Спустя минуту Димон раскололся. Здесь он уже третий раз, а посетить это заведение ему настоятельно советовал Гиляровский. Зверев поведал, что здесь собирается, веселая, циничная, всезнающая и вечно голодная компания газетных репортеров. Переселенцы с удивлением наблюдали, как братья писатели сидели вокруг длинного стола. Они торопливо макали в одну чернильницу перья. Быстро строчили на длинных полосах бумаги. Не прекращая этого занятия, умудрялись поглощать расстегаи и жареную колбасу с картофельным пюре. Не забывали пить водку и пиво, обмениваться свежими городскими новостями, ругаться и мириться. Здесь был мир газетчиков Санкт-Петербурга.
Кто-то длинноволосый камнем спал на диване, подстелив под голову носовой платок. Воздух в кабинете был синий, густой и слоистый от табачного дыма.
Мишенину бросился в глаза штабс-капитан в общеармейском мундире. Тот сидел, расставив врозь ноги, опираясь руками и подбородком на эфес огромной шашки. Интерес незамеченным не остался. Слегка покачиваясь, военный представился Владимиру Ильичу:
— Хемм!.. Штабс-капитан Рыбников. Очень приятно.
Голос капитана, как и подобает настоящему армейскому пропойце, звучал хрипло, а приподнятые плечи и оттопырившиеся локти, только подчеркивали это обстоятельство.
— Вы тоже писатель? Очень, очень приятно. Уважаю пишущую братию. Печать — шестая великая держава. Что? Неправда?
При этом он щелкал каблуками, потряс руку Мишенину и как-то по-особому кланялся, быстро сгибая и выпрямляя верхнюю часть тела.
"Неужели я его видел? — мелькнула у Мишенина беспокойная мысль. -Удивительно, кого он мне напоминает?"
Матяня с нарочитым почтением представил вояку:
— Штабс-капитан Рыбников только что вернулся с Дальнего Востока, где, можно сказать, разбивал в пух и прах желтолицего, косоглазого и коварного врага. Ну-с, генерал, валяйте дальше.
Офицер прокашлялся и сплюнул вбок на пол.
"Хам!" — поморщился Мишенин.
— Русский солдат — это, брат, не фунт изюму! — хрипло воскликнул Рыбников, громыхая шашкой. — Чудо-богатыри, как говорил бессмертный Суворов. Что? Неправду я говорю? Одним словом... Но скажу вам откровенно: начальство наше на Востоке не годится ни к черту! Знаете известную нашу поговорку: каков поп, таков приход. Что? Не верно? Воруют, играют в карты, завели любовниц... А ведь известно: где черт не поможет, бабу пошлет.
Лицо штабс-капитана со слегка раскосыми калмыцкими глазами, выражало подлинный патриотизм, а речь, как и полагается любителю поддать, звучала искренне.
Первым нашелся Зверев:
— Давай, Фудзияма твою мать, опрокинь за славу русского оружия.
— Как? Почему Фудзияма, это же штабс-капитан Рыбников? — растерянно забормотал Мишенин, пока вояка профессиональным движением опрокидывал в рот содержимое рюмки. — Неужели Александр Иванович!?
Возглас повис в воздухе, а Александр Иванович Куприн повернулся к Ильичу.
— Разве мы знакомы?
— Нет, нет, что Вы, просто так получилось, извините.
От этого 'нет, нет' Мишенин растерялся еще больше.
— Эт точно, незнакомы, — бросился спасать товарища Зверев, — но штабс-капитан вылитый шпион японского генштаба.
Гогот пишущей братии разбудил даже спавшего на диване поэта Пеструхина. Длинноволосый стихоплет поддерживал свое пьяное существование, воспевая в лирических стихах царские дни и двунадесятые праздники:
— Прохор, запиши на меня, отдам, с первого гонорара. Христа ради, налей ты нашему японцу. Господа, 'Фудзияма твою мать', это звучит по-нашему! За новый рассказ господина Куприна!
