Предрассветный. Брутальная версия

Пролог

Над волной ручья

Ловит, ловит стрекоза

Собственную тень.

Тие из Кага

Я закрываю глаза, и тьма раскрывает свои объятья. Живая, бездонная, непостижимая. Она течет эбонитовым светом, мерцая и тая в океане теней. Без дна и без края.

И Вечность опускается на мои ладони. Становится так спокойно. Все правильно. Так и задумано.

Я плыву с ручейками созвездий. Всплеск — серебристою рыбкой мелькнут звездопады и растворятся в чернильном потоке. Не спеша, мимо темных материй, ступают планеты, выстраиваясь в парад, и исчезают в лиловых дымках. А звезды сияют, и, кажется, будут жить вечно, и ничто не прервет их таинственный свет. Но однажды их взгляды встречаются. Миг — и раскаленные солнца вспыхивают. Добела, освещая сиянием бездну. И тьмой первозданной оттеняется свет. Голубой, сиреневый, алый... Весь мир замирает в восторге, и Вселенная наполняется смыслом.

Но звезды гаснут. И не у кого больше спросить, что за тайну поведал им Бог, забирая с собою в вечность.

Нет, это не правильно, так не должно быть! Бесплотные пальцы хватают воздух. Прозрачные, им не за что уцепиться, им не защитить иллюзорное тело от вспышек сотни и тысячи звезд. А бездна ревет и взывает, пытаясь изъять мою душу. Нет, половинку. Я лечу, разрываясь в клочья, вырываясь из Тьмы в потоки огня и света. И отдаю жизнь умирающим звездам. Я знаю, они донесут до тебя мои молитвы. Я успеваю и в тот же миг таю, не в силах остаться собой. Но прежде... Мне кажется, я вижу тебя. Я почти счастлив... И кричу сквозь пространство и время, что любовь моя — это вечность, и она, как Вселенная, — бесконечна.

Глава 1

На Галее уже угасала ночь, когда королевский лекарь устало поправил очки и подошел к окну. Огромное, оно тянулось до самого потолка, соединяясь с ним в гармоничном переплетении стекла и лепнины. Простота и изящество царили во дворце Предрассветных. Впрочем, этому клану не требовались доказательства ни их исключительности, ни вкуса. Они были Предрассветными, изначальными правителями и темных, и светлых эльфов еще с тех пор, когда не было деления на расы, когда над землей еще парили драконы.

Лекарь вздохнул и невольно улыбнулся, почувствовав аромат знаменитых канрий. Удивительные цветы, они раскрывали белоснежные бутоны лишь ночью. Сначала чуть приоткрывшись, выпускали из тонких лепестков золотистую сердцевину, а после замирали, пока на небе не погаснут луны и не взойдет Эмрад. Только этой звезде они дарят себя и увядают с ее уходом.

Боги, неужели он сделал это? Неужели это он, Таррий Дудок, будучи простым человеческим знахарем, был назначен Главным лекарем при клане Предрассветных? Таррий не мог поверить собственному счастью. Даже теперь, когда прошло уже пару недель с тех пор, как он стал работать в замке, он не мог избавиться от чувства, что его вот-вот вышвырнут отсюда, как мальчишку, укравшего соседские яблоки. А как возмущалась при его назначении Клозильда, это надо было видеть! У человека до сих пор стояло перед глазами потрясенное лицо надменной эльфийки, его коллеги и противницы, всезнайки из клана Супримо. Эта женщина одним своим взглядом могла отравить существование Таррия, что, в принципе, она и делала на всем протяжении его пребывания в замке. Если бы только власть Предрассветных не была номинальной, если бы клан эль Комподжоу не контролировал каждый шаг наследницы Даркуса Предрассветного!

Даркус Предрассветный. Человек задрожал от страха и почтения. Кровавый эльф, чье имя стало синонимом красоты и смерти, жестокости и милосердия. Прекрасный и безумный Владыка, обезобразивший и убивший Праматерь. И сейчас Дудок стоит у окна, быть может, того самого, возле которого стоял и Он.

Таррий присел на подоконник, наслаждаясь долгожданным покоем. С этого места весь сад был как на ладони: изысканные фонтаны терялись в густой зелени, отчего казались единым целым с вековыми стволами, а прозрачные бабочки сияли в отсветах витых фонарей. На небе начали гаснуть звезды. Вот-вот замолкнут ночные цикады, и мир погрузится в абсолютную темноту. Луны, прозванные Глазами Дракона, постепенно закрывались, будто под властью крылатого хищника. А камрии засеребрились. Еще миг — и они распустят свои бутоны в ожидании Эмрад — звезды, что рождается во тьме предрассветной и умирает с первым лучом солнца. Светлые эльфы до сих пор называют ее Сердцем Дракона. Дудок улыбнулся, вспомнив, как в детстве с замиранием сердца слушал бродячих сказителей, их предания о создании мира и о его правителях — загадочных драконах. Говорили, что крылатые ящеры так полюбили благодатную землю и чистое небо Галеи, что поклялись защищать этот мир от всяких напастей. Вот только они были настолько прекрасны и сильны, что никто, хоть сколько-нибудь наделенный Силой, не мог устоять перед ними, сходя с ума от страсти и похоти. И так был убит, разорван на куски прекраснейший из Правителей Неба. Но любовь к этому миру была настолько сильна, что даже после смерти он присматривал за неразумными творениями. Так, глаза его стали лунами, а сердце — звездой, что прогоняет мрак и дает надежду новой жизни.

Удивительно, но некоторые до сих пор верят, что именно драконы создали народы, населяющие этот мир. В преданиях говорится, что Вечные не влюблялись ни в страстных демонов, ни в прекрасных духов. Им были безразличны судьбы волшебных существ. Но они не смогли устоять перед простыми смертными. Что могло заинтересовать их, прекрасных первозданных, в людях, с их бесконечными войнами и распрями, в тех, кто рождается так часто и так быстро увядает?

Таррий сам был человеком и прекрасно чувствовал бег времени. Он с горечью посмотрел на свои руки. Казалось, еще пару лет назад на них не было этих пятнышек, и пальцы не казались узловато-корявыми. А ведь эльфы даже не понимают, насколько им повезло. Просто умереть, когда придет время. Не от болезней и старости, кряхтя, теряя остатки памяти и энергии. Умереть, когда почувствуешь, что время пришло, оставаясь при этом молодым и здоровым. Но разве это справедливо? Ему нет еще и шестидесяти, и он — практически старик, а один из его учеников — всего лишь подросток ста пятидесяти лет отроду, у которого впереди века, практически Вечность, при условии, что она ему не надоест.

— Он очнулся! Господин Дени очнулся! Господин Дудок! Госпожа Лея! Господин Дени...

Рыжий подросток влетел в комнату, хрипя и пытаясь на одном дыхании донести до наставника:

— ГсподинДениочнся.

В таком состоянии Таррий его еще не видел. Взъерошенный, бледный, с выпученными глазами.

— Да скажи уже нормально, что случилось!

Таррий стремительно направился к столу и четким движением защелкнул сундучок с травами, не обращая внимания на сумбурную речь подмастерья. Интуитивно господин Дудок понимал, что время пришло, и сейчас он узнает, зачем высокородным эльфам потребовался простой деревенский знахарь, когда к их услугам были лучшие лекари этого мира. Спеша за учеником, Дудок так и не увидел, как в абсолютной темноте последний раз вспыхнули звезды, осветив небосвод, как камрии повернули головки навстречу свету, и не услышал, как волчий вой наполнил округу. Взошла Эмрад, необыкновенно яркая для этого времени года, заливая землю первозданным светом. В воздухе закружились золотистые блики, и бессмертные духи поднимались от долгой спячки. Мир просыпался молитвой Дракона. И звезды шептали, что Вселенная бесконечна. И Праматерь очнулась, распахнув пустые глазницы. Не узнать Этот голос?

— ... любовь моя — это Вечность...

— Мой мальчик, я знаю, что такое Вечность...

Глава 2

— Он очнулся! Господин Дени очнулся! Господин Дудок, госпожа Лея...

Перед глазами лежавшего все завертелось: голубой потолок, бордовые портьеры, резьба на деревянных столбцах и этот свет. Яркий, режущий, он не давал ни единого шанса четко рассмотреть говорившего.

— Господин лекарь, госпожа Лея, — продолжал горланить парнишка.

Больному хотелось одного — чтобы этот голос замолчал навеки, да чтобы свет перестал причинять такую резкую боль. Он бы собственноручно придушил этого господина Дени с его пришибленным слугой. Да только кто этот 'Дени'? Имя у него какое-то странное. 'И почему я так плохо вижу?'

Дверь в комнату то открывали, то вновь закрывали. Шепот казался просто оглушающим:

— Через столько лет...

— Это чудо!

— Император будет в ярости...

— А нужно ли сообщать?

— Он повернулся! Смотрите, смотрите на его лицо. Создатель, да он совершенен!

— Как он похож на...

— Тьма Предрассветная!

— Что же теперь будет?

Юноша не мог рассмотреть прибывших, но он чувствовал на себе их обжигающие любопытные взгляды. А он даже не мог рассмотреть, что на нем надето, лишь чувствовал нежную ткань, то и дело норовящую сползти с плеча. Они его видели таким беспомощным, немощным!

— Где я? — тихий голос заставил присутствующих вздрогнуть. Это были первые слова молодого принца за несколько лет с тех пор, как болезнь завладела не только его телом, но и сознанием.

В комнате тут же засуетились, словно перезвон колокольчиков в нежном голосе разорвал невидимую стену, и кинулись к кровати.

— Господин Дени!

— Ваше Высочество, Вы очнулись!

— Случилось чудо!

Мальчик почувствовал, как сжимают его ладони, как к нежной коже прикасаются руки тех, чьи лица он не мог рассмотреть, чьи голоса он никак не мог вспомнить.

Кто он? Как его зовут? Его охватил ужас — он совершенно ничего не помнил.

— Кто позволил посторонним находиться в комнате моего пациента?

— Посторонним?!! — пронзительный женский крик отбросил вошедшего обратно к двери. Красноволосая эльфийка разъяренной фурией вскочила с кровати.

'Так вот кто держал мои руки в ледяных тисках. Неужели женщина может быть настолько сильна?'

— Простите меня, госпожа Клозильда, но мне необходимо осмотреть своего пациента, — нарочито-небрежным тоном заметил Таррий.

Эльфийка поджала и без того узкие губы.

— Надеюсь, Предрассветные знали, что делали, когда вместо лучших светлоэльфийских лекарей наняли человеческого шарлатана, — не могла не оставить за собой последнее слово гений из клана Супримо.

Женщина вышла, за ней потянулись остальные, то и дело посматривающие в сторону принца, но не смеющие в открытую пожирать его взглядом. Таррий вздохнул. Он не сомневался, что уже через каких-нибудь пару минут император будет знать, что его младший сын очнулся, и что жена и на этот раз не подчинилась его приказам.

Как только за последним эльфом закрылась дверь, господин Дудок вздохнул с облегчением. А теперь можно и за дело.

Он придвинул стул к кровати, и тепло начал:

— Не бойтесь меня, Ваше Высочество. Теперь я Ваш новый лекарь. Неудивительно, что Вы не узнали меня. Я осматривал Вас всего лишь раз, тогда Вы были еще в сознании, но начавшаяся лихорадка вряд ли позволила Вам помнить хоть какие-то детали.

— Вы правы, господин... лекарь. Я совсем вас не помню, — до лекаря донесся робкий голос.

— О, можете называть меня просто по имени — Таррий.

— Хорошо, господин Таррий. Но дело в том, что я не помню не только вас...

— Вы не узнаете собственных лекарей, Дени? — всполошился лекарь.

— Дени?

— О, простите мою оплошность, Ваше Высочество.

— Нет-нет, не надо... Просто я не понимаю, почему все зовут меня этим именем. Оно не мое.

— А чье же, Ваше Высочество? — озадаченно спросил Дудок, видя, как Дени судорожно сжимает в тонких ладонях кружевную накидку.

— Думаю, это имя какого-то принца. Но я точно не Дени, и тем более не какой-то там принц, правда? — на лице мальчика застыло такое беспомощное выражение, что у лекаря защемило сердце. Что же было такого необычного в этом эльфе, что все годы практики показались ничем перед потерянным выражением совершенного лица? Красивый и богатый ребенок. Почему чувство жалости к нему потрясло лекаря до основания? Таррий не мог оторвать взгляда от худенького личика. Теперь, когда ребенок не прятался, мужчине удалось заметить огромные перемены с того раза, как он последний раз видел его.

Белоснежная кожа, высокие скулы и точеные черты лица присущи большинству эльфов, но в нем они были доведены до совершенства. Но не это так потрясло человека, за столько месяцев, казалось, уже привыкшего к внешности Перворожденных. Именно глаза этого ребенка заставляли Таррия забыть, как нужно дышать. Огромные, очерченные нереально густыми ресницами, и брови, взлетающие гордой дугой, словно говорили: 'Повинуйся мне, я — прекрасен!' И их цвет. Дудок потонул в омуте кристально чистых голубых глаз. Таких глаз не бывает в этом мире. Желтые и черно-лиловые, серебристо-бордовые и алые, но только не цвета неба в солнечный день.

— Господин Таррий, — позвал мальчик, наклонив голову, отчего белые пряди упали на высокий лоб.

Точно, волосы. И как он раньше не заметил. Они стали длиннее, и их цвет... Такие волосы были у... Лекарь подскочил к окну, чтобы проверить догадку. Одними магическими светлячками здесь не обойтись. Он судорожно отодвинул портьеры, и в комнату ворвался лунный свет.

Мальчик тотчас отвернулся, и лекарь как завороженный проследил за полетом тяжелых прядей. Они были белыми, совершенно белыми, без каких-либо отливов: ни желтых, ни лиловых, никаких. Но они сияли тысячами огоньков. Словно цветные песчинки, нет, алмазная крошка покрывала их изнутри. Так может сиять солнце в снегах Тамояну.

— Прикройте, пожалуйста, окна. Этот свет, мне больно, — лекарь очнулся. Как он мог так отвлечься? Чувство стыда охватило его. Такого с ним раньше не случалось, но, в то же время, раньше он не встречал ожившей легенды. Нет, все потом, в первую очередь он лекарь, и сейчас перед ним испуганный мальчик, которому необходима помощь.

— Так лучше? — Таррий занавесил окна наполовину, — Простите, но мне нужен свет, я же должен все-таки осмотреть вас.

— Да, спасибо, — задумчиво ответил принц, сосредоточенно рассматривая свои белые ноги. Хмурясь, он что-то недовольно прошептал, словно сомневаясь, что это произведение искусства создано для ходьбы. Таррий тоже в этом сомневался и как завороженный начал наблюдать за мальчиком. А тот в это время опустил ноги с кровати, тяжко вздохнул и, набрав воздуха в грудь, словно перед прыжком, резко вскочил на пол. И пошатнулся. Лекарь в ту же секунду подскочил к подопечному, чтобы не дать ему упасть, но это оказалось излишним. Тело молодого правителя жило собственной жизнью — изящно выровнявшись, эльфенок сделал пару шагов, потянулся, отпрыгнул к окну и заливисто рассмеялся, увидев на лице лекаря растерянное выражение. Как же ему шла улыбка, Создатель! Лицо мальчика словно засияло изнутри, а на нежных щечках появились задорные ямочки. Лекарь был очарован и впервые в жизни не мог сосредоточиться на своей работе, которой посвятил самого себя.

— Господин Таррий, вы, кажется, хотели меня осмотреть. Ой, а зеркала у вас, случайно не найдется? И чего-нибудь попить. Да и одеться бы нормально не помешало, — зачастил принц.

— Не все сразу, молодой господин, — Таррий рассмеялся и потянулся к одному из десятка различных колокольчиков, что лежали на прикроватном столике. Взяв средний по размеру, лекарь раскачал его из стороны в сторону, и комната наполнилась мелодичным переливом. Через несколько секунд дверь отворилась, и в нее проскользнула любопытная мордашка мальчишки, казалось, всего на несколько лет постарше самого Дени.

— Не стой столбом, Джимми, принеси молодому господину родниковой воды, мясного бульона (попросишь его у Молли), да немного амброзии, — торопливо отдавал приказания лекарь, — Джимми, я кому говорю. А ну повтори, что я тебе сказал, негодник.

Рыжеволосый и конопатый мальчишка, с трудом оторвав зачарованный взгляд от смутившегося эльфенка, попытался изобразить подобострастное выражение перед своим учителем:

— Да все я запомнил, учитель. Принести столб, родник и Моллиброзию.

— Какую еще Моллиброзию? — закричал лекарь, схватившись за и без того всклокоченные волосы, — У всех ученики как ученики, а мне этот подарочек достался. Чем это я богов так прогневал? Моллиброзию, нет, моллиброзию он мне принесет!

Мужчина забегал по комнате, картинно заламывая руки, сердито хмурясь, отчего его круглые очки то и дело норовили сползти на кончик носа. Маленький, круглый, всклокоченный, даже в гневе он вызывал улыбку одним своим видом.

— Моллиброзию, поганец! — видимо, пожилой лекарь был доведен до крайности, что немедленно заметил и сам источник возмущения. Бросив последний взгляд на смущенного эльфа, мальчишка быстро шмыгнул в приоткрытую дверь, успев перед этим крикнуть:

— Бульон, амброзия, вода. Одна нога там — другая здесь, и нече так переживать, ну чесс слово.

Последние слова были едва слышны, но слух нелюдей был гораздо острее человеческого, и Дени мог наслаждаться бухтением Джимми на пару минут дольше его наставника. Как раз это время потребовалось Таррию, чтобы взять себя в руки и ужаснуться собственному непрофессионализму.

— Приношу глубочайшие извинения, Ваше Высочество. Но этот мальчишка просто неисправим... Но вернемся к делам насущным. Как вы сейчас себя чувствуете, голова не кружится, ноги не дрожат?

Дени замер, прислушиваясь к ощущениям, потом сделал пару шагов по направлению к лекарю, осторожных, неуверенных. А затем быстро развернулся и стремительно скользнул к окну. Человек даже не смог уловить этого движения. А Дени уже смотрел на небо, и пожилому мужчине показалось, что мальчик испытал меньшее потрясение, когда Клозильда чуть не сбросила его с кровати. Эльф не отрывал взгляда от окна и что-то шептал, беспомощно касаясь ладонью стекла.

— Этого не может быть, — наконец разобрал лекарь.

— Чего, Ваше Высочество?

— Две луны, Таррий, их же две! — воскликнул мальчик.

— А сколько же их должно быть, Дени? — Таррий даже не заметил, как перешел с принцем на ты.

— Одна, серебряная, а не разноцветная!

Лекарь в недоумении промолчал, и прежде, чем он смог придумать ответ, принц продолжил:

— Не может быть, Глаза Дракона! Они существуют!

Дени резко развернулся, и лекарь увидел, как побелели губы маленького принца:

— Две луны, Таррий! Где же Земля? Где мой дом? Где я? — прошептал мальчик, прежде чем сознание не изменило своему владельцу, и благодатная тьма не приняла его в свои объятья.

Глава 3

— Не делай этого, нет, пожалуйста...

— Саша, проснись, Сашенька.

— Мама? — из темноты проявилось родное лицо и такие добрые голубые глаза. Сердце колотилось как сумасшедшее.

— Снова кошмары? — спросила женщина нарочито небрежно.

— Сколько на этот раз?

Женщина отвела взгляд и потянулась к капельнице.

— Сколько, мама?

— Тебя не было в сознании около трех дней. Но это на целую неделю меньше, чем в прошлый раз! — женщина пыталась изобразить радость, но круги под глазами и осунувшееся лицо как всегда выдавали ее с головой.

— Прости меня.

— За что, Саша? — горькая улыбка коснулась бледных губ, но из ее глаз не пролилось ни слезинки, — Мы справимся, мы обязательно справимся. Все будет хорошо, вот увидишь.

* * *

Дени открыл глаза. Он чувствовал, как по телу разливается тепло.

— Все будет хорошо.

— Мама?

— Нет, Ваше Высочество, это всего лишь я, Таррий Дудок, Ваш лекарь. Вы меня помните?

— Господин Таррий, — разочарованно протянул мальчик. — Я думал...

Эльф замолчал, решив не говорить незнакомцу, что он не принц, что он вообще не из этого мира, и у него где-то есть мама, которая любит и ждет его, возможно. Дени понимал, что не знает самого главного — что же случилось на Земле, раз он оказался в неизвестном месте, да еще и в другом теле? Бред ли это, галлюцинации, вызванные лекарствами? 'Такое бывает, наверное'. Мысли пчелиным роем проносились в его голове, он просто не мог сосредоточиться на чем-то одном. Кем он был там, на Земле? Сколько ему было лет? Господи, да он даже не помнил, мужчиной был или женщиной. И что с ним будет, когда выяснится, что он самозванец, захвативший тело эльфийского принца! Стоп, эльфийского? Дени протянул руку к голове. У эльфов длинные уши, об этом знает каждый. И если его уши на самом деле стали остроконечными, то и все остальное не горячечный бред воспаленного мозга.

Таррий со всевозрастающим беспокойством стал наблюдать за непревзойденной мимикой эльфенка, чьи прекрасные глаза, казалось, стали еще выразительнее. Мальчик насупил брови, отчего те приподнялись домиком, и стал сосредоточенно трогать собственные уши. Все выше и выше тянулись руки маленького принца, все больше и больше становились его глаза и вместе с тем беспокойство лекаря. Принц вскрикнул, Таррий подскочил с кровати.

— Черт меня раздери, эти лопухи действительно настоящие! — бросил эльф и истерично рассмеялся, продолжая тянуть себя за уши, отчего те засияли ярко-малиновым. Человек интуитивно отодвинулся от своего пациента. Светлый образ нежного принца трещал по швам, когда до пожилого лекаря стал доходить смысл некоторых выражений наследника Первородных. Да что там Таррий, любой из деревенских пастухов почувствовал бы себя по сравнению с этим мальчиком девицей из благородной семьи!

А Дени неистовал. Великий и могучий выручил его и в другом мире. Точно, русский! Он вспомнил. Дени остановился и обвел комнату безумным взглядом. 'Так, сосредоточиться, меня зовут Саша. И я жил в России, причем у меня там осталась мама. Не густо, но это уже кое-что, причем всего за пару минут я столько вспомнил. Еще не вечер, Саша. Нет, теперь Дени. Я справлюсь, все будет хорошо, правда, мама?'

Успокоившись, Дени повернулся к лекарю:

— Простите за то, что вы это видели. Я просто не отошел еще от сна, кошмары и все такое, — развел он руками и извиняющее улыбнулся.

Таррий улыбнулся в ответ:

— Вы не должны извиняться, Ваше Высочество.

— Дени, просто Дени, мы же договорились.

Человек на секунду замялся, подбирая слова.

— Ваше... Хм, Дени, поверьте, мне очень, очень приятно, что Вы доверяете мне настолько, что даете возможность так Вас называть, но не забывайте о том, какое положение в обществе занимаете Вы, а какое — я. Разница колоссальна, тем более, Вы — эльф, да еще и Предрассветный, а я — всего лишь жалкий смертный, человек, чья жизнь — лишь песчинка у ног Первородных.

— Не смейте, — чуть слышно, но от этого не менее властно, проговорил эльф.

— Что? — растерялся лекарь, прокручивая в голове все, что могло бы оскорбить Предрассветного.

— Не смейте так говорить о людях! Жизнь каждого — величайшая ценность, тем более жизнь тех, кому отведено Всевышним так мало.

На Таррия стало жалко смотреть, настолько он был потрясен словами юного принца. Кто убедил в этом эльфа? Когда мальчик стал так свободно и убедительно рассуждать, тем более на такие спорные, но, увы, не для нелюдей, темы. Сказать, что человек был растроган, это значило ничего не сказать. От спазма он не смог вымолвить ни слова, лишь смотрел на малолетнего эльфа как на чудо. Таррий многое знал об истории Галеи, но ничто не приводило его в такой восторг, как повествования о жизни Истинного Владыки. И как бы ни порочили его имя нынешние императоры, что бы про него не говорили, то, за что уважали, а порой и не понимали эльфа, — это его безграничное уважение к людям, да и ко всем другим расам. Никто не мог отрицать, что Даркус, при всем его безумии и жестокости, был удивительным правителем. Он никого не мог оставить равнодушным. Таррий с детства мечтал хоть как-то приблизиться к тайне Кровавого эльфа, но именно сейчас он понял, что судьба приготовила ему другой подарок — быть свидетелем жизни другой легенды, и видят боги, как он благодарен им за это!

— Господин Таррий, вы меня слушаете? — Дени наклонил голову и прищурил глаза, — Хотите поспорить?

— Нет-нет, что Вы! Просто это удивительно.

— Что именно вас так удивляет?

— То, как Вы относитесь к другим расам. Все эльфы, особенно светлые, считают себя венцом творения, а людей они и к разумным расам-то не причисляют.

— Потому что живут дольше?

— И поэтому тоже. Взять хотя бы светлых эльфов. Они в десятки раз быстрее и сильнее человека. А то, как велика разница во внешности между эльфом и человеком, вообще говорить не стоит...

— Стоит! Только сегодня из людей я видел вас и того Рыжика.

— Рыжика? А, Вы о Джимми! — рассмеялся Таррий. — Действительно Рыжик!

— Так вот, ваши подвижные, выразительные, такие разные черты лица мне нравится гораздо больше, чем постные физиономии тех эльфов, которых я смог рассмотреть. Та же Клотильда...

— Клозильда, Ваше Высочество. Клозильда из клана Суприма.

— Да-да, именно эта сухощавая леди. Так вот, несмотря на то что тогда я так плохо видел, ее черты мне показались мелкими, как у хорька, а темные глазки так и бегают, так и бегают, словно паучки по телу ползут.

В любой другой ситуации мужчина просто расцеловал бы Дени за такую оценку этой несносной ведьмы, но то, что он снова забыл обследовать пациента, это было просто недопустимо. Подумать только, эльф, который плохо видит, а он, его лекарь, разглагольствует похлеще уличных попрошаек. Клозильда была права, когда говорила о его умственных способностях и некомпетенции.

— Господин Дени...

— Просто Дени.

— Хорошо, я буду Вас так называть, но только при условии, что никого больше не будет рядом, и Вы тоже будет звать меня по имени, договорились?

— Я рад, — Дени сверкнул ямочками. Он был действительно счастлив, что при нем был именно Таррий, свой, простодушный, а не та холодная эльфийская леди, которая чуть не оторвала ему руку, когда увидела Дудока. Он знал, что помощь такого же простого человека, каким недавно был и он сам, не будет лишней. Он хотел хоть изредка отдыхать от тонких и изящных черт непроницаемых эльфийских физиономий.

— Могу я осмотреть тебя, Дени?

— Без сомнений, Таррий.

Они заговорщически подмигнули друг другу и рассмеялись, словно малые дети.

Глава 4

Лекарь повернулся к столу и начал вынимать из сундучка необходимое: накидка для осмотра, чтобы, не дайте боги, не увидеть ничего лишнего, тонкие перчатки, чтобы грязные человеческие пальцы не коснулись первородной кожи, а также различные мензурки-склянки-пузырьки. Расставляя необходимое в привычном порядке, он пытался подготовить мальчика к процедуре обследования, которую так не любит большинство пациентов, будь то люди, эльфы или, тем более, тролли. А уж сколько бородатых анекдотов о заболевших гномах ходило в знахарских кругах! Таррий подумал, что неплохо бы рассказать парочку, чтобы принцу не было так неловко снимать с себя часть одежды.

— Не волнуйтесь, Ваше Высочество, это не займет много времени. Главное убедиться, что никаких внутренних повреждений нет, а в том, что психически вы здоровы, я даже не сом...

Мужчина подавился на вздохе, когда, развернувшись, увидел совершенно обнаженного Дени, ни капли не сомневающегося, что так и должен происходить осмотр. Дудок застыл со склянкой в вытянутой руке, мальчик нахмурился, не понимая, что с лекарем. И надо было случиться, что именно в этот момент несносному Джимми не сиделось на кухне! Дверь с тихим скрипом отворилась, на пороге возник конопатый подмастерье с подносом. За Джимми шушукающейся стайкой семенили служанки, а в комнате молчаливыми истуканами застыли двое: покрасневший Дудок с запотевшими стеклышками в круглой оправе и ничем не прикрытый, божественно прекрасный и абсолютно голый малолетний принц Светлоэльфийской империи.

'Базедова болезнь светлых эльфов действительно впечатляет', — подумал Дени.

'Насмерть лягу, но стану его личной служанкой', — подумала каждая из четырех прислужниц.

'Меня кастрируют, — подумал лекарь, — Убьют, уволят, и отдадут троллям для забавы! Не обязательно в таком порядке'.

Все варианты возможных трагедий пронеслись перед глазами человека. Бежать? Нет, поздно. Молить о прощении? Бесполезно. Что же делать? Да и возможно ли выжить? Позор, кошмар! Лучше смерть. Быстрее, пока не начались пытки, и он не предстал перед своим принцем в столь неприглядном виде! Точно! Он сможет убить себя в камере, когда поблизости не будет Дени, он просто откусит свой язык, он сможет, он не струсит. Ради доброго имени всего человечества, ради гордости каждого смертного, ради веры самого наследника Предрассветного в него, простого человеческого знахаря...

— И чего вы в дверях застыли, я тут не в шубе стою, между прочим, — раздался голос младшего принца.

Поднос полетел на пол, служанки захихикали, проскользнув к смутившемуся эльфу, а фантазия господина Дудока, разыгравшись не на шутку, отправила последнего прямиком на пол досматривать пьесу собственного сочинения под названием: 'Оскопленный Таррий и шесть его мужей-троллей, больных, заразных и абсолютно обнаженных'.

* * *

— Господин лекарь?

— Господин Дудок, что с вами?

— Учииитель, очнитесь, не покидайте нааас.

— Таррий, твою ж мать, вставай, кому говорю! И я никому не расскажу про... Ну, про твою личную жизнь. Я уверен, что эти милые леди, а тем более ваш подмастерье, будут молчать, как в могиле. Хотя, если честно, шесть мужей, Таррий. Шесть! Вот от кого, от кого, а от тебя я такого не ожидал! А ты не так прост, батенька!

У Таррия небо и земля поменялись местами. Кто он? Зачем на этой грешной земле? И на чем это, интересно, таком мягком он лежит в комнате своего пациента?

Лекарь покоился на огромной кровати, которая в свое время принадлежала еще деду Даркуса Предрассветного. И на этом монстрообразном произведении искусства Таррий отсчитывал последние секунды своей жалкой жизни. Он умирал. От стыда и несмываемого позора. И только колотившая его дрожь мешала ему прикусить-таки грешный язык и покончить с несправедливостью этого мира.

— Джимми, стукни его чем-нибудь, ну пожалуйста. У меня уже живот болит от смеха. Таррий, я, конечно, все понимаю, но зачем ты мне уже полчаса язык показываешь? Я, между прочим, есть хочу. А ты все смешишь меня, нет, ну правда. Ты полежи здесь немного, ладно, а я пока съем что-нибудь. А то я сам скоро собственной слюной подавлюсь — запахи просто обалденные!

И Дени, посмеиваясь, отошел к столику, который тут же начали сервировать проворные эльфийки. Принц подумал, что они словно соревнуются в том, чтобы как можно более нелепо подать ему простой завтрак. Эдак он здесь с голода помрет!

— Милые леди, — мысленно он даже скривился от подобного обращения, но желание поесть было у него сейчас на первом месте. И он не виноват, что не знает как должен себя вести светлоэльфийский или какой бы то ни было принц. Но в голове его почему-то прочно засел образ слащавого джентльмена во фраке из какого-то старого английского фильма, — А давайте устроим соревнование, кто из вас быстрее обслужит меня?

Лучше бы он молчал, и, глядишь, часа где-то через два он бы все-таки отведал хлебных палочек 'для аппетиту'. Но после его слов что тут началось! 'Милые эльфийские леди' со скоростью света выхватывали из рук друг друга соусы и паштеты, в ход пошли ножи и вилки, со снайперской скорость летящие в глаза соперниц. Дени вскрикнул, когда серебряная ложка в хрупкой ручке миниатюрной русоволосой эльфийки превратилась в смертоносное копье, и пробила насквозь дубовую спинку соседнего стула.

— Хватит! — рявкнул Таррий.

Видимо, только спасение принца могло вытащить впечатлительного лекаря с самого дна долины самоуничижения.

— Младшему принцу следует отдыхать, а не спасаться от ваших баталий! Быстро приберите все, и чтобы ноги вашей до конца дня здесь не было. И попросите Молли повторить заказ. Отдадите поднос Джимми. И последнее: когда-нибудь, Джимми, я научу тебя прежде всего стучать, а не вламываться в господские спальни без предупреждения?

— Простите, господин учитель, мастер. Все ссполню, в лучшем виде, а как наче? — раздалось у самой двери.

Через пару вздохов взъерошенный Таррий и запачканный собственным завтраком Дени остались наедине. Посмотрев друг на друга, они закатились от смеха.

— Мир, Таррий?

— Осмотр, Дени. Только на этот раз, пожалуйста, без экстрима.

— Ну, этого я не обещаю, — с важным видом сообщил эльфенок, натягивая на себя льняную хламиду.

И Таррий смог, наконец, начать долгожданный осмотр.

Глава 5

После того как Таррий закрыл за собой дверь, Дени почувствовал, насколько он был измотан, усталость накатывала волнами. Жутко хотелось прилечь, но он понимал, что в таком состоянии не уснет. Нужно было о многом подумать и решить, что делать первое время. Как вести себя с членами королевской семьи, со слугами? Да его же раскусят на первом банкете! Он не знал элементарных вещей об этом мире. Как он называется, какие именно народы его населяют, как относятся ко всем эльфам в общем и к одному младшему эльфийскому принцу в частности? Он даже не знал, как выглядит.

— Нет, ну не дурак ли я? — мальчик хлопнул себя по лбу и приступил к поиску зеркал. Впрочем, на это не требовалось много времени. Стеклянные двери огромного шкафа предстали перед принцем, стоило лишь повернуть голову направо. Дени кинулся было к зеркальной поверхности, но ему стало так страшно увидеть в ней незнакомца, что он зажмурился и отвернулся. Чтобы прийти в себя, он начал осматриваться вокруг.

Да уж, это явно была комната челове... эльфа со своими собственными понятиями о вкусе. Около шестидесяти квадратных метров, пятиугольная и слегка продолговатая. Вошедший сюда в первую очередь обратил бы свое внимание на огромные окна, расположенные на противоположной стене и занавешенные бордовыми портьерами, мягкими и добротными на вид. Слева располагалась огромная кровать, нет, не так — Кровать с большой, просто огромной буквы К, потому как назвать это чудовище иначе и язык бы не повернулся. На четырех лапах, в прямом смысле этого слова, перед Дени возвышался бурый дракон. Словно в полете раскинул он свои необъятные крылья, которые алыми и золотистыми занавесками прикрывали спину крылатого хищника. Голова его вырастала из стены, куда, извиваясь, впадала чешуйчатая шея. Интересно, но в каждой чешуйке были отверстия, куда можно было положить всякие мелочи. 'Или оружие', — в первую очередь подумал бы воин, но Дени им не был, ему было просто интересно, не забыл ли что-нибудь интересное в этих 'кармашках' предыдущий владелец. Дени почувствовал тонкий аромат. Он потянул носом и почувствовал, что натертый до блеска воском или каким-то другим средством 'дракон' источал нежный и успокаивающий аромат: древесный, свежий и медово-лимонный. Прикроватные столики со своими витыми ножками гармонично вписывались в ансамбль, темной древесиной оттеняя светлые стены. А черные простыни на кровати лежали в беспорядке еще с того момента, как лекарь на них пытался инсценировать собственную смерть.

На правой стене помимо шкафа виднелись еще одни двери, намного меньше входных. Одна из них вела в ванную комнату, другая — в гардеробную. Но обе были сделаны из такого толстого дутого стекла, которое пропускало свет, но было далеко не прозрачным. И на каждой двери было изображение дракона. На левой — черного на фоне заката, на правой — пронзительно-алого, рассекающего просторы грозового неба.

Дени перевел взгляд на стол, за которым около часа назад его так неосторожно изваляли в паштете. Эльф улыбнулся. Все-таки какими странными были эти эльфийки! Он сам не знал, откуда, но предчувствие говорило, что эти девушки не так просты, как хотели казаться. 'Интересно, искусное владение таким холодным оружием, как ложка или вилка, было обязательным условием при приеме на работу?' Особенно его поразила та миниатюрная светлорусая служанка, которая так мастерски продырявила ложкой стул. Она была почти на голову ниже самого Дени, а это, насколько он мог судить из своего маленького опыта, было показателем эльфийского лилипутства. Но вот ее цепкий взгляд темно-рыжих глаз, да тот командный тон, который не допускал даже мысли о непослушании, говорили о многом. Хотя бы о том, что среди этого квартета она была явным лидером, а для розоволосой девушки так и явным командиром. Стоило лишь вспомнить, как та прислуживала ей при вилочном поединке. Две другие эльфийки, вне всякого сомнения, были если не близняшками, то уж родными сестрами точно. Черноволосые, фиолетоглазые. Их кожа была белее снега, но ни одна из них вовсе не казалась бледной молью по сравнению с другими эльфийками. Нет, наоборот, в их внешности была та особая тонкая аристократичность, что так часто отличает людей высшего сословия. Но в то же время и те, и другие были служанками. 'Ничего не понятно!'

Легкий стук в дверь прервал размышления принца.

— Ваше Высочество, к Вам можно? — донеслось из-за двери. Видимо, горький опыт невезучего Джимми хоть чему-то научил посетителей.

— Входите, — откликнулся Дени, с тревогой ожидая, кто же мог нанести ему визит. Он был рад только Таррию, или тому же Джимми, тем более он так о многом хотел их расспросить.

Но в двери показалась черноволосая макушка одной из близняшек. Ну что ж, все не так плохо. По крайней мере, это лучше, чем визит той же Клозильды или любого из новоприобретенных родственничков. Вот что бы он мог им сказать: 'Здравствуйте, я тут поживу пока в вашем сынебратевнуке, пока не узнаю, как вернуться домой?' Нет, он же обещал Таррию без экстрима. А обещания свои держать он умел, наверное...

— Простите, Ваше Высочество, что нарушила Ваш покой, но мы с сестрой не могли не заметить Вашего состояния. Вас что-то серьезно беспокоит?

Дени видел, чего девушке стоил этот разговор. Ее руки слегка подрагивали, она то и дело опускала глаза в пол и заливалась румянцем.

— С чего ты решила, что я беспокоюсь? — излишне резко бросил эльфик.

— Простите, простите мою навязчивость, этого больше не повториться, я никогда больше не посмею испугать Владыку.

Служанка упала на колени и со страхом воззрилась на принца.

Дени сам пришел в ужас от ее поведения. Перед ним никогда еще не падали молодые эльфийки, хоть это он знал наверняка. Но с этим срочно нужно было что-то делать. Дени осторожно, чтобы не напугать и без того едва дышащую девушку, присел рядом с ней на корточки. Он протянул руку и слегка коснулся горячей щеки.

— Почему ты думаешь, что я испугался? — тихо спросил он.

— Потому что я чувствую Вас, как саму себя, — Дени увидел, как расширились зрачки эльфийки, и ее голос стал таким спокойным и совершенно безэмоциональным. Он вспомнил, что именно так выглядят те, кто находится под гипнозом. Это было очень странно. Почему она вдруг так заговорила? Дени не отрывал от девушки взгляда. Если его догадка верна, то он сможет узнать много полезной информации, стоит лишь сосредоточиться.

— А почему ты можешь ощущать мои эмоции? — боясь сделать что-то неправильно, продолжил мальчик.

— Я тоже одна из Предрассветных. Все мы обладаем большой духовной силой. Из всех восьми кланов мы — сильнейшие, потому что можем контролировать, в большей или меньшей степени, любого другого эльфа, если только его не защитит наш Владыка. Только он может знать, что думает или чувствует стоящий перед ним, но только у эльфов клана Предрассветных есть привилегия ощущать эмоции своего Повелителя как свои собственные. И еще одна особенность нашего клана — Истинный Владыка может взять нас под полный вечный контроль, распоряжаясь не только нашими жизнями, но и посмертиями.

— Какой ужас, — не сдержал себя мальчик, — Это же несправедливо!

— Это не так. Владыка не просто так зовется Истинным, он никогда не сделает что-либо, направленное против его клана, ни при каких условиях он не предаст тех, кто вручил ему свои душу и тело.

— Так значит, все эльфы преданы главе Предрассветных?

— Нет, при любой власти есть недовольные.

— И как же остальные кланы относятся к нам?

— Боятся, любят, ненавидят. По-разному. Но как бы то ни было, инстинкт подчинения Владыке нельзя не принимать в расчет.

— А что на счет меня?

— Вы прекрасны, мне не хочется отходить от Вас ни на шаг, кажется, я готова растерзать любого, кого Вы одарите своей милостью.

— Даже сестру? — масштабы проблемы ужасали.

— Особенно сестру.

— И ты так спокойно об этом говоришь?

— Она бы поступила так же. Ваша сила крепнет, и никто не в силах будет устоять перед Вами. Предрассветные скоро поднимутся из подполья, и узурпатор встанет на колени.

— Какой еще узурпатор? — Дени все больше и больше не нравилось то, что он слышал.

— Весь клан эль Комподжоу во главе с Вашим отцом, мой Господин.

Девушка начала приходить в себя, слегка качнув головой и непонимающе хлопая ресницами.

— Нет-нет, продолжай, — Дени все силы бросил на возвращение ускользающего контроля, не понимая как по всему дворцу прошла энергетическая волна, заставив присутствующих схватиться за голову. От напряжения у сотни эльфов хлынула носом кровь, некоторые зажимали уши, не в силах выдержать давления, а самые слабые теряли сознание от потрясения.

Давно уже никто из эльфов не ощущал себя таким беззащитным и в то же самое время таким полноценным. Небывалая сила по крупицам проникала в тела, дразня отголоском былого величия.

— Император ни в коем случае не должен об этом узнать! — властный голос пронесся по залам.

— Да, госпожа, как прикажете, — сотни теней мелькнули в углах, меж дверей и оконных рам, по самым темных закоулкам дома и исчезли на дорожках аллеи.

— Что делать с делегацией лекарей из клана Супримо? — от стены отделилась едва уловимая тень и направилась к двери. Скользящим движением приняв форму и став объемным, Глава Теней приблизился к высокой черноволосой эльфийке и поклонился.

— Клозильда уже отправилась к императору?

— Да, моя госпожа, как только увидела очнувшегося принца.

— И что она помнит? — ледяной голос дрогнул на мгновение, но и его было достаточно, чтобы понять, как многое зависело от ответа.

— Принц пришел в сознание на пару минут, но разум его был туманен как прежде, а после его состояние ухудшилось, и он вновь погрузился в забвение.

Эльфийка облегченно вздохнула, мужчина удивился столь явному проявлению эмоций Ледяной леди.

— Никто не должен узнать, что мой сын пришел в себя. А теперь к нему, быстрее, пока наш маленький Владыка не сжег разум каждого эльфа не только в этом замке, но и во всей империи.

И они пущенной стрелою помчались к покоям ничего не подозревающего Дени.

Глава 6

По пути наверх императрица трижды прокляла тот день, когда решила расположить сына в бывших покоях своего прадеда, который был знаменит своей страстью к драконам. Как следствие — комната его располагалась на самом верху крученой башни, конечно же, самой высокой и мощной из остальных шести. Но как бы ни злилась сейчас женщина, она не могла не признать, что этот замок был по-своему прекрасен. Резкие, ломаные линии каменного строения представляли собой единое целое с черными скалами. Омываемый морем и окруженный древним лесом он возвышался непобедимым великаном на многие версты, издалека напоминая крылатого монстра, притаившегося перед прыжком. Увы, лишь малая резиденция у самого моря да пара замков на границе с лояльными кланами — вот и все, что осталось от потрясающих воображение владений Предрассветных. Горькие мысли невольно овладели эльфийкой, пока они с телохранителем пробирались наверх.

— Что с тобой? Очнись, ну же! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите! — от отчаяния в голосе Дени задрожали стены. Эльфы ускорились, но в тот же миг их отбросило на пару ступенек, словно они наткнулись на невидимую преграду.

— Ксандриэль, быстрее, надевай амулет, — императрица кинула стеклянную каплю в руки мужчины. И как только он поймал его, сразу почувствовал, что уже может продвигаться дальше, не опасаясь, что его просто расплющит силовой волной.

С трудом пробираясь наверх, будто густой кисель, а не чистейший горный воздух заполнял каменные коридоры, они добрались до покоев принца.

— Только не умирай, не умирай, прошу тебя. Кто-нибудь, помогите! — голос наследника охрип от усилий, когда дверь распахнулась и в комнату влетела императрица с Главою Теней.

— Дени, что с тобой? — мальчик даже не понял, как женщина оказалась так близко, — Что случилось, тебя кто-то напугал, ранил?

Эльфенок перевел непонимающий взгляд на вошедшую. Причем здесь он, когда на руках его умирает девушка?

Убедившись, что с сыном все в порядке, императрица посмотрела на служанку. Голова эльфийки лежала на коленях принца, тот оторванным рукавом пытался остановить кровь, но казалось, она льется ото всюду, словно все тело представляло собой миллион открытых ранок. Даже глаза лежащей светили багрянцем — от напряжения полопались капилляры, и она уже не могла ничего видеть. Губы Дени тряслись, он с ужасом смотрел на агонию той, которую еще пару минут назад так рьяно расспрашивал. Это он виноват. Он же видел, как странно она реагировала на его вопросы. И она сама сказала, что Предрассветные находятся в полной власти у своего Владыки. Но он же — всего лишь Саша, человек с Земли, где нет магии, где другое существо не может управлять посмертием другого. Что же он наделал, убийца! 'Убийца, убийца!'

— Я, кажется, задала тебе вопрос, Дени? — голос Леи Предрассветной казался холодным и безжизненным.

— Что? Почему вы стоите, вы что, не видите, что человек умирает? — вскричал мальчик.

— Человеек? — растянула вопрос императрица.

— Да какая разница, помогите же ей, скорее! — Дени затрясся от гнева и бессилия. Что же это за эльфы такие, что стоят и смотрят на то, как их собрат умирает. Нелюди.

— Нелюди! — закричал он.

— Естественно, сын мой. Я рада, что ты стал лучше соображать, — все тем же медленным тоном похвалила императрица сына, — Только я не понимаю, к чему это ты клонишь.

Дени оттолкнул женщину и сорвал простыню с кровати. Не мешкая ни минуты, он стал рвать ее на лоскуты, тонкой материей разрезая собственную плоть.

— Что ты творишь? — не выдержала императрица.

Дени, стиснув зубы, продолжал готовить черные бинты, которые уже пропитались его собственной кровью.

— Ну что же это такое, — всхлипнул мальчик, когда скользкая ткань перестала ему подчиняться. Что же ему делать? Проклятые эльфы, почему они не помогают?

— Мой Повелитель!

Дени вздрогнул, когда прохладные ладони эльфа, до этого спокойно стоящего у двери, вдруг накрыли его израненные пальцы.

— Чем я могу помочь Вам, Владыка? — от облегчения, по щекам ребенка покатились слезы.

— Я... Я убил ее, — он стал задыхаться. — Я просто хотел у нее кое-что спросить, а ее зззрачки, они расширррились, и она стала говорить, говорить, а потом она стала при... приходить в себя, а я... Я убил ее. Я не отпускал, не мог разорвать наши взгляды, я просто не мог, не получалось. А потом из ее глаз полилась кровь, и глаза стали такими красными. Она упала на пол и забилась в конвульсиях, я пытался ее удержать, но ее кожа посерела и волосы, волосы тоже стали сссерыми.

Дени схватил эльфа за плечи и со всей силы затряс:

— Помогите, помогите ее спасти, я Вас прошу, умоляю...

— Мой сын не человеческий отброс, чтобы умолять собственную Тень из-за какой-то служанки! — женщина приподняла полы бирюзовой накидки и презрительно тронула служанку кончиком сапога.

В это момент Дени подумал, что способен на убийство.

— Убери свои корявые культяпки от этой эльфийки! — закричал мальчик, и воздух в комнате вспыхнул и завибрировал.

Императрица замерла с занесенной ногою, готовая уже было повторить свой пинок. Она неверяще посмотрела на сына и с боготворящей улыбкой грохнулась на колени:

— Мой Повелитель! Мои молитвы услышаны!

— Прошу вас, господин, спасите эту девушку, — Дени в отчаянии посмотрел мужчину и наклонился к служанке, с беспокойством прислушиваясь к ее дыханию.

— Как прикажет Владыка, — поклонился Ксандр и, схватив эльфийку за талию, поставил ее на ноги прямо перед лицом Дени.

— Что вы делаете, ее нельзя поднимать, она же просто-напросто истечет кровью!

— Но как же иначе Вы исцелите ее, мой Господин? — искреннее недоумение эльфа поразило ребенка.

— Я исцелю? Вы случайно не одними грибочками баловались с этой припадочной? — Дени искренне надеялся, что есть еще какой-нибудь способ лечения, иначе, если все действительно зависело от него, эльфийка была обречена.

— Вы, случайно, не о своей матушке, мой Повелитель? — Ксандр кивнул в сторону коленопреклоненной повелительницы Светлоэльфийской империи. 'Твою ж...'

— Хм, кхм. Точно, эльфийка, эльфийка при смерти!

Дени развил бурную деятельность: заметался по комнате, схватил остатки простыни, поскользнулся на шелковых лоскутках, чуть не сшиб Ксанра с притихшей умирающей...

— Да что ж со мной не ладно-то? Говорите уже, что мне делать?

— Просто притроньтесь к ней и позовите по имени, — проговорила императрица. Ее голос стал таким заботливым, нежным, что поначалу Дени подумал, что в комнате еще кто-то был.

— Ее имя, — мальчик почувствовал, как от стыда запылали щеки. Он даже не узнал ее имени! — Я не знаю его.

Шепот Дени был едва различим.

— Ее зовут Касси, что в переводе с языка предков означает 'сияние', — подсказал ему эльф.

'Да уж, — подумал Дени, — из-за него ее кожа, если и сияет, то только всеми оттенками серого'.

— Просто сосредоточьтесь, мой Господин, я помогу Вам, — продолжал мужчина. — Возьмите ее за руку. Можно не так крепко, прикоснитесь к ней нежно, чтобы она почувствовала Ваше тепло и заботу. Вот так, а теперь мысленно потянитесь к ней всем своим светом и позовите искренне, словно от ее присутствия зависит Ваша жизнь, покажите, что она нужна Вам.

Дени держал девушку за руку. Как он хотел, чтобы она очнулась. Принц представил себя ослепляющим белым светом, ярким, но в то же время нежным, ласкающим. Всем своим существом мальчик изгонял окружающий эльфийку холод и стирал серые тени с нежной кожи.

— Касси, Касси, возвращайся, ты нужна мне, пожалуйста, — чувственный голос обволакивал тело, и даже Ксандр замотал головою, чтобы избавиться от наваждения.

Ресницы девушки дрогнули.

— Мой Повелитель? — хриплым голосом произнесла она. От облегчения Дени хотелось кричать и смеяться.

— Все получилось, Касси очнулась, спасибо вам... — Мальчик вопросительно посмотрел на Ксандра, боясь допустить ту же ошибку, что и с Касси.

— Я так и не узнал как вас зовут, — Дени поднял на Эльфа лучащиеся радостью голубые глаза.

Ксандр потонул в их сиянии.

— Ксандриэль из клана Санто Диеро. Но для Вас — просто Ксандр.

Дени украдкой пытался рассмотреть мужчину. Высокий, по крайней мере на голову выше розоволосой долговязой эльфийки, а она для него пока оставалась мерилом роста всех остальных эльфов. Ксандр был гибким, подвижным, а его взгляд — острым и цепким, каким и должен быть у настоящего телохранителя. Мальчик так и не решил, какого же цвета были глаза Ксандриэля — серебристого или все же изумрудного, да еще и темно-зеленые волосы, скрученные в узел на самой макушке, напрочь разрушали образ незаметного, сливающегося с толпой охранника. Хотя кто их, эльфов, знает, может, зеленый как раз — самый распространенный цвет.

Сам Ксандр в это время проследил за взглядом ребенка и улыбнулся уголком губ, отчего заостренные черты слегка разгладились и показались принцу не такими отталкивающе строгими, как показалось вначале.

— Он также является главой Теней, мой Господин, — к Дени подошла императрица и положила руку на плечо мужчины, — единственного и неповторимого отряда личной охраны Истинного Повелителя. Последним их Господином был Даркус, нынешним — являетесь Вы.

На последних словах императрица присела в реверансе.

— Мы не с того начали, сын мой, я расскажу Вам обо всем после. Это будет долгий разговор, но сейчас я вижу, как Вы измотаны. Я попрошу Миру принести травяного чая...

— Нет, только не сестру! — воскликнула Касси и, вырвавшись из рук Ксандра, встала перед императрицей на колени.

— Прошу вас, Ваше Величество, позвольте мне, как будущей матери детей господина Дени, позаботиться о нем!

— Будущей кого?

— Конечно, — согласилась Лея Предрассветная, — после того, как молодой Владыка наделил тебя способностью к рождению его наследников...

— Чем-чем наделил?!!

— Мой Повелитель, я немедленно попрошу служанок перенести вещи Вашей избранницы в соседнюю комнату. Простите, но Касси не сможет жить в этих покоях, иначе Ваши суженые могут неправильно это расценить, а сейчас нам не нужны войны с таким сильным противником, как...

На последних словах разум Дени отключился, и последнее, о чем он подумал — это бежать, бежать из этого дурдома и поскорее!

Глава 7

'Он чуть не убил человека!' — было первой мыслью пришедшего в себя Дени. Ну, не совсем человека, но это дела не меняло. Он действительно опасен для общества!

Мальчик уткнулся лицом в подушку. Кажется, приходить в себя после обмороков — стало его коронной фишкой. Вот позор-то. Не просто убийца, так еще и припадочный. Эльфенок застонал.

— Вам стало хуже, Ваше Высочество? — теплая рука коснулась виска ребенка.

Дудок! Как же он рад его слышать!

— Таррий, — эльф всхлипнул и прижался к потрясенному лекарю. Слезы покатились из глаз: боль, страх, презрение к самому себе разрывали принца. А смешной и домашний Дудок был своим, теплым. Дени не помнил, какого человека из своего прошлого напоминал ему Тариий. Такого же невысокого, полноватого, лет пятидесяти, с забавным носом-картошкой и самыми добрыми на свете карими глазами.

— Ну-ну, все хорошо, Дени, — лекарь нежно погладил мальчика по голове. Его очки снова сползли на нос, а волосы на висках нелепой короной топорщились вокруг лысой макушки.

И Таррий пах сладкой сдобой. И малиной! И персиками!

— Таррииий.

— Да, Ваше Высочество, — не разжимая объятий, чуть наклонил голову лекарь. Он боялся каким-нибудь лишним движением потревожить притихшего ребенка.

— А почему мне до сих пор не принесли тех вкусняшек, которыми тебя явно угощала та Моллиброзия. Я требую печенюшек для принца!

Мужчина рассмеялся, только сейчас осознавая, насколько был напряжен до этого. Увидеть слезы благородного эльфа — это было практически нереально, тем более для обычного человека. И Таррий не знал, как стал бы успокаивать наследника.

— С минуту на минуту Вам принесут, наконец, завтрак.

Дени посмотрел на дверь, и по тому, каким вдруг твердым и решительным стал его взгляд, можно было понять, что он хочет поговорить о чем-то серьезном. Но его нельзя было расстраивать. И Дудок решил хоть чем-то отвлечь маленького принца. А что может быть лучше пары лекарских баек?

— Дени, а я еще не рассказывал тебе этой истории? Заболел как-то один гном...

Дени бросил пронзительный взгляд на лекаря, словно видел его насквозь. Таррий поежился. Он и забыл, что перед ним не просто ребенок, а наследник самого Кровавого эльфа.

— Как она? Как Касси?

Человек знал, что рано или поздно Дени задаст этот вопрос. Он понимающе улыбнулся. Каким же все-таки милым был принц, даже когда думал, что Дудок не видел, как судорожно он стиснул простыни, отчего на бинтах выступила кровь, а ведь Таррий только что залечил его раны. Добрый, заботливый и совсем не заносчивый — вот каким был его принц!

— Таррий? С ней что-то не так, ей стало хуже? — Мальчик подорвался с кровати, Таррий не успел даже окликнуть своего пациента, когда за ним уже закрылась дверь. Вот это скорость! Действительно нечеловеческая.

Дени выскочил из комнаты как ошпаренный. Не сбавляя скорости, он повернул в сторону лестницы, и на полном ходу чуть было не врезался в Ксандриэля.

— Ай-яй-яй!

Глава тайной охраны в последний момент успел схватить принца за рукав, тем самым не дав тому навернуться с лестницы самой высокой крученой башни.

— Ксандр, да ты мне просто жизнь спас!

Если бы хоть кто-то увидел, как щеки надменного Ксандриэля эль Санто Диеро окрасились розовым, как он в смущении отвел взгляд и опустился на колени, сложив ладони в знак полного подчинения, и опустил на них свою голову:

— Каждый мой вздох о Тебе, используй и властвуй.

Эльф преданно посмотрел на своего господина, словно в ожидании чего-то.

Дени отошел на шаг.

— Хм, Ксандр, только без фанатизма, ты же взрослый мужчина и все такое...

Ксандр ни словом, ни взглядом не выдал разочарования, но Дени каким-то образом почувствовал, как сжало от резкой боли сердце Санто Диеро. Что он сделал не так? Что нужно было ответить на эти слова? Он же ничего, ничего об этом мире не знает!

Мужчина поднялся и низко поклонился, словно не было этой маленькой смерти, словно Дени не оскорбил его, хоть и невольно. Ксандр с еще большей преданностью взглянул на мальчика.

— Вы куда-то спешили, мой Повелитель?

Дени извиняющее улыбнулся. Он не знал даже, за что ему просить прощение, поэтому он решил узнать то, ради чего и выскочил из комнаты:

— Ты случайно не знаешь, как Касси? Я не видел ее с того раза, как... Ты знаешь. А Таррий все никак не мог объяснить. Ей хуже, не скрывай, не отпирайся, я знаю.

— Что Вы, мой Повелитель, — улыбнулся Хранитель, — Как бы она не пошла на поправку, если именно это приказали ей Вы?

— Ну, знаешь! Но ей действительно легче?

— Пойдемте со мной, и Вы убедитесь в этом. Весь дворец словно улей жужжит от этих женских разборок. Надеюсь, ваше решение поставит точку в этом вопросе.

Ксандр поклонился и указал рукою на лестницу:

— После Вас, мой По...

— Дени, Ксанд, я прошу называть меня просто Дени.

Эльф в благоговейном ужасе воззрился на принца:

— Я не достоин, — охрипшим от волнения голосом проговорил он, — Это слишком большая честь для меня!

— Почему ты так говоришь? Закон не позволяет называть принцев по имени? Так мы может на людях соблюдать правила приличия, но не стоит после каждого слова вставлять 'Владыка', 'мой Повелитель'. У меня скоро на эти слова аллергия начнется. Нет, ну честно, — Дени жалобным взглядом посмотрел на Ксандра и почувствовал, как волна радости затопила Санто Диеро.

Мужчина положил руку на сердце и посмотрел Дени прямо в глаза, с достоинством проговаривая каждое слово, словно молитву:

— Я, Ксандриэль эль Санто Диеро, преданный Истинному Владыке и в жизни, и в смерти, и в каждом посмертии, клянусь отныне не прогибаться под Вашей волей, клянусь говорить Вам в лицо только то, что действительно думаю, и делать лишь то, что посчитаю правильным для Вашего счастья и своего покоя, ибо отныне Тень обретает жизнь.

— Это что за клятва такая? — Дени чувствовал подвох, когда только Ксандр начал говорить, но чтобы такое!

А эльф смотрел на него абсолютно счастливыми глазами щеночка, дорвавшегося до ласки. И если бы у эльфов были хвосты, Дени не сомневался — перед ним бы уже мелькал с удивительной скоростью темно-зеленый эльфячий хвостик.

— Это клятва Тени Предрассветного, когда Великий Даркус попросил главу личной охраны быть ему настоящим другом, а не просто безмолвной марионеткой.

'Не знаю почему, но я чувствую, что пожалею еще об этой клятве', — продолжал рассуждать Дени, когда сияющий, как медный тазик, Ксандр скользнул за его спину. И они двинулись вниз по лестнице. Наконец-то эльфенок сможет рассмотреть то место, которое станет ему домом и убедиться в том, что с Касси действительно все в порядке.

* * *

Спустившись с башни, принц и его Тень оказались в огромном холле. Дени назвал бы его средневековым, если бы по стенам не передвигались зеленые, светло-желтые, розовые и голубые светлячки. Они изредка меняли направление, но передвигались так медленно и плавно, что это напомнило мальчику улиток в аквариуме на Земле. Он снова что-то вспомнил, но не успел сосредоточиться, как Ксандр привлек его внимание осторожным покашливанием, и они завернули в один из многочисленных коридоров, которые как лучи солнца разбегались от холла. Через минуту они были у кухни, где Дени мог лицезреть первую в своей жизни полную эльфийку.

— Я сама отнесу ему поднос, это я его дуэно, избранница. Это мне он позволит разделить с ним ложе, а может, и выносить ребенка! Любому ясно, что он предпочтет, чтобы именно я принесла ему завтрак.

— Мерзавка, да если бы ты не истекала кровью, принц бы в твою сторону и не глянул! Подумаешь, волосы стали серыми, это еще ничего не доказывает. Пока сам Повелитель не признает, что выбрал тебя своей дуэно, я не позволю тебе мозолить ему глаза, все-таки ты слишком на меня похожа, — Мира взмахнула черными, как ночь, локонами и с вызовом уставилась на сестру.

— Да принц из-за Вас вообще голодным останется, маленькие бестии! — воскликнула женщина.

Мальчик пригляделся. Если в этом мире и есть полукровки, то, наверное, они выглядят именно так. Эта женщина была невысокого роста, ширококостная, черты лица ее были мягкими и немного расплывчатыми по сравнению с эльфийской точеностью, но то, как она двигалось, не могло не притягивать взгляд.

— Молли, скажи ей, — Касси ткнула сестру в плечо, — Что господин, должно быть, проголодался!

— Нет, Касси, не проголодался, я просто чертовски голоден.

Молли впервые в своей жизни выронила из рук половник, около дюжины поварят упали на колени, Мира ахнула, а Касси подскочила к принцу и попыталась кинуться ему на шею.

Ксандр был в бешенстве. Он на лету поймал зарвавшуюся служанку и бросил ее перед ногами Повелителя.

— Что ты делаешь? — воскликнул мальчик.

— Делаю то, что считаю правильным, Дени.

Дени сосчитал до десяти. Его Хранитель что, и в самом деле думал, что девушка прирежет его поварешкой? Он не хотел отчитывать взрослого мужчину перед слугами, которые замерли в поклоне и старались не упустить ни единой детали разыгравшегося спектакля. Мальчик так и знал, что эта странная клятва выйдет ему боком.

Дени вздохнул, протянул Касси руку, но в тот же момент, когда она встала, отодвинулся на пару шагов. Девушка опустила голову и закусила нижнюю губу.

— Как ты себя чувствуешь, Касси?

Щеки девушки загорелись, но она не посмела больше так открыто демонстрировать свои чувства.

— Все хорошо, мой Повелитель.

— Ты уверена? Нигде не болит, ты не чувствуешь слабость, головокружение?

— Слабость, да эта девчонка весь дворец на уши поставила! — Молли хмыкнула, и Дени перевел на нее свой взгляд. И как только полукровка увидела его глаза, она задержала дыхание и пробормотала:

— Действительно голубые, Праматерь! Ох, что это я, Вас же накормить, напоить. Но не здесь же, не на самой кухне!

Кухарка смутилась, когда поняла, что принц наблюдает за ней, и повернулась к своим работникам:

— А ну-ка, бездельники, быстро за дело! — зычным голосом приказала Молли, а потом присела перед Дени в реверансе и нежно проговорила:

— Чего бы Вы хотели, Ваше Высочество?

— Печенье, варенье и чай, то есть все то, чем вы угощали Таррия до меня, — ни секунды не раздумывая, заказал мальчик.

Молли смутилась, стоило лишь Дени упомянуть лекаря? Так-так, господин Дудок, а ты у нас, оказывается, еще и женский угодник. Какая разносторонняя личность! Дени усмехнулся.

— Да, мой господин, но это же простая еда, Вам не положено...

— Чем проще, тем лучше, — поощрял ее принц.

Молли, наконец, по-новому взглянула на своего Господина. Он действительно не был похож ни на кого другого. Самый прекрасный из виденных ею эльфов оказался таким простым и непосредственным.

И женщина тепло и искренне улыбнулась ему:

— Хорошо, господин Дени, будут вам печенье, да варенье в придачу, но только после того, как съедите мясного бульона, договорились?

Дени поморщился. 'Какой же он все-таки еще ребенок!', — пронеслось в ее голове. Раз так, она уж расстарается, ни один малыш еще не остался голодным, пока на кухне хозяйничает Молли, полукровка из клана Предрассветных.

Чтобы не смущать поварят, Дени отвели в малую гостиную, в которой можно было спокойно поесть и отдохнуть. Комната была отделана деревянными панелями, на которых настоящий мастер своего дела выжег целые полотна, повествующие о жизни каких-то эльфов.

— А кто здесь изображен?

Ксандр стал рассматривать тонкие черты потрясающе красивой эльфийки. Она парила в небесах, сидя на спине огромного черного дракона.

Чтобы рассмотреть глаза хищника, Дени придвинул стул и плавным движением встал на него.

— Вероятно, это ваша прапрабабушка, которая...

Стук в дверь прервал Ксандриэля.

— Еда! — закричал Дени и радостно соскочил со стула. Но это оказался всего лишь лекарь.

— Простите, Ваше Высочество, что отрываю вас от разговора, но я просто хотел передать Вам, что вещи Касси уже перенесли в соседнюю комнату.

До этого момента Дени не отпускала мысль, что он забыл что-то очень и очень важное, то, что и привело его впоследствии к обмороку. Почему вещи Касси нужно переносить куда-то, но только не в его комнату? Ах да, вспомнил, просто лишь потому, что его супруги могут неправильно это понять, приревновать, да и война империи сейчас ни к чему...

Стоп! Кто это может неправильно все понять?!! Ядрен батон меж эльфьих булок!

— Таррииий!!!

Глава 8

— Тарриий! — Дени заметался по комнате, — Какие еще супруги, какие еще вещи вы ко мне перенесете? Я не собираюсь жениться, тем более неизвестно на ком!

— Успокойтесь, Владыка, — Ксандр опустился перед мальчиком на колени, — Это просто договор, заключенный еще Даркусом Предрассветным...

— Опять Даркус! Да что он с миром-то не упокоится. Умер, так и лежи в своей могилке, общайся с червячками, и нечего оттуда ручонками загребущими нам указывать.

По лицу Ксандриэля пробежала тень. Дени замолчал и с удивлением на него посмотрел:

— Ксандр?

Мужчина отвел взгляд, но на какой-то миг мальчику показалось, что он увидел отголосок животной тоски. Сердце Дени отозвалось болью. Кажется, когда-то он видел такой взгляд, но только не у эльфа и даже не человека. Тогда, в своей прошлой жизни, соседский пес также смотрел на него, когда его хозяина не стало. После этого верного Джека больше никто и никогда не видел. Дени стало жутко. 'Даркус'. Почему это имя заставляет сердце колотиться как бешеное? Почему ему самому становится так страшно, когда он начинает думать об этом правителе?

Дени не хотел слышать о Кровавом эльфе, словно сердце знало, что ничем хорошим для него это не закончится.

— Действительно, Вам не о чем волноваться, — Таррий прикрыл за собой дверь и подошел к эльфам, — Не съедят же Вас эти жены, Вы же, как-никак, принц, и дипломатический скандал им ни к чему.

Эльфенок в ужасе уставился на лекаря:

— А что, у вас и каннибализм процветает?

Дудак воодушевился:

— О, не переживайте, Ваше Высочество, это замечательный оттский обычай — поглощение плоти любимого...

'Это он меня сейчас так успокоил?'

Ксандр, увидев, как побледнело лицо эльфенка, молниеносно поднялся и оттеснил разошедшегося лекаря:

— Вы еще слишком маленький для такого рода обрядов, мой Повелитель.

Дени поперхнулся:

— Нет-нет-нет, Ксандр, я просто слишком сообразительный для такого обряда! Вы что здесь, совсем ополоумели, если решили, что я дам какой-то оттке полакомиться моими пальцами под сливочным соусом или заливными глазами 'А-ля Лупоглазый Дени'?

— Что Вы, мой Господин! — подхватил Дудок, — Все происходит совсем не так, отты так преданны своей половинке, что после смерти...

— Может, тебе, пожилому любителю троллей, это и кажется замечательным, но повторюсь — ни на какой оттке я жениться не стану, да что там, я с ними и за один стол не сяду! — заявил Дени.

Таррий вспыхнул и собрался уже возразить, что любит свою жену, но в этот момент в гостиную зашла Молли. За ней, пыхтя и бурча про себя, шел Джимми, едва виднеющийся за подносами.

— А вот и еда! — весело подпрыгнул Дени. И все тревоги и сомнения вытеснило журчание желудка подрастающего организма.

Чуть замявшись у входа, в комнату проскользнули близняшки, но под грозным взглядом Молли не позволяли себе ничего лишнего, кроме нереально глубоких декольте. Теперь уже Дени сам себе напоминал лупоглазого. Сестры заговорщицки подмигнули друг другу и присели в реверансе перед Правителем. Эльфенок забыл, что хотел сказать, но Молли, шикнув на эльфиек, направила мальчика к столу.

Джимми поставил подносы на стол, Ксандр отодвинул для принца стул, не понимая, почему молодой господин не решается сесть.

— А я... один буду есть, пока вы все будете стоять и смотреть, как я это делаю?

Ответом ему были пять пар недоумевающих глаз.

— А что Вас смущает, господин Дени? — Молли посмотрела на стол, — Вам не нравится то, что для Вас приготовили?

— Нет-нет что вы, госпожа Молли! Все так аппетитно выглядит, просто я не могу есть, когда за мной так пристально наблюдают. Это как-то неправильно.

Дени понимал, что несет бред, что теперь он принц и должен подчиняться тем правилам, которые царят в этом мире. В чужой монастырь со своим указом не лезут, но все же, все же он так хотел почувствовать себя свободно! А под этими взглядами ему и кусок в горло не полезет.

Ксандр видел мучения мальчика и, не сказав ни слова, придвинул к столу еще несколько стульев, слегка поклонился лекарю и эльфийкам, в пригласительном жесте указав на места. Глаза Дени блестели от невысказанной благодарности, Ксандр лишь мельком взглянул на своего Повелителя и, как ни в чем не бывало, начал рассаживать прислугу за стол.

И лекарь, и Молли не знали, куда себя деть от смущения, близняшки же, явно осмелев, стали строить принцу глазки, причем умудряясь при этом так искусно управлять столовыми приборами, что Дени почувствовал себя деревенщиной. Привычные вилки, ложки и похожие на китайские палочки — с этим он знал, как обращаться на практике, но вот что прикажите делать с закрученными в разные стороны соломинками, с миниатюрной поварешкой, в центре которой красовалась звездообразная дырка, да с мягкой пластиной, имеющей углубления в форме ладони? Дени обеспокоенно посмотрел на Главу теней, почему-то ему так не хотелось показаться перед ним полным профаном. Как же обидно!

Губы Ксандриэля чуть дрогнули. Каким же все-таки милым и беспомощным был юный принц. Эльф с независимым видом взял из рук мальчика пластину и, согнув ее пополам, подхватил с дымящегося блюда мясные рулеты. В животе Дени так громко заурчало, что он безуспешно попытался замаскировать это кашлем.

