Я склонилась в поклоне, отвечая на вопрос, не требующий ответа:
— Для меня важно. Я никогда не видела от таких, как вы, злого умысла — пусть даже я и не всегда могу с вашими целями и средствами к ним. А значит, у меня есть надежда договориться с вами, чтобы вы отпустили моего друга.
Ниаз рассмеялась и скрипучий, резкий звук, казалось, поцарапал воздух. Я постаралась не морщиться, и выпрямившись, прямо взглянула в лицо духу.
— Ты ведь подопечная Стика? — с интересом спросила Ниаз, обходя вокруг меня, касаясь ледяными ладонями моих плеч. Подол её длинного белого платья тихо шуршал у её ног.— Я слышала, что он получил доступ к Повелительнице Перекрёстков. Ему неслыханно повезло.
— Разве я могу быть полезна столь могущественным существам, как вы?
— Более чем. Разве это не ты привела ко мне того, кого я столь долго искала?
— Тари? — растерянно спросила я. — Он... он простой человек.
Ниаз вновь стояла за моей спиной, и я могла чувствовать её дыхание на моей шее и чувствовать гладкую прохладу тёмных прядей волос, касающихся моей кожи. Она прижалась ко мне, обвив руками талию, и как бы мне не хотелось вырваться из невольных объятий, я заставляла себя стоять спокойно.
— Разве? Я разочарованна — я думала, что ты уж сможешь увидеть... Видимо, эта слабая физическая оболочка, в которую заключена твоя сила, мешает тебе видеть столь же ясно, как нам. Тебе не следовало сбегать от Интрая — ещё несколько столетий, и ты бы смогла стать такой же как мы, сестра... По-настоящему бессмертной, не зависящей от смерти.
Я вздрогнула. Что же, я подозревала, что сущность Бродяги, живущая во мне — сродни сущности духов.
— Быть привязанной к месту, как и Стик?
— К месту, сущности... силе. Мы все очень разные, Агнесса. Нас роднит только одно — все мы когда-то были людьми.
Что же, и это я подозревала.
— И что нужно сделать, что бы стать... такой, как вы?
— Приручить свою внутреннюю сущность, слиться с ней. Иначе, когда твоя физическая оболочка умрёт, а душа уйдёт вслед за Госпожой — Повелитель Перекрёстков будет искать нового носителя своей силы. Сколько у него было таких как ты, не счесть... Но ты, дитя рода зверей и рода мёртвых, вполне способна обуздать силу Повелителя, и остаться с ней навсегда.
— Но это буду уже не совсем я. Нет!
— Как хочешь. Я не Интрай, и не буду принуждать тебя. Но я всё же должна тебя отблагодарить за тот подарок, что ты сделала. Что я могу тебе дать, маленькая арэнаи?
Шёпот Ниаз заставлял моё сознание плыть, и мне было сложно сконцентрироваться на её словах — хотелось просто расслабиться, и уснуть. Я с усилием воли коснулась своими ладонями её рук, и постаралась разжать сладкие объятия. Руки Ниаз послушно опали, и я наконец смогла прийти в себя. Прислонившись к каменной стене, я постаралась скрыть слабость в своих конечностях.
— Подарок? Ты думаешь, салдорец мой подарок? Чем он тебе так ценен?
— Ты знаешь, что означает слово terrges?
— Тари что-то мне говорил... Что он проклятый, что боги никогда не прислушиваются к словам таких как он.
— О, эти глупые байки дикарей, — фыркнула совсем по-кошачьи Ниаз. — Тerrges на Древнем означает "жертва". Тысячи лет назад, когда нас почитали и боялись — нам приносили жертвы, бесплодные, в большей части. Нам не нужны человеческие жизни. Но такие, как этот пустынник... другое дело. Недаром же маг хаоса обратил на него внимание, а ты в своё время, вместо того, чтобы убить его, спасла. Их кровь, их боль, способны сделать многое...
— Например?
— Например, открыть новый Источник. Или разбудить старый.
— Мне говорили, что они затухают...
— Источники на Северных острова и в Хорхейне лишены силы, гармский — отравлен и привносит во всё, к чему он прикоснулся, смерть и безумие.
