Тайные тропы Бездны. Книга первая

Сквозняк расчувствовался до такой степени, что стал рассказывать учителю со смешным именем о своей драгоценной жене Софочке, какая она выдающаяся женщина во всех смыслах, но стерва, что печально. Ему срочно требовалось, чтобы его кто-то пожалел. Математик встречал откровения со вниманием и выражал сочувствие.

— Вы, молодой человек, надо понимать тоже человек семейный, и вы уже понимаете, для чего на самом деле нужны женщины, — со слезами на глазах жаловался Сквозняк Никодиму. — Моя Софочка стерва ... я в командировку, а она ... Её подруга, которая пять раз выходила замуж, по сравнению с Софочкой ангелочек. У нас сложные и запутанные отношения. Простите, это такое личное и неинтересное.

Никодим сочувственно кивал и подливал напитки: да уж, сердце красавиц оно такое, склонно к изменам. К Леопольду Львовичу лезла целоваться тётка из администрации: она ему сочувствовала из-за его Софочки. Очень сочувствовала.

— Леопольдушка, дай я тебя в носик поцелую, — лезла она к носу Сквозняка своими жирными губами. — Сегодня я хочу много целоваться и блудить, поэтому мне понадобится твоя помощь ... проказник, — слышал он жаркий шёпот озабоченной дамочки. — О, цыплёночек, между нами что-то промелькнуло ... такая большая искорка. Я хочу творить дичь.

Цыплёночек отбивался, как мог, но силы оказались не равные, как и весовая категория. Ему хотелось сказать тётке, что она была бы гораздо убедительнее, если бы хоть вытерла соус со своего лица, но приходилось терпеть телячьи нежности.

Это всё случилось вчера, а сегодня надо опять тащиться в школу и оценивать всякие дебильные поделки из шишек: на большее ума ни у кого не хватает. Да, вчера случился очень интересный, насыщенный и необычный день. Но сегодня утром он окончательно останется в прошлом и лучше его вычеркнуть из памяти. Через час весь коллектив жюри и, примкнувший к ним корреспондент, плелись к школе. Даже тётка из администрации, кряхтя и охая, передвигала ноги, следуя в конце компании. А не надо злоупотреблять — косился на неё Сквозняк. Не всё кошке масленица, случается и Великий пост. На диету тётку пора отправлять. Нажралась вчера, как свинья и непотребства стала вытворять. Истинно говорят, что пьяному море по колено, да лужа по уши.

Идти, правда, требовалось совсем не далеко. Гостей на входе в школу встречала толпа радостных учителей и крутящихся здесь же подростков.

Сквозняк махнул рукой, дескать, хватит торжественности, показывайте уже, что вы там насочиняли творческого. Все школы насочиняли очень творческие поделки из шишек, вот только жупеевская школа опять налажала: они показали, установленную в коридоре какую-то огромную агудину. Как оказалось, это макет адронного коллайдера. Когда эту штуковину включили, она стала весело мигать светодиодами и урчать.

— Зачем это? — вырвалось у Сквозняка. Ведь под творческими поделками предполагалось что-то сделанное из палочек и шишек, чтобы здорово детям не напрягать свои извилины. Ну, ещё можно бревно притащить и назвать его лесным лешим. Зачем что-то выдумывать? Они что, хотят сказать, что изучают здесь физику? Зачем в деревне физика, да и химия? Нахрена? Вилы, лопата, изделия из шишек — вот их потолок. Областная школа не подкачала: выставила отличные изделия из шишек — больших и маленьких, а эти какой-то коллайдер заказябали. Ты гляди, какие они смелые из всех примитивных. И какого ... Какого ... жюри должен интересовать этот коллайдер? Где он тут у меня вырос? Вот же подонки. Точно говорят, что подонки всегда лучше организованы. Они не страдают моральными принципами и выживают в любых условиях, хоть их дустом трави.

