Ещё можно призвать какую-то отдельную часть богов. Например, Светлых (чего стоило последователю тёмного бога первыми назвать его антагонистов, лучше не спрашивать) богов. Но в этом случае остальные боги, как то: серые, стихийные, тёмные, могут и обидеться. Намеренно, конечно, пакостить не станут, но при случае...

Хотя тут есть исключения. Если, к примеру, ты моряк или собираешься путешествовать по морю, то обращение к морским богам у других сущностей протеста вызовет.

И, наконец, призыв в свидетели одного конкретного ("Какого?" — шёпотом поинтересовался Багол, никогда ранее не слышавший этого слова, у сидевшего рядом Гериса. "Определённого", — так же шёпотом ответил тот) бога. Например, Милостивого.

Бурх глотнул из поднесённого слугой кубка, перевёл дух и продолжил объяснять. Что боги — они не просто так. У каждого свои обязанности. И если исполнение просьбы призывающего в эти обязанности входит... И опять же — исключения. Если кто-то служит какому-то богу, то может обращаться к нему с любыми просьбами. Что же касается именно принятия в род, то тут он ничего подсказать не может, поскольку им об этом не рассказывали. Ну, кроме того, что или призывать в свидетели всех богов, или никого. Результат, по его мнению, будет одинаков...

С минуту владетели переваривали услышанное, потом Кай, на правах хозяина принявший на себя обязанности своего рода председателя, повернулся к Ригеру:

"Твоё слово".

"Всех", — ответил тот после небольшой заминки.

Возражающих не было: в конце концов, это его род, ему проводить ритуал и ему же, случись что, разгребать последствия. Вместо этого перешли к обсуждению вопросов, которые следовало задать принимаемому, и слов, что должен был произнести принимающий. И если со словами всё решилось быстро, то вот вопросов поначалу набралось аж целая дюжина. Что вызвало у Ригера, которому предстояло заучивать их наизусть, приступ тихой паники. Однако вскоре их количество, после долгого и почти спокойного (в оппонента не плевали, нехорошими словами не называли, лица не били. Сомнения в наличии ума выражали крайне вежливо) обсуждения это количество уменьшилось сначала на треть, а потом ещё в два раза.

Оставшиеся четыре вопроса хорошенько обдумали и добавили ещё один. То есть получилось всего пять. По сравнению с первоначальным количеством — сущая ерунда!..

Это собрание состоялось на следующий день после отбытия первого осеннего каравана и дележа приобретённых редкостей. А на следующий день после прощания со вторым осенним караваном те же владетели и наконец-то решившийся оставить свою супругу Грат отправились в Ригер, дабы поприсутствовать, засвидетельствовать и поздравить.

Настоящее время

Владетели, как и полагается добрым соседям и мудрым правителям, стоя в первом ряду зрителей, внимали звучно произносимым вопросам и не менее звучным ответам. А чуть в стороне, точно так же внимательно слушая, стояли три закутанные в тёмные плащи фигуры, прибывшие от Его Сиятельства Гельда Проклятого по приглашению владетеля. Дабы, как и другие гости, поприсутствовать, засвидетельствовать и поздравить, но не от своего имени, а от имени пославшего их господина...

Наконец все вопросы были заданы, все ответы выслушаны, и барон, шагнув вперёд и положив руки на плечи стоявшего ступенькой ниже полуорка, объявил:

— Я, Дорхан, второй барон Ригер, вручаю воину Месору руку своей дочери и принимаю его в род. И да будут свидетелями этого все боги! — и уже тише, так, что с трудом расслышали даже жена с дочкой, стоящие всего в двух шагах позади: — Добро пожаловать домой, сын.

* * *

Осторожно опустившись на самый краешек гостевого стула, полковник принял у слуги поднесённый тем серебряный кубок с вином — нововведение. Его Высочеству явно надоело исполнять роль кравчего при пусть и важных, но всё же стоящих гораздо ниже в табели о рангах посетителях Его Величества.

