Все повернулись на приближающийся грохот. Все, кроме Верховной жрицы. Она была так возмущена словами зарвавшегося мальчишки, что ничто более не могло отвлечь ее от противника. 'Предрассветный, это его вина, это он превратил некогда почитаемый клан в посмешище, никому не нужных, бесполезных, лишенных смысла своего существования обычных эльфов... Именно он показал, как можно по-настоящему общаться с самой Эрой, а потом сам же все и разрушил'.
Даркус. Женщина ненавидела одно его имя, потому как страстно желала того, что он дал предыдущим жрицам, то, что никогда не испытает она. А теперь этот сопливый юнец, оскверняя своей невиданной силой святые земли, смеет указывать, что она сделала не так?
— И какие же ошибки, мой маленький Владыка, — женщина насмешливо выделила последнее слово и изобразила шутливый поклон, — Могла допустить Верховная жрица?
Но ей ответил вовсе не маленький Владыка.
— Ошибка первая — Верховная жрица посмела первой обратиться к своему Повелителю.
Земля разверзлась и загудела — хрипловатый голос шел отовсюду, и жрица распахнула глаза, не веря...
— Не может быть.
— Неужели это?..
— Невозможно! — зашептали пораженные эльфы.
Воздух вспыхнул, и на поляну шагнула Праматерь.
Глава 32
— Ошибка первая — Верховная жрица посмела первой обратиться к своему Повелителю.
Толпа загудела. Глэнтон начал плести заклинания, чтобы разобрать истинный облик Праматери, Павлиэль кусал губы, опасаясь забросать своего всезнающего бывшего соратника кучей вопросов.
Касси с Мирой кивнули другим Предрассветным и медленно стали подтягиваться к Повелителю. Роми вырвался вперед и потянул за собой смущенного Джимми. Рыжий подмастерье то краснел, то запинался, то пытался вырвать вспотевшую руку из захвата Первородного. Его и радовали, и пугали подобные перемены. Слишком свежи еще были в воспоминаниях презрительные гримасы Роми, а знания, вбитые с малолетства, что люди не чета Первородным, не позволяли Джимми по-настоящему довериться хотя бы одному эльфу. Поэтому Роми как на буксире тащил человеческого подростка, когда тот в отчаянии поглядывал на своего мастера. Таррий же был в восторге, он загорелся идеей подружить мальчишек, чтобы они составили компанию Дениэлю. Как ни крути, принцу нужны были друзья, поэтому они с Молли переглянулись, как заговорщики, и оставили отчаянные взгляды Джимми без ответа.
— Ошибка вторая — ты посмела назвать Владыку мальчишкой!
Воздух заискрился, и все увидели, что он далеко не прозрачен: разноцветные былинки стали собираться вокруг пульсирующего сияния. Стук сердца забарабанил по древним деревьям, оттолкнулся и ударил подземными источниками в самую высь. Вверх, прямиком в небо, разбрызгивая ледяные капли, поднималась сверкающая на солнце влага. Тонкие струйки отделились от источников и сплетались в голубые нити, нити превращались в вены, вены обрастали плотью и затягивались темной кожей. Из осенней листвы, что принес молодой ветер, ткались волосы Эры.
— Третья — ты присвоила себе мои, мои земли!
Зеленовласая жрица с такой силой сжала руку эльфенка, что он неосознанно вскрикнул. И тогда молния отбросила женщину в сторону и протащила по каменной тропке на пару метров. Дени, подхватив длинный подол, помчался к Верховной жрице. Забыв обо всем, он спешил к женщине, которая нуждалась в его помощи.
'— Аарон, что происходит?' — Дени приподнял голову эльфийки и положил себе на колени.
Женщина открывала рот, словно вытащенная на берег рыба, вены ее вспухли, а зрачки сузились и посветлели. Мальчик пытался нащупать пульс на шее женщины, но он то убыстрялся, то совсем пропадал. Нужно было быстрее сосредоточиться, чтобы увидеть течение ее Силы, но удивленный ропот, нарастающий с каждой секундой, не позволял принцу сделать этого.
— Праматерь!