Когда жюри уединилось в кабинете завуча для вынесения своего решения, Сквозняк пребывал вне себя. Тётки смирно плелись за ним, с ужасом смотря на нос начальника. Нос Сквозняка сейчас крутился с удвоенной энергией, это говорило, что шеф недоволен. Тётки относили недовольство шефа на своё вчерашнее недостойное поведение и трепетали. Боже! Так опарафиниться перед умнейшим человеком. Влажные глаза тёток говорили: "Ты не должен ругать нас! Ругай не нас, а случившийся парадокс. С кем не бывает". Несчастная Виолетта Сергеевна, щеголявшая с утра зелёным цветом лица, также обречённо молчала. Нос Сквозняка шевелился, а глаза переливались всеми цветами обогащённого урана, суля тёткам репрессии в стиле Страшного Суда. Но, больше недостойного поведения своих подчинённых Сквозняка раздражали действия коллектива школы: они дерзали вести себя не тварями дрожащими, а хвост задирать. Особенно этот учитель математики, который дерзко выпрашивал, чтобы их школа заняла последнее место. Шиш тебе, а не последнее место. Его ещё заслужить надо.

Сквозняк опешил, поняв, что он сейчас подумал: получается, что сами местные не хотят лезть в передовики, а хотят оставаться ШНОРами. Вооот хитрецы... Хотят оставаться серенькими и незаметными, а сами коллайдер зафигачили. Нет, фигушки — рыбка задом не плавает. Не дам я вам восьмое место, а дам ... пятое место. Хотя — подумал Сквозняк — это мерзавцев тоже обрадует. Хорошо жить, прикинувшись дурачками: типа моя хата с краю, я в домике. Лёгкая придурковатость делает этих прохиндеев практически неуязвимыми. Не угадали: прилетит вам, сука, за ваши художества третье почётное место. Хотя с другой стороны ... коллайдер только у них. Решено. Пусть они сидят на втором месте, первое место обещано областной школе, это не обсуждается, в той школе племяшка губернатора работает. Тётки из министерства поразились такой мудрости своего начальника: он самый умный, самый выносливый, самый справедливый — надо поставить ему памятник!

Пришло время раздачи слонов. Ответственное жюри огласило свой вердикт: жупеевская школа получила второе место, соответственно им вручили и красочную грамоту от министерства. Директор школы криво улыбалась, держа в руках эту грамоту, и своим взором испепеляла Никодима, ведь тот клятвенно обещал, что они получат восьмое почётное последнее место, или первое с конца. Никодим отводил глаза: он сам пребывал в шоке.

— Может им обед не понравился, — оправдывался он перед Надеждой Александровной. — Да и с коллайдером несколько переборщили.

— И что нам теперь делать? — ворчала директор. — Теперь надо участвовать в заключительном фестивале: опять лишние телодвижения. Всё — больше никаких коллайдеров, только изделия из шишек, в крайнем случае, из жёлудей или из брёвен.

Надежда Александровна ошибалась: всё складывалось гораздо печальнее. Во-первых, продолжали пользоваться популярностью юмористические ролики о местных новостях, во-вторых, их Гамлет произвёл фурор, о чём упоминалось в областных СМИ. Кроме того школе вышло боком и то, что их ученики постоянно на всех олимпиадах по математике почему-то занимали исключительно первые места. Вот тебе и ШНОР. Что делать — смирилась Надежда Александровна: ну, выгонят с должности, пойду обычным учителем работать — судьба, значит, такая. Всё плохо. Оказалось, что окаянного Гамлета во время фестиваля снимало сразу несколько видеокамер и пьесу даже прокрутили по областному телевидению. Публика и критики восприняли такую трактовку пьесы с интересом, и начались дискуссии. Да и в интернете пьеса успела отметиться: восемьдесят семь тысяч лайков уже и рейтинг её продолжает расти. Гамлет — вскормленный молоком высокогорных яков — это круто. С тем, что быть беде Надежда Александровна смирилась. И как с бедой бороться, когда ума у нас палата, да ключ потерян. Лучше всего беду избежать, а то придётся проходить через неё. Как сказал Шекспир: "От бед спасает только осторожность". Но мы, увы, не проявили осторожность. Мы проявили опрометчивость, поэтому надо взять жизненную паузу. С такими пьесами впереди у нас совсем не радужные, как флаги ЛГБТ, перспективы.