Затем слуга ещё раз окинул взглядом кабинет, убедился, что всё в надлежащем порядке, и только после этого вышел, аккуратно притворив за собой высокую тяжёлую дверь. И лишь затем Его Величество, оторвавшись от созерцания вина в кубке (золотом, как и положено), перевёл взгляд на Вертина:

— Слушаю вас, полковник.

— Ваше Величество! — и без того прямая спина тёмногвардейца стала ещё прямее. — Его Сиятельство Гельд Проклятый спрашивает, возможно ли повторение воспитательного похода, но с посещением также и Волийского герцогства.

Дав начальству время переварить довольно необычную просьбу, Дарсиг продолжил:

— Его Сиятельство сожалеет, что приходится беспокоить уважаемого союзника такой мелочью, однако его долина по причине отсутствия достаточного количества накопителей в данный момент не имеет возможности сделать это своими силами...

Совершенно неприличный громкий хохот, раздавшийся из угла, где сидел Его Высочество, заставил полковника Тёмной Гвардии прерваться, вопросительно глядя на Его Величество. В ответ Кирхан Четвёртый только пожал плечами, покосился в сторону брата и принялся разглядывать стоящий перед ним кубок. Когда же Главнокомандующий прекратил, наконец, выражать обуревающие его чувства, просто приказал тёмногвардейцу продолжать.

Когда доклад был закончен, Вертину дали возможность сделать глоток вина, а потом посыпались вопросы. И первым оказался Главнокомандующий, поскольку Его Величество в это время пребывал в состоянии задумчивости.

Его Высочество интересовало, кто высказывал просьбу (слуга, как обычно), как при этом вёл себя Его Сиятельство (тоже как обычно, стоял стол... то есть неподвижно), выражение лица слуги (как и у его господина — каменное, только что капюшоном не прикрыто) и, наконец, ощущения, которые испытывал полковник Дарсиг, выслушивая просьбу.

— Мне показалось, что Его Сиятельство был недоволен, — ответил Вертин после небольшой заминки.

Выслушав ответы, Главнокомандующий удовлетворённо хмыкнул, и следующий вопрос задал уже очнувшийся от размышлений Его Величество. Монарх желал знать, известны ли полковнику причины, по которым владетели Диких Земель считают графство Лейн ширмой, прикрывающей настоящего игрока.

— Прошу простить, Ваше Величество, — ответил после небольшой задержки Дарсиг. — Вообще-то так считают в Храме Милостивого. Владетели просто согласились с этой точкой зрения. А брат Бурх, он подвизается (Вертин мысленно похвалил себя за употребление такого умного, сложного и необычного слова) во владении Кай. Это...

— Я помню, полковник, — мягко перебил Его Величество. — Продолжайте.

— Слушаюсь! Брат Бурх рассказал об этом сначала владетелям, а позже, при личной встрече, и Наставнику. Наставник же передал его слова взводному магу — они опять занимались обсуждением магических вопросов в стороне. Взводный же жрец в это время наблюдал за моей встречей с Его Сиятельством...

— Вот как... — пробормотал Кирхан Четвёртый, немного подумал и опять обратился к тёмногвардейцу. На этот раз поинтересовавшись его мнением о повторении воспитательного похода.

Полковник, успевший неплохо изучить своего короля и заранее подготовившийся к чем-то подобному, немедленно высказался в том смысле, что помощь союзнику вообще — дело не просто важное, а и очень даже нужное. Особенно сейчас, когда кое-кто на северо-западе (не будем указывать пальцем, ибо неприлично) начал считать себя очень сильным и думать, что ему всё позволено.

Выпалив это на одном дыхании, полковник Тёмной Гвардии замер, преданно глядя на своего повелителя и гадая, угадал или нет. В смысле, похвалят, взгреют или оставят без последствий. Хотелось бы, конечно, последнего, ибо высочайшие поощрения — они воистину высочайшие. В прошлый раз наградили поместьем, а в этот что будет? Женят?..

