Вампиры Средневековья

— Поторопись, девочка. Мне не терпится привести тебя в подобающий вид. Знаешь, как-то не с руки самому заниматься повседневными делами.

— Да, господин, — девушка бросилась развязывать мешок с одеждой и примерять различные платья.

— Это тебе подойдет, — подытожил Люциан, неспешно направляясь к выходу. — И нацепи на голову какой-нибудь платок. Мне не нравится седина твоих волос.

После непродолжительного путешествия по темным коридорам подземелья замка, они поднялись по лестнице и очутились в просторной жилой комнате. По-прежнему от стен тянуло сыростью и плесенью, но воздух казался гораздо чище.

— Это мои покои, — мягко произнес монах. — Ты должна поддерживать их в идеальной чистоте. Постель набита гусиным пухом. Потрудись стирать ее почаще, дабы в ней не завелись вши, мой тщательней полы и поддерживай огонь в очаге.

— Да, господин.

— А это твоя комната, — Люциан приоткрыл крохотную дверцу в стене. — Отныне ты будешь спать там. К тому же ты сама станешь заботиться о своем пропитании. Сама понимаешь, мне явно не интересно этим заниматься.

— Да, господин.

— Не перебивай. Я буду давать тебе деньги на наши расходы. Трать их только на то, что действительно необходимо. Надеюсь, я не многого прошу?

— Нет, господин, — Альба поклонилась.

— Справишься?

— Да, господин.

— Может у тебя остались ко мне вопросы, девочка? — Глаза монаха блеснули в полумраке помещения.

— Только один, мой господин, — девушка поклонилась еще ниже. — Что делать с сеньором Хуаном?

Люций на миг задумался. Затем тихо прошептал: "Идем".

Как только они преодолели винтовую лестницу и поднялись на башню, Альба чуть не потеряла сознание. Прохладный легкий ветерок принялся ласкать кожу лица, щекотал ноздри. Рот приоткрылся, глубоко вдыхая свежий ночной воздух Испании.

— Внимательней, девочка, — голос монаха прозвучал угрожающе. — Что ты мне хотела сказать о Хуане?

— Я была с ним, господин. Я проводила с ним ночи.

— Продолжай.

— Мы могли бы этим воспользоваться, — глядя исподлобья, пролепетала Альба.

Люциан посмотрел на темный уснувший город у подножья крепости. Откуда-то издалека ветер донес уханье совы.

— Я бы могла использовать его власть нам во благо, — девушка стояла на коленях, преданно глядя на своего хозяина.

— Возможно, я подольше задержусь в этих землях, — медленно произнес Люций после долгой паузы. — Ведь я знал, что ты спала с ним, но не придал этому значения. Но теперь я иначе взглянул на эту ситуацию. Полагаю, в твоих словах есть доля смысла. Ты уверена, что он снова захочет тебя?

— Я сделаю все, что смогу, господин, — камни холодили колени.

— Нынче же утром найди, чем можно покрасить свои волосы, очисти одежду и приготовься предстать перед хозяином замка, — монах достал из-за пояса мешочек с монетами и протянул его своей рабыне. — Иди к себе и отдохни. Завтра тебя ожидает много работы.

Чуть забрезжил рассвет, так и несомкнувшая глаз Альба рванула из своей комнатушки исполнять задание хозяина. Люций неподвижно лежал на своей постели на спине. Руки покоились на груди, а грудь не вздымалась при дыхании. В таком облике он был похож на покойника. Девушка низко поклонилась и выпорхнула в коридор замка, направляясь на улицу.

Некоторое время спустя, она расположилась на лугу за стенами города, развязала сверток с купленными на рынке продуктами и принялась поглощать свой нехитрый завтрак. Наконец, выплюнув последнюю оливковую косточку, Альба перешла к наведению порядка на голове. Платок отлетел в сторону и на плечи упали седые старушечьи космы. Девушка извлекла из-под подола платья свинцовый гребень и принялась усердно расчесывать непослушные слежавшиеся пряди.

