К середине июля войска обеих сторон были готовы к наступлению, но более напористые немцы все же опередили неторопливых британцев. 17-го июля после мощной артподготовки германская пехота, при массированной поддержке авиации, атаковала передовые укрепленные позиции III-го британского корпуса — длительный период ожидания закончился.
По началу дела у подчиненных Кемпфа складывались неважно: хорошо укрепившаяся и обильно снабженная артиллерией, британская пехота цепко держалась за свои позиции. Впрочем, немцам упорства тоже было не занимать. Штурмовые группы медленно, но неуклонно продвигались вперед, прогрызая оборону британских укрепленных пунктов и отражая контратаки двух танковых бригад. Куда резвее события развивались на левом фланге британцев, где горные стрелки Франца Бёме*, не без помощи местных жителей, служивших проводниками, сбили фланговое прикрытие 10-ой армии и начали выходить в тыл южноафриканскому корпусу. Оборона англичан дрогнула, чем немедленно воспользовался Кемпф. Опытный вояка, прошедший не одну кампанию, тут же бросил на колеблющуюся чашу весов свою главную ударную силу — LVII-ой танковый корпус Кирхнера, и это принесло долгожданный успех.
Пройдя через бреши, пробитые пехотой в обороне отступающих южноафриканцев, немецкие танкисты привычно ринулись вперед, давя и круша беззащитные колонны. Монтгомери не задержался с ответом, пустив в ход свой главный козырь — недавно сформированный X-й корпус, состоящий из 1-ой и 10-ой бронетанковых дивизий. Формально, британцы не уступали немцам в численности, а по количеству танков даже имели некоторое превосходство, но... За плечами танкистов Вермахта было несколько лет маневренной войны в Европе и Советском Союзе, отработанная тактика танковых боев и отменное взаимодействие всех родов войск, доведенное до автоматизма. Всё это не могло не сказаться в столкновении с британскими дивизиями, еще не имевшими реального боевого опыта. В завязавшемся двухдневном встречном сражении неповоротливые англичане были разбиты в пух и прах, после чего перед танками Кирхнера открылась дорога на Тегеран.
Следует отметить, что, в силу ряда причин, войска обеих сторон на данном ТВД были оснащены практически идентичным автотранспортом американского производства. Объяснялось это просто: англичане пользовались лендлизовскими поставками, а немцы — обильными трофеями. При захвате Кавказа в 42г и затем, во время боев за Тебриз и Пехлеви, Вермахтом было захвачено огромное количество автомашин, запчастей и снаряжения, скопившихся в регионе и предназначавшихся для оснащения советских и британских армий. Этим своеобразным обстоятельством решило воспользоваться германское командование, сформировав на основе одного из полков, недавно созданной дивизии специального назначения "Бранденбург", особую боевую группу. Данное подразделение, получившее по фамилии командира название "бригада фон Бройха", было укомплектовано американским транспортом, частично переодето в британскую форму, оснащено британским трофейным оружием и американской техникой. Солдаты и офицеры, переодетые в британскую форму, владели английским языком и носили эмблемы южноафриканских частей, что, наряду с царящей неразберихой, должно было нивелировать их немецкий акцент, который впопыхах можно было принять за бурский.
После сокрушения британских бронетанковых дивизий, бригада "фон Бройх" была введена в прорыв и устремилась к Тегерану, усиливая, охвативший 10-ю армию, хаос. Просачиваясь через заслоны, смешиваясь с отступающими частями и внезапно атакуя уже и без того расстроенные и деморализованные подразделения, "бранденбуржцы" и активно сотрудничающие с местными жителями части "корпуса Ф", действующие сходным образом, посеяли в тылу "союзников" настоящую панику. Многонациональные войска содружества, укомплектованные англичанами, южноафриканцами, индусами, поддерживаемые отдельными подразделениями американцев и разбавленные всевозможными вспомогательными арабскими формированиями, оказались не готовы к такому повороту событий.
В последний день июля передовые части 90-й моторизованной дивизии, идя по следам диверсантов фон Бройха, без боя вступили в столицу Ирана. Буквально на следующий день местные националисты обнародовали очередное воззвание к иранскому народу, призывая окончательно изгнать британцев с персидской земли. Угасший было, мятеж запылал с новой силой, активно питаемый немецкой агентурой. Армия Монтгомери отступала, бросая оружие и запасы, к Тигру и Персидскому заливу. В августе первые разведдозоры Кемпфа, двигаясь через Хамадан и Керманшах, появились у границ Ирака.
Спустя четверть века, германские солдаты вновь поднимали свои знамена в окрестностях Персидского залива, заставляя британских политиков и стратегов старшего поколения вспоминать, казалось бы, развеянные навсегда, призраки прошлого, вроде Багдадской дороги и позорной капитуляции под Кут-эль-Амара. Выражаясь образным языком Екклесиаста*, Германия начала собирать камни, щедро разбросанные в предыдущие годы.
— — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — — —
* В качестве эпиграфа использован фрагмент песни Ханса Баумана "Es zittern die morschen Knochen", перевод В.Солоухин.
* Рardon (фр.) — извиняюсь.
* РОНА — Русская освободительная народная армия. Так назывались вооруженные формирования, первоначально созданные на Брянщине под немецким патронажем как части местной самообороны.
* Слегка измененный фрагмент реальной речи Генриха Гиммлера, произнесенной им перед командирами танкового корпуса СС 24-го апреля 43-го года по случаю взятия Харькова.
* Франц Бёме — генерал горнострелковых войск, командир XVIII-го горнострелкового корпуса.
* Книга Екклесиаста — часть Ветхого завета, среди прочего, содержит фразу: "Всему свое время... время разбрасывать камни и время собирать камни".
Глава 13 "Кадры решают всё"
Военные успехи Германии произвели надлежащее впечатление не только в покоренной Европе и нейтральных странах, но и в стане "союзников". И впечатления эти были не из приятных. Сложившуюся ситуацию следовало срочно менять, а из, полученного столь дорогой ценой, опыта — сделать соответствующие выводы. И эти выводы были сделаны.
В первую очередь Вашингтон и Лондон озаботились кадровыми вопросами, то есть поиском виновных в, постигших англо-американские войска, неудачах. Таковые нашлись без особого труда. Первым под раздачу попал генерал Дуайт Эйзенхауэр — главнокомандующий всеми вооруженными силами союзников в Средиземноморье, руководивший действиями американо-британских войск во время боев во французской Северной Африке, на Сицилии и в Италии. Собственно, именно на него повесили основную вину за провал высадки на Апеннинах, гибель 5-ой армии США и тяжелейшие потери, понесенные в этих неудачных боях наземными, морскими и воздушными силами "союзников". Наспех собранная смешанная комиссия, расследовавшая причины разгрома под Салерно по горячим следам, установила, что: "...высадка была предпринята поспешно, без необходимой подготовки и при общем неблагоприятном соотношении сил... вся операция носила авантюрный характер". После таких выводов комиссии генерала без лишних рассуждений уволили из рядов вооруженных сил, причем многие считали, что он еще дешево отделался.
Британцы были менее склонны к принятию скоропалительных решений, но под давлением заокеанских соратников, скрепя сердце, отправили в отставку генерала Ритчи, командовавшего 1-ой армией Содружества в боях под Таранто. Ему поставили в вину плохую организацию высадки и недостаточно энергичные действия по расширению плацдарма и развитию наступления на север — на соединение с частями 5-ой американской армии. Представители США настаивали, что именно нерешительные и вялые действия британцев в Калабрии, предопределили гибель салернского десанта. К самому генерал-лейтенанту Марку Уэйну Кларку, командовавшему злосчастной 5-ой армией, тоже было немало вопросов по организации высадки и управлению войсками, но вот задать их в ближайшее время не представлялось возможным, так как генерал, вместе с большинством офицеров своего штаба, находился в немецком плену. А потому вопрос с его долей ответственности в произошедшей катастрофе отложили до лучших времен.
Однако простое наказание невиновных, как и награждение непричастных, вроде генерал-лейтенанта Джорджа Смита Паттона, ставшего трехзвездным генералом за свой самочинный рейд на Палермо, проблему не решало. Требовались новые решения и новые люди, способные воплощать их в жизнь. И такие люди были найдены.
Из небытия, точнее из далекого австралийского Брисбена, был извлечен генерал Дуглас Макартур. Он сам, как и его штаб, пребывал в забвении после эвакуации с, захваченных японцами, Филиппин. Формально он являлся командующим в южной части Тихого океана и отвечал за оборону Австралии, а также подготовку совместного американо-австралийского контрнаступления на занятую японцами Новую Гвинею. В дальнейшем предполагалось развитие атаки в направлении Филиппинских островов и Голландской Индии. Но...
Столкнувшись с упорным сопротивлением японцев в болотистых джунглях Соломоновых островов и прикинув трудности, ожидающие десантников в случае высадки на еще более дикую, а главное не соизмеримо большую по площади, Новую Гвинею, американский комитет начальников штабов отказался от этой идеи. Захват огромного, гористого острова, покрытого непролазными тропическими лесами, в чаще которых еще не ступала нога человека, за исключением представителей абсолютно диких племен местных аборигенов, был признан не целесообразным. Тем более, что японцы неплохо подготовились к затяжным боям, сосредоточив на Новой Гвинее свою 18-ю армию и создав на острове ряд хорошо укрепленных баз, прямой штурм которых стоил бы немало крови. С подачи адмирала Нимица, более перспективным сочли наступление в центральной части Тихого океана, а генерал Макартур, вместе со своим штабом, остался не у дел. Однако, поражения в Европе и на Ближнем Востоке заставили вспомнить о бывшем начальнике штаба армии США и герое обороны Филиппин. В сентябре 43-го года Дуглас Макартур был отозван с Тихоокеанского театра военных действий и назначен главнокомандующим всеми сухопутными, морскими и воздушными силами "союзников" в Европе.