Ксандр еле сдерживал улыбку. Его Господин здесь, живой и здоровый, и Хранитель сможет скользить за ним тенью. Как давно он не чувствовал ничего подобного! Ксандр незаметно подавал мальчику нужные приборы, делая вид, что так и должна проходить трапеза королевской особы. Дени расслабился и начал, наконец, кушать. Это было главное. А то, как правильно вести себя за столом, принц еще успеет научиться.

— Тык фто там с эфим брачным догофором? — Дени осмелел, и, когда первый голод был утолен, ему нестерпимо захотелось узнать о злополучном соглашении. Положив ногу на ногу, он с энтузиазмом вертел куриное (он на это надеялся) крылышко, и не отрывал взгляда от человека.

Таррий, на всем протяжении обеда собирающий доказательства в защиту своих гетеросексуальных наклонностей, подавился клубничкой. Молли тут же кинулась стучать по спине невезучего лекаря.

И Дени пришлось перевести взгляд на Ксандриэля. Тот вздохнул.

— Договор был заключен не с оттами, а между правителями светлых и темных эльфов в то время, когда по всей Галее разгорались бесконечные войны. Молодое и перспективное королевство темных эльфов в то время было довольно-таки беззащитно перед лицом внешней агрессией. Демоны были сильны как никогда, они боролись за новые земли, за влияние, а их единственным возможным противником была Светлоэльфийская империя. Но во главе ее стоял сам Даркус Предрассветный. Война между государствами шла с переменным успехом. Каждый из правителей был слишком горд, чтобы позволить себе обратиться за помощью к союзникам или прекратить бессмысленное кровопролитие. Складывалось впечатление, что государи вели свой собственный поединок, в результате чего страдали и другие народы. Поняв бессмысленность своих действий, Истинный Владыка протянул руку помощи своим братьям — темным эльфам, или дроу, как они предпочитают называть себя, он практически спас их от полного истребления. Но у дроу свои понятия о долге и чести. Так как у них в ходу многоженство, Даркусу пришлось заключить несколько дипломатических браков во имя дружбы и братства народов. По этому договору один из наследников Даркуса по мужской линии должен принять в свою семью королевского отпрыска Темной империи.

— Так почему же нельзя отменить это соглашение, раз прошло уже столько веков? — воскликнул Дени.

— Видите ли, мой Повелитель, — Эльф подхватил колбаску пластиной, — Дело в том, что, как только дроу узнают о Вашем самочувствии, они тут же потребуют подтверждения союза, по крайней мере, сразу после Вашего первого совершеннолетия. В этом мы не сможем им отказать.

Эльфенок начал строить в уме такие планы побега, как 'Сбежавший жених: Разыскивается неадекватный Правитель' или 'Сбежавший жених 2: Империя дроу наносит ответный удар'.

Глаза Хранителя блеснули холодным блеском. Крученым движением перехватив нож, он подбросил 'сосисочку' в воздух.

— Вопрос лишь в том, сколько мы сможем выжать из этого брака, — улыбнулся Ксандр.

Не глядя, так быстро, что его движения слились в одно, Глава Теней раскромсал изысканный деликатес на несколько равных колбасок.

А потом с непринужденным видом продолжил прислуживать за столом, раскладывая злополучные сосиски по тарелкам, словно не замечая, что аппетит присутствующих давно уже улетучился.

Дени почувствовал, что еще один кусочек — и он лопнет. Да, в этом плане он себя явно переоценил. Мальчик с кряхтением встал из-за стола и погладил округлившийся животик. К нему тут же подскочили неуемные близняшки, но под грозным взглядом кухарки вынуждены были вернуться к столу и приступить к уборке.

— Не хотите ли прогуляться после обеда? — Ксандриэль поклонился Правителю, подхватил со стула накидку глубокого синего цвета и протянул ее принцу.

— Конечно! — Мальчик позволил накинуть на себя то ли недоплащ, то ли удлиненное пончо с капюшоном.

И как только Ксандр угадывал малейшие желания принца? Как он понял, что Дени хотел хоть немного размяться и подышать свежим воздухом, не думая каждую секунду о том, что можно, а чего нельзя говорить? Ему просто хотелось побыть наедине с природой. 'И откуда только эта тяга к земле? Неужели все эльфы подвержены травкодревофилии или как там ее, и теперь я захочу поселиться на дереве? А где, интересно, живут остальные эльфы? И как выглядят их дома? И насколько они отличаются от поселений людей, дроу или демонов? Нужно попросить Ксандра или Таррия принести изображения хотя бы одного завалящегося демона. Интересно, а у них есть рога, копыта или хвост, да и каким цветом их кожа, и есть ли у них крылья?' — мысли Дени перескакивали с одного на другое, пока он вместе с Ксандриэлем направлялся к двери. Как же ему хотелось обо все узнать! Вот только не выдаст ли его абсолютное незнание этого мира, или на внезапно обрушившуюся амнезию можно будет списать все странности, появившиеся в поведении принца? Мальчик не хотел рисковать, но любопытство было сильнее его, и он непроизвольно стал подпрыгивать от нетерпения, сдерживая целый рой накопившихся вопросов. Таррий с Молли понимающе подмигнули друг другу, и в последний момент успели поймать близняшек, несмотря ни на что пытавшихся последовать за своим Повелителем. Открыв перед Дени дверь, Ксандриэль дал ребенку себя обогнать, лишь изредка направляя его по бесконечному лабиринту коридоров и залов.

— Ксандр, здесь всегда так долго нужно идти, чтобы выбраться, наконец-то, на волю? — Дени надоели эти бесконечные коридоры. Он признавал, что они были потрясающе красивы: разнообразные картины, захватывающие дух витражи и искусные узоры на деревянных креплениях, но он так хотел подышать свежим воздухом, что вся эта красота уже сливалась в одно далеко не эстетичное пятно. Да еще и эти посеребренные сандалии жутко натирали ноги, отчего уже через пару минут он начал заметно прихрамывать. Вот зачем его облачили в это бесполезное переплетение нитей? Не будь он так озадачен судьбой Касси, ни за что бы не сделал и шагу в этом орудии пыток...

— Почему ты не сказал мне, что поранился, мой Господин? — Хранитель встревожился так, словно мальчик был на последнем издыхании и просто истекал кровью.

— Да со мной все в порядке, честно! ѓ

Но в плане заботы Ксандриэль мог переплюнуть любую, даже самую бдительную мамашу, поэтому раненая нога принца была тщательно осмотрена еще и магическим зрением. Хранитель дал себе клятву, что сделает все возможное и невозможное, даже то, что неподвластно великим драконам, чтобы та трагедия не повторилась, и его Хозяин, его Правитель не узнал, что такое Уйти в Вечность.

Повелитель и его дуэно... 'Даркус, был ли кто-то, кто любил сильнее, чем ты? Наверное, только Бог знает, но разве Он скажет?'

* * *

— Господин Диеро, Санто Диеро, господин!..

— Мне кажется, если ад существует, то в нем обязательно говорят голосом Джимми, — пробурчал Дени.

— А мне кажется, этот молодой человек не умрет собственной смертью, — Ксандр как раз застегивал сандалии эльфенка.

— Вот я и нашел Ввас...

Рыжеволосый мальчишка, наконец, встретился взглядом с Ксандриэлем. Лучше бы он этого не делал. В тот момент он вспомнил все байки про личную гвардию Кровавого эльфа, про то, что они убивали одним только взглядом, оставляя вместо тела лишь пепел. И сейчас он готов был в это поверить.

— Импператтрица просила ппередать, что жждет вас как можно скорее в ссеверной ббашне.

— Больше она ничего не говорила? — нахмурился Ксандр.

— Ннет, ггосподин.

— А что на счет молодого Владыки?

— На ваше усмотрение, хотя она предпочла бы, чтобы он был под присмотром как минимум ддвоих Теней, пока остальные ваши пподчиненные не прибыли в ззамок, — скороговоркой проговорил Джимми, понимая, что нужно рассказать все, пока голос не покинул его в самый ответственный момент.

Дени пытался освободить пораненную ногу из цепкого захвата Хранителя, и тому пришлось его отпустить. Принц недоумевал, почему Джимми так затрясся при виде недовольства на суровом лице эльфа. Он переводил взгляд с одного на другого. Пытаясь абстрагироваться, мальчик посмотрел на говоривших словно со стороны. Нескладный рыжий подросток с россыпью веснушек на загорелом простодушном лице, неловко переминаясь с ноги на ногу, не знал, куда деть собственные руки. Это с одной стороны. И надменный высокий первородный с суровыми, но правильными чертами лица, с другой стороны. Дени до этого момента и не замечал, какой упрямый подбородок у его Хранителя, насколько развито его тело, не видел как мускулы то и дело играли на скрещенных руках. Хищный разлет бровей и тяжелый взгляд исподлобья также не добавляли теплоты облику Главы его личной охраны. А этот его стальной взгляд! Неужели это тот самый Ксандр, что ловит каждое его слово и с нежной улыбкой предугадывает каждое желание, может так смотреть: холодно, отстраненно, словно перед ним кусок грязи, которую он не трогает только лишь оттого, что не хочет марать свои руки.

Да, перед ним сейчас стоял не преданный всем существом Ксандр, а жестокий командир, внушающий ужас одним только взглядом. И Дени начал понимать, как многого он еще не знает о своем Хранителе.

Ксандриэль в это время чуть наклонил голову набок, отчего пару темно-зеленых прядей упали ему на лицо, и к чему-то прислушался, закивал головой, прикрыл глаза и решительно посмотрел на Дени:

— Владыка, не могли бы Вы посидеть здесь немного, — эльф пододвинул к окну старинное кресло и осторожно подвел к нему Дени, — Я незамедлительно пошлю одну из Теней за Вами. Дело не терпит отлагательств. Я пришлю ту желтоволосую эльфийку, которая так поразила Вас своим мастерством во время завтрака.

Эльф улыбнулся и, поклонившись своему Господину, стремительно направился к Северной башне. За ним, на подобающем расстоянии, испуганно побежал Джимми.

Дени нахмурился: сидеть по указке и ждать своих конвоиров он не собирался. Ксандр обещал ему прогулку по воздуху, так пусть сам на себя и пеняет, а не пугает беззащитных человеческих слуг до полусмерти. А если бы он, Дени, сейчас был человеком, как бы тогда посмотрел на него Хранитель? К сожалею, мальчик знал ответ на этот вопрос. Но дело в том, что он ни за что бы не признался, как сжалось его сердце, когда осознало, что именно эльфийскому принцу, а не человеку с Земли, посвящает свою жизнь Ксандриэль Санто Диеро. Именно от эльфийского принца ждали новых свершений, это потомок Даркуса внушал остальным эльфам трепет и благоговение. Но мальчик-то знал, что он всего лишь Саша, самый обычный на свете человек. Но ведь и у человека должна быть гордость.

Дени распахнул окно, и спрыгнул в сад, надеясь хоть на пару минут остаться наедине с собой. А предательская влага на его щеках? Это всего лишь ветер, всего лишь ветер...

Глава 9

Ухоженный сад в какой-то момент превратился в непроходимые заросли. Деревья сплетались верхушками так крепко, будто думали, что их разлучают навеки. Их первобытные пальцы врастали друг в друга, так жутко, отчаянно. И воздух, голубовато-прозрачный, опускался на землю с тихим сиянием. Казалось, его можно было потрогать руками. Дышать им и становиться мудрее.

Глубже, дальше. Дени бежал туда, где бились волны о скалы. Синяя накидка юного принца рассекала потоки света и мелькала то тут, то там между деревьев. С нечеловеческой скоростью эльфенок преодолевал километры, его тонкие ступни едва касались земли, прыжок — и он, пригнувшись, скользит по широким ветвям могучих дубов и пушистых елей.

Но вот деревья стали мельчать, и Дени вылетел на небольшую площадку, едва успев ухватиться за кустик и не свалиться прямиком в море. А волны бились о скалы с такой силой, что их брызги поднимались высоко вверх, отчего тут и там появлялись маленькие радуги, украшая камни цветными узорами. И сама скала от обилия пены, казалось, парила над морем, зеленой верхушкой скрываясь за облаками.

Дени отыскал узенькую тропинку, спускавшуюся до самого берега. Легко и свободно, перепрыгивая от камня к камню, маленький принц оказался у кромки воды. Плоская галька с легкостью позволяла скинуть ненавистную обувь. Да камни были словно созданы для прогулок босиком! Дени, рывком сорвав блестящие сандалии, отбросил их в сторону, и с облегченным вздохом вошел в воду. Прозрачная на вид, она оказалась довольно прохладной, но кровоточащие ноги нуждались в отдыхе. Постояв так пару минут, Дени почувствовал, как начинает замерзать. И очень пожалел, что одежду выбирал не он сам. Длинная белая туника из хлопка и из того же материала легкие прямые штаны. По краю одежды тонкой вязью переплетались неизвестные руны, а синяя накидка скрывала его волосы и половину лица, но совершенно не защищала от ветра. Мальчик начал дрожать. Но что же делать? Дени стал осознавать, какую глупость он совершил, когда сбежал из дворца, даже не потрудившись запомнить дорогу, и как следует не одевшись. Принц со вздохом прикрыл глаза. И что он теперь скажет Ксандриэлю? Что он не мог больше видеть ту животную преданность, которая должна была достаться не ему? Что он, таким образом, предает и обманывает каждого из тех, кто был к нему по-настоящему добр? Но куда ему деться, кому довериться?

Дени непроизвольно опустил взгляд на воду, откуда на него знакомо смотрели ясные голубые глаза с расходящимися от центра золотыми лучиками. 'А глаза мамины'. Причем на чужом, нечеловеческом лице! Что? От осознания этого Дени дернул ногою, и отражение покрылось рябью. Не в силах ждать, когда вода успокоится, мальчик выскочил на берег, отбежал на несколько метров и опустился на колени. Словно боясь передумать, маленький принц замер над морской гладью, и с отчаянной решимостью всмотрелся в воду, а оттуда на него испуганно глядел подросток лет пятнадцати или шестнадцати. Дени помнил, что он не был высок, а в отражении зеркальных дверей еще во дворце краем глаза видел хрупкое, но такое гармоничное гибкое тело. Тогда он старался не замечать незнакомого эльфа, точь-в-точь повторяющего его движения. Но не мог же он прятаться от самого себя вечно! Дени усмехнулся, и горькая улыбка коснулась плавно отчерченных губ в отражении. Какие мягкие на вид! Он прикоснулся к ним тонкими пальцами. 'Греховно красив', — подумалось Дени. Он просто не мог отождествлять себя с этим невероятным созданием. Кожа и у человека бывает белоснежной и гладкой, но не как у фарфоровых статуэток, а эти высокие скулы, озорные ямочки и точеный носик. Откуда? Зачем ему все это? Уложенные Ксандром локоны были безжалостно расплетены. Еще немного, и они отрастут до пят. Да он был похож на девчонку! Дени с отчаянием плеснул водой на собственное отражение. Он задыхался от этой нестерпимой красоты. И как только на него могут смотреть остальные? Он не был прекрасен. Прекрасны эльфы точеной красою, прекрасны люди нескладностью выразительных черт. А он был чудовищем, потому что ни люди, ни эльфы, за всей этой слепящей внешностью, не смогут увидеть того, кто замурован в этом совершенстве.

Дени откинул волосы назад и накинул капюшон, надвинув его на глаза. Опустив голову, он уже подходил к скале, где сверкали ненавистные сандалии, когда услышал приближающийся цокот копыт.

Мальчик заметался в поисках укрытия, но было поздно — всадник на огромном черном скакуне с неимоверной скоростью приближался к нему. Маленький принц пытался вжаться в каменную стену, в надежде, что путник последует дальше, но сегодня был явно не его день, и тяжелые копыта остановились буквально в шаге от израненных ног Дени.

— И что Предрассветный детеныш делает один в таком опасном месте, да еще в таком виде? — тоном, не терпящим никаких пререканий, поинтересовался всадник. По той особой напевности речи, которая не была присуща людям, Дени с легкостью мог сказать, что перед ним очередной нелюдь, причем явно благородного происхождения. Мальчику даже не нужно было разглядывать путника, чтобы сказать это, настолько властными были его манеры и надменным голос.

Дени нужно было вежливо поклониться и поскорее подняться по тропинке, но ему как вожжа по одному месту попала:

— Вот когда найду его, тогда и спрошу.

— Кого найдешь? — недоумевал мужчина.

— Предрассветного детеныша, — прошипел Дени и рванул в противоположную от всадника сторону. Уверенный в новых способностях, ему и в голову не пришло, что и другие эльфы моги передвигаться с не меньшей скоростью, тем более он больше не слышал конских копыт. Но когда мальчик уже был у знакомой тропки, тяжелая ладонь опустилась на его плечо. Дени вскрикнул от неожиданности. Мужчина отошел на пару шагов и в примирительном жесте поднял руки.

— Я не хотел тебя испугать, просто был удивлен, что эльфийский ребенок был оставлен без присмотра. Эти Предрассветные что, окончательно сошли с ума, если бросают собственных малышей на произвол судьбы? Мы эльфы, и дети для нас — священны, даже если они являются Предрассветными, — последние слова, сказанные приглушенным голосом, вырвались у эльфа непроизвольно. Перед этим мальчиком почему-то хотелось быть проще, раскрыться и рассказать обо всем. Мужчина помотал головой, прогоняя наваждение, и пристально всмотрелся в стоявшего перед ним эльфенка. Мальчик так низко опустил голову, что капюшон скрыл половину лица, но та особая грация¸ с какой двигались аристократичные руки, и гордый наклон головы говорили о том, что перед путником не простой ребенок.

— А чем вам так не угодили Предрассветные? И почему вы считаете, что я отношусь к этому клану? — переливы колокольчиков в нежном голосе затуманивали разум. Ему нестерпимо захотелось подойти и сбросить эту демонову накидку с головы мальчишки. Да что это за ребенок?

Эльф, с трудом взяв себя в руки, попытался сосредоточиться на вопросе. Неужели малыш не знал, что его домашний костюмчик, в которых спят практически все эльфы, расшит именно серебряной вязью, значит, мальчик не достиг и своего первого совершеннолетия. Ему было не больше ста пятидесяти! Так что же он делал здесь один? Его кто-то обидел, и он сбежал, или же потерялся, но почему тогда он так легко был одет? Эльф опустил глаза и увидел, что мальчик не обут, и его ноги были покрыты свежими ранками. Да что с ним могло приключиться? Нужно было осторожно расспросить ребенка, но так, чтобы он не испугался и не повредил себе что-нибудь, пытаясь скрыться от него. 'Такой наивный, — молодой мужчина улыбнулся, — Как будто этот малыш мог убежать от взрослого натренированного эльфа!'

— Руны на твоих одеждах, особый способ их переплетения — характерный знак охранных заклинаний Предрассветных, — эльф умолчал, что никто другой не смог бы надеть эти одежды, не потеряв при этом половины силы.

Дени посмотрел на свои рукава. Серебряная вязь искрилась и переливалась на солнце, словно по ней проходили электрические разряды. 'Странный этот эльф', — подумал мальчик. Заносчивый, на первый взгляд, но в то же время довольно дружелюбный. Дени показалось, что путник сам еще не понял, какую манеру поведения выбрать в разговоре с ним. Значит, привык как приказывать, так и подчиняться. Принц украдкой взглянул на него. Высокий, но не такой, как Ксандр, да и в фигуре этого эльфа было больше придворных манерности и лоска. Одежда была не столько практичной, сколько изящной: шелковый костюм, виднеющийся за широкими полами, был отделан редким кружевом, и тончайшая вышивка украшала дорожный плащ, что застегивался у самого горла большим изумрудом. Тот же камень, только больше по размеру и заметно прозрачнее, покоился в центре серебряного обруча на его голове. Да и волосы эльфа были довольно длинными, и так искусно заплетены, что Дени стало стыдно за свои непричесанные локоны. Хорошо хоть это дурацкое пончо с нелепым капюшоном с честью справлялось со своей миссией — хоть и превращало принца в непонятное пугало, зато полностью прятало волосы и закрывало лицо.

Точно, волосы! У этого эльфа они были светло-русыми, как мелкий морской песок. Наконец-то хоть у одного эльфа он встретил такой же цвет, какой был в порядке вещей на Земле.

— Довольно необычный оттенок, — Оливер, заметив интерес мальчика, покрутил в руках длинную светлую прядь.

'Необычный?' — Дени благоразумно промолчал.

— Меня зовут Олливандэр, — эльф не оставлял попыток познакомиться с мальчиком. — А тебя?

Эльфенок обратил внимание на то, как с улыбкой преобразилось лицо Олливандра. Точеные черты стали заметно мягче, а изумрудные, под цвет камней, глаза сияли дружелюбием и любопытством. Маленький принц и не заметил, что отвечает ему улыбкой.

— Дени, просто Дени, — представился тот.

— Тогда и ты можешь называть меня просто Олли, — вырвалось у эльфа. Он не знал почему, но ему так захотелось, чтобы именно этот малыш знал его домашнее прозвище. И в то же время молодой мужчина не мог понять, почему не может оторвать взгляд от голубой жилки на шее ребенка. Горло Олливандра скрутило так, будто он не пил больше недели.

Эльф сглотнул и непроизвольно подался вперед.

'О-оу, что-то явно не так с этим эльфом!' — подумал Дени, инстинктивно отступая на шаг, но наткнувшись голыми ногами на острый камень, вскрикнул и мотнул головой, отчего капюшон слетел с его головы. От потрясения Олливандэр не смог пошевелиться. Белоснежные волосы водопадом укрыли эльфенка, а голубые лучистые глаза затягивали в свои глубины. Эльфу заходилось вцепиться в это создание и растерзать, напиться этой кровью, бурлящей непонятной, чарующей силой.

Мужчина до боли сжал кулаки, чтобы не наброситься на ребенка. 'Что со мной? Почему я хочу его крови? — Олли, с трудом оторвав взгляд от сжавшегося эльфенка, посмотрел на берег, — Нельзя показать, что я себя не контролирую'.

— А это, случайно, не твои сандалии разбросаны по всему берегу? — нарочито спокойным голосом поинтересовался эльф.

— Что? — Дени моргнул, осознавая, что этот мужчина ничего не сказал по поводу необычной внешности, да и всячески демонстрировал, что его это не касается. Мальчик был рад, что его внешность все-таки не помешала заводить новые знакомства и общаться с другими эльфами на равных, без священного благоговения, с которым относился к нему Ксандр. Интересно, Глава Теней закончил разговор с императрицей? И что он будет делать, когда поймет, что Дени исчез? Мальчику стало по-настоящему стыдно. И как он мог так поступить с Ксандриэлем?

— Дени? — Олливандэр обеспокоенно наклонил голову к мальчику.

— Все в порядке... Олли, — Дени задорно улыбнулся, сверкнув ямочками, — Просто я думал, как вернуться домой.

Дени поднял точеную ногу, демонстрируя ранки, и совершенно не понимая, что ароматом своей крови провоцирует мужчину на нападение. Эльф сглотнул появившийся ком и чуть хрипло бросил:

— Я понесу тебя.

— Нет, — вскрикнул Дени, — Что ты, не нужно! Я сам, мне просто нужно натянуть обувь, я почти вспомнил дорогу: вверх по тропинке, а потом в лес, по веткам, по веткам до самого замка...

— Ты живешь в замке? — удивился Олли.

— Да. А что тут такого? — не понимал мальчик.

— Просто сейчас там гостит императрица со своим сыном, — эльф осторожно взял Дени на руки, не обращая внимания на его возмущение.

'Спаси, Праматерь, от этой жажды', — мысленно застонал Олливандэр мысленно представляя, как вопьется зубами в белоснежное горло.

— Даа? — изобразил удивление мальчик.

— Они недавно туда прибыли. Ты, наверное, один из приближенных клана Предрассветных, раз Тени допустили тебя во дворец.

— Я бы так не сказал, — протянул Дени. 'Врать, так по-крупному!' — решил он. Глупо не воспользоваться случаем и не узнать что-нибудь полезное.

Мальчик завозился, удобнее устраиваясь на руках эльфа:

— А что, эти Тени, действительно такие грозные?

Эльф замялся:

— Нет, то есть да. Смотря для кого. Император не трогает их только лишь потому, что они не проявляют интереса к политике. Им важен только Клан Предрассветных, точнее, один конкретный Наследник. Больше их никто и ничто не волнует, даже если начнется война с самими демонами, Санто Диеро останутся равнодушны к истреблению эльфийского рода. Они отдадут жизнь только за 'Истинного Повелителя', — последние слова были сказаны с таким откровенным презрением, что Дени поежился.

— А что, этот Истинный Повелитель не может приказать им защитить всех остальных эльфов?

— Какой там, их жалкий Повелитель не может даже самостоятельно подняться с постели, — горечь в голосе совсем не совпадала с жестокими словами.

'Может, судьба настоящего принца не так уж безразлична этому эльфу, как он пытается себя убедить?', — подумалось Дени.

— Ну вот мы и пришли, — Олливандэр остановился рядом с конем, но не отпустил мальчика.

От кровожадного взгляда Олливандра хотелось укрыться, или, по крайней мере, отвлечь его от себя.

— А как его зовут? — Дени указал на коня. Тот был таким большим и грозным, что производил бы устрашающее впечатление, не будь над его глазами светло-сиреневых полосок, веселыми завитушками тянущихся до самой гривы насыщенного фиолетового цвета.

— Это Хромус, — эльф все же усадил мальчики в седло и погладил животное.

— А почему именно 'Хромус'?

— Хромус, что значит 'бегущий как время', был самым быстрым эльфийским жеребенком. Поэтому я дал ему соответствующее имя.

Дени стал гладить Хромуса по густой гриве, когда его рука натолкнулась на длинные пальцы Олли. Тот вздрогнул и почувствовал, как чужеродная, непостижимая сила бьется в жилах ребенка. Зрачки Олливандра расширились, красная пелена застилала глаза. Не в силах бороться с энергетической жаждой, мужчина схватил эльфенка и вцепился в его горло. Дени забился в судороге, от страха он вначале даже не почувствовал боли. Зубы эльфа были недостаточно остры, чтобы прорезать кожу с первого раза. Маленький принц попытался кричать, но руки путника перекрыли дыхание, и Дени стал задыхаться.

'Ксандр, Ксандр!' — мысленно закричал мальчик, когда тонкая струйка крови потекла из раны, и от боли потемнело в глазах.

'Дени!!!' — раздался крик в голове эльфенка. И на их с эльфом головы посыпались камни. Олливандэр очнулся, в ужасе от происходящего, но быстро сориентировался и накрыл собою ребенка.

Мальчик, пытаясь освободиться от железных объятий, с надеждой посмотрел наверх. Олли проследил за его взглядом и гневно нахмурился, когда узнал в самоубийце Ксандриэля эль Санто Диеро, ненавистного надменного пса Предрассветных! Не раздумывая ни секунды, Ксандр спрыгнул с верхушки обрыва, как будто не было десятков метров и острых камней, что разделяли Владыку от его Тени. Дени закричал в ужасе, но эльф, дважды перевернувшись в воздухе, перед самой землей сгруппировался и плавно опустился на камни.

— Санто Диеро, — процедил Олли, закрывая спиною Дени.

— Принц Комподжоу, — с не меньшим холодом откликнулся Ксандр. Он слегка поклонился Олливандру. Такой сдержанный и хладнокровный. Но Дени каким-то внутренним чутьем знал, в каком бешенстве был Хранитель. Его потемневшие глаза зацепили все: от раны на шее Повелителя до окровавленных губ Олливандра. Но почему тогда его Тень стоит и ничего не делает, почему не подойдет и не спросит, как Дени?

— Что ты здесь делаешь? Своими трюками ты чуть не угробил не только меня, но и ребенка! — возмутился Олливандэр.

Презрительный кивок Ксандриэля был ему вместо ответа.

— Служанки как раз искали какого-то малыша, вот я и решил к ним присоединиться. А с высоты не разглядел Вашего Высочества, вот и решил, что на мальчика напал оборотень, зараженный бешенством, — улыбка Ксандра была похожа на звериный оскал.

Принц Комподжоу заскрежетал зубами. Как же ему хотелось вздернуть на ближайшем дереве зарвавшегося пса! Если бы только император прислушался. Но ничего, посмотрим, кто кого. Самое главное, что он теперь знает, где можно найти источник невероятной Силы. Комподжоу улыбнулся. А поездка перестала быть наказанием. Кто бы мог подумать! И Олли в предвкушении обернулся к Дени.

— Господин Дени! Как Вы, господин Дени? — со скалы спускались запыхавшиеся служанки. Ну конечно, те самые сумасшедшие эльфийки, что не дали ему позавтракать! Высоченная долговязая с розовыми волосами и маленькая, шустрая, грозная — с ярко-желтыми.

— Рэйа, Камина, заберите ребенка и отведите быстрее домой. Я позже объясню вам, как нужно заботиться о детях, — тихий голос Главы Теней не мог обмануть его подчиненных. Они опустили глаза, признавая свою вину, а потом вытянулись, словно по струнке. Розоволосая, подбежав к командиру, слегка поклонилась Олливандру, схватила на руки Дени, и, не слушая никаких возражений, стрелой понеслась по горной тропинке. Попрощавшись с Комподжоу, за ними последовала желтоволосая Рэйа.

— Поговорим, принц? — процедил Ксандр, и, убедившись, что Дени с Каминой скрылись из виду, повернулся к старшему брату своего Повелителя.

Глава 10

На берегу моря двое мужчин испепеляли друг друга взглядами. Изумрудный против темно-серебряного. Принц первым отвел взгляд, не в силах тягаться с тем, у кого за плечами века практики. 'Пес, он и есть пес!' — подумал Олли.

— Я думаю, — начал Глава Теней тем особенным вкрадчивым голосом, от которого на теле его противников волосы вставали дыбом, — Что вы осознаете, в какое положение ставите меня своим неподобающим поведением?

О чем это он? Принц нахмурил пшеничные брови.

— Я говорю о том, мой принц, — протянул Ксандр, — Что мне придется доложить клану эль Дуроу о вопиющем нарушении закона, ведь они, несмотря на потерю Истинных способностей, все еще продолжают считать себя Воплощенным Законом.

— О чем, демон тебя дери, ты говоришь? — вспыхнул Олливандэр.

— Как это о чем? — Ксандр попытался изобразить недоумение. — Разумеется, о том, как вы пытались выпить весь энергетический запас у ребенка, не достигшего и первого совершеннолетия. Ведь вы, со своими сверхъестественными способностями видеть то, что еще не произошло и не произойдет никогда, не станете утверждать, что не заметили гигантские руны на одежде принца?

'Это он о моих донесениях на мятежников? Что ж, рано или поздно они все равно взбунтовались бы. Так зачем им давать хотя бы один шанс из миллиона? Нет недовольных — нет и проблемы!'

Принц Комподжоу слизнул кровь с нижней губы и с вызовом посмотрел на Диеро.

— Как думаешь, кому они поверят — наследнику империи или ненавистному псу дохлого Повелителя?

Губы Ксандра превратились в светлую полоску, в глазах зажглись зеленые всполохи. Тот, кто хоть немного его знал, с уверенностью мог сказать, что сейчас будет бойня.

Четким движением выхватив меч из ножен, Хранитель встал в боевую стойку и отрывисто бросил:

— К бою!

* * *

А Дени в это время вел неравный бой с розоволосой великаншей. Все попытки мальчика слезть с рук светлой эльфийки в ту же секунду с почтением пресекались.

— Быстрее, Камина! — желтоволосая командирша давно догнала их и теперь поддерживала ноги маленького принца.

Двухметровая долговязая Камина, не замечая ни одного препятствия, шла напролом. 'Прет как танк', — застонал Дени. По лицу ребенка то и дело били сосновые ветки, а из-за того, что он все это время пытался остановить этих ненормальных, вопя на весь лес, в его рот то и дело залетали мушки. Дени был зол. Как же он был зол! Ох, достанется же сегодня одному зеленовласому энтузиасту!

— Я в последний раз предупреждаю — опустите меня на землю!

— Простите, мой Повелитель, но сейчас мы не можем ослушаться своего командира. От этого зависит Ваша безопасность, поэтому позвольте нам донести Вас до дома.

— Ну хотя бы позвольте мне идти самому, а не позориться, позволив нести себя женщинам!

Рэйа покрепче ухватила ноги принца и демонстративно посмотрела сначала на его израненные конечности, а потом на кровоточащую шею.

Дени чуть не расплакался от унижения. И как он посмотрит в глаза всем тем, кто увидит его в таком виде в замке? Да он же сгорит со стыда! Хотя, в этом есть и свои плюсы — обугленная головешка не сможет сгореть во второй раз, уже под гневным взглядом Хранителя.

'Соберись, тряпка, — внутренне подбадривал себя Дени, — Ничего, мы еще повоюем! Ксандриэль еще увидит, как унижать, нет, не принца, а гордого жителя техногенного мира!'

И так, строя про себя планы мести, мальчик не заметил, как спустя каких-нибудь полчаса они оказались в саду перед домом.

— Ваше Высочество! Вы живы! Вас не похитили, Вас не пытали? — Таррий уже пару минут со всей силы тряс Дени за плечи, отчего зубы мальчика отбивали чечетку. На крики лекаря выбежали в холл близняшки и присоединились к общему ору.

— Кто это сделал с моим дуэно! — запричитала Касси.

— Он не твой дуэно, обманщица. Посмотри, что случилось с его Высочеством из-за тебя! — Мира указала сестре на ранки ребенка.

— Почему это из-за меня? — вскричала серовласая сестра.

— Потому что он так быстро сбежал от тебя, что даже не успел как следует обуться!

Касси подскочила к сестре и вцепилась той в темные косы.

— Да как ты смеешь разрушать наше счастье?

— Да я просто исполняю долг, спасая своего Господина от непоправимой ошибки!

— Да ты...

— Замолчали, — холодный голос императрицы в мгновение ока привел разбушевавшихся близняшек в себя.

— Прошу прощения, Ваше Величество.

— Извините, госпожа Лея.

На секунду задержав на сестрах свой взгляд, женщина обратила внимание на того, кто так отчаянно трепыхался на руках Камины. Да это же Дени! Не чуя под собой ног, императрица подлетела к сыну и стала так пристально его рассматривать, будто сканируя на предмет повреждений. И когда ее взгляду представились раны ребенка, Дени показалось, что ее зрачки стали похожи на змеиные: тонкие, вытянутые на фоне светло-янтарной радужки. Мальчик моргнул, но наваждение не исчезло.

— Госпожа, Ваши глаза, — к императрице подошла Рэйа и обеспокоенно прошептала, — Успокойтесь, пожалуйста, Ваши эмоции выходят из-под контроля.

Императрица прикрыла глаза рукой и попыталась взять себя в руки:

— Камина, отнеси молодого Владыку в его покои. Таррий, обработай его раны. А вы, — женщина строго посмотрела на близняшек, — Перестаньте вести себя как дети, и помогите Повелителю принять ванну.

Все тотчас засуетились, и последовали наверх за Каминой.

— Рэйа, — невысокая эльфийка преданно посмотрела на императрицу, — А тебя я попрошу сделать так, чтобы принц Комподжоу как можно дольше не догадывался, что его младший брат пришел в себя и начинает обретать собственную Силу.

— Как прикажет Ваше Величество, — Рэйа поклонилась, — Но дело в том, что принцы уже познакомились и...

— Я знаю об этом.

— Но как? Мы же только...

Императрица снисходительно улыбнулась, на мгновение позволив драконьей сущности отобразиться во взгляде.

— Моя Госпожа, простите, я не подумала.

— К счастью, Ксандриэль успел до того, как принц выяснил, кто такой Дени. Он же помнит его болезненным черноволосым ребенком, который ни на что не реагировал, даже когда старший брат впился в его горло.

Женщина усмехнулась. Но теперь-то никто не сможет не узнать Истинного Владыку. Как же долго они этого ждали! Глаза эльфийки мстительно зажглись в предвкушении будущих побед.

* * *

— Я не собираюсь мыться на виду целой толпы эльфов! — Дени пытался отвоевать последние крупицы гордости.

— Но, Господин, как же мы сможем привести Вас в порядок, если не будем видеть? — недоумевала Касси.

— Вот видишь, он даже раздеваться при тебе не хочет, госпожа дуэно, — не могла не подколоть сестру Мира.

Но, увидев, как изможден их Повелитель, сестры сочли за благо больше не надоедать ему своей болтовней. Ссоры можно оставить и на потом. Сейчас важнее — здоровье их Господина. Девушки переглянулись, и дружно двинулись в ванную комнату. Открыв дверь с изображением черного дракона на фоне заката, они приглашающим жестом попросили принца следовать за ними. Дени удивился тому, что сестры все-таки способны общаться друг с другом, не прибегая к помощи криков. Подумав, он решил, что не отказался бы от горячей ванны, если только его оставят одного и не будут следить за каждым шагом.

Ванная комната с первого взгляда потрясала своим великолепием. Отделанная разнообразной мозаикой на тему жизни морских драконов, она поразила Дени в первую очередь своим удобством и простотой обращения. Привычные трубы и краны были так искусно сделаны, что казались произведением искусства, но все-таки с блеском выполняли свои первоначальные функции. Умывальники, душевые кабинки и обычная ванна бочкообразной формы соседствовали с настоящим бассейном в центре залы. И эльфийки как раз занялись его наполнением.

Таррий подошел к Дени и, указав на тумбу с разнообразными флаконами, предложил:

— Выберете ароматы для омовений, которые Вам понравятся, а из них я отберу те, что лучше подойдут для заживления ран.

Мальчик тепло улыбнулся своему лекарю.

— Спасибо, Таррий.

Выбрав с десяток различных ароматов, эльфенок представил их на суд лекаря. Пока набиралась вода в 'ванне', Таррий неторопливо втягивал носом тот или иной аромат, забавно морщил нос, поправлял свои неизменные круглые очки и выбрал, наконец, нужное средство. Это оказался свежий аромат трав с цитрусовой горчинкой.

Растворенный в воде мыльный раствор распространял чудный аромат, в который так и хотелось окунуться, что и сделал Дени, как только выпроводил всех помощников за дверь.

Мальчик с разбега плюхнулся в бассейн, подняв в воздух кучу брызг, и с наслаждением потянулся всем телом — вода была просто божественной. Но сперва — Дени, набрав, в ладонь мыльной воды и осторожно начал смывать засохшую кровь. 'Да как он только посмел! Ненормальный, кровопийца! Да если бы нас не прервал Ксандр, я бы ему показал, я бы ему так врезал!..' И Дени в новом приступе чистоплотности с невероятной скоростью стал растирать собственное тело огромными пупырчатыми губками, размышляя, как же повезло этой пиявке, что эльфенок не успел дать ему сдачи!

— Он там точно не утонет? — беспокоилась Мира.

— Сколько уже прошло? — подхватила Касси.

Лекарь лишь хитро щурил глаза, да посмеивался над беспокойством женщин. То неунывающее плескание, что доносилось сквозь двери, не мог не услышать даже слабый человеческий слух.

Наконец, все стихло, дверь медленно отворилась и из облака пара вышел раскрасневшийся Дени в белоснежном халате и свернутой простыней на голове.

— Ваше Высочество, что это у Вас на голове? — засмеялись близняшки.

Мальчик смутился, озадаченно коснувшись импровизированного тюрбана.

— А как иначе я бы мог высушить эти лохмы?

Эльфийки подбежали к принцу:

— А зачем в таком случае мы?

На это Дени нечего было возразить, вернее, было, но он почему-то решил просто довериться девушкам.

Мальчика усадили на мягкий стул, положили ноги на пуфик и сняли с его головы простыню. Каждый из присутствующих занялся своим делом — эльфийки сушили и расчесывали волосы своего Повелителя, Таррий с помощью мазей залечивал раны, а Дени строил коварные планы мести своему Хранителю. Но как бы он не готовился, какие бы 'жуткие' расправы не учинял над Ксандриэлем, морально он был не готов к тому, что в следующую минуту откроется дверь и на пороге окажется Глава Теней собственной персоной. У Дени перехватило дыхание, все слова вылетели из головы, стоило лишь взглянуть на еле сдерживающего себя эльфа.

— Могу я поговорить с Повелителем наедине? — глубокий голос разорвал спокойствие в комнате.

Эльфийки подскочили на месте и расторопно поклонились вошедшему. Таррий закончил бинтовать ноги и помог Дени под цепким взглядом Диеро осторожно дойти до кровати.

Когда за человеком и эльфийками закрылась дверь, в комнате наступило неловкое молчание. Дени знал, что грядет буря.

Ксандр метался по комнате, пытаясь собраться с мыслями и поговорить с Господином. А мальчик сидел на кровати, нахохлившись, как совенок, до кончика носа укутанный Таррием в теплый плед, и готов был стоять насмерть, но не сдаться под напором эльфа. Он не поддастся, не извинится и не признает, что во всем виноват он сам. В конце концов, он свободный эльф! И не обязан подчиняться чьим-то приказам и выставлять себя на посмешище перед десятками эльфов! Да мальчику до сих пор хотелось провалиться под землю, стоит лишь вспомнить, как по дороге домой, раскрыв рты, смотрели на него неизвестные эльфы. А его несли эльфийки. Женщины! И ладно та же двухметровая Камина, но эта низкорослая Рэйа, да она же на целую голову ниже его самого!

Когда от скорости кружащего Хранителя, стало мутить, тот неожиданно упал перед Дени на колени и, подняв на него молящие серебристые глаза, надтреснутым голосом проговорил:

— Простите меня, Повелитель, мне нет оправдания.

Дени вздрогнул. Он готовился к настоящей битве характеров. Он подготовил с десяток аргументов на каждый довод своего Хранителя. Да он с ловкостью настоящего манипулятора мог бы заставить эльфа умолять о прощении, но не был готов к тому, что его Хранитель будет стоять перед ним на коленях с такой мукой на гордом лице. Дени почувствовал, как что-то внутри него перевернулось.

— Нет, Ксандр, пожалуйста, встань с колен, не унижайся, не надо. Это я, я во всем виноват!

Мальчик опустился рядом с Тенью и потряс того за руку. Ксандр еще ниже склонился и скрестил ладони в знаке полного подчинения.

— Мне нет прощения. Остается лишь одно, то, что могло бы стереть позор с моего имени. Мой Повелитель, Вы должны собственноручно отрубить мне голову.

— Пожалуйста, пожалуйста, прости меня за эту глупость. Прости, что убежал, прости, что заставил всех так волноваться, — Дени сам был на грани истерики. Что же он сделал с гордым воином?

— Прости, прости меня, Ксандр, только не умирай и не смей больше унижаться передо мной!

— И тогда Вы не будете больше меня игнорировать? — с сомнением бросил Ксандр.

Мальчик на мгновение задумался. Ксандр в это время вытащил короткий широкий меч и протянул рукояткой своему Господину.

— Да, да, теперь я всегда буду отвечать на любые твои вопросы! — отшатнулся Дени.

— И не будете от меня убегать? — тонкий звон расчехленного металла наполнил комнату.

— Господи, да я от тебя и на пару шагов теперь не отойду! — закричал мальчик, вырывая из рук Хранителя меч и отбрасывая его в сторону, — Да я теперь все, все буду делать, как только ты скажешь!

— Ну что ж, — как ни в чем не бывало Ксандр поднялся, отряхнулся и подал руку своему господину, — Тогда забыли этот эпизод.

— Э?

— Ах да, Дени, раз ты пообещал во всем меня слушаться, то я попрошу тебя на некоторое время не выходить из комнаты и не показываться на глаза старшего принца.

— Ксандр! Етить расстудрить тебя троллем! — взвыл обведенный вокруг пальца эльфенок.

Ксандриэль непринужденно рассмеялся и, обернувшись у самой двери, подмигнул маленькому принцу:

— Не забудьте, мой Повелитель, только то, что я Вам скажу!

И скрылся за дверью ровно за мгновение до того, как метко пущенная подушка с глухим стуком врезалась в стену.

Глава 11

— Обвел вокруг пальца, развел, как девчонку! — бесновался Дени, — Водил за нос, врал как сивый мерин... Ой, а сколько еще подобных афоризмов я знаю? Так, не отвлекаться! На чем я там остановился? Ага, этот лопоухий у меня еще дождется...

Мальчик колотил по подушке со всей силы, представляя на ее месте хитроухого Хранителя, когда услышал осторожный стук в дверь.

'Ну все, Ксандр, готовься к смерти'. Дени вскочил и замахнулся мягким снарядом, и, когда дверь приоткрылась, со всей дури запустил его в Ксандри... Императрицу! 'Етижи пассатижи'...

— Дениэль! — от неожиданности эльфийка растеряла половину своей надменности. С растрепанными черными косами, недоверчиво хлопая длинными ресницами, в тот момент она казалась такой живой и естественной, какой и следовало быть настоящей матери, будь она хоть эльфийкой, хоть человеком, хоть кикиморой болотной. 'Интересно, а они в этом мире водятся?' — засомневался мальчик.

— Конечно же водятся, только называются по-другому, — ответила Лея.

— Правда? О, я бы хотел на них посмотр...

Ёбушки-воробушки!.. Либо про кикимор он сказал вслух, либо он сейчас в том месте, где не светят ни солнце, ни луны, а только тролли подпирают.

Губы императрицы растянулись в улыбке.

— Не волнуйся, мой Повелитель, скоро ты научишься закрывать свое, кхм, удивительное сознание.

Мысли Дени заметались по кругу. Это что же получается, его разум как открытая книга, читай — не хочу?.. И он один здесь такой, безграмотный!

— Нет, конечно, читать мысли могут считанные единицы во всей Галее.

Господи, и как долго она копается в его голове? И знает ли она, что он с Земли, что он не настоящий... 'Ааа! Олени! Точно, олени. В моей голове танцуют олени: Комета, Резвый, Купидон. Да-да, вот ты, с толстыми ляхами, подвинься, дедушку Санту за тобой и не видно. О-хо-хо-хо'.

— Дениэль, я знаю, что во время сна ты путешествовал по иным мирам, и на Земле... Ты меня слушаешь, Дени?

'Танцуем, мальчики, танцуем!'

— Дени, — эльфийка опустилась на край кровати и с нежностью коснулась сына ледяными руками. Ребенок вздрогнул и заглянул в ее сияющие янтарные глаза.

— 'Какие красивые!'

— 'Спасибо, но они не сравнятся с божественным светом очей твоих, Повелитель', — услышал он в своей голове. Но как такое возможно? Хотя, это же магический мир, здесь, наверное, все возможно...

— Для тебя, сын мой, только лишь для тебя.

— Но я не понимаю, я действительно ничего не понимаю!

— Для того я и здесь. Я расскажу тебе все и отвечу на любые твои вопросы.

'В чем смысл жизни? Есть ли жизнь на Марсе?.. Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой?'

— Ты дома, Повелитель, наконец-то ты дома, — Лея взяла ладони сына в свои и, наклонившись, коснулась их своим лбом.

— Используй и властвуй, — прошептала она.

— Мне не нравятся эти слова! И я не собираюсь никогда и никого использовать! — закричал Дени.

— На то ты и Истинный Повелитель. Лишь он, обладая безграничной властью, дарит всего себя, ничего не требуя взамен. За ним легко идти, в него невозможно не верить.

— Почему вы так уверены, что я и есть тот самый Владыка?

Лея таинственно улыбнулась.

— Это не может быть ошибкой. И не стоит так скептически ухмыляться, в том, что ты — Истинный Повелитель можно убедиться, лишь взглянув на тебя.

Дени фыркнул. Это не его мир и не его тело...

— Нет, именно твое. Оно ожидало тебя долгими десятилетиями, пока ты не решил завершить жизненный путь в других Вселенных. Пока боль прошлого превращения не забудется и позволит тебе жить дальше.

— Вы думаете, что я уже бывал на Галее, до того, как стал жить на Земле?

— Да, Дени, ты был здесь задолго до того, как я родилась.

— Не может быть! — Мальчик вскочил с кровати и заметался по комнате.

Нет, он ничего подобного не помнит! Впрочем, как и своей жизни на Земле. Все как в дымке. Хотя... Глаза Дракона, луны этого мира, почему-то они показались Дени знакомыми. При взгляде на них его сердце тогда сжалось от осознания, что там, на Земле, он был также одинок, как и ночное светило его родного дома. Что же получается, он и есть тот самый Дени, и он не случайно занял тело эльфийского принца?

— Тогда кем же я был в прошлой жизни здесь, на Галее, раз вы так уверены в том, что я один из этих легендарных Владык?

— Я не могу тебе рассказать, — Лея отвела глаза в сторону, — Ты должен обо всем вспомнить сам, и то, если Создатели так решат. Боюсь, знание прошлого может уничтожить твое будущее.

Императрица прикрыла глаза и пару раз глубоко вздохнула. И когда она посмотрела на Дени, зрачки ее были привычной круглой формы, а радужка перестала светиться. Заметив, что сын наблюдает за нею, Лея грустно улыбнулась ему и сказала:

— Я не могу открыто проявлять свои эмоции. Я не должна испытывать яркие, сильные чувства, иначе они поглотят меня с головой и уничтожат мой разум, как и произошло с твоей бабушкой, моей матерью принцессой Анариэль. Это проклятье, доставшееся нам от нашего предка. Дени, никто не должен знать, что отцом Даркуса был один из Повелителей неба. В наших жилах течет кровь Драконов Мироздания.

— А что же случилось с вашей мамой? — не мог не спросить Дени.

— Она влюбилась, — холодный голос императрицы теперь не казался Дени мертвым и неприятным. Теперь ему больно оттого, что такая удивительная женщина не могла стать собою.

А Лея продолжила:

— В преданиях о драконах говорится, что они были равнодушны к волшебным созданиям. Первородные не разжигали огонь в их крови, поэтому они и влюблялись в простых смертных. Но это не совсем так. Драконы могли любить кого угодно. Просто на самом деле они всю жизнь посвящали встрече со своим дуэно. Сейчас смысл этого слова был искажен и полностью переделан. Все знают, что дуэно — это вторая половинка. Но если для эльфов — это тот, кто предназначен судьбой для жизни, то для дракона дуэно — это тот, кто разделит с ним Вечность. При жизни дуэно становились Всадниками, получив небывалые способности и огромную силу. Но для этого нужно было полностью лишиться своей собственной. А ведь только люди было столь слабы, что не могли сопротивляться чужеродной сути. Остальные создания, будь то эльфы, духи или демоны обладали собственной Силой, которая до последнего сражалась за своего обладателя. И даже если Дракон был нереально силен, а желание Первородного стать с ним единым целым было важнее жизни, их дети могли пострадать от этого. Они бы получили по наследству часть силы, но не смогли бы с ней справиться. И должны были либо контролировать ее, каждую минуту сражаясь с самими собой, либо похоронить глубоко в себе, и никогда не давать ей проснуться. Но даже тогда истинная сущность дракона могла проснуться, стоило лишь ее обладателю встретить дуэно. Но для обоих это закончилось бы трагедией.

Моя мама всю жизнь, как и учили ее предки, скрывала свою сущность и силу. Ее выдали замуж, родилась я, но все воспоминания о ней того времени сводились к холодной, безжизненной красавице, которую ничто в жизни не могло бы взволновать. Даже отец, несмотря на то что она была по-предрассветному красива, не испытывал к ней теплых чувств. Пока она не встретила дуэно. Духи! Как же она тогда переменилась. Это была уже не она, нет, вернее, это была как раз таки она настоящая, какой мы ее никогда не знали...

Эльфийка замолчала, погрузившись в тяжелые воспоминания. Дени сел рядом с нею и слегка обнял. Она подняла на него влажные глаза.

— Мама расцвела. Я никогда не видела женщины красивее. Впрочем, отец тоже это заметил. Ее движения, голос, манеры — все стало другим, манящим, живым, искренним. Отец потерял разум. Он ревновал ее к каждому и не мог оставить ни на мгновение. Из холодной и ненужной жены, навязанной ему Старейшинами, она превратилась для него в недоступное божество, в наваждение. Он хотел положить к ее ногам целый мир, а она хотела свободы. От него. Ей нужен был лишь ее человеческий дуэно. Ее суть, половинка. Отец узнал об этом и на глазах жены убил этого смертного.

Анариэль, 'дочь солнца', лишилась рассудка. Когда муж закрыл ее в башне, она не узнавала ни его, ни свою собственную дочь. Семеро старейшин с трудом смогли облачить ее в антимагический ошейник, — Лея коснулась своей шеи, показывая сыну тонкий, практически незаметный ободок на своей шее, — Ставрус Комподжоу, вернее, Ставриэль, твой отец и нынешний император, приказал сделать такие браслеты каждому Предрассветному, достигшему своего первого совершеннолетия, под предлогом защиты. Но я не знаю кого-либо еще, кто так же люто ненавидел бы наш клан, и в то же самое время так сильно стремился на нас походить. О, он переделал даже свое имя в надежде хоть немного приблизиться к могуществу Предрассветных. Видишь ли, Дени, он на самом деле не является полновластным правителем. Когда Даркуса не стало, на время, пока не подрастет его наследница, решено было назначить Временного правителя Светлой империи. И им стал Полдон Комподжоу, отец Ставриэля и твой дед. Но власть застилает глаза. И отец Ставриэля не захотел отдавать трон законной наследнице. Он планировал создать новую правящую династию. В принципе, у него это могло получилось, если бы не одно Но... Праматерь, хоть и была обезображена Даркусом за что-то, не пожелала делиться силой с кем-либо, в ком не течет ни капли крови своего любимца. Со смертью Даркуса пришел конец и огромным возможностям светлых эльфов. Раньше никто и не подозревал, что могущество им дарил Повелитель.

Семь знатных кланов практически потеряли все свои силы. А ведь каждый из них был непревзойденным мастером в своей сфере: эль Дурроу были воплощенным законом и судили по справедливости, эль Амон были незаменимы в земледелии и всегда следили за хозяйством, клан Супримо занимался целительством; эль Нуэро — внешней, а Комподжоу — внутренней политикой. Оставшиеся два клана были ближе всего к Предрассветным: эль Семон ту Эрро — проводили обряды и славили Праматерь, а эль Санто Диеро были воинами, душой и телом принадлежащими Истинному Владыке.

— Так как же тогда Комподжоу смогли захватить власть?

— Отец Ставруса был одним из помощников Даркуса. После трагедии с Праматерью кланы ту Эрро и Супримо отвернулись от Предрассветных, эль Амон никогда не интересовались политикой, у них было слишком много дел и без дворцовых интриг. Одни Санто Диеро сосредоточились на охране Предрассветных, остальные просто пытались выжить. Так, война разгорелась между советниками по внешней и внутренней политике. Победителем и императором стал Полдон Комподжоу. И чтобы хоть как-то управлять потоками силы, уже под конец своей жизни он изобрел поистине 'гениальный' способ — если Праматерь откликается лишь Предрассветным, почему бы не сделать так, чтобы и в его сыне не текла та же кровь? Сам он был слишком старым для подобных экспериментов. Трон он уже передал своему сыну, который был в то время удачно женат. Ставрус любил свою жену Иримэ, у них только что родился Олливандэр. Они могли быть так счастливы, если бы Полдон успокоился и не жаждал всевластия. Он вселил в сына мысль, что тот неполноценен, что ему необходима кровь не просто кого-то из Предрассветных, уж этого с излишком напился и сам Полдон. Нет, ему нужна была именно наследница Даркуса. Но ее же так берегли Тени, как можно было до нее добраться! Полдону в голову пришла очередная гениальная идея — женить своего сына на мне, решив тем самым две проблемы: с одной стороны Ставрус становится законным правителем, с другой — он получал безграничный допуск к моей крови. Осталось лишь убрать Ириме, что Полдон вскорости и сделал.

Знаешь, Дени, в чем-то я понимаю Ставруса. Каково это — зависеть от женщины, желать ее всем телом, когда люто ее ненавидишь, когда винишь ее в смерти той, кого по-настоящему любил? Конечно, ненавидеть меня проще, чем родного отца. Но это все же не отменяет того, что он сделал со своим собственным сыном. Ставрус заставил его пить сначала собственную кровь, в которой уже присутствовала сила Предрассветных, а потом и мою. Но она так плохо воздействовала на ребенка! Он всегда так отчаянно вырывался, раз за разом сбегая перед этим, а после неделями запирался в своей комнате и отказывался есть, пока отец не заставлял тем или иным способом слушаться его.

А потом родился ты, Дени. И Ставрус испугался, что власть перейдет к прямому наследнику. Но твое состояние убедило его, что ты безопасен, и тогда он решил, что кровь родного брата сможет прижиться в Олли лучше, нежели совершенно чужая — его мачехи. И однажды он, продержав сына больше двух месяцев без еды и воды, завел в комнату и заставил разорвать твое горло. Аромат крови затуманил мальчику разум, но после ему было так плохо, что мы думали, он не выживет. Потоки силы били его изнутри, он не мог есть, его постоянно тошнило. И тогда ты совершил невозможное.

— Я совершил? — Дени был искренне удивлен, он все еще не мог отойти от шока, что его, оказывается, чуть не убил собственный брат!

Лея в ужасе уставилась на сына, а потом с горечью поджала губы, признавая, что это было неизбежно, и продолжила:

— Не приходя в себя, ты встал и направился в покои брата, словно не лежал десятками лет в своей кровати, а давно изучил дворец вдоль и поперек. Мы с Ксандриэлем не смогли тебя остановить, когда ты распахнул двери и подлетел к старшему принцу. Комната тогда наполнилась прекрасным пронзительно-белым светом. Ты упал, а Олли очнулся совершенно здоровым. Но никто, кроме меня, Ксандра и Олливандра так и не узнал, что послужило причиной выздоровления принца. Даже Ставрус. Олли сдержал свое слово. Все-таки, он был обязан тебе жизнью.

Лея замолчала.

'Но как я это сделал? Нет, это не мог быть я. Вернее, не я нынешний. Ничего не понимаю'. Дени запутался, голова его гудела от полученной информации. И несмотря на то что императрица просила не узнавать об этом, Дени понимал, что рано или поздно выведает, кем был в прошлой жизни.

— Это как-то связано с Даркусом Предрассветным? — имя Владыки, сказанное его наследником, заставило императрицу пошатнуться.

— Ты удивишься, но все поистине значительное в этом мире так или иначе связано с этим Правителем. Но Ксандриэль мог бы больше меня тебе о нем рассказать.

— Они что, были знакомы? Я думал, Даркус жил довольно-таки давно.

— Семь столетий минуло с тех пор, как его не стало.

— Это ж сколько сейчас Ксандриэлю?

— Всего лишь двести девятнадцать.

— Всего лишь? Постойте, но если Ксандру около двухсот, то как, получается, он мог знать Даркуса, который умер за пятьсот лет до рождения моего Хранителя?

— Память Крови. Встав во Главе Теней, он получил все воспоминания и чувства своего предшественника. Ксандриэль в прошлом был Тенью последнего Истинного Владыки. Но для Даркуса он стал настоящим другом. 'Тень обретает жизнь', — сказал когда-то твой прадед. Кровавый эльф, как прозвали его демоны, не окружал себя марионетками. Напротив, именно он давал безвольным куклам жизнь. И твой Хранитель смог возродиться, когда было предсказано, что Истинный Владыка придет в наш мир.

— Но зачем Ксандру это, почему он хочет быть какой-то Тенью, если в новой жизни может стать кем угодно? — Дени не понимал, почему ему так важен ответ, и почему он так боится его услышать.

— Все Хранители посвящают свои жизни служению Повелителю, а Тень — это не просто Хранитель, это часть самого Правителя. Тень немыслима без света, и когда Даркуса не стало, Ксандриэлю незачем стало дышать...

— Нет, я не хочу знать, прошу вас, замолчите, — Дени задыхался, ему казалось, что картины прошлого, одна ярче другой, разрывают его голову на части.

* * *

Вспышка.

Двое детей — зеленовласый со знакомыми серебристо-зелеными глазами и прекрасное черноволосое чудо сбегают с корзинкой выпечки. За ними следом, перепрыгивая через ступеньки, выскакивает разъяренная кухарка:

— А ну вернитесь, бесята! Господин Даркус, я знаю, что это Вы подбиваете Ксандриэля! Вот я расскажу Вашему дедушке, вот он Вас научит, как сладости из-под носа делегации оттов воровать!

— Да мы просто спасаем нашу страну от дипломатического скандала, не дав оттам пасть смертью храбрых, отведав твоих угощений! — звонкий голос черноволосого донесся до женщины.

— Ах ты негодник! — зеленовласая эльфийка, приподняв подол простого белого платья, стремительно сиганула за малышами.

Даркус, повернувшись назад, заливисто рассмеялся. И Дени, увидев его глаза, потонул в сияющих безднах.

Другая боль:

Повзрослевший Ксандриэль на коленях протягивает руки своему Повелителю:

— Прошу тебя, Дар, ты же погубишь себя...

Владыка подошел к своему другу и сжал его дрожащие пальцы. Хранитель дрогнул, и с тихими стоном прижался к ногам своего Господина.

Дени обхватил себя руками. Что с его сердцем? Оно сейчас выпрыгнет. Красота Даркуса, словно бритва, резала по живому. А боль Ксандриэля? Дени не мог дышать.

Растрепав волосы друга, Даркус посмотрел вдаль, словно увидел кого-то, и глаза его, янтарно-ясные, засияли как солнце:

— Ксандр, Ксан, я так счастлив! Ты даже не представляешь, что это такое — найти дуэно! Это как если бы у тебя выросли крылья, словно бы ты парил над миром, и он бы ласкал тебя ветрами, пел свои колыбельные и шептал, что Бог есть, и Он справедлив. Друг мой, кажется, земля меня больше не держит. Ты чувствуешь, что притяжения нет, что мы все это придумали сами, потому что боимся? Чего же? Смерти? Но ее нет! А даже если и есть, все равно, ведь после мы станем единым целым с тем, кого любим. Ты слышишь, Ксан, как поет Вечность?

Новая вспышка.

'Все как в тумане. Ничего не вижу. И только пустота. Одна пустота вокруг. И мои глаза, волосы, губы, все покрыто какой-то пылью. И нет рук, чтобы стряхнуть ее. Внутри меня дыра — она ревет и взывает. Мне страшно'. И только неживой голос Ксандриэля:

— Что осталось после тебя, Даркус? Только лишь пепел...

* * *

— Нет, нет! — Дени очнулся на полу, пытаясь стряхнуть прах со своего лица, ладоней. Над ним с беспокойством склонилась Лея. Янтарные глаза ее светились, а зрачки превратились в тонкие полоски.

— Ты устал, сын мой, — эльфийка помогла мальчику подняться. Дени с трудом мог стоять на ногах.

— Тебе лучше поспать. Поверь мне, когда-нибудь ты все вспомнишь. И, возможно, пожалеешь о том, что так к этому стремился. Просто отдыхай, набирайся сил и знай, что ты всем нам действительно нужен.

Уложив мальчика, императрица опустилась на колени рядом с кроватью, вытянула руки и склонила голову на скрещенные ладони:

— Мои тело, душа и посмертия принадлежат тебе, Повелитель.

Дени не мог на это смотреть, но и спорить был сейчас не в состоянии. Он прикрыл глаза и смог лишь тихо сказать:

— Пожалуйста, пусть Ксандриэль пока не заходит ко мне. Мне нужно подготовиться к встрече с ним. Но сделайте так, чтобы он не узнал, что именно я вас об этом просил.

— Как прикажет Владыка, — проговорила Лея, но ее слова остались без ответа — маленький принц уже видел свой первый сон в этом волшебном и жестоком мире.

Глава 12

— Ксандриэээль, — процедил Олливандэр. Так его еще никто не унижал!

В тот самый момент, когда в глазах Хранителя он увидел те зеленоватые искры, о которых ходило столько легенд, он уже мысленно попрощался со своей никчемной жизнью. И он действительно готов был умереть, ведь на месте Ксандриэля, увидев, как кто-то пытается выпить всю энергию эльфенка, даже не дождался бы представителей эль Дуроу, а сразу бы вызвал убийцу на поединок. Олли сам не знал, что на него нашло в тот момент. Может, прав был отец, называя позором рода? Но ведь он никогда раньше даже не думал о подобных зверствах. Праматерь! Как он теперь посмотрит в глаза Леи, ведь она единственная для него?..

Но Ксандр, этот пес, как он посмел его так унизить! Подумать только, а ведь он восхищался им когда-то. Олли застонал в голос. И что ему теперь с этим делать? Принц осмотрел себя: босоногий, в прозрачной нижней сорочке, едва-едва прикрывавшей причинное место. 'Создатель, да что за монстром был я в прошлой жизни, что ты меня так любишь в этой'?' И как он войдет в замок, полный Высокородных, которые все, от мала до велика либо презирают, либо ненавидят его? 'Да лучше бы ты убил меня, псина!'

Картина 'Избиение младенца' так и стояла перед глазами Олливандра.

— К бою, — подал сигнал Ксандриэль. И они сцепились в ожесточенной схватке? Если бы! Да Глава Теней просто размазал его по песку, он гонял принца по всему берегу, успевая при этом пару раз зевнуть, погрызть орешки, спросить, как ему живется с двумя левыми ногами, и даже что-то сыграть на демон знает откуда взявшейся флейте! Но при любой попытке нападения Хранитель просто-напросто, одной рукой, практически не глядя, срезал клок его одежды. Да он ни в одном открытом бою не выдыхался так, как делал это, убегая от Тени. И самое ужасное, Олли видел, что Хранителю все это доставляет такое наслаждение, будто его могло взволновать хоть что-то, кроме Истинного Повелителя! И когда принц мог издавать только хрипы, и ноги, заплетаясь, не могли помочь увернуться от плети, Ксандр скрутил его своим знаменитым кнутом и, связав, подвесил вниз головой над тем местом, где он увидел их с Дени, добив напоследок:

— На вашем месте я бы так не трепыхался — море, ветер, мало ли что простудите. А вам еще империи наследничка состряпать нужно.

К огромному удивлению принца, Ксандр тепло улыбнулся. Тень так умеет или ему это кажется, потому что висит вниз головой, да голым задом к верху?

— Ах да, — очнулся от грез Хранитель, — В этом месте очень часто любит прогуливаться императрица, так что, думаю, не сегодня-завтра она со своими фрейлинами обязательно вас спасет. Всего наилучшего, принц Комподжоу, передавайте привет папеньке.

И походкой сытого хищника Ксандр, помахав Олли его же вещами и прихватив под уздцы предателя-Хронуса, скрылся за поворотом.

А ветер набирал обороты.

Пойти по главной дороге, как Олли собирался прежде, без коня, да еще и босиком, он не мог. Оставалось только воспользоваться советами 'бывалого'. Как там говорил Дени, 'вверх по тропинке, а потом в лес, да по веткам, по веткам...'? Неудивительно, что мальчик потерялся.

Олливандэр пытался растянуть сорочку, чтобы хоть как-то прикрыться. Наверное, тот, кто увидел бы принца Комподжоу в момент отчаянной попытки освобождения, понаблюдав позже за трепыханием рыбы на сковородке, сказали бы ей: 'Не верю!' Но, к счастью для Олли, все это останется между ним, одной гадливой чайкой и холодным бескрайним морем.

* * *

Добраться до резиденции Предрассветных оказалось гораздо легче, чем проскользнуть внутрь незамеченным. Весь замок гудел, как растревоженный улей. Во дворе Олли насчитал семь повозок, которые в настоящий момент разгружали слуги. Высокие, темноволосые. Их чуть раскосые фиалковые глаза не могли не приковывать внимание. А все-таки, до чего же красивы все Предрассветные, не говоря уж о верхушке их клана! Сидя в густых зарослях, Олли с тоской наблюдал, как Лея в своей отстраненно-неторопливой манере отдает приказания Рее. Маленькая эльфийка из клана Теней, стараясь казаться выше, вытянулась по струнке перед своей госпожой. А та, с поистине королевским спокойствием следила за работой своих подопечных. И как ей только удавалось в таких, на первый взгляд, простых нарядах выглядеть так величественно? Ни одного украшения, помимо золотистого обруча на ее голове, Олливандэр не заметил, но никто в здравом уме не спутал бы придворных расфуфыренных аристократок с настоящей Предрассветной леди, как бы просто та не одевалась. Внезапно Лея бросила вспыхнувший взгляд на кусты, в которых скрывался Олли, тот распластался по земле, молясь всем богам на свете, чтобы его мачеха не увидела его в таком виде. Только не она!

Выждав пару минут, Олли осторожно раздвинул густые ветки. Он хотел убедиться, что Лея действительно не обнаружила его, а не просто сделала вид, что не заметила очередного позора своего пасынка.

Эльфийка все еще стояла на прежнем месте, когда к ней стремительно подошел Хранитель. Принц заскрежетал зубами, когда представил, что бы случилось, если бы он поддался первому порыву выбежать и высказать этому псу все, что он думает о нем! А Ксандр в это время, яростно жестикулируя, пытался в чем-то убедить Лею. Женщина, не поддаваясь на уговоры, покачала головой, и Ксандр, мгновенно изменившись в лице, крикнул:

— Камини, Халлон, — из дома выскочили двое розоволосых эльфов, по-видимому брат и сестра, потому что не только цветом волос, немалым ростом, но и забавной неуклюжестью отличались от своего окружения, — Пойдете со мной. Только быстро, чтобы возвратиться к рассвету. Что-то мне не нравится эта идея императрицы позаботиться о Повелителе без свидетелей.

Последние слова были сказаны после того, как эльфы отошли от Леи на приличное расстояние, волей случая оказавшись всего в паре метров от самого Олливандра.

Значит, цепной пес покинул свою будку. Что ж, видно, Праматерь все же не отвернулась от него. Раз Дениэль остался один на столь короткий срок, то нужно быть дураком, чтобы не воспользоваться подобным шансом.

Олли, исполненный решимости выполнить свой долг и первым делом повидать брата, стал дожидаться темноты, чтобы незаметно проскользнуть в знакомые покои, благо, ждать осталось совсем не долго.

* * *

Наконец-то стемнело, повозки были разгружены, и все эльфы разошлись по своим делам. Последней покинула двор императрица, и то только лишь после того, как Рэйа дважды окликнула свою госпожу. Олли проследил взглядом за Леей. Он видел, как она в глубокой задумчивости зашла во дворец, постояла некоторое время в холле и, видимо, приняв какое-то важное решение, направилась в библиотеку. Принц знал, что когда его мачеха углубляется в чтение, ничто не может оторвать ее от этого занятия. По крайней мере, у него было пару часов в запасе. Главное — убраться до рассвета и не попасться на глаза Ксандриэлю.

Стараясь не шуметь, он прокрался по коридорам, осторожно миновал круглый зал, пытаясь не потревожить магических светлячков.

Вот и лестница. В воспоминаниях ступеней было меньше, или ему так казалось, потому что от страха тогда он то и дело терял сознание.

Перед дверью в покои младшего брата Олли заколебался. Ему было нестерпимо больно видеть того, кто по праву должен был занять престол. Именно Дениэль, его младший брат, был наследником легендарного правителя, которого он сам так ненавидел. Он просто не понимал, как, обладая огромной силой, можно было позволять так поступать с собой? Непостижимо.

Олли толкнул дверь и оказался в полумраке той самой комнаты, которая до сих пор преследует его в кошмарах. Впрочем, не единственных. Он подошел к кровати. Духи, она была даже страшней, чем в его кошмарах! Маленькая, скукоженная фигурка брата была наполовину скрыта. Казалось, голову и плечи младшего принца заглотила скалящаяся морда крылатого зверя.

Да кому вообще могло прийти в голову соорудить нечто подобное в изголовье кровати? Неужели тот эльф желал быть съеденным драконом во время собственного сна? Действительно, все Предрассветные — ненормальные.

Олли присел на краешек кровати и с осторожностью коснулся укутанного Дениэля.

— Здравствуй, маленький, вот и я. Прости, что не был так долго, но ты же все понимаешь. Только ты и понимаешь меня. А я не хотел касаться тебя своими грязными руками.

Дени распахнул глаза. Он все еще был под властью сновидений, где маленького черноволосого ангела катал на своих крыльях желтоглазый Дракон. Дени чувствовал, что сливается с сущностью ребенка. Свобода, небо огромное, полное звездами. Весь мир был как на ладони. И он был так счастлив, пока не почувствовал, как чья-то тонкая ладонь легла на его лоб, но от нее не исходило угрозы. Наоборот, чувства безграничной грусти и нежности потоками лились через теплые пальцы.

