Сказка где-то рядом

У Наташи, однако, не успело сложиться целостной картины — танцующие, подчиняясь музыкальному пассажу, обменялись партнерами, и одиноко стоящую в дверях девочку втянули в общий круг. Держащий ее за руку зеленоглазый эльф с белыми волосами (впрочем, вполне возможно, что и седой: по гладкому молодому лицу ему можно было дать восемнадцать, а по скучающе-мудрому выражению лица — и все триста лет) оказался настоящим мастером танца. Его движения отличались безукоризненной точностью и подчиненностью музыкальному ритму. После того, как Наташа, стараясь копировать движения других танцоров несколько раз сбилась и наступила ему на ногу, скука в глазах эльфа сменилась заинтересованностью — зрачки, казалось, были единственным живым элементом этого прекрасного, но бесстрастного и холодного лица. Когда девочка в очередной раз ошибалась, зеленые искорки, пляшущие вокруг темных провалов, будто подсмеивались над ней. Одновременно движения танцора перестали быть такими заученно-автоматическими: теперь он не просто исполнял ритуал, затверженный веками, но направлял и незаметно руководил движениями неловко перескакивающей с ноги на ногу партнерши. Вот ей показалось, что она уже почти попала в ритм... но в этот самый момент музыка прекратилась — музыканты стали перестраивать инструменты для новой мелодии, а беловолосый эльф галантно поклонился Наташе и со смешинкой в зеленых глазах поблагодарил за танец.

— Это Вам спасибо, — честно ответила она. — Я совершенно не умею танцевать, но Вы такой чудесный наставник, что под конец, кажется, даже у меня стало что-то получаться!

На этот раз вслед за глазами улыбнулись и тонкие бледные губы, но их обладатель, ни слова не говоря, еще раз поклонился и отошел в сторону. На Наташу тут же налетела незадачливая говорунья — фея Мин.

— Вот ты где, милочка! — воскликнула она. — Ах, как ты прекрасно выглядишь сегодня, сделала что-то с волосами? Завила? Из-за этого, наверное, и задержалась — вчера пришла даже раньше принца, а сегодня он уже здесь!

— А что, принц приходит всегда в одно и то же время? — умудрилась вставить свое словечко в бесконечный поток восклицательных предложений Наташа. Впрочем, не обошлось без хитрости — она заткнула рот болтливой феечке, протянув ей орешек. Обходной маневр удался с блеском — та тут же оборвала на полуслове очередное восклицание, занявшись отшелушиванием скорлупы, и в ответ на вопрос лишь коротко бросила:

— Ну, а как же!

— Почему вокруг него такой ажиотаж? — не поняла Наташа. — Неужели он так хорошо пляшет? Да тот эльф, с которым я только что танцевала, даст принцу сто очков форы по технике и правильности движений! А как он чувствetn ритм — человеку, кажется, такое недоступно.

— Новизна, детка, все дело в ней, — издала горловое кудахтанье, очевидно, изображающее у нее смех, Мин: — Мы, эльфы, живем очень долго, из-под холма выходим очень редко и только по делам — словом, постоянно мозолим друг другу глаза. Нам даже поговорить друг с другом не о чем, кроме как о том, что происходит наверху, у людей. Мы устраиваем балы каждую ночь, и уже успели досконально изучить технику друг друга. Принц бесконечно интересен нам как новый, еще не изученный партнер, вносящий нотку новизны в наши серые праздничные будни. Уверена, сегодня ты, со своим абсолютным незнанием элементарных фигур танца заинтересовала короля куда больше, чем все его партнерши за последние пятьсот лет.

— Я танцевала с королем?! — Наташа так и подскочила на месте: — С настоящим королем эльфов, владыкой холма?!! Не может быть! Я думала, он, как и человеческие короли, будет как-то выделяться — ну, костюмом, короной...

— А зачем? — резонно возразила Мин. — Лишняя тяжесть на голове. Мы и так прекрасно знаем, кто есть кто.

