— Завтра. — сказала Лиля убирая малый набор. — Завтра. Жду вас, капитан.
Лиля осталась одна. Звон в ушах проходил, зато ее начало трясти, а потом еще и бросило в холодный пот. Оказалось, вокруг нее крутилась такая карусель — а она-то искренне думала, что Ганц служит именно ей. А она-то думала, что сюда и муха не пролетит — что ж, мухи и правда тут не летали.
А отдельным неприятным открытием стали для нее слова 'Графу Иртону вы, давно помеха только'. Ведь действительно — а зачем она ему? Получать оплеухи? Зачем ему это?
В очередной раз Лилиан подумала, что данная ей Алисией и Эдоардом настоятельная рекомендация задавать вопросы 'Кто?', 'Почему?' и 'Зачем?' была важной, но спокойствия и уверенности лишала напрочь.
Через Пламенную
Устала. Алисия устала — на пятый день дороги она призналась в этом даже самой себе. Сыро. Дорожная карета была довольно тесной, девочки... Альдонай пресветлый, конечно Их Высочества! — скучали. Алисии здорово не хватало того, что так легко получалось у Лилиан — умения заговаривать им зубы. Впрочем, Джолиэтт доставляла мало хлопот — Алисия, немного нарушив (ну, никто же не видел...) нормы поведения посадила ее рядом с собой и она, прижимаясь к ее боку, слушала ее рассказы. Алисии рассказы эти казались скучноватыми, но малышку почему-то вполне устраивало подробное описание гербов, платьев и подробностей давно забытых турниров.
Но принцессе Анжелине, помоги Альдонай всем кто был поблизости, было СКУЧНО. Серо-коричневый пейзаж за окном явно не располагал к созерцанию, и здоровой отлично выспавшейся уже в первый день девятилетке надоел сразу.
Как ни странно, помог лейтенант. В первый день он приглядывался. Во второй, когда к полудню уже не только служанки, но и Алисия стала сатанеть от нытья и капризов Анжелины, свесившись к окну кареты почтительно предложил прокатить принцессу по окрестностям. В сопровождении служанок, конечно же. И их сиятельство, буде она соблаговолит... Сиятельство НЕ соблаговолила, поставила условие — в прямой видимости от кареты — и отпустила.
Принцесса Анжелина быстро оценила преимущества такого способа передвижения — куда больше разговоров, большая лошадь, почтительные подданные... Правда, совсем развлекаться не вышло — также почтительно лейтенант сообщил Ее Высочеству, что если Ее сиятельство останутся недовольны, или, скажем, почтительные подданные не смогут надлежаще удовлетворить пожелания Ее Высочества, то... придется ехать в карете.
Намек был понят. В карете ехать не хотелось. Взамен подданые выучили ее свистеть, отличать вкусную рябину от невкусной, назвали всех птиц на деревьях и показали как седлать лошадь. Она видела зайца, согнала с дерева сову, насчитала семь кривых елок и выслушала потрясающую воображение быль о том, как ведьмы растят свои метлы. 'Ведьмина метла' к рассказу была продемонстрирована и внимательно осмотрена. Время проходило с толком.
Когда лейтенант забирал служанок и принцессу 'прокатиться', Джолиэтт перебиралась на освободившуюся скамью и начинала играть в куклы. Ее кукольный домик Алисии все время хотелось поставить подальше и беречь — потому, что в ней буквально все восставало против не очень аккуратных игр пятилетней девочки с этим произведением искусства. Но — вещь была не ее, а именно самой Джолиэтт, слушать же плач и препирательства сил не было.
Джолиэтт доставала свои куклы, ставила трон (или кровать) и начинала гонять фигурки и бормотать. Постепенно она сползала на пол, потому что с колен все смотрелось лучше. Алисия после пары одергиваний просто постелила ей плащ и (если не дремала) смотрела на отыгрывающую приемы девочку.
— Ваше Сиятельство, а вот на утреннем приеме рыцарь может быть?..
— Да, Ваше Высочество, может. Если дама уже одета. А иначе это может быть только муж. Он — муж?..
