Хозяин шеи издал сдавленный хрип, пытаясь разогнуть цепкие пальцы душительницы, но она лишь еще сильнее скрючила пальцы, вгоняя в кожу острые ногти. От такой хватки у ее жертвы останутся синюшно-черные синяки с полумесяцами царапин.
— А можно полегче? — невнятно прохрипел мужской голос.
— Э... — Рена смущенно отдернула руки. — Прости, я нечаянно.
— Что на тебя нашло? — удивленно спросил Орочимару, растирая шею.
— Да так, сон плохой приснился, — она фыркнула и потянулась, похрустывая суставами.
— И какой?
— Я думаю, тебя это не касается.
Орочимару прищурился хитро и весело.
— А вдруг? Я много чего знаю и вдруг смогу помочь?
— Нет, — Рена была непреклонна.
— Уверена?
— Абсолютно.
— Рена, ну не вредничай! Я всего лишь хочу тебе помочь! — почти честно ответил Орочимару.
— Я тебе не доверяю, — хмуро ответила Рена и встала, завернувшись в покрывало как в сари. Босыми ногами она прошла через весь дом и добралась до своей гардеробной.
— Но почему? — спросил до глубины души уязвленный Орочимару, следуя за ней след в след и корча умильные мордашки, что на его лице смотрелись, мягко говоря, неуместно.
— Орочимару-сама, это чем же вы мне намерены помочь? — от раздражения Рена перешла на холодный и вежливый тон, которым давненько не пользовалась. — Опять хотите попытаться поставить на мне проклятую печать? Нет уж, увольте — мне такого "счастья" не нужно. Думаете, я не видела, что произошло с Учихой после вашего сомнительного презента? Мне кажется, что роль марионетки мне не к лицу.
Она действительно обратила внимание на Учиху Саске во время финальной линейки в Башне. На его плече красовалась свеженькая проклятая печать с ореолом бесполезной ограничительной печати, которая была наложена уже другой рукой. Проклятая же пульсировала чудовищной силой и злобой, почти зримо повествуя о характере и сути существа, ее поставившего. Учиха был бледен и слаб, но упрямо сжимал зубы и делал вид, что ничего страшного не произошло и что ему совсем не больно. Тогда Рена еще отметила тот факт, что Орочимару использует подобную технику на каждом шагу — отголоски других, родственных печатей, поставленных с той же целью, она ощущала редко, но регулярно. Например, подобная пульсировала и на экзаменаторе Митараши Анко. Насколько Рена поняла, всего их было четыре, соответственно четырем стихиям, и они все различались по силе. Рене не было особого дела на то, что происходит, но интереса ради ей бы хотелось разобраться с сутью этой техники.
— Ах, дорогая моя девочка! Не равняй себя с Учихой! Поверь мне, твоя ценность намного превосходит возможную пользу этого мальчишки, — уверенно заявил Орочимару.
— О, неужели вы сейчас опуститесь до банальной и грубой лести, пытаясь меня убедить, что я, простая безродная девчонка, лучше и перспективнее последнего из клана Учиха, в котором течет древняя кровь демонов? Не разочаровывайте меня, Орочимару-сама, опускаясь до столь грубой и неуместной лести. Тешу себя надеждой, что я чуть-чуть умнее неотесанной деревенщины, чтобы кидаться на каждое ласковое слово, как оса в горшок с медом.
— Девочка моя, ты, наверное, меня не понимаешь... — горестно заломил брови Орочимару, присаживаясь на низкую кушетку в гардеробной и с интересом наблюдая, как Рена перебирает по одной вешалке с различной одеждой.
— Так объясни, — пожала плечами она и вытащила на свет черную короткую курточку из шелка с роскошной атласной вышивкой алой нитью на спине, жестким стоячим воротником, подпирающим затылок, с глубоким, почти неприличным вырезом на груди и с многочисленными посеребренными матовыми стальными пряжками вместо пуговиц. Обшлаги рукавов были обработаны такими же пряжками из отличной закаленной стали, так что вполне могли заменить наруч и отразить удар не очень тяжелого меча. Дорогая вещь, шитая на заказ на деньги, полученные по выполнению миссии класса А.