— А салдорский? — вспомнила я то, что мне рассказывал Орани.
— Отравлен тоже. Недаром к нему подобно клещу присосался сигил. Если когда-нибудь Хаос прорвётся в Ойкумену, именно он будет в этом виноват, — прорычала Ниаз.
— Едва ли это его расстроит... — рассеянно произнесла я, краем глаза глядя на воронёнка. Он вновь закрыл глаза, тяжело обвиснув на путах, приковывавших его к камню. То, что происходило с ним, нравилось мне всё меньше — кожа, и так совсем бледная, стала и вовсе прозрачной: мне казалось, что я уже вижу слабо бьющееся в груди сердце. — И убив Тари, вы сможете открыть здесь Источник?
— Это идеальное место. Здесь ткань реальности особенно слаба... — она изобразила улыбку. И резко изменила тему разговора: — ты знаешь, что если не побоятся, и рискнуть окунуться в Источник, ты сможешь исполнить своё заветное желание? Постигнуть полное Изменение, отринув границы, что удерживают боевых магов в их немощных человеческих телах?
— Ценой жизни Тари? Не хочу, — твёрдо сказала я.
Ниаз пожала плечами.
— Тогда ты можешь идти. Я не буду тебя держать.
— Я хочу забрать с собой Тари.
— Забрать? — духи плохо умеют изображать эмоции, но недоумение Ниаз читалось в каждом её жесте. — О нет, милая, он мой.
— Вы ошибаетесь, леди, я не отдам вам его!
Я позволила той силе, что копилась во мне последние несколько минут, вырваться наружу, выплеснувшись в ладони ослепительно-белым светом, растворяющимся в синем свечении стен пещеры. Я готова была к прямому противостоянию, но не спешила нападать на духа.
Ниаз расхохоталась — не потому, что ей было смешно, а чтобы просто показать своё превосходство. Эхо усилило и повторило смех, и ему вторил протяжный вой талсу. В пещере поднялся ветер, бросивший мне в лицо горсть колючего снега.
— Уходи. В последний раз предлагаю — и то из уважения к Стику.
Я стёрла рукавом мигом растаявший снег, и упрямо вскинула подбородок. Я достаточно уже убегала, чтобы убежать и сейчас...
— Ну что же... — с искренним сожалением произнесла Ниаз и её чёрные волосы, до этого спокойно лежащие на плечах, разлетелись в разные стороны, как будто ветер наконец стал над ними властен. Или как будто они обрели собственную жизнь... Несколько длинных прядей дотянулись до меня, и я увидела, что там, где она меня задела, на коже проступили следы как от плётки. Боль пришла чуть позже, заставив меня издать постыдный крик слабости. Впрочем, это не помешало мне атаковать.
Сила сорвалась с кончиков моих пальцев, устремившись к Ниаз. Она презрительно сощурила ярко-алые глаза. Но она ошибалась, думая, что я сделаю столь глупый шаг — о, Стик достаточно много рассказал мне о природе таких как он, чтобы я поняла, что магия против них мало полезна. В самый последний момент нити моего заклинания устремились вверх, к потолку пещеры, обрушивая над богиней свод. Едва ли это её убьёт, но даст мне необходимое время, чтобы я могла снять Тари и рвануть отсюда подальше... Что я буду делать дальше, я старалась не думать. Оставалось надеяться, что вход не завалит, и я не окажусь запертой вместе с разъярённым духом один на один.
Пока тяжёлые осколки падали вниз, я, стараясь держаться ближе к краю, пробиралась к Тари. И лишь оказавшись рядом с ним, осознала одну неприятную, но весьма существенную мелочь — Тари был подвешен слишком высоко, чтобы я могла его достать. Я прокричала новое заклинание, надеясь, что ничего не перепутала:
— Este, este, este, retuo gerto!!!
"Прочь, прочь, прочь, травы гор" — ну как-то так. Конечно, эти странные растения, державшие Тари, имели на Древнем своё название, но я, за неимением лучшего, использовала чуть менее подходящее имя, надеясь, что оно сработает. Через, казалось, целую вечность, лианы, оплетавшие торс и руки, начали темнеть, пока не отвалились, отпуская воронёнка. Он полетел вниз, пригвоздив меня всем своим весом к полу. Мои рёбра! Подняв на меня осоловелые глаза, воронёнок попытался что-то сказать, но я прервала его, тычками заставляя с меня слезть:
— Идти можешь?