Дени и сам не заметил, как в его голове стали всплывать чужие воспоминания. Он пытался закрыть свой разум. У него это почти получилось, когда мысленно поставил между собой и серебристой дымкой огромное зеркало, полностью отгородившее его от туманных событий чужой жизни. Но в тот момент, когда дым практически рассеялся, из одного сгустка проявился маленький обаятельный карапуз. И зеркало Дени лопнуло, как мыльный пузырь, стоило лишь теплым голубым глазам встретиться с огромными изумрудными, наполненными далеко не детскими переживаниями. Не в силах противиться зову ребенка, душа Дени покинула тело вслед за воспоминаниями маленького Олли.

— Посмотри, что мама приготовила для тебя, Олли. Ни у кого во всей Галее ты не найдешь такой игрушки. Правда ведь, Иримэ?

Мужчина склонился над выглядевшим трехлетним эльфенком и взъерошил его песочные кудряшки. Светлые, золотистые, своим теплым оттенком они так походили на заплетенные косы своего отца. Мальчик потянулся к матери:

— Дяй, дяй.

— Ставрус, мы совсем его так разбалуем, — женщина рассмеялась и протянула сыну маленького плюшевого медвежонка. — Я сама его сшила, Олли, по памяти. Помнишь, я рассказывала тебе, что клан Семон ту Эрро служит самой Праматери эльфов. И иногда она разрешает своим жрицам путешествовать по иным мирам. Как раз таки в одном из таких миров я однажды побывала. И там я увидела маленьких забавных зверят, их еще называют медвежатами и часто в виде игрушек дарят маленьким детям. Я заметила такого у ребенка из того мира и решила подарить тебе собственного Мишку.

— Мисська, — пытался запомнить ребенок, чтобы потом похвастаться перед друзьями.

Эльфийка рассмеялась. И Дени увидел ее теплую, нежную улыбку, чуть стертую под властью времени. И как он не всматривался в черты ее лица, смог лишь неясно разглядеть удивительно выразительные изумрудные глаза, точно такие же, какие могли быть у взрослого Олливандра, если бы он был счастлив. Но все остальное было размыто, словно он смотрел сквозь мутные стекла чужих очков. Ясно было лишь то, что для самого Олли эльфийка была прекрасна.

Воспоминания смыло, будто волною. Тот же трехлетний, по человеческим меркам, Олли в слезах прижимает к себе плюшевого мишку, прячась под стулом в тронном зале. У возвышения в самом центре спорили отец и сын.

— А я повторяю, раз и навсегда заруби себе на носу — мы с Иримэ не собираемся участвовать в твоих сомнительных экспериментах, и тем более не дадим тебе втянуть в эту мерзость Олли. И с чего ты решил, что я брошу свою жену, чтобы жениться на этой заторможенной Лее? Зачем мне слабоумные дети от нее? Ты совсем помешался на том, чтобы превзойти Предрассветных? Пойми, они — другие, мы никогда не сможем с ними сравниться, отец. Ты же знаешь, как я пытался быть хоть капельку похожим на Даркуса, но он же Истинный Повелитель, и что бы мы с тобой не делали, мы все равно остаемся его подчиненными.

— Я выбью из тебя блажь твоей жрицы, этой Предрассветной потаскушки...

— Не смей, — Ставрус подскочил к отцу, но зрачки Полдона, только что напившегося крови еще одной девочки из клана Предрассветных, начали судорожно расширяться.

Молодой эльф, не раз бывший свидетелем подобных приступов, попытался отбежать от отца, но тот, одной рукой схватив сына за волосы, поволок его к столу:

— Пей, пей, слабак! Ты даже не можешь стряхнуть мою руку, как ты собираешься управлять целой империей?!!

Полдон протянул сыну запятнанный кубок. Ставрусу не нужно было видеть, что в нем, он и так знал, что ничего, кроме крови Предрассветных его отец не пил уже более года. Он только не знал, кровь правителей — это причина или следствие безумия отца.

А Полдон начинал злиться. Он с рычанием перехватил одной рукой кубок, другой же пытался разжать челюсти сына и влить, наконец, эликсир настоящего могущества в этого упрямца. Ничего, он еще покажет им всем, чего стоит род Комподжоу. Именно он, Великий Полдон станет родоначальником новых Истинных Владык. Кому нужны эти Предрассветные? Их век окончился, уж об этом он позаботился.

— Нет, перестань! Отец, мне больно, пусти! — Ставрус захлебывался. Он чувствовал, что отец с каждым новым ударом крошит его зубы. Ставрус вцепился в руки отца, пытаясь ослабить его хватку, горло эльфа горело, внутренности выворачивало наизнанку, а Полдон все крепче сжимал челюсти сына и все громче кричал:

— Да здравствует новая династия Истинных Владык! Кровь к крови! Да будет славиться власть эль Комподжоу, да будут прокляты Предрассветные короли!

Олли хотел кричать, он раскрывал рот в беззвучном крике, но его горло сводило судорогой. От страха он не мог пошевелиться и оторвать взгляда от бьющегося в агонии отца.

'Нет, нет, мама, убегай, пожалуйста! Не заходи сюда, мамочка!' — кричали бескровные дрожащие губы, когда в зал, по просьбе перепуганных слуг, зашла Ириме.

— Праматерь, император, что вы творите? — эльфийка подскочила к мужу и попыталась разжать руки Полдона эль Комподжоу. Но что она, хрупкая женщина, могла противопоставить одурманенному силой мужчине?

— Ты! — Полдон поднял на Иримэ безумые глаза. — Это ты, ты, жрица ту Эрро, вы все там — шлюхи Предрассветных, это ты запудрила моему наследнику голову о могуществе Даркуса? Да ты хоть знала его? Ты знала, каким он был ничтожеством? Тот, кто обладал силой богов, был рабом, нашим, гномьим, трольим, да даже человеческим рабом! Ты слышишь? — Полдон оторвал эльфийку от мужа, и, схватив ее за горло и приподняв над полом, прошипел в лицо:

— Ты хоть знаешь, как он был красив, как могущественен? Да он смеялся над нами, над нами всеми, демонстрируя свою власть и будучи таким добреньким с каждым смертным! Смертным! Но не с нами. С такой силой позволить сделать с собой такое?.. Нет, этого я ему не прощу, только не этого. Поэтому я уничтожу то, что он создал, то, что любил и оберегал когда-то. Я создам новый мир, чтобы Даркус, увидев его, содрогнулся от боли и ярости, поняв, что именно я, Полдон Комподжоу, занял место, по праву принадлежащее ему!

Полдон отшвырнул эльфийку с такой силой, что она пролетела по мрамору несколько метров. В тот же миг, пытаясь соскочить на ноги, она была придавлена мощным телом императора. Иримэ закричала, когда поняла, что делает Полдон — навалившись на нее всем телом, он разрывал ее одежду, оглядываясь при этом на сына:

— Это все ваша вина. Если бы она не болтала, ели бы ты был силен... Смотри, смотри, что делает твоя слабость с собственной женой!

Ставрус, не чувствуя боли, резко поднялся, но под ним было столько крови, что он, поскользнувшись на ней, упал прямо на вывернутые руки. В глазах потемнело, но мужчина одним усилием воли не дал желанной тьме поглотить его боль.

Он хотел закричать, что на все согласен, что он сделает все, что угодно, но сломанная челюсть позволяла только хрипеть. Отец прав, он слаб! Он слишком слаб, чтобы защитить! И ему нужна сила, неограниченная, сейчас же, немедленно. Ставрус на животе подполз к валявшемуся кубку. Рядом еще не засохла кровь, и мужчина, начал слизывать каждую каплю соленой и вязкой влаги.

Полдон, увидев это, радостно засмеялся. Он победил Даркуса. Да, теперь внучка Истинного Владыки будет во власти его сына. 'Посмотри, Даркус, что ты наделал своей добротой!' И император, подмяв под себя эльфийку, исторг из ее груди животный крик, когда она, пытаясь увернуться от домогательств эльфа, встретилась взглядом с остекленевшими изумрудными глазами Олли.

Что на полу делает папа? Почему его мама так кричит? И почему под ним стало мокро, ведь он уже совсем-совсем взрослый?

Иримэ взывала к клану ту Эрро, славя Праматерь, и последние крохи силы, оставшиеся после Даркуса, откликнулись на ее зов. Она направила их на сына, чтобы усыпить его сознание. Это было последним подарком Олли от матери.

Дени подхватил упавшее тело брата.

— Олли, Олли, держись! Я с тобой!

Воспоминания толщей воды давили на эльфов, но Дени разорвал темную синь и, крепко сжав руку брата, вытащил его из этой мути.

Очнувшись, Олливандэр, не мог понять, как умудрился заснуть на кровати брата. Он не помнил, что ему снилось, но ощущал, что ему стало так легко, как не было уже очень и очень давно. Олли улыбнулся: Дениэль, даже спящий, всегда приходил ему на помощь. Принц поднял голову, чтобы тихонько попрощаться с братом, и натолкнулся на сияющий взгляд ясных голубых глаз. Не может быть!

— Дени?

— Убийца? — по привычке съязвил Дени.

Кажется, раньше он думал, что попал в этот мир случайно? Но тогда он не знал ни Олли, ни Леи, ни Ксандриэля. Тогда еще он не знал, что ему есть, кого защищать.

Глава 13

Олливандэр был потрясен, когда вместо больного брата обнаружил мальчика, которого недавно чуть не убил.

— Что ты делаешь в постели Дениэля? — Эльф вскочил с кровати, боясь потерять над собой контроль, как это случилось сегодняшним днем.

— Кого? — мальчик не знал никакого Дениэля, он все еще не мог отойти от горечи чужих воспоминаний.

— Дениэля, моего брата, младшего принца Комподжоу!

При упоминании клана Комподжоу Дени почувствовал, что звереет. Он уже не мог быть равнодушным к Олли, не мог не чувствовать той щемящей боли и нежности, которая охватила его, когда он увидел брата таким маленьким и беззащитным. Господи, почему и люди, и эльфы причиняют друг другу столько страданий?

— Дени? — маленький принц нахмурил брови.

Олли его о чем-то спросил? Точно! 'Он же не знает, что я — его брат. Неужели я так изменился?'

— Вот скажи мне, Олли, — начал мальчик, — Где, как ты думаешь, мы находимся?

Дени набросил простыню на плечи, уселся по-турецки и, похлопав рядом с собой, пригласил эльфа присоединиться. Но старший принц, опасаясь, что снова сорвется, опустился в кресло напротив. Мальчик хмыкнул про себя — мысли Олли не были для него секретом, но с этим срочно нужно было что-то делать. Уж чего-чего, а быть съеденным собственным братом он не собирался. Тем более, это была лишь жажда крови, вызванная силой Дракона.

— В комнате моего брата, конечно.

— Таак. А как зовут твоего брата?

— Принцем Дениэлем, — Олли не понимал, почему мальчик разговаривает с ним, как с душевнобольным.

— А меня?

Принц стал опасаться за состояние своего малыша.

— Ты сам сказал, что тебя зовут Дени.

Мальчик поднял левую бровь и выжидающе уставился на брата.

— Не может быть, ты — Дени...эль? — взревел Олли. И как только не оглушил?

— Соображаешь, братишка!

Эльфенок посмеивался, видя, как Олливандэр кружит по его комнате. Да на нем лица не было! Старший принц осознал, что чуть не убил собственного брата. А Дени не мог удержаться от смеха, видя, в каком состоянии пришел к нему Олли: растрепанный, босой, в одной лишь прозрачной сорочке, изодранной и заляпанной зеленью. Да и сам эльф был ей под стать — в волосах запутались листья и ветки, а тело было покрыто травяными потеками. Даже Дени выглядел лучше после своего триумфального побега! Бедный Олли, что же с ним сделал Ксандр?

Как только у Дени возник этот вопрос, в голове тут же появился образ Ксандриэля и его голос: 'Мои глаза — твои, Повелитель'. И перед Дени пронеслись картины самого настоящего издевательства. Как же Ксандр гонял бедного Олли! Но, надо отдать ему должное, даже тогда, когда своим хлыстом он срывал с принца одежду, на коже брата не оставалось ни малейшей царапины. Вот это мастерство!

А то, как Олли, извиваясь ужом, пытался освободиться! Боже, Ксандр, ну зачем тебе это? Неужели он так разозлился из-за моего побега, что ему нужно было сбросить пар? Или он так ненавидит Комподжоу?

— Прости меня, Дени, я не знаю, что на меня нашло. Мне нет прощения, — Олливандэр упал перед братом на колени, умоляюще скрещивая ладони.

'А история-то повторяется!' — подумал Дени, вспомнив, как всего пару часов назад в этой же комнате ломал комедию Ксандр. — Хорошо, что я попросил Лею отправить его куда-нибудь. Даже не знаю, что было бы, застань Ксандр в его комнате Олли. Да уж, одним унижением братик не отделался бы!'

— Поднимайся, Олли, — попросил Дени.

Олливандэр измученно посмотрел на брата. А эльфенок, встретив несчастный взгляд изумрудных глаз, вздрогнул, вспоминая прошлое. И как только Олли живет с таким грузом на сердце?

— Я кому говорю, поднимайся! И нечего с таким выражением на меня смотреть. Что было — то было. Я тоже тебя не узнал и ничего — на коленках не ползаю.

Олли поднялся и беспомощно оглянулся. Те же светлые стены, та же жуткая постель, но теперь уже не безликий братишка. Сколько лет минуло с тех пор, как он бывал здесь? Он до сих пор помнит, как Ставрус притащил его в эту комнату. А он был так слаб после месяцев голодания. Отец злился, что Олли не просил, не вымаливал у него еды. Он даже выпорол всех слуг, которые прибирались в комнате сына, подозревая, что они его жалели и втайне приносили покушать. Если бы! Да они так боялись своего императора, что сновали по дворцу, будто тени, и, чтобы угодить своему господину, некоторые обращались с принцем так же, как и его отец — либо не замечали, чему Олли был несказанно рад, либо издевались над его тихим голосом и неуклюжестью. Но Ставрус, волоча Олли за волосы, даже не догадывался, что его сын не ест, не умоляет и даже не вырывается не потому, что перечит ему, а потому что хочет покончить со своими мучениями. Эльфа сложно убить, но мальчик чувствовал, что ему осталось немного, стоит лишь еще немого потерпеть. И что такое удары о лестницу, когда впереди его ждала долгожданная свобода, и, если повезет, его родная мама.

Каким маленьким и беспомощным был тогда Дени. Его черты казались такими острыми, кожа была будто натянута на череп. Тени под глазами отливали синевой, а мертвенно-белое лицо жутко контрастировало с черными волосами.

Как тогда Ставрус не сломал шею младшего сына? Голыми руками разорвав мальчику горло, он так дико смеялся, когда увидел, что от запаха крови Олливандэр не может себя сдерживать. Что было после, он не хотел вспоминать. Все слилось в единый комок из боли, крови и отвращения. Он не хотел жить, тем более после того, как пил кровь собственного брата. Как же его тогда тошнило, все внутренности разрывало от боли. Чужеродная сила била его с такой яростью, что ему казалось, вот-вот треснут кости. Но он даже хотел этого. Возможно, боль стерла бы все ту грязь, все воспоминания. Он так хотел умереть, почему же Праматерь, забирая достойных, все никак не хотела и ему дать долгожданный покой? Неужели и она не хотела марать свои руки?

И когда ему уже казалось, что конец близок, что мучения, наконец, подошли к концу, божественный свет согрел изнутри, залечивая раны и успокаивая агонию. Нет, нет! Слишком ярко, этот свет слишком чистый, он не хотел пачкать его своим телом. Но поток не слушал его, укутывая в свое сияние. Олли не видел брата, но мог поклясться, что именно он спас его тогда, простив и согрев своим теплом.

Олли открыл глаза. Брат смотрел на него с такой теплотой, как будто знал, что ему прошлось пройти за свою жизнь. Олливандэр подошел к мальчику и присел рядом, Дени тут же взял его руки в свои и начал:

— Я тут подумал, что мы с тобой совсем не знаем друг друга. Это не правильно, мы братья и должны больше времени проводить вместе.

Олли освободил свои руки и отвернулся. Дени не знает, что говорит, он еще слишком маленький, чтобы понимать, что такое жажда крови.

— Оливер, — твердость в голосе мальчика удивила его, — Ничего, если я буду иногда так тебя называть?

— Да как угодно, только не Вандер, — откликнулся тот.

Дени не нужно было спрашивать, кто называет его брата Вандером. Суровое широкоскулое лицо Ставруса возникло перед глазами.

Неужели кровь Предрассветных сломала того очаровательного эльфа, который с такой любовью смотрел на свою жену и так заботился о сыне? Дени поклялся, что сделает все возможное, чтобы с Олли не случилось нечто подобное. Но как же ему помочь?

— Тогда Олли или Оливера мне будет достаточно, — проговорил Дени. Он не знал, как начать разговор, как донести до брата, что виновным его ни в чем не считает.

— Я понимаю, что ты чувствуешь ко мне, — решил идти напролом мальчик, — И я не осуждаю тебя за это.

Олли с ужасом воззрился на брата.

— Да-да, послушай меня, я знаю, что во всем виновата кровь предков. Говорят, и Даркус страдал этим недугом. Это Предрассветная кровь вызывает подобные желания, я просто еще не научился справляться с этим. Поверь, мне очень, очень хочется с тобой подружиться. В конце концов, мы же с тобой братья.

Олли не мог оторвать взгляд от голубой жилки, что билась на шее младшего принца. Олливандер изо всех сил пытался не поддаться своему желанию. Вскочив, он заметался по комнате, и на просьбу Дени отчаянно замотал головой. Нет, нет, Дени сам не понимает, как сложно ему будет себя сдерживать.

Мальчик видел, что Оливер пытался просто сбежать от проблемы. Но если так продолжится дальше, если Дени сейчас не вмешается, то Ставрус победит и сломает своего сына. А этого Дени допустить не мог.

'Так, Дени, а сейчас включаем няшку'.

— Олли, неужели ты хочешь лишить меня единственного брата? — мальчик умоляюще уставился на эльфа. Его глаза засияли от непролитых слез, губы его дрожали, и он так был похож на маленького бездомного котенка, что Олли не выдержал.

— Я... постараюсь, — мучительно произнес он и тяжело опустился рядом с братом. Дени убрал из его волос веточку, вызвав на лице Олли улыбку.

— Я помню, когда мы в последний раз виделись, твои волосы были насыщенного черного цвета.

Олли коснулся белоснежных прядей:

— Что же с ними случилось? — Он обеспокоенно вгляделся в родное лицо, словно пытался разглядеть причину.

— Да ничего.

'Ничего такого страшного, что случилось с тобою', — подумал про себя мальчик. А вслух продолжил:

— Я просто очнулся сегодня ночью и обнаружил, что ничего не помню. Ни кто я, ни как меня зовут. Вообще ничего, представляешь?

Олли нахмурился.

— А как же ты оказался один на том берегу?

— Нуу, это долгая история, — протянул мальчик.

— Но ты мне ее расскажешь? — небрежно спросил Олли, но Дени знал, как многое зависит от его ответа.

— Всенепременно, — задорно ответил мальчик, — Но сначала...

Дени оглядел брата и принюхался.

— Скажи мне, братишка, ты знаешь, что вон за той дверью находится ванна?

— Это намек? — спросил Олли.

— Это намек, — ответил Дени.

И Олливер впервые за несколько лет так легко и свободно рассмеялся.

Как только Оливер вошел в ванную, дверь в покои Дени отворилась, и в нее проскользнула императрица, как будто бы зная, что они с братом закончили разговор, и Олли сейчас занят омовениями. Хотя, почему как будто? Неужели он думал, что императрица, заняв на некоторое время Хранителя, могла оставить сына без присмотра? Не зря старшему принцу показалось, что взгляд его мачехи остановился на его кустах. Лея, со своим драконьим чутьем, в прямом смысле этого слова, могла выяснить, что Олли здесь, просто перестав себя контролировать и окунуться в его чувства и мысли.

— Зачем вы здесь? — прошептал Дени, боясь, что брат может услышать их разговор, а ведь он только что начал налаживать их отношения. Ему о столько нужно было поговорить с Олли, но вряд ли тот раскрыл бы свою душу перед взрослой эльфийкой, тем более той, которая косвенно была виновна в смерти его матери.

Лея быстро взглянула на сына. Дени покраснел, вспомнив, что и его мысли для нее не являются такой уж тайной.

— Простите, я не это имел в виду.

Эльфийка сдержанно кивнула.

— Я знаю, все нормально. И не беспокойся, я наложила Полог Тишины, нас никто не услышит. Общаться мысленно слишком утомительно.

Лея помолчала, собираясь с мыслями.

— Просто я долго раздумывала, позволить ли Олли узнать о тебе. Видишь ли, у Олливандра очень тяжелый характер, что, впрочем, и не мудрено, учитывая, сколькое он перенес в своей жизни. Слишком многое, Дени, для одного молодого эльфа. И я опасаюсь за его разум. Ставрус оказывает сильное влияние на него. Боюсь, рано или поздно, император сломает Олли так же, как это сделал со Ставрусом его собственный отец. История часто повторяется, но я не хочу, чтобы подобное произошло с твоим братом. Видишь ли, он практически вырос у меня на глазах. И несмотря на то что мне не давали о нем заботиться, я все же считаю его своим сыном.

Лея прикрыла глаза и прислушалась к едва слышному плесканию, что доносилось из ванны.

— При взгляде на него я до сих пор вижу нескладного подростка, что жался к стенам, надеясь слиться с ними в единое целое. Олли думал, что я не вижу, как он смотрит на меня, как всегда оказывается рядом, если мне что-то было необходимо, как тихонько сидит в своем уголке, когда я читаю или веду переписку. У меня сердце кровью обливалось, когда я видела, как Ставрус заставляет его денно и нощно учить старинные законы, бесконечные и уже ненужные заклинания. Он заставлял сына, зная о его скромных способностях в магии, часами поддерживать энергетические потоки при обрядах, пока Олли не падал с кровотечением на пол.

Знаешь, я всегда пыталась подавлять драконью сущность, но все внутри меня начинает кипеть от ярости, как только вспомню, что случилось в День Почитания Предков.

У светлых эльфов принято было каждый месяц отмечать какое-нибудь событие. Одни праздники, такие, как дни Летнего и Зимнего солнцестояния, отмечались помпезно и повсеместно, другие же — только в пределах своего клана.

К одним из любимых и почитаемых праздников относился и День восхваления предков. Дети благодарили своих родителей, бабушек, дедушек, те же, в свою очередь, славили предков.

С вечера вся семья украшала дом цветными лентами и разнообразными цветами. Утром отцы и матери готовили вместе завтрак на всю семью, и угощали детей разнообразными сладостями. После завтрака было принято ходить с подарками к близким родственникам и оставлять благодарственные записки. Во время обеда дети поздравляли своих родителей и других взрослых, которых они считали важными в своей жизни, и дарили им что-то, сделанное своими руками, посвящали им стихи или песни, выступали с речами.

Вечером же все собирались где-нибудь на природе, в зависимости от того, где в настоящее время резиденция клана, зажигали костры, ели, веселились и танцевали. И когда на небе загорались Глаза Дракона, все замолкали, к ритуальным кострам выходили Старейшины и Главы Домов и рассказывали о предках. Глаза детей загорались восторгом. У каждого малыша был свой герой, свой почитаемый предок, которому так хотелась соответствовать.

Живы еще те эльфы, которые помнят, как во времена Истинного Повелителя, после того как луны гасли, и на Галею опускалась абсолютная тьма, каждый из них, будь он хоть на другом конце света, мог услышать голос Даркуса в своей голове. Владыка пел о том, что жизнь прекрасна, и даже в самое тяжелое время стоит помнить: абсолютная тьма приходит перед самым рассветом. Под звуки чарующей песни все тревоги уходили, оставляя после себя надежду и легкость.

Даркус самозабвенно пел, и его точеные черты проявлялись из тени. На небе засияла Эмрад. Голубые, сиреневые, алые всполохи коснулись лица Повелителя предрассветными лучами. От красоты замолчали цирикию, Первородные затаили дыхание, и сама Праматерь появилась, будто из воздуха. Эльфы пали ниц, а женщина заключила Даркуса в объятья и целовала его глаза, лицо, волосы, не в силах насытиться его красотой. Сила, исходящая из этих созданий, шаровой молнией пронзила каждого, стоявшего на коленях. Эмрад вспыхнула, и с первым лучом солнца Даркус и Праматерь растворились в дымке нового дня. И эльфы, на миг лишившись сознания, очнулись здоровыми, отдохнувшими и с новыми силами отправились каждый по своим делам.

В день Восхваления Предков чуть более ста лет назад мы со Ставрусом должны были принимать гостей со всей империи, а вечером устроить ритуальные танцы, — продолжала Лея, — Ни о каком призыве силы и появлении Праматери не могло быть и речи — все это кануло в Лету вместе с самим Даркусом. Но я видела, что в Чаще Солнцестояния разложили костры. Но в этом месте всегда пели только об Истинных Владыках, и никакие легенды о Предрассветных я не имела права рассказывать, хотя многие только поэтому покинули свои дома и приехали во дворец. Ставрус был настроен решительно. У него были собственные планы на этот день — он собирался показать каждому эльфу, что Предрассветные теперь подчиняются ему и его клану. Для того и готовили костры. Но все с самого утра пошло не так, как Ставрус надеялся.

После помпезного завтрака дети высокородных устраивали свои маленькие представления. Песни, сценки, поделки. Это было довольно-таки мило, но все ждали выступления принца. Олливандэр вышел последним. Но вместо того, чтобы жонглировать магическими потоками во имя своего отца и правителя, к чему его готовили около года, Олли подошел к трону. Но не поклонился Ставрусу, как того требовал этикет, нет, он прошел мимо разъяренного отца и опустится передо мной на колени, чтобы преподнести мои любимые цветы, которые растут лишь в горах Шетаисси и очень быстро увядают без влаги. Никто из слуг не принес бы их ему, а денег у него никогда и не было. Олли перед этим пропал на целый день, но никто, кроме меня этого так и не заметил. Как оказалось, он отправился за цветами. И, стоя передо мной на коленях, с сияющими глазами преподнес мне их. Я-то знала, что это всего лишь благодарность, но вот Ставрус подумал, что я соблазнила его малолетнего сна. Олли было тогда еще меньше, чем тебе сейчас. Переводя на человеческий возраст, где-то около тринадцати лет. Но это не спасло ни меня, ни мальчика от расправы императора. Олливандэр, подарив мне букет, сказал тем самым спасибо за то, что я подарила ему мумпи — маленького домашнего зверька, чем-то похожего на вашу белку, только крупнее. Ставрус же увидел в этом попытку свергнуть его с престола.

Не хочу долго рассказывать об этом, но Олли уже не раз говорил что-то о своих грязных руках и тому подобном. Это связано с тем, что в ту ночь, вместо того, чтобы праздновать со всеми и получить благословение предков, император надел на меня антимагический ошейник, гораздо более сильный, чем был на моей матери...

Дени почувствовал головокружение, а уже в следующую минуту он оказался в огромной спальне, в которой преобладали подавляющие красные оттенки. Рассмотреть что-то еще он не смог, потому что в центре комнаты, приковывая к себе взгляд, бесновался мужчина. Широкоплечий, мускулистый. Лицо его было излишне скуластым. Может быть, если бы он был спокоен, его можно было бы назвать даже интересным, но то, как перекосилось от ярости его лицо, вызывало лишь страх и отвращение. Прищуренные глаза прожигали прикованную к кровати эльфийку, его зрачки так расширились, что Дени не мог разобрать, какого цвета радужка была у их обладателя. Пшеничные волосы были туго сцеплены на затылке, а желваки заходили на его скулах. Дени знал, что это всего лишь воспоминания, но когда ненавидящий взгляд прошел сквозь него, испуганно отшатнулся. Каково же увидеть его воочию, когда только в мыслях он наводит такой ужас?

Дверь осторожно отворилась, и Ставрус подскочил к вошедшему Олли и, дернув его за руку, подтащил к кровати. Мальчик затрясся, он расширенными глазами смотрел на связанную обнаженную императрицу, не понимая, что делает здесь. Зачем отец привел его? Что он хочет сделать с его Леей, которая единственная была ему так дорога? Это из-за цветов? Праматерь, что он наделал!

— Ты будешь мне подчиняться, маленькая тварь, — прошипел Ставрус в лицо сыну и с силой бросил на Лею.

Мальчик успел извернуться так, чтобы не упасть на эльфийку.

— Ты же так ее хочешь, да? Хочешь, я знаю. Все хотят Предрассветных шлюх, для того они и созданы, чтобы с ними так обращались. Они же и сами хотят этого, так, Лея?

Женщина зажмурилась, бросив все силы на то, чтобы не разбудить дракона.

— Смотри, смотри, сын, сколько на ней антимагнитных чар, да любой другой эльф уже сдох бы от истощения, а ей хоть бы что. Смотри, она же чудовище, как и ее предки, она ненормальная, как и ее мамаша, недаром собственный муж Анариэль заковал ее в такие же штуки.

Пока Ставрус кричал, Олли старался незаметно снять обручи с шеи и рук эльфийки. Но император заметил это и, отшвырнув сына, с силой сжал лицо Леи:

— Довольна, довольна, шлюха, даже моего сына, даже его сводишь с ума? — Ставрус застонал и со страстью впился женщине в губы. Лея не только не ответила на поцелуй, но даже не раскрыла глаз.

Ставрус потерял голову. Не видя ничего сквозь красную пелену гнева, он пытался разглядеть сына.

— Ты! — закричал он, — Раздевайся, немедленно. Раз вы так спелись, что ж, посмотрим, откликнется ли она на тебя. Что стоит с выпученными глазами, или ты не слышал, что приказал тебе твой император?

Олли все еще надеялся, что это просто сон и ничего более, просто один из тех страшных снов, которые преследуют его каждую ночь. Это ведь не может происходить с ним на самом деле, правда?

Ставрус в один прыжок достиг сына и разорвал на нем спальный костюмчик.

— Чего ты стоишь, Вандер, иди к ней, немедленно!

Олли обхватил себя руками и сел, пытаясь коленями прикрыть низ живота.

— Ты, жалкий трус, — процедил Ставрус, — Смотри, смотри на него, Лея, это он тебе так понравился. Да он же даже не мужчина. Смотри на меня, Предрассветная шлюха, когда я с тобой разговариваю!

Император схватил сына за шею и приподнял над полом. Мальчик начал хрипеть, но так и не распрямил колени. Он видел, что Лея открыла глаза и они загорелись янтарным огнем, а зрачки превратились в тонкую нить.

— Ты что, малявка, думал заменить меня на троне, да ты даже на женщину взобраться не можешь, куда уж тебе управлять империей, ты же неполноценен. Смотри на него, Лея, мой сын — неполноценен, он не мужчина!

Император магически подвесил сына так, чтобы он касался кончиками пальцев пола, если не хотел задохнуться. Ставрус рассмеялся, увидев, как то сгибает, то разгибает ноги маленький эльф в попытке прикрыться, потом императору это наскучило, и он повернулся к жене. Ему хотелось увидеть ее глаза, но за то время, пока император калечил собственного сына, она смогла уговорить внутреннего дракона не ринуться на помощь мальчику, потому что она знала, что в ее лоне зарождалась жизнь Истинного Повелителя.

* * *

Олли вышел из ванны в одном из халатиков брата и, увидев императрицу, застыл на месте. Лея улыбнулась:

— Здравствуй, Олли, я так рада, что ты вернулся домой. Я так по тебе скучала.

Лицо принца засветилось от счастья.

— Я рада, мальчики, что вы весело проводите время, но Дени только недавно очнулся, ему еще нужно набираться сил. Скажи, Олли, ты не будешь против, если мы вместе уложим твоего непутевого брата спать, а сами поболтаем у камина?

Дени хотелось плакать, видя, как румянец заливает щеки его брата, как сверкают его глаза, когда он смотрит на Лею. Но Оливер не должен узнать, что ему все известно, поэтому эльфенок скорчил капризное выражение на своем лице и изобразил возмущение:

— А почему это я должен спааать, — Дени зевнул, — Может, я тоже хочу поболтать с вами, возле камина...

Императрица подмигнула Олли и они, в четыре руки уложив мальчика под одеяло, дождались, пока он не закроет глаза, выключили свет и тихонько вышли, о чем-то перешептываясь между собой.

Как только за ними закрылась дверь, Дени резко откинул одеяло. Как там Ксандр с Леей говорили, нет ничего, чего бы не могли Истинные Повелители? Что ж, этой ночью он проверит, насколько они были правы. Этой ночью он решил пожелать приятных снов своему папеньке.

Через полчаса к кровати Дени подошел Ксандр. Задание императрицы, которое обычный эльф не смог бы сделать и за неделю, было выполнено за несколько часов, прибавив в копилку Санто Диеро еще парочку убийственных мифов. Глава Теней исследовал взглядом покои, склонился над принцем и осторожно укрыл его покрывалом — под одеялом его господину было бы слишком жарко. Хранитель сощурился. Так-так-так. Что здесь у нас? Он потянул носом, еще раз склонился над мальчиком, прошел по комнате, заглянул в ванную, а после вновь вернулся к изголовью кровати. Он намеревался простоять так до самого утра, ведь он — лишь Тень Повелителя, а теням полагается быть всегда рядом с их господином. А еще ему натерпелось уточнить кое-что незначительное: почему его господин улыбается, как ангел, когда вокруг него клубится черно-алые всполохи энергетической битвы?

— Дени-Дени, что ты еще задумал?

Глава 14

Бесконечные коридоры походили на лабиринты. Когда Дени казалось, что он вот-вот вывернет в знакомые по воспоминаниям Олли залы, он вновь попадал в хитросплетения дворцовых переходов. Складывалось ощущение, что его водят по кругу. Но как? Он же парит над полом совершенно бестелесный, его никто не сможет обнаружить. По крайней мере, он на это очень надеялся. Прозрачные пальцы можно было разглядеть лишь на пересечении света и тени, когда темноту коридоров прорезал луч из открытых дверей.

Дени вспомнил, как случайно переместился.

Сначала его распирало от гнева. Как Ставрус, это чудовище, мог так поступить с Леей и Олли? Неужели все дело в этой проклятой крови? Если бы только Полдон мог тогда остановиться... Что было бы со Ставрусом, если бы собственный отец не убил его жену и не подсадил его на кровь Предрассветных? Каким бы он стал правителем, каким отцом? Если бы не проклятье Дракона, появилось бы то затравленное выражение в глазах брата? Скрывала бы Лея себя настоящую от всего мира?

Но кто во всем этом виноват? Ставрус, Полдон, быть может, Даркус? Это не важно. Главное — скорее остановить безумие, пока не стало слишком поздно, хотя бы для Олли и Леи.

Дени оттолкнулся от каменной кладки и трижды перевернулся в воздухе. Если бы приведения, которые по каким-то причинам не совсем умерли в этом мире, могли бы увидеть сейчас эльфийского принца, они смогли бы в этот момент окончательно упокоиться, лопнув от смеха. Принц застрял в воздухе. Где-то между каменной плиткой и белым потолком он пытался то ли взлететь, то ли грести. Сказать по правде, у него не получалось ни первое, ни второе. Дени шмыгнул носом — страшная мстя откладывалась по такой позорной причине!

А как хорошо все начиналось. Эльфенок, преисполненный собственной значимости, лег на кровать и пытался сосредоточиться на суровом лице Ставруса, посылая на его голову все мыслимые и немыслимые несчастия. Он до мельчайших деталей помнил светло-русые прилизанные пряди, безумные потемневшие глаза и острые черты на скуластом лице. Мальчик стал проваливаться сознанием все ниже и ниже в звенящую темноту, пока не упал с потолка резиденции Комподжоу, даже не почувствовав, как белая лепнина прошла сквозь прозрачное тело. А потом воздух, приняв форму стремительного потока, понес его по бесконечным коридорам дворца.

Сосредоточившись на местонахождении Ставруса, мальчик совсем не подумал, что же будет делать, когда найдет императора. Он прищурился и только тогда заметил тонкие светящиеся нити. Зачем они здесь? Если раньше интуитивно он избегал их, чем можно было объяснить все эти немыслимые кульбиты, то после того как эльфенок увидел, что застрял в самом центре магической паутины, он рванул в сторону, забыв, что у него нет материального тела, чтобы иметь возможность вовремя остановиться. И Дени всем своим призрачным существом врезался в белые сполохи. В тот же миг все заревело и замигало алым светом, словно кто-то включил пожарную тревогу. Дени заметался в ужасе, он пытался освободиться, но, как в паутине, все сильней и сильней увязал в липких нитях. Он услышал приближающиеся шаги. Но почему он не может убежать, раз его тело покоится сейчас на кровати? Почему же он чувствует боль от связавших его веревок, если он парил в виде призрака, способного проходить сквозь стены?

— Мы обнаружили нарушителя! Он в западном крыле, быстрее, захлопывайте ловушки!

Дени заметался, и, почувствовав, что его пальцы превратились в когти, со всей силы резанул ими по стенам. Как больно! От удара по камню разлетелись искры, а эльфенок прижал пострадавшую конечность к груди. Что же делать?!!

— Представь, что пылаешь, — услышал он шепот Ксандриэля, — Почувствуй, что свет так пронзительно ярок, что сжигает все нити, — продолжил Хранитель.

— Мы держим его, Ваше Величество. Мы сжимаем силовые потоки! — голоса раздавались все ближе, а нити сжимали так крепко, что Дени не мог сделать вздох.

Эльфенок изо всех сил зажмурился и представил себя, ни много ни мало, а маленьким обжигающим солнышком. Близлежащие нити вспыхнули с шипением, и из-за угла до Дени донеслись крики.

— Он уничтожает охранные плетения! Уводите женщин и детей, поднимайте гвардию императора. Лучшего мастера Плетений сюда, срочно! — доносилось до мальчика совсем близко.

— Ваше Величество, нет, не подходите! Это опасно!

— Замолчали, шакалы! Я сам восстановлю плетения, раз меня окружают одни слабаки да ничтожества! — властный голос Ставруса Дени не спутал бы с сотней похожих.

Сгоревшие плети стали появляться из пепла. Их становилось все больше и больше, они вспыхивали темным багрянцем, словно изнутри их кто-то запятнал кровью. Нити, извиваясь, потянулись к эльфенку. Он растерялся, не зная, как остановить их, и свет Дени неумолимо начал гаснуть. Нет, нет!

— Быстрей, уходи оттуда, — прокричал обеспокоенный голос Тени.

— Но как? Я не могу, Ксандр, не получается! — мальчика забила дрожь.

— Представь, что ты хочешь увидеть самого красивого и умного зеленовласого эльфа, самого мудрого, самого смелого... — даже в такой ситуации Ксандр оставался верен себе.

'Единственное, что я хочу сейчас сделать, так это стукнуть тебя хорошенько', — проворчал про себя Дени.

— И это тоже неплохо, — ухмыльнулся Хранитель, перекладывая голову принца со своего плеча на подушку.

Он вернулся! Он дома! Дени заглянул в глаза Ксандра... И он — труп.

— С добрым утром, Ксандриэль, — настороженно начал Дени.

И натолкнулся на сощуренные глаза Хранителя, который одной рукой придерживал голову принца, а другой держал сорочку Олливандра.

— Утро добрым не бывает. Не так ли, Дени? — протянул Хранитель, приподняв левую бровь.

О! Нужно было что-то делать! 'Думай, Дени, думай. Как можно отвлечь Хранителя?'

— Ты меня теперь отшлепаешь? — Дени снизу вверх взглянул на Ксандриэля. Хранитель поперхнулся на вздохе.

— Вы считаете меня способным ударить ребенка? — мужчина подскочил с постели и осуждающе посмотрел на подростка.

— Так наказывают нашкодивших детишек, Ксандр. В этом нет ничего такого...

Кажется, эльфы по-другому смотрели на воспитание подрастающего поколения. Но Дени не это было важно. Главное, он смог отвлечь Хранителя, хотя бы на некоторое время, от вопросов, на которые он еще не придумал ответы.

— Рэйу, — резко прервал его Хранитель, — Дени, я пришлю к тебе Рэйу, чтобы она помогла тебе собраться к завтраку.

Ксандриэль захватил упавшую сорочку старшего принца и стремительно скрылся за дверью.

Дени с наслаждением потянулся и стал ждать низкорослую эльфийку. Все-таки проголодался он не по-детски, а ему так нужна свежая голова для того, чтобы ответить на парочку щекотливых вопросов.

* * *

— Дени еще не спускался? — поинтересовался у императрицы Олливандэр. Он только что вошел в малую столовую и чувствовал себя просто превосходно. Поцеловав мачеху в прохладную щеку, он прошел ко второму стулу по правую руку от Леи. Это была трапеза у самих Предрассветных, и здесь не было Ставруса, чтобы безнаказанно нарушать этикет: рядом с императрицей по правую руку должен был сесть несовершеннолетний наследник, по левую — глава клана Теней, как наиболее приближенный к ним, а рядом с Хранителем должны были расположиться его заместители и менее благородные Предрассветные. Олли же, на правах родственника, мог рассчитывать на место рядом с братом, да и то лишь в том случае, если бы рядом не оказалось более знатных эльфов, и сам наследник Истинных Владык не возражал бы против этого.

Двери столовой отворились, Олли вскочил, и Лея тихонько рассмеялась при виде столь явного нетерпения. Они не замечали недоуменных переглядываний слуг из клана Санто Диеро, которые занимались сервировкой стола. Такое явное проявление эмоций было так не характерно ни для старшего принца Комподжоу, ни для Ледяной Леи!

В комнату вошел Таррий, чувствуя себя крайне неловко под разочарованно-презрительными взглядами принца Комподжоу. За ним, весело перешептываясь, проскочили близняшки. Мира была в синем, а Касси в красном платье, и выглядели они просто очаровательно, часами наряжая друг друга для своего Повелителя. Видимо, в их сражении за сердце господина наступило временное перемирие.

Седые пряди Касси не могли не притягивать взгляды, и Олливер нахмурился, прекрасно понимая, как именно могла получить такой цвет эльфийка. Его настроение начинало портиться, когда он услышал знакомые саркастичные нотки:

— О, принц Комподжоу, какая честь! Мы вас совсем не ждали.

Неужели этот пес хоть раз не мог произнести его титул без явной насмешки? Атмосфера в комнате стала накаляться. Таррий переводил взгляд с принца на Хранителя, зная, что ни тот, ни другой не принимают его за разумное существо. Человек взглянул на императрицу, умоляя про себя, чтобы его отпустили.

— Всем доброго утра!

Улыбка Дени сияла как солнышко. Присутствующие не могли оторвать взгляды от входящего маленького чуда. Рэйа высоко зачесала белоснежные локоны Повелителя и заколола их жемчужной заколкой, оставив лишь пару прядей свободно струиться по бокам. Светло-сиреневая туника развевалась, сверкая разрезами по бокам и рукавам, расшитым искуснейшей серебряной вязью, которая так сочеталась с блеском белоснежных волос.

— Королева нимф, — в восхищении прошептал Джимми, за что тут же получил подзатыльник от лекаря.

Принц Комподжоу скривился от отвращения. И как только Лея позволила человеческому сброду даже дышать с ними одним воздухом, не то что трапезничать за одним столом?

Дени в удивлении приподнял брови. 'Так-так-так. Чем это здесь запахло, случайно, не расовой дискриминацией, а, Олли?' Эльфенок вздохнул. Даже Ксандр грешил подобным, так что мальчик сделал зарубку на память выбить всю эту дурь из прекрасных эльфийских голов. Уж он постарается принести мир во всем мире!

— Как насчет накормить голодного меня? — Дени сверкнул ямочками по направлению к служанкам, затормозив их работу на пару-тройку минут.

— Присаживайтесь, мой Повелитель.

К Дени подскочил Хранитель и отодвинул стул по правую руку от императрицы. Лея приветливо улыбнулась сыну, и мальчик грациозно присел. Он немного беспокоился при виде не меньше дюжины слуг в светло-серых и синих камзолах. Мальчик уже не боялся кушать в присутствии своих знакомых и близких, но он знал, что не проглотит ни кусочка под бдительными взглядами десятка восхищенных эльфов. И только он хотел мысленно обратиться к императрице с просьбой позавтракать наверху, как услышал грохот падающего стула рядом с собой.

В то время, пока Дени усаживался поудобнее, Ксандр неуловимым движением ноги выбил стул из-под наследного принца Комподжоу. Не ожидая подобного подвоха в столовой императрицы, Олли полетел на пол.

— Да ты... — зашипел старший принц, поднимаясь с колен.

— О, Ваше Высочество, как это мило с вашей стороны! Какая забота, какая догадливость! И как Вы смогли так быстро сообразить, что не имеете права сидеть по правую руку Истинного Повелителя, что это место по праву принадлежит его Тени, — Ксандр ослепительно улыбнулся.

На Олли страшно было посмотреть. Он бросил взгляд на императрицу, но Лея быстро опустила глаза, не решаясь перечить Главе Теней, тем более после того, что они с Дени устроили вчера ночью.

Олливандэр распрямился и, не сказав ни слова, прошел на место как раз напротив Дени и вызывающе взглянул на Ксандриэля. Но тот даже и не думал следить за Олли, все его внимание было вновь отдано своему Повелителю. Повернув свой стул в сторону эльфенка, Ксандр начал накладывать мальчику разнообразные вкусности, расхваливая достоинства того или иного блюда и подавая нужные приборы. Заметив, что слуги напрягают его Владыку, он одним движением отослал их на кухню, оставив лишь Джимми и Камину. Дени же, убедившись, что с Олли все в порядке, не стал обращать внимание на перепалку мужчин, ведь он должен был набраться сил перед допросом Ксандра, который откладывался только по причине завтрака.

На некоторое время за столом воцарилось молчание, слышно было лишь Дени, который отбивался от очередного угощения, да Касси, которая начала спорить с сестрой, доказывая, что именно она должна кормить Повелителя. Эльфенок, чувствуя, что если не займет своего Хранителя разговором, просто лопнет от угощений, судорожно пытался придумать тему для разговора.

— Олли, — обратился он к брату, вызвав у того радостную улыбку, — Как спалось на новом месте?

Ксандр наклонил голову к мальчику и протянул:

— И в самом деле, как же спалось неудавшемуся убийце?

'Молодец, Дени, с твоими дипломатическими способностями только войны разжигать!'

— Эта ночь была лучшей в моей жизни, Дени, — ответил Олли, незаметно стрельнув глазами в сторону смутившейся императрицы.

'Удружил, братишка!'

Ксандриэль все ниже и ниже склонялся к Дени:

— Кажется, ты как-то упоминал, что напроказивших человеческих детенышей шлепают по попе?

Таррий с Олли в едином порыве выплюнули бульончик.

Дени в задумчивости погладил подбородок:

— Ну, это смотря как хлопать. В этом деле — главное не ошибиться. Возьмем, к примеру, мужчину, который говорит: 'Я люблю детей'. Без сомнения, это может расположить к нему любого собеседника, а в особенности всех одиноких мамаш в радиусе целого квартала. Но стоит ему только уточнить, что он любит мальчиков в возрасте шести-семи лет, как все у него будет далеко не так радужно. Уж поверь свидетелю массового избиения мужика старушками и беременными женщинами. Страшное зрелище. Три перелома, сотрясение мозга и ампутация левого яичка.

Мужчины неосознанно прикрыли стратегические места ладонями, а Молли с эльфийками покатились от смеха. И даже Лея позволила себе отрытую улыбку. Ну, слава Богу, Дени был счастлив, когда видел эмоции на лице импер... Нет, на лице своей новой мамы. Лея вскинула голову, неверяще сияя янтарными глазами.

— Ваше Величество, — в столовую стремительным шагом вошел невысокий темноволосый эльф в красной накидке. По мелким и невидимым для человеческого глаза морщинкам, да пергаментному оттенку его кожи, Дени понял, что перед ними стоит очень и очень старый эльф.

— Простите, что прерываю вашу трапезу, но мне срочно нужно с вами поговорить.

На лице императрицы застыло холодное выражение, она на миг прикрыла глаза и незаметно кивнула вошедшему. Он моргнул ей в ответ.

— Здесь все свои, господин Айнон. Вы можете говорить.

Айнон, обводя присутствующих пристальным взглядом, запнулся на лице Дени, брови пожилого эльфа поползли вверх. Забыв обо всем на свете, он любовался своим Повелителем. Он второй раз в жизни видел такую красоту.

— Господин Айнон? — напомнил Ксандр.

— Праматерь, господин Санто Диеро, и вы здесь? Хотя, как иначе, Повелитель, Владыка, он же ваш...

— Вы о чем-то срочном хотели нам рассказать, — Ксандриэль выжидающе посмотрел на вошедшего.

— Ах да, конечно, — очнулся Айнон, — Ваше Величество, на императорский дворец напали сегодняшней ночью. Проникли даже на верхние этажи. Сейчас там работают лучшие специалисты. Император в бешенстве. Нарушителя так и не смогли обнаружить. Но за то время, пока он находился во дворце, он сумел перетащить Защитников на свою сторону и полностью уничтожить Охранные нити. Не разорвать, не повредить, а спалить их дотла. До сих пор дворец остается без полной защиты. Вся империя гудит о нападении демонов. Говорят даже, что это объявление войны. Но Старейшины сомневаются в этом, потому что на одной из стен, где заклинания подверглись полному уничтожению, обнаружили следы когтей. Это могли быть только Кошки, их клан, который сейчас подчиняется верхушке демонов. Но оборотни не так сильны, чтобы суметь не просто пробраться во дворец, но и противостоять самому императору. Это немыслимо, такая мощь, такая сила! И, самое интересное, этот сумасшедший так и не завершил начатое до конца, словно пришел просто посмеяться над Комподжоу. Такие ходят слухи.

Господин Айнон замолчал, а Дени, по мере его рассказа все ниже и ниже опускался со стула.

'Ой, дурааак', — Дени к себе был неумолим.

— Но это еще не все, — эльф прокашлялся, — Дело в том, что Старейшины установили: подобная кошачья метка ставится самцами и то только в доме понравившегося сексуального партнера.

Ксандр потрясенно взглянул на Дени, а тот покраснел так, что даже уши запылали.

Это что же такое получается, сегодня ночью он заявился во дворец к спятившему императору только затем, чтобы заявить на весь свет, что готов оприходовать собственного батяню от имени пушистого клана? 'Трольи колбаски, Дени, ты неподражаем!' — воскликнул про себя эльфенок. Лея застонала, пытаясь сдержать смех. Да ее Дракон в жизни не подвергался таким испытаниям до тех пор, пока не очнулся ее мальчик.

— Дениии... — прорычал Хранитель. Тот вот где буянил маленький негодник!

Мальчик вскочил, опрокинув стул, и под недоумевающими взглядами присутствующих сиганул от собственной Тени.

И с криками: 'Эльф эльфенка не обидит!' — Дени скрылся за поворотом. Ксандр, сосчитав до десяти, последовал за своим Повелителем.

Глава 15

— Дени! — Ксандр обнаружил эльфенка в одной из многочисленных комнат, которыми давно никто не пользовался.

Мальчик стоял напротив окна, подняв голову, и так увлекся рассматриванием чего-то на стене, что даже не вздрогнул, когда за Хранителем захлопнулась дверь. В комнате царил полумрак из-за плотно задвинутых штор, но и крохотного лучика было достаточно, чтобы рассмотреть, Чей портрет привлек внимание маленького эльфа. У Ксандриэля защемило сердце. Наверное, он никогда не смирится с тем, что Даркуса больше нет. С огромного холста на него взирали загадочные сияющие янтарем глаза, теплые и горделивые, и эти надменные черные брови, и высокие, вылепленные самими богами, скулы...

'— Если бы у красоты было имя, оно непременно было бы твоим, Даркус, мой Повелитель.

— Ты невозможен! — рассмеялся черноволосый мужчина, передразнивая, — Если бы у лести было имя — оно непременно было бы твоим, Ксандриэль, мой Хранитель.

Даркус повернулся к зеленовласому эльфу, и у того перехватило дыхание: на Предрассветном были блестящие серебряные доспехи, которые так контрастировали с его длинными черными волосами. Фиолетовая накидка символом непобедимого рода развевалась за широкими плечами, и аура силы покрывала его белоснежную кожу, лучами восходящего солнца лаская и защищая своего обладателя. Война с демонами была в самом разгаре, и Правители лично участвовали в сражениях, потрясая своих подданных невероятным могуществом. Бои шли по всей Галее, затрагивая даже небольшие человеческие государства и поселения. И в своем походном шатре к итоговой битве готовился и Владыка светлых эльфов.

— Хорошенько закрепи эти демоновы железяки! Просто невероятно, никому, кроме тебя не могу это доверить. Обязательно начнут пускать слюни, сделают все кое-как, и, наконец, в самый ответственный момент я окажусь перед врагом со спущенными железными штанами. Не то чтобы я был против столь легкой победы, — мужчина задорно задвигал бровями, — Но ведь снова скажут, что я даже на поле сражения умудрился соблазнить демониц... Ксандр, ты вообще меня слушаешь?

Даркус внимательно посмотрел на обеспокоенного Хранителя.

— Случилось что-то, чего я не знаю? — Повелитель коснулся лица Ксандриэля.

— Мой Господин, у меня плохое предчувствие...

— Праматерь, Ксан, ты меня напугал! — было видно, что Даркус вздохнул с облегчением. — Последний раз, когда у тебя было такое предчувствие, мы все-таки траванулись пирожками твоей мамани. В самом деле, друг мой, скажи ей, чтобы она завязывала со стряпней, если не хочет оставить страну без правителя'.

Ксандр обнял себя руками. 'Не при Дени. Все хорошо, дыши, давай же, ты обещал'.

— Кто я для тебя? Его замена? — Дени кивнул на портрет, — Зачем ты так заботишься обо мне? Неужели я так на него похож?

— Нет, нет, Дени! — Ксандр обнял малыша, вцепившись в него, словно боялся отпустить, — Я не хочу потерять еще и тебя. Ты — лучшее, что осталось после Него.

Дени почувствовал на губах привкус горечи. Не это он хотел услышать от эльфа. 'Только не это, Ксандр'.

Но ни единого слова не слетело с побледневших губ эльфенка, вместо этого он погладил теплой ладонью лицо Хранителя так, как это делал Даркус в воспоминаниях. Ксандр закрыл глаза, и счастливая улыбка осветила его черты. 'А мне он никогда так не улыбался, — понял Дени, — Мне никогда не стать таким правителем, никогда не стать лучше Даркуса'. И это что-то надломило в эльфенке.

— Дени, малыш, ты там еще жив? — Олли с любопытством заглянул в комнату. Ксандр резко распрямился и встал позади маленького принца.

— Лея предложила нам немого прогуляться. Погода просто чудесная. Давай, пойдем пройдемся, мне самому интересно посмотреть, как живут Предрассветные. Ну же!

— Я только за! — наигранный энтузиазм дался Дени нелегко, — Правда, Ксандр?

Дени направился к Олли, когда рука Хранителя удержала подростка за длинный рукав.

— Все, что пожелает мой Повелитель, — Ксандриэль попытался заглянуть в глаза своего Господина, но Дени с тихой улыбкой отвел взгляд и, осторожно освободив рукав, направился к брату. Когда за принцами закрылась дверь, Хранитель все еще стоял с протянутыми руками.

* * *

— Невероятная красота!

— Потрясающе красиво! — одновременно проговорили братья и рассмеялись.

Ни Олли, ни Дени не успели до этого в полной мере насладиться удивительной архитектурой резиденции Предрассветных. Величественный замок, мерцая загадочным черно-фиолетовым обсидианом, поднимался ввысь, семью башнями подпирая небо, и расходился многочисленными закрытыми переходами и изогнутыми мостиками в разные стороны. Между каменной кладкой, разбитые на сектора, располагались разнообразные садики. С беседками, фонтами и плакучими ивами. С витыми фонарями, скульптурами и мостами над тонкими ручейками. С белыми, розовыми и бледно-лиловыми деревьями у пруда с величественными птицами. С садом камней и подстриженными в виде волшебных зверей кустами.

Глаза Дени не могли остановиться на чем-то одном. Ему хотелось исследовать каждый дворик, каждый садик. Узнать, какой глубины пруд, и можно ли покормить плавающих в нем птиц. Посмотреть на мраморных и золотых рыбок в хрустальных фонтанах и обрызгать ничего не подозревающего Олли. Полюбоваться деревьями, вздохнуть их свежий аромат и выяснить, похож ли он на яблоневый цвет. Хотелось пробежаться по траве босиком и перейти светло-сиреневые, голубые и розовые витые мостики, что терялись в густой зелени леса. Он там уже бывал недавно, но так и не разглядел разноцветные домики с многоярусными изогнутыми крышами, так похожими на китайские.

А сколько изображений драконов они успели сосчитать по пути! Черные, зеленые, красные, змееобразные и с огромными крыльями, вплетенные в узоры мостов и беседок, нарисованные на столбах и домах, запечатленные в хрустале, мраморе и древесине. Драконы лежали на крышах, драконы охраняли башни, драконы парили над садом и выныривали из воды. Но что бы они не делали — они всегда были величественно прекрасны.

Простота и изящество волшебным образом сочетались с сияющим великолепием 'Замка Дракона'.

— Давай присядем ненадолго, — предложил Олли, увидев, что Дени стал прихрамывать — даже мягкая обувка, определенная мальчиком, как мокасины, могла потревожить свежие порезы.

— С удовольствием, — Дени завертел головой, стараясь не ошибиться с местом. Куда бы присесть? В прохладу ивовых веток у пруда? Но тогда он не сможет рассмотреть ни башни дворца, ни мозаику мостовых. В садовую беседку рядом с замком? Но в таком случае он не увидит расписные стены маленьких домиков. Точно! Дени, схватив за руку брата, помчался по одному из витых мостов к небольшой полянке, рассеченной прохладным ручьем на две половинки. С этого места он сможет любоваться очертаниями замка, отдохнуть под белой и светло-розовой листвой молоденьких деревьев, представляя, что он дома, на Земле, наблюдает за цветением яблонь. К тому же рядом трехэтажный домик с ярко-оранжевой изогнутой крышей, да и ручей под боком!

'Просто идеально!' Дени, донельзя довольный собой, с кряхтением уселся возле ручья.

— Да ты как человеческий старикашка, Дени! — рассмеялся Олливандэр, присаживаясь рядышком.

Вот нужно было старшему принцу испортить такой момент! Дени набрал воздуха в грудь, готовый осуществить свою задумку о прочищении мозгов от расовой нетерпимости.

— Посмотрите, посмотрите. Да вот там, возле дома Тариэль.

— Праматерь! Его волосы, его волосы, смотрите, как они сверкают.

— Они же совершенно белые!

— Невероятно, какой красивый!

— Какая осанка, какие выразительные черты!

— Пифии не соврали, Повелитель...

— Истинный Повелитель вернулся!

— Тише, не потревожьте нашего Владыку!

Дени начал потихоньку закипать. Может, они еще подойдут его потыкать, чтобы убедиться в том, что он настоящ..

— А он настоящий?

— Так, так, народ, соблюдаем дистанцию! — Вскочил мальчик, и все эльфы, как по команде, упали на колени, скрестив вытянутые ладони:

— Используй и властвуй! — прогремело по всей поляне.

Как же он стал ненавидеть эту фразу! Олли тихонько посмеивался рядом, стараясь особо не показывать своего лица, чтобы лишний раз не злить Предрассветных. Он прекрасно понимал, что ни одному Комподжоу не будут здесь рады, тем более внуку Безумного Полдона. Горечь заполняла сердце Олливандра. Ведь в Дени тоже текла кровь их отца, но если по приказу его брата весь клан мог перерезать свои глотки, то на самые отчаянные просьбы наследного принца Олливандра не только непокорные Предрассветные, но и сами Комподжоу лишь посмеялись бы. А в чем разница? В этой лишь проклятой крови?

Оливер затрясся, когда увидел голубую жилку, что билась на тонкой шее младшего брата. Как ему хотелось вцепиться в горло эльфенка, чтобы почувствовать, как чужеродная Сила наполняет его собственные вены, как возвышает его над другими эльфами, над отцом...

Стремительный ветер оторвал от земли принца Комподжоу и сбросил в ручей. Дени, увлеченный до этого подниманием с колен своих подданных, с недоумением проследил за этим полетом.

А очнувшийся от наваждения Оливер, влетев в речей, поднял кучу ледяных брызг, с головы до ног обрызгав ими эльфенка.

— Драконье вымя, Ксандр, совсем совесть потерял! — взревел Дени.

Коленопреклоненные эльфы застыли с округлившимися глазами, вероятно, пытаясь выяснить, где же у крылатых ящеров их юный господин мог отыскать столь экзотический орган. Самый маленький и довольно упитанный эльфенок, только что вышедший из близстоящего дома, не мог оставить этот вопрос без ответа.

Ксандр узнал в нем Роми, самого избалованного эльфеныша во всем клане Предрассветных. Его мать, благородная леди Тариэль, чей светло-желтый домик находился поблизости, души не чаяла в единственном и долгожданном отпрыске. Чем Роми наглым образом и пользовался. Удивительно, сын Тариэль был всего на десяток лет младше Дени, который практически всю свою жизнь провел без сознания, но по своему развитию они отличались как день и ночь, как эльф и человеее...

В Ксандриэля полетела кожаная обувка. Дени! Уворачиваясь от мягких снарядов, Хранитель непроизвольно взглянул на ноги своего Владыки и замер — бинты были покрыты выступившей кровью, а сам мальчик промок до нитки и начал дрожать от холода. Дени казался таким беззащитным. И это заметил не он один. Запах драконьей крови летал над поляной, замутняя сознание не менее дюжины эльфов из клана Предрассветных и... Олливандра, выползшего таки из этого демонова ручья. Ксандр готов был голыми руками разорвать этого эльфа. Дени не знал, что его Хранитель становился тем сильнее, чем был могущественнее его Владыка. Несмотря на то что силы пока еще спали в самом Дени, их мощный отголосок уже стал доходить до его Тени.

— Вот что мне теперь с этим делать? — Дени, схватив мокрые локоны, стал энергично их отжимать.

— Позвольте мне с этим разобраться, Повелитель, — проговорил Ксандр и с сомнением посмотрел на своего Господина. На этот раз мальчик готов был посмотреть на своего Хранителя.

— Ну, раз ты это начал, — их взгляды встретились.

'Прости меня', — говорил взгляд Хранителя.

'Ты ни в чем не виновен. Это все я', — отвечал Дени.

И Ксандриэль, усадив мальчика на огромную подушку, которую незамедлительно принесли по приказу Хранителя, сначала быстро забинтовал открывшиеся раны, а затем начал сушить и расчесывать волосы маленького Повелителя.

— Да я тебе говорю, мама, самая красивая эльфийка на свете. Да, она именно так и сказала! — раздался тонкий голосок Роми неподалеку.

Эльфы, наблюдавшие за своим Повелителем, повернулись в сторону светло-желтого дома.

— И где эта шелудивая осквернительница драконов? — воинственно настроенная черноволосая эльфийка в дорогом и вычурном синем платье спешила к месту преступления. Она горела праведным гневом. Как какая-то неизвестная эльфийка могла осквернить уши ее сына такой несусветной ложью, запятнав, тем самым, честь всего Предрассветного рода? Она, благородная леди Тариэль, не могла оставить безнаказанным столь вопиющее преступление.

— Где же она? Где эта лживая дрянь? — зарычала Тариэль, не замечая за спинами собравшихся ни Дени, ни его Тени.

Роми указал пальцем на сидящее беловолосое чудо. Взгляд эльфийки упал сначала на склоненного Ксандриэля Санто Диеро, легендарного Главу Теней, а потом медленно, словно предчувствуя непоправимое, опустился на прекрасного и неповторимого наследника самого Даркуса Предрассветного. Младшему принцу показалось, что левое веко эльфийки пошло отплясывать чечетку. И женщина, повернувшись к сыну и схватив того за длинное ухо, воскликнула:

— Драконье вымя, ребенок, мало того, что ты слеп, как подземный нарк, так и чувством юмора пошел в своего недоразвитого папаню!

У Роми от потрясения отвисла челюсть, отжимающий волосы Олли вместе с остальными эльфами согнулся от смеха, а лицо Дени засверкало, как медный тазик. А Ксандр еще говорил завязывать с выражениями! Ха! Да его перлы расхватывали, как горячие пирожки с подложки тети Клавы. Ну, до того момента, пока не нагрянула санэпидемстанция, но, надо отдать старушке должное, пирожки у бабульки были что надо!

— Вот видишь, Ксандр, — повернулся Дени к своему Хранителю и потонул в теплоте его преданных глаз.

'Говорят, что жизнь эльфа — это практически Вечность. Кто знает, быть может, мне хватит этого времени, чтобы Ксандр улыбнулся мне, настоящему. Как думаешь, Даркус, ты способен обходиться без собственной Тени?'

Глава 16

Последние несколько дней прошли в относительном спокойствии. Мира с Касси, вместо того, чтобы ссориться и делить своего Владыку, решили объединиться и действовать как единое целое для борьбы с немалым количеством соперников и соперниц за внимание Предрассветного. Господин Айнон, после нескольких часов совещания с императрицей, все остальное время посвящал Дени. Темные, с легким болотным отливом волосы, мелькали то тут, то там, но самого Айнона эль Семон ту Эрро — представителя 'Славящих Праматерь' — Дени не сразу удалось обнаружить. Что было на уме у старого эльфа, мальчик не знал, но то, что явно ничего хорошего для него, это он понимал как никто другой. И днем, и ночью Дени мог увидеть его, стоило лишь резко обернуться или неожиданно скрыться из виду. Тогда Айнон, издавая какой-то кудахтающий звук, начинал суетиться в поисках эльфенка. И ладно бы он только глазел на него своими болотными глазами, чем, в принципе, занимались абсолютно все, стоило лишь Дени где-нибудь появиться. Нет, этот мутный старикан не расставался со своей записной книжкой! Что там калякал этот извращенец, Дени не знал, но то, как иногда смотрел на него эльф долгим немигающим взглядом, заставляло каждый волосок на теле мальчика вставать дыбом в напрасной попытке спастись бегством. И это его обкусанное перо, которое само, без единого движения руки, могло мелькать в воздухе, что-то изображая на светлом пергаменте! Дени так и видел на нем свое кривое изображение и подпись: 'Дени — недоэльфсапиенс иногдаразумный'. Терпение Дени было на исходе.

Не прибавляли ему спокойствия и Олли с Ксандром, которые по отношению друг к другу стали придерживаться тактики мелких гадостей и крупных подстав. Впрочем, при любом раскладе, Ксандр, умудренный опытом дворцовых интриг, рассматривал 'вендетту по-эльфячьи' от Олливандра как забавные метания комара-суицидника.

Где только не находил Дени своего брата — приклеенным к стулу в столовой, пришитым к кровати в спальне, спеленутым в туалете. Один раз Ксандр умудрился запихнуть старшего принца под колпак для торта. Так, вместо сладенького от Молли, все насладились зрелищем под названием 'светлоэльфийский принц под яблоками в собственном негодовании'. Но на любые вопросы мальчика, что Олли, что Ксандр, сверкая невинными глазищами, в два голоса утверждали, что вообще ни о каких партизанских вылазках и слышать не слышали.

Единственным островком спокойствия оставалась для мальчика Лея. К сожалению, ненадолго. На следующий день после приезда господина ту Эрро, Ставрус послал за императрицей. И никто ни из Предрассветных, ни из Санто Диеро не сомневался — Комподжоу требовалась сила, которую он мог получить только одним путем. Дени не знал, как помочь своей новой матери. Когда в ночь перед отъездом Лея зашла пожелать сыну счастливой ночи, она уже знала, что в скором времени Ставрусу понадобиться кровь. Она лишь удивлялась, что за нею не послали сразу же, как только объявился нарушитель.

— Что я могу сделать для тебя? — Дени не находил себе места из-за того, что Лея может вновь оказаться в руках этого безумца. Да у эльфенка до сих пор ноги подворачивались, стоило лишь вспомнить ту вылазку в императорский дворец.

Лея грустно покачала головой.

— Ты можешь сейчас только учиться и набираться сил и опыта. Иначе все будет бессмысленно. И Ксандр тебе в этом поможет.

— А он может научить меня сражаться? — загорелся этой идеей Дени.

— Да, конечно, я попрошу его об этом. Кстати, он только сегодня предложил мне потренировать Олливандра, — Лея усмехнулась, — Только ты присматривай за ними, хорошо? А то мало ли до чего может дойти их 'учебная' тренировка.

Дени сверкнул ямочками. Уж он-то побольше Леи знает, чего только Олли не натерпелся за последние два дня от его Тени.

— Но Дени, — тон императрица резко изменился, — Я прошу тебя, будь осторожнее с Санто Диеро. Ксандр, тебя, конечно, не обидит, но...

— Госпожа Лея права, мой Повелитель, я не позволю кому-либо навредить Вам, — Дени даже не заметил, как в комнате оказался его Хранитель. И для мальчика стало делом чести выяснить, как этот хитрющий эльф только попадает в его комнату, когда и двери, и окна были закрыты. Однако Лея не разделяла энтузиазма своего сына.

— Я, кажется, говорила вам, господин Хранитель, что собираюсь поговорить со своим сыном наедине, — нахмурилась императрица.

'А я, кажется, говорил тебе, чтобы ты не смела настраивать Дени против меня', — мысленный диалог не остался для Дени секретом. 'Но почему Ксандр не скажет этого вслух?'

'Потому что он пока не догадывается, что ты уже способен читать мысли, преодолевая самые сильные ментальные заслоны. И я умоляю, для твоего же блага, не позволяй никому узнать, что ты начинаешь обретать силу Владык, — Лея послала сыну свои мысли, осторожно отделяя их от слов к Хранителю, — Дени, быстрее, сделай вид, что тебе срочно нужно в уборную. И, мысленно поставив зеркало между собой и Ксандром, как ты это делал с Олли однажды, слушай. Слушай внимательно. Быстрее, быстрее!'

Дени завозился на кровати, чем моментально привлек внимание Хранителя:

— Что-то не так, мой Повелитель? — Ксандр изучающее посмотрел на Дени.

— Нет-нет, мне просто нужно, ну, туда, срочно, — мальчик смущенно показал на дверцу с драконом.

Эльф улыбнулся, отходя от постели так, чтобы мальчику было удобнее слезать. Дени, стараясь побыстрее узнать то, что хотела показать ему эльфийка, через пару мгновений оказался в ванной. Метнувшись к ближайшему умывальнику, он открыл воду и тут же вернулся к двери.

А в это время Хранитель сверлил императрицу стальным взглядом: 'Что ты сказала Дени только что?'

Лея приподняла левую бровь: 'Что-то я не припомню, чтобы где-нибудь в Законе было сказано, что правительница Предрассветных обязана отчитываться перед Санто Диеро'.

Ксандр навис над эльфийкой: 'Перед Санто Диеро — нет, но перед Тенью Повелителя — обязаны отчитываться все! Ты слышишь меня, Лея, я не посмотрю, что ты внучка Даркуса. Мне нет дела ни до тебя, ни до Предрассветных, ни до кого-либо из собственной семьи. Мне важен только Дени. Он один'.

'Но нужно ли это самому Дени? Ты уже душишь его своей заботой, Ксандр'.

'Ты ошибаешься, именно потому, что я останусь с ним, Дени будет дышать, хочет он того или нет. Он будет жить, клянусь, даже если мне придется силой вдыхать в него воздух'.

'Дени не Даркус! И ты не посмеешь лишить его собственной жизни, у него есть собственный путь, по которому ему предначертано пройти'.

'Тот, который возвысит жалкие остатки Предрассветных?' — скептическая улыбка коснулась губ Ксандриэля.

'Быть может, и этот. Но только Дени, он сам решит, что делать со своей собственной жизнью'.

'Он еще слишком маленький, чтобы принимать такие решения самостоятельно'.

'И на это у него есть я, его родная мать, но не ты, Хранитель прежнего Владыки'.

— Что ты хочешь этим сказать? — прошипел Ксандриэль.

— Только лишь то, что у Дени должна быть собственная Тень. Нечестно лишать его части собственной сущности. Это жестоко!

— Я — его единственный Хранитель, я — часть его сути.

