И видит бог, что я сделал бы это, но пожалел его мать. Та могла и не пережить такого удара.
Я вернулся к Маше. Там ничего не изменилось. Девушка не торопясь шла по практически пустой улице.
Мария Одинцова шла домой, как на эшафот. Какими глазами она будет на родителей смотреть. А ведь мать её предупреждала. Слепая и наивная дурочка. Она вспомнила, как её любимый Володечка отскочил от неё, как от прокажённой, когда эти подонки пригрозили нам ножами.
Володя вытащил пистолет, но у него руки тряслись от страха, и он его выронил. Один из гопников сделал выпад ножом в его сторону, и Володя побежал, бросив и Машу, и папино оружие. Парни заулюлюкали ему вслед, а потом принялись за неё.
Её разум сейчас был не в состоянии трезво оценить произошедшее с ней событие, но она решила осмотреть себя и свою одежду. Она так и шла с расстёгнутым пальто, не замечая холода. С удовлетворением убедившись, что с одеждой у неё всё в порядке, она застегнула пальто на все пуговицы и, ускорив шаг, пошла дальше, совершенно забыв про разбитый нос и следы крови на лице. Она решила дома умолчать о происшествии, а в том, что Володя будет молчать, она не сомневалась.
Парни, скрывшиеся в темноте двора, некоторое время молчали, затем, отдышавшись, Семён спросил:
— Гена, что это было?
— Не знаю, Сёма, сам ничего не понимаю. Словно наваждение какое-то.
— Слышь, Гена, а девка-то это, Маша, она же ВалькА обчистила. Надо бы вернуться, посмотреть, что с ним. Как ты думаешь, что с ним случилось, почему он упал?
— Это всё уже неважно, Семён. Лучше бы ему сдохнуть.
— Почему?
— Ты видел, что она с ним сделала?
— Ну да, она ему на лицо нассала. А …а, понял, это она его как бы опустила, да?
— Я в этом уверен.
— Ну и дела. Значит, теперь нам с ним общаться западло?
— Вот именно. А, чтобы другие наши ребята нас поняли, нужно будет им рассказать, что произошло. И как мы это им объясним?
* * *
— Вот почему природа так несправедлива? — думала Астрид Линдхольм, поглядывая украдкой на стоящего сзади неё парня. — Одним она отсыпает с верхом, другим, как нищему на паперти милостиво даёт медяшку в одну шестую эре.
Она провела в СССР без малого полмесяца и обратила внимание, что здесь красивые люди встречаются гораздо чаще, чем у них в Швеции. Хотя красота понятие относительное. То, что в Швеции почитается за красоту неописуемую, тут в России воспринимается как обычное рядовое явление.
Астрид вздохнула и украдкой потрогала свой нос, без сомнения составлявший главную достопримечательность её физиономии. В России в таких случаях говорят, бог семерым нёс, да одному достался. Она бы всё отдала, чтобы сделать его хоть чуточку поменьше. Однако, что мечтать о несбыточном.
Астрид снова развернулась лицом к стойке ресепшена, где вместе с дедушкой стояла в очереди на поселение в гостиницу и слегка повернув голову, чтобы лучше рассмотреть понравившегося ей парня, столкнулась с ним взглядом, неожиданно оказавшись близко к нему, лицом к лицу. Астрид была высокой девушкой, но ростом парень ей не уступал и был даже чуточку выше. Их глаза встретились, и какое-то время они изучали друг друга. Потом парень дружелюбно улыбнулся и спросил:
— Вы говорите на немецком?
— Да, — ответила Астрид.
— Вы ведь только что из Москвы?
— Да, — удивилась девушка, — а откуда вы узнали?
— Я приехал тем же поездом, что и вы. Вы ехали во втором вагоне, верно?
— Да.
— Я заметил вас на перроне ещё при посадке. У вас здесь целая делегация?
— Да, мы приезжали в Москву по линии торгового представительства.
— Вы предприниматель?
