| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
И завершив свои дела, флот направился в сторону Феодосии. Правда, предстояло дать знак оборонявшимся в Мангупе людям. Да и, в плавании, планировалось несколько остановок. Во-первых, для отдыха гребцов, во-вторых, чтобы собрать урожай, в селениях на южном берегу Крыма. Ну и в-третьих, было запланировано восстановить замки Фуны и Алушты. Что бы создать там оборонительный рубеж, на случай, если турки пойдут на Феодосию или вдоль моря, или через горы. Ну и буквально в Ялте, где была первая остановка, пришлось задержаться на два дня. Когда флот пришёл к этому месту, то стали падать показания барометров. Пришлось вытаскивать галеры на берег, разгрузив их. Благо несколько сотен человек, из их экипажей, могли вытащить деревянную скорлупку, весом в вагон, на берег. Так что бы её не било волнами. Ну а большие парусные корабли переждали короткий и не очень сильный летний шторм в море. После чего флот направился дальше. Сделав остановки в Гурзуфе и Партените[10]. Но только что бы собрать урожай в местных садах, виноградниках и полях. Что бы оставить турок полностью без запаса продовольствия.
Интерлюдия 5
Елене Гаврас[11], княжне Феодоро не спалось. Она лежала в своих покоях в княжеском дворце и придавалась воспоминаниям. Тем весьма счастливым временам, когда отец был князем Феодоро. И во дворце, прошлым летом, появился посол московского князя боярин Никита Беклемешев. Она знала, что её отец хотел породниться с сильнейшими православными властителями и сначала отдал племянницу Марию[12], за молдавского господаря. А потом с помощью торговца из Каффы иудея Хозе Кокоса получилось выйти на князей Москвы. Где жили их дальние родственники Ховрины[13]. А потом и появился посол Беклемешев. Он долго спорил с отцом, договариваясь об её приданном, но договор был заключён. Она стала невестой наследника московского княжества. Но тут во дворе зашумели, и она услышала голос Александра. Своего двоюродного брата, захватившего власть в княжестве.
Да, отец внезапно умер зимой. Он отлично понимал, что княжеству не выстоять против турецкого вторжения и считал, что с турками лучше договориться, чем пытаться им противостоять. Из этого исходил и брат Ираклий, который стал князем после смерти отца. Но против этого выступили советники. И в начале лета в Мангупе появился двоюродный брат Александр. С отрядом в триста воинов молдавского господаря. Которых по приказу предавших брата советников впустили в город. И князем Феодоро стал Александр, который и слышать не хотел о том, чтобы подчиниться туркам. Которые буквально через несколько дней появились возле Каффы. И практически сразу захватили её. А потом направились к Мангупу. По пути быстро захватывая города и крепости. Одна надежда была, что посол из Москвы появиться раньше турок. Что бы забрать её[14], и отвезти к жениху. Но турки, под стенами города, появились раньше.
Это было страшно, очень страшно. Турок было много. И они постоянно лезли на штурмы. А потом они разместили южнее города свои огромные пушки и стали обстреливать город огромными ядрами. Стремясь разрушить северную стену крепости. Намедни, одно ядро, такой пушки, попала в стену возле главных ворот. Левее от них. И стена обрушилась. После чего турки, стреляя из ручниц, от чего, при попадании пуль в камни, в разные стороны, стороны летели брызги свинца, пошли на штурм[15]. Но его отбили. Да крепость, благодаря князю Александру держалась. И он говорил, что нужно выстоять до весны. Тогда к ним на помощь придут венгерский король Корвин и ставший его вассалом молдавский господарь, которые начнут наступление на турок. А пока крепость держится, они не смогут, обойти оборону по Дунаю и ударить по Молдавии с тыла. И так они победят.
Да и тут, в турецком лагере, началось какое волнение. Сначала турки стали убирать и увозить небольшие пушки, что они установили напротив северных ворот города. А потом куда-то направились большие отряды пехоты и татаркой кавалерии. А штурмы города прекратились. И по городу прошёл слух, что им на помощь пришли, но не понятно кто. Говорили самые необычные версии. От божественного вмешательства и до того что пришли корабли руссов, которые разгромят турок. И да, последние дни стало заметно тише. Прекратились турецкие атаки. А стреляли только большие турецкие пушки. Что стояли на горе через ущелье от Мангупа. Малые, что находились у ворот, стали увозить назад к Авлите. И тут шум, во двор пи-образного княжеского дворца, стал усиливаться. Да и за городом, особенно с юга слышались какие-то крики. И Елена, поднявшись с ложа и накинув на себя накидку, вышла из покоев на дворцовую галерею и выглянула во двор.
