— Знаешь, милый, а я бы не отказался и перекусить. Думаю, Кристиан с удовольствием пока позанимается, — двусмысленная ухмылка исказила лицо короля, — пока не принесут завтрак.

Легко тряхнув головой для проверки — все ли в порядке, Фернандо поднялся с постели и вышел за дверь. То, что на нем надета только ночная рубаха, ничуть не смутило короля. Когда он вернулся с подносом то, что Легрэ действительно "позанимался" с герцогом сомнений не было. Розовые зовущие губы, подернутый поволокой взгляд, томность, сочащаяся в воздухе. Монарх втянул пряный воздух и удовольствие прошило острой иглой все тело, вплоть до кончиков пальцев.

Он поставил на постель принесенное. Поднос был заполнен тарелками с порезанной на мелкие кусочки разнообразной едой — мясо, овощи, фрукты. И, конечно, золотистое вино нового урожая, хоть и разбавленное.

— С чего начнем? — Фернандо с легкой улыбкой погладил мальчика по лодыжке.

Луис сглотнул. От поцелуев кровь кипела, а живот сводила от голода. Он сразу подцепил мясо и жадно съел. Кажется, никогда его так не тянуло на покушать, но теперь юноша сорвался. И даже не отказал себе в вине.

Легрэ однако вскоре забрал у него кубок и поил вином с собственных губ.

— Кристиан, мне кажется, мальчику нужно не только пить, — Фернандо чуть отодвинул брата в сторону. Зажав зубами длинный кусок огурца, с похабной улыбочкой наклонился к юноше и начал раздвигать ему губы, обводить, почти ласкать.

Луис распахнул глаза, но позволил королю себя так кормить. Каждый раз он краснел, потому что Фернандо умудрялся его еще и поцеловать и не давал есть обычным способом.

Задумчиво поедая угощение, Легрэ с улыбкой следил за любовниками, и вдруг, как бы между прочим, спросил:

— Луис, милый, ты ничего не хочешь сказать Фернандо?

Герцог вздрогнул. Сказать? Да, должен сказать... Юноша отстранился и волчонком посмотрел на Легрэ.

— Тогда мне следует одеться, — сказал он и слез с кровати и направляясь к двери. — Я попрошу слуг принести мою одежду.

Фернандо как холодом окатило и он резко дернул мальчика обратно, к себе.

— В чем дело?

— Я... не могу... так... это преступление. И Кристиан сказал, что это нормально. Я так не думаю. Это все касается Анники. Я лишил ее чести и... я, в общем виноват.

Пока мальчик глотал слова, стараясь не расплакаться, король прижимал его и потихоньку гладил по спине.

— Луис, милый, мы, кажется, с этим уже разобрались. Неделю назад.

— Не думаю, что разобрались, — сидя спиной к королю, Луис смотрел перед собой. — Кристиан спросил, помню ли я пикантные подобности. Не помню. Но я точно знаю, что... что от этого появляются дети. И... — он вздохнул судорожно, — это преступление.

Король глянул на Легрэ. Тот согласно прикрыл глаза.

— Это будет хорошо, — спокойно ответил монарх, а душа опять сжималась и опустошалась странной болью. Нельзя так поступать с мальчиком, нельзя, но другого выхода нет. Фернандо крепко обхватил мальчика, почти вжимая в себя, продолжая жаждать и желать. Потерся щекой о светлую макушку. — Это не преступление, маленький, не нужно так думать.

— Я ему то же самое сказал, — поддержал короля Кристиан. — Более того, это хорошо даже. Я вот с радостью понянчу маленьких Луисов.

— Вы смеетесь? — герцог опять вздрогнул. — Или это очередная игра?

— Нет, маленький, мы не смеемся и это не игра, — Фернандо подхватил мальчика и усадил к себе лицом. Склонившись, любовно убирая локоны со лба, продолжил: — Для игры было бы слишком жестоко, не находишь? Я действительно был бы рад, если бы моя драгоценная супруга понесла бы от тебя.

— Ты серьезно? — Луис еще не верил и то и дело поглядывал на Кристиана. — Я ничего уже не понимаю.

