Сталин сумел заварить в Азии такую крутую кашу, что расхлёбывать её придётся не один год.
— Господин генерал, кажется, пошли! — Отвлёк его от раздумий начальник штаба дивизии.
Англичане действительно выбрались из окопов и прикрываясь "огневым валом", который они уже продемонстрировали утром, заспешили к немецким позициям.
Генерал махнул рукой, отдавая команду о выдвижении из укрытий, прекрасно понимая, что на данном этапе его попытки управлять течением боя были важны, только для офицеров его штаба. Полевые командиры батальонов и рот, прошедшие половину Северной Африки, давно разобрались в ситуации и уже распределяли своих солдат по боевым позициям. Что, в очередной раз, доказывало — офицеру нужно получить собственный боевой опыт. А все указания вышестоящего начальства и наставления уставов нужны только для коррекции этого опыта.
Англичане не обманули ожиданий немецкого командования, построив порядки наступающих танковых бригад по самым "новейшим" наставлениям уставов конца тридцатых годов. Как и полагали тогда, впереди шли лёгкие и средние танки, а позади них, прикрывая их огнём, двигались тяжёлые. Вполне разумное построение, учитывая боевые возможности противотанковой артиллерии того времени.
В германских уставах написано то же самое. Вот только "танковые гении" вермахта давно отошли от этого шаблона, перестраивая боевые порядки панцеров по своему усмотрению, в зависимости от конкретной ситуации.
Русские же пошли ещё дальше. В качестве танков прорыва они используют самые тяжёлые, а в качестве огневой поддержки пускают свои великолепные самоходки. А когда брешь в обороне пробита, в прорыв бросают танковые корпуса из средних Т-34. И тогда берегись всё живое!
Средний? Роммель раздражённо дёрнул головой. У большевистских комиссаров извращённое чувство юмора. Немецкий средний Pz-3, да и тяжелый Pz-4, легче русской тридцатьчетвёрки последней модификации почти на десять тон.
Ему бы сотню этих "средних" танков, и он бы вкатал бронетанковую дивизию англичан в песок. А несколько десятков самоходок русского производства, в придачу, позволили бы перестрелять и всю пехоту вместе с артиллерией.
А ещё бы русские противотанковые ружья и гранатомёты. А ещё бы зенитные самоходки, которые большевики недавно показали в Польше. А ещё бы...
А ещё бы русских солдат для замены никчемных итальянцев.
И тогда бы он остановился только на берегу Индийского океана.
И всё-таки. Откуда у русских столько новейшего оружия? И откуда у них опыт его применения?
Даже самому гениальному полководцу нужно время для этого. Русские генералы, по мнению командующего Африканским корпусом, не претендуют на звание гениев стратегии и тактики. Впрочем, нужно посмотреть на них поближе, но, опять же, не позволяет фюрер, приславший вчера очередной приказ о необходимости удерживать Египет. Хотя, никакой практической ценности Каир не имел.
Это вынужден был признать даже генерал Роммель, старательно цепляющийся за столицу Египта, вопреки мнению большинства командиров своих дивизий, заявивших ещё два месяца назад, что нужно отходить к побережью Средиземного моря, раз уж война пошла не так, как её планировали в Берлине.
А война выписывала причудливые пируэты, то давая надежду на благополучный исход планируемых операций, то обрекая на пораженческие настроения, когда вместо предсказанного успеха выходило поражение в самых выигрышных ситуациях. Никто не ожидал, что беспроигрышный мощнейший удар всеми силами в первый день войны приведёт не к победе, как было во всех предыдущих операциях в Европе, а к страшному разгрому, оправиться от которого в столь короткое время мог, по мнению командующего африканским корпусом, только вермахт. Ведь и поляки, и французы такого удара не выдержали.
Не держали его и англичане, просто британский темперамент и традиционное хладнокровие англосаксов позволяли отбросить сомнения в победе и взяться с новыми силами за достижение поставленной цели. Не получается справиться с врагом собственными силами? Значит нужно подключить кого-то ещё, кто сумеет это сделать лучше.
И кого совершенно не жалко.
И лучше большевиков врага не найти. Как говаривали англичане в далёком девятнадцатом веке, когда дипломатическое лицемерие ещё ограничивалось грубостью царящих нравов: "Как тяжело жить, когда с Россией никто не воюет!" К тому же всегда можно заявить, что твоим врагом является не конкретный народ, к которому вроде бы и предъявить нечего, а политический режим, вызывающий неприятие у любого "демократического" деятеля.
В данный разряд кроме большевиков, вызывающих у Великобритании активную ненависть с далёких двадцатых годов, попал и Рейх, сразу, как только посмел заявить о наличии у него собственной политики, отличающейся от Британского понимания мироустройства.
Тем более приятно столкнуть лбами своих врагов! Что и англичане и постарались сделать.
