-Ваше превосходительство. Я полагаю, что турки в ближайшее время предпримут прорыв в море. В последние три дня мы стали получать тревожные донесения от командиров подводных лодок, которые осуществляют блокаду Босфора — турки проводят интенсивное траление наших минных заграждений. И это всё происходит под прикрытием кораблей и авиации противника. Все попытки препятствовать этому с нашей стороны подводными лодками, не увенчалось успехом. Также, из перехваченных нами переговоров противника, становится ясно, что в Мраморном море сосредотачиваются корабли и суда турецкого флота.

-И что это, по-вашему значит?

-Есть всего одно предположение, они готовятся перебросить морем в район Синопа несколько тысяч своих солдат. Много они не перебросят, так как крупных транспортных судов у них уже нет, но порядка пятнадцати тысяч возможно смогут перебросить за один раз. Но расстояние от Босфора до Синопа почти триста верст.

-А это значит, что мы бы перехватили этот караван из тихоходных транспортов ещё на подходе к Синопу.

-Нет, Ваше превосходительство, они туда не пойдут, а выгрузятся где-то посередине, а самое удобное место где можно одновременно выгружать несколько судов, это угольный район Эрегли-Зунгулдак. Там есть причалы и краны для выгрузки грузов, да и порт защищён береговыми батареями, есть даже несколько аэропланов для разведывательных полетов над морем и противодействия нашим гидропланам во время их налётов на порт. Ваше превосходительство, я уверен, что противник, если он предпримет переброску войск, то выгрузка будет производиться только там.

-Я тоже так думаю. Теперь осталось только узнать, когда они предпримут этот прорыв?

-Я думаю, как только проходы в минных полях будут готовы, они тут же выйдут в море. И это должно случиться на днях. Возможно, даже сегодня.

-Кто у нас рядом с Босфором?

-Подводная лодка "Тюлень", старшего лейтенанта Китицына. "Морж" старшего лейтенанта Погорецкого, сейчас крейсирует вдоль Болгарского побережья в районе Варна-Бургас.

-Передать приказ Китицыну. "Внимательно следить за проливом. Противника не атаковать, ждать выхода турецкого конвоя. В случае выхода конвоя, немедленно сообщить о нём". "Морж" перевести ближе к Босфору с тем же приказом. Это на тот случай, если что-то случится с "Тюленем". Павел Николаевич, в конце можете добавить Китицыну и Погорецкому, что они вольны поступать по своему разумению, но только после того как доложат о конвое всё что увидят.

Я ненадолго задумался. Получается так, что, начиная с марта 1916 года, подводные лодки, наряду с эсминцами, стали нашим главным оружием для действий на коммуникациях противника в юго-западной части морского театра боевых действий. Так вот, эти шесть подлодок поочередно, сменяя друг друга, находились на коммуникациях противника. Они проводили разведку, охотились на любые плавсредства противника, применяя для их уничтожения как торпеды, так и артиллерию. Продолжительность похода подлодок составляла десять-одиннадцать суток, из них двое затрачивалось на переходы, и восемь-девять — на крейсерские действия в назначенном районе. За боевой поход каждая лодка в среднем проходила, в надводном положении от тысячи двухсот до полутора тысяч миль. В подводном — от ста пятидесяти до двухсот, в зависимости от типа. Мы не можем одновременно держать в море больше двух лодок, так как их просто не хватает. Было бы у нас там не две, а десять, как в будущих немецких "волчьих стаях" ни один турецкий конвой беспрепятственно из пролива не вышел бы. А сейчас в составе флота всего шесть современных подлодок, не считая конечно "Краба", подводного минного заградителя. Но вот в чём парадокс — "Краб", насколько полезен для флота в целом, настолько же ужасен в техническом отношении. Похоже, что у него происходит по одной поломке в минуту. А серьёзные проблемы образуются каждые два-три дня. Так что, несмотря на то, что он самая молодая подлодка флота, его уже поставили на капитальный ремонт и модернизацию.