— Я не желаю тебе зла! — неубедительно продолжал убеждать ее Орочимару, а потом присмотрелся к выбранной Реной вещи и сказал: — Кстати, красивая курточка. Тебе должно пойти.
— Ха! — повесив выбранную вешалку на отдельный крючок, она занялась выбором низа.
— Я хочу тебе помочь и направить!
— Три ха-ха!
— Я хочу, чтобы ты стала моей...
— Ученицей? — перебила его Рена, увлеченно раскапывая одежные завалы в шкафу и не глядя на Орочимару.
— Да, — не задумываясь, ответил он.
— Помощницей?
— Наверное, — слишком быстро для правдивого ответа.
— Любовницей?
— Ты забываешься, нахалка! Да я тебе в прадеды гожусь! — возмутился Орочимару, но по его лицу разлилась развратная, хитрая усмешка.
— Ой ли! — рассмеялась мерзавка и вытащила из шкафа две вешалки. — А вдруг я тоже неплохо сохранилась, а, джи-джи?
Орочимару покачал головой и воздохнул.
— Воистину, ты язва.
— Ага, — не стала возражать Рена, все не в силах решить, что ей выбрать — алые кожаные брюки, которые аппетитно обтягивали ее стройные ноги, или же короткую черную бархатную юбку, которая еще более вызывающе иногда демонстрировала сводящую некоторых с ума полоску белоснежной кожи между резинкой чулка и кружевом трусиков-шортиков.
— В этих штанах ты будешь светиться на несколько кварталов вперед — слишком кричащий цвет. А юбка чересчур откровенна — как бы не покусился на твою честь какой-нибудь старый развратник, — опять вмешался неугомонный Орочимару и полез в ее шкаф за чем-то, что он там заметил. — Да и зачем тебе все эти вещи, когда ты дома. Или ты куда-то собралась идти?
— Да я просто так вещи перебираю, — смутилась Рена, не желая признавать, что пыталась произвести на Орочимару впечатление своим гардеробом.
— Подвинься! Я сам сейчас выберу.
— Ну не наглость ли это? — вопросила в потолок Рена, но смиренно подвинулась, освобождая место в шкафу.
Немного там покопавшись, Орочимару извлек оттуда красную юбку с высокой талией. Юбка была сшита из тонкой шерсти — а длина была вполне приемлема даже в довольно строгом обществе — на полторы ладони ниже колена. Сзади ткань была собрана изящными складками и крепилась двумя ремешками с пряжками, похожими на те, что были на курточке. К ней прилагался пояс из черной лакированной кожи. Вещь, крайне редко надеваемая Реной только по официальным праздникам. На нижней полке он подхватил черные туфли с округлым носком, на небольшой платформе и с запредельно высоким тонким каблуком. На таких шпильках только Рене удавалось ходить, грациозно покачивая бедрами. Простые же горожанки, не шиноби, на таких тут же увязали каблуками в булыжной мостовой и походкой напоминали хромых куриц. А Рена предпочитали каблукам удобную и практичную обувь, но в упор не понимала, как можно было бы пойти в грубых полевых ботинках, скажем, в кафе?
— Надень лучше это, — протянул вешалку Рене Орочимару. — И вот эти туфли.
— Это, конечно, все хорошо, но куда мне в таком виде идти? — удивилась она. — Это слишком нарядная одежда для повседневной носки.
— А может, я хочу пригласить тебя куда-нибудь выпить кофе и поболтать? Ты любишь кофе?
— Ты?! — опешила она. — Меня?! Приглашаешь?!
— Я, — невозмутимо ответил Орочимару, — да, тебя. Да, приглашаю. Ну так что, хочешь кушать?
— Вообще-то, да... — призналась она под аккомпанемент голодно бурчащего живота, с тоской вспоминая свои сегодняшние неудачные попытки что-то купить на ужин.
— Вот и здорово! Я знаю одно приличное местечко, в котором твой вид будет весьма уместен, — он хлопнул ладонями и с довольным видом их потер.