— Этим занимается мой дедушка, его зовут Ивор Линдхольм, а я его сопровождаю в качестве переводчика. Вообще-то я ещё студентка и учусь на четвёртом курсе университета в Стокгольме. Изучаю немецкий и русский языки. В России никогда не была, вот и упросила дедушку взять меня с собой. Тем более, что у меня сейчас зимние каникулы.
— Меня Василием зовут, — сказал парень и снова улыбнулся.
— Астрид, — ответила девушка и протянула ему руку.
Ей страстно захотелось почувствовать его прикосновение и её желание осуществилось. Василий нежно пожал протянутую ему руку и несколько секунд не отпускал её.
— Я понял, что вы возвращаетесь домой.
— Да, а вы из Германии? — спросила Астрид.
— Нет, — засмеялся Василий, — я русский, приехал сюда из Сибири.
— О, Сибирь, — воскликнула Астрид, — жуткое место, как вы там живёте?
— Ну, ваш север не на много лучше.
Тем временем, Ивор закончил оформление документов и получил ключи от номера.
— Астрид, — окликнул он внучку, — идём.
Он окинул Василия подозрительным и в то же самое время любопытным взглядом.
— Здравствуйте, — поздоровался с ним парень на шведском языке.
— От удивления тот остановился и кивнул ему в ответ:
— Вы знаете шведский язык?
— Совсем чуть-чуть. Приятно было познакомиться с вашей внучкой.
Они слегка поклонились друг другу, а потом парень спросил, на этот раз по-русски:
— Астрид, как вы отнесётесь к продолжению нашего знакомства?
— Положительно, — мгновенно ответила девушка.
— Тогда может, пообедаем сегодня вместе?
Астрид тоже перешла на родной язык и шёпотом на ухо спросила Ивора:
— Дедушка, мне этот парень очень понравился. Ты мне разрешишь пообедать с ним?
— Мы его совсем не знаем, — также тихо ответил Ивор, — давай для начала вашего знакомства пообедаем все вместе.
Астрид повернулась к Василию и ответила:
— Дедушка хочет пообедать вместе с нами. Если тебя это устроит, то я согласна.
— Значит, договорились, — заключил Василий.
Он улыбнулся ей на прощание и, повернувшись к дежурной на ресепшене, терпеливо дожидавшейся его, протянул ей свой паспорт.
* * *
Я проснулся за полтора часа до прибытия в Ленинград. Время было половина седьмого утра. Проводница начала будить пассажиров, сообщая всему вагону, что скоро ожидается прибытие нашего поезда в Ленинград. Я разбудил своих попутчиков, началась суматоха, которая всегда сопровождает пассажиров перед прибытием поезда на конечную станцию.
Однако на меня навалилось понимание того, какие знания я получил сегодня ночью. Большего шока я ещё не испытывал за всю свою жизнь. Я на автомате малой долей своего сознания ходил в туалет на утренние процедуры, пил чай, общался с Лизой и её отцом.
И всё это время перед глазами мелькали картины прошедших (будущих?) событий. Смрадные подвалы НКВД и расстрелы у кирпичной стенки, изрешечённой пулями. Разбитое в кровь лицо маршала Тухачевского. Небо, тучи в котором не видны из-за огромных стай железных птиц с фашистской свастикой на крыльях. Огромное поле с наполовину сгоревшей неубранной пшеницей и чадящими на нём танками со звёздами на башнях. Кажущиеся бесконечными ряды бредущих по лентам дорог военнопленных красноармейцев и узники концлагеря в очередях в крематории. Вид сверху на разрушенный дотла Сталинград, танковое сражение под Курском и строй реактивных миномётов, изрыгающих огонь. Красное Знамя над рейхстагом в Берлине и праздничный салют в Москве 9 мая 1945 года. Знамёна фашистских армий и соединений у подножия мавзолея на Красной площади. Ликующие лица со слезами на глазах на улицах городов и сёл.
А потом на меня обрушились картины послевоенной жизни, и я принял волевое решение придержать их. Слона нужно кушать маленькими порциями, иначе и свихнуться недолго.