Императрице казалось, что перед ней оказался не знакомый эльф, а смертельно раненое дикое животное. Ей стало одновременно и страшно, и больно, но от того, убедит ли она Ксандра или нет, зависела судьба ее сына.

'Ты — часть Даркуса, но не Дени. Запомни это. Отпусти моего сына, не заставляй его становиться тем, кем он не является. Он достоин большего, нежели быть подобием того, кого уже нет на земле. Даркус мертв, Ксандр, твоего хозяина больше нет, просто смирись, наконец, с этим. Но есть Дени, который еще может быть счастлив'.

— Лея, — казалось, на женщину смотрела сама Вечность, — Ты же знаешь, что Даркус...

Нет! Дени не мог больше слышать это проклятое имя! Он со всей силы дернул за шнур, сливая воду, и с шумом распахнул дверь:

— Я все!

— Хм, я рад? — Ксандр моргнул.

Вид у него был такой потерянный, что Дени захотелось подойти и погладить его по лицу, как всегда делал в таких случаях Даркус...

'Тьфу, распни меня кентавр! Я налагаю табу на это демоново или, вернее, драконово имя!'

И мальчик, раздраженно затопав, направился к постели.

— Дени, — Лея подошла к кровати и стала помогать сыну разбирать несметные слои простыней и добрый десяток разнообразных подушек. Ее голос стал обычным, холодно-отстраненным, но для Дени он звучал ласковым переливом, — Скоро я уезжаю во дворец императора и хочу перед дорогой научить тебя блокировать свои мысли и ставить различные ментальные заслоны. Я пришлю к тебе утром Касси и Миру, чтобы они разбудили тебя пораньше. У нас так мало времени для обучения, но без этого ты будешь совершенно беззащитен, пока сила не проснется в тебе полностью, и ты не сможешь воспользоваться ею. А теперь засыпай. Добрых снов.

Лея присела на краешек кровати и прикоснулась губами к белоснежному лбу своего сына.

— А мы с твоим Хранителем посторожим твой сон. Правда, Ксандр?

— Да, а то вдруг ты решишь поставить метку в каком-нибудь тролльем бараке. Лови тебя потом по всей степи вместе с человеческим лекарем, — мальчик простыней прикрыл горящие щеки.

'И как таким образом я вообще смогу заснуть?' — было последней мыслью маленького принца, перед тем, как он провалился в сон.

* * *

Малая гостиная в 'Замке Дракона' плыла в полумраке. В комнате было двое. С первого взгляда можно было сказать, что они родственники — удивительно выразительные черты лица, притягательность, сила и одинаковые темно-фиолетовые волосы и глаза. Это были Предрассветные. Миримон Справедливый, статный правитель, чей цепкий и мудрый взгляд проникал в самую суть, и его дочь — Туилиндэ, что означает ласточка, легкая, женственная и свободная. Их отличала особая грация и стать, присущая далеко не каждому эльфу.

— Дочь моя, я не могу принять это. Я не узнаю тебя, неужели ничего нельзя сделать? — Миримон тяжело опустился в кресло.

— Отец, отец мой, — Туилиндэ опустилась перед ним нам колени, — Помоги мне, пожалуйста, повелитель.

Рыдания душили ее, не давая сказать больше ни слова.

Миримон, склонившись над дочерью, обнял ее и успокаивающе прошептал:

— Все будет хорошо. Ты же сама так говорила, вы же с Рокусом любите друг друга, и ваша любовь все преодолеет.

— Если бы мы знали, отец, если бы мы только знали, но Даркус не такой как все! — отчаяние в голосе молодой эльфийки причиняло боль не только правителю светлых эльфов. Никто из присутствующих даже не заметил маленького принца, по человеческим меркам лет шести, который наблюдал за ними, скрывшись за тяжелой портьерой. Его глаза сияли янтарным блеском, и раз заглянувши в них, можно было потерять собственную волю. Длинные шелковистые пряди его волос горели черным огнем, оттеняя белоснежную кожу. Его лицо было лишено детской пухлости, он не был похож на маленького карапуза, как все дети его возраста, которые приводят взрослых в умиление. Точеный профиль, высокие скулы, ломанные и выразительные очертания — он был миниатюрным божеством, которое вот-вот достигнет своего совершенства. Но если бы он был счастлив от этого!

— Отец, ты же понимаешь, что мы не можем забрать его с собой. В нем нет Драконьей сути, он никогда не сможет обрести крылья и подняться в небо. Как ты себе представляешь, что он будет делать среди сотни своих сородичей, сильных, могучих, являясь единственным, кто никогда не сможет летать? Ты же знаешь, как горд и независим Даркус? И эта его проклятая неестественная красота. Это наказание нам, наказание за нашу любовь и веру, что она все преодолеет.

— И почему же ваша любовь не может преодолеть то, что вы собираетесь бросить собственного сына в чужом для него мире? В мире, где не будет ни одного создания, похожего на него. Ты же знаешь, как умирали Истинные короли. За что ты так поступаешь с собственным сыном?

— Ты думаешь, мне легко оставлять его здесь?

Эльф отвернулся к окну, не сказав ни слова.

— Да я словно сердце свое вынимаю. Мы с Рокусом до сих пор не можем в глаза друг другу смотреть. Но так будет лучше для самого Даркуса. И это главное. Здесь он, по крайней мере, будет не просто самым красивым эльфом, но и одним из самых сильных существ во всей Галее. А там? Отец, да любой сможет похитить его в мире Драконов, мы не сможем постоянно быть рядом. Всегда найдется кто-то, кто будет сильнее нас с Рокусом. И что тогда станет с Дарком? А держать его под замком? В четырех стенах? И как я объясню, что ему нельзя будет выходить из собственного ареала и общаться с посторонними, и это при том, что он будет единственным бескрылым из всего Гнезда? Нет, отец, мы его оставляем. Я умоляю тебя позаботиться о моем малыше. Здесь он станет Истинным Владыкой, и никто не сможет...

— Нет!

Даркус выскочил из своего укрытия и кинулся к матери.

— Мама, скажи, что вы не бросите меня здесь. Я не хочу, пожалуйста, пожалуйста, я умоляю, мамочка!

Миримон закрыл ладонями лицо, не в силах видеть, как страдают его родные.

— Мамочка? — мальчик коснулся маленькой ладошкой лица эльфийки. Женщина вздрогнула. Эта рука не могла принадлежать ребенку. Она не была пухленькой, на ней не было крошечных ямочек. Вместо этого — длинные тонкие пальцы и грация в каждом движении. 'Это неестественно, это наше проклятье!'

Руки ребенка опустились, и он, ни слова более не сказав, проскочил в дверь и взбежал в комнату, куда перенесли недавно все его вещи.

'Где же он, где этот нож?' Если проблема только в его внешности, то стоит лишь ее переделать. 'Портить всегда легче, чем что-то создать'. Даркус радостно вскрикнул, когда на самом дне походного сундучка нащупал свое сокровище — марийский черный кинжал, подаренный за смелость его отцом.

Даркус подошел к зеркалу, что занимало половину стены, и еще раз взглянул на себя.

'Этот кинжал наносит такие раны, которые невозможно вылечить ни одним средством. Поцарапаешься — останутся шрамы на всю жизнь, сделаешь глубокую рану — истечешь кровью, пока ни капли алой жидкости не останется в твоем теле', — говорил Рокус своему сыну.

'Что ж, это действительно то, что надо', — мальчик занес кинжал на уровень лица. Главное, не перестараться и не сделать слишком глубоких порезов. Всего лишь немного потерпеть, и он сможет вернуться домой со своими мамой и папой. И он перестанет быть чудовищем. Станет некрасивым — да, но не проклятием для собственной матери.

'Нет, сперва нужно опробовать ножик'. И Даркус, собрав густые пряди высоко в хвост, резким движением обрезал их у самой макушки. Волосы шелковым покрывалом укрыли каменные плиты, оставив на голове мальчика лишь короткие торчащие пряди.

Действует! Марийская сталь не позволила волосам отрасти ни на миллиметр. 'Так, осталось лишь лицо и это чудовищное тело!'

Даркус перехватил кинжал поудобнее и резанул себе по щеке. 'Больно' — зашипел мальчик. Но, боясь передумать, стал вновь и вновь наносить на лицо раны. По гордому лбу, сквозь изогнутые черные брови, по векам, с нереально длинными ресницами. Кровь заливала глаза, но ребенок рукавом то и дело оттирал ее, чтобы она не мешала. Еще раз эти проклятые щеки, и губы, эти яркие, выразительно очерченные губы. Раз, два. 'Осталось немного'. Не только лицо — шея, от подбородка до острых ключиц, крест-накрест на самой груди, пятная ее густой кровью. 'Не вижу из-за этой глупой крови, где еще можно порезаться'. Ладони Даркуса и так были все в глубоких царапинах от того, с какой силой он сжал лезвие. Мальчик посмотрел в зеркало. Перед ним было настоящее чудовище — всклокоченное, разрезанное на лоскутки, сплошь покрытое засыхающей кровью. Даркус впервые испугался. Состояние шока именно в этот момент стало проходить, и он почувствовал, как боль нахлынула на него, сбив его с ног и отключив на пару мгновений сознание. Очнувшись, принц почувствовал, что если он немедленно не спуститься, то уже никогда не увидит своих родных. Из последних сил он поднялся и по стеночке спустился в гостиную.

Эльфийка сидела на диванчике рядом с отцом и тихонько всхлипывала. Когда на пороге возник Даркус, в первое мгновение ни Миримон, ни Туилиндэ не узнали его. Повелитель вскочил, закрывая дочь от окровавленного и искалеченного создания.

— Мама, — охрипший голос не был похож на нежные переливы ее сына, — не оставляйте меня одного. Я перестал быть красивым. Видишь, — мальчик коснулся своего лица, — видишь?

— Отец, — простонала эльфийка, согнувшись от судороги и обхватив свой живот руками.

Все, что последовало за этим, вспоминалось как сон.

Кажется, к ним подлетел Рокус и стал наносить что-то прохладное на его раны, он говорил, что Даркус не может себе позволить быть таким слабым и должен доказать, что достоин называться его сыном.

А потом он оказался в теплой постели, в изголовье которой покоилась самая нелепая и страшная драконья голова на свете. Его чем-то поил так похожий на маму мужчина, и Даркус клялся ему, что станет самым сильным эльфом на свете, клялся, что родители вернутся за ним, и что он обретет свое собственное Небо.

— Я стану сильным, — повторял Даркус.

— Станешь, станешь, — Миримон гладил внука по перевязанным ранам, — Но давай, ты начнешь становиться сильным с завтрашнего дня, а сегодня ты в последний раз побудешь слабым и поплачешь на руках у своего старика?

— Дедушка? — рыдания подступили к самому горлу. Дени очнулся, почувствовав, как от слез промокла подушка.

Это был первый сон, в котором Дени стал Даркусом.

Глава 17

— Кто здесь? Это ты, Ксандр? — Дени, не отошедши от сна, не мог понять, почему он ничего не видит.

Но это всего лишь длинные волосы Тени отгородили эльфенка от остального мира, щекоча его щеки и плечи. Лицо Ксандриэля нависало так близко, что принц мог рассмотреть каждую изумрудную крапинку взволнованных серебристых глаз. Ресницы мужчины дрожали, а рот искривился от боли:

— Что? Что именно ты вспомнил?

Даже в таком состоянии эльф был прекрасен. И Дени, не привыкший еще к чужеземной внешности, любовался гармоничными и в то же время слегка резковатыми чертами своего Хранителя.

За окном стучал дождь, создавая мелодию ночи, где-то вдали запели цирикию, и дышать было так легко, что хотелось петь и смеяться. В темно-зеленых волосах Ксандриэля заиграл лунный свет жемчужными бликами, и Дени не смог противиться своему желания и осторожно коснулся их своими руками.

— Я так мало знаю о тебе, Ксандр, — Дени не хотел говорить о том, что только что видел. Он и сам еще не разобрался с этим. 'Почему я видел то, что происходило с Даркусом? Почему я чувствовал все так, будто это мои, а не Его воспоминания?'

'Ты вряд ли захочешь узнать обо мне все, ведь даже Даркусу я так и не смог до конца открыться', — подумал Хранитель.

— Не все знания приносят радость, Дени, — и Ксандриэль отвел взгляд.

— Расскажи мне что-нибудь о себе. Что-то простое, но важное для тебя. Я хочу знать, какой ты настоящий.

Хранитель вздрогнул, он не мог сопротивляться своему маленькому Повелителю, не мог держаться от него на расстоянии, как бы ни клялся, что является всего лишь Тенью, простым псом...

— Я люблю море, и спокойное, и бушующее, хотя меня часто укачивает на корабле, — улыбнулся Диеро.

'И Даркус, не смотря ни на какие мои возражения, всегда старался, чтобы мы путешествовали не по воде. А если и приходилось — не отходил от меня ни на шаг, всячески отвлекая, пока тайком не вливал в меня половину собственной силы. И потом уже мне приходилось делать так, чтобы его драконья сущность не выбиралась наружу'.

— Я тоже люблю море. По крайней мере, мне так кажется. Не знаю, умею ли я плавать, но мне бы очень, очень хотелось попробовать.

— Я могу научить тебя, — откликнулся Хранитель, но мыслями он все еще был с Даркусом посреди бушующего океана.

— А что еще тебе нравится? — Дени не знал, о чем спросить эльфа, чтобы невольно не услышать о Предрассветном Владыке.

Мальчик не мог понять, было ли то, что он увидел во сне, Памятью Крови, о которой рассказывала Лея, или же... Нет, Дени не мог сейчас об этом думать. Ему казалось, что еще немного — и пустота в его груди проснется, быть может, это ее отголосок он уже слышал недавно.

— Я люблю раннее утро, когда большинство эльфов спит, когда сияние Эмрад начинает медленно гаснуть, а солнечные лучи еще слишком слабы, чтобы потревожить спящих.

'Именно в это время я мог становиться собою'.

Ксандр проскальзывал в комнату Даркуса и мог, не таясь, любоваться своим божеством. Он знал, что тот не проснется так рано, если не приложить для этого определенных усилий. Его Господин был такой соней! Каждое утро Хранитель подходил к кровати, вставал на колени и молился Создателю, чтобы с Даркусом ничего не случилось.

— А дождь? — воскликнул Дени, не в силах больше слушать о Предрассветном.

Ксандриэль посмотрел в окно:

— Он скоро закончится. Тебе холодно? Он мешает заснуть? Я закрою окно.

— Нет, нет! — удержал его Дени, отчего мужчина потерял равновесие и упал на колени рядом с кроватью.

— Тебе нравится дождь? — прошептал Дени, и лунный свет скользнул по его глазам, озарив их небесным сиянием.

Ксандр мог только кивнуть, не в силах пошевелиться от охватившей нежности.

— А какие цвета ты любишь больше всего?

Хранитель заглянул Дени в глаза и произнес на одном дыхании:

— Ясного неба.

И замер, когда понял, что не сияние янтаря пришло ему в голову первым. Он не мог его даже представить!

Ксандр вскочил с кровати и, низко поклонившись своему Повелителю, выскользнул из комнаты так быстро, будто за ним гнались все демоны Преисподней. Но Дени не это было важно.

Он повернулся к окну, откуда за ним наблюдали Глаза Дракона. С недавних пор мальчик не очень любил крылатых ящеров, но в этот момент даже с ними он готов был поделиться своей радостью: 'Пусть я и не так хорош, как Предрассветный Владыка, но я — это я, а не Его бледная и жалкая тень'.

И искренняя улыбка засияла на лице принца Дениэля.

* * *

Утро наступило как всегда неожиданно. Дени посапывал поперек кровати, его ноги свисали с левого края, а на щеке проступал отпечаток каждой складочки от подушки. А еще он так уморительно бурчал во сне что-то про небесный цвет, что близняшки не посмели его будить, предпочитая любоваться маленьким принцем. Императрица, боясь опоздать с занятиями, отправила проснувшегося Олли наверх с просьбой поторопить служанок. Но спустя двадцать минут и от старшего принца так и не дождалась известий. Лея волновалась. Этим утром пришел приказ явиться ко двору, а в качестве сопровождающего прибыл внешний советник и следовал за эльфийкой как привязанный, пока она отдавала распоряжения собираться, да писала ответ своему супругу. По пути в кабинет, императрица успела шепнуть Рэйе, чтобы она проведала Дени, да отвела его в малую гостиную тайными переходами. Не дай Праматерь, чтобы лазутчик Комподжоу проведал о маленьком Владыке! Рэйа тут же отправилась исполнять приказания императрицы. Спустя пару минут суровая маленькая воительница уже была в главной башне.

— Ваше Высочество, — настаивал посланник Комподжоу, — император дал ясно понять, что Вам следует незамедлительно отправиться во дворец. Дело не терпит отлагательств.

— Я понимаю, господин Ниэллон, но и вы также должны понять, что я не могу отправиться в путь без своих вещей, да еще и оставить больного сына без присмотра. Вы слишком торопитесь. Предложить благородной эльфийке собраться за считанные минуты — просто оскорбление для всего ее рода, — Лея гордо вскинула подбородок.

Все в ее движениях было наполнено поистине королевским величием. Синевласый эльф залюбовался красотой наследницы Предрассветных.

'Настоящая императрица', — подумал Ниэллон эль Нуэро.

Наместник назначил его советником по внешней политике. Его клан издревле укреплял отношения с другими странами, заключал мирные соглашения, занимался торговлей и мореходством. Возможно, из-за любви всех Нуэро к мореплаванию, у большинства из их клана волосы были похожи на морские волны. Старшие Нуэро рассказывали, что до смерти Даркуса они могли слышать Зов морей и растворяться в пучине. А своими умениями в области торговли славили весь светлоэльфийский народ.

Синевласый эльф вздохнул и поклонился императрице:

— Простите мою настойчивость, конечно, я подожду, пока вы не соберетесь.

'Надеюсь, император меня за это не прирежет'.

Уголки губ Ледяной Леи приподнялись, и эльф поразился, как переменилось лицо эльфийки. Поистине, Предрассветные были удивительно притягательными!

— Я буду готова через пару часов. Не волнуйтесь, мой супруг не заметит заминки, мы возьмем самых быстрых коней, которых вы когда-либо видели. А пока вы можете располагаться в гостевых покоях. Камина проводит вас, — императрица послала мысленный зов, и розоволосая эльфийка заглянула в комнату.

— Камина, проводи уважаемого господина Ниэллона в Восточную башню, и пусть Молли приготовит ему что-нибудь освежающее.

На немой вопрос Камины, Лея прикрыла глаза. Непроницаемая для магических волнений Восточная башня обычно доставалась философам и ученым, чтобы никто не нарушал их покой, или же тем, кому не могли доверять, но об этом было известно лишь Предрассветным и их приближенным. Господин советник не должен был увидеть Дени, как и не должен был почувствовать силу пробудившегося Владыки, пока они будут тренироваться в построении ментальных щитов и заслонов.

'А теперь к Дени, он, наверное, совсем заждался меня'.

В это время в Центральной башне.

— Ну до чего же хорошенький, — Олли перышком щекотал щеку эльфенка, отчего тот забавно морщил носик и вертел головою.

— Какая же он прелесть! — Касси потихоньку начала стаскивать простыню, собираясь с силами, чтобы разбудить юного соню.

Но спящий малыш пытался вернуть нагретую ткань на место, приводя присутствующих в умиление. Рэйа в это время вплетала в белоснежные волосы небольшие цветы, а Мира — золотистые и розовые ленты, приговаривая:

— Ну разве не лапочка?

Сюсюканье нарастало, когда в комнату влетела обеспокоенная императрица.

Она обвела присутствующих строгим взглядом.

— Вот скажите мне, пожалуйста, Касси, Мира, зачем я сюда вас послала, чтобы вы любовались Дени или все-таки исполнили приказ своей госпожи и помогли Повелителю собраться для урока по ментальной защите?

Эльфийки виновато опустили головы.

— Лея, он такой лапочка, я просто не смог его разбудить, — начал оправдываться Олли.

— Это так, Ваше Величество, мы пытались его поднять, но он ни за что не хотел просыпаться, а потом так мило положил голову на ладошки, — зачастила Касси, и Мира закивала в подтверждение.

Императрица повернулась к Рэйе:

— Ну от кого, от кого, а от тебя я подобного не ожидала!

— Ваше Величество, это сильнее меня, — развела руками желтовласая эльфийка, — Можете убедиться в этом сами.

Эльфийки пропустили свою госпожу, и Лея оказалась рядом с Олли.

'И вправду, какой хорошенький!' — улыбнулась императрица и погладила сына по щечке. Мальчик прижался к руке матери, и Лея почувствовала, что сейчас заплачет.

— Что здесь вообще происходит? — громовой голос Хранителя заставил присутствующих подскочить от неожиданности, отчего рука Леи соскользнула, нечаянно ткнув Дени в глаз, Рэйа с Мирой дернули волосы Правителя каждая в свою сторону, перо Олливандра пушистым концом проскользнуло эльфенку в нос, а неугомонная Касси стащила-таки простыню мальчика вместе с его ночными штанишками в красный горошек.

Вой проснувшегося Дени мог заставить главную баньши рыдать от собственной неполноценности:

— Ёшкин-матрёшкин! Вы что здесь все, озверина переели?

* * *

— Дени, ну Дени, не дуйся, пожалуйста.

Дени убрал лед, и покосился на брата опухшим глазом. А покрасневший нос немым укором сиял всеми оттенками розового.

А он еще Айнона опасался! Да тот милый старик и рядом с этими подпольными садистами не валялся!

— А мы тебе тут печенюшек достали, — Касси и Мира в примирительном жесте протянули корзинку своему Господину, — Госпожа Лея просила Вам передать, чтобы Вы поскорее спустились в гостиную. Осталось всего чуть более часа до того, как она уедет в императорский дворец.

— Что? — забыв обо всем на свете, Дени подскочил, уронив лед на пол, — Как? Почему так скоро?

Мальчик вопросительно посмотрел на близняшек, но ответил ему глубокий мужской голос:

— Приехал гонец от императора. Ставрусу нужна кровь, он рвет и мечет оттого, что так и не смог найти злоумышленника. И собирается использовать каждую возможность, чтобы найти полоумного оборотня, публично кастрировать, а после бросить на корм диким зверям.

Мальчик поежился уже от самих слов своего Хранителя. Ксандр понимающе улыбнулся:

— Он не вычислит Вас, мой Повелитель. Он даже не знает, что Вы очнулись. И мы все молим Праматерь, чтобы Наместник как можно дольше оставался в неведении. А теперь пойдемте, я проведу Вас тайными коридорами. Нельзя, чтобы внешний советник что-то заподозрил. Для него капризная императрица все еще собирается в дорогу.

Дени натянул на себя уже третью по счету тунику, проверил прочность завязок на своих штанах, и прошел в открытую дверь, бывшую ранее портретом какой-то эльфийки. Ксандр усмехнулся, не в силах забыть утреннюю сцену. Да уж, ради таких мгновений и стоило дальше дышать.

Петляя меж бесконечных коридоров первых этажей, Дени с Хранителем оказались перед узким, едва заметным, проходом. Ксандр, приложив палец к открывшему было рот принцу, прошел первым, и только через пару мгновений позволил своему Господину пройти в гостиную. Все в ней осталось по-прежнему: те же изображения драконов загадочно мерцали на стенах, тот же деревянный стол стоял в отдалении, и разноцветный свет лился сквозь дутое стекло. И не видно было ни волшебных предметов, ни загадочных пузырьков с мутными зельями. Дени разочарованно вздохнул: 'Что же это за магия такая, без волшебства и зелий?'

'Будут тебе и волшебство, и мутные зелья', — улыбка в голосе императрицы коснулась мыслей ее сына.

— Спасибо, господин Хранитель, теперь я справлюсь сама, — холодно проговорила императрица и поднялась с высокого стула.

— Я буду недалеко, мой Повелитель, Вам стоит лишь произнести мое имя, — Ксандриэль, поклонившись эльфам, прикрыл за собой двери.

— Итак, с чего мы начнем: фаерболы, ледяные стрелы, призвание мертвецов?..

Энтузиазму Дени не было конца.

— С того, что ты обнимешь меня перед дорогой и пообещаешь беречь себя, мое солнышко, — Лея заключила сына в свои объятья. Тяжелое предчувствие сдавило ее сердце, но она не стала омрачать этот день и беспокоить ребенка.

Спустя два часа, когда Лея вышла из гостиной, ее качало от усталости. Ментальные щиты подобного уровня забирали последние силы, но результатами она была довольна. Омрачало только одно — то, что она не научила своего сына еще стольким вещам! Все внутри нее било тревогу об опасности, нависшей над Дени, а она вынуждена была вместо того, чтобы находиться рядом и защищать сына, поить своей кровью безумное чудовище, делая его еще сильней и опасней.

— Ксандр, — Лея встретила пронзительный взгляд стальных глаз, — Я пришлю лучших из Предрассветных, чтобы они смогли научить Дени пользоваться собственной силой. Ты знаешь, он еще очень и очень слаб. С одной стороны — это делает его таким беззащитным, с другой же — помогает хоть как-то обуздать собственное притяжение. Ему необходимо научиться контролю и самозащите. Я прошу тебя помочь ему в этом.

— Вы могли мне даже не говорить об этом. Мы не будем терять ни минуты драгоценного времени. Дени должен побыстрее стать полноценным Владыкой.

— Нет, Ксандр, я говорила не о том, чтобы по возращении я нашла жалкое подобие Даркуса, вылепленное тобою из собственных воспоминаний...

— Я тоже говорил не об этом, — тихо сказал Хранитель.

Лея пристально на него посмотрела, впервые в жизни так страстно желая знать, о чем думает стоящий перед нею эльф. Но Ксандр был Тенью Повелителя, и женщине не дано было читать его мысли. Никто этого и не смог бы, кроме самого Даркуса, но тот никогда бы себе этого не позволил. Истинный Повелитель.

Наконец, императрица отвернулась и пошла в сторону приемной. Что прочла она по лицу Ксандриэля? Что решила?

Лея остановилась и сказала, не оборачиваясь:

— Жизнь моего сына — в твоих руках. Не искалечь ее во имя Даркуса.

Женщина уже скрылась за поворотом, когда Хранитель прикрыл глаза и низко поклонился потомку своего прежнего Повелителя.

Глава 18

— Искусство магии — одно из самых сложных в этом мире, Дени, — Лея подвела сына к кожаному дивану. Эльфенок невольно вспомнил свой сон о Даркусе и его родителях. В том сне — малая гостиная тоже была украшена изображениями драконов, также стоял стол, только не у самой стены справа, как сейчас, а прямо посередине. Да и диван был совсем другим — не мягким из выделанной темно-коричневой кожи, а больше похожим на резную скамеечку, только с мягкими разноцветными подушками. Но атмосфера теплоты и уюта осталась прежней. Дени мог в этом месте расслабиться и почувствовать, будто стены могут защитить его от всех несчастий.

Лея погладила ребенка по руке, привлекая внимание.

— Извини, — мальчик присел рядом с эльфийкой, — Я просто не могу еще отойти от своего сна. Лея, то есть мама, я знаю, что ты не хочешь мне об этом рассказывать, но мне просто необходимо это знать — то, что я видел сегодня ночью...

Мальчик вдохнул побольше воздуха и посмотрел прямо в глаза своей матери.

— То, что я видел — это ведь мои воспоминания? Значит, это я в прошлой жизни был Даркусом? Или это Память Крови, как и у Ксандриэля? И чем тогда Память Крови отличается от простых воспоминаний? Я ничего не понимаю.

Дени поднялся с дивана и отошел к камину. Небольшой огонь слегка потрескивал, давая больше уюта, нежели тепла.

— Дени, я не могу... — начала было Лея.

— Я знаю! — вскрикнул мальчик, — Но что же мне делать с тем, что я сам уже не понимаю, кто я есть на самом деле? Вы все говорите мне 'мой Повелитель', 'принц', 'Владыка', а я знаю, что там, на Земле, я был простым человеком, знал, что был не маленьким мальчиком, хотя почему-то здесь и веду себя, как неразумный ребенок...

— Не беспокойся, сын, это нормально. Так и должно быть. Твоя старая человеческая психика просто подстраивается под новые способности. Неужели ты думал, что та ментальная сила, которой ты скоро сможешь управлять, могла быть подвластна человеку? Нет, несмотря на то что люди обладают необыкновенной живучестью и стойкостью, которыми всегда удивляли Первородных, их психика не рассчитана на такое невероятное напряжение. Это тело, — Лея подошла к Дени и повернула его к искривленным зеркалам, украшающим балконные двери, — Принадлежит несовершеннолетнему принцу Дениэлю, со всеми перепадами настроения, желанием пошалить и узнавать что-то новое.

— Ход твоих мыслей, — эльфийка прикоснулась к вискам своего сына, — достался тебе в наследство от прежней, земной жизни.

— А эта душа, — женщина дотронулась до груди принца, — Она вечна. Она была при тебе, когда ты жил на Земле, она принадлежала тебе, когда ты жил во времена моих предков, она же и сейчас внутри тебя. Стоит ли тогда спрашивать, кто ты есть на самом деле?

Дени перевел взгляд со своего отражения на лицо матери.

— Госпожа очень ловко умеет увиливать от ответа. Вы, случаем, не знакомы с политикой?

Эльфийка улыбнулась, признавая правоту сына.

— В любом случае, Дени есть Дени. И, не будь твоих прежних жизней, я уверена, что ты все равно остался бы прежним...

— Нет, я так не думаю. Представь меня же, воспитанным в клане, где все почитают меня как бога. С такой внешностью, богатством, властью и отношением окружающих я мог бы превратиться в ленивого, властного и капризного чело... эльфа. Уже то, что я эльф, заставило бы меня смотреть на людей свысока. И только мои драгоценные воспоминания не дадут мне сделать этого. Я же помню, как коротка человеческая жизнь, как быстро уходят от нас люди, которых мы любим, а Бог забирает к себе лучших, поверь мне! Мы болеем, мы боремся за свое существование, каждый день мы горбатимся для будущего, которое так быстро проходит. Сначала учеба: садики, школы, университеты. Мы все учим, зубрим, сами не зная что и зачем. А дальше — самое интересное, когда мы обнаруживаем, что все это зачастую — пустой звук, и мы не знаем самого элементарного, в то время как голова забита кучей бессмысленных формул, правил и дат! И вот мы уже как сироты со своими дипломами, никому, в принципе, не нужные почти-что-взрослые. И приходится вновь переучиваться или просто подстраиваться под ситуации, топая на нелюбимую работу, потому что все так делают. Все учатся, потом работают, и между этим встречаются то с одними, то с другими людьми, пытаясь найти в них тех самых. Мы встречаемся с теми, кто нравится, мы встречаемся с теми, кто должен бы нравиться, потому что так принято. И не дай Бог, чтобы к определенному возрасту у тебя не было приличной, что переводится как высокооплачиваемой, работы, своей собственной квартины-машины, а потом и спутника жизни-детей. И не важно, что жизнь-то проходит, а ты, на самом деле, так и не был поистине счастлив...

— Наверное, ты прав, — Лея отошла к гобелену с изображением очередного дракона.

Дени проследил за ее взглядом и произнес:

— Я помню также все, что чувствовал Даркус, когда Туилиндэ с Рокусом оставляли его, словно это меня бросали собственные родители. Я помню безысходность и страх, что потеряешь самых близких людей, ту боль, когда понимаешь, что они сами отказываются от тебя, что ты мешаешь их счастью. Никогда еще не чувствовал такого презрения к самому себе из-за того, что не такой, как все — неполноценный, чудовище, ошибка природы. А это безумная потребность быть рядом с близкими, ради которой он готов был искалечить себя на всю оставшуюся жизнь! Мне казалось, что в его груди — бездна, которая ревет и взывает. Это не передать словами! Мне до сих пор хочется заполнить дыру в его душе, как будто иначе она поглотит его навсегда, и тогда меня тоже не станет. Но Даркуса давно уже нет, так почему мне кажется, что вся моя жизнь зависит от него? Ответь же мне, мама!

Глаза эльфийки вспыхнули янтарем. И Дени смог рассмотреть белые всполохи, расходившиеся от ее тела. Словно крылья дракона распахнулись за ее спиной. Это было красиво и страшно одновременно. Разрушающая мощь, которая может в любой момент разнести этот замок в щепки. Потоки воздуха под напором светящихся крыльев набирали силу, поднимая в воздух вазы, книги, кресла... Посуда звенела, а тяжелая мебель начала издавать громкие скрипы, сдвигаясь к стенам. Трескались деревянные панели, с пола срывались ковры, а ветер и не думал стихать, со звоном разбивая стекло и закручиваясь в спирали.

Дени стоял в центре бушующего урагана, но потоки воздуха не просто обходили его стороной, но и отбивали от него кружащую мебель.

— Нет, не подходи ко мне, Дени! — воскликнула Лея, когда увидела, что мальчик решительно направился в ее сторону. В этот момент она пожалела, что сделала эту комнату совершенно непроницаемой даже для Ксандриэля. Женщина пыталась во что бы то ни стало защитить собственного сына.

Не контролируя собственное тело, словно оно само знало, что нужно делать, эльфенок поднял руку и резко развел пальцы в стороны. Воздушные струи замерли, извиваясь, словно змеи перед своим заклинателем. Дени медленно стал сжимать руку в кулак, и все нити стремительно ринулись к своему господину. Ухватив потоки, словно это были обычные ленты, мальчик руками стал закручивать их так, будто рисует розу на клочке бумаги. И вот уже невиданный цветок пылает на его ладони. Лея потрясенно взирала на настоящее волшебство. Чтобы так легко и красиво суметь подчинить себе капризную стихию! Ноги эльфийки подкосились, и она упала на пол от магического истощения. Расширенными глазами она наблюдала за тем, как подходит к ней Дени, как берет ее ладони левой рукой и опускает на них воздушную розу. Лепестки вздрогнули, пытаясь вернуться к своему Господину, но он накрыл их своими руками. Сила вспыхнула, и Лея почувствовала, как магический резерв пополнился не только собственной энергией.

— Хватит, Дени, слишком много, — попросила женщина. Она почувствовала, что еще немного — и ее разорвет на части. Роза полностью растворилась в эльфийке.

'Твоя сила действительно впечатляет!'

'Лучше бы она просто помогала и мне, и тем, кому это нужно', — ответил ребенок.

Дени встал и протянул эльфийке свою руку:

— Кажется, мы остановились на том, что такое Память крови, если я не ошибаюсь?

Мальчик пытался сделать вид, что не был только что свидетелем разразившейся стихии.

— Дени, — Лея встала и строго посмотрела на сына, — Ты должен хорошенько запомнить то, что увидел. Все это, — Лея развела руками, — Только малая часть того, что можешь устроить ты, если не сможешь себя контролировать. В случае с тобой последствия будут более разрушительными. Ты смог так легко успокоить меня, потому что ты — мой Властелин, и сила признала тебя, так как ты был собран и знал, чего хотел. А теперь представь, что могло случиться, если бы ты не сконцентрировался на этом, если бы сам был под воздействием эмоций. Тебе нужно научиться не только закрывать свой разум от чтения мыслей, но и владеть собственным настроением. Но если вдруг что-то пойдет не так, и ты все-таки не сможешь себя контролировать, тебе будет необходимо довериться Тени. На то они, в принципе, и нужны, чтобы ловить излишки силы и принимать их на себя, делая господина впоследствии еще сильней.

— Значит, мне всего лишь нужно положиться на Ксандра.

— Ты меня не слушаешь. Дени, я говорила про твою Тень, а не ту, которая досталась тебе от Даркуса.

Дени вопросительно приподнял брови:

— Я не понимаю. Я думал, Ксандр — мой Хранитель...

— Так и есть, всего лишь Хранитель, но не собственно Тень, как бы он не хотел этого. Сын мой, у нас так мало времени осталось, так что прошу — слушай внимательно.

Лея усадила сына на диванчик, а сама расположилась в кресле напротив.

— Послушай, — она крепка сжала руки мальчика, — Для того чтобы контролировать Силу, а это тебе просто необходимо, потому как с каждым днем ее будет все труднее удерживать в теле, тебе нужно будет найти собственную Тень. Или, на крайний случай, того, кто смог бы дополнить Ксандриэля. Санто Диеро не сможет полностью раствориться в твоей силе, потому что он сам является частью Даркуса, и разделить еще и с тобой сущность просто невозможно. Я не знаю, почему он думает иначе, но для твоего же блага — найти Тень, собери себе Хранителей, которые могли бы приглушать твое сияние. Поверь, Проклятая кровь недаром так называется. Вспомни, как реагировал на тебя Олли, да он чуть не впился в твое горло зубами, а ведь более доброго, но беспомощного эльфа трудно себе представить! И это только начало, поверь мне. Если ты не хочешь довести всех до той степени безумия, когда они разорвут тебя на части, тебе нужно постараться подчинить своего Дракона. Если бы мы не были полукровками, то нам бы не пришлось этого делать, мы могли бы обрели крылья и подняться в небо. Но каждому свое. Драконам — свобода, нам — бесконечный контроль. Я не могу сказать, как будет развиваться твоя сила, сможешь ли ты контролировать ее, или же нам придется наглухо ее запечатать и научить тебя подавлять какие-либо эмоции, как приходится делать мне. Это с твоим появлением во мне начинает просыпаться жизнь. Но меня недаром прозвали Ледяная Лея — на моем лице ранее ты не увидел бы ни единого следа чувств, убийство ли происходило на моих глазах или рождение собственного сына.

Дени опустил глаза.

— Мне придется все время подавлять свои чувства?

— Возможно. Мы еще не знаем, как именно будет развиваться твоя сила. Я все-таки надеюсь, что именно тебе будет под силу подчинить хищника внутри себя.

— А Даркусу это удалось? — на имени Предрассветного Повелителя голос Дени слегка дрогнул.

— И да, и нет, — Лея отвела взгляд, — Это сложно объяснить. Мне кажется, что он был даже большим Повелителем Неба, чем его отец. Только узнали они об этом слишком поздно.

Женщина замолчала, погрузившись в собственные мысли. И Дени почувствовал жгучее любопытство, он был уверен, что обязан узнать все, что случилось более семисот лет назад. Он прикрыл глаза и мысленно потянулся к голове Леи, пытаясь представить себя легким серебристым туманом. Внезапная боль сдавила его виски. Она все нарастала, словно невидимые тиски сжимали его голову. Мальчик вскрикнул и согнулся от боли. Он не мог сосредоточиться, казалось, что мир завертелся с невероятной скоростью, а он парил бесформенным облакам, не в силах собраться в единое целое и вернуться в собственное тело.

— Дениэль! — эльфийка склонилась над скрюченным на полу сыном, и холодным голосом произнесла, — Правило первое — познай свою силу. Правило второе — никогда не недооценивай своего противника. Правило третье — всегда оставляй пути для отступления. Ты нарушил все правила сразу.

— Лея, помоги, — вытолкнул из себя мальчик, чувствуя, что не сможет больше сопротивляться.

— Ты сам это начал. Правило четвертое — защищаясь — будь готов убивать, нападая — учти, что готовишься к смерти.

— Лея! — закричал Дени.

— Сосредоточься, откинь все эмоции. Я не нападаю на тебя физически, а атакую ментально, так и защити себя мысленно, давай же!

Эльфенок попытался вздохнуть и убедить себя, что ничего не чувствует, что его тело покрыто корочкой льда, а потому не может испытывать боль.

Точно, все получилось! Дени почувствовал облегчение и легкий холод, но он уже начинал нормально видеть и даже смог пошевелить рукой, когда тысячи острых иголок вонзились в его живот, ноги и шею.

— Больно, Лея, больно!

— Неверный ответ! Ты должен не охлаждать свое тело, а ставить щиты и заслоны и атаковать врага, а ты что придумал? Думаешь, настоящий враг будет стоять и ждать, пока ты освежишься? Я не уберу иглы, пока ты не сможешь себя защитить, ну же, пробуй. Представь возле себя то, что могло бы тебя защитить, только ни в коем случае не живое, подобные плетения просто высосут твою силу без остатка. Представь что-то простое, приятное, но действенное, что смогло бы укрыть тебя с головы до ног, оставляя простор для движения.

'Что-то простое, что могло бы укрыть, защитить. Что-то приятное...' Дени почувствовал, как его тело охватывает яркий золотисто-розовый свет, словно первые солнечные лучи исходили прямо из его сердца. Яркое сияние окутывала кожу, делая его самого сотканным из света и воздуха. Душа возвращалась внутрь палящего солнца. Становилось невыносимо жарко, огонь распространялся из груди и вырывался белыми вспышками из его тела.

— Первое правило, Дени! Познай себя! Не давай Силе поглотить себя. Познать означает понять, уметь чувствовать и, самое главное, контролировать. Останавливайся, быстрее гаси огонь!

Столб пламени вырвался вверх, опаляя верхние балки.

— Гаси огонь, Дени! Почувствуй, что это ты его хозяин, что это ты ему приказываешь, а не наоборот. Кто из вас Повелитель?

Дени разрывало от потоков силы, словно гигантские огненные волны били его вновь и вновь. Внутренности горели, мальчику казалось, что сама кожа начала покрываться трещинами и лопаться с приводящим в ужас сухим треском. Как все остановить? У него не получается! Он же сгорит дотла!

— Дени, если сейчас же не прикажешь своему огню успокоиться, сам ты не пострадаешь, но и меня ты больше не увидишь. Ты хочешь, чтобы я сгорела в твоем пламени? Ты это допустишь из-за своей трусости и неуверенности? Ты спалишь собственную мать?

— Лея, — захрипел Дени. Измученный взгляд голубых глаз встретился с холодным янтарным.

— Ты сможешь, давай же, покажи, как ценишь жизнь, как сможешь уберечь других от собственной неосторожности. Я верю в тебя!

Воздух дрогнул.

— Фу, Бимка, место! — приказал Дени, и пламя, замерев на мгновение, стало стекать с деревянных балок, со стен и с кожи самого мальчика, образуя повизгивающую от радости невысокую дворнягу, пока еще алую, но Дени мог бы поклясться, что шерсть у собаки на самом деле серо-коричневая, такая мягкая и густая, что в нее можно зарыться пальцами, чтобы согреться. А глаза его — самые умные и преданные. Но почему он его не помнит, это же Бимка, его собака!

Пес, встряхнув искрами, подпрыгнул на месте и со всех ног бросился к своему хозяину. Гавкая так, словно хотел столько рассказать мальчику о прошлой жизни, он прыгал, он терся о его ноги и лизал ладони. Прижавшись к Дени всем своим тельцем, пес задрожал и начал тонко поскуливать. Дени казалось, что из глаз Бимки вот-вот польются слезы. 'Разве животные умеют плакать?' Дени растворялся в преданном взгляде таких знакомых круглых глаз, которые говорили 'Вспомни меня, ну же, вспоминай!'

'Нет, нет, слишком больно. Я не хочу!' — Дени схватился за горло.

Бимка свесил голову, а потом ткнулся мокрым носом в колени ребенка. Собака все понимала. Как бы и Дени хотелось знать, что все это значит.

Лея, опасаясь спровоцировать животное, старалась не привлекать к себе внимание, но и видеть, как мучается из-за прошлого ее сын, не могла.

— Дени, — прошептала она.

Мальчик поднял голову, пытаясь сосредоточиться.

— Ты все-таки сделал это. Ты создал живого защитника!

— Это плохо? — Лея не узнала голос сына, настолько он стал безэмоциональным.

— Нет, что ты! — воскликнула эльфийка, — Это просто замечательно. Я не хотела, чтобы ты это делал лишь потому, что это забирает все силы и у более опытных... Дени!

Женщина в последний момент смогла подхватить ребенка, чтобы он не ударился головой. Ее сын все же упал в обморок от истощения.

— Ну что мне с тобой делать, Дени? — Лея прижала мальчика к себе.

Настало время уезжать, а она так и не смогла научить сына ставить щиты. Хотя.. Лея покосилась на наблюдающего за нею пса. Тот следил своими удивительно мудрыми глазами за каждым ее движением. И женщина понимала, что стоит лишь ему почувствовать хоть малейшую угрозу с ее стороны, как он не раздумывая вцепиться ей горло. Бимка тявкнул, словно мог читать ее мысли. Но это просто не могло быть на самом деле. Это же невозможно?

Лея приподняла голову сына, раздумывая над тем, как можно перетащить ребенка на диван, когда почувствовала, что золотистый туман приподнимает Дени над полом и с осторожностью опускает на мягкое сидение. Женщина взглянула на пса с другой стороны. Настоящий Защитник, вот что смог создать ее сын на первом же уроке по ментальным щитам! Просто невероятная мощь!

Собака завиляла хвостом и дважды кивнула. Лея улыбнулась. Такой породы она еще не встречала. Наверное, это была самая нелепая собака на всем белом свете: чуть выше колен, похожая чем-то на волка, она имела такие забавные короткие и слегка кривые лапы, что все впечатление как о грозном защитнике пропадало напрочь.

Пес зарычал, и Лея окончательно убедилась в том, что это неведомое существо обладает ментальными способностями, причем какими! Чтобы суметь пробить ее щиты и прочитать мысли, на это требовалось неимоверное количество энергии, а берет ее пес не откуда-то, а именно из Дени. Эльфийка заметалась по комнате, не зная, что сделать, пока ее малыш не погиб от магического истощения! Бимка снова заскулил. Он переводил взгляд с женщины на Дени, и глаза его наполнились такой тоской и одиночеством, что Лея засомневалась в том, что было известно о защитниках. Собака, наконец, приняв какое-то решение, ткнулась пушистой мордой в волосы Дени, издав протяжный вой, лизнула его лицо на прощание и растворилась, оставив после себя золотистые искры. 'Удивительно!'

Лея подошла к Дени, поправила сбившиеся пряди и помолилась Праматери о судьбе своего удивительного сына. Пора было возвращаться к Ставрусу и узнать, что на этот раз задумало это чудовище.

Глава 19

Только когда императрица с внешним советником в спешке покинули замок, Ксандриэль распрямился. Ему нужно было о многом подумать и многое сделать. Долго скрывать пробуждение Владыки не представлялось возможным. Не за горами тот день, когда император решит повторить эксперимент с собственными детьми, он уже всячески намекал Лее, что Дени необходимо перевезти во дворец к лучшим, что означало — полностью подчиненным ему лекарям. Миновали те дни, когда Кантро Супримо, клан Исцеления, раскрыв рты, внимали урокам Владыки. Их сила и умения при Даркусе достигли таких высот, что, потеряв их, многие из клана лекарей добровольно ушли из жизни. Познав подобную мощь, они были просто не в состоянии вернуться к прежним практикам, к лечению заговорами, травами и очищением аур. Они уже не чувствовали жизненные потоки, не видели искажение цвета в тех местах, где находился источник болезни. Они не могли одним усилием воли заставить кровь очиститься, кости срастись, а меланхолию смениться верой. Клан загнивал, выпрашивая крохи былой силы у безумного Полдона, а после и у его сына. Ставрус, казалось, приблизил к себе всех Кантро Супримо, которые вместо того чтобы посвящать себя исцелению других, жаждали только власти и почитания.

Ксандр с большим сомнением отнесся к идее Леи основать группу молодых и перспективных лекарей, пытающихся создать другие способы лечения. Но в одном императрица была права — необходимо найти союзников, тех, кто мог бы встать между Комподжоу с его прихлебателями и пока еще не окрепшим Дениэлем. И это должны быть не только молодые идеалисты, но и как можно больше тех эльфов, которые имеют вес в своих кланах. Тот же Айнон. Ксандр не просто так держал его рядом с Дени и позволял ему наблюдать за мальчиком. Любому другому он бы уже вырвал глаза только за то, что одним своим неподобающим взглядом заставил его Повелителя нервничать, но Айнон эль Семон ту Эрро из клана Славящих Праматерь, мог написать такие портреты Повелителя, которые передали бы не только внешнюю красоту маленького Владыки, но и исходящую от него Силу. Пока что спящую, но уже сейчас манящую так сильно, что ею хотелось напиться. Айнон — Старейшина, который жил еще во времена Даркуса, потому он, как никто другой, знает, что сулит его клану возвышение Повелителя. К его мнению прислушиваются, а его удивительные способности помогут им привлечь на свою сторону нужных эльфов. Ради этого можно и потерпеть. Пока, по крайней мере. А сейчас нужно было проведать Дени.

Ксандр выпрямился и поспешил к Господину, не понаслышке знакомый и с магическим истощением, и с подчинением Дракона. Мальчик мог полностью сгореть, не сдержав собственной мощи. Но, слава Праматери, у него еще не было такой силы. Но стоило поторопиться. Прошло уже достаточно времени, чтобы Дени хотя бы немного освоился в этом мире. Сейчас должны были начаться тренировки, без которых принцу не выжить. 'Хотя есть кое-что и похуже смерти. Но я сберегу его, чего бы мне это не стоило'.

Ксандр прошел в гостиную, вернее, то, что от нее осталось. Войдя внутрь, он пораженно замер: практически вся мебель была сбита к стенам, вещи валялись то тут, то там, пол покрывали стеклянные и фарфоровые осколки, и даже ткань на креслах разошлась по швам, отчего мягкая набивка торчала вместе с пружинами. А Дени спал, свернувшись калачиком на диване среди хаоса и разрушений. Ксандр по привычке дернул темно-зеленый локон, выбившийся из тугого узла на затылке. 'И откуда здесь столько копоти? Что же еще натворил мой маленький непоседа?'

Но до того довольная мордашка посапывала на вышитой подушке, что Ксандр не решился разбудить мальчика. Все как всегда, ему никогда не хватало сил, чтобы идти против своего Повелителя, даже если Он шел навстречу собственной смерти.

Ксандр склонился над мальчиком. Стараясь его не потревожить, Хранитель убрал белые пряди со лба ребенка и коснулся морщинки между его бровями.

— Что снится тебе, мой маленький? Надеюсь, не тот день, когда я тебя предал?

* * *

В воздухе запахло цветами апельсинового дерева и каким-то неповторимым морским ароматом, свежим и немного соленым... В Галею снова пришла весна, снова запели птицы, распустились почки и из-под снега пробирались первые робкие цветы. Природа просыпалась от зимней спячки.

Даркус проснулся рано, вернее сказать встал, устав притворяться спящим. И холодный рассвет он решил встретить на берегу моря. У Драконов Мирозданья было больше забот, нежели привилегий, но к безусловным плюсам этого звания относилась свобода передвижений, без которой Даркус не мыслил собственной жизни. На Галее все было иначе. Вот и сегодня, лишь открыв глаза, он почувствовал, что умрет без глотка свободы, без шума волн о покатые скалы, крика чаек, без воя ветра на горных хребтах. И он решился, нет, не сбежать, но лишь на миг забыться в выдуманной им же самим безграничной свободе.

Миримон запретил внуку показываться на глаза местным жителям, пока его раны не заживут, что, в принципе, совпадало с желаниями самого Даркуса. Светлоэльфийский правитель рассказал приближенным, что скоро в замок прибудет его внук, которого он решил провозгласить своим единственным наследником. И по всей империи поползли слухи. Кто отец юного наследника? И куда пропала дочь Миримона, прекрасная Туилиндэ? Обладает ли мальчик хоть толикой способностей своих предков? И, конечно же, главный — как можно было использовать юного наследника в собственных интересах?

Миримон был занят разнообразными приготовлениями, в особенности нужно было скорее собрать для внука Хранителей. Эльфийский правитель не сомневался, что за эту честь развернется настоящая битва, не говоря уже о том, чтобы стать Тенью Повелителя. И он не хотел, чтобы Даркус был свидетелем этого. Мальчику нужно было окрепнуть, прийти в себя и научиться жить дальше. Не в мире, сотканном из чистой энергии, где каждый мог свободно стать частью другого и взлететь в небо, соединившись со всем мирозданием, а при императорском дворе, где правили бал лесть и интриги, где ни один эльф не был способен поговорить с Даркусом так, как он привык, не рискуя при этом сгореть заживо.

Внуку императора было одиноко, и Миримон не мог с этим ничего поделать. Раны от марийской стали просто так не заживали. Рокусу пришлось истратить весь свой драконий яд, но и это не могло полностью вылечить сына, ведь мальчик был наполовину эльфом, хотя Туилиндэ, будучи Всадницей, была нечто большим, нежели простая галейская Первородная. Но Повелителю Неба пришлось пойти на сделку с самой Праматерью, чтобы вылечить сына. Миримон не знал, что пообещал ей Дракон, но это явно было чем-то невероятно ценным, раз затворница вышла из Запретного Леса, да еще и взялась помочь маленькому наследнику.

Несмотря на то что Миримон был правителем эльфов и при каждом обряде обращался к своей Прародительнице, он никогда еще не видел Духа во плоти. Когда Рокус на руках с потерявшим сознание Даркусом телепортировал их к границе священных владений, мужчина и не надеялся, что на их зов кто-нибудь откликнется. Всем было известно, что духи не имели привычки вмешиваться в жизни своих подопечных, если только это не было нарушением Равновесия, или им просто не становилось скучно. Но Рокус никогда не бросал слов на ветер, и его громогласное обещание спалить весь лес со всеми березками и пихточками вместе взятыми невероятно разозлило дриаду. Из древнего леса мимо опаленных деревьев вышла разъяренная темнокожая женщина. Ее волосы сияли всеми оттенками осенней листвы, а глаза горели недобрым темным огнем. Миримон был разочарован. Как эта женщина могла быть названа Праматерью эльфов, если была ширококостной, среднего роста и с далеко не правильными чертами лица? Дриада бросила на эльфа снисходительный взгляд, и ее тело неожиданно подернулось дымкой. И вот перед ними стоит высокая светлокожая эльфийка с тонкими чертами и удивительно приятной улыбкой.

'Не зли ее, — раздался в голове эльфийского правителя голос Рокуса, — Без ее помощи Даркус останется изуродован на всю жизнь'.

— Что привело Повелителя Неба и его Всадницу в мои скромные владения? — сухой неприветливый голос закачал ветви и зашуршал листами.

— Приветствую Духа леса.

— Мое почтение, госпожа дриада.

Рокус с Туилиндэ склонили головы и приложили руки к груди в приветственном жесте. Миримон опустился перед Праматерью на колени.

Женщина в ответ сурово нахмурила густые брови. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что Дракон пришел к ней за помощью. Дриада прищурилась от удовольствия. Чтобы гордый хищник снизошел до просьбы к какому-то духу? Поистине, этот день войдет в анналы истории.

— Я пришел не как Повелитель Неба, я пришел как отец, у которого умирает ребенок. Вы покровительствуете иллитири, а мой сын — наполовину эльф. И я прошу вас принять участие в его судьбе.

Женщина бросила взгляд на замотанное в покрывало тело мальчика, покоящееся на руках отца. У нее никогда не было и не будет детей. Единственные ее родные — это весь эльфийский народ. Но одним эльфом больше, другим меньше — особой роли для нее не играло.

Дракон зашипел. Дриада и забыла, что Древний мог с легкостью прочитать ее мысли. Слишком привыкла женщина к тому, что кроме таких же духов, как и она, во всей Галее нельзя было найти кого-то могущественнее.

'Ты знаешь, я сделаю все, что угодно, чтобы спасти собственного сына', — коснулось мыслей дриады.

О, да, именно этих слов и дожидалась женщина.

'О чем они говорят? — недоумевал все еще преклоненный Миримон, — Неужели нельзя побыстрее договориться и вылечить, наконец, мальчика? Я не смогу больше поддерживать его эльфийскую сущность, он скоро очнется и почувствует ужасную боль'.

Рокус сверлил взглядом приближающуюся дриаду. Черты его лица словно окаменели. Туилиндэ прижала руки к трясущимся губам и смотрела то на супруга, то на Праматерь.

— Нет, только не это, пожалуйста! — закричала эльфийка, когда рука, вновь ставшая коричневой, накрыла лицо Даркуса, вернее то, что от него осталось. Праматерь окунулась в сущность ребенка, когда Туэлинда изо всех сил оттолкнула дриаду. Даркус распахнул янтарные глаза и посмотрел прямо в лицо темнокожей женщины. Праматерь вздрогнула — она приняла решение.

— Я исцелю его, — ветер растрепал волосы незваных гостей.

Туилиндэ уже знала, что потребует Праматерь взамен.

— Рокус, я прошу, нет, я умоляю, давай отправимся домой, старейшие рода нам не откажут. Их сила столь велика...

Рокус отвел взгляд.

— Я не рассказывал тебе, — Дракон не стал говорить телепатически, чтобы не оскорбить тем самым Праматерь, — Но дело в том, что Даркусом уже заинтересовались не только наши мудрейшие, но и другие роды. Повелители Огня и Воды даже поспорили, кто первым увидит диковинку. Туэ, я объявил всем, что Даркус мертв, что он разбился о скалы, пытаясь взлететь, как обычно. Никого это не удивило, если принять во внимание, сколько времени и сил потратил наш сын на то, чтобы подняться в небо. Все думают, что мы отправились на родину твоих предков, чтобы здесь похоронить Даркуса. В нашем мире он уже мертв.

Туилиндэ вздрогнула и осела на землю.

— Если бы я могла, я бы возненавидела тебя.

— Туэ, — голос Рокуса сорвался.

Наплевав на то, что подумает Праматерь, он коснулся сознания своей жены, передавая всю любовь и сожаление, да покрепче прижал к себе сына.

— Мы согласны, — отрывисто бросил Дракон.

Но дриада не слышала ни его, ни стона теряющей сознание Туэлинды, все ее внимание приковывали две янтарные бездны, сияющие на окровавленном лице. Женщина была околдована. Впервые в жизни она стала хоть немного понимать неразумные действия смертных. 'Так вот что такое — чувствовать. Оказывается, это может быть больно и так... невыразимо прекрасно'.

* * *

Даркус уже больше недели находился на Галее. Он смутно помнил, что происходило первые дни после того, как порезался марийским кинжалом. В памяти отпечатался только образ деда, который каждые два часа смазывал его раны драконьим ядом, что оставил после себя Рокус. Даркус даже не знал, что его оскорбляло больше: то, что родители бросили его в другом мире, отказавшись даже попытаться бороться за него, или же то, что улетели, видя, в какой агонии метался по постели их ребенок.

Когда ему стало получше, Миримон объявил, что уедет на некоторое время, а мальчик пока поживет у одной дриады. Дед предупредил, чтобы маленький дракон был почтителен с женщиной и ни в коем случае не надоедал ей своими вопросами. Но напоминать об этом было совершенно не обязательно — Даркус замкнулся в собственном мире и никого не собирался туда допускать.

Ускользнув из дома дриады, принц по узкой тропинке направился к морю. Он взобрался на одну из самых высоких скал, что окружали Замок Дракона. Холодное весеннее море казалось черным на фоне тающего снега. Верхушки скал скрывались за облаками, и он взбирался все выше и выше, пока не достиг небольшой и ровной площадки, с которой открывался удивительно живописный вид: на долины с левой стороны и морской берег внизу. И если прокрасться на краешек и распахнуть руки, то можно представить, что ты паришь над землей, что у тебя выросли крылья. И притяжение больше не властно над твоею свободой. Вперед, вдаль, туда, куда зовет тебя сердце...

И Даркус начал свой танец. Одной ногой касаясь камня, он кружил над морскою бездной. Белоснежный шелк одежд развевался за его спиной, будто крылья, и темный огонь его локонов вспыхивал в утреннем свете. Резкий толчок — и он уже парит в воздухе, словно хищная птица, опасная и величественная в своем полете. Туманы ласкали его тело, а ветер играл с черными прядями. Повязки скрывали израненное лицо, но глаза сверкали так ярко, что, заглянув в них, невозможно было отвести взгляда.

И Ксандриэль тоже не смог. Зеленовласый пухлый малыш выронил корзину, когда увидел полет настоящего Духа. Он сразу понял, что перед ним не обычный эльф, нет, так двигаться в воздухе могли только создатели этого мира. Темноволосое создание то исчезало, то появлялось в тумане. Его движения были сродни жизни: нежные и грациозные, страстные и чувственные, наполненные вызовом и смирением.

И сердце мальчика забилось в восхищении. Он стал свидетелем самого настоящего чуда. Он замер, не в силах пошевелиться и спугнуть видение.

А Даркус не замечал ничего, этим танцем он отдавал последнюю дань драконьей сути и навсегда прощался с мечтой о Небе.

* * *

Когда сын Дракона почувствовал, что силы покидают его, он нашел взглядом поваленное дерево и со вздохом опустился на него. Через какое-то время он понял, что за ним кто-то наблюдает, причем делает это настолько безыскусно, что Даркусу стало даже обидно за себя. Неужели кто-то считает, что он настолько глух, что может не услышать этот громогласный топот?

— Выходи уже, я тебя все равно слышу, — произнес Даркус. Он не чувствовал ни страха, ни опасения. Казалось, все эмоции покинули его вместе с танцем.

Шебуршание в кустах на минуту стихло, а потом из них вылез зеленовласый карапуз, тянущий за собою огромную плетеную корзину.

Мальчик был ненамного ниже самого Даркуса, пухленький, со сбившейся зеленовласой шишкой на макушке. Он смотрел на принца огромными серебристыми глазищами и, казалось, разучился моргать.

— А можно мне присоединиться к тебе? — Ксандр неуверенно присел рядом с Даркусом.

В ответ принц только пожал плечами. С трудом взгромоздив корзину на колени, Ксандриэль с энтузиазмом начал вытаскивать пирожки, бутерброды, пирожные, фрукты... Под удивленным взглядом Даркуса выросла целая гора из продуктов.

— А почему бы тебе не пойти покушать где-нибудь в другом месте? Ты что, бездомный?

— И ничего это я не бездомный, — надулся Ксандриэль, надкусывая яблоко, — Просто там все суетятся, как сумасшедшие.

— Что-то случилось? — спокойно спросил Даркус, но от тягучего тембра его голоса щеки Ксандриэля запылали.

— Да нет, — резковато ответил мальчик, стараясь не показывать, как ему хотелось получше рассмотреть своего соседа, — Просто в замок приезжает внук императора. Вот все и суетятся.

От недовольства Ксандр даже перестал жевать и начал болтать ногами, отчего корзина чуть было не полетела на пол. Но в тот момент, когда продукты практически оказались на земле, темный вихрь промчался перед глазами, собрав еду и разложив все на свои места. Ксандр даже не успел рассмотреть ни единого движения Даркуса, как тот уже сидел, с безразличным видом рассматривая цветной кулек, в котором была завернута выпечка.

— А почему все так суетятся, это же простой мальчик, зачем столько сложностей? — как ни в чем не бывало продолжил Даркус.

— Ну, ты скажешь, простой мальчик! Он же принц!

— А что, принцы не могут быть такими, как все?

— Конечно же нет, на то они и принцы!

Даркус и взглядом не показал, как его задели эти слова, но Ксандр почувствовал, что что-то неладно. Заерзав на древней коре, он пытался понять, что могло так расстроить его собеседника. Так ни к чему и не придя, Ксандр развязал пестрый мешочек и вытащил все еще теплую сдобу.

— Держи пирожок. Он с ягодами, угощайся, пожалуйста, это вкусно.

Последние слова мальчик произнес так, словно сомневался в этом. Даркус с удивлением посмотрел сначала на зеленовласого малыша, потом на угощение в его руке. 'Такой забавный', — подумал принц, но он ни за что бы не признался, как ему стало приятно, когда кто-то просто так захотел разделить с ним трапезу.

На несколько минут воцарилось молчание, прерываемое только громким хрустом яблока Ксандриэля, да осторожным жеванием юного принца.

— Какой-то странный вкус у этих пирожков, — заметил Даркус.

— Сам ты странный, — надулся Ксандриэль, — Это мама готовила.

— А, ну это совершенно меняет дело, — усмехнулся принц, но все же откусил еще кусочек, рассеянно скользя взглядом по верхушкам гор.

— А ты фообще хто такой будешь? — уплетал за обе щеки зеленовласый малыш.

Даркус посмотрел на эльфа и в груди у него что-то заныло. Вот он — настоящий ребенок. Пухлые щечки, маленький руки с этими демоновыми ямочками. 'Хорошо, повязки скрывают мою внешность', — Даркус поплотнее закутался в серебристую накидку, что дала ему Праматерь.

— Какой-то ты странный, — продолжал мальчуган, — Я таких никогда не встречал. Сначала подумал, что дух предо мною парит. Я так обрадовался! Представляешь — увидеть самого Духа, или, — мальчик склонился к Даркусу и понизив голос, прошептал, — самого дракона!

Даркус вздрогнул и резко опустил взгляд.

— Да что ты знаешь об этих ящерах, — холодно заметил сын Дракона.

— А вот и знаю! Все-все о них знаю. Говорят, что они все могут.

Даркус с горечью рассмеялся.

— Так уж и все?

— Ты ничего не знаешь!

— Да уж куда мне! Ну что ж, поведай мне, маленький эльфийский ребенок, кто же такие эти драконы?

— Они, они, — Ксандриэль не находил слов, он так хотел поделиться своим восторгом с этим созданием, — Они как боги! Говорят даже, что они покровительствуют Предрассветным. Так мне папа рассказывал.

Было видно, что для зеленовласого малыша отец был истиной в последней инстанции.

— А кто твой папа? — Даркус хотел сменить тему, не в силах видеть восторг в огромных серебристых глазах, когда мальчик упоминал о драконах. Когда-то и он... 'Нет, довольно!'

— О, мой папа — один из Хранителей самого Миримона Предрассветного, правителя всех светлых эльфов.

— Ты знаешь моего д... хм, ты знаешь Миримона?

— Ну да, конечно, моя мама работает у него кем-то вроде экономки, но иногда называет себя его нянькой, тем более что сама она из клана Семон ту Эрро, Славящих Праматерь, а папа — Хранитель из клана Санто Диеро. Посмотри, — мальчик пальцами расширил свои глаза и уставился на принца.

— Хм, и что я там должен увидеть? — чуть было не рассмеялся Даркус.

— Ну смотри же. Видишь — мои глаза серые, как и у всех Хранителей, но вот крапинки на радужке — зеленые, как и у клана ту Эрро, — энтузиазм мальчика угас, но он все же продолжил, — поэтому я могу стать как одним из жрецов Праматери, так и Хранителем нового повелителя.

— Что-то не слышу радости в твоем голосе.

— А я и не хочу становиться какой-то там Тенью, как мечтает об этом мой отец. Да с тех пор как стало известно о приезде этого демонова принца, у меня вообще жизни не стало. Отец постоянно твердит мне о том, какая же это честь — быть не просто Хранителем, а частью своего Владыки. Для Санто Диеро ничто не может сравниться с этим.

— А для тебя?

— Нет, ни за что не стану чьей-то тенью!

— И правильно.

— Я буду сам принимать решения, а не подчиняться воле какой-то благородной козявки!

— И это верно!

— Может, может быть, я хочу стать великим мореплавателем, это про меня будут сочинять легенды, и я стану известен как Ксандриэль — гроза морей и океанов!

— Однозначно станешь! — горячо поддержал его Даркус.

— Я, конечно, еще ни разу не был на море, — смутился эльфенок, видя, как черновласое создание поддерживает его мечты, — Но я не думаю, что отец или мама позволят мне даже выбрать между жрецом и Хранителем...

— А почему ты не можешь стать кем-то еще, неужели так необходимо следовать тому, что прикажут тебе родители?

— Ты что, не знаешь, как важно соблюдать распределение обязанностей? Если ты из клана Нуэро — так и занимайся внешней политикой, но не лезь во внутренние дела, если же ты один из эль Дурроу, ты обязан посвящать всего себя верховенству закона.

— Но это же чушь какая-то получается!

— Ничего и не чушь! Все продумано, каждый с детства готовится исправно выполнять свой долг.

— Какой еще долг? Мы все рождены свободными. И мы сами решаем, кому и что мы должны. Ну вот скажи мне, например, что будет с дракон... эльфом, если он из клана эль Дурроу, но ему не нравится судить, да и не получается у него это, зато он обожает работать на земле, что же ему тогда делать?

— Надеяться, что у него в предках есть кто-то из клана эль Амон?

— А если нет?

Мальчик задумался и стал дергать зеленый локон, выбившийся из пучка на затылке.

— Этого я не знаю, — он подозрительно покосился на Даркуса, — А зачем тебе это? Ты что, шпиён, раз так подробно расспрашиваешь меня обо всем?

Ксандр так забавно прищурился, что Даркус не выдержал и рассмеялся.

— Шпиён-шпиён, империя демонов послала меня со специальной миссией, — Ксандриэль от любопытства подался вперед, — Чтобы выявить загадочный состав страшного светлоэльфийского яда.

— Яда? — глаза Ксандриэля загорелись в предвкушении раскрытия заговора.

— Конечно, — важно проговорил Даркус, — Любого, кто хоть разок попробовал стряпни твоей благородной матушки, не может не волновать, от чего именно следует искать противоядие.

— Ах ты... — Ксандр кинулся на Даркуса с кулаками.

Смеясь и колотя друг друга, они катались по земле, ничего не замечая вокруг.

— Так не честно, ты слопал последний! — возмущался Ксандриэль.

Спустя полчаса мальчишки проголодались и решили все же доесть угощения эльфийки из клана ту Эрро.

— Просто я решил пожалеть твою фигуру, смотри, как бы на мамкиных-то пирожках в двери протиснуться смог.

— Опять начинаешь? — покосился на него Ксандриэль.

Даркус вновь рассмеялся. Так легко ему еще никогда не было. Как же здорово говорить с тем, кто не обращает внимания на твою внешность. Даркус непроизвольно коснулся лица, желая убедиться, что все повязки на месте. Но вместо плотной ткани вокруг губ и на подбородке нащупал лишь нежную кожу, которую все еще саднило из-за порезов. Ксандриэль проследил за рукой принца. 'Какие яркие и выразительные губы'. Мальчик не знал, почему ему стало так жарко.

Даркус провел тонкими пальцами по едва заметным белесовым шрамам.

— Жутко выглядит, да? — И выжидающе посмотрел на эльфенка.

Ксандр не знал, почему чувствует, что от его ответа зависит будущее. Он хотел сказать, что движения темноволосого создания гипнотизировали его, а от его желтых глаз он не мог оторвать взгляда. Но Ксандриэлю было стыдно признаться в этом, он смог только спрятать смущение за грубой бравадой:

— Да ты уродливей всех, кого я когда-либо видел.

'Что я несу?' — думал про себя зеленовласый эльф, когда губы говорили обратное:

— Наверное, даже тролли в ужасе разбежались бы от одного твоего вида.

'Сейчас он уйдет, и я его больше никогда не увижу', — испугался малыш.

— Правда?!! — радостно вскрикнул Даркус.

Ксандр неверяще посмотрел на него.

— Ты правда считаешь, что я некрасив? Правда-правда?

Санто Диеро ошарашено кивнул. Он совсем не понимал этого сумасшедшего!

Даркус схватил мальчика за руки и закружил по поляне.

— Некрасив, некрасив! — Даркус остановился и, запрокинув голову, закричал в небо, — Слышите, вы там, некрасив!

— Да ты еще и того, — Ксандриэль вырвал свои руки из захвата черноволосого и покрутил ладонью над головой.

— Дар, — внезапно произнес Даркус, посмотрев на Ксандриэля совершенно серьезно, — Меня зовут Даркус, но я хочу, чтобы ты называл меня просто Даром.

— А почему тогда не Дарком?

Принц промолчал, что Дарком его называли там, где отец объявил его мертвым.

Так и не дождавшись ответа, Ксандриэль сказал:

— Я Ксандриэль, но близкие зовут меня Ксандром.

— Приятно познакомиться, Ксандр, — Даркус протянул руку ладонью вверх.

— Нет, Дар, наедине ты можешь называть меня просто Ксаном, — и Ксандр накрыл изящную ладонь будущего Повелителя своей маленькой пухлой ладошкой.

— Ты никогда не предашь и не бросишь меня, Ксан?

— Никогда, Дар, я обещаю.

* * *

Ксандриэль все же решился разбудить своего Повелителя. Для его же пользы следовало скорее начать тренировки:

— Просыпайся, мой маленький, нам нужно идти на площадку.

Дени, не отошедши от сна, пробурчал в вышитую подушку:

— Ксан, ну дай еще немного поспать...

И Ксандр, даже на секунду не задумываясь, ответил:

— Ты самая большая соня на свете, Дар. Даю тебе ровно пять минут.