Будем надеяться, что с прибытием "американок" всё изменится, первые секции двух подлодок уже пришли в Николаев. Я прервал свои мысли и опять обратился к Кириенко.

-Какие новости поступают из Синопа?

-Пока никаких изменений нет. Так, мелкие стычки. Для чего-то большего у турок просто нет сил. Я считаю, что в течение месяца там ничего не произойдет — пока им не удастся подтянуть войска. Они спешно собирают их где только возможно, и шлют пешими переходами под Синоп. Да и тем войскам, что они предполагают перебросить морем, также предстоит почти триста вёрст пройти пешком. И это по прямой. А там горы.

-Значит, наша главная задача, это не позволить туркам беспрепятственно провести этот конвой.

После того как Кириенко ушёл я вызвал Никишина.

-Серёжа срочно передайте приказ адмиралу Новицкому, чтобы оба линкора были готовы к выходу в любой момент. И вот ещё что, разыщите мне князя Трубецкого.

Минут через тридцать князь Трубецкой стоял передо мной.

-Вот что, Владимир Владимирович, берёте все свои готовые к немедленному выходу в море эсминцы, принимаете мины под завязку и срочно идёте к Зунгулдаку. Все подходы к нему минируете. Есть данные, что в ближайшее время турки попытаются провести караван судов с войсками в Зунгулдак. Может случиться так, что вы окажетесь там одновременно с подходом каравана, а там обязательно будет "Гебен". Так что не подставляйтесь, а сразу отходите.

-Ваше превосходительство, если есть такие сведения, надо выводить линкоры и весь этот караван пустить на дно вместе с "Гебеном"

-Всё это так, но возможно, он выйдет сегодня, а может через неделю, а приказ о подготовки к выходу я уже отдал. И как только мы получим точное известие, что караван и "Гебен" в море, то оба линкора выйдут на его перехват. А пока надо выставить минные заграждения. И молите Бога, чтобы ещё сегодня турки не вышли из пролива, тогда у вас есть время спокойно выставить мины в темноте, скрываясь от глаз противника. И незаметно уйти. Да это опасно, но это надо выполнить. Вот, для вас приготовили карты минных полей — здесь последние данные, сверьтесь с ними. В своих штурманах уверены крепко? Не подведут?

-Не подведут, не первый год по морям ходят.

-Ваша задача заполнить все промежутки между заграждениями. Если всё же караван выйдет в ближайшие сутки, и нам вовремя об этом сообщат наши подводные лодки, вы будете тут же предупреждены. А дальше действуйте по обстоятельствам, все решения о продолжении операции или её прекращению, вы принимаете самостоятельно. Успеваете выставить мины до подхода противника, значит ставьте, нет...

Князь Трубецкой смог взять для выполнения задания только четыре эсминца, которые приняв на борт по сорок больших мин и по шестьдесят малых типа "Рыбка", ушли к турецкому берегу. Выхода турок нам пришлось ждать ещё трое суток.

III

"Гебен" вышел в море.

Подводная лодка "Тюлень" медленно дрейфовала по воле ветра вдоль азиатского побережья Турции, находясь на удалении в шесть миль по левому борту. От Босфора лодку уже порядочно отнесло, так что берег едва проглядывался тонкой полоской на горизонте. На крохотном мостике подводной лодки в этот момент находилось четверо подводников. Старший офицер подлодки, два сигнальщика и офицер артиллерист. До конца их вахты оставалось менее часа.