— И ему несколько сотен лет?

— Бери выше, девочка — как минимум, несколько тысяч!

Наташа задумалась:

— Но если тут у вас такой дефицит свежих танцоров, — осторожно заметила она, — то почему же меня до сих пор не разорвали на кусочки? Пожалуй, здесь не найдется второго настолько неискушенного в танце человека!

Фея пожала плечами, получив очередной орешек:

— Скорее всего, Оберон запретил. Ты слишком молода, а тот, кто побывает под холмом, уже никогда не станет прежним. Принц намного старше, его организм выносливее, а ребенок не продержится так долго. Разумнее подождать несколько лет — для того, кто имеет представление о вечности, это все равно, что несколько секунд. Тот, кто побывал на наших балах, непременно захочет еще раз спуститься под землю. А защиты у тебя нет...

При этих словах Мин, речь которой обычно текла плавно и бесконечно, как ручеек, вдруг умолкла так резко, что Наташа невольно заинтересовалась:

— Какой защиты?

Еще один орех развязал фее язык:

— Вы, люди, любите рассказывать об эльфах всякое. Конечно, от скуки мы иногда любим подсмеяться над пьяным или заблудившимся ночным путешественником... Говорят и то, что мы подменяем младенцев в колыбелях, оставляя вместо них оборотней — старых эльфов, которые выглядят и ведут себя как капризные младенцы, но при этом никогда не вырастут и не меняются. Отчасти это правда... мы крадем человеческих детей, и делаем из них своих слуг. Особым шиком считается, когда в королевской свите во время ежегодного торжественного выезда наружу есть один-два королевских отпрыска. Поэтому люди научились делать амулеты, защищающие младенцев от нашего волшебства — более старших детей сложнее воспитать соответствующим образом, ну а взрослым как будто и вовсе нечего бояться. Вот принц и не волновался, потеряв на охоте защитный амулет. С тех пор он попал под влияние наших чар, и будет танцевать на подземных балах, пока совершенно не обессилеет... Кажется, уже в следующий раз он не вернется из-под холма.

Портьера позади Наташи всколыхнулась и сдавленно охнула — Кейт слышала все, о чем говорила Мин. Наташа почувствовала, как по спине ледяной мышкой пробежал неприятный холодок — а что, если король, не надеясь на ее последующее возвращение, решит все же не выпускать ее из-под холма, а несколько лет продержать тут 'в гостях'. Заодно и танцевать слегка подучат... чтобы потом заморить на этих своих вечерах 'кому за триста'! Бедняга принц тоже не по своей воле сюда спускается — выглядит, как зомби, глаза стеклянные...

В этот момент принц, обессилев, упал посреди танцевального зала. Переложив на диван, эльфы принялись обмахивать его веерами и платками, отчего он тут же вскочил на ноги и запрыгал с прежним жаром. Сегодня он выдохся куда раньше, чем вчера — человеческие ресурсы не безграничны.

— Неужели вам его не жалко? — пробормотала Наташа.

Мин равнодушно пожала плечами:

— Людей так много! Что такое, в конце концов, какой-то принц крошечной страны, которая возникла вчера и исчезнет завтра? Он ведь все равно скоро состарился бы и умер.

— Но для него прошла бы целая жизнь... А что, если снова надеть на него амулет? — Наташе пришла в голову очередная идея: — Или сделать новый?

— Тому, кто хотя бы один раз спускался под холм, амулет уже не поможет, — фея разрушила призрачную надежду. — Разве что отчасти... Скажем, его сознание не затуманится, и он будет помнить, где был и что делал — но и только.

Девочка задумчиво нахмурилась, перекатывая на ладони оставшиеся три орешка. Эльфийка жадно следила за перекатывающимися ядрышками:

— Ну, есть вообще-то один способ, — наконец протянула она.

— Что? — вздрогнула Наташа, возвращаясь к реальности.

— Есть одно средство, которое может помочь принцу освободиться от наших чар и полностью восстановить силы, как будто он и не бывал под холмом...