И вышел из гостиной, не замечая, как сон в мгновение ока слетел с маленького принца.

Этой ночью Дени был счастлив. Он поведал лунам о том, какой важный шаг совершил в этом мире, но, похоже, это было лишь началом длинного и тяжелого путешествия под названием 'Я не Даркус, или новая счастливая жизнь'.

Глава 20

А потом начался ад. Если бы Дени только знал, к чему приведет его просьба позаниматься с Хранителем, он вообще в тот день и рта бы не раскрыл, да что там, он бы даже мысли законсервировал и отправил к Сусанину! И, самое главное, мальчик даже не понял, в какой момент тренировка от 'О, мой Владыка, Вы сделали пару прыжков — Вам необходимо отдохнуть-полежать-подкрепиться' превратилась в 'Сдохни, Рэмбо, сдохни'.

Дени испробовал все: просьбы, шантаж, предсмертные хрипы, имитацию сломанных конечностей. Он даже применил свое секретное оружие — запрещенный взгляд а-ля 'Посмотри-посмотри, какой я милый'. Но даже это не сработало — в вопросе обучения Ксандр был неумолим.

И вот Дени из последних сил плелся за Олли и Хранителем по ведомым только Ксандриэлю тропинкам между деревьями и зелеными холмами. Причем одет он был в плотные и до того широченные штаны, что в них можно было спрятать еще парочку более упитанных Дени. Льняная рубаха, натянутая на него Рэйей, застегивалось на такое количество мелких крючков, что ее было легче разрезать, нежели расстегнуть. И поверх всего этого безобразия Ксандр заставил натянуть длинную хламиду болотно-серого цвета, будто они собирались слиться с грязью и потеряться в лесах навечно. А панама с широченными полями! О, она не просто закрывала пол-лица, она делала Дени похожим на лесовика-полурослика из детских страшилок. В таком наряде не то что в эльфийском лесу дефилировать, в нем лишь в кошмарах Ставруса пугать! А как на него смотрели встреченные по пути эльфы! Вот где мальчику пригодилась эта демонова панама. Некоторые прохожие, улыбаясь, отводили взгляды, другие откровенно подсмеивались, третьи же крутили рукой над головой и шептали что-то друг другу на ухо. Ксандриэль с Олли вообще делали вид, что они не с Дени, а просто мимо проходили. Да мальчика даже Касси с Мирой не узнали, причем еще и толкнуть умудрились по пути. Не добавляло оптимизма и то, что маленький принц постоянно ощущал на себе тысячи внимательных взглядов, но как он ни присматривался, как ни пытался почувствовать чье-то присутствие в лесу, видел лишь мелькание веток, да забавные рожицы, что корчил Олли в спину Хранителя. Братья в течение трех часов мчались с невероятной скоростью по болотным кочкам, да узким веткам, перепрыгивали ручейки и овраги, с криками удирали от стада разъяренных кабанчиков и прятались на дереве от их разъяренной мамаши. И постоянно падали, катились кубарем, спотыкались и костерили на чем свет стоит неадекватного Хранителя.

Со стоном: 'В моей смерти вините зеленовласого монстра!' Дени рухнул в густой мох у подножья холма.

— Осталось немного, мой Повелитель, — Ксандриэль со старшим принцем в мгновение ока оказались возле ребенка, и Дени посмотрел на мужчин с такой надеждой, что Олли готов был вырвать собственные легкие, лишь бы брату дышалось легко. Впрочем, он и сам мог издавать только рваные хрипы и, конечно же, понимал, что через минуту-другую его ноги просто перестали бы шевелиться, он и так держался из одного лишь упрямства. Падение Дени в какой-то степени спасло и Оливера от насмешек Ксандра. 'И как только этот пес может называть себя Тенью, когда умудряется так издеваться над ребенком?' Да принц Комподжоу готов был придушить демонова Хранителя за эти пытки, по какому-то недоразумению названные началом тренировки.

— Всего-то каких-нибудь тридцать-сорок километров, и мы повернем домой, — продолжил Хранитель под звереющими взглядами принцев.

— Ксааандрр, — прорычал Дени. Его зрачки сузились и стали подрагивать.

Хранитель пропустил восклицание принца мимо ушей, он лишь внимательно посмотрел на своего Господина сверху вниз и холодно заметил:

— Да уж, будь на твоем месте Даркус, он бы явно не скулил после пары метров, пройденных практически шагом.

Дени задохнулся. 'Это был подлый прием, Ксандр. За что ты так со мной?'. Мальчик почувствовал, как разъяренная сила вырывается из его груди. Усталость как рукой сняло. Он понял, что в силах переплыть океан, лишь бы добраться до этого, этого!..

'Только не плакать! Не унижаться'. Все внутри скрутило в тугой узел, и где-то глубоко зашевелилось Нечто. Темное, бездонное, оно касалось не просто внутренностей, нет, оно словно нашло то место, где могла бы покоиться душа. И сейчас это чудовище пыталось захватить его тело!

'Разоррррвать!' — ревело оно. Глаза Дени загорелись голубым пламенем. Тонкая нить вместо зрачка то сужалась, то расширялась, заставляя воздух разряжаться крошечными молниями. Олли вскрикнул, не понимая, что происходит, а на его теле стали проявляться следы от ожогов. Он схватился за горло, раскрыв рот в попытке глотнуть воздух, которого уже не было. Деревья с треском опрокидывались на землю, будто невидимые великаны с разбегу падали на них. А Дракон внутри Дени неистовал. Острые когти царапали внутренности, в попытке выбраться и растерзать обидчика, огненное дыхание заставляло бурлить кровь. Внутри все горело. Дени не мог контролировать Зверя. 'Первое правило, Дени', — раздался голос Леи в его голове.

'Я не помню, не понимаю, мама!', — Дени схватился за голову, ему казалось, что она объята пламенем, он даже видеть стал как-то иначе, четче с одной стороны, но искаженно, будто кто-то то приближал, то отдалял от него лупу.

— Да, к сожалению, ты не Даркус, — разочарованный голос Тени срывал последние барьеры мальчика, заставляя Дракона реветь в предвкушении крови.

'Разорвать, уничтожить!' — рычал Дениэль. Белоснежные волосы столбом огня ринулись вверх, сбросив на землю панаму, и закручивая воздушные потоки. Слепящее пламя покрывало нежную кожу и по приказу своего Повелителя начало пожирать ненавистный балахон. Бурлящая энергия приподняла мальчика над землей и расправляла за его спиной крылья.

— Как ты ссмеешшь? — прошипел Дени. Его черты слегка заострились, становясь более хищными, выразительными. Аура вокруг Повелителя пылала так ярко, что на этот свет из леса, с холмов и полей потянулись крошечные создания — феи — миниатюрные эльфы и эльфийки. Такие крошечные и очаровательные со своими разноцветными стрекозьими крыльями. Веселой стайкой порхали они рядом с мальчиком, не в силах оторвать от него взгляда, но не смея подлететь ближе. Дени полыхнул по ним взглядом, понимая, что стоит им лишь приблизиться — они вспыхнут и погибнут в его пламени.

— Пошшли прочь!

Но волшебные создания лишь возбужденно загалдели, чуть отступив, но продолжая преданно заглядывать в глаза своего Повелителя.

Дракон же мог видеть только Хранителя. Как он посмел так оскорбить его, как посмел с кем-либо сравнивать? Жалкая Тень должна знать свое место!

'Ксандр, беги!' — мысленно застонал Дени, понимая, что не справится с Древним хищником.

И Ксандриэль со всех ног припустился в сторону моря. Дракон взревел, почуяв добычу, заглушая мольбы ребенка остановиться, и с силой захлопал крыльями. 'Пожалуйста, пожалуйста, остановись! Кто же ты? Почему управляешь мною? Не трогай моего Хранителя, я умоляю!'

'Твоего Хранителя?' — хрипло рассмеялось чудовище и провело когтистой лапой по внутренностям ребенка. Дени закричал.

Ксандриэль в тот же миг поднял голову и еще быстрее помчался, петляя между холмами. С высоты полета и горы, и зелень деревьев казались складками бархата на теле земли. Только сейчас эльфенок стал понимать, насколько прав его Хранитель, утверждая, что он был слаб и медлителен. Та скорость, с которой двигался Ксандриэль теперь, не шла ни в какой сравнение с жалкими попытками маленького принца изобразить бег. Но сейчас принц был невероятно быстр. Настолько, что мог уже тысячу раз догнать и перегнать свою Тень. Дракон взревел, соглашаясь с мыслями Дени.

'Но чудовище хотело поразвлечься! — внезапная догадка пронзила маленького принца, — Нет, я не позволю тебе причинить кому-нибудь вред. Ты не посмеешь ничего сделать Ксандриэлю'.

'Посмотрим', — прошептал Дракон, раздвоенным языком проведя по щеке Дениэля.

'Как такое возможно? Где Дракон? Скрывается в воздушном потоке? Превратился в эти огромные крылья? Но я же чувствую, что он внутри меня, и в то же время он может касаться моего тела'.

Дени почувствовал, как чьи-то невидимые лапы забрались ему под рубашку и начали водить когтями по коже. Мальчику стало по-настоящему страшно. Он завис в воздухе, пытаясь руками оттолкнуть горячие лапы со своей кожи. Крылья нервно забили по воздуху, создавая сильнейший ветер, оттолкнувший ребенка к скале. Больно ударившись о массивные камни, Дени зашипел, еще больше развеселив чудовище.

— Такой же нелепый, как и всегда, а, Дени? Да кому только взбредет в голову сравнить тебя с Даркусом? Ты ему и в подметки не годишься, бледная тень, подобие, подделка! — закричал Ксандриэль, смотря куда-то поверх Дениэля.

'Я это знаю, я знаю, Ксан', — эльфенок обмяк и заскользил вниз по камням. Хранитель рванул к мальчику, но в этот момент задрожала земля, скала загудела и с оглушительным грохотом раскололась пополам, и вниз, прямо на эльфа, посыпались огромные камни.

— Нет, Ксандриэль! — Дени рванул с высоты вниз, падая на Хранителя и прикрывая его собственными крыльями.

Тень подхватил своего Повелителя, крепко прижимая трясущимися руками к груди:

— Ты справился, мой Повелитель. Я верил в тебя, ты смог усмирить Дракона. Теперь Сила не сможет тебе приказывать.

— Когда-нибудь, Ксандр, ты разорвешь мое сердце...

Дени грустно улыбнулся, Хранить стиснул руки своего Повелителя так крепко, что будь на месте эльфенка простой смертный, он раздробил бы его кости.

— Больно, Ксандр, мне больно.

Мужчина застонал и опустился перед мальчиком на колени. Прижавшись к его ногам всем телом, он хватался за ребенка, словно от этого зависела чья-то жизнь.

— Дени, Дени, ты даже не знаешь, ты и представить себе не можешь...

— Так расскажи мне. Может, пришло, наконец, время для этого.

Ксандриэль покачал головой.

— Когда ты вспомнишь, я буду рядом. Всегда, до того момента, пока ты не вышвырнешь меня прочь из своей жизни. Лучше ненавидь меня, презирай за то, как я жесток сейчас, пытаясь сделать тебя сильней, чем... Но не давай мне напрасной надежды, что все будет хорошо, что я смогу хранить тебя и быть рядом всегда, что ты простишь меня.

— За что, Ксандр, за что я должен буду простить тебя?

— За то, чего не прощают, Дени. Никто бы не простил... кроме тебя.

Дени высвободился из объятий и отступил от Хранителя.

— Вы с Леей говорите загадками. Я устал от этих тайн.

Мальчик оглянулся и замер — это была та самая площадка, на которой Даркус с Ксандриэлем познакомились.

— Зачем ты привел меня в это место? — с горечью спросил Дени.

Он готов был к тому, что Дракон вновь попытается броситься на Хранителя. Мальчик замер и начал прислушиваться к себе, не понимая, почему вдруг затаился хищник, он же чувствовал его где-то внутри. Его довольный оскал и такую мощь, которая могла подчинить себе сущность самого Дени.

Ксандр, заметив состояние Повелителя, с грустью обронил:

— Дракон никогда особо не любил меня. А после смерти Даркуса тем более, — Дени обернулся к эльфу: Ксандриэль впервые так свободно говорил с ним о Предрассветном Правителе, — Ему нужен Всадник, но никак не Тень. Да и зачем она ему, если он сам себе и свет, и тень. Особенно если он найдет себе Всадника.

— А зачем Драконам нужны Всадники, и кто это вообще такие? Это супруги Драконов, как и Туилиндэ для Рокуса?

Дени понял, что сболтнул лишнее, но Ксандр только улыбнулся уголком губ.

— Ты прав, я не заслужил твоего доверия.

— Нет, это не так, просто...

— Не нужно, — Ксандриэль поднял ладонь, — Я все понимаю. Тебе никогда не нужно оправдываться передо мной.

Эльф с грустью посмотрел на небо, и Дени это напомнило то, как делал это Даркус более семисот лет назад. 'Как много времени прошло'. Только сейчас мальчик начал осознавать разницу между ними. Стоящий перед эльфенком мужчина был взрослым и мудрым, а еще он был частью того, кому поклоняется до сих пор. Через столько лет, через столько испытаний пришлось пройти Тени, чтобы вновь защищать, но уже другого Правителя. Но зачем? Не лучше ли было жить дальше, позволив времени расставить все по своим местам? Жизнь не может оставаться неизменной. Как бы мы того не хотели, все меняется, должны меняться и мы. Но Ксандриэль словно замер для всего мира. И Дени осознал — Хранителя не станет, если не будет и его преданности к прежнему Повелителю. 'Что случилось между ними? Как же все-таки погиб Даркус?'

Внутри что-то завыло, и Дени не мог понять, Дракон ли это взывает или то, что скрыто в его памяти. Но мальчик одно лишь знал наверняка — вспомнив это, он уже не сможет быть прежним. Все перевернется. И он понял, что не так уж и хочет узнать, что было в его прошлой жизни.

— Так кто же все-таки эти Всадники? — напомнил Дени.

Хранитель подошел к мальчику со спины, прижал к себе, чтобы ветер не потревожил его Владыку, и уткнулся лицом в светлую макушку.

— Это вторая половинка души Дракона, — прошептал Ксандриэль.

Эльфенок не мог не спросить, хотя внутри него все кричало об этом:

— Ты знал, кто был второй половинкой Дара? — Дени поднял ясные глаза на Хранителя.

Голос Ксандриэля надломился:

— Да, душа моя, знал. И это я был тем, кто ее уничтожил.

Глава 21

— Я не верю в это, Ксандр! Зачем ты мне лжешь? Я ведь чувствую, что Даркус не может тебя ненавидеть!

— Скажи это еще раз, — Хранитель вцепился в плечи маленького принца и стал прожигать его безумным взглядом.

— Даркус не ненавидит тебя.

— Еще!

— Даркус обожал тебя. Ты был, нет, ты и сейчас для него — самый лучший, верный, настоящий друг, а не какая-то там Тень!

— Мой Повелитель... — хриплый голос Хранителя сорвался на шепот.

Мог ли Хранитель ненавидеть себя еще больше? Он уткнулся в светлую макушку своего Господина и прикрыл покрасневшие глаза.

Дракон захохотал, скользнув колючим телом между ребер эльфенка, — Дени прокусил губу, чтобы не закричать вслух.

'Ох, Дени, посмотрим, как ты запоешь, когда вспомнишь, кого лишился навеки. Тогда мы вместе поджарим Хранителя, правда? Пожалуйста, не будь таким праведным! Я ждал этого почти тысячу лет!'

Дени лишь крепче обнял Хранителя и стал гладить его длинные пряди, как всегда выбившиеся из пучка на затылке. Он не позволит ему видеть, как от напряжения лопаются капилляры на глазах, и сводит челюсть его Повелителя.

— 'Замолчи, чешуйка плесневелая! Я знаю, что Даркус хотел бы, чтобы я это сделал!' — мысленно закричал Дени.

'Ты всегда был чрезвычайно убедителен, — проворчал Древний, и ребенок почувствовал, как нежность исцеляет порезы и пробитое легкое, — Но это не значит, что я оставил мысль поджарить этого пса!'

И Дракон, лизнув на прощание щеку эльфенка, свернулся в его груди, напоминая о себе лишь тяжелым стуком еще одного сердца.

— Кстати, Ксандр, а что там с Олли? — Как только судороги отпустили ребенка, он слегка отстранился, пытаясь вглядеться в лицо Тени.

— Задохнулся, наверное, — спокойно произнес Ксандриэль, сдувая прядь с лица Повелителя.

— Да ты, ты невозможен! Да как ты можешь! — Дени оттолкнул от себя Хранителя и помчался в сторону леса, но сильные руки схватили его за талию и приподняли над землей. Ноги принца по инерции продолжали спешить на помощь брату.

Ксандриэль рассмеялся.

— Я уже связался с Рэйей. Она позаботится о твоем малахольном братце. С ним все будет в порядке, я обещаю.

Дракон фыркнул словно издалека. И Дени решил не обращать на него внимание. Это он оставит на потом, когда ни Ксандриэля, ни кого-то еще не будет рядом. Может, именно это чудовище сможет ответить на десяток-другой насущных вопросов? Пока это было единственным шансом узнать что-то из своей прошлой жизни.

— А как же ты связался с эльфийкой? Разве ментальные беседы не являются опасными и очень, как вы это называете, энергоемкими?

— Я бы и не смог так говорить с Рэйей, но у нее есть артефакт, наполненный моей кровью. Его хватает лишь на пару самых простых фраз, но нам и этого достаточно для того, чтобы передать информацию. Пойдем, Дени, тебе нужно отдохнуть. Я понесу тебя, не беспокойся об этом.

— Нет-нет, что ты! Я еще полон сил, и мне действительно нужно тренироваться.

'— Будь на твоем месте Даркус, он бы явно не скулил после пары метров, пройденных практически шагом', — Дени не мог выбросить из головы голос своей Тени, и он знал, кто подкидывал ему эти картины. Они били его по голове, они стучали в его сердце и текли по венам: 'Такой же нелепый, как и всегда, а, Дени?'

'— Замолчи!'

'— Да кому только взбредет в голову сравнить тебя с Даркусом?'

— Дени, с тобой точно все в порядке? Я же вижу, как ты измотан. Поверь, любой на твоем месте просто свалился бы от усталости, — Ксандриэль провел ладонью по лбу мальчика, пытаясь незаметно определить, нет ли у него жара.

'— Ты ему и в подметки не годишься!'

'— Да замолчишь ты, наконец?!!'

'— Бледная тень, подобие, подделка!'

— Дени? — обеспокоенное лицо Хранителя неожиданно оказалось напротив. Зеленовласый мужчина нахмурился и приподнял подбородок эльфенка, — Если с тобой что-то случится, ты же скажешь об этом?

Дени сглотнул и растянул губы в улыбке.

— Конечно, Ксандриэль! Что за нелепый вопрос?

Если бы кто-нибудь только знал, чего ему стоила эта улыбка. Даже Дракон замолчал, неодобрительно покачав головою, и неожиданно для самого себя прошептал: 'Тень будет нуждаться именно в тебе, Дени, а вовсе не в Даркусе. Он не сможет жить без тебя, верь мне, я знаю, о чем говорю. Только вот тебе это не будет нужно'.

Последние слова Дракон произнес так тихо, что они растворились глубоко внутри, так и не дойдя до юного Повелителя.

Эльф долго всматривался в покрасневшие глаза мальчика.

— Ты даже не понимаешь, насколько ты удивительный.

— Боюсь, ты не дашь мне об этом забыть.

Дени опустился на землю, не в силах стоять на ногах.

— Здесь так хорошо, — принц из всех сил старался казаться беззаботным и полным сил, — Давай немного полюбуемся видом на море.

Ксандриэль устроился рядом и, скинув с себя плащ, накинул его на ребенка.

— Расскажи, где ты был все эти около пятисот лет, пока... сам себя не вспомнил? Объясни мне, ты тот самый Ксандр или просто помнишь, что происходило тогда?

— Тебе все еще не дает покоя Память Крови? — вздохнул Хранитель.

— Мне просто интересно.

— Ну, конечно же, тебе просто интересно, — Хранитель дернул по привычке зеленый локон и всмотрелся в даль, — За столько лет ты так и не научился лгать... Что ж, слушай. Я не могу, но больше — не хочу — рассказывать о том Дне, когда Даркуса не стало. Не расскажу я и о том, что было после... Это не для твоих ушей. Что касается Памяти Крови — то это всего лишь миф.

— То есть как это миф! А как же ты, как же мои воспоминания? Я же помню, что был Даркусом!

Ксандр прищурился. О, Дени был знаком этот стальной пронзительный взгляд.

— Я помню немногое, честно, я просто сам еще во всем не разобрался, поэтому и не хотел беспокоить те...

— И что же ты видел? — взволнованно перебил Хранитель.

— Как мы познакомились, — с трудом выдохнул Дени.

Диеро промолчал, откинулся на спину и начал следить рассеянным взглядом за плывущими облаками. Через пару минут, показавшуюся Дени вечностью, Ксандр заговорил:

— Тогда я думал, что это был Создатель всего сущего. Никогда прежде не видел ничего прекраснее, словно своим полетом это создание пронзило меня миллионом красных нитей и привязало к себе. Так крепко, что я до сих пор чувствую их прикосновение. Ох, Дени, меня будто враз лишили воли и разума. Думаю, я стал Тенью задолго до того, как Даркус предложил мне стать ею.

— Но почему тогда ты все это помнишь, раз Память Крови — всего лишь миф?

— Нет, я не это имел в виду. Кровь предков помогает нам помнить то, чего следует опасаться, то, что поможет выжить. У животных происходит также, через кровь им передается ощущение опасности, чтобы можно было ее обойти. Со мной же все было куда сложней. Я не хотел жить, когда Даркуса не стало, но я узнал, что однажды в наш мир придешь ты. И не мог оставить тебя одного, без защиты. Я поклялся. И мне нужно было сделать так, чтобы можно было вернуться. Но после гибели Повелителя мое тело стало разрушаться, я бы не смог дождаться тебя, да и психика моя не выдержала бы такого. Вот поэтому тебе и стоит опасаться Дракона. Семьсот лет, Дени, семьсот лет он маялся в Пустоте, ты не знаешь, что это такое! Я даже представить не могу, на что способен обезумивший ящер. Еще при Даре он был не таким, как все, ведь в детстве даже родители не смогли обнаружить в своем ребенке драконьей сути...

Древний зашевелился, и ледяной ветер ударил в лицо Хранителя. Не сильно, но тот вздрогнул, словно опомнившись.

— Я изъял свою душу из тела. Не спрашивай меня, как, — попросил Хранитель, видя, как тысячи вопросов готовы были сорваться с губ эльфенка, — Мне помогли, сам бы я этого никогда не сделал. Предрассветные должны были охранять мою сущность до тех пор, пока пифии не предскажут твое появление. Тогда один из потомков моего рода должен был впустить меня, отдавая свое тело, которое позже я перестроил под себя.

— А как же он сам? — встрепенулся Дени.

— Он был одним из твоих Хранителей. Его долг — сделать все, чтобы ты смог возродиться к жизни.

— Ксаандрр.

— Одно твое слово — и его душа возвратится.

— А как же ты?

— Без тебя меня нет.

Дени вскочил и покачнулся. Ксандриэль вмиг оказался возле принца, но тот оттолкнул его руки.

Дракон блаженствовал: 'Драма, достойная лучших подмостков, — рассмеялся он, — Дени-Дени, неужели ты думаешь, что Тень, пройдя по стольким трупам, чтобы исполнить свой долг, отдаст новое тело какому-то эльфу? Да ты воистину дитя малое!'

'— Что же мне делать?' — схватился за голову мальчик.

'— Довериться мне. Я все решу, я все за тебя сделаю. Хранитель больше не потревожит тебя, и мы сможем, наконец...'

Древний слизнул капельки крови с искусанных губ эльфенка.

'— Я расскажу тебе все, мы станем единым целым. Доверься мне, Дени. Ближе меня у тебя никого нет', — шептал хищник, обволакивая сознание сладковатым туманом.

— 'Отвратительней тебя у меня точно никого нет!' — мальчик вырвался из густого марева.

'— Я тоже люблю тебя... Дени', — промурлыкал Дракон, а потом царапнул щеку ребенка и проскользнул туманом в приоткрытые губы.

'Мерзко, как мерзко!'

— Пойдем домой, Ксандр, — безжизненный голос донесся до Тени. И маленький Владыка медленным, но твердым шагом направился в сторону замка. На этот раз Хранитель и не думал его торопить.

* * *

По возращении в замок принц заперся у себя в покоях и приказал никого к себе не впускать. Касси принесла ему покушать, но ребенок только узнал у нее, как Олли, но так и не притронулся к еде. Он сидел на подоконнике, подложив под себя правую ногу, и смотрел в небо. Пусто и холодно. Ему хотелось, чтобы Лея была рядом, чтобы она улыбнулась ему одними глазами и успокоила душу. 'Мне больно'. Но он не мог отдаться этому чувству, чтобы не потревожить Дракона. Как же тяжело было Лее и ее матери уничтожать в себе все эмоции? Эльфенок никого не хотел видеть, в особенности своего монстра. Он еще не был готов к разговору с ним, и тот словно сжалился, напоминая о себе лишь тяжелым сердцебиением.

Два сердца бились в груди, но ни одно из них не было счастливо.

'Если Памяти Крови нет, то я и есть Даркус'. Это было трудно принять. До конца он так и не осознал то, что стал эльфийским принцем, что является наследником Предрассветных и что в нем обитает Дракон. Этот спятивший Древний монстр! К тому же он не помнил самого себя, простого человека по имени Саша. Кем он был? Учился или уже работал? Кого любил, чем занимался? Ведь у него и на Земле была жизнь! Как все сложно... Судя по тому, как обстояли его дела в родном мире — там он долго и тяжело болел. Но у него были те, кто о нем заботился. Сложная, но обычная жизнь. Дени обхватил себя руками и закачался из стороны в стороны. Умер ли он там или все еще жив и может в любой момент вернуться? Что делает сейчас его земная мама, в то время как он общается с Первородными и делит тело с Древним ящером? И остался ли на Земле кто-то особенный для него?

'А Даркус? Я не хочу, я не могу принять, что он и есть я. Хотя эти чувства — они одни на двоих. Даркус был для кого-то богом. Его обожали, ему поклонялись, а он ненавидел собственную внешность и боялся, что его бросят. И еще у него погибла Всадница. Нет, это для дракона Всадница, а для Дара — его половинка. Моя, моя половинка! Я не могу! Я не помню, я не хочу вспоминать!'

Дени подорвался и бросился вон из башни, вниз, по лестнице, мимо изумленных слуг, мимо Касси и Миры, что караулили у его двери, мимо Рэйи, приставленной к нему Ксандриэлем.

'Я не Даркус, я не Даркус!' — повторял он как мантру.

Проносясь по коридору сияющим белым вихрем, он успел заметить Олли, направляющегося прямо к нему. Нет, не сейчас. Резко изменив направление, он свернул в едва заметный коридорчик и проскользнул в приоткрытую дверь.

— Господин Дени? — приспустив с лица марлевую повязку, на него с удивлением взирал Таррий.

— Таррий! — волна облегчения затопила ребенка. Он не знал, как, оказывается, привязался к пожилому лекарю.

— И как ты только нашел меня здесь? — удивился господин Дудок.

Дени оглянулся. Довольно просторное помещение было залито светом. Незанавешенные окна по своим размерам напоминали балконные двери, сама комната была обставлена в светлых тонах. Преобладание белого не резало глаз, а создавало ощущение чистоты и свежести. Это почему-то успокоило Дени. И на пару секунд перед ним мелькнуло видение совсем еще молодых людей в белых халатах и статного врача, говорящего: 'Забудьте все, чему вас учили в этой шарашке. С сегодняшнего дня для вас начинается настоящая школа жизни. Сашка, не думай, что раз спасши кому-то жизнь, можешь рассчитывать на поблажки с моей стороны. А ну марш на этаж полы драить!'

— Таррий, я, кажется, кое-что вспомнил! На Земле я учился на врача, то есть я тоже собирался стать... лекарем!

— Да мы с тобой, оказывается, коллеги! — заулыбался Таррий, вытирая руки над умывальником и жестом приглашая принца присесть.

Расположившись на мягких стульях возле круглого столика, они не заметили, как за разговорами пролетело время. Дени благодарил небо за то, что случайно свернул в тот коридорчик. У лекаря оказался просто неиссякаемый запас оптимизма и припрятанного съестного. И Дени смог, наконец, расслабиться и немного поесть.

Пресвятые печенюшки, чего у Таррия только не было: кексики, орешки, конфетки, рулеты, сушеная рыбка, колбаска, спиртное! Самое настоящее лекарское спиртное! Настойки на травах, изысканные вина, хмельной напиток, самогон... Дени сверкнул ямочками и в предвкушении захлопал в ладони:

— Где бы лекарь ни был, там точно где-то спирт!

Когда Ксандриэль, перевернув половину дворца и доведя до предынфарктного состояния каждого встречного эльфа, ворвался в одну из лабораторий, он готов был увидеть своего ослабшего Повелителя лежащим в палате в невменяемом состоянии. В принципе, именно это он и застал во владениях порочного лекаря, но в несколько ином варианте, нежели предполагал.

Размахивая бутербродом с колбаской, Дени, с восклицанием: 'Ты меня увжжаешь?' пытался на собственном теле доказать превосходство одних видов шва над другими. Всклокоченный лекарь, желая немедленно начать эксперимент, суетился в поисках ножа и иголок.

Хранитель обвел взглядом количество пустых бутылок, разбросанных по столу, и приподнял темную бровь:

— Мой Повелитель пытался заспиртовать Дракона?

Дени икнул, вмиг протрезвевший Таррий плюхнулся в кресло. И спустя пару минут добрая половина замка провожала ошарашенными взглядами растрепанного Ксандриэля Санто Диеро с вырывающимся Повелителем на плече. Крики эльфенка 'Ксандр — дурак!' и 'Врагу не сдается наш гордый дракон!' еще долгое время отдавались гулким эхом по каменным коридорам резиденции Предрассветных.

Глава 22

А ночью Дени приснился Даркус. Предрассветный Владыка то танцевал на самом краешке скал, то взлетал к небесам. Черный огонь длинных волос сливался по цвету с крыльями, огромными и могучими. Его глаза были закрыты, и лицо светилось в лунном сиянии. 'Искуситель'. Точеный профиль и чувственные губы, чуть припухшие от поцелуев. 'Манящий'. Гибкое тело опасного хищника не допускало лишних движений. Взмах — и он пронзает собою воздух. Вздох — и он изгибается в полете, искушая даже звезды на небе. 'Красив, как грех'. Длинные ресницы Владыки дрогнули, и Дени пронзили янтарные бездны. Их взгляды встретились. Мир дрогнул, и Вселенная наполнилась смыслом. Даркус закричал, рванув всем телом к маленькому принцу, не веря, он протягивал дрожащие руки, он пожирал эльфенка измученными глазами. Он что-то кричал Дени...

И Дени тянулся к нему всей душой, казалось, что время отрывает куски от его тела, и он уже не в силах остаться собою. 'Даркус', — шептали губы. 'Даркус', — пели звезды, и кожа эльфенка загоралась от их сияния. Все ярке и ярче пылали солнца, все жарче и жарче становилось ребенку. Дракон рвал сердце и ревел, чтобы он остановился, но Дени все тянул бестелесные руки туда, где его ждали, где билось его настоящее сердце. 'Даркус', — руки мальчика, наконец, дотянулись до белоснежной кожи. 'Я здесь, я с тобою', — душа Дени дрожала, от радости он не мог даже понять, что длинные пальцы мужчины прошли сквозь него, что взгляд Даркуса потух, и на Дени взирали пустые глазницы. 'Как страшно'.

Даркус опустил голову и рассмеялся. Горько. Мужчина обхватил себя руками, поднял лицо вверх и кричал, кричал, пока из горла не смогло вырваться ни единого хрипа. А Дени вновь и вновь пытался коснуться Повелителя, он хватал его за руки, он прижимался к его груди. 'Почему ты меня не видишь? Я здесь, я с тобою', — задыхался Дени, предчувствуя непоправимое.

Даркус взмахнул крылами. Темный огонь подхватил его тело, но Повелитель только прошептал чье-то имя, закрыл глаза и, сложив крылья, ринулся прямиком в бездну.

'Нееет!' — закричал Дени и начал падать вслед за своим прошлым, все ниже и ниже, стремительно, жутко, пока не услышал, как с хрустом проломился его позвоночник о скалы, как с булькающим звуком горячая влага потекла из головы. Тело мальчика дернулось в последний раз и застыло. И ветер подхватил чьи-то рыдания.

* * *

Эльфенок проснулся, не в силах открыть глаза и убедиться, что не лежит искореженной куклой на дне ущелья. Чьи рыдания подхватил тогда ветер? И действительно ли Дени слышал, как Дракон плакал?

Мальчик свернулся калачиком, натянул на себя одеяло, но ничто, казалось, не могло прикрыть дыру в его животе. 'Здравствуй, боль. Скажи, я когда-нибудь был счастлив?'

Дракон поцеловал спящего ребенка в лоб и распахнул над ним огромные черные крылья.

'Спи, маленький, тебе еще рано об этом знать'.

* * *

Голова раскалывалась. Дени казалось, что во рту издыхал тушканчик среди трещин пустыни Гоби.

— Водыыы, — голосом обреченного прокаркал эльфенок.

Не в силах открыть опухшие глаза, он протянул руку в сторону столика, когда кто-то вложил в нее холодный стакан. 'Ксандр?' Кто же еще мог хозяйничать в покоях принца и так бесцеремонно наблюдать за ним спящим? Дени улыбнулся и распахнул голубые глаза, но столкнулся взглядом с желтоволосой эльфийкой.

— Рэйа? — Дени совершенно не ожидал, что Хранитель мог просто так изменить своим привычкам и не прийти к нему утром. Тень всегда будила своего Повелителя. Что же случилось на этот раз?

— А где Ксандр?

— Господин Санто Диеро сейчас занят, — проговорила маленькая женщина, четко взвешивая каждое слово. Но то, с какой прохладой она назвала имя своего господина, не могло ускользнуть от обостренного восприятия новоявленного эльфа.

— Тебе не нравится Ксандриэль? — слова сорвались с губ эльфенка еще до того, как он смог это осознать. Эльфийка вздрогнула, испуганно уставившись на принца.

— Нет, нет, что Вы, мой Господин, как бы я посмела!

— Не нужно, Рэйа, — мягко сказал мальчик, — Если не хочешь — не говори. Только не нужно меня обманывать, что все в порядке, я же чувствую, когда мне врут.

Рэйа задрожала и упала на колени.

— Мой Повелитель, Владыка, молю, не говорите Хранителю, что знаете. Прошу Вас, если он узнает, что я настраиваю Вас против него...

Дени свесился с кровати, пытаясь успокоить женщину, но стакан выпал из его руки, и желанная жидкость впиталась в простыни.

— Ну нееет, — застонал мальчик — пить хотелось неимоверно.

— Я налью Вам еще, — в тот же миг вскочила эльфийка.

Она подбежала к столу и схватилась за хрустальный графин. Вода была настолько холодная, что стакан запотел и по его стенке стали скатываться прозрачные капельки. Дени сглотнул и как сомнамбула проковылял к эльфийке. Схватив стакан, он с жадностью начал пить, не обращая внимания, что стоит в одной лишь рубашке перед молодой женщиной.

'Жизнь!' — засветился от удовольствия мальчик, и Рэйа улыбнулась, не в силах сопротивляться его забавной мордашке.

— Так что там у вас с Ксандриэлем? — Дени не мог оставить этот вопрос без ответа. Эльфийка отвела взгляд. Она понимала, что пытаться обмануть Повелителя — все равно что заставить Солнце вставать на западе. Но и рассказать такое о Тени самому Повелителю она не могла. Этот безумный, что захватил тело ее Таурхтана, не простил бы подобного.

'Так вот откуда ветер дует', — грустно подумал Дени.

— Ты знала того, чье тело... сейчас принадлежит Ксандру.

Рэйа пораженно посмотрела на принца.

'Неужели он знал? Этот милый мальчик все знал и сейчас так равнодушно говорит об этом?' — эльфийка, стараясь не показать, как разочаровал ее ребенок, взяла со стола салфетку и направилась вытирать воду с постели. Внутри нее разливалось негодование.

Дени подошел к женщине и взял ее за руку.

— Поверь, мне больно осознавать, что ты страдаешь, и что кто-то пожертвовал собою ради меня, ради Ксандриэля. Я не хотел и не просил этого. Я вообще в этом мире ничего уже не понимаю.

Рэйа повернулась к принцу. Он выглядел таким юным и неопытным, но в то же время создавалось ощущение, что перед ней мудрец, проживший не мало веков. Мудрые и добрые глаза. Казалось, они все понимают. Этому мальчику хотелось открыться, ему хотелось довериться. 'Но могу ли я сделать это?'. Не будет ли Таурхтану этот разговор стоить жизни, ведь все знали, как трепетно относился прежний Владыка к своей Тени? Не будет ли новый так же верен хитрому лису?

— Если ты хочешь, если готова поговорить, знай, что я всегда с удовольствием тебя выслушаю.

— Я... Нет, не важно.

— Расскажи мне о своем Таурхтане.

Дени усадил эльфийку на стул, натянул на себя тунику из легкой ткани и присел на мягкий ковер, облокотившись на спинку кровати.

— Рэй-Рэй, что означает маленький колокольчик, так он называл меня с самого детства... Он был добрым, отзывчивым юношей, обожал мифы и легенды, знал все истории об Истинных Владыках. Больше всех мой дуэно, конечно же, восторгался Даркусом и мог часами рассказывать мне о том, как могла измениться история, если бы Предрассветный не ушел из жизни так рано. Таурхтан был правнуком брата Ксандриэля, поэтому его тело могло стать лучшим сосудом для вместилища Тени. Никогда не забуду тот день, когда он узнал, что пифии предсказали появление Повелителя. Тау прыгал как маленький, он очень хотел увидеть Вас, мой Господин.

Рэйа то сминала, то распрямляла салфетку. Неужели она больше никогда не услышит его нежное и лукавое: 'Рэй-Рэй, не дуйся, я просто зачитался и совсем забыл о времени?'

— Ты его очень любила, Рэй-Рэй, ты ни в чем не виновата.

— Да, мой Повелитель, — шепот Рэйи был едва различим, — И я бы ни за что не стала одной из Хранителей, если бы не Тау. Может быть, это глупо, да, я сама понимаю, что не стоит верить Санто Диеро. Ради Вас он мог бы и Создателя обвести вокруг пальца. Но что мне еще делать? Единственный шанс вернуть Тау — это довериться Тени. Он обещал, он поклялся мне, что, если я буду на стороне Повелителя, он сможет возвратить душу моего жениха.

— Вы были помолвлены? — спросил Дени.

— Да, он сделал мне предложение, но в этот же день его вызвали Верховные жрицы. Его не было несколько дней. Я места себе не находила. Сначала даже подумала, что он передумал и просто решил податься в бега, — Рэйа усмехнулась, — Зная моих родственников — это и не удивительно.

— А кто твои родственники?

— Я — наследница рода Комподжоу, — с гордостью сообщила эльфийка, — И я Вам, мой Господин, прихожусь тетей.

Дени не знал, как прореагировать на признание женщины. Зачем же она тогда нужна Ксандриэлю? Если она так гордиться своим родом, не лучше ли было не трогать ее, а не делать одной из Хранителей? Чего этим добивался Ксандриэль? Зачем он держит Рэйю при себе, если она его так ненавидит?

Видимо, все сомнения юного принца отразились на его лице, раз эльфийка решила сжалиться и пояснить свой рассказ:

— Мой отец был младшим братом Полдона. И кто-то из них должен был занять место Главы клана. Полдон вначале не хотел иметь ничего общего с эль Комподжоу, у него были другие грандиозные планы...

— Постой, я не понимаю, если ты — из клана моего отца, и у тебя не серые глаза, то как ты вообще могла стать моим Хранителем?

— А при чем здесь это?

— Ну а как же ваше знаменитое распределение обязанностей в зависимости от клановой принадлежности?

— А, это! Господин, мы же не во времена Миримона Справедливого живем! Еще Даркус отменил столь жесткое распределение ролей, хотя нынешний император и хочет возобновить традиции всего светлоэльфийского племени.

— Даркус все же сделал это? — в груди ребенка что-то заныло.

— Да уж, переполошил он этим законом всех Старейшин. Чего они только не делали, чтобы переубедить Повелителя! Один из недовольных даже пригрозил, что побреется налысо в знак скорби и несогласия.

— А Даркус?

— Тау рассказывал, что он с почтением протянул мудрецу кинжал из какой-то марийской стали.

Дени прыснул от смеха, прекрасно понимая, что лучшей эпиляции трудно было себе представить.

— Правда, после этого Повелитель сам же и лечил неугомонного старца от непонятного облысения. Эльфы говорили, что это Создатель наказал Старейшину за непослушание своему Владыке.

Мальчик улыбнулся, не понимая, почему ему так захотелось вновь увидеть своего... Кого? Свое прошлое? Частичку своей души? Загадочного желтоглазого Повелителя, жизнь которого он проживал, как свою собственную?

Рэйа с грустью продолжала:

— И Тау так и не разгадал, почему Истинный Владыка назвал этот закон 'Гроза морей и океанов'. Это так странно. Может, он намекал на клан Нуэро, котрый занимался мореходством...

Но Дени уже не слышал эльфийку.

'— Нет, ни за что не стану чьей-то тенью!

— И правильно.

— Я буду сам принимать решения, а не подчиняться воле какой-то благородной козявки!

— И это верно!

— Может, может быть, я хочу стать великим мореплавателем, это про меня будут сочинять легенды, и я стану известен как Ксандриэль — гроза морей и океанов!

— Однозначно станешь!

— Я, конечно, еще ни разу не был на море...'

'Даркус', — на глаза ребенка навернулись слезы. Дракон зашевелился и Дени вскрикнул — Древний ящер, казалось, стал еще больше. 'Нет, нет, не смей, не высовывайся, здесь же ни в чем не повинная женщина!'

'— Любовь моя, ты говоришь так, словно мне есть до нее какое-то дело. Она — Комподжоу, гордящаяся своим происхождением. Неужели ты думаешь, я не воспользуюсь своим шансом и не вырву ее гнилое сердце твоими руками?'

Мальчик затрясся.

'— Убирайся прочь! Я не позволю!'

'— О, как страшно. И что же ты сделаешь?'

Дени почувствовал горячее дыхание на своем лице.

Свет! Эльфенок ярким светящимся шаром завис в невесомости. 'Где я?' Темнота окружала со всех сторон, а мимо, то и дело касаясь его света, скользила огромная крылатая тень.

-Ты здесь, яйценосец? — закричал Дени, но Дракон только весело рассмеялся.

— Добро пожаловать в мой мир!

Темнота перевернулась и обратилась пронзительно-белым. Дени потерялся. Он растворился в свете, не понимая, где заканчивается он сам, и начинается Пустота.

— Дени-Дени-Дени, — дрожал свет.

Тень проскользнула откуда-то снизу, разорвав Пустоту, как полотно, оставляя после себя багровые разводы. Из дыр начали проступать скалы. Острые камни растягивали пространство, а за ними стали набегать волны, и только тогда Дени понял, что до того, как шум моря не разорвал тишину, она давила на него, не давая сосредоточиться.

— Чего ты хочешь, чтобы я отдал тебе свое тело, и ты смог тогда убивать невинных? — Эльфенок менял свой цвет на золотисто-розовый.

— Отдал свое тело? — все больше веселился Древний, — Когда же ты начнешь понимать, что не стоит разбрасываться такими заманчивыми предложениями?

Мальчик почувствовал, что Дракон выворачивает его наизнанку, свет оказался внутри, и из него стало расти собственное тело, растягивая кости и обрастая жилами и кожей. Дени бился в агонии, и что-то темное, древнее приблизилось к нему и стало пить его крики и стоны.

— Зачем мне твое тело, если у меня есть нечто гораздо более ценное? Твоя душа, например, — горячий язык прошел по лицу мальчика, стирая соленую влагу.

— Вот и попался, — прохрипел эльфенок и, выхватив между обрубками ребер светящуюся багрянцем цепь, молниеносно закинул ее на Дракона.

'Заковать его, крепче!'

Цепи с лязганьем вырывались из мальчика, мешая коже стянуть раны, и с ловкостью набросились на ревущего зверя.

'Он что, смеется? — не понимал Дени, — Совсем спятил'.

Толстые цепи, обвив древнего монстра, прижали его к камням. И до того жутко и одновременно завораживающе красиво смотрелись багровые всполохи на черноте чешуи, что Дени не мог оторвать от этой картины взгляда.

— Не смей ни на кого нападать, и я никогда не буду поступать так с тобою. Я не приемлю насилия, но ты заставляешь меня защищаться.

— Не защищаться, — прорычал Дракон, — А вступаться за недостойных.

— Это ты так думаешь.

Тело Хищника напряглось, цепи натянулись, но выдержали невероятный энергетический напор.

— Скажи мне, если это твой мир, — Дени махнул тонкой, почти что прозрачной рукой, — То почему он такой?

Дракон приподнял хищную морду и посмотрел вокруг, словно видя все это впервые.

'Какие же красивые у Дракона глаза!' Дени таких никогда не видел. Радужные, пронзающие, они, в зависимости от выбранного цвета, могли как ласкать, так и убить своею силой.

А Дракон следил за эльфенком, прищурив один глаз.

— А ты как думаешь?

— Думаю, ты просто ленивая старая задница.

— Ваши манеры приводят в неописуемый восторг, принц Дениэль.

— Смотри, не описайся от восторга!

Древний усмехнулся. А Дени не знал, почему этому ящеру хотелось наговорить столько гадостей. Это было так не похоже на него! Действительно, чудовище будило в нем самые темные желания, поэтому стоило поскорее убираться отсюда, пока он не сошел с ума на пару с этим динозавром и не разорвал все живое в радиусе пары-тройки империй.

Дени пытался сосредоточиться и вновь стать маленьким светом, но решил напоследок кинуть взгляд на Дракона и убедиться, что он не вырвется из оков, по крайней мере, пока принц не успокоится и не возьмет себя в руки. Дени оглянулся, и его сердце защемило от жалости: распростертый на камнях крылатый хищник опустил морду на скрещенные лапы, а вокруг летал пепел, он кружился, словно снежинки, опадая на землю, а потом вновь поднимался вверх. Словно песочные часы то и дело переворачивали, не дожидаясь, пока кончится время. Из обрывков холста торчали скалы, где-то шумело море, но вместо воды до Дракона долетали густые алые капли. Неба не было, одни лишь белые клочья, да шевелящаяся тьма, притаившаяся за ними.

Эльфенок вздохнул. Мысленно приказав цепям приготовиться, он подошел к Дракону. Тот удивленно заглянул в глаза мальчика.

— Если твой мир — это холст, так не лучше ли раскрасить его своими цветами?

И Дени отдал последние силы ручью, что начал пробиваться прямо из камней рядом с Хищником, давая ему возможность глотнуть чистейшей родниковой воды и не умереть от жажды. Холсты под напором золотисто-розовых бликов распрямлялись и на них засияли изображения деревьев и птиц, озер и водопадов. Небо, отразившись от глаз ребенка, поднялось вверх, по нему поплыли белоснежные облака. Стало легче дышать. Мазки принимали форму, форма обретала жизнь. В Драконе же просыпалась надежда, что все еще может быть хорошо. Но он так давно расстался с этим чувством, что не узнал его при встрече и чуть было не прошел мимо.

* * *

— Господин Дени, Вы в порядке?

Рэйа обеспокоенно трясла за плечи своего Повелителя. Ей стало страшно, когда она увидела, что малыш застыл, из него словно изъяли душу.

'Где он был все это время? — задавалась вопросом эльфийка, — Что делал?'

— Рэй-Рэй, с тобой все в порядке? — Дени обеспокоенно ухватился за руку женщины и внимательно посмотрел ей в лицо.

'Да что со мной-то могло произойти в комнате этого ребенка?'

— Конечно, а как иначе?

— Скажи, почему Ксандр держит тебя при себе? — малыш заглянул ей в глаза, и эльфийка поняла, что губы сами отвечают ему.

— Я — доверенное лицо Комподжоу и знаю все его секреты и слабости, а еще я обладаю такими связями и силами, которые необходимы для поддержания внутренней политики государства.

— А что тебе пообещал Ксандр?

— Что он возвратит мне моего дуэно, если я стану Вашей опорой во всех делах.

— И когда же он собирается сделать это?

— Как только Вы все вспомните, мой Повелитель.

'Без тебя меня нет', — говорил Хранитель. Неужели он был серьезен?

'Ксандриэль, какой же ты все-таки...'

— Мой Повелитель, — Ксандриэль возник, словно из ниоткуда. Казалось, мгновение назад Дени заметил, как мелькнула тень на стене, и вот уже перед ним склонился Хранитель, подавляя эльфийку одним лишь присутствием.

Женщина вскочила с пола, поклонилась своему командиру и стремительно вышла из комнаты. Ксандр прищурился и проводил ее тяжелым взглядом.

— Ксан, — Дени неловко отбросил белоснежные пряди, — Извини меня за вчерашнее. Мы с Таррием слегка увлеклись...

— Я заметил, впрочем, как и все в этом замке, — Хранитель попытался спрятать улыбку, — Но я не об этом сейчас хотел поговорить.

— Дааа? И о чем же? — Дени не мог представить, что же такое важное могло произойти, что Ксандр упустил такую шикарную возможность добиться от пристыженного эльфенка очередного обещания слушаться его безоговорочно.

— Олливандэр уезжает, — сказал Ксандр и внимательно проследил за реакцией ребенка.

— Как? Почему? Что-то с Леей?

— Нет, с императрицей все в порядке, — Хранитель умолчал, что невозможно быть в порядке, если находишься во власти Комподжоу.

Но Дени и сам это прекрасно понимал, потому он так переживал за эту чудесную женщину.

— Что же тогда случилось? Олли обещал мне, что погостит здесь и будет помогать мне с тренировками.

— Ставрус, — холодно и резко бросил Хранитель, — Он приказал старшему сыну немедленно явиться во дворец.

— Ты думаешь, он подозревает обо мне?

Хранитель покачал головой.

— Поспеши, если хочешь увидеть брата перед отъездом. Он как раз сейчас у лекаря, человечишка смазывает ожоги принца какой-то дурнопахнущей дрянью, — Ксандриэль скривился, не считая нужным скрывать, что он думает о человеческом шарлатане.

Дени решил не тратить время на споры с Хранителем. Вместо этого он встал, опираясь на дужку кровати и стараясь не показывать, насколько он истощен после усмирения Зверя. Мальчик, насвистывая что-то беззаботное, прошел к ванной и закрыл за собой дверь. И уже там прислонился к стене, пытаясь унять головокружение.

Ксандриэль проследил за Повелителем теплым взглядом. Каждое движение мальчика напоминало ему Даркуса, когда тот, пытаясь успокоить свою Тень, изображал наигранную веселость. Почему-то его Повелитель считал, что походка пьяной селянки не вызовет у его Тени подозрений и не расскажет, как он вымотан после разговора с Драконом.

Ксандр тяжело вздохнул и подошел к окну. Распахнув его, он посмотрел на верхушки скал, что терялись за облаками. Он пытался определить, сколько времени потребуется Ставрусу, чтобы взломать печати с памяти Олливандра и узнать, что Истинный Владыка пробудился. Сколько у них времени, день, два, до того как придется отправиться в путь и предстать перед обезумившим императором? 'Лея, пожалуйста, дай нам хотя бы неделю, чтобы Дени научился жить со своим Драконом. Хотя бы несколько дней'.

Глава 23

Убежище лекаря, открытое вчера маленьким принцем, было заполнено до отказа. Сначала к Дудоку привели принца Комподжоу, потом Ксандриэль зачем-то прислал господина Айнона, который все время что-то записывал и рисовал, а уж когда к ним спустился маленький Повелитель со своей Тенью и семенящими за ними близняшками, то комната уже не казалась такой просторной, как прежде.

Олливандэр все время шипел и морщился, когда лекарь пытался втереть в него лучшую мазь, которую только смог сделать за столько короткий срок. Дени, причитая, как ему жаль, кинулся к брату, спрашивая у лекаря, чем он может помочь. Вторя своему Господину, возле сидящего принца Комподжоу засуетились Касси с Мирой. Ксандриэль же скрестил на груди руки и прислонился к косяку, всем своим видом показывая полное безразличие к судьбе пострадавшего. Хранителя можно было принять за одну из статуй, которые так любили во дворце императора, если бы его не выдавали прищуренные глаза, не отпускающие маленького Повелителя ни на мгновение.

— Дени, со мной все в порядке. Правда, малыш, не стоит так волноваться, — Оливер натянуто рассмеялся, пытаясь в это время отползти на самый краешек дивана от решительно настроенного брата.

Но Дени считал своим долгом исправить то, что натворил вчера его Дракон, и готов был сделать для этого все, что угодно. У мальчика сердце сжималось, когда он смотрел на Олли: подпаленные ресницы и брови, да бордовые шрамы по всему телу отнюдь не украшали принца Комподжоу. Дени недоумевал: он же только вчера вечером, хотя и мельком, видел своего брата, но ожоги тогда казались слегка розоватыми. А то, что предстало перед взором сегодня, могло ужаснуть и прожженного циника.

— Позволь мне осмотреть и обработать твои раны, поверь, я очень хочу помочь тебе.

У самого Дени при этом так тряслись руки после вчерашнего, что у присутствующих возникал только один вопрос: 'Как мальчик вообще смог натянуть на себя штаны и тунику?'

— Давай же, Олли, не капризничай, не хочешь же ты, чтобы тебя во дворце прозвали принцем Копченым? Тебе и так перед Ставрусом оправдываться, кто умудрился поджарить его наследника в гостях у Предрассветных.

Олли захлопал... голыми веками, и Ксандр закашлялся. Дени с подозрением покосился на своего Хранителя, уж больно этот кашель не вязался с довольной физиономией Тени.

— Не стоит, я же не какой-нибудь человечишка. С нашей эльфийской регенерацией уже к завтрашнему дню от ожогов не останется и следа, — пытался увернуться Комподжоу. Но разрастающаяся по всему телу краснота говорила об обратном.

Таррий покачал головой. Почему принца послали к нему только сейчас, если ранам уже более шести часов, оставалось для лекаря загадкой. И почему ни хваленая эльфийская регенерация, ни исцеляющие мази не действовали, Таррий также не знал. Что же произошло с наследным принцем? Как он получил такие странные повреждения? И почему с каждой минутой принцу становится все хуже и хуже?

— Олли, ты же не хочешь, чтобы Ставрус стал разбираться в этом деле и послал сюда своих ищеек? Да и Лея сейчас во дворце, и она первой при этом может пострадать, — использовал последний аргумент маленький тактик.

Дени заметил, как меняется выражение лица его брата: потерянность, нежность и трогательная беззащитность сменяли друг друга, когда дело доходило до Ледяной Леди. 'Об этом стоит подумать', — наметил для себя эльфенок.

— Хорошо, давай покончим с этим скорее, — решительно бросил Оливер, будто собирался прыгнуть с утеса или повести войска в бой.

Дени чуть было и сам не рассмеялся, до того отчаянно это прозвучало. Но 'куй железо, пока горячо' или лечи эльфа, пока не сбежал.

Таррий придвинул столик с инструментами поближе к дивану и подал Дени палочку для нанесения лекарства. Близняшки затаили дыхание, следя за каждым движением своего Господина, а Ксандриэль, отмерев наконец, подошел к своему Господину и приподнял белоснежные локоны, чтобы они не помешали ему действовать. Дени же, прикусив кончик язычка, схватился за инструмент и зачерпнул болотную жижу с баночки господина Дудока, попав в горлышко только с третьей попытки.

— Так, Олли, начну я, пожалуй, с глаз, — предупредил эльфенок.

Комподжоу с ужасом схватился за подлокотники, не сомневаясь, что возвратится во дворец не только поджаренным, но и безглазым. Но так и не нашел в себе сил отказать брату.

Пока Олли прощался с глазом, а Таррий — с мечтой о рассольчике и спокойном сне, господин Айнон с маниакальным блеском в глазах мелькал то тут, то там, не пропуская ни одного движения Повелителя. Его болотного цвета челка все время падала на глаза, и он нетерпеливо отбрасывал ее в сторону. Его интересовало только одно, и сейчас ему представился уникальный случай проверить свою догадку... Какова аура ребенка в покое? Как она изменится при лечении? Каким способом Дени собирается убирать не просто ожоги с кожи, но и рубцы на ауре, которые могли оставить только могучие духи? Господин ту Эрро не понимал, почему никто так и не сказал мальчику, что подобные раны попросту неизлечимы, что наследный принц умирал, и исцелить его было невозможно. Понятно, что человеческий знахарь просто не мог увидеть энергетические повреждения, но Санто Диеро! Почему молчит Тень? Перо Айнона с невероятной скоростью скрипело по бумаге, заставляя близняшек кривиться от этого звука. Пожилой эльф не мог позволить себе пропустить хотя бы одно изменение потока Силы, если маленький принц действительно на это способен. Сейчас эльф видел только теплую золотистую энергию, что покрывала ребенка, словно вторая кожа. Поразительно, но дальше старый эльф не мог продвинуться — невероятно крепкие цепи вставали на пути его внутреннего ока. Дрожа и пульсируя так, словно их двигало чье-то раскаленное сердце, цепи отбрасывали Айнона, не позволяя ему проникнуть в источник силы молодого Повелителя. И невысокому эльфу оставалось только гадать — способен ли наследник Даркуса на целительство или нет. Не на знахарство, не на лекарство, а на истинное исцеление, которое было подвластно лишь избранным из клана Супримо более семисот лет назад. Если да — то это бы изменило историю. Это бы решило все проблемы, которые свались на головы иллитири после того, как они не поддержали Предрассветных в тяжелые для них времена. Это бы заставило самого Айнона встать на сторону Наследника Предрассветных и сделать все, чтобы он по праву занял светлоэльфийский престол. Но для этого представителю ту Эрро требовались неоспоримые доказательства.

'Прикрой глаза и рассредоточь зрение, мой Повелитель', — раздалось в голове мальчика. Голос Тени казался таким родным и знакомым, словно тысячи раз до этого говорили они между собой мысленно.

Эльфенок последовал совету, и вместо сидящего брата он увидел сгусток Силы, из которой сплеталась сущность молодого мужчины. Присмотревшись, мальчик увидел, что свет был не равномерен: своеобразные кольца, подобно древесным, покрывали силуэт, отделяя цвета и делая ауру все темнее и насыщеннее. Темно-зеленый в основании, затем изумрудный, золотистый, серый и светло-голубой. Из этих цветов состоял Олли, но сколько оттенков вплеталось в кольца!

'Не отвлекайся, Дени, — направлял Ксандриэль, — Прикоснись к брату, почувствуй его как самого себя. Это трудно и больно, но я знаю, что ты выдержишь. Помни, ты можешь в любой момент отказаться от этого, ты не обязан спасать жизнь этому нытику'.

'Нет, я обязан', — ответил ребенок. Если бы только он не был так чудовищно измотан, но несмотря ни на что он должен помочь своему невезучему брату.

Дени не понимал, почему его руки стали горячими, почему он знал, что в силах все исправить, и для этого совсем не нужны были ни мази господина Дудока, ни какие-либо другие лекарства. Дотронувшись до лица Олли тонкими пальцами, мальчик почувствовал, увидел внутренним зрением, как сила неравномерными толчками двигается по телу эльфа, как грязноватые всполохи, извиваясь как черви, прогрызают его изумрудно-золотистую ауру, оставляя вместо сияния рваные дыры.

Дени вспыхнул радужным светом. 'Пошли прочь от моего брата!' Столб белоснежного пламени начал смывать извивающихся насекомых, но мальчик и сам понимал, насколько он истощен после встречи с Драконом. Хищник не хотел ему помогать, и Дени стало разрывать в разные стороны — сдерживающие Дракона цепи тянули из него энергию, а исцеляющий свет не мог найти лучшего источника силы, нежели Повелитель. Эльфенок знал, что больше не выдержит. Но что же делать? Как помочь брату?

Палочка с мазью полетела на пол, и эльфенок взял руки Оливера в свои так крепко, словно хотел поделиться с ним своей жизнью. Принц Комподжоу в удивлении посмотрел на мальчика. 'Что он делает?' — не понимал Олливандэр.

'Ну же, Олли, борись с этим, иначе эти мерзкие твари выпьют тебя без остатка'. Но старший принц не мог видеть, что к его ауре присосались энергетические паразиты, что они поедают его силы и делают немощным смертным. Дени вздохнул, понимая, что от брата помощи ждать не следует. Откуда-то пришло знание, что по-настоящему исцелить можно лишь того, кто искренне желает этого. Эльфенок расслабился, позволяя чужой боли вторгнуться в его сущность. Лентообразные паразиты, почуяв новый, гораздо более аппетитный источник энергии, стали переползать с Олливандра на маленького принца. Дени следил из-под прикрытых век за тем, как они впиваются в его кожу и пытаются проскользнуть внутрь. Их становилось все больше и больше, они кусали друг друга, они поедали своих сородичей и становились еще толще и омерзительнее. Их белесовые полупрозрачные тельца пульсировали на Дениной коже, а острые клювообразные челюсти издавали тонкий режущий звук, похожий на нечто среднее между писком и жужжанием. Мальчика затошнило, перед его глазами все завертелось, еще немного, и он бы упал от истощения, но в этот момент тепло, исходящее от его Тени вспыхнуло яростным чистым светом. И от Хранителя потянулись красные нити, с режущим звуком отсекая набухших существ от его Повелителя и связывая Господина и его Тень в единое целое. Дракон зарычал, не в силах ни прийти на помощь мальчику, ни оттолкнуть Тень. А Дени почувствовал, что начинает жить, так легко и хорошо ему стало в этот момент. 'Ксан', — потянулся Дени к Хранителю.

'Дени, ты молодец, ты все делаешь правильно, только не расслабляйся, осталось немного', — донеслось до мальчика.

Ксандриэль обхватил ребенка и призвал Силу, мысленно отдавая ей приказание создать щит и закрыть им мальчика, а сам в это время рисовал глазами летающие шипы, чтобы они прикололи энергетических паразитов к полу. Окончательно уничтожить их мог только Истинный Повелитель.

Айнон не верил собственным глазам. Как же давно он не видел Владыку и его Тень в действии. Тот, кто не всматривался на Изнанку, не мог насладиться тем, как сияли ауры этих невероятных созданий. Радужная сила гипнотизировала, не позволяя отвести взгляд, алые нити сплетали изящную паутину, готовя маленького Господина к решительному удару.

'— Дени, давай! — мысленно закричал Ксандр, — Заставь Силу расщепить паразитов. Ты сможешь, просто поверь, что можешь все'.

Дени зажмурился, сконцентрировав энергию в вытянутых руках, ощущая, но не видя, как они пылают голубым пламенем.

'— Не медли, Дени!'

Горящими стрелами из пальцев ребенка вылетели приказания уничтожить, расщепить, не оставив ни пепла. Пронзив шипы, пламя с шипением стало поглощать извивающихся червей, пока от них не осталось ни частички, а после поднялось вверх разноцветными бабочками и, мигнув напоследок, растворилось в хрустале люстр на белоснежном потолке.

Дени с удовольствием проследил, как с кожи брата сходят бордовые пятна, как сухая корка разглаживается и как ресницы и брови постепенно начинают расти, возвращая облику Олливандра былую красоту. Принц Комподжоу с радостным удивлением рассматривал заживающие руки, а Дени устало откинулся на грудь Ксандриэля и прошептал: 'Без тебя я бы не справился. Спасибо тебе огромное'.

Хранитель уткнулся в светлую макушку и пробурчал:

— Принцем Копченым Комподжоу мне нравился больше.

— Браво, великолепно, мой Повелитель! — закричал Айнон ту Эрро. Присутствующие подпрыгнули от неожиданности.

— Вы это видели? Вы смотрели на изнанку? — не успокаивался служитель Праматери, — Целитель, эльфийский целитель! Вы даже не представляете, что это значит!

Старейшина упал на колени перед маленьким принцем.

— Используй и властвуй, — прошептал он, складывая руки, словно в молитве, и опуская на них свою голову.

Тонкие губы Хранителя снисходительно изогнулись.

'Вот стервец, всех просчитал, никого не забыл', — Дени подозревал, что его Тень не стал бы просто так помогать Комподжоу, и его догадки подтвердились — все это было хорошо продуманным представлением, целью которого являлся Старейшина. Принципиальный эль Семон ту Эрро должен был убедиться в силе молодого Правителя, а тут такая возможность: получится у Дени вылечить Олли — великолепно, Айнон будет их со всеми потрохами, а если не получится — так Ксандр никогда, в принципе, и не скрывал, как он относится к принцу Комподжоу.

Дени засопел от негодования. Ксандриэль, мгновенно оценив состояние Правителя, осторожно прислонил малыша к спинке дивана и молниеносно поднялся.

— Принц Комподжоу, — без обычной насмешки произнес Хранитель. Олливандэр от удивления даже не сразу понял, что Ксандриэль обратился именно к нему.

— Я вас слушаю, Тень, Хранитель, Ксандриэль, то есть господин Диеро, — Олли покраснел до кончиков ушей, он просто не знал, как вести себя перед Ксандром, когда этот мудрый воин в первый раз обратился к нему без насмешки и презрения.

— Смею напомнить, что император не отличается особым терпением, и советую вам поскорее собираться. Путь не близкий, — почтительно напутствовал Хранитель.

Дени закатил глаза. 'Вот же лис мне достался!'

Но старший принц так и не заметил подвоха. Олли важно кивнул и с чувством собственного достоинства, медленно и неторопливо, поднялся с дивана. Впрочем, не успел он сделать и шага, как тут же запнулся о забытого и все еще преклоненного Старейшину. Айнон вскрикнул, Олли взмахнул руками, и они оба с оглушительным ойканьем растянулись на полу.

Близняшки, присев по обе стороны от эльфенка, закатились от смеха. На лице Ксандриэля не дрогнул ни один мускул. Дени хотел высказать Тени все, что накопилось не только за этот день, но внезапно он почувствовал, что комната покачнулась. Его затошнило, а в голове стал нарастать тяжелый гул. 'Все, Дени, вот и долечился, как бы тебе самому коньки не отбросить. Тоже мне, целитель нашелся'. Ксандриэль подлетел к малышу в тот же миг, когда болезненная бледность стала покрывать губы и щеки ребенка. Схватив холодеющее тело своего Господина, он прижал его к груди и со словами 'Повелителю пора на тренировку' помчался быстрее ветра подальше от замка и посторонних глаз.

Таррий с эльфийками в ужасе смотрели вслед умчавшегося Хранителя.

— Этот бешеный пес когда-нибудь убьет Дени, — раздался голос принца Комподжоу, — Честно, его тренировками только демонов пытать.

Олливандэр встал, отряхнулся и подал руку Старейшине из клана ту Эрро. Ему было искренне жаль своего брата. Он, конечно, не совсем понимал, что сейчас было, но неужели нельзя было дать им немного времени на то, чтобы попрощаться? А он только начал думать, что Санто Диеро не так уж и плох. 'Ну нет, в следующий раз тебе меня не одурачить, пес, уж в следующий раз я обязательно заставлю тебя считаться с наследным принцем Комподжоу!'

И с этими мыслями Олливандэр распрощался с благородными эльфийками из клана Предрассветных, которые удостоились огромной чести стать спутницами младшего принца, попрощался со всей возможной учтивость со Старейшиной из клана ту Эрро и небрежно кивнул лекарю. Олли пожал плечами, так уж и быть, он может быть милостив с человечишкой, раз его братишка так привязался к этому знахарю.

Отъезжая от замка, наследный принц улыбнулся при виде тех кустов, за которыми прятался от Леи, обвел взглядом садики и мосты, по которым они бродили с братом. Вот у того трехэтажного дома с изогнутой оранжевой крышей Ксандриэль сбросил принца в ручей, здесь же Дени кряхтел, поднимая дюжину Предрассветных с колен, а Роми подвергся хорошей трепке от своей матери за незнание драконьей физиологии.

'Драконье вымя, тролльи колбаски! О, почему я не записывал за братом все его выражения?' — Оливер не мог дождаться, когда щегольнет ими при дворе.

Комподжоу поправил золотой ободок с изумрудом. Небольшая корона сдавливал его голову, как тиски, напоминая, что скоро он возвратится домой. Но хотелось ли ему этого? Можно ли назвать огромный и холодный дворец домом? Единственное, что удерживало его там — это Лея. Она казалось ему такой светлой и чистой, что у него горло сводило от ее совершенства. Нежность и мудрость, изящество и величие — вот, что ассоциировалось у него при упоминании императрицы. И сейчас он поедет туда, где его ни во что не ставят, где над ним насмехаются только лишь из-за того, что он, как мужчина, абсолютно ни на что не способен, о чем не забывал напоминать его собственный отец, будь это бал или какое-нибудь совещание. И он будет это терпеть, делать вид, что не слышит и не понимает насмешек, будет стоять рядом со своим отцом и с почтением выслушивать оскорбления, надеясь, что хотя бы некоторые из них не дойдут до ушей Предрассветной. А по утрам в малой гостиной он будет отводить от нее взгляд, делая вид, что не видит синяков и порезов на ее нежной коже, которые она прикроет длинными рукавами, накидками и украшениями. Они улыбнутся друг другу холодно, отчужденно, чтобы, не дай Праматерь, Ставрус не заподозрил, что их связывает вовсе не страх к императору, а нечто гораздо, гораздо большее.

Олли закрыл глаза. Эти дни, проведенные с Леей и Дени, были самыми счастливыми в его жизни. Но он знал, что за каждую крупицу счастья нужно было бороться.

Небольшой отряд, присланный Ставрусом для сопровождения сына, расположился позади эльфа. В красных мундирах с черными вставками, с высокими блестящими сапогами, они больше походили на солдатиков одной из человеческих империй, нежели на эльфийских воинов, готовых молниеносно бежать по ветвям и топям и способных затеряться в любой местности. Зачем императору понадобилось так одевать отряд? Какая-то хитрость или очередная насмешка? Сзади послышался хохот. Военные и не думали, что бесхарактерный принц может попытаться сбежать или ослушаться приказов отца. Они похабно улыбались наследнику, не стесняясь обсуждать ходившие слухи про неспособность принца спать с женщинами.

Олливандэр стиснул зубы, наклонился к коню и прошептал:

— Давай, Хронус, мчись так, словно ты время, что я провел с братом. Мчись, чтобы я успел к Лее, как и советовал мне этот пес, прежде чем Ставрус залезет мне в голову и увидит все, что я так долго скрывал, увидит и самого Дени...

Верный конь всхрапнул, поднялся на дыбы и сиганул с холма, теряясь в густой зелени древнего леса. Отряд императора не сразу отреагировал, шокированный дерзостью принца. Яркая форма, холеные и изнеженные кони, да абсолютное незнание местности не добавляло шансов поймать беглеца. Им и в голову не пришло отправиться сразу же во дворец, да еще и без наследника, чем не преминул воспользоваться Олливандэр. Летя как ветер, он звонко рассмеялся, чувствуя, как в первый раз делает что-то правильное, то, чего ему мучительно хотелось сделать вот уже столько лет. Пьянея от чувства свободы и желания увидеть Лею, он строил планы, как незаметно проскользнуть во дворец и связаться с императрицей.

Тогда Олли еще не знал, что Ставрус выехал на охоту, взбешенный дерзостью своей жены. Накаченный ее силой под завязку, он решил дождаться своего сына в одном из постоялых дворов, чтобы узнать, отчего так сияла аура Предрассветной. Не знал принц и того, что сама Лея, практически обескровленная, была заперта в покоях мужа и не могла ни с кем связаться и предупредить, чтобы Ксандриэль спрятал ее сына подальше от обезумевшего императора.

Глава 24

Ксандриэль мчался по саду и проклинал себя за беспечность. Как он мог допустить, чтобы Дени отдал последние силы этой тряпке Олливандру? Почему не заметил, что весь резерв его Господина исчерпан? Он же видел, как мальчика мотало после встречи с Драконом, но ведь он справился тогда, на тренировке, со своим Зверем, что же еще могло произойти?