— Тьфу ты, проклятье! — Торговец так убедительно говорил, что свинцовый гребень придаст волосам черный оттенок, что она не задумываясь, согласилась на покупку. — Ну, погоди же, свинья. Я до тебя доберусь.

С сожалением поглядев на все еще седую прядь, Альба собрала пожитки и отправилась к реке. Другим средством для окрашивания волос, которое предусмотрительная девушка так же решила приобрести, оказалась хна. Хмыкая и пыхтя от усердия, она приготовила краску и принялась обильно наносить ее на волосы. На этот раз эффект превзошел все ожидания. Чистые окрашенные локоны приобрели красивый медный цвет.

— Эй, постойте! — Девушка окликнула проходящего мимо крестьянина. — Вам нравится цвет моих волос?

— О, да, сеньора, — робко откликнулся мужчина, ускоряя шаг.

— Сеньора... — Ехидно усмехнулась Альба, провожая взглядом крестьянина. — Для тебя-то я уж точно сеньора.

Довольная собой, она вернулась в покои хозяина, убралась, растопила очаг, пообедала, надела новое платье, подкрасила глаза золой и ушла к себе.

— Альба, — послышался тихий, но твердый голос.

Девушка мгновенно открыла глаза, мысленно ругая себя за то, что умудрилась уснуть и прозевать пробуждение хозяина.

— Да, мой господин, — она вбежала в комнату и плюхнулась на колени.

Люций невозмутимо подвязывал свою монашескую рясу. Взглянув на девушку, он на короткий миг замер.

— Встань!

— Да, господин, — рабыня поспешила тот час же исполнить приказ.

— А ты молодец, — монах одобрительно кивнул. — Считай, что первое задание ты выполнила.

Он медленно прошелся по комнате, заложив руки за спину. Остановившись у горящего очага, он задумчиво произнес: "Может у нас что-то и получится".

— Кап! — Предательский грохот упавшей капли снова вывел Альбу из оцепенения. Хотелось громко завыть, но слипшиеся непослушные губы не раскрывались. Высохший язык отказывался подчиняться. Прекратив тщетные попытки издать хоть какой-нибудь звук, она усилием воли заставила себя снова погрузиться в сон.

— Хм, — Люциан недовольно поморщился и отошел на шаг от рабочего стола. — Как бы не хотелось это признавать, но мне, видимо не удастся вдохнуть хоть каплю жизни в обезглавленное тело. Хотя это и не мудрено. Отсечение головы — это один из лучших способов подарить сородичу окончательную смерть.

Он подошел к бочке с водой и принялся тщательно смывать кровь с рук.

— Ты все записала?

— Да, господин, — Альба стояла за пюпитром, держа чернильницу и гусиное перо наготове.

— Дай-ка проверю, — монах взял в руки пергамент и принялся перечитывать написанное. — Ты допустила целых две ошибки. Мне бы не хотелось, чтобы те, кому выпадет честь ознакомиться с моей работой, высмеяли бы меня за банальную неграмотность.

— Простите, господин. Этого больше не повторится.

— Хотелось бы, — Люций презрительно смотрел на свою рабыню сверху вниз. Что там с Хуаном? Какие новости? Я долгое время с ним не виделся. Знаешь, мне наскучило общение с ним и его тупоголовыми слугами. И встань, наконец, с колен. Ты запачкаешь платье. Неужели ты думаешь, что я собираюсь постоянно одаривать тебя новыми одеждами?

— Да, господин, то есть нет, господин. Конечно, нет...

— Что с Хуаном? — В голосе монаха послышались нетерпеливые нотки.

— Все хорошо, господин, — затараторила девушка, — Я по-прежнему провожу с ним ночи. Каждый раз он дает мне золотой и велит уходить сразу после того, как уснет. Я рассказала ему, что устроилась в замке и прислуживаю вам. Сеньор Хуан одобрительно к этому отнесся и приказал являться к нему по первому требованию. Но...

Люциан медленно повернулся, приподнимая одну бровь.