Мин интригующе замолчала, и Наташа, подождав какое-то время, что она еще скажет, наконец догадалась отдать фее оставшиеся орехи:

— Видишь малютку эльфа, что бегает по залу с золотой клеткой?

Нахмурившись, девочка действительно разглядела под ногами танцующих вчерашнего малыша. Он ловко лавировал между колоколами широких юбок и колоннами узких брючин, балансируя блестящей клеткой едва ли не с него самого ростом. За решеткой на тоненькой жердочке сидела невзрачная с виду серенькая птичка, напоминающая обычного воробья, да и размерами ненамного больше. В своей просторной темнице она выглядела как одинокий карасик в пустом плавательном бассейне.

— Если принц съест три кусочка мяса этой птицы, — указала на бедную узницу Мин, — то полностью излечится, и уже никогда не спустится к нам, под холм, даже если сильно захочет. Кстати, это именно из ее перьев изготавливают амулеты против эльфийского колдовства.

— Которые работают, как ошейники от блох, — кивнула Наташа: — Новое заклятие отражают, но уже наложено не снимают.

— Точно так, — фея захрустела ореховой скорлупой, добираясь до съедобного содержимого.

ГЛАВА 40

ТЫ БЫЛА ПРАВА

Покатились, запрыгали по полу орешки, брошенные из-за портьеры меткой рукой. Насобирав полные руки лакомых деликатесов, эльфенок совершенно позабыл о золотой клетке, небрежно брошенной у стены. Вынырнувшая из своего укрытия фигура бросилась на четвереньки и, достигнув стоящей на полу клетки, открыла дверцу. Проворные руки поймали вспорхнувшую с жердочки пташку, ловко и безжалостно свернули ей голову и спрятали в рукав платья. После этого Кейт, все так же на четвереньках, пробралась к выходу из зала и шмыгнула за дверь, оставшись незамеченной никем, кроме Наташи. Та с облегчением выдохнула, но тут же забеспокоилась с новой силой: два раза она присутствовала на вечеринках, дважды у эльфов пропадали магические артефакты. Что, если они уловят в этом какую-то связь? Кейт-то никто не видел! Пожалуй, настала пора рвать когти...

К счастью, вечеринка подошла к концу — где-то наверху звонко пропел петух, и принц засобирался восвояси. Наташа заняла место в седле, придерживаясь руками за пояс всадника, и всеми силами стараясь не соскользнуть с лошади. Кейт не повстречалась им на пути — очевидно, догадалась накануне посмотреть, каким образом открывается дверь в стене, и, когда Наташа вслед за принцем вылезла из-за камина, Щелкунчик уже была там с котелком воды в левой руке и ощипанной и выпотрошенной птичкой в правой. Без перьев эта худощавая бледная тушка производила еще более бедное впечатление.

Как только пылающий камин встал на место, девушка тут же подвесила ручку котелка на специальный крюк над самым огнем, и как только вода закипела, бросила туда птичку и какие-то травки. По комнате пополз ароматный пряный дух...

— В общем, ты была права, — бросила она, не глядя на сидящую рядом Наташу: — Мы с сестрой принцессы, сводные сестры. Мать Энн умерла через несколько дней после рождения дочки, и король тут же женился снова, чтобы у девочки была мать. Мамуля честно заботилась о младенце и почти уже полюбила ее, когда родилась я. Сперва все было хорошо — мы с Энн жили в одной комнате, играли одними игрушками и были лучшими подругами. Но, чем старше мы становились, тем сильнее казалось моей мамуле, что король любит старшую дочь больше, чем меня, делает ей более дорогие подарки, заказывает более красивые платья — словом, на чужом лугу трава всегда слаще. Мы с сестрой не обращали на это внимания, привыкнув пользоваться всем сообща, но, когда папочка объявил, что собирается выдать Энн замуж первой и отдать за ней в приданое большую часть королевства — что было бы вполне справедливо, она ведь старше! — тут мамочка просто взбесилась. Не подала виду, конечно, но день и ночь думала только о том, как бы сделать так, чтобы Энн вообще не вышла замуж. И решила сделать ее дурнушкой, отпугивающей самого корыстолюбивого жениха.