Даже Даркусу порою приходилось несладко, если у них с Драконом возникали противоречия. Хранитель не раз был свидетелем таких ссор, но как бы ни обезумел Хищник после стольких веков, Ксандру все равно не верилось, что он мог позволить Повелителю тратить последние крохи Силы на кого-то из рода Комподжоу. Дени же еще совсем маленький! Неужели Древний окончательно слетел с катушек, что попросту затаился и наблюдал за тем, как малыш жертвует собою? Уж что-что, а это у Дени получалось лучше всего: дарить себя, ни на что не жалуясь и ничего не требуя взамен. 'Как это похоже на тебя, мой Повелитель'.

Глава Теней пересек один из витых мостов и, увидев, как несколько эльфов направились к нему, покрепче перехватил принца и резко свернул в сторону дальнего садика.

День обещал быть не по-весеннему жарким, и Хранитель решил отнести маленького Господина в одну из беседок. Расположенная в самом отдаленном уголке тенистого сада, увитая дикими розами и плющом, она надежно укрывала от посторонних глаз и давала желанную прохладу. А через узоры из светлого дерева можно было наблюдать за высокими водопадами, которые рождались на верхушках скал и исчезали в туманных озерах.

— Смотри, водопады словно парят в невесомости, — восхищенный шепот щекотал шею Хранителя.

— Почему запас твоих сил на исходе? Что ты еще сотворил, пока меня не было? — Ксандриэль усадил принца на скамейку напротив входа и опустился перед ним на колени. Растирая холодные руки ребенка, Хранитель пытался заглянуть ему в глаза, больше всего на свете желая знать, о чем он сейчас думает.

Дени же благоразумно промолчал о своем путешествии в Пустоту и рисовании ручейков с облачками для Древнего Хищника.

— Послушай меня, Дени, никогда, слышишь, никогда не смей использовать последние силы на что-либо, кроме собственного спасения. Разве Лея не говорила тебе об этом? Обещай мне, что будешь всегда следить за тем, чтобы энергетический резерв был полон, — черты Хранителя заострились, он прожигал мальчика тяжелым взглядом.

— Неужели ты считаешь, что я буду думать об этом, если на кону — чья-то жизнь? — до чего тихим и слабым был голос ребенка, но в его словах чувствовалась удивительная твердость, не допускающая возражений.

— Дени, — Ксандр вздохнул и устало опустил голову на колени Повелителя, — Ты даже не представляешь, как я боюсь потерять тебя.

Темные круги залегли под глазами Хранителя. Он не спал с того самого дня, как узнал, что его Господин пробудился. Каждый раз, как только он прикрывал веки, пытаясь заснуть, перед глазами вставали картины одна страшнее другой, и он несся в покои принца, чтобы убедиться в том, что он жив, что он дышит. Ни о каком сне после этого и речи идти не могло.

Изможденный — вот то слово, которое первым приходило на ум Дени при виде уснувшего воина. Предрассветный провел рукою по голове эльфа и распустил тугой узел на его затылке. Шпильки в виде драконов звякнули о деревянные доски, а непокорные пряди зеленой волной заструились до самого пола. Вблизи, распущенными, волосы казались еще более удивительными: черные и синеватые, малахитовые и изумрудные, цвета молодой зелени и пожелтевшей травы. Гладкие, блестящие. Все это шелковое великолепие перебирал эльфенок тонкими пальцами.

Налетевший ветер всколыхнул легкие одежды и донес до ребенка неповторимые запахи моря. Вдали ревел водопад, и его шум сливался с шелестом листьев. Нераспустившиеся головки алых и молочных роз неторопливо кивали, роняя росу, а по ясному небу плыли облака. Вот то дальнее, что сорвалось со шпиля башни, было похоже на кудрявого барашка, а следом за ним тянулись белоснежные кораблики. Двухмачтовые парусники и крошечные лодочки, похожие на креветки древнегреческие биремы со множеством весел на бортах, и боевые корабли викингов с драконами на носу. Дени насчитал больше дюжины различных судов. Облака изменялись, превращаясь то в морских чудищ, то в забавных животных, и удивительное спокойствие разливалось по телу Дениэля.

Рядом гулко билось сердце Хранителя, его грудь равномерно вздымалась, и суровые черты постепенно разглаживались. Каким же беззащитным казался в этот момент Санто Диеро! Дени коснулся глубокой морщинки между изогнутыми бровями, провел пальцем по горьким складкам в уголках тонких губ, желая навсегда стереть следы прошлого с выразительного лица своей Тени.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, — прошептал мальчик.

Хранитель что-то проговорил во сне. Пытаясь разобрать, что именно, Дени склонился к нему. Сила Ксандриэля в это время теплым потоком вливалась в ребенка, латая энергетические дыры и передавая нежность. Веки эльфенка становились тяжелыми, он зевнул и не заметил, как голова его опустилась на плечо Диеро, и сон легким покрывалом накрыл и Хранителя, и его маленького Повелителя.

* * *

— Ты станешь моим Хранителем? — на одном дыхании проговорил Даркус, стоя напротив зеркала, — Нет, не так, ты будешь моим другом и разделишь бремя правления? Тоже не то. Ты позволишь мне быть рядом с собою?.. Ааа! Да что же это такое!

Сын Дракона схватился за голову. Он не знал, какие слова нужно подобрать, чтобы зеленовласый малыш не оттолкнул его. Даркус не находил себе места после того, как Праматерь заставила его таки снять повязки. Горе ребенка не знало границ! Как же ему теперь выходить на улицу, как показаться перед Ксаном, если на лице не осталось ни следа и от самых глубоких порезов?

— Ты снова куда-то уходишь? — теплый ветерок встряхнул отрастающие черные локоны, что струились уже ниже лопаток. Даркус промолчал, но слегка наклонил голову, подтверждая слова Праматери. Принца беспокоили участившиеся попытки женщины завязать с ним беседу.

Поначалу дриада редко появлялась перед ребенком, предпочитая прожигать его темнотою глаз издалека. Даркус чувствовал себя неуютно под изучающим взглядом, но его вполне устраивало молчание, что царило между ними с первого дня, что он провел в этом странном не то доме, не то дереве. Огромный древний исполин походил на башню в замке деда, только вот он был живым, чувствующим, и мог изменять положение открытых балкончиков, больше похожих на округлые корытца, передвигать перегородки и создавать самую простую, но добротную мебель. Темно-бурый снаружи, внутри он состоял из теплых медовых, песочных и телесных оттенков. Привыкший к одушевленной силе в царстве драконов, Даркус с легкостью смог найти общий язык с мудрым домом. Подойдя к дереву через пару дней после того, как приказала одной из нимф оставить мальчика на пороге, Праматерь не узнала это место. Прежде довольно безликий, сейчас исполин настолько стал отличаться от своих братьев, повсеместно росших в ее владениях, что дриада застыла от потрясения. 'Как такое возможно? Как мое создание могло так измениться, а я даже не почувствовала этого?' Женщина провела рукой по выпуклому орнаменту, покрывающему весь ствол. 'Здесь что-то написано?'. Пару раз обойдя дом, дриада прочла слова древнего заклинания, защищающего от вторжения врагов и недоброжелателей, а также потопов, пожаров и других бедствий. Тонкая вязь горела на солнце червонным золотом, создавая вокруг себя невидимый барьер, не пропускающий внутрь даже Праматерь. Темнокожая женщина пришла в ярость.

— Да как ты смеешь! — загремела земля.

Бурый исполин засветился и отбросил женщину прямиком в грязь. Не ожидавшая подобной наглости, нет, подобного святотатства, дриада в течение пары минут не могла прийти в себя, и продолжала лежать на влажной земле. Очнулась она от спокойного голоса откуда-то сверху:

— Вы что-то хотели от меня или просто принимаете грязевые ванны? Я недавно на Галее, и многие обычаи туземцев мне кажутся... удивительными.

Невысокое создание, с головы до ног укутанное в разноцветные ткани, свесилось с балкончика. Это были уже не просто ветви, образующие небольшую площадку. Сын дракона умудрился всего лишь за пару дней создать закрытые балкончики, украшенные резьбой с изображениями сказочных животных, сцен охоты, невероятно красивых замков и растений. Ветви стали гораздо мощнее, чтобы ребенку было удобнее прогуливаться по ним. Они сплетались между собой и образовывали небольшие мосты и нечто, похожее на беседки, прямо на верхушках, вырываясь из зелени прямиком к небу. Сам исполин возвышался над своими сородичами, и Даркус мог свободно тренироваться, наслаждаясь ощущением простора.

Перед дриадой росло не дерево, а самый настоящий миниатюрный дворец, тянущий свои башни все выше и выше, стараясь подарить любимому хозяину уют и свободу. Оно искрилось от силы и довольствия и не признавало в Праматери своего Создателя.

— С вами все в порядке?

Даркус перелетел с балкончика на одну из широких ветвей, и заскользил вниз, словно с горки. Золотистые накидки распахнулись, явив напоказ некогда белые повязки на лице и руках мальчика. Запекшаяся кровь потемнела, но некому было сменить бинты и обработать раны. Женщина почувствовало нечто, доселе неизведанное. Стыд за собственное легкомыслие обрушился на дриаду, в оправдание она могла лишь сказать, что время для нее — относительно. Она искренне считала, что прошло всего лишь несколько мгновений после того, как покинула эти места.

— Прошу Вас, госпожа... — Даркус протянул женщине руку и выжидающе посмотрел ей в глаза.

— Эра, — глухо ответила Праматерь, вспоминая, когда в последний раз просто так представлялась кому-либо.

'Никогда, никому', — поняла она. Никогда она не говорила ни с одним существом, как с равным. Только лишь духи, да Драконы могли удостоиться подобной чести, но они всегда узнавали друг о друге задолго до того, как начинали общаться. Представляться не было нужды, они всегда чувствовали, когда существо равной им силы пересекало границы.

— А я Даркус, Дракон Мироздан... — горький ком застрял в горле принца, он сглотнул, пытаясь восстановить дыханье, и твердо продолжил, — Я — Даркус, светлый эльф из клана Предрассветных.

Праматерь посмотрела на ребенка снизу вверх. Даркус искренне улыбнулся, и его глаза засияли, как солнце. У женщины перехватило дыхание. Ей стало нестерпимо стыдно за себя, за то, что она не присмотрела за мальчиком, как обещала его отцу и деду. Особенно ее беспокоило то, как она выглядит сейчас перед этим желтоглазым созданием. Грязная, ширококостная, с темной кожей и отнюдь не правильными чертами лица.

— Я никого и никогда не буду судить по внешности, — твердо проговорил сын Дракона.

Он не стал скрывать, что мысли дриады не были для него секретом, он не хотел подслушивать, но жители Галеи совершенно не владели способностями закрываться от посторонних. И эта женщина имела право знать, что он слышит ее. И она была вправе решать, продолжать ли общение с таким вот чудовищем.

'Я умею строить заслоны', — раздалось в голове принца. Женщина была раздосадована. Мало того, что он увидел ее в таком неприглядном виде, так еще и посчитал неумехой. Дриада не знала, почему ей было так важно, что подумает о ней этот ребенок, но чувствовала, что не может больше стоять перед ним в таком виде.

Даркус все еще протягивал женщине израненные руки, когда она резко вскочила на ноги, обрызгав ребенка грязью, и умчалась в глубину леса, наблюдая за ним каждым камнем, каждым растением Древнего леса.

Так состоялась вторая встреча Праматери с ее возлюбленным мальчиком.

* * *

— Ты не ответил на мой вопрос, — Эра подошла к Даркусу и принялась расчесывать его локоны.

Ребенок нахмурился, но решил все же позволить женщине прикасаться к своим волосам. Она ведь не знала, что у Драконов это означало полное доверие и проявление особого расположения. К Эре же он чувствовал глухое раздражение, было отвратительно, что она шпионит за каждым его шагом.

— Я ответил. Кивнул. И я не понимаю, зачем ты спрашиваешь, если все равно знаешь ответ. Я чувствую каждый твой взгляд, будь он хоть росою на листьях, хоть камнями под моими ногами. Зачем ты следишь за мной, Эра?

— Я обещала позаботиться о тебе твоим родителям и деду.

Даркус покачал головой. Хорошо же она позаботилась о нем, заперев в доме, в котором не было даже еды. Несвобода для Дракона — хуже смерти. Если бы исполин не построил для него высокие балкончики и площадки на самой верхушке, он бы просто погиб от тоски.

— Ты снова собираешься встретиться с этим толстым эльфенышем? — Праматерь с силой дернула черный локон. Даркус и бровью не повел.

— Да, мне нравится с ним общаться, и он вовсе не толстый. Он ребенок, и для детей это нормально. Ты же Праматерь всех иллитири, разве ты не знала этого?

Праматерь еще сильнее натянула волосы эльфа.

— Меня не интересуют сопливые коротышки.

'— Очень зря, Эра, — пытаясь донести свои мысли до женщины, Даркус перешел на мысленную речь, — Ты сама не знаешь, от чего отказываешься, не желая общаться с другими. Растения, да полностью подчиненные тебе нимфы и феи не идут в счет. Неужели тебе не интересно просто поговорить с кем-нибудь о том, что тебе самой интересно или узнать что-то совершенно новое?'

— 'Я говорю с тобой'.

— 'Это другое. Ты не можешь всю свою жизнь прятаться в глухих лесах, изображая из себя непонятно кого, ты необходима своему народу. Мало просто поставлять энергию своим подопечным, нужно любить и заботиться о них. Отбрось гордыню и спустись не землю с небес. Мы ничем не лучше того же Ксандриэля, Миримона или любого другого эльфа. Стань простой эльфийкой, выйди из леса и ты сама поймешь, насколько все они удивительны!'

'Это ты удивителен', — хотела сказать дриада, но вместо этого поставила мысленные заслоны и отвернулась к овальному окошку. Светлая комната была абсолютно круглой, в ее середине располагалась витая лестница, а у широкой двери, ведущей на террасу, висел плетеный гамак, заменяя принцу кровать. Помимо этого в комнате располагался маленький столик, похожий на гриб и две табуретки, вырастающие прямо из деревянного пола. Больше в комнате, помимо принесенного самой же дриадой зеркала, не было ничего.

— Может быть, тебе нужно что-нибудь из замка? — женщине стало неудобно, что она не подумала об этом раньше.

Лицо ребенка осветила радость.

— Да, да, пожалуйста. Если можно, могу я получить назад свои вещи? Мою одежду и, самое главное, мои инструменты для работы.

— Инструменты? Зачем они тебе?

Если бы какая-нибудь пифия нагадала Эре еще пару недель назад, что она будет с нетерпением ожидать ответов какого-то ребенка или, забыв свои обязанности по поддержанию баланса Сил, будет за кем-то следить, похлеще ревнивой смертной, она бы рассмеялась подобной нелепице. Но что же теперь? Даркус превратился для нее в наваждение. Ей так хотелось, чтобы он был рядом. Всегда. До этого молчаливая, отстраненная, она чувствовала, что задыхается в этом древнем склепе без своего мальчика. Она создала целые отряды маленьких сыщиков из фей и нимф, которые наблюдали за ним и приносили ей извести о каждом шаге ребенка. Проснулся ли он или заснул, позавтракал или вновь часами смотрел в небо, забравшись на верхушку дерева, и забывал обо всем на свете.

'Почему его так манило небо, и почему в его глазах было столько одиночества? Разве жить одному так плохо?'

В нем было тайна, которую хотелось разгадать. Стоило только его ясным, будто очерченным углем чуть раскосым глазам встретится с ее, она забывала дышать. Такое было впервые за ее долгую-долгую жизнь. Чувства к живому существу впервые завладели ею, и она не знала, как с этим бороться. Все существа делились для нее на подчиненных и врагов, Даркус не относился ни к тем, ни к другим. Он был другим, он менял ее, нет, своим присутствием он заставлял ее становится собой, настоящей. Это было невыносимо, это было болезненно. Она ненавидела его за то, что сама себе стала казаться отвратительной, но она и любила его и ни за что бы не позволила кому или чему-либо встать между ними.

— Я люблю мастерить что-нибудь своими руками, — ответил Даркус. Праматерь и забыла, о чем спросила юного принца, — Сейчас покажу.

Молниеносно выпорхнув из комнаты на террасу, спустя секунду он уже стоял перед дриадой, протягивая ей что-то, завернутое в холщевую тряпку.

— Это я сам вырезал, — щеки Даркуса раскраснелись, он стеснялся собственной неумелой поделки, но, как и многие творцы, не мог не похвастаться своей работой, — Скажи, пожалуйста, что ты об этом думаешь, только честно.

Янтарные глаза загорелись от нетерпения. Женщина развернула ткань и уставилась на удивительно искусную работу. Видимо, предатель-исполин сбросил кору, потому как два бурых дракона смотрели на женщину в виде палочек для волос. До чего же красиво! Каждая чешуйка, каждый изгиб был выполнен с удивительным мастерством. Ящеры были, словно живые. Их глаза горели желтым огнем, а крылья распахнулись в полете. Эра опустила глаза. Ее мальчик даже не замечал, как, стараясь ни словом не упоминать Древних хищников, неосознанно окружал себя ими. Сцены охоты на дереве, изображения полета, украшающие дом изнутри, теперь вот эти палочки. Драконы не отпускали ребенка, как бы он ни старался доказать обратное.

'— Нет, зря я ей это показал, нужно было сначала закончить с крыльями, да получше все отполировать. Она явно сейчас скажет, что это просто корявая деревяшка', — переживал мальчик.

'— Если она так скажет, значит у нее попросту нет вкуса, — насупился Дракон, — Правда, если бы ты сделал ящера черным, как я предлагал...'

'— Опять начинаешь? Сам же знаешь, что у нас была только бурая кора, скажи спасибо, что феи, втайне от Эры, принесли нам острые камушки, иначе не было бы и этих поделок'.

'— За этих крылатых козявок я благодарен не буду! Вот если бы ты разрешил мне их съесть...'

'— Аарон!'

'— Это же надо было меня так унизить! В течение десяти, я повторяю, десяти минут, ты распинался и строил глазки этим стрекозам, а все для чего? Для того, чтобы подарить наше творение зеленовласому пупсу! Даркус, да ты смерти моей хочешь! Я старый больной Дракон, ты должен обо мне заботиться, а ты, ты забросил меня! Дракоша хочет эти шпильки!'

'— Дракоша хочет пинок под хвост! И с какого такого перепугу ты стал старым и больным?'

'— Ну, со старым это я действительно погорячился, — Дракон замолчал, и все веселье разом спало с обоих, — Но ты и сам знаешь, что будь я по-настоящему здоров, ноги нашей на Галее бы не было'.

'— Прости, это из-за меня ты не можешь обрести свободу'.

'— Мне не за что тебя прощать, я знал, на что иду. Это я не могу дать тебе Небо. А свобода... Зачем она мне? Скоро ты поймешь, что не в свободе счастье'.

'— Зачем ты выбрал меня, ты же знал, ты же видел, что я не такой, как все? К чему эта жертва?'

'— Если бы ты был мною и столько тысяч лет наблюдал за тем, как танцуют дети, обретая внутри себя Дракона и поднимаясь в Небо, ты бы знал, как я хотел воплотиться и создать со своей сутью и всадником новый мир. Я был одним из самых древних и сильных Хищников, но ты не представляешь, как я был одинок. Никто до тебя не мог захватить меня, никто не завораживал меня своим полетом. Ты же не пытался захватить Силу, ты не приманивал Древних Духов, ты весь пылал изнутри, прекрасный, не похожий ни на кого другого, поистине ценящий чужую свободу. Бесстрашный, если бы духи не подхватывали тебя каждый раз, что ты кружил над бездной, тебя бы давно не стало. Духи наблюдали, они все так хотели, чтобы в тебе была эта искра, чтобы зажечь их жизнь, но они боялись разбиться и потерять свою божественную суть. А я давно уверился, что не найду свое воплощение, что навсегда останусь бестелесным и мне никогда не творить миров, никогда не разделить любовь к нашему Всаднику. Но ты... Ты перевернул мой мир. Когда я увидел, как ты, бескрылый, без Искры, паришь и сияешь ярче любого солнца, я понял, что мой мир — это ты. Пустоты больше не было. И стало уже не важно, вырастут или нет наши крылья'.

— Даркус, это просто великолепно! — Праматерь крутилась возле зеркала, заколов густые волосы цвета осенней листвы.

Ребенок очнулся, а Дракон начал рвать и метать от подобной наглости. Даркус же не знал, как бы поделикатнее сообщить Эре, что украшение предназначалось вовсе не ей.

— Эра, мне право, очень жаль, но...

'— А мне не жаль, вырви ей руки, вырви ей руки!'

— Мне жаль, но это украшение предназначено не тебе, — игнорируя Дракона, скороговоркой выпалил принц.

Дриада медленно вытащила шпильки, отчего солнце заиграло в зелено-оранжевых распущенных прядях. Она была раздосадована и не могла этого скрыть. Эльфу стало жаль эту одинокую женщину, у которой не было никого, кто бы мог сделать ей подарок.

— Я, я сделаю тебе другое украшение, еще лучше этого. Ты же принесешь мне мои инструменты, правда? И я сразу же начну работать. Что ты хочешь, заколку, браслет или сережки? А может быть, медальон с защитными рунами?

Дриада подняла на эльфа влажные глаза, наполненные радостью и недоверием.

— Ты действительно сделаешь это для меня? — как ребенок радовалась Праматерь.

— Конечно, только для тебя.

— Тогда медальон, от тебя, чтобы я могла носить его у самого сердца.

Дракон заворчал: 'Подари ей лучше хорошую видимость во время своих омовений, а то бедолагу скоро инфаркт хватит от любопытства'.

'— Это подло напоминать мне об этом', — смутился Даркус.

'— Ну конечно, я же просто от нечего делать держу дымовые завесы, пока ты в течение часа в корытце киснешь'.

А в это время дриада улыбалась ребенку:

— Тогда я пошлю за твоими вещами. Нет, я лучше сама пойду и прослежу, чтобы мои глупышки ничего не перепутали.

— Да, спасибо тебе огромное. Даже не знаю, что бы я без тебя делал, — Даркус приложил руку к груди и слегка поклонился.

Щеки женщины окрасились румянцем. Она неуклюже кивнула и направилась к лестнице. Обернувшись, прежде чем уйти, она собралась с силами и первый раз в своей жизни сказала:

— Спасибо за то, что ты есть, — и быстро сбежала вниз.

Даркус не успел ничего ответить, но пообещал себе, что попытается подружиться с дриадой и сделает все возможное, чтобы она не была одинока.

'Рвем когти, Даркус?' — Дракон не мог долго находиться взаперти, и в этом их желания с мальчиком совпадали.

Убедившись, что Праматерь на самом деле отправилась в замок, Даркус спрыгнул с верхушки исполина и побежал на их с Ксаном место, где они в первый раз встретились. Ребенок прижимал к себе деревянные палочки, гадая, понравятся ли они его первому и единственному другу, поймет ли он, почему сын Дракона скрывал свое происхождение, и согласится ли он стать его Хранителем. Сердце Даркуса замирало в волнении.

* * *

'— Аарон, тебя ведь так называл Даркус?' — Дени проснулся, но глаза его были закрыты.

'— Да', — чуть слышный шепот донесся до мальчика. Внутри все ныло, и Дени не понимал, его ли это боль или Дракона.

'— Почему ты так поступаешь со мной? Почему не ценишь чужую жизнь?'

'— Я хищник, душа моя, если не я буду тебя защищать, то кто же?'

'— Ксандриэль, например'.

Ящер хрипло рассмеялся.

'— И почему меня обязательно нужно кому-то защищать, я сам научусь это делать, я просто еще не освоился в этом мире. Я же практически ничего не помню, не знаю даже, как определить, где находится этот энергетический резерв, о котором говорил Ксандриэль'.

'— Я — твоя Сила, мы едины. И кто-то из нас должен быть жестоким, чтобы выжить. Твои цепи надолго меня не задержат'.

'— Я не хочу лишать тебя свободы, не хочу причинять тебе боль'.

'— Я знаю, и за это тоже люблю'.

Дениэль открыл глаза. Ксандр по-прежнему спал, положа голову ему на колени. Он выглядел таким безмятежным. Дени улыбнулся, осторожно вытащив белые пряди из пальцев Хранителя. Видимо, Ксандриэль неосознанно сжал их, чтобы поближе притянуть к себе Повелителя.

Взгляд ребенка прошелся по твердым скулам, по бесконечным углублениям и кармашкам на костюме Тени. Из них торчали стрелы, ножи, кинжалы и множество другого оружия, названия и предназначения которого Дени не знал и, если честно, знать не хотел. Затем взгляд его упал на пол беседки, где одиноко лежали деревянные палочки, вырезанные Дарком для Ксана. Сердце Дени заколотилось, как бешеное. Боясь, что оно вот-вот выпрыгнет из груди, мальчик положил руки на грудь, но оказалось, что это Дракон вспоминает прошлое.

Дени осторожно, чтобы не потревожить Хранителя, наклонился и поднял шпильки. Они были теплые, словно не было всех этих веков, словно Даркус только что вырезал их из древнего исполина, порезав и без того израненные пальцы. Дракон завыл, а Дени гладил деревянных ящеров и сам еще не понимал, почему ему хотелось выть вместе с Хищником.

'— Все будет хорошо', — шептал эльфенок своему Дракону, но прошлое похлеще когтей рвало изнутри их обоих.

Палочки жгли ладони, и Дени, собрав волосы Ксандриэля, заколол зеленые пряди на макушке Хранителя. Маленькие ящеры мигнули золотистыми глазками, и Дени показалось, что еще мгновение, и он вспомнит...

— Господин Ксандриэль, Повелитель, где же вы? — срывающийся голос Рэйи ворвался в беседку.

Ксандриэль распахнул серебристые глаза и в то же мгновение вскочил, закрывая собою Господина.

Желтоволосая эльфийка, вся растрепанная подбежала к своему командиру:

— Олли поймали, Ставрус уже допросил его, и теперь он знает, что Господин очнулся, и что он в полном здравии. Император в бешенстве. Он отправил целую сотню из собственной армии сопроводить младшего сына во дворец.

— А Лея? — Отрывисто бросил Хранитель.

— Обескровлена, в антимагических оковах в комнате императора.

Дени вскрикнул:

— А Олли? Что с братом?

— Я не знаю, Господин Дени, но думаю, что он просто ослаб после допроса.

В голосе Рэйи было столько сомнения, что даже без чтения мыслей Дени мог сказать, что она врет, причем так неумело.

— Отряд уже здесь? — на скулах Ксандриэля заиграли желваки.

— Двадцать минут как.

— Отвлеки их, переодень Роми или кого-то другого из маленьких эльфов в парадные одежды и просто не показывай им лицо мальчика. Мы с Повелителем скроемся в...

— Нет, Ксандр! — Дени схватил Хранителя за темный рукав, — Что тогда будет с Леей и с Олли? Стой, если отряд здесь... Рэй-Рэй, где остальные: Роми, Молли, Мира с Касси? И где тогда Таррий? С ними все в порядке?

Рэйа замерла на пару мгновений, услышав родное прозвище, и не смогла соврать маленькому принцу, хотя взгляд Ксандриэля прожигал, и внутри бился его приказ: 'Соври, что они в безопасности. Помни, это все ради твоего дуэно'.

— Они все в большой гостиной, мой Повелитель, их заковали в антимагические браслеты, а Касси, узнав в одном из отряда убийцу матери, кинулась на этого эльфа... — Рэйа помолчала, — Сейчас она без сознания.

Ксандриэль зарычал. 'Я убью эту безмозглую курицу!'

— Тогда чего же мы ждем? — Дениэль поправил одежду и посмотрел на Главу Теней.

Ксандр вздохнул с облегчением, он думал, что мальчик до последнего будет упрямиться и устремится прямиком в ловушку императора:

— Слава Праматери, Дени, у меня припрятаны запасные кони, нам нужно только добраться до тайного перехода...

— Нет, Ксандриэль, ты, видимо, не так меня понял. Я все-таки воспитанный Повелитель и не могу заставлять своих подопечных ждать.

Глаза Дениэля вспыхнули голубым пламенем, а зрачок превратился в вертикальную полоску. Он расправил плечи и быстро зашагал в сторону замка. Рэйа, словно зачарованная, двинулась вслед за своим Повелителем.

Глава 25

Дени не помнил, как добрался до замка. Гнев горячей волною разливался внутри, казалось, он делал ребенка настолько легким, что одной мысли было достаточно, чтобы направлять его тело. Очнулся он у гигантских дверей с занесенной для стука рукою. Медное кольцо на входе холодило ладонь, это и привело его в чувство.

'Как лучше поступить? Как повести себя? Я же совершенно не ориентируюсь в этом мире. Беспомощен, как младенец, вот только от моих ошибок могут пострадать невиновные. Думай, Саша, думай'.

Дени развернулся к эльфам и посмотрел сначала на Ксандриэля. Вид у Тени был такой, словно он кого-то хоронит. Не в силах видеть мужчину в таком состоянии, эльфенок перевел взгляд на маленькую Рэйу, которая переминалась с ноги на ногу, не зная, показывать ли отряду свое отношение к Повелителю или продолжать двойную игру, навязанную Хранителем.

— Рэй-Рэй, ты вольна поступать так, как считаешь нужным, — принц решил, что женщина имеет право, чтобы с ней были честны, что бы там ни говорил Ксандриэль, — Я не знаю, сможем ли мы вернуть твоего дуэно, не знаю, сможем ли мы свергнуть Ставруса, но я знаю, что император безумен и его необходимо остановить. Если ты так не считаешь, если ты предана своему кузену, уходи сейчас. Мне нужны союзники, а не случайные жертвы. Что бы ты ни решила, я обещаю, что попытаюсь вернуть Таурхтана, но хочу, чтобы ты знала — я и Ксандру не позволю исчезнуть.

Хранитель вздрогнул, и его лицо озарила улыбка. 'Сущий ребенок!' — подумал Дени.

На глазах эльфийки выступили слезы. Верила ли она Санто Диеро, этому изощренному хитрому лису? Нет, она не настолько безумна, лишь отчаяние заставляло ее хвататься за любые соломинки. Могла ли она доверять маленькому принцу? Ее дуэно, без сомнения, был бы этому рад. Он бы не сомневался в Повелителе, значит, и она не станет.

'— Это невероятно, Рэй-Рэй, это же изменит весь мир, каждого, понимаешь, каждого из нас! Наш Повелитель, Владыка придет в этот мир! Он же такой... Ты даже не представляешь, сколько от нас скрыто. О, как бы я хотел увидеть его! И, только не смейся, я и сам понимаю, насколько смешон, но я с самого детства мечтал стать его Тенью. Только представь — Тенью Истинного Повелителя...'

Эльфийка до крови прикусила губу, незаметно смахнула слезы и опустилась на колени, прижав правую руку к груди:

— Мои тело, душа и посмертия принадлежат Вам, Повелитель.

Тело молодой женщины засветилось, и крошечные лучики потянулись к Властителю. Дени вытянул руку и поймал ее свет.

'-Как же я ненавижу все эти эльфячьи сложности. Ну, скажи мне, вот зачем Дракону душа или тело какого-то эльфа? Мне что, перекусывать ими между обедом и завтраком? Скинули все ответственность — и в кусты, Правитель сам за них все сделает', — заворочался Древний, отчего цепи натянулись и стали позвякивать.

Дени и не думал, что будет рад услышать Дракона, но он так испугался за Рэйю, что любая помощь пришлась бы кстати.

'— Аарон, я не знаю, что мне делать! Лучи накаляются. Ой, жжется!' — вскрикнул ребенок.

'— Не роняй их, ты что, решил эльфийку посмертия лишить?'

'— Что тогда делать? Прошу тебя, Аарон...'

Дракон облизнулся.

'— Убеди меня. Зачем иначе мне помогать той, в ком течет кровь Комподжоу? Я все равно их всех уничтожу, днем раньше, днем позже. Только не нужно так волноваться, все для тебя, мой маленький. Я создам для тебя новый мир, где ты сможешь быть счастлив'.

Хищник скользнул эльфенку в живот, и принц чуть не согнулся от боли в желудке.

'— Я набираюсь сил, Дени. И я очень, очень голоден'.

А сила, заключенная в руках мальчика полыхала, ей некуда было деться, и она концентрировалась, бурля, словно жерло вулкана.

'— Мой Господин, сейчас будет взрыв! — мысленный окрик Ксана чуть не разорвал Дени голову, — Почему ты не слышишь меня, Повелитель?'

Ксандриэль бился о невидимый барьер, пытаясь пробить его и помочь Господину, но Сила снова и снова отбрасывала его, пока Хранитель не натянул ту особую связь, которая всегда соединяла его с Повелителем.

'— Аарррон', — процедил Дени.

Дракон медлил. Он наслаждался голосом принца, и собственное имя в устах Предрассветного делало Хищника живым, настоящим.

'— Ааррон, чешуйчатая ты задница!..'

Дракон рассмеялся и прикусил мальчику ухо.

'— Всегда знал, что ты наблюдателен, но чтоб настолько! — и сразу же его голос стал серьезным и сосредоточенным, — Ослабь цепи, Дени, я просто передам эльфийке силу и проведу инициацию. Верь мне, я никогда не предам тебя, клянусь, только не я'.

Эльфенок не мог сказать почему, но он верил этому ящеру. Вздохнув, ребенок начал раскручивать толстые цепи. Он видел их свернутыми в глубине собственного тела, и сейчас нужно было сосредоточиться, чтобы распутать тугой узел.

'— Вот так, молодец', — подбадривал Дракон.

Цепи со звоном рухнули, и Хищник с ревом распахнул крылья. Выгнувшись всем телом и блеснув черным огнем чешуи, он из глубин Пустоты обхватил ребенка и прошептал: 'Только не сопротивляйся, доверься мне, маленький, я все сделаю для тебя'.

'— Помни, ты обещал', — напомнил Дени.

'— Я не трону эту карлицу, смотри и запоминай, как происходит обмен энергией для инициации'.

И Дени почувствовал, что тело больше не принадлежит ему. Нечто огромное, необъятное, словно стихия, прошло сквозь него и наполнило невероятной мощью. Это не было ни на что похоже: полет и погружение, поцелуй и падение в невесомость. Мурашки танцевали под кожей, а жар и холод сменяли друг друга. Все перевернулось, и стало казаться, что так и должно быть.

'— Что это? Просто невероятно!' — эльфенок не мог выразить чувство того счастья и желанной наполненности, что пронзило все его существование. Он хватался за черную чешую внутри собственной вселенной, чтобы не раствориться в этой мощи, чтобы не потерять себя.

Дракон улыбнулся.

'— Это только начало. Не отталкивай меня, ты же чувствуешь, что мы едины. А теперь смотри'.

Глаза Повелителя полыхнули голубым пламенем, а в самом центре, рядом с пульсирующими вертикальными зрачками проступило светло-янтарное сияние. Ксандриэль рухнул рядом с эльфийкой и схватился за горло. Это было сильнее его. Он кусал губы, чтобы только не закричать: 'Не оставляй меня одного, забери меня, умоляю тебя, Даркус! Я не могу без тебя...'

Владыка скосил глаза на Хранителя и злобно прищурился.

'— Ар, ты обещал мне', — заволновался эльфенок.

Хищник разрывался между обещанием и местью.

'— Только разок, Дени, я могу даже не убивать этого пса'.

'— Нет, нет! Не смей, иначе... Иначе я никогда тебя не прощу!'

'— Хорррошшо, я подожду, пока ты не вспомнишь. Что значит пара каких-то дней по сравнению с веками безмолвия?' — предвкушающе оскалился Хищник и распахнул огненные крылья.

От напряжения волосы эльфов приподнялись и стали потрескивать, крошечные камушки поднимались вверх, а сухой воздух начал подрагивать, обжигая кожу и мешая видеть.

'— Чтобы привязать к себе кого-то, необходимо поделиться силой, но наша суть иная, она попросту убьет эльфийку своею мощью, поэтому нужно разбавить ее'.

Рэйа не чувствовала, что черное пламя охватило Дени, управляя его телом, она видела лишь, как маленький Господин накрыл светящийся шар второй рукою и поднес его к губам. Приоткрыв рот, он начал пить энергию из невидимой соломинки. Рэйа застонала от наслаждения. Ей казалось, что губы Таурхтана скользили по ее коже, забирались под одежду, проникали вглубь ее тела. Это было на грани боли и наслаждения. Глаза Хранителя потемнели от гнева. 'Что делает это рептилия? Дарк... Дени! Зверь накачивается энергией, он же просто выпьет ее и станет в разы сильней!'

Ксандриэль хотел вскочить на ноги, чтобы кинуться к Повелителю, но когтистая лапа схватила его за горло и с силой сдавила, лишая возможности сделать вдох.

'— Завидуешь, Ксандриэль? Я всегда был ближе к Даркусу, чем кто-либо. Я его плоть, я его сила и суть. А ты? Тень от Тени Его. Неужели ты думаешь, что я позволю тебе, не исполнившего единственный приказ своего Господина, остаться возле Дени?'

'— Это не тебе решать, мерзкий ящер'.

'— Этот мерзкий ящер — суть твоего Господина! Даркус не настолько доверял тебе, чтобы рассказать об этом?' — рассмеялся Хищник.

'— Я знаю все, что касается моего Повелителя!'

'— Если бы это действительно было так, ты бы знал, что без Всадника Дракону не выжить!'

'— Но ты же почему-то выжил', — захрипел Хранитель.

Аарон взревел:

'— Я бы разорвал тебя прямо сейчас, несмотря на то что обещал Дени не делать этого, но это было бы слишком просто! Знаешь, что будет, если я убью тебя? Твоя душа покинет чужое тело, лишится памяти и воскреснет вновь. Ты родишься, ты будешь жить, ты даже сможешь любить и быть счастливым. А ты знаешь, — горячее дыхание опалило лицо Санто Диеро, — Ты знаешь, что будет с Дени, когда умрет он? Без своей половинки он исчезнет. Ты знал это, Тень своего Правителя, что нет Всадника без Дракона, как и нет Дракона без Всадника, если они встретились и полюбили? Даркус не рассказывал тебе, чем грозит ему потеря дуэно? Нет? Ну так слушай — после смерти Дени не станет, он растворится в бездне, он не воскреснет!'

Ксандриэль закрыл глаза. Он думал, что после гибели Даркуса больнее уже не будет. Он ошибался, надо отдать Создателям должное, они всегда могли удивить чем-то новеньким.

'— Поэтому я здесь, — продолжал Хищник, — Я буду оберегать Дени, чего бы мне это не стоило. Нужно будет стереть с лица земли города или целые империи — я сделаю это, нужно будет убить, предать или пресмыкаться перед жалкими смертными — я убью, я предам, я буду ползать на коленях, даже если Дени будет ненавидеть меня за это. Для меня нет более запретов, да ты и сам знаешь, что только ни делал сам Даркус, чтобы спасти дуэно'.

'— Большей любви не бывает', — повторил Ксандр слова своего Господина.

Дракон отпустил Хранителя:

'— Так, как Даркус, никто не любил'.

Слова застряли у Хищника в горле. Перед глазами обоих воскрес образ прекраснейшего из созданий, улыбающегося, с этими ясными янтарными глазами, влюбленного и бесконечно счастливого.

А в это время лицо Дени стало уже пунцовым от тех стонов, что издавала эльфийка.

'— Аарон, здесь, как бы это, нужна твоя помощь. Причем срочно!'

Дракон змеей обвился вокруг ребенка.

'— Раз ты поглотил ее энергию, самое время поделиться своей'.

'— Конечно, и как это я не догадался! Как? Как мне передать ей энергию, Аарон?'

Терпение Дени было на исходе — еще немного и Рэйа начнет срывать с себя одежду, а потом доберется и до самого эльфенка, может, тогда Дракону будет не до шуток.

Древний рассмеялся:

'— Просто обними женщину и представь, что своим теплом ты согреваешь ее'.

'— И что, это каждый раз будет происходить таким образом?'

Дени представил целый полк стонущих от наслаждения разгоряченных иллитири, а потом и их обнимашечки с юным и ослабевшим принцем.

'— Не-не-не, я на это не подписывался!'

'— Дени, это лишь поначалу тебе потребуется физический контакт, у тебя же совершенно нет в этом опыта. Ты и так учишься слишком быстро. Когда ты будешь в совершенстве управлять энергетическими потоками, тогда тебе будет хватать одной лишь мысли для этого. А теперь давай вместе'.

Дракон заполнил тело эльфенка собственной сутью, и они вместе подошли к Рэйе и заключили ее в объятья. Женщина вздрогнула и тяжело задышала. Энергия золотисто-розовым потоком вливалась в эльфийку, рождая звезды в ее голове. Так хорошо ей еще никогда не было. Хотелось смеяться и плакать, хотелось коснуться принца и никогда его не отпускать. Таурхтан был прав, Истинному Повелителю можно было верить, за него нужно было бороться.

— Рэй-Рэй, с тобой все в порядке? — ребенок слегка отстранился от эльфийки и обеспокоенно посмотрел на нее.

— Лучше, чем когда-либо, мой Повелитель, — все еще хрипловатым голосом откликнулась женщина, — Я все для Вас сделаю.

Эльфенок, все еще не привыкший к подобному обращению, отошел от женщины и посмотрел на Хранителя. Что с ним случилось? Сгорбленный, с безумными глазами, он смотрел на Дени, словно тот собирался сброситься с Центральной башни. За какие-то полчаса он умудрился постареть на несколько лет.

— Ксан...

Хранитель не реагировал.

'— Не стоит, Дени, ты потом с этим разберешься, сейчас у тебя есть дела поважнее', — прервал мальчика Древний.

Хищник жалел, что вспылил и наговорил Хранителю лишнего. Сам Ксандриэль не знал, что эльфенок уже научился читать мысли, причем эта способность проявлялось стихийно, бесконтрольно. И сейчас Санто Диеро вряд ли мог думать о чем-то ином, кроме как о посмертии для юного Повелителя. А рассказать Дени о том, что после жизни его душу разорвет бездна, явно не входило в запланированное Аароном на сегодня.

'— Ты прав, Аарон, я должен позаботиться о своих друзьях. Просто Ксандр...'

'— Может сам позаботиться о себе, в отличие от Касси и лекаря'.

Дени уже полностью владел своим телом, единственное, что напоминало о Хищнике внутри — это тяжелое сердцебиение, да голос в его голове.

'— Что ты собираешься делать?' — любопытствовал Древний. Ему было интересно, как маленький принц собирается поставить на место зарвавшихся подданных.

'— Встречают по одежке, Аарон', — мальчик многозначительно приподнял левую бровь.

'— Что бы это могло значить? Ты решил шокировать их одними из своих безразмерных штанишек? Дени, поверь мне, эльфы не умирают от смеха'.

'— Смеется тот, кто смеется последним'.

'— Какое-то грустное замечание, душа моя'.

'— Да ты, ты просто невероятен!'

'— Повторяй это как можно чаще', — Дракон ухмыльнулся эльфенку и лизнул его в щеку.

— Рэйа, в замке должны быть какие-нибудь нарядные вещи. Принеси мне их как-нибудь незаметно. Я должен произвести правильное впечатление на прихвостней императора, — Дени сделал вид, что не заметил движений Хищника.

— Лучше закрытое понье, да малую корону Предрассветных, — очнулся Ксандриэль и крикнул вслед убегающей эльфийке.

— Понье? — удивился мальчик.

— Это одежда, закрывающая с ног до головы. Открытым остаются только глаза. Но ткань настолько подвижна и подвержена изменениям, что складывается ощущение, что вот-вот можно разглядеть того, кто скрывается под ней. Это традиционная одежда оттов для заграничных поездок.

Ксандриэль умолчал, что так одевают и королевских наложниц в человеческих государствах.

— Отлично, то, что надо! — обрадовался и не подозревающий об этом эльфенок.

— Мой Повелитель, прошу тебя, пока еще не поздно, уедем отсюда. Поверь, Ставрус не причинит Предрассветным никакого вреда. Дени, я умоляю...

— Почему ты так выглядел только что? — Мальчик чувствовал, что случилось что-то серьезное, — Что тебя так потрясло? На тебе же лица не было!

'— Делай заслон, быстрро!' — зарычал Древний в голове Ксандриэля.

Хранитель мгновенно построил ледяную крепость вокруг себя, а перед нею поместил воспоминание об отказе принца спастись бегством.

— Ксандр, что с тобой? Я чувствую невероятный холод. С тобой точно все в порядке?

Тепло, исходящее от эльфенка, топило льды, и иллюзорная крепость начинала рушиться.

'Да где же носит эту коротышку?' — метался Древний.

'— Аарон, вы с Ксаном что-то скрываете от меня?' — Дени не мог даже представить, о чем Дракон мог говорить с Тенью.

— Я принесла понье, корону и родовую печатку, — запыхавшаяся Рэйа спрыгнула с окна и подбежала к ребенку.

Дракон и Санто Диеро и не заметили, как одновременно вздохнули от облегчения. Дени прищурился. Ох, и не нравилось ему это! Но он пообещал себе, что еще успеет разобраться с этими заговорщиками.

Эльфийка протянула принцу сверток и низко поклонилась. Дени развернул ткань и уставился на то, что по форме напоминало паранджу. Мерцающего серебристого цвета, издалека ее с легкостью можно было спутать с рыбьей чешуей.

— Красиво, — залюбовался переливами ткани маленький принц.

Рэйа только собралась помочь принцу с нарядом, когда Хранитель неуловимым движением оттеснил ее в сторону.

— Я сам, — бросил он, и женщина не решилась возразить Тени.

Когда Ксандр закончил, Дени подошел к балконным дверям и всмотрелся в их дутые стекла. В отражении он увидел тонкую фигурку, с ног до головы затянутую в серебристые ткани. Открытыми оставались лишь голубовато-золотистые глаза, да изогнутые темные брови, а на лбу красовался тонкий обруч с удивительно искусной гравировкой. Он припомнил, что видел подобный на Олливандре при их первой встрече. Но как же отличались короны! Если у Олли это было символом власти, то у Дени — произведением искусства. Витой, из темного серебра, он был похож на хрупкий венок, только что сплетенный из живых веток. Никаких камней, никаких лишних деталей, всего лишь обруч для того, чтобы пряди не падали на лицо. Зачем Истинному Повелителю доказательства власти?

Ксандриэль подошел к мальчику. Опустившись на одно колено, он надел на средний палец эльфенка печатку с вытянутым янтарно-золотистым камнем, на котором были выбиты неизвестные руны. 'У Даркуса глаза были такого цвета', — вспомнил Дени и посмотрел на Хранителя.

'Он же до сих пор хочет быть со своим Повелителем. А я никогда не смогу сравниться с Даркусом, — осознал Дени, — По крайней мере, для него'.

Мальчик прикрыл глаза.

'Но я могу попытаться стать достойным Правителем', — Дени протянул Ксандру руку, но вместо того, чтобы опереться на нее и подняться, Хранитель поцеловал кольцо и прикоснулся лбом к камню.

'Пусть будет так', — мальчик вздохнул и направился к Рэйе.

Он и не осознавал, каким величественным выглядел в тот момент и как одним своим видом завораживал иллитири.

Эльфийка открыла перед Повелителем дверь, Ксандриэль расправил длинный подол, что отличал королевское понье от обычного, и маленький Владыка, поправив корону, переступил порог Замка Дракона.

Глава 26

В прихожей не горели магические светлячки. Уже привыкший к двигающимся разноцветным огонькам, Дени почувствовал, что даже замок затаился в предвкушении битвы.

— Они здесь, — эльфийка понизила голос и махнула в направлении одного из коридоров. Громкий смех и развязная речь доносились из Большой гостиной.

Глубоко вздохнув, Дени направился к нежданным гостям и уже на ходу обратился к Хранителю: 'Ксандр, мысленно направляй меня, боюсь, я не знаю, как именно должен вести себя младший принц иллитири'.

'— Не младший принц, — откликнулся Хранитель, — А Истинный Повелитель. Веди себя так, как пожелаешь. Знай — они лишь пыль под твоими ногами. Они обязаны тебя слушаться, даже если ты прикажешь им перерезать собственные глотки, они должны улыбнуться и сделать так, чтобы их кровь не запачкала твои сапожки'.

'— А они-то об этом знают?', — Дени был настроен скептически.

'— Мы им об этом напомним', — Ксандриэль вытянул из-за спины хлыст и со свистом рассек воздух, отчего на каменные стены полетели белые и оранжевые искры.

В комнате повисла тишина. На вопросительный взгляд мальчика, Ксандриэль ответил: 'Здесь везде расставлены магические капканы, чтобы поймать тех Предрассветных, кого не смогли обнаружить поисковые сети. Теперь они знают, что мы здесь'.

Как только Хранитель договорил, из гостиной выскочило не меньше дюжины эльфов. Высокие, подтянутые, мускулистые, они являлись настоящими воинами, в отличие от потешного отряда, присланного за принцем Олливандром. Одетые в походную одежду, которая явно не мешала им двигаться: в длинные и короткие туники, надеваемые одна на другую, да в замшевые штаны, заправленные в высокие сапожки из мягкой кожи. От обычных охотников эпохи Средневековья они отличались лишь нечеловеческой правильностью черт да своеобразным окрасом. Волосы троих были розовые, словно припудренные румянами, как у Камины, морской синью мерцали пряди представителей клана Нуэро, были здесь и русововолосые Комподжоу, и зеленовласые ту Эрро, один эльф был с огненно-красной шевелюрой, но Дени не знал, к какому клану его можно отнести.

Воины заметно занервничали, когда узнали в нарушителе самого Ксандриэля Санто Диеро. Раз Тень здесь, значит где-то поблизости и Повелитель. Они впились взглядами в закутанную в понье фигуру, пытаясь определить ее ауру. Ничего невозможно было разглядеть, словно перед ними было не живое существо, а нечто совершенное иное. Но такого просто не могло быть, даже у воды или камня есть своя аура. А здесь ничего, пусто. Какой же силой нужно обладать, чтобы замаскировать даже отголоски энергии?

Мужчин интересовало, стоял перед ними Предрассветный Владыка или подделка, созданная для отвода глаз. Они обменивались осторожными взглядами, не зная, как правильно поступить, как проверить, что принц настоящий. Казалось, только один эльф не задумывался над этим. Стоявший за спинами воинов, разодетый в белые шелка и просто утопающий в кружевах и драгоценных камнях, он напоминал капризную принцессу. Особенно отталкивала жеманная манера этого эльфа надувать губки. 'Это могло бы смотреться мило на лице ребенка, но никак не молодого мужчины', — подумал Дени.

'— Это Павлиэль Комподжоу, один из племянников Полдона, — пояснил Ксандр, — Амбициозен и беспринципен, отличается подобострастием перед властьимущими и жестокостью к подчиненным, крайне стервозен, но, к сожалению для него, глуп как пробка. Опасаться стоит его командира, и, как шепчутся при дворе, куловода, Глэнтона Кантро Супримо. Как раз таки его недаром считают правой рукой Ставруса. Хитрый и, несомненно, довольно опасный соперник. Их с сестрой, Клозильдой, с которой ты виделся в свой первый день на Галее, называют гениями клана Супримо. К сожалению, в интригах, а не в медицине им равных нет'.

— Кто из вас посмел разрушить плетение самого императора? -Павлиэль оттолкнул одного из воинов и развязной походкой направился к Санто Диеро.

— Я не знал, что в замок Предрассветных пожаловал Наместник и начал здесь что-то плести, — Ксандриэль равнодушно посмотрел сквозь говорившего, отчего у того все лицо пошло пятнами.

— Да как ты смеешь, пес Предрассветных, называть императора Наместником? За одни эти слова мне следует отрезать твой поганый язык!

Ксандриэль хмыкнул:

— За то, что я сказал правду? Забавно. И с каких это пор какой-то жалкий Комподжоу из побочной семьи смеет напрямую обращаться к Тени Истинного Повелителя?

Павлиэль с такой силой сжал кулаки, что костяшки его пальцев побелели.

— Господин Комподжоу, пожалуйста, успокойтесь. Помните, что вы обещали нашему командиру? — красноволосый эльф, зная повадки императорского племянника, пытался не допустить скандала.

— Да ты знаешь, кто я такой? — сорвался Комподжоу на ни в чем не повинном воине. Он поднял руку, отчего зазвенели камни на его кафтане, и призвал Силу, с монотонным напевом плетя заклинание.

'— Так, Дени, больше терпеть это я не намерен', — писклявый голос раздражал не только воинов, но и Древнего.

'— Я сам разберусь, Аарон, успокойся, пожалуйста', — забеспокоился эльфенок.

Дракон покачал головой и закрыл мысли Ксандриэля от Дени:

'— Послушай, пес, сколько Хранителей находится сейчас в замке?'

'— Около тридцати', — отозвался Ксандр.

'— Это хорошо, я сейчас очень слаб и не смогу контролировать голод. Боюсь, я могу разорвать всех, враги или союзники передо мной. Мне, в принципе, все равно, чьей Силой насытиться, но вот Дени, он не простит себе этого'.

'— Я знаю, но Хранители не придут нам на помощь, все они заняты каждый своей миссией. Свободна только Камина'.

'— Ты совсем ополоумел? Какие еще миссии могут быть у Санто Диеро, кроме как служить своему Повелителю?' — взревел Древний.

'— Может быть, по спасению Его сути и жизни?'

'— О чем ты?' — насторожился Хищник.

'— Они прикрывают сияние Дени. Ты и сам прекрасно знаешь, Кто может пробудиться, если почувствует хоть отголосок его ауры'.

Хищник вздрогнул, вспомнив того, кого он поклялся уничтожить. Дракон зарычал, и глаза Дени полыхнули янтарно-голубым пламенем. Уверенным, неторопливым шагом он двинулся прямо на воинов, и длинный шлейф потянулся за ним мерцающей чешуей. Мужчины непроизвольно отступили, и Павлиэль замолчал.

Проходя мимо Комподжоу, Повелитель холодно обронил:

— Оскорбляя моего Хранителя, ты в первую очередь бросаешь вызов его Господину.

По телу присутствующих поползли мурашки, до того властный и одновременно чарующий голос был у маленького Владыки. Несомненно, этот голос мог ласкать, но он же имел право и приказывать. Этого нельзя было не заметить, Предрассветные были рождены, чтобы править. С огромным усилием присутствующие подавили в себе желание упасть на колени и произнести слова древней клятвы. Их раздирало желание соединиться со своим Господином и служить ему всей своей сутью. Старейшие рассказывали, что раньше так и было, но столько веков прошло с тех пор, как Даркуса не стало, что все это казалось лишь мифом.

Вот уже более семисот лет все воины проходили долгие и утомительные ритуалы подчинения сначала Полдону, теперь и его сыну, но такого всепоглощающего желания служить и защищать Повелителя никто до этого момента не испытывал. Даже Комподжоу едва держали себя в руках. Почувствовав, как меняется настроение воинов, Павлиэль решил привлечь их внимание и напомнить, чей род управляет светлыми эльфами. Он начал раздувать чувство гнева до слепящего пламени, наполняя его скрытыми заклинаниями и энергетическими ловушками. Опустошая запасы, подаренные Ставрусом, он увеличил созданный на ладони шар до таких размеров, что тот мог бы разнести входные двери в щепки. В конечном итоге, Павлиэль добился своего — воины внимательно следили за его действиями, а Хранитель с Рэйей поспешили поставить перед Повелителем мощный щит.

Дениэль и бровью не повел, он лишь полоснул по племяннику императора испепеляющим взглядом, и тот начал терять контроль над своей Силой. Горячий сгусток нервно заметался на ладони Комподжоу, зашипел, забурлил и ошпарил своего создателя перед тем, как исчезнуть. Эльф заверещал так, что его причитания можно было услышать и за пределами замка.

— Павлиэль, — властный оклик из гостиной заставил поежиться не только обладателя этого имени.

— Я это так не оставлю, — зло прошипел Павлиэль и, прижимая к себе покрасневшую руку, помчался в гостиную.

'— Демон меня раздери, Глэнтон возглавляет отряд!' — Ксандриэль обеспокоенно посмотрел на Дени. Но принц уже не казался маленьким и неуверенным в себе мальчиком, перед Хранителем стоял настоящий Повелитель, умеющий одним своим взглядом усмирять недовольных.

— Мой Повелитель, — Ксандриэль склонился в приглашающем жесте, — Кажется, Вы намеревались проведать своих подопечных.

— Спасибо, Ксандриэль. Только вот шлейф несколько затрудняет эту задачу, — Дениэль оценивающе посмотрел на каждого из воинов и продолжил, — Надеюсь, среди вас есть достаточно расторопные эльфы, чтобы помочь своему Господину?

Переливы колокольчиков в голосе принца заставили эльфов застыть. Они были зачарованны.

Принц приподнял подол своего понье:

— И долго я буду ждать?

Воины мгновенно подскочили к Правителю.

— Мое имя Вэонель, — начал синевласый, — Вэонель Нуэро, мой дедушка был капитаном одного из кораблей, на которых обычно путешествовал Даркус...

Ксандриэль закатил глаза, вспомнив все 'прелести' морских приключений.

— Мой прадед также плавал вместе с Правителем, по милости Даркуса наша семья начала торговать с гномами...

Нуэро оттеснили, и перед принцем стояли уже зеленовласые воины:

— Руэль ту Эрро, я так счастлив...

— Заримон ту Эрро, это честь...

Красноволосый, переминаясь с ноги на ногу, все же преодолел смущение:

— Сентриэль Кантро Супримо, Ваше Высочествой, ой, Ваше Величество, нет, Пповелитель, — щеки воина полыхали ярче его волос.

— Вы можете называть меня просто Де... — Дракон с Ксандриэлем, не сговариваясь, синхронно закашлялись, — То есть вы можете называть меня просто господин Дени.

— Повелитель, — Ксандриэль встал между Дени и остальными, — Вы должны обращаться к своему Господину именно так. Ставрус не будет против, он же всего лишь Наместник, с какой стати ему возражать, если Истинный Повелитель в добром здравии и готовиться в будущем приступить к своим обязанностям? Перед законом все равны, не правда ли, господа эль Дурроу?

Трое розоволосых скрестили на груди руки:

— Закон справедлив! — отчеканили эль Дурроу и резко развели руки в стороны.

Дени тихонько хихикнул.

'— Что развеселило тебя, любовь моя?' — Древний нежно провел лапой по щеке малыша.

'— Ты будешь смеяться. Просто я никак не могу серьезно воспринимать служителей закона, у которых волосы нежно-розовых оттенков'.

'— Почему? Розовый — цвет зарождения нового дня, он чист и беспристрастен, он не осквернен суетою дня и тайнами ночи, вот поэтому он является символом клана эль Дурроу'.

'-Яаасно, — протянул Дени, наблюдая, как за право нести его шлейф разгораются горячие споры, — А почему тогда у Санто Диеро нет определенного цвета? Посуди сам, у Ксана — зеленые пряди, как у Семон ту Эрро, у Камины — розовые, но она не принадлежит к эль Дурроу'.

'— Распределение по кланам зависит от того, кем были твои предки. Цвет волос — лишь следствие этого. И обычно решают по глазам, а не по цвету волос. А с Хранителями все проще и одновременно сложнее — все они должны быть сероглазыми. У Ксандриэля был выбор, в отличие от многих эльфов того времени'.

'— Но он предпочел Даркуса', — тихо заметил мальчик.

'— К сожалению, да. Но сейчас не время отвлекаться. Пес сказал, что этот Кантро Супримо может быть очень опасен. Второе правило, Дени'.

'— Нельзя недооценивать противника'.

'— Правильно, а теперь иди и разберись с теми, кто забыл, кому они на самом деле принадлежат'.

* * *

Большая гостиная недаром называлась большой: она вместила в себя не только более шести десятков воинов, но и не менее трех дюжин Предрассветных, которые прислуживали в замке или жили неподалеку. Сейчас они стояли у стеночки, закованные в антимагические браслеты, но стояли с той гордой статью, которая была присуща только правящему клану. Это не могло не раздражать стражников.

Огненноволосый Глэнтон Супримо развалился в кресле в самом центре зала и с презрительной улыбкой наблюдал, как Павлиэль, схватив его руку, лепечет что-то о покушении на особу королевских кровей. 'Как он меня бесит своим верещанием!' — Кантро Супримо в нетерпении покачал ногою прямо перед лицом очередной нервной эльфийки, которая возомнила о себе Создатель знает что. Мало того, что одна ненормальная Предрассветная кинулась на него, так еще и другая потребовала, чтобы к ней относились согласно ее статусу.

'Что ж, — Глэнтон ухмыльнулся, когда женщина неверяще захлопала ресницами, как расширились ее зрачки при виде того, как ее сын кинулся ей на помощь, — При нашей Ледышке эти Предрассветные совсем распоясались, забыли, в каком положении они находятся. Моя бы воля — их бы давно всех перебили. Но Ставрусу нужна кровь и их сила. И когда мы с Клози разгадаем, зачем ему это, тогда уже мы будем править. Как ни крути, Ставрус, при всей его хитрости, всего лишь сумасшедший, помешанный на силе Даркуса, рано или поздно его нужно будет уничтожить'.

А пока Глэнтон вынужден был терпеть выходки племянника императора, обещая ему трон иллитири. Как бы ни раздражал его мелкий Комподжоу, но он был ему нужен, чтобы знать все секреты дворца.

— Роми, немедленно вернись на место! — закричала Тариэль. До женщины, наконец-то дошло, что ее благородная кровь вызывает дикую ненависть со стороны воинов. Она зажмурилась, чтобы не показать, как тяжело ей выдерживать давление Глэнтона. Она, благородная леди из правящего клана, валялась в ногах того, кто должен был посвятить свою жизнь исцелению, а его сила прижимала женщину к полу и мешала дышать. Весь мир перевернулся!

Предрассветные не могли прийти ей на помощь, перед их глазами все еще стояла картина избиения леди Кассиэль. Закованная в антимагические браслеты, она каким-то чудом умудрилась не только приблизиться к командиру отряда и его марионетке, но и атаковать их черными стрелами, на которые требовалось неимоверное количество энергии. Конечно, ее поймали, но зачем Павлиэлю потребовалось избивать девушку? Своими серыми волосами она указывала всему миру, что ее выбрал сам Повелитель, быть может, это, а, может, и вызов в ее благородных фиолетовых глазах так взбесил Павлиэля эль Комподжоу. Сейчас Мира тихонько всхлипывала над сестрой, пытаясь перелить ей хотя бы крохи своей энергии. Черноволосая девушка помнила, что именно из-за этих браслетов их мать не смогла восстановиться после встречи с Полдоном и умерла прямо на руках своих девочек. Они были тогда совсем маленькими. Именно с того времени они и повзрослели. '— Держись, Касси, Повелитель близко, ты же чувствуешь его гнев и решимость, правда, сестренка?'

Кассиэль не ответила, под ее глазами стала появляться чернота, а черты лица заострились. Мира узнавала все признаки наступающего истощения. 'Как Касси сейчас походила на маму!' — испугалась эльфийка, в отчаянии она прижала к себе сестру и начала раскачиваться из стороны в сторону.

Молли с Таррием попытались незаметно придвинуться к Касси, но двое красноволосых воинов грубо оттолкнули их к стенке. Не обладающий первородной силой, пожилой лекарь рухнул на пол и ударился головой о каменную плитку. Кухарка вскрикнула и подлетела к мужчине. Осторожно укладывая его голову к себе на колени, она в гневе посмотрела на воинов:

— Да что же вы делаете, вы же Супримо, лекари, как же вы можете других-то калечить?

— Смотрите, кто тут у нас, полукровка заговорила? — один из красноволосых посмотрел на командира и, увидев его одобрительную улыбку, решил позабавить главу своего клана, — Недоэльф и человечишка, забыли, что ваше место в хлеву, а, скот? Хотя, для Предрассветных — лучшей компании и не придумаешь!

Комнату сотряс оглушительный хохот.

— Ну, Глэнтоон, — Павлиэль с удвоенной силой начал трясти рукав Кантро Супримо, — Ты что, не видишь, что я ранен! На меня напали, меня ранили, а ты, ты продолжаешь сидеть здесь как ни в чем не бывало! Что это еще за отношение к племяннику императора? Ты же сам говорил мне, что я — будущее этой империи, а что теперь? Позволяешь меня унижать? Ну конечно, я так и знал, эта Клозильда, это она про меня наговорила всяких гадостей! Она просто ненавидит меня, эта дрянь...

— Не сметь! — стальные нотки в голосе командира были не понаслышке знакомы его подчиненным. Павлиэлю стоило немедленно замолчать, если он не хотел испытать на себе одно из изощренных наказаний, придуманных гениальными близняшками.

— Ну, прости меня, ну Глээнтон, — Павлиэль вздохнул и капризно надул губки.

Красноволосый командир задержал дыхание, сдерживаясь изо всех сил, чтобы не врезать по приторной физиономии Комподжоу. Как же ему надоели эти жеманные манеры! 'Так бы и переломал эти бледные пальцы, один за другим', — но вместо этого Супримо снисходительно улыбнулся, и Павлиэль с новым приступом энтузиазма принялся жаловаться на оскорбившего его пса Предрассветных.

— Подожди, что ты сказал про Санто Диеро? — Глэнтон, до этого даже не пытавшийся вслушаться в визгливые жалобы Комподжоу, смог, наконец-то сосредоточиться на его словах, вернее, на том, что Тень Повелителя наконец-то смогли обнаружить!

— О, Глэнтон, я знал, что ты накажешь этого пса, посмевшего...

— Где, где сейчас Санто Диеро?!!

— Не нужно на меня так кричать, я, конечно, рад, что ты за меня так волнуешься, но... Ой, Глэнтон, больно, моя рука, там же ожог. Ты делаешь мне больно!

Командир схватил руку Комподжоу и резко сжал ее.

— Да что на тебя нашло?!!

— Я повторяю свой вопрос: где именно ты встретил Санто Диеро?

— Я уже минут десять пытаюсь тебе рассказать — этот пес напал на меня. Он со своим демоновым господином!

— Так он был с принцем? Ну же, отвечай, — терпение Супримо было на исходе.

— Ну да, какой-то ненормальный, там, в коридоре, с головы до ног укутанный в понье, только глаза так и пылают, ужас какой-то, да еще и этот голос, просто до костей пробирает! Никогда ничего подобного не слышал.

Воины, слышавшие каждое слово, мгновенно подобрались, ожидая приказа, но до того как Супримо проронил хоть слово, дверь в гостиную отворилась и на пороге возникла Рэйа Комподжоу.

Пройдя несколько шагов, она обвела присутствующих взглядом и громко произнесла:

— Дениэль Предрассветный, наследник Великого Даркуса, Истинный Повелитель всех иллитири.

Глава 27

Дениэль величественно ступил в гостиную. По правую руку от него расположились Хранитель и славящие Праматерь, по левую — розоволосые судьи клана эль Дурроу и синевласые Нуэро. Комподжоу торжественно несли подол Повелителя, замыкал процессию красноволосый Сентриэль из клана Супримо.

Как только Дениэль переступил порог, по каменным стенам заскользили магические светлячки, незажженные светильники в нишах вспыхнули и озарили портреты прежних Владык: темноволосые и белокожие Предрассветные, словно живые, взирали на своих потомков загадочными фиолетовыми глазами. Дени узнал одного из них — Миримона Справедливого, чей мудрый взгляд и успокоил, и ободрил эльфенка. Ему казалось, что из глубины веков он слышит родной голос.

'— Я стану сильным.

— Станешь, станешь. Но давай, ты начнешь становиться сильным с завтрашнего дня, а сегодня ты в последний раз побудешь слабым и поплачешь на руках у своего старика?'

'Я стану сильным, дедушка, я обещаю', — Дени сжал кулачки и обвел гостиную ясным взглядом.

В зале воцарилась звенящая тишина, присутствующие будто окаменели, слышно лишь было, как потрескивает огонь в камине, да ветер раскачивает флигель на крыше.

Предрассветный Владыка шел не спеша, и каждый его шаг гулким эхом отзывался внутри каждого Первородного. Старинный обруч загадочно мерцал на серебристом понье, печатка Даркуса сверкала янтарем, но не это убеждало эльфов в том, что перед ними Правитель. Невероятная мощь исходила волнами от этого существа, и каждый из присутствующих почувствовал на себе зов, на который не мог не откликнуться.

Предрассветные, гремя цепями, в благоговении опустились на колени, в потешных позах замерли воины, остановившись за мгновение до того, как пали ниц. В ужасе от содеянного, они проследили, как их командир сжал подлокотники кресла с такой силой, что деревяшки разлетелись в щепки.

'Да что позволяет себе этот мальчишка!' — Глэнтон выпрямился и в ярости кивнул Сентриэлю, чтобы он немедленно подошел, но его кузен не отрывал взгляда от маленького принца. Тогда командир отряда вскочил, схватив Тариэль за растрепавшиеся косы, и швырнул темноволосую эльфийку прямо на растерявшегося Павлиэля. Не удержав равновесия, императорский племянник грохнулся в кресло, и оно со зловещим скрипом заскользило по гладкому полу. Роми, воспользовавшись замешательством русоволосых стражников, рванул к матери.

'— Дени, даже не думай сейчас ринуться к Предрассветным!' — Древний от волнения забил хвостом. Он чувствовал, еще немного — и он потеряет над собой контроль.

'— Не поддавайся на провокации, Повелитель, — Ксандриэль вкладывал уверенность в каждое слово, — Я верю, у тебя все получится. Ты все делаешь правильно, потому как никто не должен сидеть в присутствии Повелителя, если он сам этого не предложит'.

'— Ксандр, как именно командиры отрядов показывают уважение правителям?'

'— Много нюансов: встают на колени, кланяются, целуют печатку, но последнее является проявлением милости государя, прижимают обе руки к сердцу и дважды ударяют по ней ладонями, но так обычно отдавали честь на поле брани, еще...'

'— Нет-нет, мне и этого достаточно, — Дени задумался, и Древний в предвкушении вытянул шею.

Дениэль поднял руку, и его сопровождающие, как по команде, опустили длинный подол. Миг — Повелитель грациозно приподнял понье, шаг — неуловимым движением он скользнул через залу, вдох — и он уже стоит перед разгневанным Кантро Супримо. Присутствующие ахнули: аура Предрассветного пылала всеми оттенками пламени. Глэнтон зажмурился, и яростная сила сшибла за раз половину всех его щитов и заслонов. Мощнейшая волна заставила красноволосого покачнуться, и он, пытаясь устоять на ногах, непроизвольно наклонился и тут, наконец, понял, что склонился прямо перед маленьким Господином. Воины, удерживающие Предрассветных, ошеломленно переглянулись, губы Ксандриэля дрогнули в улыбке.

— Мы рады, что в клане лекарей все еще помнят о хороших манерах, — чувственный голос принца заставлял дрожать от предвкушения, — Сидеть, когда Повелитель стоит? Не думаю, что мудрые Супримо допустили бы подобную оплошность.

Дениэль поднял глаза на Глэнтона, и того опалило голубым пламенем. Ничего подобного за всю свою жизнь советник императора не испытывал. Он потянулся к ребенку, открыв было рот, чтобы признать — он Его раб, он пыль под Его ногами, чтобы Он только позволил быть рядом...

Глэнтон резко распрямился и тряхнул головой, прогоняя наваждение. Но оно не проходило, его кровь бурлила со словами 'Правитель...', его сердце, казалось, билось у самого горла. 'Так вот что такое притяжение Истинных?' Внутри все перевернулось. Слова эльфенка звучали набатом, ему нестерпимо захотелось сорвать этот демоново понье и узнать, как выглядит Наследник Даркуса на самом деле. Настолько ли он красив, как его предок, и сможет ли советник здраво рассуждать при виде столь совершенных черт? Говорят, Даркус был нереально притягателен, но и стоящий перед Глэнтоном маленький принц, а это был именно он, теперь в этом можно было даже не сомневаться, был нечто большим, чем просто очередной Предрассветный. Принц Дениэль был тайной, и, Праматерь видит, еще ни один Супримо не смог пройти мимо настоящей загадки, не положив жизнь на то, чтобы ее разгадать. Глэнтон сощурился. 'Значит, не зря Ставрус так мечется после того, как увидел отрывок из воспоминаний своего сына'.