— Чего тут непонятного, милый? — Легрэ подошел к любимым и обнял Луиса за плечи. — Все к лучшему, я же говорю тебе. Вопрос с наследником действительно рано или поздно встал бы ребром. И раз случайно так получилось, почему бы нам всем троим не уяснить из этого урок и не принять все так, как есть, м?

Луис покачал головой. Он не был уверен, что то, что желают внушить ему любовники, звучит правильно. Хотя правильное? Разве вся жизнь не выглядит иначе, чем у других?

— Хорошо... пусть будет так.

— Вот и славно, милый, — улыбнулся Фернандо, целуя юношу в уголок рта. — А пока... — он нежно обхватил рукой член мальчика, — может быть, продолжим... ужинать? — монарх закончил фразу уже настоящим глубоким поцелуем, с мягкостью желания. Сейчас хотелось упиваться светлым чудом, дрожащим в руках, доводить до изнеможения, видеть дрожь только от возбуждения, слышать просьбы, мольбы, а не крики.

Легрэ прислонился грудью к спине юноши, любопытством заглядывая вперед и улыбаясь тому, как требовательна рука короля.

— И зачем одевался только?

— Я действительно уже ничего... — легкий стон слетел с губ, а потом поцелуй заставил Луиса замолчать. Кристиан завершил круг объятий. Они решительно не желали оба продолжать разговор, заводили и отключали такие важные мысли о наследнике. Хотят от него ребенка? Луис потерял нить рассуждений, потому что Фернандо жадно двигал ладонью по стволу, вынуждая выгибаться в руках.

Нега и томная нежность заполнила спальню короля, которая обычно впитывала другие чувства. Монарх, улыбаясь уложил мальчика на постель. Опять разморенный, податливый, умоляющий всем видом — голову кружило как теплым весенним ветром, успокаивающим и манящим. Светлая кожа со следами недавней злой страсти покрывалась поцелуями, как розовыми лепестками магнолии. Чувственные прикосновения, заставлявшие выгибаться юное тело тростинкой. Немой, когда горло перехватывает эмоциями, а потом еле слышный лепет Луиса с просьбами. Стоны из самой глубины души во время медлительного медвяного соития — это было прекрасно.

Их близость, увенчанная восторгом, наслаждением и расслабленностью, стала знаком примирения, после которого не хочется ни о чем говорить. Приближение вечера напомнило королю о делах, а Луис тоже попросился немного поспать и уже вскоре вернулся в свою комнату и заперся там, чтобы вдоволь одному нарыдаться.

Он чувствовал себя и счастливо, и ужасно несчастно, потому что понимал, что именно добивается Фернандо. Слова, что Кристиан должен сделать ребенка, оказались очередным обманом. Эти двое заранее уготовили глупую роль герцогу.

Почти до ночи юноша ходил по комнате, глядел в окно, опять бродил, как зверь в клетке, пока не свернулся калачиком на шкуре у разложенного слугами камина и не уснул.

Тем временем Легрэ вызвался серьезно поговорить с Фернандо. Его беспокоило состояние короля, потому заглянув в комнаты герцога и убедившись, что тот спит, Кристиан отправился в кабинет короля. Он вошел тихо, осторожно прикрыл за собой дверь.

Фернандо как будто очнулся и поднял голову. На столе горела одинокая свеча, и углы комнаты тонули в чернильной мгле, грозившей пожрать все пространство. Перед мужчиной лежал пергамент, почему-то свернутый в трубочку и перевязанный широкой красной лентой.

— Кристиан? — король монарх чуть встревожился. — Что-то случилось?

— Да, — мягко ответил тот, делая шаг вперед. Легрэ подошел к брату и нежно погладил по щеке. — Я так давно не чувствовал тебя в себе, что мне, признаться, — он немного замялся, усмехнулся, на миг отводя взгляд на свечу, — неуютно как-то. Луис спит, как младенец. Хоть на какое-то время перестанет тревожиться. Меня ты беспокоишь.

Фернандо непонимающе сдвинул брови, потом взгляд прояснился и он улыбнулся.