— Ну хорошо. А ты так и пойдешь?
— Могу и переодеться.
— Да? И во что же? — иронично поинтересовалась Рена.
Орочимару на миг задумался:
— Ну...
— Ладно, — смилостивилась она. — От приемных родителей осталась куча вещей. Часть одежды я сожгла, часть пустила на тряпки, часть отдала в фонд помощи неимущим, но кое-что оставила. На всякий случай. Телосложением и ростом ты похож на моего отчима, хотя у тебя плечи пошире будут. Если не побрезгуешь, можешь попытаться выбрать что-то из остатков его гардероба.
— Хорошая идея! После того, как я неделю таскал чужую содранную кожу, то можешь догадаться, что я не брезгливый! — обрадовался Орочимару. — А где они?
— Выйдешь из этой комнаты, по коридору налево, лестница на второй этаж, третья комната справа. А там разберешься, — сгрузив ему инструкцию, Рена закрыла шкаф и, дождавшись, пока он выйдет, вытащила из комода белье и начала одеваться к ужину.
Только она закончила, как со второго этажа донеся душераздирающий вопль:
— Рена!!!
Только собравшись заняться прической, она отбросила гребень в сторону и помчалась на голос.
— Рена!!! Ну где же ты?! — продолжал надрываться Орочимару, сотрясая крышу.
Гигантским прыжком Рена влетела на вершину лестницы и ворвалась в комнату, морально готовая увидеть что угодно. Орочимару как раз набирал воздуха в грудь, чтобы исторгнуть еще один вопль. Первым, что бросилось ей в глаза, было то, что на великом змеином саннине была только набедренная повязка с изящной черной вышивкой. Присмотревшись повнимательнее к скудному одеянию Орочимару, Рена мысленно восхитилась: "А орнамент и вправду хорош! Кто бы мог подумать, что он предпочитает столь элегантное исподнее!" В каждой руке Орочимару держал по вешалке с одеждой.
— Ты чего орешь? — сузив глаза, прошипела она, понимая, что над ней немного пошутили и ничего не произошло.
Орочимару сделал честные глаза и ответил:
— Я не могу выбрать. Подскажи — эту или эту?
— Если ты еще раз так заорешь и наведешь у меня в доме такой вселенский шухер, я тебя размажу как паштет по гренке! — рыкнула рассерженная Рена.
— Да ладно тебе! — примирительно взмахнул вешалками Орочимару. — Может, все-таки подскажешь, что мне надеть?
Поглубже вздохнув и сосчитав до двадцати, Рена подошла поближе и уже тише буркнула:
— Ну, что у тебя тут?
Ее глазам предстало сначала кимоно из толстого шелка светло-голубого цвета с широкими складками и серебристыми обшлагами рукавов и ворота. К нему прилагался пояс с изящной вышивкой в виде драконов и змей на семь тонов темнее кимоно.
— Тебе оно будет очень к лицу, — заметила она, — но мы будем слишком отличаться по стилю одежды. Что еще?
Она с задумчивым видом прикоснулась пальцами к будничному одеянию ее приемного отца. Когда-то она отсрочила его смерть только из-за того, что не хотела испортить это одеяние. Оно ей очень нравилось. И после его смерти у нее не поднялась рука избавиться от некоторой его одежды. Особенно этой. Так это кимоно и лежало на отдельной полке аккуратно свернутым и укрытым сверху мягкой фланелевой тканью.
На второй вешалке оказался обычный строгий костюм-тройка из черного полотна и темно-бордовая рубашка с черным галстуком со строгим едва видным багровым рисунком.
— Надевай костюм.
— Хорошо, — согласился Орочимару. — Ты уже готова?
— Причесаться осталось.
— Хорошо. Встретимся внизу.
Рена несколько мгновений понаблюдала, как Орочимару беззастенчиво при ней одевается, и, махнув на него рукой, пошла приводить волосы в порядок.