По дороге к юридической конторе помалкивали. Первым не выдержал Мишенин:
— Мне казалось, что Рыбников аристократ. Борис, ты дома Куприна читал?
— В пределах программы, мне не пошло. Димона спрашивай, он его читает, а я себе открыл Арцыбашнева.
— Дима?
В возгласе Ильича сквозило неподдельное изумление.
— Дык, Старый же навязал. Наверное, правильно. Куприн, это, — Зверев замялся, — Скулит он не по-детски. Нормальных пацанов у него нет, а народ в книжном спрашивает. Странные люди.
-???
— Да, ну его, Ильич, если хочешь сам перечитай. Томик в номере на секретере.
Литературная тема оборвалась у конторы. Отсюда пути переселенцев разошлись. Федотов направился на встречу с Эссеном. Зверев укатил в Москву, а самый разобиженный поехал отвоевывать привилегии.
* * *
Открытая веранда. Солнечное, не по-весеннему теплое утро, почти день. Круглый стол и модные здесь плетеные кресла, что поскрипывают при всяком движении. Если закрыть глаза, то привидится дача под Лугой. От Питера, далековато, зато недорого, опять же вокруг целебные сосновые леса. В такие минуты можно бездумно наслаждаться покоем. Можно расписать пульку или тихонечко тянуть с приятелем пиво.
По сути, усадьба генерал-майора по Адмиралтейству Евгения Павловича Тверитинова и была дачей. Он ее приобрел, при выходе в отставку. Это случилось полгода назад. Подновленный барский дом, чем-то напоминал усадьбу Пушкина в миниатюре. Полтора гектара земли. Рядом озерко и деревенька. Можно сказать, новосел. Федотов про себя добавил: 'Болотный латифундист'.
Бориса привез сюда Эссен. Познакомиться, поговорить о том, о сем. Одним словом скрасить новоселу жизнь. Сейчас отставник заметно горячился. Быстрая речь холерика пестрела яркими выражениями, а живые серые глаза, казалось, готовы были прожечь собеседника. Федотов поразился сходству Тверитинова с его другом. Такой же невысокий и по-юношески стройный. Открытое лицо и красивый лоб, светлые волосы и темные брови. Во всем чувствовалась порода. С первого мгновения Федотов готов был простить хозяину усадьбы все что угодно, чем тот беззастенчиво пользовался. Даже всегда выдержанный Эссен (водилось за ним такое свойство), неловко покряхтывал, после очередного перла отставника, но макать усы в бокал не забывал.
— Ваш переменный ток, что отставной козы барабанщик и сапоги всмятку, — скороговоркой выпалил отставник. — Будущее за постоянным током! Укажите мне механизм, что работает на переменном токе?
Как ни странно, спор о превосходстве судового привода постоянного тока над переменным, докатился почти до конца ХХ столетия. Правда, посвящать Тверитинова в такие тонкости Федотов не собирался. Пора было менять тему, тем паче, что Эссен явно извелся, слушая высокомудрый треп двух технарей.
— Господа, меня давно мучает вопрос, а мог ли Рожественский избежать встречи с японцами, контролируй он положение их кораблей?
— Вот те клюква! Что значит контролируй? — опять первым отреагировал Тверитинов.
Понять молодого отставника было можно. За три месяца затворничества, Тверитинов по уши наелся сельской идиллии. Бывший Главный минер кронштадтского порта, в подчинении которого находились минный офицерский класс, портовая электростанция, радиомастерская, к тому же редактировавший 'Кронштадтский вестник', набросился на очередного изобретателя радио, почище, чем голодный кот на сметану.
Эссен, откинувшись в кресле, удивленно приподнял брови.
— Представьте себе волну, что бьется о причальную стенку. Вы, конечно, помните, как она отражается и бежит назад. Похоже, что такое же наблюдается и с радиополем. Если на его пути встанет стальной борт, то поле отразится в точности, как волна от причальной стенки. В итоге я не вижу принципиальных препятствий вычислить азимут и расстояние до судна. Думаю, можно говорить о наблюдении радиусом до сотни миль, — прибавил в конце Федотов.