Супримо никогда еще не встречал государя в таком состоянии, а он повидал немало: и магическое опьянение императора, и вспышки неконтролируемой ярости, и кровавые оргии, и внезапные приступы меланхолии. И, главное, то, как Ставрус был помешан на силе Даркуса. Предрассветные были главной слабостью Полдона. 'Видимо, сумасшествие заразно', — думал Глэнтон еще пару минут назад, но увиденное сейчас убедило его в том, что Комподжоу не развлечения ради пили кровь Предрассветных. Глэнтон благодарил Создателей, что они с сестрой были достаточно сильны, чтобы противостоять ментальным атакам императора, который был убежден, что может прочитать их мысли и узнать планы. Но они с Клози еще при Полдоне начали свои собственные эксперименты, чтобы выяснить, дает ли кровь Предрассветных Силу, которую обрели Комподжоу.

Чего они с сестрой только ни испробовали: просто пили кровь из стакана, потом и из самих Предрассветных, читали различные заклинания при этом, следили за фазами лун, убивали в конце испытуемых или оставляли их в живых — результат был один — кровь представителей этого клана была абсолютно бесполезна. Получается, нужны были только потомки Даркуса. Но как они могли добраться до Анариэль или Леи? Хранители всегда находились при них, хотя и они не смогли спасти дочь Даркуса от сумасшествия, а его внучку — от брака со Ставрусом. Непонятным оставался еще один факт — зачем Полдону было пить столько крови других, если ему нужны были потомки Повелителя? Пролить свет на эту тайну мог только император, поэтому они с Клозильдой и служат ему вот уже второй век советниками по внутренней политике, хотя раньше это были обязанности клана Комподжоу. Исследования, эксперименты, разнообразные способы исцеления — вот что всегда интересовало Супримо. Он скучал по своим лабораториям, но не мог показать императору, что внутренние дела страны ему абсолютно безразличны.

Глэнтон непроизвольно дотронулся до своего плеча, и злость на серовласую Кассиэль забурлила с новой силой. Как, будучи закованной в антимагические браслеты, она умудрилась отбиться от двоих стражников и кинуть в него черные стрелы, которые способны продырявить ауру и мгновенно обессилить любого? Хотя... Супримо припоминал, что именно ее мать была одной из тех, над кем он ставил свои эксперименты. Но ведь он отпустил ее? 'Ах, да, меня тогда еще застукал этот недоумок Павлиэль, и мне пришлось притвориться, что я сплю с матерью этой серовласой! Этот мелкий Комподжоу в то время просто преследовал меня, вот я в шутку и обронил, что угловатому подростку с такой красавицей не сравниться. После этого он и надел на нее браслеты? Хм, интересно. Судя по реакции ее дочери, подопытная жила достаточно, чтобы рассказать обо всем родным. Какая оплошность с моей стороны!'

Сила Дракона вытягивала тайные мысли советника, и Дени пришлось прикрыть веки, чтобы не показать своего отвращения. Мальчику хотелось помыться после всего того, что он увидел в голове Супримо.

'— Смотри, этот недоумок Роми может все нам сейчас испортить, — Древний проследил за гневными вспышками на ауре темноволосого мальчика, — Дени, сначала Роми с Тариэль, а потом Касси, иначе быть беде'.

Воспоминания об исследованиях и их с Клози планы проносились в голове Кантро Супримо, когда легкие ткани понье коснулись его руки. Глэнтон очнулся и увидел, что принц прошел мимо и направился прямиком к Предрассветным.

Тариэль сидела на полу и крепко прижимала к себе сына, пытаясь убедить его не связывать с воинами, но возмущение подростка искало выход, он не мог оставить все просто так, ведь после смерти отца он стал единственным мужчиной в семье. Он был благородным Предрассветным, сама Тариэль изо дня в день повторяла ему, какие они особенные, как он должен гордиться своим происхождением. А сейчас что? Его мать унизили прямо перед теми, кто должен был подчиняться ей, ведь Предрассветные — это больше чем правители. Они издревле не просто руководили каждым процессом в государстве, но и посвящали самих себя помощи другим эльфам. Они трудились на полях вместе с эль Амон, они учили эль Дурроу находить грань между бездушным законом и истинной справедливостью, они заговаривали водную стихию, чтобы она приняла Нуэро, без Предрассветных сама Праматерь отказывалась общаться со жрицами клана ту Эрро.

Без них империя слабела с каждым годом. Демоны захватывали те земли, которые еще пару веков назад принадлежали иллитири, крошечное государство дроу успело превратиться в настоящую империю, которая более не нуждалась в помощи своих светлых сородичей, а человеческие государства создавали все новые способы борьбы с Первородными. Росло число магических академий, все больше и больше магов стало рождаться в человеческих семьях. Вот они-то и представляли реальную угрозу. Все было так, как и предсказывал Даркус. 'Если бы он только остался жив', — Роми дернул браслетами, от всей души желая избавиться от них и как следует отделать красноволосого мерзавца. Он боялся, что вот-вот разревется прямо у всех на глазах, хорошо, что мама прижимала его к себе. Разрываясь между бессилием и желанием расквитаться с обидчиком матери, Роми и не заметил, как к ним подошел сам Повелитель. Дениэль склонился над эльфами и подал женщине руку со словами:

— Благородной леди не пристало сидеть на полу, прошу вас, госпожа Тариэль, окажите честь своему Господину.

Предрассветная подняла покрасневшие глаза на говорившего. Она так устала притворяться сильной, все, что осталось у нее — это Роми, да воспоминания, в которых древний род был по-прежнему почитаем, а не скрывался на окраинах от сумасшедшего узурпатора. Она посмотрела в глаза маленького принца и вскрикнула. 'Создатели! Это просто не может быть правдой!' — надежда забытым гостем возвращалась к благородной леди — перед ней пылали янтарно-голубым пламенем глаза ее Господина, и его зрачок, его вертикальный зрачок, начал подрагивать!

'Праматерь!' — эльфийка не могла узнать в Истинном Повелителе того маленького эльфа, похожего на девочку, которого она встретила у ручья.

'— И вовсе я не похож на девчонку', — раздалось обиженное бурчание в ее голове.

'— Праматерь, как я могла забыть — мы все для Правителя как раскрытые книги! И моя семья снова оскорбила Владыку!' — эльфийка застонала и, схватив сына за шиворот, резко вскочила ноги.

— Прошу простить меня и мою семью, Повелитель, — Тариэль вытянулась, как по струнке, Роми обиженно надул и без того пухлые щечки.

Дени улыбнулся, его так и подмывало подшутить над упитанным темноволосым эльфенком. Он так напоминал ему маленького Ксандриэля, что сердце защемило от нежности.

Красная от смущения Тариэль попыталась присесть в реверансе перед Правителем, но их с Роми браслеты запутались, и она начала жестами показать сыну, чтобы он тоже присел. Эльфенок, возмущенный тем, что ему придется делать реверанс, словно девчонке, с бешеной скоростью замотал головой. Он же чувствовал, что взгляды собравшихся сосредоточены на нем, его маме и Повелителе. Да уже завтра все малолетние эльфы будут обсуждать, как он опозорился! Он осторожно выглянул из-за плеча Тариэль и посмотрел на рыжего и конопатого Джимми, который стоял рядом со своим мастером и внимательно за ними наблюдал. 'Теперь надо мной будет смеяться даже этот человечишка!' — Роми в нетерпении дернул браслетами.

'— Никогда не смей оскорблять живое существо только из-за его происхождения, — раздалось в его голове. Эльфенок в ужасе завертел головой, пытаясь понять, что происходит, пока не встретился взглядом со своим Повелителем, — Посмотри, как этот смертный мальчик переживает за тебя, за того, кто постоянно смотрел на него свысока'.

'— Но он всего лишь человек, мой Повелитель'.

'— Вот именно, Роми, и его уже не станет тогда, когда тебя еще будут называть подростком. Подумай об этом'.

Роми повернул голову в сторону Джимми, и тот неожиданно кивнул ему и прошептал одними губами: 'Держись'.

Эльфенку стало так стыдно за себя, что он отвел взгляд и опустил голову так низко, что черные пряди скрыли пылающие лицо.

'— Я об этом никогда не думал, — этот негодный Джимми скоро постареет и умрет! Роми и сам не знал, почему рыдания подступили к горлу, — Почему люди так быстро умирают?'

'— Я думаю, люди и сами хотели бы это знать', — Дени грустно улыбнулся, вспомнив, что на Земле, быть может, все еще оставалось его тело, его человеческое смертное тело, и невозможно было предвидеть, сколько времени ему отмерено в этом мире.

'— Дени, Глэнтон в любой момент может прийти в себя, — раздался голос Ксандриэля, — Хранители прибыли, они ждут только моего сигнала, чтобы показаться, но их силы на исходе — они не смогут на равных противостоять целому отряду. Мне позвать их?'

'— Нет, Ксандр, еще не время', — Дени посмотрел на Глэнтона и увидел, что он внимательно следит за ним своими темно-вишневыми глазами. Эльфенок поежился, этот красноволосый чем-то неуловимо напоминал ему хирурга. Жесткость, стремительность его движений резко контрастировали с вкрадчивостью и осторожностью. Тонкие, скорее даже мелкие черты лица — с широкими крыльями носа. Чего только стоили его белесые руки с изогнутыми тонкими пальцами! Казалось, что мужчина просто забыл снять перчатки, и они от времени слегка потемнели. Дени хотелось задержать дыхание — этот Супримо ассоциировался у него с запахами лабораторий и смерти, а перед глазами все еще стояли картины длинных полок со склянками и органами в желтовато-мутных растворах.

'— Аарон, как можно снять эти жуткие браслеты?' — эльфенок решил побыстрее освободить эльфов и, ненадолго прикрыв глаза, увидел, что эти предметы медленно, но верно выкачивают все силы из Предрассветных.

'— Снять их может лишь тот, кто надел. В этом даже мы с тобой совершенно бессильны, по крайней мере, пока', — отозвался Древний.

Дени пришел в отчаяние. Что же ему тогда делать? Позвать Хранителей, но ведь Ксандр сказал, что они не могут сражаться с отрядом?

'— Ты должен учиться вычленять главное, мой маленький, я сказал, что мы не сможем снять браслеты, но я не говорил, что мы не сможем их уничтожить', — Дракон обвился вокруг мальчика и ухмыльнулся.

'— Драконье вымя, Аарон, ты опять начинаешь!..'

'— Драконье вымя? — Древний поперхнулся, — Дени, как только мы останемся наедине, я расскажу тебе кое-что о физиологии драконов. Вернее, с удовольствием это продемонстрирую'.

Мысли Дени заметались по кругу: 'А что, круглосуточная охрана Санто Диеро — это и вправду жизненно необходимая вещь!'

'— Да ты просто невозможен!' — воскликнул эльфенок.

Древний рассмеялся:

'— Кажется, мы это уже проходили'.

'— Так ты подскажешь, что нужно сделать, чтобы эти браслеты снять?' — мальчик с надеждой дотронулся до чешуи древнего Хищника. Аарон вздрогнул и лизнул маленькую руку:

'— Ты ведь даже не представляешь, кто ты для меня', — прошептал Древний.

'— Аарон, я...'

'— Так, сперва тебе нужно нырнуть на Изнанку, — наставительно начал Дракон, — Рассредоточь зрение, давай же, у тебя все получится. Вот так, хорошо. Дыши глубже, это только кажется, что ты смотришь сквозь толщу воды. Ты уже видел, что браслеты потихоньку тянут энергию из тех, кто их носит, но обрати внимание на то, из чего они сделаны. Они покрыты серебром, чтобы оттолкнуть магические колебания, но внутри — крупицы морийской стали'.

'— Той самой, из которой был сделан кинжал Даркуса?'

'— Именно. И если для тебя не будет проблемой ношение такого изделия, то для остальных это означало бы неминуемую гибель'.

'— Тогда следует не просто разорвать наручни, но сделать это так осторожно, чтобы не было даже маленького пореза?'

'— Вот именно'.

Дени озадаченно перевел взгляд на запутавшиеся браслеты Предрассветных.

'— Дотронься до них, почувствуй, где находятся частички морийской стали'.

Дениэль присел перед эльфами, и все, включая воинов императора, непроизвольно придвинулись к маленькому принцу, чтобы рассмотреть его движения. Правитель вздохнул и полностью погрузился сознанием на Изнанку.

Время потекло вязким потоком, каждое существо, будь он эльфом, человеком или полукровкой открыло перед мальчиком свои цвета. Грязно-красные вспышки гнева сменялись темно-синим — глубокой задумчивости и грусти, желтые — радости и алые — пылкой натуры. Оттенки страсти и неприметности, страха, надежды или отчаяния, а также родные, присущие каждому неповторимые сияния Силы. Миллионы цветов и оттенков, названия которых Дени не знал.

Браслеты поглощали все. Ни цвета, ни жизни, ни Силы не оставалось в том месте, где они соприкасались с кожей. От Касси отходили последние лучи бледного света. Нужно было торопиться, если он хотел спасти всех.

'— Есть, Аарон, я чувствую, где находятся осколки!'

Дени понял, что морийская сталь не имела на Изнанке своего цвета, но ее можно было обнаружить, проследив, куда именно уходит жизненная энергия.

'— Что теперь, Аарон, ты меня слышишь?'

Ответом Дени была тишина. Неужели на Изнанке Древний не может его слышать, или он просто не в силах ответить, или решил не вмешиваться, чтобы мальчик справился самостоятельно? Удивительно, но эльфенок почувствовал внутри вместо желанной свободы тупую боль. Словно в груди находилась дыра, а ее края кровоточили. Одиноко, страшно. Дени забыл, зачем он здесь.

'Сосредоточься, сосредоточься, ну же. Мне нужно... Мне нужно спасти эльфов!' — Дени хватался за частички воспоминаний, чтобы не раствориться в Пустоте.

'Изнанка — это то, что есть, но скрыто, почему же я чувствую Пустоту? Почему у меня дырка внутри? — Дени знал, но боялся признаться — это дуэно, половинка, которой у него больше нет, — Что будет, если я обо всем вспомню?'

Дениэль отогнал боль и сосредоточился на браслетах. 'Сейчас это важнее'. Эльфенок сосредоточил энергию в своих руках, как и учил его Древний. Пронзительно-белый свет ударил по наручням.

'Раз я не могу уничтожить морийские осколки, я просто выну их из серебра'.

Невидящие Изнанку наблюдали за тем, как Правитель коснулся браслетов, и наручни вспыхнули. Тариэль с надеждой посмотрела на своего Господина, а Роми тыкал в белое пламя, не понимая, почему оно не обжигает его кожу.

Глэнтон нахмурился и рявкнул отряду:

— Держите Предрассветных, олухи!

Воины кинулись исполнять приказание своего командира. Схватив закованных за наручни, они оттеснили их к стене, не забывая при этом поглядывать на принца.

А браслеты в это время превращались в пепел: серебро темнело, крошилось, и из него стали выпадать крошечные осколки, напоминающие ртутные шарики. Все в ужасе уставились на то, как Правитель подхватил их голыми руками и начал рассматривать.

Тариэль вскрикнула и схватила руку Правителя:

— Выкиньте это немедленно, мой Повелитель, скорее же!

Все знали, что это вещество, неимоверно ценное, доставшееся в наследство от самого Даркуса, было смертельным. Только в серебре его разрушающие свойства слегка уменьшались, но и в нем морийская сталь тянула энергию до тех пор, пока она не заканчивалась, и эльф или какое-нибудь другое существо не умирало от истощения.

Предрассветные завыли — мальчик, вероятно, был в шоке, оттого и не чувствовал боли. Не доглядели! Их Повелитель, которого они так долго ждали, погибнет! Обезумившие Предрассветные кинулись на стражников, орудуя наручнями, они пытались прорваться к своему Господину. Воины, защищаясь, выхватили мечи, и по всей зале стал раздаваться лязг серебра о металл. Ксандриэль призвал Хранителей, и на стенах замелькали гибкие тени. Обретя объем, они достали хлысты и начали вырывать оружие из рук императорского отряда. Воины, несшие подол Повелителя, побросали мечи и вместе с Рэйей кинулись на помощь маленькому Правителю. Глэнтон, забыв себя, подлетел к Дениэлю, кровь лекарей взывала: 'Спасти, уберечь'. Оттолкнув Тариэль, он разжал маленький кулачок, опасаясь увидеть обугленную рану. Холодный пот выступил на лбу Кантро Супримо, перед глазами поплыли красные круги, он сморгнул раз, потом еще раз, но нежная ладонь Повелителя так и оставалась невредимой, на ней лежали осколки, а сам Дени улыбался сквозь серебристые ткани.

'— Негодник, очаровал-таки красновласую пиявку!' — голос Древнего лучился от гордости.

Как же Дени обрадовался Хищнику!

'— Так, а теперь быстрррро, пока никто не очухался, уничтожаем браслеты и прямиком к Касси. Твоя серовласая, хм, дуэно, — Древний насмешливо выделил это слово и продолжил, — Кажись, долго она не протянет'.

Дени молниеносно развернулся к близняшкам: 'Почему, почему я не видел, что все настолько серьезно?!!'

'— Потому что я тебе этого не позволил'.

'— Самодовольный ящер, ты не имеешь права!'

'— Ты в этом так уверен? — Древний укусил мальчика в шею, — Ты мой, я делаю только то, что на самом деле нужно тебе'.

'— На сапоги пущу', — прошипел Дени, но пока Глэнтон с замершими эльфами смотрели на него округлившимися глазами, серебристой змейкой проскользнул к остальным Предрассветным и на бегу стал зажигать антимагические наручни на их руках. Белое пламя вспыхивало, не причиняя вреда, серебро превращалось в пепел, а Дени собирал марийскую сталь в руку и добрался, наконец, до близняшек.

Глаза Миры опухли от слез, она прошептала одними губами:

— Прошу, помогите.

Последние силы темноволосая девушка отдавала сестре, но Касси не становилось лучше. Дени присел рядом с Мирой и переложил голову ее сестры себе на колени. Повторив процедуру и освободив девушек от браслетов, Дени прижал к себе серовласую и позвал ее:

— Возвращайся, Касси, не оставляй нас, — и начал переливать в нее собственную энергию.

Забытый всеми Павлиэль, все это время прячущийся от гнева Глэнтона за спинкой кресла, вылез, наконец, из своего укрытия. Все это время он был вынужден наблюдать, как все любовались этим мелким уродцем в демоновом понье. Он не позволит, чтобы какой-то там малолетка привлек его приближенных! Это он, Павлиэль, взойдет на трон и станет полновластным Владыкой! Русоволосый эльф незаметно вынул кинжал, украденный у императора. Обычный, без каких-либо украшений, которые он так любил. Простой, за исключением маленького сюрприза — наконечник был выполнен как раз их марийской стали. Может, она не так сильно влияла на этого уродца, как на остальных эльфов, но уж рана, нанесенная заговоренным кинжалом, так просто не затянется. 'Если вообще когда-либо затянется', — усмехнулся Комподжоу.

Павлиэлю повезло, что близняшки лежали рядом с нишей, в которую можно было незаметно проскользнуть с одного из переходов. Он ползком добрался до коридора, прошел через пару комнат и вернулся к гостиной с другой стороны. Шустро проскользнув в нишу, он прислонился к стене рядом с выходом в гостиную. Взглянув в зал через витражи, он убедился, что принц не изменил своего положения и до сих пор вливает в свою подчиненную свои собственные силы. 'Ну не идиот ли? Одной служанкой меньше, другой больше, зачем ослаблять себя в присутствии врагов?' Спина принца была всего в паре метров от Павлиэля. Комподжоу поднял руку, намереваясь достать до сердца маленького уродца, чтобы уж наверняка...

— Вот так, Касси, у тебя все получается, ты можешь, не отталкивай боль, она скоро пройдет, — Дени улыбался, но Дракон чувствовал, что малыш истощен. Хищник пощекотал мальчика, привлекая внимание: 'Дени, с ней и так все будет в порядке'.

'— Еще немного, Аарон, спасибо тебе за все', — усталый голос ласкал Хищника.

Павлиэль весь подобрался: 'Сейчас!'

Он выскочил из ниши и кинулся на Повелителя. Расстояние между ними было крошечным, и никто бы не успел добраться до Комподжоу, чтобы отвести кинжал.

— Идиооот! — закричал Глэнтон и кинулся на перехват.

Предрассветные вскрикнули, а Ксандриэль понесся к своему малышу быстрее ветра: 'Кинжал, Камина!'

За миг до того, как наконечник продырявил маленького принца, из стены рядом с Дени вынырнула Камина и накрыла собой Господина. Павлиэль, стараясь попасть по принцу, а не эльфийке, не сумел на лету изменить направление, и острие со свистящим звуком оцарапало розоволосую Хранительницу. Камина обвисла на спине мальчика, Дени подхватил женщину, не понимая, что сейчас было, а Павлиэля сшиб с ног подлетевший Ксандриэль. Хранитель схватил Комподжоу, выламывая ему руки, подоспевший Глэнтон выхватил кинжал и отвесил племяннику императора оплеуху. Павлиэль разревелся.

— Камина, Камина, как ты? — уже две девушки лежали перед Правителем. Кровь тонкой струйкой полилась из живота Хранительницы. Дени с ужасом понял, что сил на исцеление у него попросту не осталось.

'— Аарон', — позвал мальчик своего Дракона.

Древний зарычал, теряя последние крохи разума.

'Разорррвать, уничтожить! Защитить!' — рев Дракона сотряс эльфенка до основания.

Древний заполнял собою тело мальчика.

'— Аарон, Аарон, что ты творишь, я не могу пошевелиться! Перестань, что же ты делаешь!', — душа эльфенка заметалась, пытаясь найти выход.

Глаза Правителя зажглись звериным желтым цветом, зрачок превратился в тонкую ниточку и начал затягивать душу Павлиэля. Комподжоу, заметавшись в руках Тени, пронзительно закричал. Хищник рукою ребенка отдернул ткани с лица, и племянник императора лишился голоса. Нереальная красота резала по живому. Глэнтон уронил кинжал и впился в эльфенка безумным взглядом. Ксандриэль подумал, что никогда еще Дени не был так похож на Даркуса, вернее, на сражающегося Владыку, когда тот отпускал на волю своего Зверя. Темные изогнутые брови были нахмурены, чувственные губы — плотно сжаты.

'Если бы не предусмотрительность этого пса, Дени был бы ранен. И кем? Жалким Комподжоу!' — перед Хищником был враг, попытавшийся навредить его мальчику, — Что ж, приятного мне аппетита!'

И Хищник схватил Павлиэля за горло и начал вытягивать из него Силу и Сущность. Через открытый рот от Комподжоу к Правителю потянулся тонкий дымок, Павлиэль забился в агонии. Глэнтон, не веря своему счастью, смог наблюдать за легендарным поглощением Силы, которым пугали демонов при Даркусе. И теперь Супримо сможет своими собственными глазами наблюдать за этим процессом!

Взбешенный ящер не чувствовал насыщения — одного слабого эльфа ему не хватит, чтобы почувствовать себя прежним. Кожа Комподжоу становилась серой, волосы поблекли, а лицо постарело. Он стал походить на измученного от болезни смертного. Конец был близок.

'— Остановись, прошу, ты же убиваешь, нет, ты лишаешь его даже посмертия! — Дени по-настоящему испугался, не в силах остановить Хищника, — Как же я буду жить, зная, что внутри меня живет такое чудовище?'

Древний замер, понимая, что Дени ему этого не простит, а главное, он не простит этого себе. С разочарованным рычанием Хищник разжал руки — на горле эльфа горели следы, как от ожога.

Дени снова смог управлять своим телом. Его сотрясала крупная дрожь от осознания того, что могло произойти. Натянув на лицо ткани понье, мальчик развернулся к присутствующим. Полторы сотни потрясенных эльфов взирали на него со страхом и почтением. Касси пришла в себя и искренне ему улыбнулась, но у него не было сил ответить ей тем же. Дракон затаился, но Дени понимал, что Зверь стал сильнее, выкачав энергию и сущность Павлиэля и превратив его в смертного.

Попытавшись сесть, Касси потянулась к сестре, Мира обняла ее, и их пальцы переплелись — они живы, они свободны, а теперь и один из убийц их матери был наказан. Они одинаково сузили фиолетовые глаза и стали наблюдать, с каким страхом и отчаянием Павлиэль разглядывает постаревшие руки, которые нельзя уже назвать изящными и по-эльфийски красивыми. Комподжоу забился на руках Ксандриэля, и Хранитель развернул его прямо перед зеркальными дверями. Увидев вместо смазливой мордашки желтоватую неровную кожу, да морщинки по всему лицу, как у пожилого смертного, Павлиэль издал по-звериному протяжный вой, и сознание покинуло бывшего эльфа.

Дени вздрогнул и опустился рядом с Каминой, он прижал к ее животу легкую кофточку, которую ему протянула Мира. Розоволосая девушка была жива, но никто из присутствующих не сомневался, что ее время истекало.

Ксандриэль подошел к Повелителю и обнял его:

— Лучшей смерти для Хранителя сложно придумать.

Дени вскинул на него ясные голубые глаза:

— Ты думаешь, я позволю ей умереть вместо себя?

Дени знал ту, кто может исцелить любого эльфа, даже если в нем течет кровь Драконов.

'— Дени, даже не думай, я тебе запрещаю!' — Древний взволнованно забил крыльями.

'— У тебя нет права запрещать мне что-либо, ты — предатель'.

'— Нет, маленький, я хочу, чтобы у тебя не оставалось иллюзий насчет меня — я твоя Сила, и буду оберегать тебя. Любой, кто хоть как-нибудь может тебе навредить, будет уничтожен. А что касается Рэйи, то я обещал не трогать именно ее, но ни словом не обмолвился о других эльфах'.

Дени не ответил.

'— Теперь ты не будешь со мной разговаривать?' — Дракон улыбнулся столь детскому поведению.

'— Я прощу тебя только в том случае, если ты поможешь мне найти Праматерь и спасти Камину, а также вернуть этому бедолаге его эльфийскую суть'.

'— Согласен, я скажу тебе, где убежище Эры и верну Павлиэлю эльфийскую внешность', — тут же пообещал Дракон.

'— Нет, Аарон, клянись, что ты сделаешь все то, о чем я только что попросил', — Дени, наученный горьким опытом, не повелся на драконью хитрость.

Древний щелкнул малыша по носу и рассмеялся, довольный.

'— Умничка, клянусь, что найду для тебя Праматерь, чтобы спасти Камину, а также верну Павлиэлю его эльфийскую сущность'.

Дени прищурился, пытаясь найти в словах Древнего какой-то подвох. Так и не обнаружив ни одной уловки, мальчик ответил: '— Хорошо. Так где я могу найти Эру?'

'— А зачем ее искать? Как только мы отправимся в путь и выедем с территории замка, она сама выйдет к тебе. На этот раз мы с Ксандром просто не будем тебя прятать'.

'— Ты, ты снова начинаешь?!!' — возмущение эльфенка не знало границ.

'— Так, Дени, если хочешь спасти розоволосую великаншу, тебе стоит поторопиться. Да и Ставруса сейчас лучше не злить, — Дракон зевнул, — Ты как хочешь, а я спать, надо поскорее переварить столь некачественную пищу'.

И Древний как ни в чем не бывало свернулся калачиком где-то в груди и засопел в обе дырки.

'— Аарон!'

Дени вскочил, подавая знак Ксандриэлю следовать за ним, но по пути вспомнил:

— Господин Глэнтон, — мальчик приблизился к красноволосому и протянул ему правую руку. Кантро Супримо поклонился Властителю и поцеловал его печатку, задержав руку Правителя чуть дольше, чем позволяли приличия.

Дени поморщился, пообещав себе как следует после помыться. Дважды.

— Чего же мы ждем, господа эльфы? В путь, в дорогу. Папочка, наверное, так соскучился по мне! — серебристый вихрь пронесся мимо ошарашенных эльфов и исчез в одном из переходов.

И еще одно пообещал себе Повелитель: 'Я все-таки убью этого ящера!'

Глава 28

'Вот же ящер хитрозадый', — Дени, кипя от негодования, взлетел по лестнице, пару раз запнувшись о длиннющий подол и умудрившись растянуться в одном из пролетов. Войдя в комнату, он тут же помчался в ванную. Сбросив на пол понье и открыв кран до упора, он начал с невероятной скоростью намыливать руки. Покои наполнил аромат цитрусовых и сандала. Дени вздохнул и плеснул на горящие щеки прохладной водой. 'Брр, омерзительный Кантро Супримо!' Ему хотелось стереть даже воспоминание о его прикосновении.

— Дени, к тебе можно? — на пороге ванной возник обеспокоенный Ксандриэль, — Как ты?

— Испачкан и одурачен, — пробурчал эльфенок, с удвоенной силой продолжая намыливать руки.

Хранитель покачал головой.

— Ты был великолепен, мой Повелитель, — гордость за своего Господина наполнила Санто Диеро.

Эльфенок повернулся, в очередной раз смывая пену, и откинул влажную челку с лица.

— Что с Каминой?

— О ней позаботились.

Ксандр заставлял себя отвести взгляд, Дени так напоминал ему Даркуса. 'Недоступная, нереальная красота'. Волосы Дени искрились алмазными бликами. Магические светлячки, что последовали за Господином из гостиной, создавали яркие радуги, и маленький принц становился частью волшебного света. Мальчик нахмурил темные брови и о чем-то задумался, словно все горести мира лежали на его хрупких плечах. Хранитель узнавал этот взгляд, это выражение совершенных черт. 'Нет, только не снова'. Дени все больше стал походить на Даркуса. Это заставляло задыхаться от счастья и замирать от предчувствия непоправимого. Тени хотелось похитить своего Господина и спрятать от всех горестей мира, от всех опасностей, и особенно от его собственного прошлого.

— Предупреди всех, чтобы были готовы, нам нужно поскорее выехать из замка.

— Но зачем, Дени? Ты же сам говорил, что хочешь позаботиться о Камине. Ставрус может и подождать.

Ксандр не хотел огорчать мальчика, но спасти эльфийку было нереально. Клинок Даркуса не оставлял шанса даже демонам.

— Вот именно потому, что нам нужно спасти Хранительницу, мы и выезжаем. Я знаю того, кто может нам в этом помочь.

— Кого, Дени? Прошла всего лишь пара дней, как ты очнулся. Ты же никого здесь не знаешь. Лишь только Лею или Айнона, но их сейчас нет в замке, да они и не смогли бы тебе помочь — Айнон уехал к своему клану убеждать всех, что Правитель очнулся, а Лея и сама сейчас нуждается в помощи, да и Камина не дотянет до дворца императора.

— Я говорил не о них.

— Так о ком же? — Ксандриэль не на шутку заволновался.

— Я собираюсь просить Праматерь...

— Нет! — резкий ответ не удивил Дениэля.

— Почему вы с Аароном против этой встречи? Насколько я помню, дриада любила Даркуса.

— Даже слишком, — процедил Хранитель, — Ты даже не представляешь, во что может превратиться твоя жизнь, если ты станешь ей чем-то обязан.

Не прерывая рассказа, Ксандр прошел в комнату, выбрал из гардероба походную одежду: крепкие темно-серые штаны, плотную рубаху и высокие рыжие сапоги.

— Постоянные слежки за каждым твоим шагом, контроль за тем, с кем ты общаешься, так ли ты посмотрел на какую-нибудь эльфийку...

Вернувшись в ванную, Хранитель протянул мальчику одежду и отвернулся.

— Но у меня нет другого выхода — без Праматери Камина погибнет.

Дени стремительно скинул с себя спальный костюмчик и стал натягивать узкие брюки.

— Это ее долг, она знала, на что идет, когда становилась Хранительницей.

— Как ты можешь! — мальчик не верил собственным ушам, — А если бы на ее месте был ты?

— То я бы умер счастливым, зная, что смог защитить своего Повелителя.

Кожаный сапог полетел на пол. Дени пришлось сделать над собой усилие, чтобы не запустить им в упрямую спину Хранителя.

— Я запрещаю, я определенно запрещаю тебе делать это!

— Делать что? — Ксандриэль не мог понять, что именно хотел от него Правитель.

— Я запрещаю умирать за меня.

Ксандр молниеносно повернулся:

— Не поступай так со мной, не делай того же, что и Даркус.

Мука в голосе Тени разрывала мальчика пополам.

— Я хочу, чтобы ты был счастлив, я хочу, чтобы ты жил, даже если меня не будет рядом.

— Нет, нет! Я отказываюсь! — Хранитель замотал головой, и темно-зеленые пряди выбились из пучка.

В его голове все еще звучали слова Древнего: 'Знаешь, что будет, если я убью тебя? Твоя душа покинет чужое тело, лишится памяти и воскреснет вновь. Ты родишься, ты будешь жить, ты даже сможешь любить и быть счастливым. А ты знаешь, ты знаешь, что будет с Дени, когда умрет он? Без своей половинки он исчезнет... Даркус не рассказывал тебе, чем грозит ему потеря дуэно? Нет? Ну так слушай — после смерти Дени не станет, он растворится в бездне, он не воскреснет!'

— Нет! — закричал Хранитель, схватившись за голову. Дени подскочил к нему и дотронулся до руки.

Ксандр схватил эльфенка и со всей силы прижал к себе.

— Клянись, что не покинешь меня, клянись, что будешь жить, Повелитель...

Мужчина застонал и уткнулся в светлую макушку. 'Запах Дени', — подумал он, вдыхая нежный аромат его волос.

— Я постараюсь, — прохрипел эльфенок. Воздуха катастрофически не хватало, но он не хотел оттолкнуть Хранителя.

— Я собрала Ваши вещи, Господин, — Рэйа заглянула в ванную.

Дени прижал палец к губам и одобрительно кивнул.

— Попрошу Хранителей спустить сумки вниз и погрузить их в кареты. Камину мы сейчас осторожно перенесем в самую просторную из них, с ней вызвался ехать Сентриэль Кантро Супримо, племянник Глэнтона, тот самый, который нес ваш подол. Что мне ему ответить? — шепотом поинтересовалась эльфийка.

— Поблагодари его за меня, и скажи, что я поеду вместе с ними.

— Нет, ни в коем случае, — Хранитель распрямился, черты лица его снова стали жесткими. И куда только пропала так украшавшая его мягкость? На Рэйю взирал командир, не терпящий возражений.

— Ксандр, — у Дени едва хватало силы на споры, — Я хочу, чтобы Камина была под присмотром. Я не успокоюсь, пока не увижу, что ее жизнь вне опасности.

— Я знаю, но Глэнтон не позволит тебе ехать в другой карете. Он приготовил место рядом с собой. И мы не в том положении, чтобы отказываться, — желваки заиграли на скулах Хранителя, пока он говорил эти слова. Ему было стыдно, что он не в силах оградить мальчика от внимания сумасшедшего экспериментатора Супримо, — Но мы с Рэйей поедем вместе с тобой.

Ксандриэль с такой силой начал сжимать кулаки, будто представил на месте воздуха шею красноволосого командира.

Дени прикинул, сможет ли он взять с собой достаточное количество воды, чтобы отмыться от взглядов Супримо.

— Дайте мне пару минут, пожалуйста, я скоро спущусь. Ах да, Ксандр, а кто еще поедет вместе со мной? Надеюсь, Глэнтон не собирается вести во дворец всех Предрассветных, или это Ставрус приказал нас всех арестовать? Не просто же так воины заковали мой клан в эти браслеты? — Дени кивнул на умывальник, где на белом фарфоре переливались осколки морийской стали.

— Думаю, это инициатива Супримо, мой Повелитель, — вмешалась Рэйа, — Он ненавидит Предрассветных, потому как они до сих пор не раскрыли своих секретов. Глэнтон не верит в то, что нельзя обойтись без правителей. Ему нестерпима сама мысль, что он не сможет продвинуться в своих исследованиях. То, что с легкостью удавалось лекарям при Даркусе, стало невозможным в наше время. Целители больше не рождаются, природа не откликается на наш зов, а Праматерь перестала с нами не только общаться, но и делиться своей силой. Кланы повязли в распрях, даже Старейшины не могут прийти к согласию. Во всем этом он видит заговор.

— Да, мой Господин, думаю, что Глэнтон любым путем попытается выведать у вас все секреты. Не доверяйте ему, он очень опасен.

— Я и не сомневался в этом, Ксандриэль.

— А что касается тех, кто поедет с нами, я решил взять с собой Касси и Миру, раз ты так к ним привязался, а также Молли, думаю, собственная кухарка в этом рассаднике отравителей придется как нельзя кстати. И Тариэль с Роми и слышать не хотят о том, чтобы остаться. Кстати, Дени, о каком оскорблении постоянно твердит эта леди?

Дени покраснел, ему так не хотелось, чтобы Ксандр начал сравнивать его внешность с девчачьей.

— Да так, это просто недоразумение, ничего более. Значит, Роми тоже едет. А он не маленький для того, чтобы предстать перед императором?

— Он всего лишь лет на двадцать младше тебя! — удивился Хранитель.

— Всего лишь? Это для какого такого великого тормоза? — разница в возрасте между смертными и Первородными действительно впечатляла.

Ксандриэль с Рэйей улыбнулись при виде искреннего негодования маленького принца.

— Еще я решил взять твоего обожаемого Дудока с его рыжим подмастерьем.

— Таррия с Джимми?

Ксандр кивнул. Дени радостно захлопал в ладоши, и Хранитель вопросительно выгнул левую бровь.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я дам старому выпивохе пронести с собой пару-тройку бутылок?

Уши эльфенка поникли, из-за догадливости Ксандриэля такие планы разрушались!

— Правда, у него остались какие-то настойки, — тут же добавил Хранитель, не в силах быть строгим с таким милахой, — Я подожду за дверью, а Рэйа проверит, готовы ли кареты.

И они с Рэйей покинули покои принца.

— Так, Аарон, а сейчас тебя ждет суровый мужской разговор. Вылезай, кому говорят!

Древний приоткрыл один глаз, усмехнулся и перевернулся на другой бок.

— Значит так, да? И кто из нас после этого ребенок? Ты еще Павлиэля не привел в себя. Снова обман?

— Да верну я этому хлыщу его энергию, все равно она нормально не переваривается! И разве я сказал тебе, когда именно я это сделаю: завтра, послезавтра, через год или дцать лет?

— Что значит это твое 'дцать лет'? Ты же в курсе, что он сейчас смертен?

Улыбка Древнего могла бы перещеголять и чеширскую:

— О, да, я в курсе.

— Ты опять? — Дени устало накинул на себя понье и аккуратно завернул морийские осколки в платочек, — Ладно, разберемся с этим, как только спасем Камину. Аарон?

Серьезные нотки в голосе мальчика обеспокоили Древнего.

— Я хочу, чтобы ты больше не поступал так со мной. Причиняя боль другим, ты причиняешь ее в первую очередь мне. Если я тебе действительно важен, как ты говоришь, пожалуйста, подумай, прежде чем творить подобное.

Хищник не нашел, что ответить на это. Он мог лишь сказать:

— Ты все, что у меня есть. Когда ты уйдешь, я исчезну вслед за тобой.

— Это из-за того, что наши сущности едины?

— Это из-за того, что у нас отобрали...

— На Изнанке мне показалось, что внутри у меня дыра.

— Тебе не показалось — на настоящей Изнанке меня вообще нет.

Дени хотел узнать, почему, но у него не было на это времени. Сунув платок с осколками в один из тайных кармашков, он обвел комнату взглядом, задержавшись на изголовье кровати. Голова дракона, как и тысячу лет назад, устрашала своей нелепостью.

— Этому слепому мастеру руки бы поотрывать, — пробурчал Древний.

Дени улыбнулся и, не найдя ничего, что можно было захватить в дорогу, спешно направился к двери. 'Интересно, сильно ли изменилась дриада с тех пор, как Даркус был маленьким?'

Глава 29

Кареты двигались медленно, и Дени готов был выбежать, чтобы самому подтолкнуть лошадей и хоть немного ускориться. 'Ну почему именно сегодня?' Недалеко в горах начался обвал, и они вынуждены были пойти в обход. Дорога оказалась совершенно заброшенной: глухой лес сменился непроходимой рекою, и им пришлось потратить пару драгоценных часов на то, чтобы найти брод, а потом они добрались и до остроконечных скал. Издалека выглядевшие дымчатыми, вблизи они оказались мраморно-серыми, с волнообразным синим и лиловым узором. Крутые склоны и острые выступы напоминали корону, и Дени пожирал глазами величественный пейзаж. Как бы он хотел по-настоящему насладиться дикой природой, но беспокойство за состояние Камины, за судьбы Олли и Леи не покидали маленького принца ни на мгновение.

Атмосфера в карете стала накаляться с каждой минутой. И без того нагретый воздух вибрировал от напряжения, царившего между Супримо и Санто Диеро. Дени старательно делал вид, что не замечает их молчаливой дуэли. Угнетающее молчание сменялось едкими комментариями, скрытая ирония — откровенным сарказмом, и эльфенок с ужасом ожидал, когда красноволосый не выдержит и кинется на снисходительно улыбающегося Хранителя.

Рэйа, почувствовав беспокойство Повелителя, коснулась его руки. В ответ Дени сжал ее маленькие холодные пальчики. Мальчик понимал, как тяжело придется этой крохотной женщине при дворе сейчас, когда она в открытую поддержала власть Предрассветных. Он видел, как тяжело ей находиться рядом со своим дуэно и знать, что в этом теле ее любимого больше нет. Дени мог только восхищаться ее силой и выдержкой.

— Вэонель, как там Камина? Сентриэль ничего больше не говорил? — Дени высунулся из окошка и обратился к скакавшему рядом Нуэро. Этот синевласый эльф был одним из тех, кто помог ему справиться с подолом понье. Восторженный, честный юноша, он не мог усидеть на месте и то и дело метался между каретами. От Вэонеля и его друзей, Руэля и Заримона ту Эрро, он узнавал о состоянии эльфийки и еще о тысячи разных вещей. Любителей поболтать сдерживало только одно — кислая физиономия их командира, сидящего напротив Владыки.

Сентриэль Кантро Супримо, приходившийся Глэнтону кузеном, высунулся из кареты, что двигалась позади королевской, и помахал Дени. Мальчик кивнул Вэонелю, и тот поднял жеребца на дыбы и отправился за новостями. Алые волосы Сентриэля развевались по ветру, словно знамя, и Дени на какое-то мгновение залюбовался блестящими прядями. 'Все-таки эльфы удивительно красивый народ'. Самого себя Дени все еще относил к человеческому роду, хотя до сих пор не мог вспомнить, как выглядел на Земле.

Поравнявшись с каретой, Вэонель нагнулся к окошку и передал Сентриэлю слова Господина. По мере разговора лицо синеволосого становилось все обеспокоеннее, в какой-то момент эльфы синхронно посмотрели на принца, и на вопрос всадника красноволосый покачал головой. Сердце эльфенка испуганно заколотилось. 'Неужели Камина... Нет, я же попросил Аарона поддерживать ее своей силой. И если бы что-то случилось, я бы почувствовал. Аарон?'

Но Древний не ответил ребенку, он лишь окутал его ощущением свежести и спокойствия. Перед глазами Дени замелькали картины моря, тревоги уходили, становилось так хорошо и спокойно.

'— Все наладится, все будет хорошо. Эта эльфийка просто исполнила свой долг'.

'— Просто исполнила свой долг', — повторил мальчик.

'— Нужно дать ей возможность уйти достойно'.

'— Да, очень важно уйти достойно'.

'— Правильно, вот и молодец. Не нужно беспокоить дриаду, ничего хорошего из этого не выйдет'.

— 'Ничего хорошего...'

— Ваше высочество, Сентриэль сказал, что эльфийке хуже. Ваша энергия перестала усваиваться, и если мы не поторопимся...

'Аро! — взревел очнувшийся Дени, — Ты что, чешуйка полоумная, творишь?'

'— Если я снова увижу эту дриаду, клянусь Сущим, Дени, я убью ее'.

'— Ты окончательно рехнулся? Я иду умолять о помощи, просить ее сохранить жизнь женщине, которая спасла мою собственную, а ты гипнотизируешь меня и пытаешься спокойненько уничтожить Камину! А теперь еще и утверждаешь, что планируешь убить Праматерь всех иллитири, и это я, я буду тем, кто пронесет убийцу в собственном теле? Да как же я нагрешил в прошлом, что ты мне достался в этой жизни? Я что, был маньяком, расчленяющим монашек?'

Древний обнял ребенка и опалил его щеку теплым дыханием:

'— Ты был ангелом, самым светлым, которого я только видел'.

'— Значит, есть надежда, что ты меня с кем-то перепутал — ангелы не мечтают об убийстве Дракона', — Дени дернулся, пытаясь скинуть перепончатые крылья.

'— Прости, малыш, но это сильнее меня'.

Дени ничего не ответил, он знал только один способ остановить Дракона. Если Хищник не сможет себя контролировать — мальчику придется снова заковать его в цепи. Дени была противна сама мысль лишать разумное существо свободы, но другого выхода он не видел. Всего лишь на то время, пока он будет просить дриаду об одолжении, Древний будет скован, если попытается тронуть Праматерь.

Дракон покачал головой, малыш не учел того факта, что его Сила окрепла, поглотив не только энергию Павлиэля. 'Ха, да этих жалких крох мне не хватило бы даже на исцеление!' Нет, Хищник умолчал, что марийская сталь являлась лучшим проводником и накопителем силы. Иначе разве он позволил бы Даркусу искалечить себя, если бы не был уверен, что справится с любыми последствиями? Рокус с Туэ были уверены, что в Даркусе нет божественной искры, и он никогда не сможет стать полноценным и творить вместе с дуэно миры, но они не знали о том, что сам Черный Аарон выбрал их сына своим вместилищем.

'Сколько ошибок, сколько напрасных жертв'. Древний чувствовал, что прошлое сжимает его когтистыми лапами, не давая сблизиться со своим воплощением. Сначала Ксандриэль, этот пес, не сумевший выполнить единственный настоящий приказ Господина, потом эти светлые эльфы, забывшие о своем долге, теперь и дриада. Древнему хотелось реветь от страха и ярости. Он так боялся, что ужасы прошлого затянут Дени, такого маленького, доброго и совершенного не готового к настоящим битвам ребенка.

Дени ничего не знал ни о политике, ни о традициях этого мира. Как вести себя при дворе, что стоит, а чего ни в коем случае не стоит говорить, как вести себя с надоедами-феями, как не оскорбить оттов, как случаем не вызвать на поединок кого-то из оборотней. Хитрые дроу попытаются любой ценой связать его узами брака, империя демонов захочет развязать войну, чтобы дать реванш Предрассветному Повелителю и доказать всему миру свое превосходство. Люди, уверенные, что Владыка может творить чудеса, попытаются им манипулировать. А если проснется эта Тварь... Дракон зарычал, кровь его моментально вскипела. Он разорвет его, уничтожит! 'Нет, я еще слишком слаб и только погублю этим Дени... Сначала я разберусь с Эрой, доделаю то, что начал более семи столетий назад. Не позволю этой дриадке даже дышать с малышом одним воздухом. Он ведь ничего не знает. Бездна! Я не могу даже представить, что будет с Дени, когда он вспомнит. К этому времени мне нужно быть сильным, настолько, чтобы не дать ему совершить непоправимое. Бедный мой мальчик, если бы я мог укрыть тебя от всего зла своими крыльями'.

Горные тропы петляли, и добрая дюжина карет и повозок с высоты птичьего полета казалась змеей, которая еле ползла после обеда.

— Ну когда мы, наконец, пересечем эту границу?

Дени со вздохом откинулся на мягкое сиденье. Приняв решение контролировать Дракона, он постепенно успокоился. Энергия тонкой струйкой перетекала от его сердца к розоволосой эльфийке, и ей становилось лучше.

Принц замахал рукою перед лицом, создавая иллюзию ветра. Радостный поначалу, что ему не нужно скакать верхом на одном из строптивых коней, больше похожих на диких мустангов, сейчас он жалел, что не может глотнуть свежего воздуха. Кареты поднимали целый столп пыли, а внутри было так душно, что мальчику хотелось выбежать из этого орудия пыток и сигануть в ближайший горный ручей. Укутанный с ног до головы в серебристые ткани, Дени изнывал от жары.

— Не беспокойтесь, мой Повелитель, скоро мы выедем на ровную дорогу, там и ускоримся. А как только пересечем еще одну реку, сразу окажемся во владениях клана ту Эрро. У них мы и сможем отдохнуть — Славящие Праматерь всегда отличались особым гостеприимством.

В мыслях Ксандриэля замелькали картины гигантских домов-деревьев. Огромное количество подвесных мостиков соединяло исполины, кругом мельтешили в большинстве своем зелоновласые эльфы, одетые в длинные туники и сарафаны. Сами деревья были точными копиями того, в котором гостил Даркус. Дени показалось, что он чувствует шершавую кору стен и терпкий смолистый запах, настолько воспоминания Диеро были реалистичными. Стволы оплетали охранные руны, похожие на те, что выводил для своего дома маленький Даркус. Прямо из-под земли били ключи, и женщины в свободных и простых платьях подходили с кувшинами, чтобы наполнить их чистейшей водою. Клан ту Эрро. Дени припомнил, что их еще называли Славящими Праматерь. Мальчик надеялся, что Эра будет более благосклонна к его просьбе, если рядом окажутся те, кто из поколения в поколение посвящал свои жизни ей и ее связи со всем эльфийским народом. 'Хм, ту Эрро и Эра'.

'— Ксандр, ту Эрро названы так по имени Праматери?' — Дени хотел хоть как-то отвлечься от пронизывающих взглядов Супримо, который как назло сел напротив и будто задался целью вывести мальчика из себя.

Длинными белесывыми пальцами командир поглаживал острый подбородок и представлял, как закроет принца в лаборатории и сможет выяснить, чем так ценны Предрассветные. Белые стены, высокий стол с ремнями, разнообразные инструменты, пробирки, скальпели... И Супримо, исследующий на прочность каждую его клеточку... Дени затошнило, и он еще раз незаметно проверил застежки наряда на прочность.

'— Ты прав, 'Славься, Эра' на древнем наречии читается как ту Эрро. Но не многие теперь знают, что Эрро — это не что иное, как имя той, кому поклоняются', — Ксандр сидел рядом с Глэнтоном, и следил, чтобы тот не позволял себе ничего лишнего, но, к сожалению, даже его Тень не могла контролировать мысли красноволосого.

Карету безжалостно качало, и Дени, зеленеющий с каждой секундой, не мог больше цепляться за сидение. Еще один крутой поворот — и эльфенок налетит на Супримо.

А Глэнтон ждал каждого ухаба как манны небесной, чтобы проверить хотя бы одно из своих предположений. Почему так сияет аура этого ребенка? Почему этому созданию так хочется подчиняться? Каков источник его Силы и можно ли ею воспользоваться? Супримо казалось, что он все еще чувствует невероятную мощь Повелителя, когда тот протянул ему свою руку в гостиной замка. 'Еще раз, хотя бы еще один раз коснуться его Силы', — ни о чем другом красноволосый не мог и подумать с тех пор, как золотисто-голубое пламя огромных глаз опалило его. Загадка по имени Дени. Ученый до дрожи в руках желал разгадать ее. Такого с ним еще не было, и это сводило с ума.

Многие иллитири знали Супримо как неукротимого воина, немногие — как хладнокровного ученого, но только его сестра, его Клози, понимала, как он стремиться к власти. Нет, не к той, которую давала императорская корона, а к той, что была в руках Даркуса. Абсолютная власть. Повелевать не только судьбами, но и сутью, посмертиями. Это практически то же, что и стать настоящим Создателем. Узнать секрет Повелителя, что может быть важнее для исследователя? Как оказалось, только сам Повелитель.

'Интересно, если меня стошнит прямо на Глэнтона, он прекратит изучать меня своими жуткими красными глазами?' — Дени надеялся, что дорога перестанет изображать пружину, и он придет в себя до того, как образ невозмутимого Владыки покинет его, как и вчерашняя закуска благородного лекаря — в ближайших кустах перед сотней свидетелей.

'Мужайся, Дени! Меня не тошнит, меня не тошнит, — подбадривал себя эльфенок, — Но почему это Древний решил оставить такую ситуацию без комментария?'

Дени почувствовал что-то неладное. Если при виде Ксандриэля Аарон начинал злиться, при Глэнтоне — ощущал некую гадливость, то сейчас мальчик почувствовал отголосок тщательно скрытой ненависти. 'Так, и что это, интересно, задумал древний интриган?'

Ничего хорошего — не сомневался Дени. Он попытался дотянуться до Аарона, но почувствовал на своем пути глухую стену. Это не могло не настораживать.

Карету в очередной раз качнуло, и Дени с ойканьем полетел прямо на Глэнтона. Красноволосый прикрыл глаза, торжествуя победу и пытаясь проткнуть кожу эльфенка острым серебристым перстнем, которым так удобно было добывать кровь... 'Что-то не так'. Мускулистый торс и твердые, натренированные мышцы не могли принадлежать маленькому принцу. Глэнтон распахнул глаза и встретился взглядом с хитрым прищуром сероглазого Диеро. Рэйа попыталась замаскировать смех тихим кашлем. 'Демоны тебя дери, пес Предрассветных!'

Супримо зашипел и оттолкнул Тень. И только после этого заметил, что Хранитель стоял к нему спиною и просто повернул голову, чтобы увидеть его поражение. Сам Ксандриэль закрыл собой Повелителя и гладил по голове, незаметно убирая тошноту и усталость. 'И как только сумел влезть между мной и эльфенком? — недоумевал уязвленный Супримо, — Тень. Может, это не просто красивое имя, а проявление сути?'

Ученого будоражили будущие свершения. Как же долго он не испытывал подобного предвкушения!

А в это время Дени запрокинул голову и одними глазами улыбнулся Хранителю. Ксандриэль моргнул что-то в ответ, полностью погруженный в мысленный диалог.

'Да они же общаются на ментальном уровне!' — озарило Глэнтона.

Мальчик тихонько засмеялся и заправил зеленую прядь за ухо Тени, причем сделал это так непринужденно, словно делал это тысячи раз до этого. Ксандриэль лишь наклонился, чтобы принцу было удобнее. Глэнтона словно молнией пронзила зависть к этому псу, который принимает знаки внимания от Повелителя, как должное. Он же Тень предыдущего Властителя, вот бы и катился к нему в могилу и не путался под ногами, желая прибрать к рукам еще одного Истинного Правителя! 'Может, у Тени есть такие привилегии, о которых я не знаю, потому этот пес так и вьется вокруг Предрассветного?'

Глэнтон знал, что рано или поздно сможет разгадать все секреты, знал, что сможет добиться безграничной власти. 'Этот маленький Владыка расскажет мне о своей Силе, чего бы мне это не стоило', — пообещал себе Канро Супримо.

А уж обещания, данные самому себе, он никогда не нарушал. Мужчина скользнул обратно на сидение, подмигнул насторожившейся Рэйе, и продолжил наблюдать за голубоголазым эльфенком. 'Скоро я узнаю, в чем источник твоей Силы, маленький Повелитель. И тогда даже Тень не помешает мне разгадать все твои тайны'.

Глава 30

После того как Ксандриэль не дал уколоть своего Господина, прошло более получаса. За это время никто из присутствующих не проронил ни слова. Только Ксандр довольно щурился, да Рэйа настороженно следила за Глэнтоном. Прекрасно знающая повадки красноволосого командира, она догадывалась, что мужчина что-то задумал, потому и успокоился. Один из любимцев императора только играл роль неистового и вспыльчивого задиры, на самом деле это был самый хладнокровный и расчетливый эльф, которого она только знала. Рэйа перевела взгляд на Ксандриэля. 'Нет, Супримо все-таки был вторым в виртуозном искусстве интриг'.

Красноволосый более не обращал никакого внимания ни на племянницу Полдона, ни на Хранителя. Он не отрывал взгляда от мальчика, пытаясь пробиться сквозь ментальные щиты и хорошенько изучить его ауру. Мысли Глэнтона не были для принца секретом, и Дени все сильней и сильней бледнел от ярости по мере того, как Супримо все дальше и дальше углублялся в своих исследованиях. Принц то и дело поправлял сползающие с лица ткани и проверял прочность застежек своего понье, благодаря Всевышнего за то, что Хранитель догадался облачить его в закрытый наряд.

— А вот и граница с кланом ту Эрро, — объявил Ксандр.

Перед ними раскинулась горная долина с отвесными склонами. Широкая щель разбивала горные породы пополам, а на самом дне шумела некогда полноводная река. И только шаткое сооружение соединяло два берега.

— Только не говорите, что мы должны перебраться на другой берег по этим полусгнившим лианам, — Дени с подозрением покосился на подвесной мостик, готовый рухнуть от малейшего дуновения.

С заснеженных вершин как раз спустился ветер, и хлипкий мост стало раскачивать из стороны в сторону. Дени вздрогнул, когда один из Комподжоу взял под уздцы упирающегося коня и начал переводить его на другой берег. Конь захрипел, забил копытами, русоволосый воин покачнулся и вцепился в веревочные перила. Эльфенок готов был поклясться, что слышал звук рвущегося каната. Внизу шумела река, но она так обмельчала, что видно было каждый валун на ее дне. Если сорвешься — разобьешься насмерть. Рыжий конь в очередной раз взвился на дыбы, и одна из плетеных перекладин провалилась под мощным копытом.

Дени распахнул дверцу кареты, но его руку тут же перехватили жесткие пальцы:

— Куда-то собрались, Ваше высочество? — голос Глэнтона пробирал до костей.

В ответ эльфенок упрямо вскинул голову. Он не собирался нежиться на мягких подушках, когда кто-то нуждается в помощи. Мужчина внимательно посмотрел на ребенка, разжал пальцы и крикнул одному из красноволосых воинов:

— Суон, накинь тряпку на глаза этой скотине, живо!

Его подчиненный молниеносно сорвал с себя плащ и побежал к мосту.

'— Дени, даже не думай бросаться на помощь, воины и без тебя справятся', — в голосе Тени проскользнули железные нотки.

Дени опустил взгляд. Он не знал, что бы стал делать в этой ситуации. 'Ксандр прав, я всего лишь глупый жалкий ребенок. Чем бы я мог им помочь?' Тем более мальчик почувствовал наступление паники, когда подумал о том, что будет находиться на такой высоте. К горлу подкатила тошнота, руки затряслись и похолодели. 'Неужели у меня боязнь высоты? Но почему?'

Суон в это время добежал до Комподжоу, что-то сказал ему, и они в четыре руки натянули на конскую голову плащ. Животное всхрапнуло, отступило на пару шагов и успокоилось.

Эльфенок выдохнул:

— Слава Богу.

Ксандр почувствовал, как напряжение покидает и его самого, до этого он готов был в любой момент ловить непоседу у самого края ущелья.

Но Дени на этом не успокоился, рывок — и он снова распахивает дверцу кареты. На этот раз Хранитель, всем телом перекинувшись через Глэнтона, схватил мальчика за руки.

— Мой Господин? — Ксандриэль, вставая с ошалевшего Супримо, изобразил нечто, отдаленно смахивающее на поклон.

— Я просто решил выйти, нам же тоже нужно как-то перебраться на другой берег, — Дени в недоумении пронаблюдал, как мужчины пытаются скрыть улыбки.

'Ну вот что, что еще я не так сделал?' — Дени готов был стукнуть по этим сияющим физиономиям.

— Зачем же для этого выходить? — даже в голосе Ксандра можно было уловить улыбку.

— Как это зачем? Мы что, в каретах проедем там, где не смогла пройти одна-единственная лошадь?

Дени почувствовал, что у него немеют кончики пальцев. 'Да что со мной неладно?'

Губы Хранителя превратились в полоски: 'Мой мальчик, конечно же ты боишься разбиться. Тебе ли не знать, как страшно и больно падать'. Ксандриэль дернул зеленый локон, и эльфенок зачарованно проследил за его движением. Заметив это, Хранитель невидимым движеньем вытащил шпильки, и длинные волосы зеленой волной заструились по телу.

— Какой я неловкий, мой Господин...

Эльфенок любовался своим Хранителем. 'Как же ему идут распущенные волосы! С ними он такой трогательный и беззащитный...'

— Мой Господин, — повторил Ксандр.

— Ммм? — Дени даже не слышал, что воины переговариваются, какую карету отправить последней.

— Мне, право, неудобно, но не могли бы Вы помочь мне справиться с этими непослушными прядями? Никогда не умел как следует их закалывать.

Эльфенок засиял от радости, но тут синевласый Вэонель подъехал к окошку и доложил командиру:

— Все кареты добрались до места, ваша — последняя.

У мальчика перехватило дыхание.

'— Иди ко мне, Дени', — Ксандр протянул руки, и эльфенок кинулся в его объятья.

Хранитель обнял испуганного ребенка и укрыл зелеными локонами, словно пологом. Дени слушал биение чужого сердца и пытался восстановить дыхание, он чувствовал себя таким беспомощным, таким жалким, ни на что не годным ребенком. 'Я самый худший принц во всей Галее!' Он не знал, как посмотрит в глаза своей Тени.

Взгляды Супримо и Диеро встретились над Повелителем. Ксандр прищурился, одно слово от Глэнтона — и он разорвал бы его на куски.

— Иногда я завидую смертным, — продолжил Хранитель, — Они всегда могут отрезать свои волосы — и никаких проблем, им же не нужно накапливать Силу.

Любопытство победило смущение, и Дени выглянул из зеленых прядей:

— Так волосы служат эльфам своеобразным накопителем?

— Не только, мой Господин, — подхватила Рэйа, — Они также являются предметом гордости каждого иллитири. Это как особый клановый знак или показатель расположенности к магии.

— Тогда у Ксандра это...

Карету подбросило на неровной доске, и Дени снова прижался к груди Хранителя.

— У всех ту Эрро, — неожиданно для всех заговорил Супримо, — расположенность к магии леса, оттого и волосы их зелены, как листва. Посмотрите на мои, Ваше Высочество.

Тягучий голос вытащил маленького принца из укрытия. Глэнтон наклонился к мальчику и встряхнул огненной головой:

— Супримо — лекари, мы заговариваем кровь, потому и волосы наши кроваво-алого цвета. Конечно, у каждого свой оттенок, бывают и смешанные...

Дени перебил его:

— А у Нуэро синие потому, что они покоряют море?

— Именно, — улыбнулся Супримо.

— А у остальных кланов?

Глэнтон открыл было рот, чтобы ответить мальчику, но в этот момент увидел, что из леса вышли зеленовласые стражи. Их было не меньше тридцати. Одетые в краски леса, они сливались с пейзажем, но в отличие от неподвижных исполинов, стражи явно не собирались пропускать чужаков на свои территории.

Карету качнуло в последний раз, и мальчик судорожно вцепился в Ксандриэля. Они все-таки сделали это, они перебрались через ущелье, а он этого даже не заметил!

Дени еле сдерживал себя, чтобы тотчас не выбежать и не закричать на всю долину:

— Я жив, братцы, братушки вы мои лопоухие! Я жив, я не разбился!

Вместо этого он бережно причесал волосы Ксандра пальцами и заколол их на макушке маленькими дракончиками. Дени показалось, что шпильки Даркуса подмигнули ему глазками-бусинками.

Настроение тотчас улучшилось, принц пересел на свое место, выглянул из окна и стал наблюдать, как вышедшие из леса ту Эрро разговаривают с неразлучным трио: синевласым Вэонелем и зеленовласыми Руэлем и Заримоном. Последние, как представители Славящих Праматерь, могли проводить их к Верховной жрице. Даже императорская семья не решалась вторгнуться на святые земли без ее позволения.

'Произвести впечатление, следует произвести неизгладимое впечатление', — повторял про себя мальчик. Уж он-то постарается склонить на свою сторону этих высокомерных жрецов и жриц отвернувшегося от Даркуса клана. Мысленно прорабатывая каждое движение, он решал, как лучше поприветствовать их — сидя в карете легким движением ладони или высокомерным 'Повелитель приветствует вас', пройдя мимо них поступью победителя.

'Эх, надо было отработать высокомерный взгляд перед зеркалом!' — сокрушался ребенок. Но никогда не поздно чему-то учиться. Перед ним как раз замечательный объект для исследований! В предвкушении Дени потер ладони.

'Ну что, пиявка, настало и твое время быть подопытной крысой! — изобразив про себя злодейский смех, эльфенок перестал уклоняться от изучающего взгляда темно-бордовых глаз и смело посмотрел прямо на Кантро Супримо, — Ну что, получил? Как я тебя!'

Глэнтон аж подпрыгнул на месте — таких уморительно огромных глаз он в жизни своей не встречал. Дени хмурился, косил глазами и хлопал нереально пушистыми смоляными ресницами.

Ксандр чуть с места не свалился, когда заметил эти неподражаемые движения. Что за отчаянные сигналы подавал Владыка?

'— Мой Господин, вам так необходимо уединиться в кустах? — искреннее беспокойство в голосе Тени, — Я прикажу отряду немедленно отойти...'

— Неееет!

Эльфы вздрогнули и уставились на маленького экспериментатора, у Дени даже кончики ушей порозовели и торчали немым укором из серебристых тканей.

Ребенок с тихим стоном уткнулся в дверцу кареты, мечтая как можно скорее провалиться сквозь землю, когда услышал оглушительный хохот. Глэнтон! Мужчина запрокинул голову и не мог перестать смеяться, он согнулся, схватился за живот и начал тихо постанывать.

— Уймись, животное, — Ксандриэль готов был разорвать красноволосого на клочки, когда командир начал икать от смеха.

Дени чуть не заплакал: 'Ну какой из меня, к троллям в баню, Правитель?'

Супримо, наконец, выпрямился, смахнул набежавшие на глаза слезы и выдохнул:

— Создатель, никогда в жизни так не смеялся!

Но одного взгляда на страдальческие голубые глаза было достаточно, чтобы перестать веселиться. 'Не могу терпеть, как же хочется запереть это чудо в своих лабораториях у знать о нем все!'

Глэнтон поймал взгляд молодого Правителя, растянул губы в самодовольной улыбке и, высунув кончик алого языка, чуть раздвоенного, как у змеи, прошелся им по верхней губе. У Дени мурашки побежали по всему телу от отвращения, и он прикрыл глаза, зная, что еще одной выходки красноволосого просто не вынесет. Глэнтон развернулся к багровеющему Хранителю и усмехнулся:

— Один-один, Диеро?

Ксандриэль сжал кулаки, но, чувствуя состояние Владыки, моментально натянул на себя маску невозмутимости и отстраненно пожал плечами:

— До того момента, пока Повелитель не изучит этикет.

Улыбка в тот же миг слетела с командира.

Рэйа завозилась на сидении, привлекая внимание Ксандриэля. Артефакт крови ослаб и не позволял ей общаться на ментальном уровне, но она так выразительно выгнула брови, что Хранитель без слов понял, о чем она хотела его спросить. Направив мысли через подвеску в виде полумесяца, он ответил: '— Нет, я не собираюсь говорить Господину, что он только что принял оскорбление, признал в этой твари сильнейшего и согласился подчиняться ему. Представь, что тогда будет с Правителем. И да, естественно, система тайных знаков будет первой, чему я научу его по прибытии во дворец'.

Рэйа одобрительно кивнула, она и сама не заметила, когда успела так привязаться к ребенку. Правитель притягивал и очаровывал. Прав был ее дуэно, Владыка — нечто гораздо большее, чем просто правитель.

— Долго еще главный советник должен ожидать, пока какие-то стражи договорятся? — Глэнтон высунулся из окна и прикрикнул на подъехавшего Вэониеля.

Синевласый вытянулся по струночке, зная, что их несдержанный командир может в любой момент сорваться и вызвать тем самым гнев всего клана ту Эрро.

— Нет, капитан, я сию же секунду их потороплю.

— Какое одолжение! Одна нога там — другая здесь, иначе я сам их потороплю!

Вэонель побледнел и пришпорил коня в направлении стражей ту Эрро, Супримо же в нетерпении отбросил кроваво-красные пряди и откинулся на сидении.

'Мне бы подобный авторитет', — подумал про себя эльфенок.

Вэонель дал знак, что отряд может проезжать, кареты тронулись, а Дени приготовился произвести на жрецов неизгладимое впечатление: 'Уж на этот раз я расстараюсь!' Дракон покачал головой: как же он не завидовал душевному состоянию клана ту Эрро.

Глава 31

— Это что, кладбище домов-исполинов? — Дени глазам своим не верил — некогда могучие деревья из воспоминаний Ксандра не просто засохли, а их листва повяла, нет, они словно закостенели в том состоянии, в котором застала их непогода.

Черные, жуткие. 'Здесь было извержение вулкана? Но где же тогда сам вулкан?' Эльфенку казалось, что деревья в любой момент оживут и бросятся на них, чтобы поймать в свои корявые сети. Отталкиваясь нижними ветвями, верхними они сбивали мосты и балкончики, превращая искуснейшее живое сооружение в развалины древнего города. Сказочные великаны — вот кого они напоминали мальчику. Размахивая руками-ветвями, великаны пытались подхватить своего вожака — огромного бурого исполина, скрюченного в центре поляны.

'Это же то самое дерево, дерево Даркуса!' — Дени помнил, как его руки вырезали заколки из коры, подаренной ему духом дерева, помнил, как этот невероятный дом выращивал для него стулья-грибочки и сплетал свои ветви для террасы, потому как Даркус не мыслил себя без свободы.

'Но что с моим домом? Что с ним сделали?'

Казалось, еще один миг — и раздастся оглушительный треск сломанного дерева, и остальные исполины заскрипят в громогласном стоне. Но треска не было. Вокруг стояла тишина, и в ушах зарождался тот оглушающий гул, который бывает высоко в горах.

'Жутко, — Дени и хотел, и боялся подойти к старому другу. Так бывает, когда нужно отдать последнюю дань покойному, — Словно на кладбище, только воронья над могилами не хватает'.

Отряд остановился на дороге между двумя лесочками: древним спиралеобразным, со множеством мостиков и балкончиков, и обычным лесом, между деревьев которого расположились овальные каменные домики, напоминающие муравейники. Всадники спешились, Предрассветные стали выходить из карет и разминать затекшие ноги. Из окошка высунулся Сентриэль и, кивнув Дени, что состояние Камины не изменилось, начал о чем-то переговариваться с Вэонелем. Стражи ту Эрро окружили тыквообразную императорскую карету и стали ждать посланников жрицы.

— Не очень-то они и торопятся, — заговорил шепотом Дени, наблюдая за тем, как из каменных сооружений неторопливо выходят зеленовласые эльфы в коричневых и желтых туниках.

Взгляд Глэнтона прожигал невозмутимые лица стражей, к которым присоединялось все больше и больше эльфов. Среди них Дени насчитал около десяти эльфиек.

— Слишком многое о себе возомнил этот неуправляемый клан, состоящий из одних фанатиков и блаженных, — красноволосый явно не был поклонником Славящих Праматерь.

Дени воздержался от комментариев, помня, что ему необходимо заручиться поддержкой клана ту Эрро. 'Неизгладимое впечатление, я должен произвести неизгладимое впечатление', — не уставал напоминать себе мальчик.

— Ксандр, а что случилось с деревьями? — нарочито небрежно поинтересовался эльфенок. Ему хотелось выбежать и хоть что-нибудь сделать, хоть как-то помочь исполинам.

— Они такие с того момента, как Даркуса не стало, — у Ксандра перехватило дыхание. Не только Хранитель и Предрассветные корчились от боли, когда потеряли Правителя.

— Да монстры просто взвыли, когда этот психованный Даркус окончательно спятил и... — красноволосый не успел договорить, когда Ксандр подскочил с места, кинулся к Супримо и с рычанием вцепился в его горло.

— Я вырву твой поганый язык и заставлю сожрать его, если ты еще хоть раз произнесешь имя своего Владыки, благодаря кому ты, ничтожество, и все иллитири все еще ступаете свободными по этой земле!

— Что, только своего пса хозяин обделил Силой, оттого и бесишься, да, Диеро?

Ксандр сдавил горло красноволосого с такой силой, что Глэнтон захрипел, лицо его стало багроветь, но он усиленно продолжал отвлекать Хранителя, концентрируя силу на кончиках пальцев. Энергия вспыхнула, он преобразовал ее в раскаленные иглы и вогнал в руку Диеро. Кожа Хранителя зашипела, и в воздухе запахло паленой плотью.

