Девушка с наузой

Звонка не было. Пришлось стучать.

Открыла толстенькая старушка в цветастом халате поверх длинного, до пят платья, подол которого у неё задирался сзади при ходьбе, поскольку старушка носила короткие валенки. Круглолицая, с запавшими большими глазами, с округлыми широкими бровями, с ртом, сжатым в упрямый узелок. И в платочке — с завязанными концами на затылке.

Впустив необычных гостей, она плечом дёрнула в сторону внутренней закрытой двери и недовольно сказала:

— Там.

Ну, там так там. Первым, помогая себе при ходьбе посохом, вошёл Виталий Олегович. За ним — Станислав. И уже затем, когда Станислав оглянулся, кивнув, и когда трое сообразили, что пока волхв и некромант опасного ничего не видят, в комнату за ними и просочились. Столпились у двери, разглядывая представшее их глазам, и потихоньку начиная недоумевать.

Комната была почти пустой. Странно пустой, потому как оставалось впечатление: мебель вроде есть, но сказать — что именно, не удавалось... Алёна, например, не могла бы перечислить предметы мебели — по одной причине: взгляд, которым девушка пыталась окинуть комнату, постоянно уходил в сторону инвалидного кресла, в котором сидела вторая старушка — худенькая копия той, что их встретила. Ещё одно отличие — сидела она с закрытыми глазами, и на лице устоялась болезненная гримаска.

Станислав, не спуская с неё глаз, пошёл было к ней, но Виталий Олегович без слов заставил его остаться на месте: стремительно вскинул перед ним посох так, что парень просто наткнулся на него.

— Почему? — негромко удивился Станислав.

— Смотрим, — велел старый волхв. — Внимательно смотрим.

По его же одобрительному кивку ребята сняли верхнюю одежду, обнаружив тем самым, что слева от двери есть самодельная вешалка — доска с крючками. Потом Алиса оглянулась и принесла из махонькой прихожей два табурета. Один молча предложила Алёне, другой поставила рядом с первым — видимо, на всякий случай.

— Мы спрашивать у той не будем? — тихонько удивился Егор.

— Её мнение вторично, — ответил Виталий Олегович. — Начинаем. Что видите?

Алёна сидела на табурете, чувствуя, как напряжённо стынут плечи и спина. Такого она не ожидала увидеть.

Инвалидное кресло стояло ближе к углу. "Скоро начну бояться всех углов подряд", — проскользнула мысль. К пустому углу. В нём самом и поблизости от него не нашлось никаких предметов — не то что мебели. Но на полу был заметен иному зрению странный треугольник. Колёса инвалидной кресла-коляски покоились перед невидимой обычному взгляду чертой. И эта черта и являлась отрезком треугольника, начиная с угла. Будто невидимое прозрачное стекло высилось перед старушкой в кресле. И за ним, по всему полу треугольника, по всем стенам махрилась плесень — такая крупная, что ребята просто ахнули, когда внимательный взгляд позволил им её разглядеть.

— Она ещё и ядовитая, — заметил Егор, открывший рот и не сразу спохватившийся его закрыть. — Прямо видно, как колышется над ней...

— Ты имеешь в виду жёлтую дымку? — откликнулась Алиса, тоже встревоженно смотревшая на стены и на пол. — Виталий Олегович, я не понимаю: старушка жива?

— Чтобы это увидеть, надо вступить на... её территорию, — вздохнул старый волхв. — Вот теперь, когда первая картина перед нами явилась, можно пойти поспрашивать хозяйку дома. Где она?

— Вроде на кухню ушла? — начала вспоминать Алиса.

— Нет, она в другую комнату ушла, — сказала Алёна, немедленно взявшая свою сумку и чуть не бегом удравшая в прихожую.

Виталий Олегович постучал в дверь второй комнаты и после позволения войти открыл её. Вошли все вместе, против чего хозяйка не возражала. В этой комнате, напротив, было столько мебели, что кое-где она стояла друг на друге: уж небольшой комод без ножек, поставленный на невысокий, тоже без ножек шифоньер, Алёна точно разглядела. И ковриков здесь, пусть и самодельных, было много, как и салфеток — везде, где только ни находилось для них место.