На входе во внутренний двор, перед дворцом, в окружении воинов, стояли братья Ираклий, с Александром и хан Менгли Герай, который пробился в крепость с оставшимися верными ему воинами и тоже защищал Мангуп. И они все вместе смотрели в сторону Чембало. И Александр, убеждая всех, твёрдо произнёс:
— Нет, Ираклий, это знак. Знак нам, держаться. И помощь придёт.
Елена попыталась посмотреть, куда они смотрят, с галереи. Но мешало южное крыло дворца. И она прошла в свою комнату и, распахнув ставни, выглянула в окно. И тут же от того что увидела в окно, глубоко вздохнула, от неожиданности. И рука, от увиденного, буквально сама осенила себя крестным знамением. Над тем местом, где должна была быть крепость Чембало, в небе, висел светящийся православный крест. И это видели, как собравшиеся на южной стене, все жители Мангупа, которые взволнованно рассматривали висевший в ночном небе знамение. Буквально обращённый к ним. При этом многие, их жителей, стояли на коленях и осеняли себя подобным крестными знамениями.
Не спокойно было и на горе Мазар, где находились большие пушки, турок. И было видно, как они там суетятся, при свете факелов. Мечась между палатками и своими огромными пушками и грудами огромных каменных ядер. Что-то, крича на своём языке. А потом внезапно крест погас. Вот только что он был в небе и, раз, всё скрыло темнотой. Но чувство, что они не одни, что их спасут, им помогут, появилось. А потом Елена услышала голос Менгли Герая, который громко сказал:
— Надо сделать вылазку и захватить пленных. Что бы выяснить, кто это был. И чего нам, от них, ожидать.
6
Одной из особенностей современно Партенита является плантация, из двадцати восьми деревьев, древних олив, которые имеют высоту ствола чуть меньше десятка метров и его охватом почти в три метра. При этом их возраст оценивали более чем в полтысячи лет. И когда флот остановился в бухте этого сожжённого городка, то Конев не удержался и, как историк, тоже отправился на берег. Посмотреть, что там, на месте этой рощи, в это время находиться. Облачившись в латный доспех, на своём жеребце и в сопровождении знаменосца и переводчика. В той армии, что была у них, без переводчика общаться было невозможно. Ну, а что в таком виде, то, что делать, положение обязывало.
Плантация олив, на этом месте, уже существовала. Только олив было гораздо больше, да и сами деревья были намного моложе. Хотя уже и плодоносили. И с них спешно убирали выросшие плоды. Причём, подъехавший, к убиравшим урожай людям, Конев распорядился относиться к деревьям как можно бережнее. Что бы и через полтысячи лет их потомки могли пользоваться их плодами. И когда он собирался уже возвращаться, то заметил, что из леса, на склоне главного горного массива, вышел старик. В типичной одежде местного жителя. Причем христианина. При этом старик остановился на опушке леса, опираясь на посох, внимательно осматривая, что твориться, вокруг развалин Партенита.
Так как он не был похож на турка или татарина, то к нему только подошёл патруль, и после короткого разговора патруль направился дальше, а старик медленно направился по дороге. Посматривая по сторонам. Пока не остановился у одного поля. И что-то там стал говорить, но ему что-то ответили со смехом, указали на Конева. И тогда деспот сам направился туда. И подъехав, он спросил у старика:
— Кто такой?
И переводчик, переведя вопрос, добавил, что обращаться, к деспоту, следует как ваша светлость. После чего старик, сняв шапку и поклонившись, ответил:
— Ваша светлость, я, Константинос Сидерис. Житель Партенита. И это поле принадлежит мне.