-Если и сегодня из пролива никто не покажется, то в ночь... нет, завтра, с первыми лучами солнца мы уходим, — объявил утром всему экипажу Китицын, — а то у нас и припасы уже на исходе и топлива в обрез, только до Севастополя и дойти. Хотя у меня есть предчувствие что как раз в ночь что-то должно произойти. Турки ещё вчера прекратили траление, вернее сказать закончили. А чтобы проверить свою работу провели по нему с десяток фелюг, которым мы дали беспрепятственно проследовать в сторону Зунгулдака. Никакого каравана с войсками и в помине нет, хотя в прошлую ночь вышло одно судно, но оно пошло на север, а приказ никого не атаковать до выхода конвоя, позволил ему уйти, — посетовал командир подлодки. Мы доложили в штаб, о том, что турки фарватеры очистили и даже проверили свою работу. Вот я и думаю, что всё это неспроста. Значит так, ждем до завтрашнего утра и уходим. А пока внимательно наблюдаем за морем

Верхняя вахта, сменяя друг друга, следила за морем, высматривая корабли и суда противника. И каждый думал о своём. Кто-то о доме, кто-то о скором возвращении к родным берегам, а кто-то, как водится, о бабе. Но думы думами, а за морем наблюдали тщательно.

-Если командир пообещал, что завтра с утра уходим домой, значит так и будет. Сколько же нам ещё ждать этот караван, — проворчал мичман Краузе, в предвкушении скорого возвращения в Севастополь. А там его ждёт, как он надеялся, одна весьма привлекательная барышня, с которой он познакомился буквально перед походом.

Но ему никто не ответил, так как сигнальщик воскликнул.

-Ваше благородие! Дымы на западе.

Лейтенант Маслов навёл бинокль в указанное направление. Там на горизонте из вод моря вырастали клубы дыма, выходящие из труб двух кораблей, идущих курсом на восток. И нет никаких сомнений — это военные корабли. Ещё дальше, у самого горизонта, что-то похожее на чёрную тучу, всё выше и выше поднималось к небу. Это были дымы многочисленных кораблей, выходящих из залива.

-Командира на мостик, — прокричал в открытый рубочный люк лейтенант.

Не прошло и полминуты, как наверх поднялся Китицын.

-В чем дело лейтенант?

-Похоже, что это тот самый караван судов, о котором нас предупреждали.

Теперь уже командир лодки приник к биноклю, рассматривая приближающиеся корабли и многочисленные дымы у горизонта. Мачты впереди идущих кораблей уже выросли из воды и даже показались верхушки труб. Китицын определил, что это за корабли.

-Похоже, что вы правы, Александр Евграфович, это тот самый караван. А эти два эсминца что спешат сюда, несомненно их передовой дозор. Это турецкие турбинные эсминцы типа "Ядигар" — германской постройки, наиболее современные в их флоте, а из-за одной-единственной мачты, эти эсминцы ни с чем больше не спутать.

-Аэропланы противника, на десять часов, по левому борту, — сообщил сигнальщик.

Китицын нервно начал шарить по небу, стараясь разглядеть в бинокль черные точки турецких аэропланов. Нашарив их в воздухе и определив, что два неприятельских аэроплана направляются именно на лодку, скомандовал.

-Все вниз. Срочное погружение.

Подлодка медленно пошла на погружение. У этих подводных лодок типа "Морж", к которому относился и "Тюлень", был один большой недостаток — непозволительно большое время погружения, больше трёх минут. Так что, рубка была ещё на поверхности, когда первый самолет сбросил на подлодку бомбу, которая взорвалась в тридцати метрах по корме. Следующий самолет также промазал, его бомба упала по курсу несколько ближе. На втором заходе турецкие самолеты на поверхности моря подлодки уже не наблюдали, она успела погрузиться.

Подлодку сильно тряхнуло, где-то жалобно звякнули стёкла, посыпавшись на палубу.

-Пронесло! — воскликнул мичман Краузе, артиллерийский офицер подлодки "Тюлень", после того, как впереди по курсу взорвалась бомба.

-А ведь чуть-чуть не попали.

-Подводные лодки должны за минуту уходить под воду, а не за три, как наша, — возмущался Китицын.