— Нежный, никуда я вас не отпущу, и никуда от вас обоих не денусь, — язык прошелся лаской по ладони брата, окончившись легким поцелуем.

— Конечно не денешься. Не в этом дело. — Легрэ наклонился к королю, заглянул в глаза. — Просто я волнуюсь о другом. Ревность — это больно, особенно, когда ты должен отпускать того, без кого не можешь жить... Ты уверен, что не озвереешь окончательно, пока Луис будет тебе троих наследников делать?

Фернандо опустил взгляд. Нет, он не был в этом уверен. Каждый раз, представляя Луиса с кем-то другим, он исходил ядом ненависти. Да, король мысленно отпускал мальчика, когда думал, что ему будет от этого лучше. Да, он даже готов был это сделать. Но год назад. За этот год узы чувств настолько связали их, что представить, что юноши нет рядом — это было хуже смерти.

— Я... — голос прервался на мгновение, — я постараюсь. В конце концов, будет греть мысль, что королевы скоро не будет, — монарх вымученно улыбнулся, пытаясь похоронить взбунтовавшиеся мысли и эмоции.

— Если тебе приспичит, — серьезно ответил Легрэ, — я всегда к твоим услугам, — и улыбнулся.

Фернандо не выдержал и прыснул, стараясь сдержать смех, потом начал смеяться в голос. Через несколько минут истерического смеха он пробормотал, утирая слезы:

— Ох, нежный, ты просто чудо. Кстати, — король поднял глаза, блеснувшие желтыми отблесками свечи в стоящих еще в них слезах, — мне вот интересно, почему ты не удивился, когда я сказал, что мальчик должен будет обрюхатить мою дорогую женушку?

Легрэ хитро улыбнулся и даже немного смутился, что для него было большой редкостью.

— Ну, — сказал он, опираясь о край столешницы бедрами, — может потому, что я сам подумывал об этом. Общие дети с Анникой дополнительно влили бы в династию Сильвурсонни королевскую кровь и это даст ему кое-какие гарантии, когда он сядет на трон. Это так странно... ты боролся за Вестготию мечом и кровью, и все сложил к ногам фаворита. Пожалуй, я был очень не прав когда-то, сказав, что он для тебя только вещь... Я тогда совсем тебя не знал. — Легрэ положил ладони на плечи любимого. — Я люблю тебя, кстати. Очень, между прочим. Невероятно, что даже не вериться.

— Кристиан, — монарх потянулся к брату всепоглощающим поцелуем, — я вас тоже люблю. Больше жизни. И государство я отдам не в руки фаворита, а в руки любимого. Мои или твои дети действительно были бы помехой, а своих детей мальчик и обучит хорошо, и отдаст бразды правления без проблем. Самое главное — никто не сможет их друг против друга настроить. Да и не хочу я, чтобы опять дети от меня рождались, — щека дернулась из-за судороги.

— То есть? — Легрэ изумленно моргнул, не отстраняясь, так и ощущая дыхание на своих губах. — Как это... опять?

Вымученная улыбка опять чуть исказила лицо короля.

— Давно надо было вам рассказать, да все не досуг, — Фернандо немного сжал челюсти. Не недосуг. Не хотелось, до одури. Хотелось убить эти воспоминания, навсегда зарыть их. Не вспоминать. Не помнить. Не знать. Никогда. — Пошли к Луису. Пусть он тоже знает. Два раза я рассказывать не смогу.

Когда они вошли в покои герцога, то обнаружили его там же, где и Кристиан некоторое время назад — спящим у камина. Хмурый Легрэ присел перед ним на корточки и легонько потряс за плечо.

— Луис. Просыпайся.

Юноша неохотно перевернулся на спину и, не открывая глаз, забубнил, что очень устал и что можно и завтра поговорить. На лбу проступили капельки пота. Герцог был горячим и его явно лихорадило.

Следующие несколько дней, пока Луиса метало по постели, Кристиан почти все время проводил в покоях мальчика, Фернандо же регулярно докладывали о состоянии герцога Сильвурсонни. По молчаливому уговору, обещанный рассказ решили отложить на момент, когда Луис выздоровеет. Метр Рамонд уверял, что юноша просто сильно простудился, но король подозревал, что немалую роль в состоянии мальчика сыграло все случившее за последнее время.