— Очень хорошо, уважаемый, — произнёс в ответ Конев, — Как житель Партенита, вы являетесь подданный Святой Марии. Которая и есть дож Таврической республики. А посему мы защищаем вас, но так как мы, не можем задержаться тут, то вынуждены реквизировать продовольствие, что бы оно не досталось туркам. Да мы заберём всё, но, хозяева полей, садов и виноградников получат компенсацию.
И Конев тут же отсыпал старику серебро, из своего кошеля. Отдав сумму достаточную, что бы семья прожила год. Премного удивив того, от чего Константинос упал на колени. Пришлось деспоту, поморщившись, сказать:
— Встань, Константинос Сидерис. Не люблю я это, да и ты не преступник, чтобы умолять о пощаде. Плюс как я понял по твоему прозвищу ты кузнец?
— Да, ваша светлость, — поднимаясь на ноги, произнёс местный грек, — Я был кузнецом в Партените.
— О, нам такие специалисты, как ты, нужны, — сказал деспот, — Я предлагаю тебе оправиться с нами. Мы отходим к Лусте, или Алуште по-нашему, и предлагаю тебе оправиться с нами. Тебе всегда найдётся работа. И голодать не будешь. А когда мы вернёмся сюда, то сможешь восстановить свой дом, кузню и снова засеять поле.
— Я не один, ваша светлость, со мной семья, — осторожно ответил грек, внимательно смотря на Конева. На что, тот произнёс:
— Я бы рекомендовал бы вам отправиться с нами. Мы пока вынуждены будем уйти. Вернёмся чуть позже. А там, в Лусте, вы сможете переждать это время, имея работу и соответственно не голодая.
— Моя семья в лесу не одна, — так же осторожно произнёс грек. Услышав в ответ, от Конева:
— Вы, Константинос, все люди богоматери, которых мы обязаны защищать. И если вы отправитесь с нами, то дело найдётся всем. А это значит, будет сытно. И будет плата за работу. Так что я рекомендую всем вернуться на развалины и отправиться с нами в Лусту. Причём берите всё. Что-то, из вашего имущества, у вас могут или купить, или реквизировать, за компенсацию. А где-то, через два месяца, вернётесь назад.
— Тогда я пойду, ваша светлость? Приведу остальных, — продолжая внимательно смотреть на деспота, спросил грек. И Конев кивнув, в знак согласия, ответил:
— Хорошо. Мы подождём. До рассвета так точно.
И к вечеру к ним присоединились жители как Партенита, так и Гурзуфа. И флот отправился к Алуште. Где не только собрали урожай, но стали восстанавливать крепости и город. А через несколько дней в Алушту вернулись и жители. К детям, что были с флотом, и собирали хворост у леса, подошли другие дети. И после разговора с ними, из леса вышла делегация жителей Лусты. И после разговора с этими людьми вернулись уже все. И Алушта быстро ожила. И стала быстро восстанавливаться. А флот, восстановив крепости Алушты и Фуны, оставив там гарнизоны, несколько галер и отряд кавалеристов, для организации дозоров, отправился к Феодосии.
Интерлюдия 6
Человек, нога у которого была упакована в лубок, а на нём самом был больничный халат, сидел в мастерской госпиталя, в Судаке, и мастерил костыли. Стругая и подгоняя, друг к другу деревянные детали, собирая этот заказ. Узнав, что он корабельный плотник, то ему, когда рана начала заживать, тут же предложили поработать. Делая деревянные изделия. Он ещё у себя в селе мастерил табуретки, лавки, столы для сельчан. Делал деревянные двери, мастерил ставни на окна, резные коньки и прочие деревянные изделия. Включая и ложки. Ну и когда, по приказу деспота, на мачты было приказано установить кресты, то сделать такой крест, для "Елены Глинской" вызвался он. И посмотрев, на его работу, капитанша сказала, что назначает его корабельным плотником. И теперь он отвечает за исправность всех деревянных частей. Присматривает, если нужно заменить делает и меняет. И в результате ему выдали чудную треугольную шляпу. С белым, нашитым по краю галуном. Как знак начального человека. Ну и выдали ему новое оружие. Рогатина она и есть рогатина, но под чудным названием, протазан. Клинок, которым можно было, и колоть, и рубить, на длинном древке. Причём этим древком ещё можно было, и подгонять нерадивых. Нет, грести приходилось и ему, раз офицеры, да и сам деспот гребут, но теперь, к нему, все обращались как к начальному человеку. И он мог не выполнять хозяйственные работы. Руководя ими. Ну и сам делал, всё необходимое для деревянных деталей на корабле. А то мог и другим приказать.