— Это сама Праматерь! — воины из отряда спешно опустились на колени, Предрассветные склонили головы в знак уважения.
— Ту Эрро Санто Диеро, ту Эрро Нуэро, Комподжоу, эль Дурроу, эль Амон, эль Кантро Супримо. Эль Семон ту Эрро! — ревели зелоновласые служители древнее приветствие, которое не произносили вот уже более семи веков. Они пали ниц и начали биться головой о землю. А Верховная жрица в это время пыталась произнести распухшим языком:
— Славься, Эра!
— Не говори, не расходуй силы, я сейчас попробую тебя вылечить, — Дени погладил женщину по лицу, и она вздрогнула, но уже не от электрического разряда, что пронзил ее тело минуту назад. Чарующее тепло разливалось в ее груди.
— Ппочему?
— Разве ты не нуждаешься в помощи? — искреннее удивление ребенка, которого она хотела унизить прямо перед его подданными, заставило женщину отвести взгляд. 'Неудивительно, что все жрицы передрались за право быть с Даркусом. Рядом с Повелителем каждый становился собой'. И эта новая жрица была не в восторге от себя настоящей.
— Четвертая — ты даже не соизволила назвать свое жалкое имя! — каркающие звуки раскачивали сухие ветви и сливались со скрипом проснувшихся исполинов.
— И пятая, самая последняя для тебя, — ты посмела коснуться Его тела!
Жрица ту Эрро дугой изогнулась на руках эльфенка и пронзительно закричала. Дени с силой прижал ее к себе и повернулся к дриаде. 'Когда только успела?' — Праматерь стояла прямо за спиной мальчика.
— Да что же вы делаете с собственной жрицей? — эльфенок испугался: раз дриада могла так поступить с представительницей ту Эрро, просить о спасении Камины, одной из обычных Хранительниц, было просто бессмысленно.
Но Дени упрямо поднял подбородок и нахмурил темные брови — он все равно попросит о помощи, попытка не пытка. И принц посмотрел прямо в глаза Праматери.
'— Господи, что это? — эльфенок отшатнулся, когда вместо глаз на искаженном, сморщенном лице увидел пустые глазницы, — Что с ней случилось? И почему никто кроме меня не замечает этого?'
Эльфы видели сияющий сгусток первородной энергии, слепящий своим великолепием. Только женскую фигуру, очертания божества, Дени же видел перед собой ширококостную темнокожую женщину, постаревшую по человеческим меркам на десятки лет с тех пор, как она приютила у себя Даркуса. Плечи ее были сгорбленны, словно несла она на себе непосильную ношу, волосы разноцветной листвой свалялись на голове, но не это страшило мальчика. 'Ее глаза, их же попросту нет!' Вместо них чернели две огромные зияющие дыры. И сейчас они были устремлены прямо на Дени. 'Словно душу вытягивают!'
'— Аарон, ты ничего не хочешь мне рассказать? — от одного виска дриады к другому тянулись рваные следы от когтей, — Это ты? Это же ты их оставил!'
Древний зарычал, потрясая все тело маленького принца.
— Мой мальчик, — голос Эры, глухой и хриплый, как от очень, очень долгого сна, дрожал и срывался. Темнокожая дриада вытянула трясущиеся руки и потянулась к эльфенку, — Дождалась, Создатель свидетель, ты пришел, ты рассудишь.
Руки дриады остановились в миллиметре от лица Дени. Она не решалась коснуться его своими запятнанными руками.
— Простите, Вас, кажется, зовут Эрой? — все слова, которые готовил эльфенок, вылетели из его головы, — Отпустите ее, пожалуйста.
Дени кивнул на Верховную жрицу. Ни слова не говоря, дриада махнула рукой, жрица выдохнула, закашлялась и стала судорожно глотать воздух, будто только что вынырнула на поверхность. Ксандриэль тут же подскочил к Повелителю:
— Я сам, мой Господин, — и помог служительнице ту Эрро подняться.
— И ты здесь, пес? — Праматерь повернула голову, услышав ненавистный голос. Сколько раз этот эльф крал у дриады ее мальчика! И вот он снова здесь, уже возле Дени и делает вид, что так и должно быть?