— Д-да.
Я встала, и потянула его за собой. В воздухе стояла тяжёлая каменная пыль, затруднявшая дыхание и заставлявшая нас двигаться в слепую, но в то же время скрывающая нас от глаз Ниаз. Мы уже были у самого выхода, когда плотную пыль развеял снежный ветер, а синие стены засияли ещё сильнее.
— Не так быстро, — холодный, спокойный голос совсем рядом.
Сильный толчок, и я нелепо взлетаю в воздух, а затем с силой падаю вниз, прямо на камни. Острая боль, яркая вспышка перед глазами, и тьма, поглощающая моё сознание
Пусто, чисто, холодно. Холод проник в моё сердце, и я, наконец, перестала чувствовать горечь поражений и боль обид. В моих венах не кровь, а лёд, и даже мысли похожи на ленивые снежинки, кружащиеся перед моими глазами. Снег? Весной?
Это странное несоответствие сбивает меня с философского настроя, столь неуместного сейчас. Я моргаю, ощущая неприятную резь в глазах — слишком много света, так неприятно. Ноги я не чувствую — и это может, к лучшему, потому что всё что выше пояса, невыносимо болит: сломаны ребра, правая рука в предплечье, и кажется, кисть левой. Затылок гудит, а в ушах тяжело бьёт барабан. Заметив краем глаза какое-то движение слева, я медленно поворачиваю голову. Ниаз, длинными, острыми когтями расцарапывающая грудь Тари, лежащего на особо крупном, и гладком обломке камня. А вот и алтарь для жертвоприношения... По безвольной, бледной руке Тари вниз капают тяжёлые, алые капли... И там, куда они капают, серый камень шипит и тает, как будто это не кровь, а кислота. Гул нарастает, кажется, он не только в моей голове, а рождается где-то глубине скал, внутри горы. Источник готовится к рождению.
Надо встать... Но со сломанным позвоночником не ходят, даже арэнаи. Я зажмуриваю глаза, не желая видеть конец своего несчастного спутника. Тари, мне так жаль. Прости меня.
Сознание вновь уплывает, и мне кажется, что я падаю, вниз, всё глубже и глубже, пока не окунаюсь в море из колышущейся, живой силы, в которой я лишь сгусток, клубок тонких, рвущихся белых нитей... Это море беспокойно, его разрывает шторм, и он стремится подняться, вырваться наверх, к той живительной влаге, что разбудила его... Стоп! Я открываю глаза — одновременно в двух местах: в пещере и там, среди океана первозданной магии, который скоро, очень скоро, прорвётся наружу, создав новый Источник. Кажется, мои способности Повелительницы в кой-то веки работают на меня, а не против. Кажется, я могу использовать силы Источника в обход Ниаз. И пусть моё тело умирает, перед смертью я успею спасти хотя бы одну жизнь. Вместе с тонкими струями живой магии я поднимаюсь вверх, сквозь толщу камня, продвигаюсь по самым узким трещинам в земле, пока не оказываюсь на поверхности. Ниаз, склонившаяся над телом Тари, и жадно слизывающая с его груди кровь, не замечает, как у её ног, вместе со слабо бьющими струйками Источника, появляются тонкие нити, похожие на паутину. Они оплетают ей стопы, и она, наконец, обращает внимание на происходящее, пытаясь смахнуть их со своей кожи, но лишь влипает еще сильнее. Глаза её вспыхивают от ярости, и она поворачивается ко мне, лежащей на холодном полу:
— Думаешь, тебе это поможет, Повелительница? Твоя сила ничего не может сделать мне!
— Я знаю, — говорю я одними губами.
Ниаз, в конце концов, замечает, куда я смотрю, ну уже слишком поздно. Тари, как и она, оплетён моими белесыми нитями, но они, свитые с синими струями Источника, не сдерживают его, а дают силу, позволяя приподняться над каменным ложем. Ладони его обвивают плечи Ниаз, удерживая её бесплотное тело на месте.