Джолиэтт крепко задумалась. Алисия прямо видела, как она взвешивает перспективы — либо вот прямо сейчас вести диалог (который она себе не очень представляла), либо придется его убирать — но тогда можно закатить целый спектакль про замужество... Или просто одеть?
— А зачем может придти муж?
— Например, если дама нездорова. Или... э-э-э... не должна вставать.
— Брюхатая?! — радостно спросила Джолиэтт, ввернув новое словечко.
— Где вы слышали это слово?!
Джолиэтт погрустнела. Такое замечательное слово прямо просилось играть, а оказалось — оно неприличное.
— Так, просто. А как сказать?
Алисия поджала губы. Тема ей не нравилась.
— В тягости, например. В положении.
Принцесса просияла и полезла в домик. Спектакль оказывался огромным. Алисия подумала, что еще десятинка такого пути и все ее усилия пойдут насмарку — воспитывать еще и полуроту кавалеристов, чтобы они прилично выражались (или задумывались о том, насколько их слышно) было бы совсем наивно.
Алисия дремала, через прикрытые глаза наблюдая за игрой Джолиэтт. Девочка положила большую куклу в центре композиции на какую-то коробку, к одной из маленьких куколок привязала любимую розовую ленту и стала переставлять всех вокруг, что-то бормоча. За три дня эта сцена в куклах повторялась уже пятый раз, и почему-то вызвала у Алисии беспокойство, но никаких оснований мешать игре у нее не было.
В конце концов, это было явно лучше, чем появившееся у Джолиэтт обыкновение выпрашивать у неё на постоялых дворах разрешения подоить корову. Всего три дня, которые пришлось пережидать выздоровления Анжелины после ночевки в шатре (долго вытаскивали застрявшую карету и воз, не успели до темноты) — просто простуда, слава Альдонаю — и вот, пожалуйста! Дура Мариэтт пошла у принцессы на поводу и показала ей корову. А хозяйка не нашла ничего лучше, чем показать ей как её доить. И это хорошо еще, что молочных коров, разумеется, держат в чистоте. И на всю дойку ребенка не хватает. Пока не хватает — упрямство у Джолиэтт фамильное. Невозможно, положительно невозможно воспитывать аристократку в путешествии.
Она выглянула в окно и задумчиво посмотрела на поднимающиеся вверх лесистые холмы и задумалась о вещах более насущных. Вчера прибыл курьер, которого они отправляли во Флам, и сообщил, что Его Величество будет пребывать в замке Лорн. К путешествию прибавлялась минимум десятинка.
На постоялом дворе, к удивлению служанок, Алисия велела им оставаться при карете и ничего не распаковывать. Сама же она пошла к лейтенанту и, дождавшись пока он спрыгнет ей навстречу с лошади, спросила:
— Лейтенант, куда мы едем? Мне погоня не заметна, а мы забираем к югу. Вы нас куда ведете?..
Лейтенант не смутился, не стал звать солдат или выкручиваться, а серьезно ответил:
— Октябрь кончается, по короткому пути шлях раздолбан — подморозить-то его и не успело. Чутка в сторону приняли. Многовато, это Ваше Сиятельство верно подметили. Я так мыслю, надо нам через Пламенную пройти — иначе меня люди мои не поймут совсем, да я себя изругаю.
— Где пройти?
— Через Ступу. Еще то место Пламенной горой называют. Такое, Ваше Сиятельство, место, что всенепременно надобно там побывать. Послезавтра днем увидите — не пожалеете. Только полотенцами надо запастись.
— Чем?..
— Полотенцами. Искупаетесь.
— Вы в своем уме? Октябрь кончается!
— Такое, Ваше Сиятельство, место. Верьте мне — удивительнейшее.
Следующий день выдался светлым, серым и холодным — они ехали через лес, забираясь все выше и выше — между голых стволов берез и кленов, шурша толстым желто-коричневым ковром из листьев. Ощутимо подмораживало.