Подлодка уходила на глубину. Вот она прошла пятнадцатиметровую глубину и продолжила погружение.

Лево, 20, — скомандовал Китицын.

Подлодка начала циркуляцию влево, уходя со своего предыдущего курса. Многие посматривали на подволок, в ожидании, сбросят турецкие аэропланы бомбы или нет. Больше разрывов не было. Турецкие авиаторы не стали бомбить море. И сделав несколько кругов, полетели дальше. Через двадцать минут на подлодке услышали шум винтов проходящего рядом корабля. Выждав ещё минут десять, Китицын приказал всплыть под перископ. Оглядев горизонт, он увидел удаляющиеся эсминцы и приближающиеся суда каравана.

-Идут — объявил командир подлодки, видя в перископ только лес мачт и дым над морем — но пока ещё очень далеко. Через полчаса будут в пределах выстрела.

-Но нам приказали караван не трогать, пока мы его не разведаем и не сообщим все подробности, — засомневался старший офицер подлодки, лейтенант Маслов.

-Вот то-то и оно, что нам его нельзя трогать. Вы, лейтенант, полюбуйтесь на него. По-моему, там есть весьма аппетитные турки, — ответил Китицын, уступая место Маслову.

Теперь Маслов начал рассматривать караван, который приблизился ещё на несколько сот метров. Среди разных кораблей там действительно были видны крупные цели. Потом начал осматривать горизонт и вдруг лейтенант впился в ручки перископа, наводя на какую-то цель и начал крутить рукоятку смены увеличения.

-Там в стороне идет "Гебен" — взволновано воскликнул Маслов.

Китицын вновь занял место у перископа. Да, немного мористее, прикрывая караван с севера, шел "Гебен". Если мы сейчас же пойдём на перехват, то есть шанс его перехватить и попытаться атаковать, промелькнула мысль у Китицына. В нём сейчас боролось два человека — азартный охотник, видевший вожделенную добычу, да что там добычу — великолепный трофей, который ни в коем случае нельзя упустить, и исполнительный офицер, который обязан выполнить полученный приказ любой ценой, несмотря ни на какие обстоятельства.

Ещё раз глянув на "Гебен", сказал

-Нам его не перехватить, он отклоняется на север, и у нас не хватит скорости чтобы выйти на дистанцию выстрела.

Лодка вновь погрузилась, чтобы там на глубине немного подождать, пока корабли каравана приблизятся, и будет можно определить его состав. Через полчаса Китицын вновь всплыл на пару минут под перископ. На этот раз корабли были на удалении двадцати пяти кабельтов, и их можно было идентифицировать, что и было выполнено быстро, а главное, незаметно. Караван шел пятью колоннами. В середине шли самые большие суда, прикрываясь более мелкими, шедшими в крайних колоннах. Увидев всё что надо, лодка опустилась поглубже. Через сорок пять минут, после того как последний транспортный корабль противника прошёл мимо подводной лодки, она всплыла.

Час пробил

Кириенко стремительно ворвался в кабинет, практически отодвигая идущего впереди с докладом Никишина. Мой адъютант что-то недовольно начал высказывать начальнику разведки, но тот просто оборвал его.

-Серёжа, помолчите пожалуйста. Очень важно, очень!

Никишин аж оторопел. Всегда вежливый и выдержанный Кириенко, и вдруг так...

-Ваше превосходительство! Радиограмма от Китицына. Караван с войсками вышел в 6.40 из Босфора, и насчитывает тридцать четыре судна водоизмещением от пятисот до трёх тысяч тонн, среди них есть три особо крупных не менее семи тысяч тонн. В сопровождении почти все боеспособные корабли. В том числе линейный крейсер "Гебен", крейсер "Гамидие", семь эсминцев типа "Ядигар" и "Самсун" и три канонерские лодки. Скорость каравана не превышает семи узлов. Крейсера и два эсминца идут мористее, на удалении пяти миль от каравана.