Дриада с Хранителем встали друг против друга. Воздух между ними заискрился.
— Я там, где мой Господин. Тень не может не следовать за Хозяином. Уж вам ли не знать этого, — лживая улыбка засияла на лице Ксандра.
— Очень удобно следовать за живым и всемогущим хозяином, — дриада ответила не менее натянутой пародией на улыбку.
— Не так удобно, как тешить себя иллюзией, что прощение все искупит.
Дени переводил взгляд с разгневанной Праматери на взбешенного Хранителя. 'И здесь тайны, как я устал от этого!'
'— Душа моя, — Древний заскользил чешуйчатым телом внутри мальчика, — Когда ты вспомнишь, то, быть может, простишь меня за это'. Хищник начал увеличиваться, заполняя сущность эльфенка.
'— Аарон!' — у Дени потемнело в глазах, изнутри его заглатывала древняя тьма, целуя его душу.
'— Прекрати немедленно', — голос мальчика стихал, даже ему самому он показался беспомощным. 'Нужно бороться, давай же, Саша, сосредоточься. Аарон, что ты задумал? Я прошу, не причиняй никому боли, я умоляю...'
'— Тсс, спи, мой маленький, я все сделаю за тебя'.
Безумие — вот что завладело Хищником. Он затаился в радостном ожидании мести. Принц почувствовал, как билось в предвкушении второе, раскаленное сердце. Дени казалось, что он оказался внутри своего же тела и смотрит на все сквозь мутную лупу. Глаза его слипались, бороться со сном становилось все труднее, но если он предоставит власть ящеру — не проснется ли он в луже крови своих друзей и ни в чем неповинных эльфов? Откуда-то Дени знал, что именно так все и будет. Ярость Хищника выходила из-под контроля. Кроме нее зверь ничего не замечал.
'— Аарон, — пытался дозваться эльфенок, — послушай меня, все будет хорошо, придержи свою ярость до тех пор, пока я все не вспомню. Это же и меня касается. Ты не можешь решать за меня'.
В голове Дракона стало проясняться. Беспокойный голос Дени снимал красную пелену с его глаз:
'— Ты прав, Дени, мне не следует...'
Но в этот момент дриада прижалась к эльфенку и вздохнула запах его тела.
'— Дрррянь!' — у Дени зарябило перед глазами. Дракон нацелился на убийство. Он взмахнул черными, как сама бездна, крылами, и издал низкий рык, сбивший Праматерь с ног. Женщина охнула и упала на землю. Хищник раздувал ноздри, и из них повалил густой дым. Дракон торжествовал — его месть будет исполнена!
Эра подняла голову, и Дени заколотил кулачками в чешуйчатый бок своего Зверя. Он видел, как из пустых глазниц темнокожей дриады полились слезы, и ломаная улыбка коснулась ее полных губ.
'— Она же смирилась, Аарон, разве ты не видишь, она желает, чтобы ты убил ее! Остановись, пока я тебя на сапожки не пустил, остановись немедленно!'
Дени забился внутри собственного тела, пытаясь достучаться до Древнего. Дриада склонила голову и прижалась к ногам Повелителя.
— Прости меня... Дени, умоляю, прости, — прошептала женщина, приготовившись к смерти. Она чувствовала Хищника, знала, что при первой же их встрече он закончит то, что начал почти тысячу лет назад. Тогда его все же остановил ее мальчик. Но у Дени попросту не хватит на это опыта — и она, наконец, получит долгожданное искупление.
— Даркус, — выдохнул лес.
— Даркус, — зашептала трава.
Праматерь хотела, чтобы Его имя было последним, что она услышит перед полным исчезновением. Еще теснее прижалась дриада к ногам эльфенка. 'Мне нет прощения, мой мальчик, если бы я могла все исправить, если бы...'
Дракон выпустил острые когти и замахнулся для удара. Дриада облегченно вздохнула, а Дени прильнул к животу Хищника и зашептал с нежностью:
'— Аро, — Древний замер, услышав детское прозвище, данное Даром, — Посмотри на нее, она же смерти желает, она хочет избавить себя от чувства вины. Представь, сколько веков ее это терзало! Я не помню, что тогда произошло и за что я должен прощать ее, но несмотря ни на что я верю тебе. И раз ты говоришь, что она виновна, значит, так и есть. Но почему тогда ты лишаешь меня права простить или наказать ее самому?'