Десяток с лейтенантом был удостоен чести везти принцессу Анжелину и пару служанок, а потому ехал немного впереди кареты. Во второй половине дня они нагнали очередного сигнальщика, которым оказался сержант Дирле, по прозвищу Лысый. Лысый с тоской смотрел с гривки холма через овраг, принюхиваясь к ветерку.
— Ты чего это, Дирле?
— Косуля там. Не чует нас — мы ж с наветренной строны.
— Какая косуля?!
— Да тише же, господин лейтенант, спугнете! Во-он он, пасется, левее обломанной сосны... щас бы я его!
— Ты что, Лысый, сдурел?!
— И-эх. Самое ведь время! Самый вкус набрал...
— Лысый, браконьерскую твою душу, ты ж на службе! — рявкнул на сержанта лейтенант. Совсем дурак, что-ли?! При принцессе-то? — Это ж королевский лес! Тебе жить надоело?!
— Дык ить, такой козел знатный, прямо ж вот....
Анжелина подумала и решила, что намек на этот раз стоит понять. Интересно же!
— Я принцесса! Хочу оленя! Мой олень, я сама разрешу! — наступила пауза. Мужики переглянулись. Анжелина уже совсем собралась топнуть ногой (хотя в седле это и было трудновато сделать), но этого не понадобилось. Лейтенанту хотелось мяса не меньше, чем всем остальным.
— Рудый, Самир — мухой в обход, гоните его на нас. Сипатый!
— Я!
— На стрему!
— Есть!
— Лысый, мать твою копьем в... — лейтенант сдержался — ты что стоишь?! На позицию, и чтоб смотри мне!
— А мы куда едем?
— Э-э-э... — лейтенант внезапно обнаружил, что даже в девять лет девочки отлично умеют разбирать когда стоит топать ногой, а когда дрожать губками. Он уже открыл рот сказать 'Ваше Высочество, мы обождем тут', но тут распахнутые синие глазки стали наполняться слезами.
— Туда, — вздохнул он, признавая полное поражение. — Встанем на второй номер. Если Лысый промахнется...
...То я его сожру вместо той косули. Глаза принцессы мгновенно высохли. Она поискала глазами Лысого — но тот уже умчался.
Лейтенант нехотя тронул лошадь за ним. Принцесса аж подпрыгивала перед ним на седле. С ее точки зрения, Лысому было бы лучше промахнуться
К некоторому ее разочарованию, Лысый оказался меток, и от косули ей достался один рог — тоже неплохо. На разделку туши лейтенант отрядил трех парней, которые и догнали их с мясом и шкурой у самого постоялого двора. Там и возник крупный спор — что и как приготовить? У всех, как водится, было свое мнение.
Алисия, как старшая, послушала 'этот базар' и, холодно отметив, что большая часть спорщиков слышала чьи-то байки, а остальные, похоже, кроме копчения вообще ничего не делали, распорядилась большую часть продать хозяину двора, что-то засолить, а из нескольких кусков сделать на всех гуляш. На каковой и выделила соли.
В итоге, все несколько объелись. И хотя сержанты что-там бурчали про бабу и мясо, они были вынуждены признать, что в этих условиях мало что еще можно было сделать.
На следующий день лейтенант возвестил, что скоро они прибудут к Пламенной. К полудню впереди появилось действительно пламенное, яркое ало-желтое пятно, напоминающее спину свернувшейся гигантской кошки. Такое впечатление, что там, на этой спине все еще был сентябрь.
Вот, Ваши Высочества, Ваше Сиятельство — Пламенная гора. Часа через два как раз на месте будем.
Когда подъехали близко, Джолиэтт, как самая маленькая и наивная спросила:
— А почему так пахнет?!
— Такой тут из под земли дух идет. — серьезно ответил ей лейтенант. — Говорят, сам Альдонай тут Мальдонаю под землю загнал — вот и злится она... Но на эту гору Альдонай смотрит всегда сам, а потому тут и весна раньше всех, и лето долгое, а зима, почитай, только как рамка.
— Все в руках Его. — отметила Алисия скептически.
— Истинно так.
Дорога по склону заняла примерно полчаса, и закончилась поляной, с которой были видны столбы пара и слышался шум текущей воды. Те немногие, кто был, стали поглядывать налево, на срезанную верхушку. Там столб пара был самым заметным, и, казалось, становился все плотнее.