Старого волхва усадили в низенькое кресло (молодых колдунов старушка словно и не заметила) напротив хозяйки дома. Для начала он представился и представил своих спутников. Ребята с интересом воззрились на старушку, но та не пожелала объявить своё имя. Впрочем, они и так по заявке знали, что зовут её Анна Лукинишна.

— Как давно ваша сестра находится в таком состоянии?

— Да с месяц уже, — скрипуче отозвалась старушка. — Как на неё порчу навели, так и сидит. А то до сих пор бегала, как молоденькая. Говорила я ей — не тормошись! Обзавидуются! Сделают что-то на тебя!

— Вы думаете — на ней порча?

— А то нет! — Старушка покряхтела, усаживаясь в своём кресле удобнее. — Сейчас все, кому не лень, друг другу завидуют и порчу наводят. Да только у нас, вон, в доме две ведьмы, а в соседних — сколько-то!

— Думаете — её живости позавидовали?

— Чему ж ещё? Она вон как бегала!.. Ан вот села, да встать больше не встаёт. А соседки бегают, как раньше не бегали. Они! Они у неё живость ту забрали да молодость! Позавидовали веселью её, что умеет жить с радостью! Живёт теперь, как каменная! А мне-то как быть? Её, конечно, обиходить несложно, да и кормить — ест всё, что ни дам...

— Анна Лукинишна, вы за ней ходите — не замечали ничего, кроме того что она только сидит? Когда к ней идёте — сами-то как? Дышать не трудно?

— Да нет, — пожала она плечами. — Ничего такого не было. Врачей вызывала — те сказали, что в больницу не стоит везти. Ей уже восемьдесят два, пусть лучше сидит дома, где за ней уход есть. Ну, как-то так сказали. А то ведь и впрямь слышала такое, что старух в больницы не берут... А эти — не. Давление ей померили и сердце послушали, вон таблетки дали пить. Ну и всё... Что они ещё могут? Вот и обихаживаю сама.

— А почему в её комнате мебели маловато?

— Так я её каждый день прокатываю по комнате-то, чтобы уж совсем на месте не сидела. Вон, к окну подкачу — она вроде и смотрит на улицу. На саму улицу мне её не выкатить — силёнок не хватит, так хоть так, из дома, посмотрит.

— А потом ставите назад.

— Нет, не ставлю, — неожиданно ответила старушка. — В серёдке комнаты её оставлю — она и... кресло-то само и катится назад, в угол тот.

"Странно она говорит о сестре — равнодушно, — подумалось Алёне. — Или устала за ней ухаживать? Она ведь тоже старенькая..."

Помолчали немного. Потом Виталий Олегович кивнул и встал с кресла.

— Ладно, посмотрим.

И вышел — впереди торопливо шли молодые колдуны.

Вернулись в комнату с инвалидным креслом, где, всё так же не шелохнувшись, сидела старушка. Старый волхв подошёл впритык к невидимой линии и с минуту стоял, изучающе глядя на кресло и на старушку.

— У кого какие идеи?

— Расплести заклинание трудно, — покачал головой Егор. — Нет, можно, конечно, но это будет очень долго. Там их несколько — и все они накладываются друг на друга.

— Если я буду работать, то, наверное, тоже сумею что-то сделать, — смущённо сказала Алёна. — Только, как и у Егора, дело будет упираться в довольно продолжительное время. Я не знаю, сколько мне придётся плести, но что-то впечатление такое, что чуть ли не до утра. Если только... — задумалась она, прикусив губу и присматриваясь к старушке. — Если только не объединюсь с Егором.

— Рисунок порчи я вижу, — вступила в обсуждение Алиса. — Но он настолько сложный, что мне, например, легче перевести его на... — И безрадостно засмеялась.

— Был бы здесь дед Андрей, он бы так и сделал, — вздохнул Егор, стараясь не смотреть на Станислава.