Ловкие тонкие пальцы сами, без контроля и надзора сознания проворно укладывали черные пряди в простую, но красивую прическу. Закрепила ее Рена новыми шпильками, добавила простую серебряную цепочку и на том остановилась. Стоя у зеркала и чуть-чуть подводя глаза, она думала: "Как странно все получается. С ним бывает забавно, и этот психопат уж точно соскучиться не даст. Может, он не так уж и плох? Хотя вряд ли... Интересно, что ему все-таки нужно?"
Тут послышались легкие шаги по лестнице — ясная быстрая дробь, как комья снега в сугроб.
— Ты готова?
— Да.
— Отлично выглядишь, — сделал ей комплимент Орочимару и потеснил у зеркала, чтобы завязать галстук, но упрямая полоска ткани никак не давалась ему в руки. — Черт! Не поможешь? Я забыл, когда последний раз мне нужно было завязывать эту чертову удавку.
Рена не отступила, а взялась за непокорный галстук.
— Тебе какой узел? Большой? Маленький?
— Соответствующий.
Ловко спеленав необходимый узелок, Рена разгладила воротничок рубашки, пригладила Орочимару волосы и шутливо щелкнула по серьге в ухе.
— А ты так и собираешься пойти? А ничего, что тебя тут разыскивают?
— Все это фигня. Я саннин или хрен собачий? — рассмеялся Орочимару и сложил какие-то неузнанные ею печати, мелькнув синевато-белой кожей на фоне бордовых манжет.
Внешне ничего не поменялось.
— Э... — смущенно промямлила Рена. — А какой должен был быть результат?
Орочимару молча развернул ее к зеркалу, и Рена увидела в зеркальной глади совсем другого человека. Да, похожий, да, в той же одежде, но... другой. Волосы стали короче, сменили густой черный на светлый каштановый цвет, они даже слегка вились на кончиках, как будто мокрые, кожу окрасил легкий золотистый и ужасно здоровый на вид загар, глаза стали шире, больше, глупее. А еще они были синие. Серьги превратились в обычные золотые "гвоздики".
— Ну отражаешься ты в зеркале иначе, а проку с того? — Рене не особо понравилось отражающееся лицо. Да, красивый молодой человек, да, здоровый и надежный, но с этой маской он растерял львиную долю своего темного очарования и мрачной эстетики. Особенно Рену угнетали глупые, совершенно пустые глаза. Глаза пустого и недалекого молодого тунеядца. Она отказывалась верить в это, зная, какой могущественный ум скрывается за этой личиной.
— А я для всех так сейчас выгляжу.
— Но тогда почему я тебя вижу таким, каков ты есть на самом деле?
— Потому что ты смотрела на меня в процессе создания облика. Если бы я отвернулся или ты отвела на мгновение глаза, то сейчас ты бы видела то же самое, что увидела в зеркале.
— Круто... Научишь? — заинтересовалась она.
— Если будешь хорошо себя вести.
— Постараюсь.
— Ладно, обувайся, и пойдем потихоньку. Я вообще-то хотел с тобой поговорить.
Рена молча надела туфли, вышла из дома и, подождав, пока ее спутник спустится по ступеням на дорожку, заперла дом. Потом он ловко подцепил ее под руку и увлек в центр Конохи.
— Итак, что мы хотим? — спросил он.
— Есть и чуть-чуть пить, ну и, возможно, еще меньше выпить, — незамедлительно ответила изнывающая от голода и любопытства Рена.
— Отлично. Если мне не изменяет память, то где-то тут недалеко есть хорошее, уютное местечко, "Небесная обитель". Во времена моей бурной молодости я частенько захаживал сюда обмыть получку или новое звание.
Рена сглотнула — это был самый дорогой ресторан в Конохе, и она даже не пробовала заглянуть за его роскошные резные двери, зная, что чай в этом заведении заставит ее потуже завязать пояс на месяц.
— Если платишь за нас обоих ты, то вполне устроит, — все-таки нашла в себе силы сдержанно ответить Рена.
— За кого ты меня принимаешь? — фыркнул Орочимару, поглаживая тонкие пальцы, лежащие на его локте. — Раз я тебя пригласил, то об оплате счета ты думать не должна.
— Это хорошо, — успокоилась Рена, которая умудрилась забыть кошелек дома.
