Рокировка

Перекрасив волосы в черный цвет и сменив одежду в очередной раз, он начал свое путешествие по землям Андской империи. Парень был неприхотлив, он мог насытиться несколькими рыбешками выловленными в ручье, закусить все это куском черствого хлеба и запить все холодной колодезной водой.

— "Да и гвардия уже не так зверствует", — создавалось ощущение что наследники императора не были так уж огорчены гибелью своего предшественника.

— В Берглионе уже стоят 6 полков тарков.

— Уверен?

— Сам видел. Половина латники и пехота, секачи топорники. Настоящие звери, поперек себя шире, всех баб перепортили уже.

— Топорники это страшная сила в бою, — заметил второй собеседник прикладываясь к кубку с вином.

— И я о том же, как бы бароны зубы себе не обломали.

— Какое наше дело, мы люди маленькие.

— Это точно.

— "Правильно говорят, пусть сами разбираются, лишь бы меня не задело", — Итан был новичком в жизни империи, да и мира в целом, поэтому не спешил разделять страхи местных жителей. Это было отношение туриста, оказавшегося в силу стечения обстоятельств в чужой стране. Он не жалел этих людей, и тем более не желал проливать за них свою собственную красную кровь. Ему вообще было все равно, чем закончится вся эта история. Главным было соблюсти собственные интересы.

При этом целью юноши было в основном интересное и безопасное времяпровождение. Он собирался всячески продлить свое путешествие по миру, в качестве туриста. Чтобы принимать близко к сердцу проблемы местных жителей, неплохо было бы сначала вжиться в местные реалии.

Две недели, не имея даже копейки в кармане он умудрился приодеться и завести кое-какую наличность. Обаяние Итана действовало на женщин как флейта факира. Он рубил дрова, чинил заборы и хозяйственные постройки, помогал по хозяйству, чаще всего очищая местные авгиевы конюшни. Там, где по уму выгнали бы любого незнакомца, его принимали с воодушевлением. Ни одна женщина не могла противиться силе его привлекательности.

Он часто ловил на себе томные и приглашающие взгляды и ему становилось стыдно.

— "Это не честно, это все не по настоящему, я уйду и чувства пройдут, слишком похоже на изнасилование против воли..."

У юноши было очень развитое чувство совести. В любой ситуации он автоматически ставил себя на место девушек, гадая что испытывал бы на их месте. Это была болезнь, с которой он боролся, пока что безуспешно. Слишком часто в лицах многочисленных девушек и женщин он видел призрак собственного лица из прошлой жизни.

— "Такое ощущение как будто я буду насиловать себя в прошлой жизни", — как справиться с этими тараканами парень не знал. Он никогда еще не сталкивался с подобными психологическими дилеммами.

Но "хорошее" отношение женского пола, сильно помогало в путешествии. У него было несколько комплектов одежды, доставшихся ему бесплатно. Ничего серьезного, камзолы, рубашки, парочка штанов. И еда... еду ему ложили в котомку в каждом селении.

Итан смотрел на девушек и понимал, что может сказать о чем они думают или мечтают, это было не чтение мыслей или тому подобные фокусы, это было знание из прошлой жизни. Женщины не меняются, во всех мирах ими движет одно и тоже, одни цели и интересы.

— "Тяжело будет приспособиться", — приходилось ломать через колено свои установки и взгляды.

Тело и сознание все чаще сходились в схватке. Слишком часто Итан при виде симпатичной девушки испытывал двойственные чувства. С одной стороны ему хотелось завалить девушку на ближайшем сеновале, с другой, ему было стыдно совершать такой поступок. Он задумывался о последствиях для этой девушки. Будет ли ей обидно, все же это был живой человек со своими мечтами и желаниями. Любому человеку будет обидно если им попользуются и бросят, неважно в какой эпохе он живет. Душа способна чувствовать и страдать одинаково, независимо от уровня развития общества.

— "Нужно подавлять в себе похоть, как там говорилось в Библии, смертный грех", — он отдавал себе отчет, что в желании удовлетворить свою похоть нет даже и намека на чувства. Это было физиологическое желание, желание избавиться от излишков семенной жидкости. Скорее всего, позже он уже не увидит эту девушку. Одноразовые отношения построенные на животной страсти. Такое отношение унижало возвышенную человеческую суть, низводило ее до уровня примитивных животных.

Тело привыкшее удовлетворять все свои позывы почти бунтовало. Бороться с желаниями и позывами в подростковом возрасте труднее всего. В этой борьбе нет и намека на благопристойность. Гормональный всплеск слишком сильно бьет в голову, вытесняя мысли и разум.

— "Теперь я знаю почему в России так много детей в приютах", — мужчин не волнует любовь, есть лишь желание удовлетворить потребность в женском теле, личность и душа женщины в этот момент играют последнюю роль.

— "Следует определиться со своими ценностями. Если это будет продолжаться дальше таким образом, то я просто сойду с ума..."