— Я остался? — спросил тот, никак не реагируя на упоминание дедушки. — Ладно. По мне, так рисунок здесь такой, что сложно разобрать, где начало, где — конец. Если бы мне их нашли, я бы пустил уничтожение порчи по его линиям. Что скажете, Виталий Олегович? Вы-то что думаете?

— Мы думаем так, что надо бы разбиться по парам, — задумчиво сказал старый волхв. — Я один. Ищу те самые начала и концы заклинательных линий. В это время Егор и Алёна объединяются: Егор ищет, как расплетать заклинание, Алёна помогает ему, вяжет узлы наузы на Егора и на расплетение. Помнится, такие были в одной из книг.

— Были! — обрадовалась Алёна, немедленно запуская руку в сумку за пакетом.

— Логики не поняла, — озадаченно сказала Алиса. — Это как они работают?

— Я понял, — вмешался Станислав. — Егор смотрит, как расплетать. Алёна помогает ему наузой увидеть те линии, которых он может не заметить. Усиливает его видение.

— А-а... вон что. А мы, Виталий Олегович?

— Ты, Алиса, ищешь только концы рисунка — искать начало не надо. Станислав пробует "поджигать" каждый из концов, чтобы определиться, откуда, в конце концов, начинать. Как видите, нам приходится работать вслепую. Я буду стоять рядом и контролировать все процессы вашей работы. Вашей — это всех вас четверых.

Ух, как страшно было молодым колдунам переступать ту черту, за которой начиналось царство плесени!

Но первым решился Станислав, держа наготове заклинание уничтожения. Он, как и все они, прекрасно знал, что заклинание не сработает сразу на всю порчу. Но остановить агрессию заклинательных линий был готов. Хотя бы тем, чтобы бросить уничтожающий огонь между собой и опасной-таки старушкой.

Когда он переступил границу, следующим вошёл в треугольник старый волхв. Завидя его на "порченой территории" старушки, и остальные успокоились и без боязни принялись за работу, одновременно обсуждая свои действия или то, что поначалу ускользнуло от их внимания.

— Деда, а почему линии заклинания уходят в подвал? Там на неё порчу сделали?

— Это линии не заклинания, а самой порчи, — ответил Станислав. — Они уводят к земле, постепенно затаскивая её в Навь.

— Хочешь сказать — она вот прямо сейчас помирает? — недоверчиво скосился на парня Егор. — Мне кажется, она просто потихоньку... ну, что-то вроде инсульта у неё. Порча до инсульта довести может?

— В моей практике такого не встречалось, — покачал головой Виталий Олегович. — Но, если поразмыслить, вполне возможно.

— Мы нашли уже три кончика, — сообщила черноволосая ведьма. — Стас их сжёг, но огонь дальше пары сантиметров не идёт. Ищем дальше.

— Знаки заклинания начинают проступать явственнее, — удивлённо сказал Егор. — Наузы реально помогают! Но есть те же сочетания, которые я не понимаю.

— Покажи, — подошёл к нему старый волхв. И резко остановился на полушаге. Глянул вниз, себе под ноги, и жёстко приказал: — Выходим все!

Откуда выходить, понятно — с "порченой территории".

Алёна первой собрала наузы и тесьму и выскочила за границы порчи. Следующей была Алиса, которую поторопил Станислав, подтолкнув её от старушки. Егору оставалось только развернуться и переступить линию: девушки с перепугу вцепились в его руки — почудилось, он не слишком торопится.

— Стас! — резко окликнул Виталий Олегович, стоявший у двери, контролируя выход молодых колдунов с "порченой территории".

— Я сейчас! — откликнулся парень, начиная медленно пятиться. Что-то его сильно заинтересовало сбоку кресла — буквально у колеса, так что молодой некромант склонился проверить это нечто...

— Станислав! — уже вскрикнул старый волхв. — Быстро!