Я с трудом смог вернуться в текущую реальность перед самой остановкой поезда. На перроне Московского вокзала было воскресенье, 8 часов утра, 27 января 1935 года. И всё ещё было впереди. Или уже не всё?
Поезд дёрнулся в последний раз и остановился. Пассажиры потянулись на выход. Я попрощался с Лизой, пообещал ей продолжить наше знакомство, как только представится такая возможность, кивнул её отцу и, оставшись в купе в одиночестве, позвонил Одинцовым по своему виртуальному телефону.
— Алло, — послышался сразу настороживший меня потухший голос супруги комкора.
— Татьяна Владимировна, это Василий Берестов звонит, здравствуйте, я с Московского вокзала звоню, только что приехал.
— Здравствуй, Вася. А у нас беда.
Женщина заплакала. Контакт между нами был уже установлен, и я послал ей магему хладнокровия, после чего узнал ошеломляющую новость. Вчера за час до полуночи убили Кирова. Одинцова вызвали на службу, за ним из части пришла машина, а утром к ним домой позвонил его заместитель и сказал, что Дмитрий Иванович ночью был тяжело ранен случайной, шальной пулей. Его отвезли в военный госпиталь и уже сделали операцию. Они ехали в Смольный в сопровождении красноармейцев, и по дороге их обстреляли.
Татьяна Владимировна снова заплакала, но почти сразу взяла себя в руки и отрывисто продолжила сухим безразличным тоном:
— Всю ночь в городе стреляли. Идут повальные обыски и проверки документов. У нас сосед служит в НКВД, но дома его не было и всю его семью увезли. Его жена так кричала, так кричала. Город перевели на осадное положение и объявили траур. Василий, если из города ещё выпускают, бери билет на Москву и уезжай как можно быстрее. Оставаться тебе здесь крайне безрассудно.
— Я всё понял, Татьяна Владимировна, обязательно последую вашему совету. Скажите, как там Маша?
— С ней всё нормально.
— Вам точно не нужна помощь? Я бы мог …
— Уезжай, Вася, мы справимся, — перебила меня Татьяна Владимировна, — доберёшься до Москвы, позвони нам, мы с Машей будем ждать. До свидания, Василий.
— До свидания, Татьяна Владимировна.
В купе заглянула проводница:
— Гражданин, выходим, не задерживаемся.
Я послал ей ментальное внушение, что в купе никого нет, и она закрыла дверь. Настроившись на свою метку на Одинцове, открыл портальное окно. Увидел Дмитрия Ивановича, спящего на больничной койке. Послал ему магический диагност и когда он вернулся, подобрал нужное целебное плетение, исполнил его, запитал энергией и внедрил.
— Этого должно хватить, — прошептал я себе. Потом ещё раз навещу и проконтролирую.
* * *
Выйдя на перрон, столкнулся с иностранцами, стоящими неподалёку и что-то галдящими на непонятном мне языке.
Однако, не прошло и минуты, как их речь мне стала понятной. Они разговаривали на шведском языке, и я его понимал. Но вот шведы замолчали. К ним подошёл встречающий и громко, чтобы вся группа его услышала, сказал, на шведском языке, но с сильным русским акцентом:
— Сейчас идём за мной, потом ждём автобус и едем в гостиницу "Астория".
Я пристроился за шведами и шёл за ними, пропустив их вперёд, метров на десять.
Выйдя из вокзала, они остановились в сторонке от основной массы пассажиров отдельной группой, ожидая обещанный автобус. Недалеко от меня какая-то пожилая супружеская пара усаживались в такси. Водитель, уложив последний саквояж в багажник захлопнул его и встретившись со мной взглядом, спросил:
— Я гляжу, ты налегке? Тебе куда?
— В какую-нибудь гостиницу.
— Садись вперёд, — водитель открыл передо мной дверь и когда я сел, захлопнул её за мной.
Ехали недолго и минут через 15 остановились.
— Гостиница "Англетер", — объявил водитель и, повернувшись к пассажирам на заднем сидении, сказал: — С вас червонец. — И взглянув на меня, добавил: — С тебя трёшка.
— Мне бы в гостиницу "Астория" попасть, — робко сказал я.