Монарх же, не подозревая о душевных метаниях подданного, старательно перебирал в уме все плохие и хорошие стороны отправки "воспитателей" в очередной рейд. Строго говоря, плохих сторон почти не было. Разве что опасность столкнуться с превосходящими силами противника или невероятно могучей нежитью, с которой не удастся справиться и от которой не получится убежать. Но всё равно принять решение не получалось, и Кирхан Четвёртый повернулся к брату:

— Главнокомандующий, а вы что скажете?

— Считаю необходимым провести воспитательные мероприятия согласно поступившему запросу! — отчеканил старший принц.

— Тогда-а-а... Полковник Дарсиг!

— Здесь, Ваше Величество!

— Возьмите унтер-офицера Кувиса и составьте примерный план похода! Идите!

* * *

Проводив полковника взглядом, Кирхан Четвёртый повернулся к углу, в котором прятался его брат. Тот сначала никак не отреагировал, потом заёрзал в кресле и, наконец, спросил:

— Что?

— Это ты мне скажи — что, — хмыкнул король. — Сидел себе спокойно, сидел — а потом вдруг взял и заржал, как... гвардейская лошадь.

— Жеребец, — обиделся Главнокомандующий.

— Что?! — не понял Его Величество.

— Гвардейский жеребец, а не гвардейская лошадь!

— Да хоть гвардейский осёл! — взвился явно пребывающий не в лучшем состоянии духа король. — Ты! Мне! Скажи! Какого...

Главнокомандующий затаил дыхание: вот! Вот сейчас! Его августейший брат скажет...

— ...гоблина! — не оправдал ожиданий родственника Кирхан. — А?!

— Не знаю, — пожал плечами Рисхан. — Сидел, слушал... а потом вдруг стало смешно. Из-за формулировок.

— Из-за формулировок, — почти прошипел Его Величество, и Главнокомандующий понял, что у брата случился очередной приступ повышенной мнительности. Такие приступы стали случаться после того давнего покушения. Качество для правителя, строго говоря, полезное, особенно если в меру, но — не сейчас. Сейчас следовало разобраться с ситуацией. Спокойно разобраться. Поэтому Рисхан в ответ просто пожал плечами:

— Кир, а ты ничего не забыл?

— Ты о чём? — насторожился Кирхан Четвёртый.

— О том, что князь — поднятый. А значит, жизненного опыта у него почти никакого. Поэтому если кто-то скажет ему, что, как в данном случае, к главе другого государства нужно обращаться, соблюдая определённые правила...

— ...он эти правила попробует соблюдать, — продолжил Его Величество. — Остаётся вопрос: кто?

— Кто-то из окружения, — снова пожал плечами принц. — Причём, скорее всего, из нового. А это...

Куртан, граф Гитский, хуманс шестидесяти (примерно) лет отроду сорок лет назад был пристроен родственниками в королевский секретариат на должность "подай-принеси". Полгода спустя его повысили сначала до "перепиши-отнеси", а ещё год спустя тогдашний секретарь тогдашнего Величества, приметивший скромного, исполнительного и, что важно, обладающего прекрасным почерком молодого дворянина, взял его в личные помощники и принялся натаскивать себе на смену. Именно от него тогда ещё просто Куртан (титул графа он получил позже, в тридцать восемь лет) услышал, что лучше отправить в архив девять справок непрочитанными, чем заставить монарха ждать десятую. И именно поэтому меньше чем через две минуты после того как Его Королевское Величество затребовал сведения о неизлечимо больных, направленных Его Сиятельству князю Гельду Проклятому для проведения нетрадиционного лечения на стол перед монархом легли три заполненных аккуратным почерком листка бумаги...

Быстро пробежав их глазами, Кирхан Четвёртый откинулся на высокую спинку кресла и, возведя очи горе, глубокомысленно изрёк:

— Н-да...

— Что там? — поинтересовался, выбираясь из своего угла и подходя к столу, Главнокомандующий.

— Посмотри... — милостиво разрешил монарх, одновременно чуть сдвигая листки в сторону брата.