И когда флот ушёл, то их "Елена Глинская" вернулась в Судак. От замка Тасили. И стала охранять порт. А потом, когда пришла новость, что флот победил турок, что тут же вызвало ликование в городе, хотя как их капитанша так быстро узнала, об этом не понятно, они получили приказ оттащить к замку Тасили баржу, со стройматериалами, мастеровыми и полутора дюжинами стражников из Судака. В качестве его гарнизона. Но когда они уже стали выходить в море, капитанша приказа вернуться в порт, сказав, что идёт шторм. И как только почуяла. Но два дня пришлось переждать в порту. А только потом отправились к мысу Башенному. Подтянув туда баржу. После чего матросы стали разгружать баржу, чтобы оттянуть её назад в город. И в самый разгар этих работ, сидевший под крестом, в вороньем гнезде, на мачте, вперёдсмотрящий закричал, что к ним подходит корабль, под генуэзским флагом.
Это был небольшой корабль. С одной мачтой, седловидным корпусом. И с прикрытыми зубцами башнеподобными площадками, на носу и корме, для стрелков. При этом корабль мог двигаться и под веслами. И над кораблём действительно развивался генуэзский флаг. Красный прямой крест, на белом фоне. И капитанша, которая до этого сидела на балконе скампавеи, в кресле, в теньке, в одной расстёгнутой рубашке и портках, попивая чай с шанежками, под названием пирожные, приказала всем начальным людям экипироваться и вооружиться. Ну и сама натянула свою кольчугу, надела на голову мисюрку и вместо старой сабли, которую отдала мужу, нацепила на пояс два кинжала, катарами обзываемыми, с парой ручниц на каждом и встала на площадке, для орудий, впереди всех ожидая, когда генуэзский корабль приблизиться. А на нём, по оценки офицеров, возле которых он и встал в треуголке и с протазаном, было человек восемьдесят. И было видно, что они все вооружились. А за зубцами, на башнях, встали лучники. А вперёд вышел важный господин, в доспехе, шлеме и при мече. Ну и что бы толмачить, а за то время, когда он в плену у турок был он много языков понимать начал, да и на некоторых говорить, он рядом с капитаншей и встал.
В общем, как оказалось, это был один из старых хозяев замка. Один из братьев Гуаско. Про них в Судаке он наслышан был. И пираты, и грабители, и вообще своих людей обижали, из-за чего с бывшим консулом Солдайи враждовали. А при подходе турок они бросили всё и на кораблях уплыли. А вот сейчас вернулись, и этот Гуаско потребовал, что бы ему не только замок вернули, но и деньги заплатили, компенсации. А пока он берёт в заложники капитана и всех офицеров. И сопротивляться не советует. Так как их больше. На что капитанша ответила, что это их по праву меча. Всё что с боя взято, то свято. А претензии, старые владельцы, этих земель, могут предъявлять Святой Марии. Она теперь тут хозяйка. Ну и этот Гуаско, выхватив меч, попытался было коснуться его лезвием горла их капитана. Беря её в плен. Та отшатнулась. И он, выставив свой протазан, сделал было выпад. Пришлось теперь уже нападавшему Гуаско отпрыгивать назад и отбивать его оружие. Но враг, отбив его протазан, тут же рубанул по выставленной вперёд ноге. И снова повернулся лицом к капитанше. Но та уже выхватила свои катары и разрядилась по Гуаско из пары ручниц на них. Заставив того рухнуть на палубу своего корабля. А капитанша вставила кинжалы в ножны, крестив руки, а потом, уже расположив руки прямо, снова выхватила катары, у которых, теперь, другая пара ручниц оказалась вверху. И взвела на них кремнёвые замки. Встав в оборонительную стойку. Но тут об её панцирь звякнула стрела. Но сделанный из доброго уклада панцирь выдержал предназначенный для прорубания колец кольчуги срез. И стрела отскочила в сторону. А капитанша, ойкнув, вскинула вперёд своё оружие, разрядилась, из двух стволов, в обидевшего её лучника.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