Генерал Роммель прекрасно понимал всё это. Он только не мог объяснить, как удалось столкнуть лбами Гитлера и Сталина, которые старательно избегали войны между собой до самого последнего момента. Шли на уступки, невыгодные обеим сторонам. Заключали договора, противные декларируемым целям. Но оттягивали срок начала возможной войны. А тут, вдруг, решились на неё. Вернее, решился фюрер, а советский вождь просто сумел воспользоваться предоставленными возможностями. Причём, очень даже неплохо воспользовался.
В цепи английских танков встали первые разрывы. Это заработали ещё уцелевшие зенитные орудия переднего края. Впрочем, жизни им было отведено несколько минут. До того момента, когда английские артиллеристы вычислять их расположение и накроют снарядами крупнокалиберных гаубиц. Что, вскоре, и произошло. Радовало, что до этого они успели вывести из строя изрядное количество лёгких танков британской бронетанковой дивизии.
Время лёгких танков закончилось бесповоротно. Отныне их можно использовать только для охраны колонн и для разведки.
Этот вывод немедленно доказал второй рубеж противотанковой обороны. Британские лёгкие "крейсеры" добрались на расстояние эффективного огня 37-миллимитровых противотанковых пушек. Остановились и нехотя задымили очередные английские танки. Открыли огонь остальные, стараясь поразить малозаметные орудия. Пока безуспешно, но как, показывал боевой опыт, поле боя всё равно останется за танками, если у них есть поддержка тяжёлой артиллерии или, если они оборудованы более толстой бронёй.
Что и произошло на востоке, где стандартное противотанковое орудие вермахта получило презрительное прозвище "колотушки" или "дверного молотка", из-за невозможности пробить броню русских средних и тяжелых танков.
Но здесь его ещё можно было применять — большинство британских танков английского и американского производства пока не выбрались из категории лёгких. Это обязательно произойдёт, но пока у противотанковой артиллерии тридцатых годов есть шанс проявить себя в полной красе.
Его артиллеристы блестяще это подтвердили, заставив ещё уцелевших англичан оттянуться назад, освобождая место перед его траншеями своим более тяжёлым собратьям.
Пришло время проверки новинки, выпрошенной у фюрера под клятвенное обещание, что ни одно новейшее, секретное орудие не попадёт к противнику ни при каких условиях.
Британцы всё ещё рвались вперёд. Английских генералов можно понять. После стольких поражений нужно показать правительству, что они ещё чего-то стоят.
Нужно победить любой ценой! А потом докладывать о стоимости данной победы. Или, вообще, промолчать о своих потерях. Тем более, что вышестоящие штабы такая информация не особо интересует, если удаётся выиграть сражение. Людей в империи много, в крайнем случае можно поставить под ружьё не только население доминионов и довольно цивилизованной Британской Индии, но и дикие племена негров из африканских колоний. А освоить винтовку может любой дикарь.
На этот раз пришлось рискнуть и подпустить британские танки поближе. Тем ошеломительнее был успех. Новейшие британские "Крусайдеры", на которые английское командование возлагало столько надежд, не смогли противостоять снарядам 50-миллимитровой зенитной пушки, разработанной для борьбы с летящими на средних высотах самолётами. Останавливались, вспыхивали, даже взрывались при более удачных попаданиях, но рвались вперёд. К великой радости, было их не так уж и много. Последние удалось поджечь уже на позициях пехотного полка, используя для этого бутылки с бензином, так как дрянные итальянские гранаты не желали взрываться, когда от них этого требовали. Зато могли сдетонировать в любой другой момент. К сожалению, Африканскому корпусу приходилось использовать это творение итальянских военных заводов по той же самой причине, что и другое второсортное вооружение. Всё лучшее забирал Восточный фронт, и на Африканский театр военных действий попадали такие крохи, что и упоминать их было неудобно.
Англичане всё ещё надеялись пробить оборону немцев, устремляя вперёд третью волну танков, состоящую в основном из главного противника немецких панцеров — тяжёлых пехотных Матильд. "Толстокожая леди" спокойно выдерживала большинство попаданий, продолжая двигаться к траншеям немецких пехотных батальонов. Тем более, что большую часть противотанковых пушек уже расстреляли английские гаубичные батареи.
Бой подходил к своему пику. Вероятность победы одной из сторон пока не превышала положенных пятидесяти процентов, балансируя на тонкой нити удачи, которая могла оборваться в любой момент, перебросив очередной подарок фортуны какой-либо из воюющих сторон. Пока, несомненно, в фаворитах были англичане. И это подтверждалось тем, что британское командование, пожертвовав лёгкими танками, сумело выявить позиции немецкой противотанковой артиллерии и вывести ту из строя. Почуяв аромат победы, рванулись вперёд англичане, наматывая на гусеницы последние сотни метров до окопов противника.
"Пора!" — подумал Роммель. Тут же где-то позади хлопнуло орудие и передовой танк наткнулся на невидимую преграду.
Нет, не зря он называл своих солдат лучшими воинами мира.