— Вовремя пришли, сейчас наверное...
Договорить кавалерист не успел. На верхушке заревело и вверх ударил зелено-белый столб воды, высотой метров двадцать. Он бил секунд тридцать, а потом опал. Полоса пара пошла слева направо, примерно со скоростью пешехода.
— Ну, самое, значит, время. Часа три у нас теперь есть. Дамы, Вы по склону вниз извольте спуститься, там в Третьей Чаше самое купание и есть — вода чутка остывает, и не сквозит. А мы уж тут...
— Ниже вас по течению? — подняла брови Алисия.
— Точно так, Ваше Сиятельство. Гневаться не извольте, в первой чаше — можно и свариться, во второй — не поплаваешь особо. Горячо.
Третья чаша оказалась довольно солидным озером, над которым курился пар, а по берегу шел ровный пляж крупного желто-коричневого песка, сложившегося плотными мелкими волнами, посыпанный старой хвоей и какими-то ветками. Местами пляж разбивался языками укатанного серого камня, а чуть подальше на берегу рос чахловатый ельник.
— Ой. — сказала принцесса Анжелина первой прибежавшая на пляж и потрогавшая серый камень. — Он теплый и почти сухой!
На камнях и расположились. Алисия проследила, чтобы на принцесс одели ночные рубашки (потом постираем), отправила в воду одну из служанок и разрешила девочкам плескаться. Принцессы моментально нашли себе занятия по шею в воде.
Алисия, переодевшись, тоже вошла в воду — больше из принципа, но вода оказалась неожиданно приятной, что объяснило и дорогу, и прибраный пляж — жить тут было бы неприятно, а вот искупаться с дороги сам Альдонай велел. Она зашла подальше.
Пар от воды скрыл песчаную полосу, и оставил ее в нереальном мире курящейся воды, и покрытых толстыми подушками инея ветвями, клонившимися к воде. Голоса отдалились, сделались неопределенными. Тепло. Тут так тепло... Ей потребовалось усилие, чтобы все-таки повернуть назад из странного, обволакивающего своей нереальностью успокоения.
Они выбрались из воды, и, как и было рекомендовано сразу вытерлись — хотя сквозняков в чаше почти не было.
— Искупайтесь. — сказала Алисия, когда служанки одели ее и принцесс. — У нас осталась пара сухих полотенец.
— Мадам.
— Мадам. — служанки поклонились и, помогая друг-другу раздеться, тихонько повизгивая тоже полезли в воду.
Алисия села на камень и стала расчесывать волосы принцессам. Со стороны первой чаши раздался предупреждающий вопль, веселый гомон выбирающихся из воды кавалеристов — а потом снова рокот и шум взлетевшей и упавшей воды. Бело-зеленый столб воды и пара было видно даже им. Тремя минутами позже через мокрую стену Третьей Чаши перекатился парящий вал, закрыв плотной стеной пара дальний берег.
Одна из служанок тоже выбралась на берег, а вторая — решила проверить обещание лейтенанта — что купаться тут можно даже в такой момент.
Рокот улегся, пар постепенно рассеялся.
— Ваше Сиятельство, — тоненьким от восторга и ужаса голосом спросила Анжелина. — А как это?!
— Не знаю. — серьезно сказала Алисия. — Волею Альдоная — чудо из чудес!
— Ух! — сказала остававшаяся в воде Марита. — И правда, как в котле!
Отряд собрался вместе только через два с лишним часа, и, несмотря на вполне ощутимый запашок, бодро доехал до постоялого двора — как раз примерно в часе езды от Пламенной. Выкупавшиеся и поевшие принцесcы уснули сразу, Алисия еще немного боролась со сном — больше из принципа. Перед тем, как все-таки пойти спать, она сказала лейтенанту:
— И правда, великое чудо. Мы благодарны вам, лейтенант.
Тот, ухмыльнувшись, только поклонился. Назавтра, когда день уже клонился к вечеру, караван без затруднений прибыл к замку Лорн.