Мои попутчики засмеялись, водитель тоже.
— Она тут рядом, в двух шагах, — пояснил водитель, всё еще добродушно посмеиваясь, — только тебе туда не попасть.
— Почему? — удивился я.
— Это гостиница для иностранных буржуев, нашего брата туда не пущают.
Я расплатился с водителем и вышел из машины. События вокруг меня как-то стремительно разворачиваются, и я не успевал за ними. Мне нужно было время, чтобы спокойно посидеть и подумать, что делать дальше, составить хотя бы предварительный план действий.
— Ваши документы, — услышал я голос за своей спиной.
Обернувшись, я увидел военный патруль. Старший лейтенант, судя по трём кубикам в петлицах и два красноармейца с винтовками. Сунул руку во внутренний карман пальто и, достав паспорт, без слов протянул его командиру. За этот небольшой отрезок времени я успел подготовить и запустить в него две магемы из ментальной магии — доверия и внушения. Я пожелал, чтобы он, посмотрев мой паспорт, сразу отпустил меня, не задавая никаких вопросов.
Магемы сработали и уже через минуту старлей, благожелательно взглянув на меня, вернул паспорт и патруль пошёл дальше. А я пошёл искать гостиницу "Астория".
А ещё через полчаса я заходил в одноместный номер этой гостиницы.
На ресепшене, я познакомился со шведкой, девушкой на пару лет старше меня по имени Астрид из той самой шведской делегации, с которой столкнулся на вокзале. Рассмотрев девушку вблизи, я заинтересовался, смогу ли я поправить её внешность, ибо на её лице доминировал огромный носище. Тут, если что-то менять, то целую пластическую операцию делать нужно.
Пока стоял в очереди посоветовался с Яном. Обсудили, что можно сделать, не слишком искажая её черты, по-видимому, фамильные, судя по такому же огромному носу у дедушки, стоявшего перед ней. Да, в этом случае природа пользовалась не тонкими инструментами, а грубым топором.
Тут девушка неожиданно развернулась ко мне лицом, и мы встретились глазами. У неё они были огромные и изумрудно-зелёные. Заглянув в них, я понял выражение "утонуть в глазах". Немного поговорив с девушкой, понял, что она мне нравится, кроме её носа, конечно. Ну, над этим мы с Яном ещё поработаем.
Когда дед девушки, получив ключ от номера, позвал её, я неожиданно для себя пригласил её пообедать со мной. Она согласилась с условием, что к нам присоединится её дедушка. Я их понимаю. Они в чужой стране и осторожничают.
Следующим в очереди к администратору был я. Сначала хотел внушить ей, что я иностранец, но что-то меня остановило, и так ничего путного не придумав, просто протянул администратору свой паспорт. Та сама подсказала мне линию поведения, задав вопрос:
— Товарищ Берестов, у вас есть бронь?
— Да, конечно, — сказал я, подкрепляя свой ответ магемами доверия и внушения, благо они у меня уже были наготове.
— Минуточку, — сказала администратор, просматривая какой-то список фамилий. — Ага, вот, нашла. Берестов Василий Васильевич, бронь заказана три дня назад от комиссариата по делам торговли и промышленности. Вы один, товарищ Берестов?
Администратор подняла голову и посмотрела на меня.
— Да.
— Вас устроит одноместный полулюкс?
— Более, чем.
— На какое время берёте номер?
— А скажите, шведы, что передо мной стояли, они на какое время заселились?
— На сутки, — насторожившись, сухо ответила женщина, — но с возможностью продления.
— И меня так же запишите. Дело в том, что я сопровождаю эту группу от своего наркомата и как только провожу их, так я сразу должен вернуться в Москву. А когда они уедут, я сейчас не могу сказать.
— Понятно, — сразу оттаяв, сказала администратор. — Пишем пока на сутки. С вас 3 червонца. В стоимость номера входит стандартный завтрак и обед из трёх блюд. Всё сверх этого за отдельную плату, меню спросите у официанта. Еду нужно заказывать по нашему внутреннему телефону, номер 07.