Стреляли, одно за другим, орудия зенитного дивизиона. Вспыхивали английские танки, не дошедшие до вожделенных траншей противника какие-то десятки метров. Выпрыгивали из них горящие фигурки, катались по песку, пытаясь погасить коварное бензиновое пламя. Падали на землю передовые цепи английской пехоты, наткнувшиеся на пулемётные очереди. Колыхались в дымном мареве британские позиции. Вставали на них султаны земли, это гаубичный полк немецкой дивизии включился в контрбатарейную борьбу.
Бой был выигран.
Генерал Роммель повернулся назад, желая поздравить офицеров штаба дивизии с очередной удачей, и наткнулся на встревоженный взгляд начальника разведки корпуса.
— Что случилось, подполковник? — Удивился генерал.
— Господин генерал, прибыли несколько эсесовцев в больших чинах. — Ответил ему подполковник. — Требуют встречи с вами. Причём немедленно!
Заныло в дурных предчувствиях сердце. Что-то произошло в Берлине. Что-то очень плохое. И прибыли черномундирные по его душу. Неизвестно пока зачем? Просто что-то выяснить? Или арестовать? Но Гитлер вчера подтвердил его полномочия на командование корпусом. Не хотел беспокоить? Или ему не посчитали нужным сообщить? В последнее время в верхах происходили и не такие казусы.
Каждый из глав конкурирующих ведомств проверял до каких именно пределов распространяются его реальные возможности, вторгаясь в сферу деятельности других вождей рейха. Вершители судеб Германии готовились к возможному переделу властного пирога.
До их пустынного захолустья иногда доходили отдельные слухи, удивлявшие своей очевидной несуразностью, но пока ни одного официального подтверждения. До сих пор партийные бонзы грызлись только между собой, не вмешивая в свои разборки армию.
Но, ведь, когда-то это должно произойти! И лучше начинать устранение возможных конкурентов из армейского командования с такого вот далёкого от столиц уголка. Пока там решат разобраться, что же произошло на самом деле, можно навесить на подозреваемого такое количество грехов, что оправдаться невозможно будет ни при каких условиях. Или же просто пристрелить его, списав всё на несчастный случай.
Роммель вдруг понял! А, ведь, борьба уже идёт! И смерти фельдмаршала Вицлебена, и остальных генералов не случайны. Кто-то начал их активное устранение. И его очередь следующая.
Но почему он? У него нет ни высокого звания, ни солидной должности. Он не входит в верхушку заговора и не знает никаких тайн, нужных СС и гестапо. Правда, его любят солдаты Африканского корпуса и пойдут туда, куда он им прикажет. Этого можно испугаться. Но ведь он так далеко от Берлина, и реальных шансов попасть туда к началу мятежа вместе со своими дивизиями у него нет. Или же Гиммлер начал бояться всех генералов, имеющих авторитет в действующей армии. Но тогда придётся перестрелять половину командиров дивизий и большую часть фельдмаршалов, оставив вермахт без руководства, что в условиях войны просто самоубийственно. И не менее глупо.
Но нужно принимать какое-то решение.
— Господа офицеры, прошу вас покинуть наблюдательный пункт. — Отдал команду Роммель, одновременно придерживая рукой своего начальника разведки.
Остался и командир охраны, жестом удержав на своих постах двух автоматчиков подчинённого взвода. Данный лейтенант был просто находкой. Командующему Африканским корпусом не пришлось ни разу пожалеть о своём импульсивном решении перевести понравившегося ему командира разведывательного взвода на место начальника своей охраны. Был лейтенант умён, старателен, крайне выдержан, даже в самых критических ситуациях, и молчалив, что было не менее важным качеством для офицера, приближённого к командованию.
— Подполковник, вы со мной? — Задал Роммель давно мучавший его вопрос.
Начальник разведки старательно вытянулся, радуясь тому, что его кумиру понадобились личные услуги самого подполковника, а не только очередной "английский язык".
— Подполковник, я прошу вас собрать ближайшее из подчинённых вам подразделений вблизи этого наблюдательно пункта, как можно быстрее. — Роммель сделал короткую паузу, сглотнул накопившийся в горле комок, и продолжил. — Насколько я понимаю, снаружи будут солдаты батальона СС, входящего в наш корпус. Надеюсь, что их будет не слишком много. — Генерал опять сглотнул предательскую слюну, возникавшую непонятно откуда. — Если здесь раздадутся выстрелы, то я отдаю вам приказ уничтожить всех эсесовцев, которые окажутся поблизости.
Роммель дождался, пока начальник разведки корпуса осмыслит всё услышанное.
— Подполковник, и вы, лейтенант. — Повернулся он к начальнику охраны. — Вы можете уйти сейчас. И я не буду иметь к вам никаких претензий. Ибо, эта просьба не имеет никакого отношения к присяге, данной вами фюреру.
Генерал постарался сделать основной акцент на слове просьба, подождал некоторое время. Подполковник, находящийся под его влиянием с первого дня появления в корпусе, никаких сомнений не вызывал. Но как поведёт себя лейтенант? К большому удивлению генерала тот бросил руку к козырьку фуражки, подтверждая своё согласие, и двумя жестами разогнал своих автоматчиков по противоположным углам блиндажа.