— Когда же это всё закончится? — сама себя спрашивала Надежда Александровна. — Как я сейчас должна принимать решения: на ощупь и по наитию, как сапёр?

Это она зря. Никогда ничего не кончается, и только кажется, что где-то трава зеленее. Люди жили, живут и будут жить согласно своим порокам и добродетелям. Меняются только декорации, в которых люди играют одну и ту же пьесу много лет подряд. Те силы, кто управляет этим процессом, прекрасно осведомлены о таком состоянии дел. Высшие силы знают, как использовать человеческие пороки в своих целях.

Рассказ о любом событии можно начать словами "давным-давно это было", даже если это событие случилось пару лет тому назад или вчера. Любое событие, это история. Историю можно рассказать, зная, чем она окончится.

В каждом монастыре свои уставы, в каждой избушке свои погремушки. Вот и Жупеевская жизнь, на удивление, била ключом. Ещё в конце лета возле школы стал возводиться интересный объект. Вскоре жители узнали, что это строится кафе с непритязательным названием "Пончиковая". Два этажа: на первом планировалось, что народ здесь захочет употребить пончики, пирожки, чай и кофе в быстром темпе, а второй этаж для тех посетителей, кто желал бы посидеть дольше, без торопливости поглощая вкусняшки. Владельцем будущего кафе оказался предприниматель с Комаровска, тот который привлёк Наташку Цапыгину делать пирожки на продажу.

— Наташкины пирожки, вестимо, начнут сметаться махом, — решил местный народ, и терпеливо ждал открытия заведения, ведь единственный способ отвлечься от суеты и бытовухи — съесть целую гору вкусных пирожков или пончиков. Или бухать. Заведение обещали открыть весной.

Несмотря на мартовские дни, вчера ночью снова выпал снег. Весь день мело, но уже не так, как зимой. Вдруг сегодня, разогнав облака, выползло Солнце. Белая холодная вода, изображавшая из себя снег, толщиной в пару сантиметров, таяла, устраивая слякоть на дорогах посёлка. Тёплое Солнце стало согревать землю и та, млея от таких щедрот, вознамерилась порадовать людей молодой зеленью. Запахло ранней весной. Даже коты, прятавшиеся до сего дня в тепле, вылезли греться на Солнце. Они, найдя сухое место, лениво щурились на суетливых воробьёв, жизнерадостно чирикавших друг с другом.

В середине марта, построенная ударными темпами, "Пончиковая" открылась, и сразу же стало пользоваться популярностью среди молодёжи. Да и люди в возрасте с удовольствием посещали это кафе, чтобы приобрести с десяток отменных пирожков для домашнего употребления. Кроме Наташки Цапыгиной, которая, естественно, числилась шеф-поваром, в заведении по сменам работало ещё семь человек только кондитеров. Для посёлка с огромной безработицей это кафе хорошее начинание. Кроме этого события в экономической жизни посёлка произошли ещё некоторые изменения: также к марту открылись сразу несколько авторемонтных мастерских, которые заняли целый приличный квартал посёлка. Это дало работу ещё тридцати жителям посёлка, а значит, ещё тридцать семей стали жить чуть лучше.

— Прикинь кум Пахом, — произнёс дед Витёк, это тот который приходился родным дедом Гришки-дуболома. — В этой "Пончиковой" оно, конечно, чистенько и красиво, но не наливают. Они в ноль не понимают, как обращаться с простыми людьми и не въезжают в структуру души нашего, понимаешь, пожилого заслуженного пенсионера. Это им жирный минус и кавычки.

— И не говори кум Витёк, — прочавкал кум Пахом, который в этот момент как раз с удовольствием жевал вкусный пирожок. — Красиво ты говоришь.

Третий дедок, мелкорослый Онуфрий хмуро промолчал: он ведь самый старший в компании и просто так языком не тряс: он генерировал идеи. У Онуфрия так и свербит проверить этот мир на вшивость. Третий дед хоть всем по плечо доставал, но мнение своё отстаивал.