— Вы хотите сказать, что ваше радиополе, — Тверитинов, подбирая слова, замялся, — оно является, как бы волной?
— Об этом говорит многое.
Любой человек во всех ситуациях замечает только 'свое', так и Тверитинов выхватил техническую сторону дела. Эссена же интересовало иное, при том весьма серьезно.
— Ваше превосходительство, может быть, мы оставим в покое природу явления и уточним, что нам предлагают? — в голосе каперанга отчетливо прорезались командирские нотки.
Тверитинов будто стал ниже ростом — чины чинами, но 'действующий' каперанг, 'весил' явно больше отставного генерал-майора. Оба моряка уставились на Федотова. Тверитинов с любопытством, Эссен требовательно.
Обратив внимание на 'нам предлагают', Борис поначалу просто офигел.
'Нам предлагают, — привычно забубнил он про себя. — Да ничего вам не предлагают. Привыкли, что приносят и в клюв кладут. Седоки верхней полочки социума, мать вашу. Вы бы, любезные, сами предложили, да много, в противном случае предложат другие. Кстати, как всегда. Ишь, как встрепенулись. Меня-то интересует возможность разминки с япошками, а эти ...'
Федотов мысленно почесал затылок, очень уж резво повели себя хозяева.
'С другой стороны, дома о локации не знает только младенец, а здесь это круто. Вот и приплыли, придется отрабатывать!'
— Господа, господа, вы меня не так поняли. Нет никаких предложений. Это чистая фантазия, даже не думайте.
В голосе гостя прозвучало едва ли не отчаяние. Увы, не думать господа офицеры не только не могли, но, главное, не желали. Соблазн получить контроль за противником превышал любые довода разума. К тому же 'разум' только что на пальцах пояснил природу явления. Судя по реакции, пояснил излишне убедительно.
— Ну что же, — обреченно начал Федотов, с интонацией, мол, сами напросились.
Отставной технарь был определен в судьи. Перед ним раскрылись секреты учебника физики Перышкина. Для убедительности пришлось чуток привлечь радиотехнику, но самую малость, на уровне чуть выше курса средней школы. Минут через пятнадцать, Тверитинов удрученно поник плечами — Борису удалось донести мысль, отчего для локации нужны волны не длиннее первых метров и отчего их так трудно сгенерировать.
— Господа, но и это еще не все. Допустим, лет через десять-пятнадцать, нам удастся излучить и принять короткий импульс.
Иллюстрируя, Борис 'метнул' в стену веранды воображаемый теннисный мяч и так же изящно его 'поймал'.
— Но вы мне скажите, чем измерить время между излучением и приемом? Вы можете, хотя бы гипотетически, — разошедшийся Федотов потрясал в воздухе руками, — предложить часики, что измеряют время с дискретом в одну микросекунду?
'Рефери' предложить ничего не мог, каперанг тем более. В наступившей тишине назойливо зазудел первый комар. Сделав боевой разворот, кровосос с яростью вонзил хоботок в картофелеобразный нос каперанга. Позднее Федотов не раз клял и насекомое, и судьбу, и собственную болтливость. После основательного хлопка по собственному носу, Эссен, со свойственной военным морякам решительностью заявил:
— Вы, батенька, назвались старшим лейтенантом береговой флотилии, так извольте дать Императорскому флоту такой прибор. Сроку вам десять лет!
О том, что весь Кронштадт покатывался с хохоту по поводу нелепости 'старший лейтенант мурманской береговой флотилии', сомнений у переселенцев не возникало. И таких званий, и такой флотилии в российском флоте не существовало. Между тем во всяком гарнизоне достаточно вечером в одном углу чихнуть, чтобы утром с другого края услышать: 'Приятного аппетита'. Тем более самозванцем оказался один из ученых, по слухам проводивший опыты, почище господина Попова.