Недалеко от нашего дворца жила старуха-птичница, Марта, которую все считали ведьмой. Мама отправилась к ней и пообещала большую награду, если та устроит так, чтобы Энн подурнела. Марта велела прислать к ней принцессу на следующий день с утра пораньше, и чтобы во рту у нее не успело побывать ни крошки.

Ни свет ни заря королева разбудила Энн и попросила сходить к Марте за свежими яйцами — дескать, решила сделать отцу сюрприз, испечь к завтраку его любимый бисквит. Сестренка послушно отправилась, но в животе у нее так бурчало, что, проходя через кухню, она не удержалась и, прихватив со стола засохшую корочку, изгрызла ее по дороге.

Старая Марта, отсчитав требуемое количество яиц, притворилась, что ее неожиданно скрутил ревматизм, и попросила Энн в виде одолжения помешать варево на плите, пока, мол, не пригорело. Доверчивая сестренка приоткрыла крышку, ей в лицо ударила струя пара — но ничего не произошло, так как колдовство могло подействовать только на того, кто перед тем ничего не ел. Сердитая птичница отправила Энн домой, напоследок велев передать матери, чтобы та получше запирала кладовку.

Услышав об этом, мама сразу поняла, что она по дороге успела что-то перехватить, и на следующий день вновь отправила к птичнице, но на этот раз сама проводила до дверей. На улице же Энн столкнулась с пастухами, выгонявшими стадо на пастбище, и они угостили ее свежей земляникой. Колдовство вновь не удалось, Марта рассердилась пуще прежнего, а уж о маме и говорить нечего. На другой день она пошла к птичнице вместе с Энн, зорко следя, чтобы в этот раз она открыла крышку котла на голодный желудок. Но то ли Марта, выведенная из себя предыдущими неудачами, сварила зелье тройной крепости, то ли она разбиралась в магии не так хорошо, как говорила, но когда пар, окутавший голову Энн, рассеялся, они увидели, что ее голова превратилась в овечью!

Мама совершенно не рассчитывала на такой эффект, и к чести ее надо сказать, тут же раскаялась в своих дурных намерениях и мыслях. Она не только не заплатила ведьме обещанную мзду, но даже отправилась к отцу и покаялась в содеянном. Однако придворные колдуны, как и приглашенные со стороны, оказались бессильны. Они окуривали сестренку какими-то вонючими травками и опаивали жуткими микстурами, но ничего не помогало. Не дожидаясь, пока они совершенно ее заморят, я обмотала голову Энн шелковой шалью, и мы отправились на поиски настоящего волшебника, могущего нам помочь, не такого, как эти шарлатаны. Но лошадь со всеми нашими вещами первой же ночью сбежала, а все остальное ты знаешь не хуже меня. И, честно говоря, если бы ты не разговорила эту эльфийку, я могла спускаться под холм хоть каждый день, но так и не узнать ничего нужного.

— Но времени-то как раз и не было! — заметила Наташа.

— Да, — Кейт кивнула и бросила через плечо внимательный взгляд на лежащего пластом бледного, как призрак, принца: — Знаешь, когда он так вот лежит, не шевелясь, я даже начинаю бояться — не умер ли?

— Вроде дышит, — не слишком уверенно заметила Наташа.

В подтверждение ее слов лежащий глубоко вздохнул, так что одеяло на его груди заметно приподнялось, а затем повернул голову набок и еще раз втянул воздух, расширив ноздри. Ароматы, источаемые шипящим над огнем котелком, могли бы поднять на ноги даже мертвого, не то что умирающего, каким Наташа и Кейт несколько преждевременно посчитали принца.

— Как вкусно пахнет, — слабым голосом пробормотал он, открывая глаза.