Таким образом, американцы окончательно подмяли британскую стратегию, подчинив ее своим интересам и установив полное единоначалие, но эта победа далась им нелегко. Даже после назначения Макартура, британские штабы, подстрекаемые неугомонным Черчиллем, продолжали выдвигать один план за другим, пытаясь все же склонить могущественного союзника к принятию излюбленной периферийной стратегии. Аргументы англичан сводились к тому, что попытка нанести Райху удар сразу в жизненно-важные центры, как того хотели американцы, в силу своей очевидности, неминуемо столкнется с мощным сопротивлением противника, что повлечет за собой тяжелейшие потери и в итоге может вообще привести к провалу, как это произошло в Италии. В качестве альтернативы предлагалось нанести ряд ударов по растянутому периметру немецкой зоны влияния, постепенно сжимая кольцо и подготавливая почву для генерального наступления. Янки против такой стратегии возражали, причем, весьма энергично. Проблему сопротивления противника на решающем направлении они предлагали преодолевать путем создания подавляющего превосходства в силах, считая, что именно нарушения этого первейшего принципа ведения войны, открытого еще Эпаминондом в седые времена античности, привело к поражению под Салерно. Предложения британских поклонников стратегии непрямых действий, ратовавших за высадку где-нибудь на Пиренеях или в Норвегии, были решительно отвергнуты. Ставка делалась на масштабное вторжение через Ла-Манш, которое должно было быть осуществлено будущим летом любой ценой. Впрочем, окончательно английские периферийные планы похоронены не были, но теперь они квалифицировались как вспомогательные и отвлекающие, призванные лишь облегчить проведение главной операции и дезориентировать немецкую разведку и штабы.
Не менее яростные споры разгорелись между "сухопутчиками" и адептами воздушной мощи. Последние, во главе с маршалом авиации Харрисом — главой британского Бомбардировочного командования, настаивали на том, что правильно организованное и настойчиво проводимое воздушное наступление на Германию и подвластные ей страны Европы способно само по себе обеспечить достижение главной цели — разрушения германской военной мощи и принуждения Третьего Райха к капитуляции. Или, по крайней мере, настолько ослабит способность противника к сопротивлению, что, запланированное на следующий год, вторжение будет просто обречено на успех. Недавний провал операции "Pointblank" объяснялся недостаточно отработанной тактикой стратегических воздушных налетов и недостатком сил. Причем у такой точки зрения имелись сторонники не только среди летчиков — уж очень заманчиво смотрелась перспектива разгромить противника, не рискуя подставить под разгром или пропустить через мясорубку миллионы американских и британских солдат. В результате в заключительном докладе Объединенного комитета начальников штабов, озвученном на конференции "Квадрант" 24 августа 1943 г., в разделе "Воздушное наступление" указывалось: "Подрыв и дезорганизация во все возрастающих масштабах военно-экономической мощи Германии, разрушение важнейших объектов на коммуникациях противника и значительное сокращение боевых сил немецкой авиации, путем проведения объединенного воздушного наступления со всех удобных баз, являются предварительным условием проведения будущего вторжения. Поэтому, в силу особой стратегической важности воздушного наступления, ему по-прежнему необходимо уделять величайшее внимание"*.
"Союзники" сделали свой выбор.
* * *
Не менее мучительно выбор новой стратегии проходил и в Германии, хотя причины тут были совершенно иные. Как гласит старая поговорка: у победы много отцов, поражение — всегда сирота. Если высшее командование "союзников" искало (и находило) виновных в недавних неудачах, то немецкие генералы и маршалы ожесточенно делили лавры победителей, завоеванные на полях только что отгремевших битв, заодно решая: кто (и как) будет получать эти самые лавры в будущем.
Процесс перехода от стратегии проведения молниеносных наступательных кампаний к ведению затяжной коалиционной войны, потребовавший перестройки экономики, государственной политики и структуры вооруженных сил, начатый еще зимой 42-го года, к осени 43-го, наконец, завершился. Своего рода финальным аккордом этой трансформации стала официальная отставка генерал-полковника Гальдера с поста начальника штаба сухопутных войск и замена его генералом Паулюсом. Однако этим единичным, хотя и знаковым, событием дело не ограничилось. Пользуясь случаем, фюрер протолкнул ряд директив, существенно перераспределивших властные полномочия различных элементов германской военной машины.