Сейчас Федотов расплачивался. Момент и форма наезда были выбраны идеально. От неожиданности Федотов поперхнулся, а оппоненты засчитали себе один балл.
По-всему следовало, что знакомство с отставником явилось следствием того пьяного трепа. Эссену требовался доверенный технический консультант. Надо отдать каперангу должное — удачнее фигуру подобрать было трудно. С одной стороны превосходный специалист (только Тверитинов и Попов были удостоены звания 'Почетный инженер-электрик'), с другой стороны человек системы. В-третьих, об этой встрече не знает ни одна душа. Все обставлено на манер отдыха на дачке. Такого фон Эссена Федотов увидел впервые.
Вчера оба с пристрастием пытали изобретателя на предмет радионавигации. От 'сыворотки правды' Федотов отказался, предпочтя домашнее вино — утаивать он ничего не собирался. Как на духу выложил все, что знал о принципах радиопеленгации. Посетовал на точность и на отсутствие мощных станций. О импульсно-фазовых навигационных системах благоразумно умолчал.
— Полагаю, постройка большой станции обойдется не дешевле броненосца. Так что торопиться не надо, восток дело тонкое!
Для убедительности Федотов хмыкнул на манер товарища Сухова.
Первым, как всегда, отреагировал отставник:
— Как это, не надо торопиться? Причем здесь восток? — зачастил генерал— майор.
Привскочив, он едва не опрокинул тарелку.
— Дык, выход же есть, — Борис на манер Зверева исковеркал родную речь, — Как построят в столицах мира вещательные станции, так и радионавигация тут, как тут. Поверьте, и десятка лет не пройдет. Тогда-то недорогие радиокомпасы мы вам обеспечим и шпарьте себе в море-океане хоть с завязанными глазами.
Вчера разговор окончился на вполне оптимистической ноте, но сегодня вояк зацепило не по-детски. Им не давала покоя возможность рассеять 'туман войны'. Федотова же зацепило иное: 'Интересно девки пляшут. Наши 'фон Эссены', это понятно, они наши, но 'фонов' здесь, как в местном бомжатнике вшей, и не факт, что информация не улетела к товарищу Кайзеру'.
Попытка думать над двумя проблемами оказалась непосильной, к тому же сторонники Кайзера были далеко, а свои 'супостаты' наступали. Надо было отбиваться:
— Господа, возможности надо оценивать трезво! Давайте признаем, что промышленность пока не готова решать такие задачи, а, главное, никто не даст нужных средств. Так что давайте временно поставим крест на этом замечательном начинании. Для начала лет на десять-пятнадцать.
Увы, попытка соскочить с темы успеха не возымела.
— Зачем же так пессимистично, Борис Степанович. Напрасно вы упрекаете Флот его Императорского Величества в недальновидности. Согласитесь, повода для этого мы Вам не давали.
Взгляд Николая Оттовича стал колючим, даже злым, а в словах прозвучала почти искренняя обида. Настоящие руководители подобным образом возмущаются весьма часто. Таковы правила игры. Назначенный виновным должен оправдываться, мол, был не прав, обмишулился. В этой позиции бедолагу можно клевать долго и со вкусом. Такое Федотова категорически не устраивало.
— Николай Оттович, к лешему эти игры, я сюда отдохнуть приехал, — нахально произнес гость. — Лучше я выложу парочку идей, а потом на столе появится сладенькое — выкладки по затратам. Тут-то мы и повеселимся. От души и до слез.
Не дожидаясь согласия, Федотов выкатил идею управляемой торпеды.
— Обратите внимание, после выхода из торпедного аппарата, мы может корректировать курс снаряда по проводам толщиной немногим больше моего волоса. На подходе к цели, управление переключается на гидрофоны. Отсюда получается эффективная стрельба вдогон по кильватерной струе. Взрыв под днищем полутоны динамита гарантированно выведет из строя любой броненосец.
Еще не окончив, Федотов увидел, что Тверитинов 'принял стойку'! Надо отдать холерику должное — в атаку он бросился только по окончании тирады Бориса.