— Ну вот, — хмыкнул Главнокомандующий почти сразу после того, как взял первый листок. — Десять лет составления речей для предводителя карсского дворянства. Ушёл с должности по причине болезни. Вот тебе и советчик.

— Ты дальше смотри, посоветовал Его Величество.

— Да-а-льше... — протянул принц, кладя первый листок и беря следующий. — Та-ак, стряпчий в Королевском суде, опыт двадцать лет.. О как! А здесь? — Его Высочество ухватил свободной рукой третий листок: — Внучатый племянник коронного судьи... Кир, а тебе не кажется, что наш Мясник начал брать взятки?

— Мясник — нет, — продолжая созерцать потолочную роспись кабинета, проговорил король. — А вот кто-то из академических чинуш — да.

— Ну так попинай своих тихушников! — то ли посоветовал, то ли выразил возмущение Рисхан. — Какого, спрашивается... гоблина...

— ...не делится с короной, да?

С минуту Главнокомандующий хмуро разглядывал своего монарха, потом буркнул: "Не смешно!" — и направился в любимый угол, где рядом с креслом на небольшом столике стоял бокал с недопитым вином.

— А я и не смеюсь, — совершенно спокойно заметил Кирхан Четвёртый. — Что ты ему предъявишь? Никаких приказов и распоряжений он не нарушил. Люди отобраны в срок и соответствуют требованиям... И вообще! — Его Величество наконец-то повернулся к брату. — Если ты такой умный, придумай, как поправить положение!

Если Его Величество желал этим требованием смутить брата, то он просчитался. Главнокомандующий, не дойдя до кресла, развернулся и заявил, что думать тут не о чем, а надо завтра же отправить Дарсига к князю, чтобы объяснил, что подобные обороты используют при общении с тем, с кем находятся в нейтральных отношениях. Отношения же между Его Сиятельством и Карсидией дружественные. Причём давно. Во всяком случае, Его Величество на это надеется...

Внимательно выслушав Главнокомандующего, Кирхан Четвёртый немного подумал, после чего поинтересовался, как быть с планом. С тем самым, который должны разработать Дарсиг с Кувисом.

— А никак, — хмыкнул Его Высочество. — Кувис и раньше сам справлялся, и теперь тоже справится.

— Точно справится?

— А куда он денется?..

Можно ли считать праздником годовщину бракосочетания?

Вестимо!

Можно ли считать праздником годовщину победы в битве и, одновременно, в войне?

Безусловно!

Должен ли добрый вассал пригласить своего сюзерена на празднование годовщины бракосочетания?

Непременно!

Должен ли добрый вассал прибыть к своему сюзерену, дабы поздравить его с одержанной победой?

Обязательно!

И как быть доброму вассалу, если два поименованных события произошли одно за другим, а между замком оного вассала и землями сюзерена шесть дней пути?..

Аргис, которого Рунд, третий барон Грат, озадачил (а для чего ещё нужны советники?) этим вопросом, только крякнул и потянулся почесать в затылке. Однако наткнулся на шлем, который во время бодрствования снимал разве только за столом, помянул тёмных богов, запнулся, вспомнив некоторые склонности сюзерена своего сюзерена, и помянул светлых. После чего виновато посмотрел на своего барона и развёл руками — мол, как-то так...

Барон вздохнул: выбор был тяжёлым. Даже очень тяжёлым. С одной стороны супруга, успевшая — и года не прошло — подарить наследника. Да и вообще: и с хозяйством управляется, и обликом хороша, и как жена... кхм. И даже с костяной гончей поладила — да-да, эти твари, все четыре, не последовали с Говорящим на север, в Тогрис, а остались в Грате. Одна продолжает сидеть в подвале, у выхода из тайного (тайного ли?) хода. Другая ходит по пятам за самим Рундом. Третья... Третья где-то бегает, но владения точно не покидала, а вот четвёртая заняла пост у колыбели наследника. И с ней супруга как раз и нашла общий язык. Непонятно как.