Тёплая компания из трёх дедов решила посетить "Пончиковую" и заценить этот новый в посёлке объект. Конечно, в "Пончиковой" местами хорошо, чисто и уютно. Но, есть одно но. Крутились здесь, тудыть их, детки, у которых уже кончились занятия в школе. Вот шустрые детки и забегали в новое заведение перехватить пару пончиков, пирожков или пирожных с чаем, пока они шли домой. Дома таких вкусных пончиков не водилось. Дедам галдящая, колготящаяся и суетящаяся мелкота мешалась под ногами. Мелкоты крутилось, как соли в морской воде. Но опыт не пропьёшь.

Троица дедов, мирно сидела за столом и работала челюстями: своими, у кого они ещё имелись, ну, и вставными. Перед ними находилось по стаканчику горячего свежеприготовленного чая. Это чтобы запить пирожки и пончики. Ничего так не бодрит, как чашка чая. Но...

— Мы что сюда пришли чаи гонять? — заговорщицки прошептал Онуфрий. — Как говорится, сиди — не сиди, пьяным не будешь. Самогонка сама себя пить не станет. Мужики живее освобождайте тару внутрь себя и приступим. Холоднокровней деды: без суеты и реагирования на снующих отроков и отроковиц.

Дед Онуфрий всегда изрекал мудрые мысли. Руководствуясь указаниям старшего товарища, деды быстро выпили чай и подвинули опустевшие стаканы к Онуфрию: теперь они с интересом отслеживали манипуляции старейшего в их тёплой компании.

— Наше удовольствие не грех, а добродетель, — со значением прошептал старейший и подмигнул мужикам. При этом он украдкой достал из-под полы своего пиджачка пластиковую бутылку, на которой красовался логотип "Пепсикола".

Пахом и Витёк благостно улыбнулись: они тоже очень уважали "Пепсиколу" деда Онуфрия. Как утверждал уважаемый дед Онуфрий, этот напиток он приготовил по инопланетным технологиям. Дедушка уже старенький, местами заговаривается, но напиток у него получается действительно замечательный. Можно, конечно, употребить напиток от Онуфрия и около забора, но если имеет место чистенькое кафе, то почему бы и нет: по чуть-чуть, чисто символически, да под закуску... я вас умоляю. Ну, погнали, и чтобы рука наливающего не дрогнула. И чтобы в жизни у него всегда случалось лишь лёгкое похмелье.

— Давай, значит! Однова живём, — кивнули мужики и, вздохнув, "поехали" далее по накатанным рельсам.

Укрытие порой находится в самом сердце бури. Если в заведении не наливают, и гоняют за это, то, что мешает благородным пожилым пролетариям принести свои напитки и незаметно набулькать их в стаканы из-под чая. Кто догадается, что это не чай? Покажите мне этого догадливого!

— Если мы поступили немножечко неправильно, мы это как-нибудь переживём, — промолвил Онуфрий. — Ну, за процветание этого заведения и за здоровье Наташки Цапыгиной.

Чокаться в кафе невместно, поэтому деды напиток употребили не чокаясь. В качестве закуски пошли оставшиеся фирменные пирожки. Дедам захорошело.

— Эх, хорошо зашла родимая, — прослезился Пахом.

— А, то! — кивнул Онуфрий. — Инопланетная технология. У нас такое не достать. Только ежели слетать на Сатурн.

Собеседники мирились с таким пунктиком Онуфрия, который прожужжал всем голову своими знакомыми инопланетянами. Как, блин горелый, он отличает их друг от друга? Мужики никак не комментировали его слова о Сатурне. Дело житейское. С кем не бывает. Маразм — это дело такое, интимное — он всё лечит.

— Вы заметили, мужики, что в этом заведении всегда хочется есть, а то и жрать, — отправив в рот кусочек пирожка, произнёс дед Витёк. — Может, это от запахов?

— Не, — ответил на его вопрос Пахом. — Это от картин Сашки Прокопенко. Точно говорю. Дьявольские у него картинки получаются. Так и бьют по мозгам, так и лупят.