— Мне кажется, — робко проговорила крестьянка. — Сеньор Хуан не хочет, чтобы люди знали, что он проводит ночи с простой крестьянкой. Даже ходят слухи о том, что он посватался к какой-то благородной девушке.

— O tempora, o mores!¹ — Монах театрально воздел руки к потолку. — Глупые дикие варвары, кои своим невежеством и грубостью развалили величайшую империю! Варвары, которые моются всего пару раз за всю жизнь, которые вообще не знают, что такое водопровод называют себя благородными и чураются общества простых людей.

— Простите меня, господин, — девушка склонила голову.

— Знаешь, в мои планы не входит появление еще одной благородной особы в этом замке, — Люций заходил взад-вперед по лаборатории, что, как успела усвоить Альба, означало глубокую задумчивость хозяина. — Тупой, вечно пьяный Хуан, который не задает вопросов, меня полностью устраивает.

— Господин, — девушка замялась.

— Еще что-то?

— Кабальеро, сеньор Мануэль. Он не любит меня и, — Альба собрала волю в кулак. — И не любит вас. Он нашептывает сеньору Хуану о том, что пропадают люди, что в городе завелась нечистая сила. Однажды я слышала, как он сказал, что ни разу не видел вас при свете дня. Он сказал, что вы не бываете в церкви.

— Мануэль... Мануэль... — Люциан нахмурился. — Ах, этот безмозглый баран. Не перестаю удивляться глупости Хуана, коль он готов прислушиваться к речам таких вот советников. Но, этот вопрос мы решим, впрочем, как и предыдущий...

Молодой месяц скрылся за облаками, лишая спящую землю хоть какого-нибудь источника света. Ветер шумел в кронах деревьев. Где-то вдали журчала река. Звуки природы сливались в прекрасную мелодию, построенную воображением Люция. Он сидел на одном из зубцов крепостной башни и глядел в черноту ночи.

— Он снова решил жениться? — Спросил монах, не поворачивая головы.

Девушка вздрогнула от неожиданности.

— Да, господин. Он считает, что обязан продолжить свой род пока не стал слишком старым.

— Это лишнее, — тихо произнес Люций.

— Вы желаете умертвить и эту невесту? — Невозмутимо поинтересовалась Альба.

— И это лишнее. — Мануэль! — Монах перевел взгляд на черное беззвездное небо.

В тот же миг из темноты дверного проема появилась крепкая фигура сеньора Мануэля.

— Я здесь, господин, — идальго замер в ожидании приказов, поедая Люция взглядом полным собачьей преданности и обожания.

— Отныне на тебя ложится ответственность за обеспечение моей безопасности в дневное время, поддержание моего жилища в чистоте и своевременные поставки материала для моей лабораторной работы.

— Я все понял, господин, — Мануэль низко поклонился хозяину и спешно удалился.

— Что касается тебя, девочка, у меня есть одна мысль. — Люциан грациозно соскользнул с зубца башни на каменный пол и встал лицом к лицу с Альбой. — Думаю, тебя ожидает весьма интересное будущее.

Монах резко схватил девушку за волосы и силой притянул к себе в объятья. Альба не сопротивлялась. Казалось бы, противоречивые чувства страха и благоговения не позволяли ей сделать и шагу, поднять повисшие плетьми руки или издать крик. Девушка покорно ожидала своей участи.

Люций принял решение не утруждать себя рассказом о своих планах, а потому перешел сразу к делу — вцепился острыми, как иглы клыками в бледную кожу на шее девушки. Испытывая невероятные чувства наслаждения и покоя, Альба все же, скорее машинально, отметила, что яркий белый месяц, наконец, показался из-за туч. Но лишь на мгновенье. Дальше наступила тьма.

Монах аккуратно опустил бездыханное тело девушки на каменный пол, облизнулся, радуясь насыщению свежей теплой кровью, немного помедлил и прокусил свое запястье. Черная густая жидкость струйкой потекла по руке Люция. Капли падали прямо на застывшие в улыбке синие губы девушки. Удовлетворившись тем, что достаточное количество черной крови попало Альбе в рот, монах лизнул рану на своем запястье, останавливая кровь, взвалил тело рабыни на плечо и скрылся в темных коридорах замка. Ритуал обращения был окончен.