Все замерли, удивлённо наблюдая за парнем и не понимая странной тревоги Виталия Олеговича. А тот выпрямился и пожал плечами, прежде чем сделать разворот к "выходу" из треугольника. И — внезапно стукнулся лбом в призрачную преграду: только что видимое и свободное, пространство превратилось в прозрачное стекло и мгновенно заткалось незнакомыми знаками — символами, буквами и цифрами!

— Стас! — закричали ребята, когда парень с недоумением потрогал ладонью возникшую перед ним, пока ещё прозрачную стену. — Стас, обернись!

Старушка за его спиной мягко встала с кресла.

Парень крику поверил: оглянулся и попятился — только недолго. Шаг — и упёрся спиной в призрачную, но крепкую стену. Но старушка, открывшая почти белые, без зрачков, глаза, вроде не выглядела устрашающе. Да и действия её... Она всего лишь подошла к парню и взяла его за руку. И медленно повернулась лицом к стене.

— Стас, сделай хоть что-нибудь! — вопили ребята.

А стена перед старушкой начала таять — и уходить тёмным, поглощающим зрение ходом, низким и, по впечатлениям, бесконечным. Алёна вдруг вспомнила, как уходили чужие души-псины двоедушников... И вспомнила другое.

— Стас!! — завизжала она, потому что голос сразу же сорвался. — Браслет! Покажи ей браслет из науз! Вытяни руку перед старухой — она должна увидеть твой браслет!!

Странная пара из старухи и парня уже шагнула к самой стене, оставалось — переступить опять-таки невидимую границу. Услышал ли Станислав? Сумеет ли он сделать то, что ему приказано?!

Дед внезапно побежал к стене — и метнул свой посох, уже обвитый зеленью. Ребята вскрикнули. На первый взгляд — посох должен был ударить кого-то из пары. Но посох врезался, как ни странно, в нечто твёрдое на месте пропавшей стены — там, где был чуть ли не подземный ход. И упал, загрохотав так, словно упала не трость, а самый настоящий металлический лом.

Тёмный, поглощающий свет ход неожиданно снова превратился в стену, вот только... стена эта снова начинала темнеть, растворяясь...

А старуха ещё и постояла перед этой стеной, словно дожидаясь, пока откроется ход в неведомое пространство.

— Ста-ас! Браслет!!

Кричали все.

И затихли, когда парень страшно медленно повернул голову так, будто хотел взглянуть, кто кричит ему. А потом он поднял руку и тряхнул ею так, чтобы обнажить запястье. И мягко засветился на нём браслет из науз.

— Возвращайся, Стас!!

Глава двадцать вторая

И старуха, и Стас словно оставались под толщей воды, потому что двигались вяло, с усилием, преодолевая сопротивление той воды.

Посох волхва лежал перед ними даже не в шаге, а в полушаге, а на нём наивно и беспомощно стремились вверх тонкие зелёные веточки, куцыми зарослями преграды вставая перед двумя живыми... Стас напряжённо повернул свободную руку, будто и в самом деле желая показать старухе серебряный браслет.

Алёна чуть не шарахнулась от Егора: заклинатель неожиданно и очень быстро, так что половину слов проглатывал, а то и словно захлёбывался ими, заговорил явное заклинание, часто поминая в нём имя Велеса и не отрывая взгляда от всё ещё видимого наузного браслета на запястье Стаса.

Прислушавшись к нему, стремительным речитативом завторил ему и старый волхв.

Двое у хода в темноту будто окаменели, стоя перед посохом, который постепенно исчезал в зелёной поросли. Показалось, что и время растягивалось в ту же дурную бесконечность, какой чудился ход в непостижимую тьму, а потом...

Потом старуха медленно и оттого торжественно обошла Стаса, застывшего с поднятой перед ней рукой, и... повела его назад, к границе между "порченой территорией" и пространством обычной комнаты. И Алёна видела, как натужно парень шевелится. Видела движение его мучительно заледеневших черт лица — и всем сердцем рвалась к нему навстречу, не понимая, что её саму с обеих сторон удерживают на месте Егор, яростно проговаривающий только что придуманное заклинание, и Алиса, перепуганная до чёртиков.