'— Дени, еще раз, назови меня по имени'.
'— Аро, — Дени погладил черную чешую, — Мой хороший, мой мудрый Аро'.
Хищник зажмурился и опустил когтистую лапу. Устоять перед Дени? Разве ему когда-нибудь это удавалось?
— Я люблю тебя, Даркус, — шепнула дриада.
'— Нет, ну нет же!' — застонал эльфенок, когда взбесившийся ящер сорвался в небо и на лету выпустил когти.
Вокруг все потемнело, но никто, кроме Эры и Ксандриэля так и не понял, что это не тучи заволокли небо, а древнее существо, которым вновь овладело безумие.
Дени встал перед Эрой, поднял голову и закричал:
— Если ты собираешься хоть пальцем тронуть Праматерь, сначала тебе придется победить меня!
От хохота Древнего мелкие камушки подпрыгнули вверх.
Эльфенок так и видел на себе модняцкие драконьи сапожки.
— Аарон, я не шучу!
Древний со свистом пронесся мимо Дени, опалив горячей воздухом и умудрившись потрепать принца по белокурой макушке.
'— Не шали, маленький. Позволь мне самому во всем разобраться'.
К воображаемым сапогам прибавился широкий чешуйчатый ремешок.
— Ты в любой одежде прекрасен, — засмеялся Хищник, прочитав мысли ребенка.
Дени резко повернулся, но Дракон уже воспарил высоко в небо и нацеливался кинуться на дриаду.
Эра поднялась на ноги и встала рядом с эльфенком.
— Разве ты не хочешь, чтобы я умерла, разве ты не хочешь мне отомстить? — дриада смотрела поверх головы Дени, словно говорила с тем, кто был значительно выше.
'Она представляет Даркуса?' — Дени вплотную подошел к Эре.
Эта женщина заменила Даркусу мать, пусть она и была эгоистична, ревнива, но она по-своему любила Предрассветного, и Дени чувствовал, что и Даркусу она была небезразлична. Что она могла совершить такого, что Дракон пытался ее убить? Дени сгорал от любопытства. Но раз Даркус не позволил Хищнику сделать подобное, значит и он попробует остановить своего Зверя. Семь веков слишком долгий срок, никто не должен страдать столько времени.
— Эра, — Дени потянулся и дотронулся рукой до загрубевших шрамов на ее лице, — Я не помню, за что я должен тебя прощать. Но что бы там ни было, я прощаю.
Дриада стиснула маленькие пальчики принца и разрыдалась.
— Все будет хорошо, только поверь в это. — Дени накрыл пустые глазницы своими руками, закрыл глаза и призвал тепло своего тела излечить эту женщину.
Перед ним замелькали картины: вот маленький Даркус убегает от Эры, чтобы в очередной раз поиграть с Ксандриэлем, вот повзрослевший Правитель убеждает ее общаться со своим народом, а вот они вместе с Праматерью проводят очередной обряд. А дальше — кровавые битвы, черное от боевой магии небо, трупы и раненые, и окровавленный Даркус, мелькающий то тут, то там в самом центре развернувшейся битвы. И Эра, сутками ухаживающая за его ранами.
Дени нырнул на Изнанку и увидел маленькие обрывки тьмы, что роилась в глазах дриады. Подобно муравьям, она переползала с места на место и сжирала здоровую плоть. Эра была сильным духом, и исцеление происходило немедленно, но тьма не давала вернуть женщине зрение. И Дени знал почему — это Эра не позволяла Силе исцелить себя. Это чувство вины и желание наказать себя порождали болезнь. Без помощи самой Эры Дени не справится.
— Эра, я бы хотел, чтобы ты простила себя, но если это невозможно, исполни мою просьбу — я хочу, чтобы ты увидела меня, не препятствуй исцелению, просто пожелай увидеть меня. Просто попробуй.