— "Мужчина испытывает потребность в женщине — это нормально. Бросать своих детей — это плохо. Значит незапланированных детей быть не должно, а если они будут — нужно нести ответственность, как это делают настоящие люди. Бросать обиженных женщин — нельзя, значит нужно сохранять человечность. Если человек нравится, почему бы не поухаживать. Но без донжуанских заскоков, все девушки физиологически одинаковые, хватит и одной", — последняя мысль всплыла из недр памяти о прошлой жизни. Его всегда удивляло стремление мужчин к многократной смене девушек-партнеров. Стоило вложить больше сил в одни отношения, чтобы получить больше отдачи.

— "Да и совесть будет спокойна".

Быть парнем, это все равно что быть спичкой. Любая симпатичная девушка разжигала внутри тела такие страсти, что это становилось видно невооруженным взглядом. В женском теле подобная возбудимость была редкостью, мужчина должен был очень сильно нравиться девушке чтобы она воспылала чувствами и желаниями с первого взгляда. Но такие вспышки у женщин конечно случались, об этом говорила память.

— Принести вам добавки, — девушка служанка остановилась у его столика, призывно и намекающе улыбаясь.

— Нет, спасибо.

— "Это будет точно не она", — если он собирается завязать отношения с девушкой, это должна быть особенная девушка, — "должна быть хоть какая-то душевная близость, о чем мне с ней говорить после близости, как можно находиться рядом с человеком за которого не беспокоишься..."

Итан Хоук был слишком рассудочным и совестливым человеком, наверное поэтому он так часто страдал в прошлой жизни от предательств и не понимания. Относись к другому так, как хочешь чтобы относились к тебе. Это было кредо его жизни, и этой жизни тоже. Некоторые люди никогда не меняются, и это не всегда плохо. Возможно он будет лучшим человеком, чем от него ожидает этот мир.

Они столкнулись у входа в лавку. Вита подалась назад, отряхивая поспешно свои одежды, неловкость заключалась в том что, это оказался молодой мужчина.

— "Красивый какой...", — высокий черноволосый парень с пронзительными внимательными глазами.

— Простите, я вас не заметил.

— Это вы меня простите.

— Прощаю, как можно не простить такую прекрасную девушку, — он заявил это, смотря в ее глаза честным открытым взглядом.

— "Э...", — это на самом деле происходит или ей все это привиделось, Вита не могла сказать что она пользовалась среди мужчин успехом. Единственный поклонник, исчез в неизвестном направлении, как только добился того к чему стремился.

— Надеюсь встретиться с вами еще раз, — парень галантно раскланялся и растворился в бурлящем потоке прохожих горожан.

— "И это все?"

Девушка с трудом сдержала разочарование, парень понравился ей с первого взгляда, было в нем что-то необычное. Красивые все понимающие глаза, таких глаз она еще не видела.

— Это здесь сдается свободная комната?

У изгороди стоял тот самый парень, за спиной юноши была приторочена вместительная котомка со скарбом.

— Да, здесь, — в городе было не так много свободных комнат, поэтому ее не удивило такое совпадение.

— Это вы, а я вас не узнал, в этом платье вы выглядите еще прекраснее.

Простой комплимент заставил покраснеть, на ней было короткое платье, немного открывающее голые коленки, в нем было удобно заниматься работой в саду.

— Посмотрите комнату, — неужели он будет жить в ее доме, как же хорошо, что обычно родители не вмешиваются в процесс отбора постояльцев.

Комната была не ахти какой большой, но светлой, угловая комната выходила своими окнами в сад. Они сдавали три комнаты на первом этаже, пуская к себе в дом проверенных постояльцев, и беря плату деньгами за месяц вперед.

— Сколько мне это будет стоить, — судя по взгляду, парню понравилось то что он увидел.

— 15 серебрушек в месяц.

— А столоваться где?

— Обед и ужин входят в плату, — цены были приличными, однако дом находился почти в центре города, и для подобных требований были свои основания. Чем ближе к центру сдавалась комната, тем дороже она стоила.

— Мне подходит.

— Плата вперед.

— Возьмите, — парень протянул ей горсть монет.

— Здесь больше чем за месяц, — она пересчитала монеты, он отдал ей 60 серебрушек.

— Это за четыре месяца.

Парень поставил котомку у изголовья кровати, осматривая скромное убранство комнаты.

— Кровати у вас не скрипят, — он присел на кровать и даже сидя на ней попрыгал, — не скрипят, это хорошо.

— А зачем вам это нужно?

Вита удивилась, обычно клиенты не спрашивали о подобных мелочах.

— Ну... я иногда ворочаюсь, когда не могу уснуть. Бессонница одолевает. Не хотелось бы помешать. А стены у вас тут толстые?

— Достаточно толстые, — странные вопросы у этого симпатичного юноши.

— Это хорошо.

Юноша стянул с ног сапоги и растянулся на кровати.

— Пожалуй, я немного вздремну. Спасибо за объяснения. Можете заниматься дальше своими делами.

— "Какой-то он... не такой как все".

Вита занималась поливом грядок, и не могла отделаться от назойливых мыслей о юноше в угловой комнате. Странные вопросы, не стандартное поведение — все это вызывало приступ острого женского любопытства.