— Давай, — шепчу я, — коснись её, выпей...
И Тари послушно касается губами белоснежной, длинной шеи, заставляя Ниаз исторгнуть длинный крик, на который отзывается десяток талсу, неведомо как очутившихся в пещере, и окруживших нас, как будто мы были на сцене. Там, где Тари касается Ниаз, на её коже проступают уродливые тёмные пятна, распространяющиеся дальше, по её рукам, за ворот платья. Смешиваются цвета — черные пряди волос Ниаз, белоснежные нити моей силы, и синие, почти ультрамариновые струи Источника, которые, вопреки всем законам природы, текли не вниз, а вверх. Гул из-под земли становится совсем невыносимым, и окружающее пространство тонет в яркой вспышке силы. Я усилием воли закрываю глаза, но даже это не может спасти меня от пронизывающего света.
Когда я в следующий раз прихожу в себя, моя голова покоится на чём-то мягком. Я осторожно открываю глаза. Наконец-то благословлённый полумрак, только слегка подсвеченный каким-то неярким светильником. Я скашиваю глаза чуть влево... И изумлённо хлопаю ресницами. Я лежу на коленях Тари, который является не только моей подушкой, но и одновременно и тем самым светильником — его кожа, в самом прямом смысле, светиться. Хзато на нец ни царапинки — все следыы, даже шрамы с лица, исчезли. Тари без них кажется совсем юным, и удивительно красивым. Да он не проклят богами, он ими благословлён...
Тари сидит прямо, с закрытыми глазами, не обращая на меня внимания.
— Воронёнок? — хрипло спрашиваю я.
Тари мгновенно отзывается:
— Да, котёнок?
Я издаю удивлённый смешок, и тут же изгибаюсь в спазме боли. Отдышавшись, я спрашиваю:
— Почему... котёнок?
— Потому что у тебя явно больше одной жизни, а до полноценной кошки, ты ещё, извини, не доросла. Иначе бы не лезла, куда не надо.
Он наконец опускает голову и открывает глаза. Они, как и всё его тело, немного светятся, но это не единственная странность — взгляд слишком неподвижный, несфокусированный. Я спрашиваю:
— Что с твоими глазами?
— Кажется, я ослеп, — будничным голосом говорит салдорец.
Я не выдерживаю, и смеюсь. Ай да Маурин, королева гадалок! Вот уж не думала, что её предсказания будут сбываться так буквально! Обещала мне встречу со смертью, да и не однажды — всё сбылось. Обещала слепого и беспомощного спасителя — а вот и он!
Смех прерывается кашлем, от которого во рту остаётся железный привкус. Плохо — видимо, лёгкие повреждены осколком ребра.
— И где же она? — ворчу я. — И почему мне еще так больно?
— Если ты про Ниаз, то я её давно уже не чувствую. Такие, как они, могут умереть?
— Я не знаю. Но я не про неё — если ты ещё жив, значит, Ниаз нас не скоро побеспокоит. Я про Госпожу Смерть.
— Ты умираешь?
— Не хочу драматизировать, — шепчу я, — но вполне возможно, что да. Я перестала чувствовать свои руки, да и ноги давно отнялись.
— Я могу что-нибудь сделать?
— Едва ли. За помощью ты в таком состоянии не дойдёшь, а остальные едва ли нас найдут, по крайней мере до рассвета...
Я вновь закрываю глаза, надеясь, что смогу вновь упасть в небытие, но Тари нещадно меня тормошит:
— Агнесса?
— Да, Тари?
— Скажи, ты видишь что-нибудь за моей спиной?
— Поверни мне голову. Так... осторожнее! Ага, вижу, столб синего света, уходящего в свод пещеры. А как ты узнал?
— Почувствовал, — коротко отвечает Тари, морща лоб в раздумьях. — Это и есть тот источник, о котором вы говорили?
— Он самый.
— Ниаз говорила, что источник может исполнять желания. Ведь он сможет излечить тебя!
— Боюсь, про исполнение желаний — было немного иносказательно. Но возможно, Источник сможет помочь. Твои же раны он излечил. Кстати, как ты выбрался из его центра?