Через несколько дней монарху доложили, что не только он усиленно интересуется здоровьем юного герцога, но и ее величество Анника. После приснопамятного разговора, Фернандо приставил к жене новых служанок, основной задачей которых было следить за королевой и не дать ей что-либо сделать с собой, особенно — избавится от плода, если она все-таки забеременела. Именно для этого из покоев королевы и ее слуг и были изъяты все травы, отвары и оружие. И если северянка пошла на риск вновь вызвать гнев своего мужа... Что ж, это был ее выбор, и Фернандо решил, что его потом можно будет использовать.

Когда миновал кризис и Луис очнулся от забытья и кошмаров, которые мучили мальчика все это время, король сразу пришел к нему.

— Ну и напугал ты нас, милый, — Фернандо присел на кровать и взял в руки узкую ладошку герцога. Лежа на белых подушках, тот казался почти прозрачным, только огромные голубые глаза на осунувшемся лице блестели как самые драгоценные в мире камни.

В окно светило раннее неяркое солнце, легкая прозрачная занавесь от окне чуть шевелилась от теплого ветерка. Из сада раздавался многоголосый птичий гомон, пахло цветущим абрикосом — весна вступила в свои права и призывала весь мир насладиться радостью жизни.

Легрэ тем временем приказал принести герцогу куриного бульона и немного свежевыпеченного хлеба.

Луис, который все эти дни ходил по тонкому канату между явью и небытием, постарался улыбнуться. Кошмары, явившиеся юноше во всем великолепии и уродстве, еще стояли в его изнуренной жаром голове. Красные лошади разлагались вместе с всадниками. Поля битвы зарастали красными, одуряюще пахнущими маками. А главный рыцарь Легрэ обращался в кровавого волка с черными пропастями глаз, который нападал на небольшие поселения... Иногда Луису являлся король, чье тело — длинное и змеиное — оплеталось вокруг горла. Но принимал он и образ рогатого, умолявшего вернуться в его золотые чертоги.

Луис боялся просыпаться. Боялся, что его опять заставят говорить об Аннике. Боялся новых откровений и не хотел ничего, кроме капельки света. Именно таким выдалось утро. Король сидел на кровати и... герцог смотрел на него и уже подспудно ждал новых неприятностей.

— Я не голоден, — сказал он слабым голосом.

— Все равно надо поесть, милый, — Кристиан, у которого в последний день постоянно побаливала голова, подошел к юноше и потрепал по белокурым волосам. — Тебе лучше?

— Да, — юноша посмотрел на Легрэ внимательно. Слишком у того обозначились круги под глазами. — Ты опять не спал, — пожурил он. — Ты же обещал мне...

— Я соврал, — улыбнулся барон. — Ты же знаешь, я совершенно самоволен.

— Я так и знал, что тебя нельзя оставлять без присмотра, — вздохнул герцог, забираясь повыше. Обозначились острые плечи и тонкие изгибы ключиц под тонкой рубашкой. — Не хочу, чтобы опять случился приступ.

— Не случится, — заверил Легрэ, ободрительно кивнув королю. — Я-то себя прекрасно чувствую, а вот ты нас действительно беспокоишь, милый.

— Ты много кричал. Ты помнишь, что тебе снилось? — Фернандо подвинулся ближе, зачерпнул густого бульона, который успели принести, и протянул ложку Луису, намереваясь покормить его.

Кристиан со вздохом покачал головой.

— Фернандо, можно тебя на пару слов? — спросил он, указав взглядом на дверь.

Король с некоторым удивлением глянул на брата, умостил рядом с мальчиком поднос с принесенной едой.

— Поешь еще, — мужчина поцеловал Луиса в лоб. — Мы сейчас вернемся.

Луис нахмурился. Секреты? Опять. Он с неудовольствием посмотрел на еду, еле сдержался, чтобы не отшвырнуть от себя столик с короткими витыми ножками.