Вечерний ужин прошел удивительно приятно, родители сухо познакомились с новым жителем дома. Двое других постояльцев предпочитали столоваться на стороне. Парень к ужину переоделся, предварительно помывшись во дворе водой из нагревшейся на солнце бочки.

— "А ему идет", — мокрые, еще не высохшие пряди волос, чистая одежда, юноша с аппетитом уплетал овощное рагу нахваливая мастерство кухарки, Вите было приятно, готовить она любила и делала это от души.

— А как вас зовут?

— Итан, — какое красивое имя, ее буквально физически тянуло к этому незнакомцу.

— Вита, — она хотела представить родителей, но они уже покинули столовую, сделав это как всегда быстро и незаметно.

— Рад знакомству, — он откинулся на спинку кресла, задумчиво изучая ее лицо, Вита ощутила как к лицу приливает кровь, ее еще никогда не рассматривали так тщательно и вдумчиво.

— Вы очень прелестны и милы, — они встретились взглядами, и у девушки перехватило дыхание, в глазах молодого мужчины пылал настоящий огонь, — даже и не знаю как сказать...

— Что сказать, — она спросила это — чувствуя, как по телу идет дрожь знакомого возбуждения.

Коленки инстинктивно сдвинулись, и внизу живота вспорхнули и закружились бабочки, касаясь своими нежными крыльями невидимой струны. Вита еще никогда не ощущала собственное тело настолько полно, по поверхности кожи прошла волна жара, это чувствовалось каждой клеточкой странно немеющего тела.

— Я хочу тебя Вита, — юноша соскользнул с кресла и встал перед ней на колени, прижимаясь щекой к ее внезапно вспотевшим ладоням, — как только увидел, с первого взгляда.... как будто солнце заглянуло в мою жизнь. Как мне теперь жить без света твоих глаз. Так и носил бы тебя на руках, всю свою жизнь. Какое чудо, сжимать тебя в своих объятьях. Создатель, я никогда еще никого так не хотел. Если ты не будешь моей, то я убью себя прямо здесь. Ведь свет мне больше не будет мил без твоих рук, твоей волшебной улыбки. А твое рагу, я просто обожаю все что ты готовишь...

— "Как грубо, я точно не Шекспир".

— "Какие слова...", — девушка не могла адекватно воспринимать смысл сказанных слов, главное что они были сказаны с пылом и страстью, с придыханием чувств, сказаны в отсутствие свидетелей, при свете нескольких свечей, в романтичной полутьме, после вкусного ужина полного нескромных комплиментов искренне нравящегося юноши. Всего лишь в нескольких метрах от комнаты нового постояльца.

— "Создатель, что он делает", — Итан со звериной грацией выпрямился и впился страстным поцелуем в ее полураскрытые от удивления нежные губы. Спустя миг ее подняли на руки и крепко прижимая к груди понесли в угловую комнату.

— "Создатель..."

Толстая дубовая дверь захлопнулась от сильного толчка, она услышала как сердито щелкнула щеколда. Ее нежно положили на кровать, и она ощутила на своей шее горящие от страсти теплые губы мужчины.

— "Что он делает..."

Будь у нее время, чтобы прийти в себя, она постаралась бы возразить, хотя бы на словах. Но этого времени, ей так и не дали.

Губы встретились, дыхание слилось, и окружающий мир поплыл. Нетерпеливые пальцы рвали платье, не задумываясь о стоимости и возможном ущербе. По бедрам и ногам ползли мозолистые мужские руки, сжимая и поглаживая тело в страстном инстинкте обладания.

Ноги раздвинулись сами, она ощутила как стало тяжело дышать, когда на ней устроилось мускулистое горящее огнем желания мужское тело. Все ее тело пылало и изнывало от страсти. Он заглянул в ее глаза и она ощутила свою беззащитность, в этот короткий миг, когда ее жаждущей обнаженной сути коснулось нечто сугубо мужское, комнату наполнил стон откровения. Этот миг познания, когда двое сливаются в одно целое.

Не было мыслей, не было размышлений. Здесь и сейчас двое умерли для мира. Она не помнила как ее зовут, не помнила свое смущение и стыд, переживая сотни ощущений и десятки чувств одновременно. В этот момент рождался новый мир, общий мир мужчины и женщины, мир трогательной нежности и безумной страсти.

Он познавал ее нежно, и неспешно, будто играя на ее теле в неизвестную ей игру. Еще ни разу ей не было так хорошо с мужчиной. Это соитие было божественно.

Сознание потеряло ориентацию во времени и пространстве. Лишь тела жили своей жизнью, отдавая и принимая нежность, как и было задумано природой.

— Это было...

Парень замолчал, на полуслове, она лежала уткнувшись в голое мужское плечо, приходя в себя от потрясшего тело и разум сумасшествия.

— Ты настоящая женщина, — он закончил свою мысль, и надолго замолчал, — настоящая — моя женщина.

Он поцеловал ее в лоб, обжигая прохладную от холодного пота кожу своими горячими губами.

— "Создатель, что я наделала... что он обо мне подумает", — она пыталась понять как это могло произойти, и не могла понять причину своего поведения. Это было помешательство.