— Кап! — Мощный удар новой капли разорвал вязкую тишину подземелья, приводя Альбу в чувство.

То, что когда-то было человеком, слегка завозилось на холодном каменном полу. Альба приложила нечеловеческое усилие, пытаясь заставить свое сознание снова погаснуть и забыться.

-Бух! Бах! — Где-то в глубине замка послышались новые необычные звуки.

С треском распахнулись веки. Замутненному взору открылся потолок некогда страшной лаборатории, а ныне, как была уверенна девушка, могилы. Шум тем временем усиливался. Альба уже могла различить шаги и приглушенные голоса. Шли двое, и они приближались.

— Ах! — Девушка вскочила с кровати, жадно глотая воздух. Глаза бешено вращались. Мозг пытался дать хоть какое-то объяснение произошедшему. Сердце, не смотря на пережитое потрясение, билось предательски медленно и ровно.

— Что же произошло? Я умерла? — Альба сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

Она огляделась по сторонам, отмечая, что находится в своей комнате.

— Как я сюда попала? — Девушка попыталась вспомнить события прошедшей ночи, но картина в голове оказалась мутной. — Мне было хорошо... Очень хорошо...

— Проснулась? — За дверью раздался голос хозяина. — Поднимайся и иди сюда.

Девушка заторопилась на зов, шлепая босыми ногами по холодному полу. Мысли все еще путались, перед глазами то и дело проплывали обрывки незнакомых образов. Но самым неприятным ощущением было то, что она видела какой-то очень яркий и реалистичный сон, который, после пробуждения, тот час же стерся из памяти.

Люций сидел за столом, сгорбившись над рукописью из пергамента. При неровном свете свечи его лицо казалось особенно острым и даже немного хищным.

— Как ты себя чувствуешь? — Спросил монах, не поднимая головы.

— Хорошо, мой господин, — Альба знала, что не стоит задавать каких-либо вопросов. Хозяин сам все объяснит, если посчитает нужным.

— Как ты, наверное, догадываешься, я подверг твое тело и, — монах помедлил, — душу некоторым изменениям. Видишь ли, я принял решение, что тебе необходимо стать более совершенной, дабы иметь возможность гораздо успешнее исполнять мою волю. Именно поэтому я и обратил тебя. Это ясно?

— Да, господин.

— Еще около двух дней ты будешь находиться в, скажем, пограничном состоянии, между миром живых и усопших. Весьма странные ощущения, должен отметить.

— Господин, я была мертва? — Робко подала голос девушка.

— Что? Нет, — Люциан перевернул страницу, — Но, ты была близка к этому, лишившись большей части крови в твоем теле. Тогда я дал тебе свою кровь. Я передал тебе свой дар, который теперь часть тебя. Этот процесс называется становлением. Вскоре ты действительно умрешь. Но, только для того, чтобы возродиться подобно фениксу. Прояви чуточку терпения.

Монах поднялся из-за стола и покинул комнату, оставив Альбу в полном недоумении.

Девушка приняла решение подышать свежим воздухом и собраться с мыслями, отправившись на вершину крепостной башни. Небо на горизонте начало медленно сереть. Наступал новый день. Альба вскарабкалась на деревянный ящик, наполненный строительным камнем, и жадно вдохнула прохладный утренний воздух.

Мысли путались. В глубине души девушка осознавала, что хозяин сотворил с ней что-то страшное. Она догадывалась, что, скорее всего, станет такой же, как и сам монах — кровопийцей и может даже колдуньей.

— Бруха², — тихо прошептала Альба и слегка улыбнулась, глядя, как занимается алая заря.

Смотреть на восходящее солнце было неприятно. Слезились глаза. И, как только первые лучи достигли башни и коснулись кожи девушки, она ощутила неприятное жжение.