Дени закричал:

— Нет, прекратите, Ксандр, Глэнтон, пожалуйста!

Эльфенок вскочил, но Рэйа ухватила его за талию:

— Осторожнее, мой Повелитель!

Ксандриэль перехватил когтистую руку и с хрустом переломал Супримо несколько пальцев за раз. Глэнтон взвыл и выхватил длинный клинок. Ксандриэль последовал его примеру и одной рукой молниеносно вытащил из ножен неброский серый кинжал, а другой швырнул в Супримо замедляющее заклятие, которое встретилось в воздухе с режущим — от противника. Воздух заискрился, Рэйа, услышав приказ Хранителя, накрыла мальчика энергетическим щитом. Мужчины отскочили в противоположные стороны, закрыв собою окна и приготовившись к битве.

Рэйа, только недавно прошедшая инициацию, была слишком слаба, чтобы держать щит, и от напряжения у нее хлынула носом кровь. Не замечая этого, женщина продолжала укрывать ребенка, уговаривая его не вмешиваться. Дени не собирался это терпеть.

— Я приказал вам остановиться! — глаза Дениэля вспыхнули голубым пламенем.

Силовая волна ударила по разгоряченным мужчинам и вжала их в двери. Петли напряглись, заскрипели и вылетели из крепления, отчего Хранителя и капитана вместе с дверьми со свистом выбросило из кареты. С легкостью сгруппировавшись в полете, они готовы были эффектно приземлиться, когда Дракон, проснувшийся в Повелителе, не дал им этого сделать. Могучими черными крыльями он закрутил воздушный поток и поймал разбушевавшихся воинов в ловушку между небом и землей, не давая им ни запрыгнуть на закоченевшие ветви, ни опуститься на дорожку меж лесом.

Под ошарашенными взглядами более сотни воинов и стражей ту Эрро Дениэль выпорхнул из кареты и, воспарив над землей, раскинул в стороны руки, управляя энергией с такой легкостью, словно был дирижером слаженного оркестра.

Глэнтон забарахтался в воздухе, пытаясь освободиться, Дениэль лишь сузил глаза, вертикальный зрачок мигнул, и красноволосого перевернуло вверх ногами, а его пылающие пряди начали подметать пыльную дорожку. Влево-вправо, вправо-влево. 'Хорошая метелочка получилась, жаль, у Даркуса подобной не было', — Дракон не собирался прощать обидчика.

Императорский отряд с ужасом наблюдал за позором своего командира, а тот призывал весь резерв, чтобы вырваться из ловушки и как следует отшлепать маленького негодника. Красноволосый то и дело пропускал импульсы через собственное тело. 'Давай же, откликайся. Демоново отродье, резерв не должен быть пуст! — зарычал Супримо, но предыдущее задание императора отняло слишком много энергии, — Все демоны Преисподней! Ну ничего, Дени, скоро именно ты будешь чувствовать себя беспомощным и обессиленным, когда я разрежу тебя на кусочки и выясню, откуда берется твоя Сила...'

'Ну да, как же!' — Дракон хмыкнул, один щелчок Повелителя — и Глэнтона закидало из стороны в сторону, как куклу в руках беспокойного чада. Кровь приливала к голове командира и застучала в висках. Все внутренности горели, и мужчина прижал руки ко рту, чтобы не дать тошноте опозорить его окончательно. Он бросил отчаянный взгляд на тоненькую и, на первый взгляд, такую беспомощную фигурку.

'Нет, не может этого быть! — призванная Сила помогла Глэнтону увидеть ауру Повелителя, — Крылья!'

За спиной мальчика бились два огромных черных крыла. Они были сплетены из огня и чистой, ничем не замутненной энергии, что рождает миры и уничтожает вселенные. 'Что это еще, демон меня подери, означает?'

Сила ребенка вертела мужчинами, как хотела, остальные эльфы, прижав к голове длинные уши, чувствовали, что ноги их больше не держат. Напряжение нарастало, злость Древнего выходила из-под контроля, он расходовал резерв, чтобы избавить себя от боли, чтобы проучить потомков тех, кто не поддержал собственного Владыку. Из ушей эльфов полилась кровь, она побежала вниз по щекам и шеям. Мужчины и женщины со стоном повалились на землю и схватились за головы, одни лишь Предрассветные стояли невредимыми среди разразившейся бури.

' — Нет, Аарон! — закричал мысленно Дени, чувствуя страдания каждого эльфа.

Но Древний его больше не слышал. Зрачки Зверя расширились и забились в предвкушении мести — он увидел, как из глубины застывшего леса выходят служители Эры во главе с Верховной жрицей. Женщина шла, как королева, бросая на мальчика ненавидящие взгляды.

Обжигающий ветер ударил в их лица. Дракон неистовал. Он закручивал воронки искрящейся силы и поднимал столп пыли, он прогревал воздух и замораживал ветер. Ему хотелось поставить на колени, размазать тех, кто отказался от Даркуса и выбрал служение придуманному кумиру. 'Твари! Забыли, кто черпал последние силы из своего собственного запаса, чтобы вы не разочаровались в своей дриадке?'

И сейчас они смели свысока, с презрением смотреть на Дени?! 'Разорррву, уничтожу!' — завибрировал воздух.

'— Аарон, пожалуйста...' — голос Дени тонул в ураганном реве.

'— Мой Повелитель!' — Ксандр пытался дотянуться до мальчика, но скалящаяся морда древнего зверя предстала перед ним во всем своем мрачном великолепии.

Щелкнув острыми зубами перед лицом Хранителя, Дракон захохотал.

'— Дени тебе этого не простит! Даркус никогда не нападал первым, не нападал он ни на своих, ни на беззащитных. Ты хочешь предать саму память о Даре и навсегда уничтожить репутацию Дени?' — мысленно заорал Ксандр. Ему было сложно концентрироваться в состоянии невесомости, но он, по крайней мере, не висел вниз головой.

Глэнтон же в это время был в полуобморочном состоянии. Из одной из повозок выбежал Павлиэль и кинулся к своему 'сподвижнику'. Его роста как раз хватило на то, чтобы дотянуться руками до лица Глэна.

— Ты жив, слава Праматери, — заплакал племянник императора, — Почему ты не поможешь мне обратно стать эльфом, почему ты не проучишь эту зарвавшуюся малявку, это чудовище?!

Не только из глаз бывшего эльфа, но и из его носа текло, рыдания душили его до икоты, а лицо распухло и пошло пятнами. Но сейчас Павлиэлю было все равно. Он с мольбой и надеждой коснулся лица красноволосого, Глэнтон с отвращением дернул головой.

— Не смей прикасаться ко мне своими грязными смертными руками, не смей пачкать Первородное тело! Ты видел себя в зеркале? Да от тебя смердит, как от человечишки!

Павлиэль покачнулся, как от удара.

— Да, конечно, прости. Я, я не подумал, но клянусь, Ставрус это исправит. Ты же знаешь, сколько у него Силы. Он все может, — зачастил Комподжоу, вытирая шелковым рукавом лицо и отступая на полшага, — И потом, когда я снова стану иллитири, и обрету Силу и власть, я...

— Пошел прочь, — скривился красноволосый.

Комподжоу вжал голову в плечи и не смог сдвинуть с места:

— Глэн, не надо так, ты же сам говорил, что я лучше всех претендентов, что я один достоин занять престол... Ааа!

Сила подмяла бывшего эльфа, заставив его распластаться рядом с висящим вверх ногами красноволосым.

— Именем Эры, я приказываю остановиться! — властный женский голос словно плетью рассек воздушный поток, привлекая внимание каждого эльфа. К Дениэлю из застывшего леса по каменной тропке вышла дюжина служителей клана ту Эрро. Семеро мужчин и пятеро женщин. Было в этих созданиях что-то, что возвышало их над другими. Быть может, уверенность в собственной исключительности?

Впереди шла Верховная жрица. Высокая, прямая, как палка, она чеканила шаг, и даже мягкие золотистые ткани длинного платья не скрывали угловатость фигуры и отсутствие женских округлостей. Ее волосы, скрученные в высокий пучок, были до того темного зеленого оттенка, что казались почти черными, а расширенные зрачки не давали возможность рассмотреть цвет ее глаз. Но не это первым бросалось в глаза — кокетливая родинка над левым уголком губ притягивала взгляды, но совершенно не вязалась с остальным обликом жрицы. Властная, уверенная в своей правоте, она напоминала Дени строгую учительницу, увидев которую и спустя годы будешь нервничать: а выучил ли ты урок?

При виде Верховной жрицы представители ту Эрро, покачиваясь, стали подниматься с земли. Женщина приблизилась к закутанному в понье ребенку. Знала ли она, кто перед ней? О, не узнать эту ауру? И без Айнона, прожужжавшего ей все уши о возращении Повелителя, она бы узнала эту невероятную Силу. Как же она ненавидела Предрассветных! Жрица тряхнула головой, но строгий пучок остался неподвижен — столько шпилек она вогнала в него, что он не покачнулся бы и при торнадо.

Дракон предвкушающее ухмыльнулся: '— Ну что, Дени, позволим старушке считать, что все у нее под контролем?'

'— Не смей, Аарон!'

Дени пытался создать цепи, но у него ничего не выходило — любая иллюзия расплывалась, не успевая обрести форму, от одного лишь движения Древнего.

Хищник ослабил воздушный поток, и Ксандр с Глэнтоном отнюдь не эффектно грохнулись вниз, причем красноволосй умудрился приземлиться на племянника императора. Павлиэль застонал — подобные удары для смертного тела не были пустяком.

— Я, кажется, говорил, чтобы ты не смел ко мне прикасаться! — моментально откатился Супримо.

На глаза Павлиэля навернулись слезы. Даже Касси с Мирой почувствовали жалость к Комподжоу. Серовласая посмотрела на сестру. Им не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Они подошли к Павлиэлю и протянули ему руки, чтобы помочь подняться. Сбитый с толку Комподжоу в течение целой минуты смотрел на девушек, потом перевел взгляд на Глэнтона. Но тот даже не взглянул на бывшего соратника, все его внимание приковывал к себе Предрассветный Правитель. Павлиэль до крови прикусил губы и с яростью ударил по рукам сестер. Мира отскочила в сторону, прижимая к себе покрасневшую ладонь, Касси нахмурила седые брови. Но ни одна из них не проронила ни слова.

Эльфы из императорского отряда, не понаслышке знакомые с крутым нравом капитана, внимательно следили за Глэнтоном. Супримо сжимал кулаки от ярости, ноздри его раздувались от гнева, а призванная сила электризовала алые пряди. Воины в едином порыве отодвинулись от командира, уверенные, что он в любой момент может наброситься на Повелителя.

Но, на самом деле, Кантро Супримо не испытывал ни одной эмоции, которые так умело продемонстрировал. Нет, Глэнтон не был взбешен, он торжествовал — наконец-то появились первые доказательства его теории. И если только она подтвердится, у него в руках будет не только светлоэльфийская империя, но и вся Галея, а, может быть, и нечто гораздо, гораздо более ценное. Ради этого открытия он готов был рискнуть всем. Он знал — это того стоило.

— Как ты посмел, мальчишка, явиться на мои земли и осквернять святая святых клана ту Эрро? — Верховная жрица подошла к принцу и схватила его за руку.

Дени не знал, как поступить, ему стало так стыдно, словно он разбил окно в кабинете директора, а потом убежал, и вот его поймали с поличным. Дракон же закатился от смеха и нелепости данной ситуации.

— Ай-яй-яй, жрица забытого Праматерью клана, одна фраза и столько ошибок, — губы Дени двигались по воле древнего Хищника.

'— Браво, Аарон, ты действительно произвел неизгладимое впечатление, причем не только на клан ту Эрро! Ну я же просил! Ты же знаешь, как важно заручиться их поддержкой. Они — славящие Праматерь. Что же я буду делать, если они откажут мне во встрече с Эрой? Ты подумал, что будет с Каминой?'

'— О, мой наивный малыш, одно твое слово — и Эра собственноручно вырвет внутренности этим Славящим. Ты думаешь, именно они ей важны?'

Дени не верил Хищнику, он мог лишь надеется на то, что прежняя привязанность дриады к Даркусу может помочь в исцелении Камины.

'— Дени, поверь, одно твое слово — и Эра откликнется, мы же на ее землях, здесь она не может тебя не услышать'.

'— Ну, конечно же, целый клан на протяжении веков посвящает ей свои жизни, и она их проигнорирует, а от одного лишь моего слова Праматерь примчится на помощь?'

'— Так и есть, душа моя, так и будет', — шепнул Древний.

Дени покачал головой, он устал от обмана и решил раз и навсегда доказать Дракону, что больше не поведется на его уловки.

— Эра, — произнес Дени.

И голос его разорвал неестественную тишину закостенелого леса. Раздался оглушающий треск, скрип, и ветви стали крошить почерневшую корку. Сначала из-за шума деревьев никто не заметил, как земля содрогнулась под грозным шагом.

Все повернулись на приближающийся грохот. Все, кроме Верховной жрицы. Она была так возмущена словами зарвавшегося мальчишки, что ничто более не могло отвлечь ее от противника. 'Предрассветный, это его вина, это он превратил некогда почитаемый клан в посмешище, никому не нужных, бесполезных, лишенных смысла своего существования обычных эльфов... Именно он показал, как можно по-настоящему общаться с самой Эрой, а потом сам же все и разрушил'.

Даркус. Женщина ненавидела одно его имя, потому как страстно желала того, что он дал предыдущим жрицам, то, что никогда не испытает она. А теперь этот сопливый юнец, оскверняя своей невиданной силой святые земли, смеет указывать, что она сделала не так?

— И какие же ошибки, мой маленький Владыка, — женщина насмешливо выделила последнее слово и изобразила шутливый поклон, — Могла допустить Верховная жрица?

Но ей ответил вовсе не маленький Владыка.

— Ошибка первая — Верховная жрица посмела первой обратиться к своему Повелителю.

Земля разверзлась и загудела — хрипловатый голос шел отовсюду, и жрица распахнула глаза, не веря...

— Не может быть.

— Неужели это?..

— Невозможно! — зашептали пораженные эльфы.

Воздух вспыхнул, и на поляну шагнула Праматерь.

Глава 32

— Ошибка первая — Верховная жрица посмела первой обратиться к своему Повелителю.

Толпа загудела. Глэнтон начал плести заклинания, чтобы разобрать истинный облик Праматери, Павлиэль кусал губы, опасаясь забросать своего всезнающего бывшего соратника кучей вопросов.

Касси с Мирой кивнули другим Предрассветным и медленно стали подтягиваться к Повелителю. Роми вырвался вперед и потянул за собой смущенного Джимми. Рыжий подмастерье то краснел, то запинался, то пытался вырвать вспотевшую руку из захвата Первородного. Его и радовали, и пугали подобные перемены. Слишком свежи еще были в воспоминаниях презрительные гримасы Роми, а знания, вбитые с малолетства, что люди не чета Первородным, не позволяли Джимми по-настоящему довериться хотя бы одному эльфу. Поэтому Роми как на буксире тащил человеческого подростка, когда тот в отчаянии поглядывал на своего мастера. Таррий же был в восторге, он загорелся идеей подружить мальчишек, чтобы они составили компанию Дениэлю. Как ни крути, принцу нужны были друзья, поэтому они с Молли переглянулись, как заговорщики, и оставили отчаянные взгляды Джимми без ответа.

— Ошибка вторая — ты посмела назвать Владыку мальчишкой!

Воздух заискрился, и все увидели, что он далеко не прозрачен: разноцветные былинки стали собираться вокруг пульсирующего сияния. Стук сердца забарабанил по древним деревьям, оттолкнулся и ударил подземными источниками в самую высь. Вверх, прямиком в небо, разбрызгивая ледяные капли, поднималась сверкающая на солнце влага. Тонкие струйки отделились от источников и сплетались в голубые нити, нити превращались в вены, вены обрастали плотью и затягивались темной кожей. Из осенней листвы, что принес молодой ветер, ткались волосы Эры.

— Третья — ты присвоила себе мои, мои земли!

Зеленовласая жрица с такой силой сжала руку эльфенка, что он неосознанно вскрикнул. И тогда молния отбросила женщину в сторону и протащила по каменной тропке на пару метров. Дени, подхватив длинный подол, помчался к Верховной жрице. Забыв обо всем, он спешил к женщине, которая нуждалась в его помощи.

'— Аарон, что происходит?' — Дени приподнял голову эльфийки и положил себе на колени.

Женщина открывала рот, словно вытащенная на берег рыба, вены ее вспухли, а зрачки сузились и посветлели. Мальчик пытался нащупать пульс на шее женщины, но он то убыстрялся, то совсем пропадал. Нужно было быстрее сосредоточиться, чтобы увидеть течение ее Силы, но удивленный ропот, нарастающий с каждой секундой, не позволял принцу сделать этого.

— Праматерь!

— Это сама Праматерь! — воины из отряда спешно опустились на колени, Предрассветные склонили головы в знак уважения.

— Ту Эрро Санто Диеро, ту Эрро Нуэро, Комподжоу, эль Дурроу, эль Амон, эль Кантро Супримо. Эль Семон ту Эрро! — ревели зелоновласые служители древнее приветствие, которое не произносили вот уже более семи веков. Они пали ниц и начали биться головой о землю. А Верховная жрица в это время пыталась произнести распухшим языком:

— Славься, Эра!

— Не говори, не расходуй силы, я сейчас попробую тебя вылечить, — Дени погладил женщину по лицу, и она вздрогнула, но уже не от электрического разряда, что пронзил ее тело минуту назад. Чарующее тепло разливалось в ее груди.

— Ппочему?

— Разве ты не нуждаешься в помощи? — искреннее удивление ребенка, которого она хотела унизить прямо перед его подданными, заставило женщину отвести взгляд. 'Неудивительно, что все жрицы передрались за право быть с Даркусом. Рядом с Повелителем каждый становился собой'. И эта новая жрица была не в восторге от себя настоящей.

— Четвертая — ты даже не соизволила назвать свое жалкое имя! — каркающие звуки раскачивали сухие ветви и сливались со скрипом проснувшихся исполинов.

— И пятая, самая последняя для тебя, — ты посмела коснуться Его тела!

Жрица ту Эрро дугой изогнулась на руках эльфенка и пронзительно закричала. Дени с силой прижал ее к себе и повернулся к дриаде. 'Когда только успела?' — Праматерь стояла прямо за спиной мальчика.

— Да что же вы делаете с собственной жрицей? — эльфенок испугался: раз дриада могла так поступить с представительницей ту Эрро, просить о спасении Камины, одной из обычных Хранительниц, было просто бессмысленно.

Но Дени упрямо поднял подбородок и нахмурил темные брови — он все равно попросит о помощи, попытка не пытка. И принц посмотрел прямо в глаза Праматери.

'— Господи, что это? — эльфенок отшатнулся, когда вместо глаз на искаженном, сморщенном лице увидел пустые глазницы, — Что с ней случилось? И почему никто кроме меня не замечает этого?'

Эльфы видели сияющий сгусток первородной энергии, слепящий своим великолепием. Только женскую фигуру, очертания божества, Дени же видел перед собой ширококостную темнокожую женщину, постаревшую по человеческим меркам на десятки лет с тех пор, как она приютила у себя Даркуса. Плечи ее были сгорбленны, словно несла она на себе непосильную ношу, волосы разноцветной листвой свалялись на голове, но не это страшило мальчика. 'Ее глаза, их же попросту нет!' Вместо них чернели две огромные зияющие дыры. И сейчас они были устремлены прямо на Дени. 'Словно душу вытягивают!'

'— Аарон, ты ничего не хочешь мне рассказать? — от одного виска дриады к другому тянулись рваные следы от когтей, — Это ты? Это же ты их оставил!'

Древний зарычал, потрясая все тело маленького принца.

— Мой мальчик, — голос Эры, глухой и хриплый, как от очень, очень долгого сна, дрожал и срывался. Темнокожая дриада вытянула трясущиеся руки и потянулась к эльфенку, — Дождалась, Создатель свидетель, ты пришел, ты рассудишь.

Руки дриады остановились в миллиметре от лица Дени. Она не решалась коснуться его своими запятнанными руками.

— Простите, Вас, кажется, зовут Эрой? — все слова, которые готовил эльфенок, вылетели из его головы, — Отпустите ее, пожалуйста.

Дени кивнул на Верховную жрицу. Ни слова не говоря, дриада махнула рукой, жрица выдохнула, закашлялась и стала судорожно глотать воздух, будто только что вынырнула на поверхность. Ксандриэль тут же подскочил к Повелителю:

— Я сам, мой Господин, — и помог служительнице ту Эрро подняться.

— И ты здесь, пес? — Праматерь повернула голову, услышав ненавистный голос. Сколько раз этот эльф крал у дриады ее мальчика! И вот он снова здесь, уже возле Дени и делает вид, что так и должно быть?

Дриада с Хранителем встали друг против друга. Воздух между ними заискрился.

— Я там, где мой Господин. Тень не может не следовать за Хозяином. Уж вам ли не знать этого, — лживая улыбка засияла на лице Ксандра.

— Очень удобно следовать за живым и всемогущим хозяином, — дриада ответила не менее натянутой пародией на улыбку.

— Не так удобно, как тешить себя иллюзией, что прощение все искупит.

Дени переводил взгляд с разгневанной Праматери на взбешенного Хранителя. 'И здесь тайны, как я устал от этого!'

'— Душа моя, — Древний заскользил чешуйчатым телом внутри мальчика, — Когда ты вспомнишь, то, быть может, простишь меня за это'. Хищник начал увеличиваться, заполняя сущность эльфенка.

'— Аарон!' — у Дени потемнело в глазах, изнутри его заглатывала древняя тьма, целуя его душу.

'— Прекрати немедленно', — голос мальчика стихал, даже ему самому он показался беспомощным. 'Нужно бороться, давай же, Саша, сосредоточься. Аарон, что ты задумал? Я прошу, не причиняй никому боли, я умоляю...'

'— Тсс, спи, мой маленький, я все сделаю за тебя'.

Безумие — вот что завладело Хищником. Он затаился в радостном ожидании мести. Принц почувствовал, как билось в предвкушении второе, раскаленное сердце. Дени казалось, что он оказался внутри своего же тела и смотрит на все сквозь мутную лупу. Глаза его слипались, бороться со сном становилось все труднее, но если он предоставит власть ящеру — не проснется ли он в луже крови своих друзей и ни в чем неповинных эльфов? Откуда-то Дени знал, что именно так все и будет. Ярость Хищника выходила из-под контроля. Кроме нее зверь ничего не замечал.

'— Аарон, — пытался дозваться эльфенок, — послушай меня, все будет хорошо, придержи свою ярость до тех пор, пока я все не вспомню. Это же и меня касается. Ты не можешь решать за меня'.

В голове Дракона стало проясняться. Беспокойный голос Дени снимал красную пелену с его глаз:

'— Ты прав, Дени, мне не следует...'

Но в этот момент дриада прижалась к эльфенку и вздохнула запах его тела.

'— Дрррянь!' — у Дени зарябило перед глазами. Дракон нацелился на убийство. Он взмахнул черными, как сама бездна, крылами, и издал низкий рык, сбивший Праматерь с ног. Женщина охнула и упала на землю. Хищник раздувал ноздри, и из них повалил густой дым. Дракон торжествовал — его месть будет исполнена!

Эра подняла голову, и Дени заколотил кулачками в чешуйчатый бок своего Зверя. Он видел, как из пустых глазниц темнокожей дриады полились слезы, и ломаная улыбка коснулась ее полных губ.

'— Она же смирилась, Аарон, разве ты не видишь, она желает, чтобы ты убил ее! Остановись, пока я тебя на сапожки не пустил, остановись немедленно!'

Дени забился внутри собственного тела, пытаясь достучаться до Древнего. Дриада склонила голову и прижалась к ногам Повелителя.

— Прости меня... Дени, умоляю, прости, — прошептала женщина, приготовившись к смерти. Она чувствовала Хищника, знала, что при первой же их встрече он закончит то, что начал почти тысячу лет назад. Тогда его все же остановил ее мальчик. Но у Дени попросту не хватит на это опыта — и она, наконец, получит долгожданное искупление.

— Даркус, — выдохнул лес.

— Даркус, — зашептала трава.

Праматерь хотела, чтобы Его имя было последним, что она услышит перед полным исчезновением. Еще теснее прижалась дриада к ногам эльфенка. 'Мне нет прощения, мой мальчик, если бы я могла все исправить, если бы...'

Дракон выпустил острые когти и замахнулся для удара. Дриада облегченно вздохнула, а Дени прильнул к животу Хищника и зашептал с нежностью:

'— Аро, — Древний замер, услышав детское прозвище, данное Даром, — Посмотри на нее, она же смерти желает, она хочет избавить себя от чувства вины. Представь, сколько веков ее это терзало! Я не помню, что тогда произошло и за что я должен прощать ее, но несмотря ни на что я верю тебе. И раз ты говоришь, что она виновна, значит, так и есть. Но почему тогда ты лишаешь меня права простить или наказать ее самому?'

'— Дени, еще раз, назови меня по имени'.

'— Аро, — Дени погладил черную чешую, — Мой хороший, мой мудрый Аро'.

Хищник зажмурился и опустил когтистую лапу. Устоять перед Дени? Разве ему когда-нибудь это удавалось?

— Я люблю тебя, Даркус, — шепнула дриада.

'— Нет, ну нет же!' — застонал эльфенок, когда взбесившийся ящер сорвался в небо и на лету выпустил когти.

Вокруг все потемнело, но никто, кроме Эры и Ксандриэля так и не понял, что это не тучи заволокли небо, а древнее существо, которым вновь овладело безумие.

Дени встал перед Эрой, поднял голову и закричал:

— Если ты собираешься хоть пальцем тронуть Праматерь, сначала тебе придется победить меня!

От хохота Древнего мелкие камушки подпрыгнули вверх.

Эльфенок так и видел на себе модняцкие драконьи сапожки.

— Аарон, я не шучу!

Древний со свистом пронесся мимо Дени, опалив горячей воздухом и умудрившись потрепать принца по белокурой макушке.

'— Не шали, маленький. Позволь мне самому во всем разобраться'.

К воображаемым сапогам прибавился широкий чешуйчатый ремешок.

— Ты в любой одежде прекрасен, — засмеялся Хищник, прочитав мысли ребенка.

Дени резко повернулся, но Дракон уже воспарил высоко в небо и нацеливался кинуться на дриаду.

Эра поднялась на ноги и встала рядом с эльфенком.

— Разве ты не хочешь, чтобы я умерла, разве ты не хочешь мне отомстить? — дриада смотрела поверх головы Дени, словно говорила с тем, кто был значительно выше.

'Она представляет Даркуса?' — Дени вплотную подошел к Эре.

Эта женщина заменила Даркусу мать, пусть она и была эгоистична, ревнива, но она по-своему любила Предрассветного, и Дени чувствовал, что и Даркусу она была небезразлична. Что она могла совершить такого, что Дракон пытался ее убить? Дени сгорал от любопытства. Но раз Даркус не позволил Хищнику сделать подобное, значит и он попробует остановить своего Зверя. Семь веков слишком долгий срок, никто не должен страдать столько времени.

— Эра, — Дени потянулся и дотронулся рукой до загрубевших шрамов на ее лице, — Я не помню, за что я должен тебя прощать. Но что бы там ни было, я прощаю.

Дриада стиснула маленькие пальчики принца и разрыдалась.

— Все будет хорошо, только поверь в это. — Дени накрыл пустые глазницы своими руками, закрыл глаза и призвал тепло своего тела излечить эту женщину.

Перед ним замелькали картины: вот маленький Даркус убегает от Эры, чтобы в очередной раз поиграть с Ксандриэлем, вот повзрослевший Правитель убеждает ее общаться со своим народом, а вот они вместе с Праматерью проводят очередной обряд. А дальше — кровавые битвы, черное от боевой магии небо, трупы и раненые, и окровавленный Даркус, мелькающий то тут, то там в самом центре развернувшейся битвы. И Эра, сутками ухаживающая за его ранами.

Дени нырнул на Изнанку и увидел маленькие обрывки тьмы, что роилась в глазах дриады. Подобно муравьям, она переползала с места на место и сжирала здоровую плоть. Эра была сильным духом, и исцеление происходило немедленно, но тьма не давала вернуть женщине зрение. И Дени знал почему — это Эра не позволяла Силе исцелить себя. Это чувство вины и желание наказать себя порождали болезнь. Без помощи самой Эры Дени не справится.

— Эра, я бы хотел, чтобы ты простила себя, но если это невозможно, исполни мою просьбу — я хочу, чтобы ты увидела меня, не препятствуй исцелению, просто пожелай увидеть меня. Просто попробуй.

Дракон кружил над их головами, не решаясь напасть, — слишком близко к Эре стоял мальчик, а Ксандриэль с Предрассветными встали кругом и держали барьер, чтобы никто не смог помешать встрече Праматери с Повелителем.

— Хорошо... Дени, — дриада привыкала к новому имени эльфенка.

Она раскрыла свою сущность и позволила начать исцеление.

'Сеть' — Дени накинул мелкую сеть на лицо дриады, и светящиеся нити, подобно аленьким змейкам, стали расползаться и ловить обрывки тьмы.

Дени мысленно направлял их, ему так не хватало джойстика, настолько это занятия напомнило ему компьютерные игры там, на Земле. Черные клочья кинулись в разные стороны, но змейки были шустрее, они заглатывали болезненную энергию и с шипением превращались в пар. Когда в небо взвился последний дымок, и на лице не осталось ни крупицы черной энергии, Дени призвал свою Силу и стал создавать проекцию человеческих глаз, так, как он представлял их. Быть может, мальчик слегка отвлекся, может, у него была слишком бурная фантазия, но то, что стало у него получаться, ужаснуло не только дриаду.

Глаза Праматери сначала превратились в акульи: маленькие, круглые, водянистые, они оказались практически на висках. Дени высунул язычок от усердия, и Ксандриэль дернул съехавший на бок пучок, предчувствуя непоправимое, — хорошо еще, что дриада видела все, что творилось слева и справа, но не могла заметить непутевого сорванца, стоявшего прямо перед ней. И вот, что она могла бы прочесть по этому жесту — 'пошали со мной непристойно' в вариации от маленького Повелителя. Хранитель поклялся, что начнет обучение мальчика прямо в дороге. 'Ну вот как он выбирает подобные жесты? Ему что, кто-то специально подсказывает? Хорошо еще, что он ни за что не догадается показать средний, или, не дай Создатель, поднятый вверх большой палец кому-то из воинов'. Ксандр подальше отбросил пугающие мысли, в которых маленький принц выходит с тяжеленным мячом против бывалого воина. Но разве ребенку может в голову ни с того ни с сего взбрести в голову показать кому-нибудь палец? Это было бы по крайней мере странно. Ксандр покачал головой — ну не может маленькому принцу так не везти, должен же у него быть хоть малюсенький инстинкт самосохранения?

— Не волнуйся так, Эра, глаза не расползаются, это тебе после слепоты так кажется, — энтузиазм Дени не знал границ.

Глаза дриады стали расползаться по всему лицу, словно кто-то разбил яйца, бросив их на стену, Дени ловил их, но все становилось только хуже. Единственный, кто получал от представления истинное наслаждение — это Аарон. Ящер чуть на землю не рухнул от смеха, когда Дени, покраснев как помидор, сделал еще одно отчаянное движение, и глаза Эры собрались у самого носа, а левый стал в два раза больше и круглее правого.

— Ты такая красивая, — выдохнул эльфенок, добавив пару ресничек на пуговку, в пьяном бреду импрессиониста смахивающую на человеческий глаз.

Эра захлопала всеми тремя ресничками, Ксандр схватился за голову, а Древний все же рухнул на землю.

Правый глаз стал карим, левый — зеленым в желтоватую крапинку. Но Дени готов был стоять насмерть, чтобы доказать — все так и задумано.

'— Мой Повелитель, ничего на лице рисовать не следует, просто позволь Силе самой излечить повреждения!' — Хранитель, наконец, отошел от шока и затараторил так громко, что у Дени в голове словно колокол ударил.

'— Так просто?' — эльфенок не мог принять, что все старания были напрасны, ведь так красиво и необычно у него получалось!

'— Дени, ты бесподобен, продолжай рисовать дальше', — Древний был в таком восторге, что решил на пару минут отсрочить смертную казнь.

Ушки Дени заалели, он носком сапога отколупывал мелкие камешки и размышлял, как именно стереть свои художества. И до того виноватая очаровательная мордашка предстала перед Праматерью, когда она прищурилась и смогла сфокусироваться, что все остальное для нее показалось неважным. Мир для нее обрел смысл, она почувствовала, что рождается заново.

А Сила эльфенка, не управляемая неуемной фантазией своего обладателя, самостоятельно нашла повреждения и возвращала Праматери первоначальный облик. Минута — и вот перед Дениэлем стоит молодая женщина с волосами цвета осенней листвы и с таким же цветом глазами, симметрично расположенными и даже одинакового размера. Эра улыбнулась ребенку и потянулась к нему.

Но Дракон не мог допустить, чтобы дриада коснулась эльфенка своими запятнанными руками, и он проскользнул между ними, заставив отскочить друг от друга. Развернувшись в полете, он сделал свое тело невидимым даже для духов и ринулся на Праматерь. Дени не видел Хищника, но он мог ощущать его как самого себя, потому за мгновение до того, как Аарон коснулся женщины, Дени схватил его за хвост и приказал не двигаться.

'— Я схватил его, у меня получилось!' — Дени радовался как ребенок, он так хотел быть сильным, чтобы помогать другим и не выглядеть в глазах своей Тени жалким и беспомощным.

'— Дени, — Дракон замахал крыльями, и на лицо мальчика упали белоснежные пряди, — Не хотелось бы отвлекать тебя от триумфа... '

'— И не надо. Как я тебя, а? — эльфенок жмурился от наслаждения — он чувствовал, что может остановить даже древнего Зверя, — И что ты теперь на это скажешь? Я в прямом смысле ухватил тебя за хвост — ты даже двинуться не в силах!'

'— Хм, я, конечно, польщен. Но как бы тактичнее намекнуть... Дени, это не совсем хвост'.

'— Не хвооост, — задумчиво протянул эльфенок, — Да ладно тебе, умей проигрывать, что же еще это может быть, кроме...'

Эльфенок запнулся и зашептал, отказываясь верить:

— Только не говори мне, что это то, о чем я сейчас подумал.

Древний усмехнулся:

'— Хорошо, не буду. Но да, это именно то, что ты только что потрогал'.

'— Фу, Аарон!' — Дени закричал и выпустил 'хвост' Дракона.

Древний покатывался от смеха, тепло разливалось в его груди. 'Мой маленький, мой любимый Дени'. Хищник бросил взгляд на Праматерь, на то, с каким потрясением она смотрит на принца. Малыш с бешеной скоростью оттирал руки о понье и кричал Хранителю:

— Полцарства за воду и мыло в придачу!

'— Что, не ожидала, что все так обернется?' — раздалось в голове Эры.

'— Аарон... — Праматерь думала, что никогда больше не услышит голос Дракона, — Я готова понести любое наказание, что бы ты ни сказал, я исполню'.

'— Я хотел бы разорвать тебя на куски, я хотел бы заставить тебя страдать столько, сколько не живут. Но теперь, когда ты видишь Дени и знаешь, что ты с ним сделала... Нет, лучшего наказания и не найти — Дени вспомнит все, а ты будешь ждать и бояться этого. Что он скажет? Как он посмотрит на тебя после этого? Сможет ли простить? Идеальное наказание!'

'— Нет, Аарон, пожалуйста!'

Но Древний ее больше не слышал, он искал глазами Дени, чтобы тот помог ему справиться с собой и не натворить глупостей.

Эльфенок как раз дорвался до воды и без конца намыливал руки. Питьевые запасы всего отряда подверглись практически полному уничтожению. Ксандр заботливо поливал руки Хозяина, стараясь выпытать у него, что же случилось.

'— Дени', — Дракон чувствовал, что ярость вновь пытается овладеть им.

Ответом ему было гневное сопение.

'— Дени, я не шучу. Ты же понимаешь, что не я в этом виновен'.

'— Ну, конечно, это я устроил! Ну как иначе, я же такой любитель потрогать чужие причиндалы!'

Дени гневно вытянул руки, на которых высилась гора из пузырьков и пены. Ксандр почтительно стал поливать из кувшинчика, сгорая от любопытства, что же еще натворил его непоседа.

'— Я согласен, что Эру нельзя убивать, но я в любой момент могу сорваться и накинуться на нее. Помоги мне сдержать себя, маленький'.

Было в голосе Древнего что-то такое, на что не мог не откликнуться мальчик. 'А ведь он говорит искренне'.

'— Хорошо, Аарон, — Дени покачал головой Хранителю, и Ксандр убрал кувшин, — Что я должен делать?'

'— Быстро, пока я еще владею собой, накидывай цепи. И шепчи мое имя, не давай мне забыть, что я не один, что ты теперь рядом'.

Дени насупился, вспомнив ехидную морду Хищника, но все же последовал его совету и начал плести цепи. Окружающий мир сжался, потускнел, и их с Драконом стала затягивать темнота, а Дени все рисовал в воображении кольцо за кольцом, вставляя их друг в друга и наполняя Силой.

'— Вот так, Аро, все будет хорошо. Мы со всем справимся, обещаю тебе, я всегда буду рядом', — эльфенок набросил цепи на Хищника и приковал его в центре поляны. Той самой, где в прошлый раз создал зелень, ручьи и небо. Древний поднял голову и посмотрел на облака, нарисованные ребенком.

— Они похожи на парящих Всадников, тебе так не кажется? — Аарон склонил голову, чтобы мальчику было удобнее набрасывать цепи. Безумие отпустило его на время, но он все еще ощущал яростную дрожь — инстинкты Хищника никто не отменял.

— Я никогда не видел, как летают Всадники, — Дени погладил Дракона по голове, и Аарон чуть ли не замурлыкал от наслаждения.

— Видел, по крайней мере, Даркус видел. Значит, и ты вспомнишь об этом.

— Аро.

— Да, душа моя, — Дракон прикрыл крылом маленького эльфа, когда холодный ветер подул с востока.

— Мне кажется, я не хочу этого вспоминать, — Дени прислонился к драконьему боку и неосознанно начал полировать пальцем черные чешуйки.

— Скоро ты поймешь, что воспоминания — наша единственная ценность. Я бы мог их стереть, но готов жизнь положить на то, что ты бы мне этого никогда не простил.

— Я пойду, мне еще нужно попросить Эру о помощи. Камине в любой момент может стать хуже.

— Иди, Праматерь тебе не откажет. И помни, что ты Истинный Повелитель, не показывай другим, что ты неуверен в себе, что тебе страшно.

Дракон вытянулся на земле, положил голову на лапы и прикрыл веки. Дени ощущал его одиночество.

— Аро.

Дракон приоткрыл желтый глаз.

— Как бы там ни было, знай — ты не одинок, — Дени переминался с ноги на ногу и не знал, как поддержать Древнего.

Аарон хмыкнул:

— Иди уже. Заждалась тебя твоя Прамааатерь, — протяжно зевнул и снова прикрыл глаз.

Дени поднял подол, пытаясь представить, что идет по тропинке к Хранителю, но потом неожиданно развернулся и увидел, что его Дракон смотрит на облака и улыбается. Сердце эльфенка защемило, и он впервые захотел узнать, какой была его половинка, если смогла спустя столько столетий заставить так улыбаться древнего Хищника.

Глава 34

На полянке между двумя лесочками Предрассветные держали оборону. Пришедшие в себя от первого потрясения воины и ту Эрро пытались пробиться сквозь кольцо эльфов, загородивших от них Праматерь, но нападать в открытую опасались. Никто, кроме Ксандра и Эры так и не заметил, что маленького принца какое-то время не было с ними — мальчик был внутри собственного мира со своим Драконом. И вот теперь Дени вынырнул на поверхность и жмурился от яркого света, к нему тут же подбежали Ксандр с дриадой.

— Все в порядке, мой Повелитель?

— Мой мальчик, Аарон тебе что-нибудь рассказал? — одновременно начали они.

Потом переглянулись, и выражение их лиц стало напоминать застывшие маски: надменно-презрительную у Праматери и бесстрастную у Хранителя. Дени казалось, что он не в первый раз видит их бессловесную дуэль.

Эльфенок натянул на лицо ткани понье, и Праматерь чуть не застонала от разочарования — она все еще не могла прийти в себя, и не только из-за вернувшегося зрения. Она не могла насытиться Дениэлем. Точеная фигурка, грация в каждом движении, эта преступная, режущая как бритва, красота. А аромат его тела? Чистота и желание слились воедино, чтобы затуманить рассудок и лишить воли. Дриада хотела, чтобы никто больше не смотрел на него, чтобы никто боле не смел к нему прикасаться. 'Мальчик мой! — хотелось кричать ей, — Он по праву принадлежит мне!'

Но взгляд Хранителя говорил об обратном. Вызывающий, самоуверенный, он отвечал ей: 'Ты не имеешь на это право, ты не смеешь даже любоваться им издали'. И Эра знала, что Хранитель прав, иначе Дени уже был бы заперт в самом сердце ее владений, и никто, будь он хоть Первородным, хоть бессмертным духом, никто бы не посмел забрать мальчика у нее.

— Госпожа Эра, — Дени слегка наклонил голову и прижал правую руку к сердцу, как сделал это Рокус много веков тому назад, — Я хочу попросить вас об одном одолжении.

Дриада вздрогнула. В том, как кланялись Драконы мирозданья, всегда таилась некая насмешка. Женщина знала, что они никогда не показывали духам Галеи своей настоящей Силы. Почему? Раньше она гадала над этим вопросом, но после гибели ее мальчика ей стало все равно, она не жила, ее попросту не стало, а мертвые не интересуются пустяками. Но сейчас, с приходом в этот мир Дени, Эра поняла, что жаждет вовсе не наказания. 'Преступные мысли', — женщина и сама понимала, что не имеет на это право. 'Но что, если Дени не вспомнит? Что, если я не завоюю его любовь?' В голове Эры один план сменялся другим. С ней ее мальчику будет лучше, она защитит его от всего: от воспоминаний, от посягательств недостойных, она спрячет Дени от того, кто не должен узнать о его пробуждении. Нужно только избавиться от Тени, и, самое главное, от Дракона. 'Нужно действовать, и действовать быстро, пока Дени не вспомнил все. Плевать, что я клялась не вмешиваться в судьбы ни одного живого существа, плевать, что я клялась умереть от руки Дени. Ведь он здесь, он рядом, как я могу снова его отпустить? Создатель, отец мой, разве со мной мальчику не будет лучше?'

Глаза дриады загорелись безумным огнем. 'Да, да, конечно. Он же мой, Рокус и Туэлинде отдали его мне, только я знаю, как сделать его счастливым. Это не для меня, это для него. Мой ребенок, мой возлюбленный, мой мужчина. Подожди немного, мой мальчик, и ты снова будешь принадлежать мне, мы навсегда будем вместе. Теперь ты не убежишь от меня. Без своего дуэно тебе и некуда больше бежать. Я позабочусь о тебе, ты никого из них больше не вспомнишь, никого, кто причинил тебе столько боли. Останемся только мы, Даркус, мой Даркус'.

Ксандр заскрежетал зубами, ему не нужно было читать мысли дриады, чтобы понять — так просто она от Дени не отстанет. 'Не позволю!' — Хранитель встал между Хозяином и Праматерью. Ему хотелось спрятать мальчика в собственном теле, чтобы дриадка не вздумала его украсть. 'Довольно ее игр, довольно ее ревности и эгоизма!'

Дени непонимающе взглянул на Ксандра, и тому пришлось отойти и встать позади Повелителя.

— Я слушаю тебя, мой мальчик, — дриада прикрыла глаза, насаждаясь тем, что может называть Дениэля как прежде.

Ксандр готов был вырвать Праматери не только глаза. 'Почему Аарон не вырвал ей сердце? Хотя... эта дриадка и не заметила бы отсутствие бьющейся льдинки'.

Дени радостно сверкнул ямочками, окрыленный надеждой спасти Хранительницу.

— Прошу вас, спасите Камину из клана... Диеро.

Эльфенок вопросительно посмотрел на Ксандра, он не знал, относится ли розоволосая к этому клану или же просто входит в отряд Теней. Ксандр кивнул.

— Кто она для тебя? — резко выдохнула Праматерь.

Зрачки ее расширились, и она завертела головой, готовая выследить и уничтожить соперницу.

— Это моя Хранительница, она спасла мне жизнь, приняв удар морийской стали на себя.

— Морийской? — глаза Эры по-звериному засветились, — Кто посмел?

По земле прошла дрожь, и деревья закачались, издавая скрипящие стоны.

Эльфенок знал: скажи он про Павлиэля и про то, что тот не только жив, но и путешествует свободным вместе с ними, от племянника императора не осталось бы и мокрого места. Знал он и то, что врать Праматери он пока что не мог — она бы прочла все его уловки как открытую книгу.

— Я... разобрался с ним. Думаю, это было худшее, что происходило в его жизни, — пытался уклониться ребенок.

— Точнее, — Праматерь топнула ножкой.

Ксандриэль приподнял брови — такой наглости он в жизни своей не встречал. Мало того, что смеет с Повелителем так разговаривать, так она еще и контролировать его собирается!

— Мальчик мой, ты немедленно расскажешь, где этот несчастный, и я сама решу, сколько и как именно он будет мучиться перед смертью.

По тайному приказу Ксандриэля Предрассветные позволили воинам и ту Эрро протиснуться на полянку, и прорвавшиеся услышали последние слова Эры. Павлиэль затрясся, его рот искривился, и он в отчаянии уставился на Глэна. Красноволосый же переводил взгляд с Дениэля на Праматерь и чуть не закричал от радости, когда смог рассмотреть тонкие нити, связывающие дриаду с ребенком. Ему даже удалось разобрать шоколадной оттенок ее кожи. 'Неужели это наша Праматерь? — для красновласого ученого это было сродни потрясению,— Нет, не может быть! Эру всегда изображали самой прекрасной светловолосой и светлокожей эльфийкой, какую он только видел! Чего еще я не знаю о таких, казалось, незыблемых вещах?'

Глэнтона затрясло от предвкушения. Находясь рядом с принцем, он сможет разгадать столько тайн, он сможет приблизиться к самому Создателю! Он сможет даже узнать, на самом ли деле существуют драконы. И если да, то как Изначальный Правитель связан с ними? Здесь явно была какая-то тайна. 'О, Клози будет просто в восторге! Нужно только заставить ее не трогать мальчика — расчленение Дени пока что не входило в его планы'. Супримо усмехнулся, на Дени у него были совершенно другие планы.

— Нет, — прозвенело в воздухе. Твердый отказ маленького принца потряс не только Павлиэля.

— Я не собираюсь оставлять безнаказанным подобное святотатство! — категорично обрубила Праматерь.

Как разозленная тигрица она прожигала взглядом толпу, используя свою связь с подопечными. Будто огненная плеть ударила каждого из присутствующих. На поляне раздались крики и стоны. Только воины старались сдержать эмоции, но и им не удалось сохранить то бесстрастное выражение, которое прочно обосновалось на лице Хранителя. Глэнтон сморщился, как от зубной боли. Как же его раздражал этот хладнокровный пес! Стоит перед самой Праматерью, не выказывая и доли почтения, с той же непроницаемой миной, мало того, он смеет еще и пререкаться с нею. 'Хм, это звание Тени дает ему подобные привилегии? Интересненько. Как же тогда общается с Эрой сам Повелитель?'

— Нашла! — Эра невидимым арканом выдернула племянника императора, цепляющегося за своего 'сторонника'.

Павлиэль заверещал, а Глэнтон только сейчас заметил бывшего эльфа. На какой-то миг ему стало жаль такую удобную марионетку, тем более красноволосого всегда забавляли перепалки глупышки Павлиэля с его умницей-сестренкой, искренне не понимающей, как брат может общаться с таким ничтожеством, как императорский племянник.

Эра, натянув нити, связывающие молодого Комподжоу, протащила его по пыльной дороге и пинком заставила подняться и встать на колени.

— Мразь, да ты даже не Первородный! — глаза Праматери налились кровью. Ее свет ослеплял эльфов, а огненно-красные глаза запылали еще ярче. Павлиэль дернулся, когда Эра возникла прямо перед ним.

— Простите меня, святая Праматерь, но это вот тот уродец, — Павлиэль ткнул указательным пальцем в ошарашенного от подобной наглости Дени, — Это он лишил меня моей сути, я не человечишка, я племянник самого импер...

Глэнтон покачал головой, Павлиэль никогда не был особо сообразительным, но сегодня он побил все рекорды по кретинизму за всю свою жалкую жизнь.

Павлиэль не успел договорить, когда Эра вцепилась в его лицо. Комподжоу заорал — руки дриады запылали и стали жечь тонкую человеческую кожу. Запах паленой плоти наполнил легкие эльфов.

— Я не позволю, — Повелитель накрыл руки дриады своими и оттолкнул Павлиэля.

Тот упал на землю и начал кататься по ней — ему казалось, что он горит, что пламя до сих пор изъедает его плоть. Комподжоу заливался криком, но никто, кроме Дени не откликнулся.

'— Ксандр, пожалуйста, помоги ему', — раздалось в голове Хранителя.

Губы Ксандриэля дрогнули в улыбке, ничего другого он и не ждал от Повелителя. Это было так на него похоже — спасать тех, кто нуждается в его помощи, достойны они этого или нет. И Хранитель придержал императорского племянника, накладывая на него охлаждающее и успокаивающее заклятья.

Эльфы во все глаза наблюдали за тем, как маленький принц противостоит самой Праматери, причем делает это ради спасения своего же врага. Предрассветные действительно не в своем уме, и главный ненормальный среди них — это Правитель!

— Эра, — в толпе недоуменно переглянулись, не понимая, как кто-то, будь даже самим Владыкой, мог называть Праматерь по имени, — Кажется, ты забываешься. Ты не имеешь права вмешиваться в судьбы своего народа, тем более ты не можешь отменять приказания их Повелителя.

Дени нахмурил темные брови, вспомнив, что духи лишь следят за Равновесием, но не вмешиваются в ход истории.

— Ты же знаешь, что 'закон справедлив'. И он действует даже для духов, — продолжил принц.

Розоволосые воины выдвинулись вперед и дважды ударили себя по груди:

— Закон справедлив, — повторили они за Повелителем.

Глэнтон прищурился, воины начали ошеломленно перешептываться, а жрецы и жрицы ту Эрро пораженно вскрикнули, когда Праматерь опустилась перед мальчиком на колени и обхватила его за ноги.

— Я не хочу, я не смогу потерять еще и тебя. Нет, это выше моих сил, я уничтожу всех, кто навредит тебе, я это сделаю, — Эра целовала ноги ребенка, поднимаясь все выше, она хотела его всего, она хотела контролировать каждый его шаг.

'Нет не сейчас, — останавливала себя женщина, — Еще слишком рано, я только напугаю его'.

Верховная жрица, очнувшаяся после случившегося, поверить не могла, что она оскорбила того, перед кем ее божество по собственной воле вставало на колени.

Дени присел на корточки и заглянул дриаде в глаза:

— Я могу сам за себя постоять, — твердо произнес он.

— Нет, ты только так думаешь. Ты же ничего не знаешь...

— Для этого у меня есть Хранитель, его знаний хватит на нас обоих.

— Ты так ему доверяешь? — горькая улыбка коснулась темных губ.

— По крайней мере, больше, чем тебе.

— Справедливо, — Праматерь отвела взгляд, боясь, что долгий зрительный контакт даст возможность Древнему прочитать ее мысли. Неважно, выживет ли этот недоэльф Павлиэль сейчас или нет. Убить его она может и после. Важно сейчас заручиться доверием ее мальчика. Он не должен ни о чем догадаться. Пусть считает, что она принимает его свободу.

Дени внезапно замер и обеспокоенно дернулся:

— Эра, пожалуйста, Камине становится хуже.

Эльфенок вскочил на ноги и, не оборачиваясь, рванул к выбежавшему из кареты Сентриэлю. Кузен Глэнтона размахивал руками.

— Ваша энергия стала слабеть, Ваше Высочество.

Сентриэль схватился за свои волосы, которые были на порядок светлее, чем у кузена:

— Ничего не понимаю! Почему поток перестал быть однородным?

'Аарон, — застонал мысленно Дени. Этот ящер умудрился израсходовать весь их небольшой запас, — Придется делиться жизненной энергией'.

Даже такой новичок в магии, как маленький принц, мог понять, что этого делать ни в коем случае нельзя. Но Дени был бы не Дени, если бы сломя голову не мчался спасать умирающего, невзирая на обстоятельства.

Чуть не врезавшись в карету, эльфенок потянулся за золотисто-розовым сиянием в центре груди и начал плести из него тонкую нить. Пропуская ее сквозь пальцы, он направлял энергию в тело розоволосой эльфийки. Сентриэль пошире распахнул дверцу кареты, чтобы Повелителю удобнее было заниматься целительством.

— Что ты творишь! — Эра не могла поверить глазам своим, ее мальчик выкачивал последние крохи жизненной силы для своей же Хранительницы. И куда только смотрит Тень!

Ксандриэль хмурил лоб и сжимал кулаки, изо всех сил стараясь не кинуться к Повелителю и не прервать его. 'Еще немного', — уверял он себя. Либо дриада соглашается вылечить Камину, либо Дени сегодня же заканчивает с целительством'.

' — Аарон, ослабь поток, ты же не хочешь, чтобы малыш свалился от нехватки сил? Эра вот-вот решится, — Ксандр не мог дозваться Дракона, он его даже не чувствовал, — Аарон, уменьши поток, Дени совсем побелел! Аарон?'

'Что случилось с Ящером?' — Диеро посмотрел на сосредоточенное лицо своего Господина. Нет, нельзя напрямую спрашивать об этом Повелителя, ведь тогда он догадается, что они с Хищником вели тайные беседы. Но и ослаблять эльфенка он не позволит:

— Мой Повелитель, позвольте, я сам стану переправлять Вашу энергию, так будет и быстрее, и эффективнее, — Дени попытался улыбнуться. Сил хватило лишь на некое подобие улыбки.

— Спасибо, Ксандр.

Хранитель взял за руки Повелителя, вливая ему собственную энергию и имитируя лечение Камины. При этом мысленно он построил самую высокую и мощную крепость на свете, чтобы Дени не прочел его мысли. Хотя последнее было излишне — эльфенок довел себя до такого состояния, что просто не был в состоянии даже увидеть крепость, не то, чтобы ее разрушить.

Дриада усмехнулась:

'— Как всегда, интригуешь, Ксандриэль? А в детстве был таким милым и наивным пухликом. Что с тобой сделал Даркус?'

'— Подарил мне мир', — горечь и искренность.

Эра не нашла, что ответить. Даркус и для нее стал целым миром. Она посмотрела на своего мальчика. Бледный, напряженный, он до последнего намеревался спасать эльфийку. Дриада вздохнула — Даркус умел уговаривать.

— Достаточно, Дени, теперь я, — Праматерь встала рядом со своим мальчиком и незаметно начала вливать в энергию Хранителя собственные Силы. Ксандр насторожился, но потом одобрительно моргнул и стал подстраивать чужеродную энергию под Повелителя.

'— А теперь Камина, иначе малыш все равно последнее потратит на нее', — Диеро кивнул Эре, показывая на розоволосую эльфийку.

Праматерь на миг прикрыла глаза, а потом обратилась к ребенку:

— Смотри, как следует правильно лечить, не расходуя собственные силы.

Дени нырнул на Изнанку. По привычке проигнорировав звенящую пустоту внутри собственного тела, он наслаждался умением женщины работать с потоками. Камине с каждой минутой становилось все лучше, Дени был счастлив.

— Барьер, — дриада заключила сверкающую изумрудную Силу в нечто, похожее на яйцо. Теперь этот светящийся кокон стучал вместо сердца, а от него тянулись золотистые лучики.

— Будь внимателен, — в воздухе появились полупрозрачные изящные руки и стали показывать на расходящиеся лучи, — То, что я заключила в барьер — источник моей Силы. Его ни в коем случае нельзя опустошать. Это — сама жизнь. Те лучи, что пробиваются сквозь броню — и есть Сила, энергия, с которой следует работать, чтобы излечить больного.

— Это работает только при исцелении?

— Не только, но пока запомни это. Чтобы безболезненно и, главное, без серьезных последствий поставить пациента на ноги, ни в коем случае не вливай Силу напрямую. Ты сейчас был слишком слаб, поэтому твоя энергии не повредила эльфийке. Но запомни — ты мог ее просто-напросто сжечь. Преобразуй Силу в нечто, похожее на энергию пациента. Сейчас ты — создатель. Ты видишь плетения там, где иной не разглядит и сами потоки, поэтому смотри, каким способом сплетена их сила: крест-накрест, решеткой, цветочным узором... Излечение будет успешным только в том случае, если ты в точности повторишь этот узор.

— Мне тоже нужно использовать еще одни руки? А спицами или иголкой это делать?

— В том-то и дело, что каждый решает для себя сам. Попробуй, просто сделай это. Знания придут сами.

— Подожди, а как же тогда я вылечил Олли? — Дени запаниковал, что старший принц мог пасть смертью невезучих — от неумелых рук своего младшего брата. Дени застонал — это было бы так похоже на Олли!

— Покажи мне, как ты его лечил, — попросила дриада.

Дени просто представил все, что произошло тогда в замке, он даже не знал, как именно передать свои воспоминания. И в то время, пока он мучился, изобретая то один, то другой способ передачи мыслей, боясь показаться полным неумехой, дриада увидела если не все, то очень и очень многое.

— Ты просто уничтожил паразитов, остальное за тебя сделал Аарон, — злость душила дриаду от всего увиденного. В этот миг она окончательно приняла решение во что бы то ни стало забрать мальчика к себе.

— Так вон оно что, — протянул ребенок, пока до него не дошло, что он еще не передал дриаде свои воспоминания.

'Так, срочно, стена на все мои мысли, — эльфенок так увлекся построением стен, что не заметил, как оказался в самом центре лабиринта из собственных энергетических щитов, — Ох, вы ж ееежики волосатые'.

И мимо Дени, озиравшегося в поисках выхода, фырча, протопал маленький колючий комочек.

'Ну вот как я только умудряюсь?' — Дени хотелось расплакаться от собственной дурости. Ему было так стыдно, что он умудрился не просто потеряться, но и запереть самого себя на Изнанке, поэтому моментально подавил первый порыв — позвать на помощь Хранителя. Он решил, что на этот раз сам во всем разберется.

'И не нужна мне ничья помощь, нам с ежиком и здесь вполне так комфортненько. Правда, мой маленький? — Дени бросил взгляд на фыркающее недоразумение, — Так, а вот это уже проблема'.

Дени смотрел на ежика, а увеличившееся по крайней мере втрое чудовище смотрело на Дени. Черные иглы на концах становились ярко-оранжевыми. 'Самые ядовитые змеи имеют яркий окрас', — всплыл в воспоминаниях гундосый голос учителя биологии. Дени вспомнил и то, что этот голос не приносил Саше из прошлого ничего, кроме позора, желания провалиться на месте и, конечно же, двоек.

— Ммама! — Дени припустился по лабиринту так, что только пятки сверкали, за ним следом покатилось колючее нечто.

Ксандр закрыл ладонями глаза и застонал, Праматерь нахмурилась, она вообще не могла понять, что делает ее мальчик. Зачем создавать на Изнанке лабиринт, потом запускать в него живого ежика и накачивать силой до такой степени, что животное стало мутировать, а потом спасаться бегством от своего же собственного творения?

— Живым не сдамся, троллья булка! — кричал улепетывающий эльфенок.

Видимо, ежику не очень понравилось сравнение с несвежей зеленой ягодицей, раз он взвизгнул и, подпрыгнув на полметра, на всех парах припустился за сквернословящим принцем.

— Этот монстр еще и прыгать умеет? — Ксандр не на шутку встревожился, когда не смог прорваться сквозь барьер Повелителя.

Праматерь махнула рукой, отгородив себя и Хранителя от остальных эльфов непроницаемым маревом.

'Дени, Дени, ты слышишь меня?' — Ксандр заметался у стен, пытаясь если не перепрыгнуть, то хотя бы разрушить их.

Дени напуган — единственное, что волновало сейчас Хранителя. Он с силой дернул зеленый локон и натянул связь между собой и Повелителем. Прижавшись к каменной кладке, Диеро слился с тенями и проскользнул внутрь. Быстрее, к Дени. Казалось, Хранитель размножился. Двухмерным рисунком он возникал то на одной стене, то на другой, пока не почувствовал биение родного сердца. Близко, нужно ускориться. Сердце эльфенка трепыхало, как крылья колибри. Дени взобрался на бурый исполин, каким-то чудом оказавшимся прямо в одном из переходов. Мальчику было невдомек, что он сам, пытаясь защититься, призвал 'дом' Даркуса оградить его от опасности. Одна лишь дриада могла наблюдать за приключениями маленького непоседы, остальные видели, что он замер рядом с Эрой. И все были уверены, что Правитель с Праматерью заняты спасением жизни. Только они не были в курсе, чьей и от чего именно.

— Дени, перестань паниковать, — Ксандр добрался-таки до Повелителя и запрыгнул на одну из стен напротив дерева. Еж, если его вообще можно было так называть, недовольно зафыркал и повел круглым носом, похожим на черную бусинку. Если бы не длиннющие ядовитые иглы и целая пасть острых клыков, животное можно было бы назвать милашкой. Вот только то маленькое 'если' все продолжало и продолжало расти.

— Ксандр, осторожнее, — Дени, пытаясь предупредить Хранителя, чуть не свалился с ветви прямо на монстра.

— Дени, просто не шевелись, ничего не говори, а главное, ничего не представляй, даже не думай, — Ксандр прокручивал в голове все возможные пути выхода.

— А, может, мне еще и не дышать? — принц, всеми четырьмя конечностями обвив ветку, нахохлился и зафыркал, как ежик.

Монстр внизу повторил за Дени все, от первого до последнего фырка.

— Фф? — Дени показалось, что он начал понимать зверя.

Ежик кивнул головой и завертел крошечным хвостиком.

— Да ты моя прелесть, фффф — Дени не понимал, как это он не заметил такие умненькие черные глазки?

Страх постепенно отпускал Ксандриэля, и он закатился от смеха — невозможно спокойно наблюдать за этим перефыркивающимися созданиями.

— Смотри, Ксандр, какой милаха! — Дени спрыгнул с ветки и пытался найти место, свободное от иголок.

Ксандр тут же подскочил к ребенку и перехватил его руку. Но опасения Хранителя были напрасными — ежик бухнулся на спину, отчего длинные иглы разъехались в стороны, и взору эльфенку предстало розовое бархатистое пузико.

— Ооо! — Дени был полностью покорен, — Ну, неужели тебе он не кажется милым?

Ксандр улыбнулся, он бы еще поспорил, кто из этих созданий вызывал большее умиление. По крайней мере, для Тени его Хозяин выиграл бы и у дюжины уморительных сиротливых щеночков.

Дени наклонился к зверьку и начал щекотать розовое пузико, ежик фыркал и тянулся к руке мальчика, чтобы лизнуть шероховатым язычком пальцы хозяина.

— Ой, и как же мне тебя назвать, мой хороший? — для Дени остались только двое — он и его любимец.

Ксандр насторожился. 'Назвать? Зачем называть как-то лесного зверя, если не хочешь его приручить? Постойте-ка, не хочет ли Дени притащить этого монстра во дворец к императору?'

— Тебе у меня будет хорошо, комнат там много, можешь даже занять трон одного нехорошего дяди, я тебе и молочка за это налью. Ты же любишь молочко?

Ксандр покосился на зверя. Мясо — вот что любит жрать этот хитрющий зверюга.

— Дени, зверь... рек, — Хранитель откашлялся, — Невыразимо очарователен, но я не думаю, что его место во дворце... Дени, ты меня вообще слушаешь?

— Ксандр, а как тебе Пушистик?

— Какой еще Пушистик? — Ксандр заозирался в поисках еще одного 'милого' монстра.

— А Филипп? Хотя в переводе с греческого — 'любитель коней', не думаю, что подходит.

'Если только в гастрономическом плане, — Ксандру показалось, что он услышал конское ржание, — Возможно, бедолаги, и почувствовали что-то неладное'.

— А как тебе Персик? — ежик зашевелил усами, будто понимая, — Нет? А Пуся?

Дриада завершила лечение Камины и подошла к своему мальчику. А Дени все также пытался придумать любимцу новое имя, но дело было в том, что монстр откликался только на одно. Видимо, Троллья булка прочно засела в голове ежика. После всех уговоров, Дени и монстр сошлись на одном — пусть будет Булочка.

— Эра, ну хоть ты мне скажи, как тебе Булочка, не правда ли очаровательна?

— Никогда не видела ничего подобного, — и дриада не лукавила, она действительно не видела живого зверя подобной 'красоты', только магические монстры могли бы сравниться с ним.

— Правда? — Дени сверкнул ямочками, — Интересно, у ту Эрро есть молоко, чтобы накормить ежика?

Ксандриэль за спиной эльфенка подавал отчаянные сигналы. Дриада чуть не прыснула от смеха — Хранитель всегда превращался во мнительную мамашу, когда речь заходила о Повелителе. Хотя, вспоминая похождения Даркуса, его можно было понять.

— Мой мальчик, ты хочешь забрать его во дворец, где нет ни зелени, ни водоемов?

Дени скорчил жалостливую мордаху. Ксандр еще энергичнее закивал головой.

— Лесного зверя, привыкшего к просторам и воле?

Уши эльфенка поникли.

— Я об этом как-то не думал.

— У него и семья может быть здесь, и убежище, — подхватил Ксандр.

— Думаешь? — голубые глаза заглянули в душу Хранителя.

'Думаю, семье этого монстра следует бежать и чем дальше, тем лучше'. Но Дениэлю он ответил:

— Даже не сомневаюсь, разве можно их разлучать?

Дени посмотрел на Булочку, черные глазки зверька преданно заблестели и с обожанием уставились на хозяина.

'Просто так этого монстра от Дени не оттащишь', — подумал Ксандр. Он уже решал, как бы незаметно дать 'Булочке' магический пендель в сторону леса.

'— Эра, ты можешь приказать лесу не подпускать монстра к принцу? Пусть малыш думает, что... Булочка вернулась к семье'.

Дриада одобрительно кивнула, она бы ни за что не позволила неизвестному зверю находиться рядом с ее мальчиком.

Эльфенку потребовался ровно час, чтобы убедить и Булочку, и самого себя, что ежику будет лучше в лесу, рядом с семьей. Столько же времени потребовалось Ксандру и Эре, чтобы пробить энергетическую броню и воздействовать на сознание зверя.

После того, как заклинание, в тайне от Дени, было наложено, Хранитель с Праматерью вздохнули с облегчением. Затем вместе с принцем они встали на краю Изнанки, где грань между реальностью и энергетической сутью была так тонка, и стали провожать ежика обратно в лес. Причем подальше от скопления эльфов, чтобы не вызвать панику появлением неизвестного монстра.

Видя, как у Дени поникли плечи, Ксандр готов был согласиться на что угодно, лишь бы вернулись на лицо его Повелителя улыбка и озорные ямочки. Но один взгляд на Булочку и длинные оранжевые шипы, раскачивающиеся в опасной близости от кожи ребенка, задушили в зародыше порывы Тени.

Одурманенный чарами ежик, последний раз фыркнув в ладонь Дени, затопал в гущу древнего леса.

Дени прослезился:

— Беги мой мальчик, плодись и размножайся!

Дриада с Ксандром вздрогнули, представив целое семейство подобных тварей. Но это не страшно, ведь у монстра не было пары, он же не может размножаться делением. Ксандр с Праматерью переглянулись. Ведь не может?

— Дени!

— Дени!

— Мм? — Дени в это время радостно махал Булочке, от всего сердца желая ей встретить свою любовь.

А Древний лес от всего сердца желал, чтобы монстр не встретил на своем пути вообще никого.

Глава 34

Проводив Булочку, эльфенок совсем сник, и Ксандриэль уже тысячу раз пожалел о том, что не догадался попросту удалить иголки у зверя. Хотя это было бы нелегко: трансформация ежика была практически завершена, да и напрасные надежды могли еще больше расстроить Повелителя. Но Хранитель все равно чувствовал неприятный осадок. Было видно, что Дени не хочет ехать во дворец и просто ищет способ отвлечься, он храбрился, улыбался, но не мог скрыть, что ужасно устал и отнюдь не жаждет встречи с отцом.

Выбравшись с Изнанки, Дени первым делом проверил самочувствие Камины. Как он хотел ее отблагодарить! Розоволосая эльфийка все время порывалась встать и поклониться Правителю, но Сентриэль с принцем каждый раз останавливали ее. Хранительница краснела и готова была провалиться сквозь землю. Было видно, что она не относится к тем, кто любит находиться в центре внимания.

При виде Праматери, спрашивающей о ее самочувствии, у эльфийки пропал дар речи. Она беспомощно захлопала темно-розовыми ресницами и умоляюще посмотрела на Ксандриэля. Ее предводитель одобрительно кивнул ей и отрывисто бросил:

— Ты молодец, я горжусь тобой, Ками.

Серые глаза Хранительницы загорелись восторгом. Услышать от Санто Диеро похвалу — это дорогого стоит! Дени переводил взгляд с Ксандра на Камину. 'И чего она так уставилась на моего Хранителя? И Ксандр, со своим 'Я горжусь тобой'. Нет, она, конечно, молодец, она просто неподражаема и все такое. И... Ками? С чего это Главе Теней так фамильярничать со своей подчиненной?'

Дени подошел к Хранителю и прижался к его боку. В этот момент он как никогда походил на обидчивого ребенка. Ксандр недоуменно посмотрел на упрямую мордашку, сопящую в районе подмышки.

— Дени, разве ты не рвался поблагодарить свою спасительницу? — Ксандриэль положил свою руку на скрещенные пальцы Камины.

— Я... — у Дени перехватило дыхание, он просто не мог протолкнуть слова, застрявшие в горле, не мог оторвать взгляда от соединенных рук. 'Не трогай его! Не прикасайся! Он мой!' — хотел закричать мальчик, но губы шептали:

— Я благодарен тебе... за спасение. Если бы...

Ксандр тепло улыбнулся розоволосой, и Камина сжала руку своего предводителя.

'Нет, не прикасайся к нему, не отбирай его у меня! Пустота разорвет меня, если рядом не будет Тени!'

Слова благодарности вылетели из головы:

— Если бы не ты, меня бы, я... Спасибо тебе, — прошептал Дени и, резко развернувшись, помчался к бурому исполину.

Ксандр проводил мальчика обеспокоенным взглядом и намеревался тут же последовать за ним, но Ками удержала его за рукав:

— Вы правда гордитесь мной, предводитель?

Диеро не мог проигнорировать слова той, что спасла Повелителя. Он согнулся в поклоне, поднес ее руку к губам и поцеловал. Дени, чувствующий неловкость за свое поведение, обернулся и увидел, как его Хранитель целует эльфийку. Потрясенный этим, эльфенок взлетел на один из балкончиков, и старый дом, почувствовав состояние своего Хозяина, выстроил корни и ветви наподобие крепости. Магическое ограждение могло задержать любого, кто посмел бы потревожить Повелителя. Праматерь, ставшая свидетельницей данной сцены, спрятала довольную улыбку и направилась к своему мальчику.

— Не правда ли, отличная пара? — Эра остановилась возле дерева и подняла голову, внимательно наблюдая за реакцией принца.

Дени не ответил. Он уткнулся в густую зелень и сквозь молодые листы стал наблюдать за Хранителем. Ксандр в это время что-то сказал Камине, и та весело рассмеялась.

Дриада облокотилась на торчащий из-под земли гигантский корень. Исполин тут же выставил одну из ветвей, чтобы его создательница могла присесть, но Эре было важно другое — она нашла то, что могло убедить Дени остаться с нею.

— Камина — красивая эльфийка, и они с Ксандриэлем были бы замечательной парой.

— Ты так думаешь? — Дени опустил измученный взгляд на дриаду.

— Конечно, ты только посмотри, как хорошо они ладят друг с другом.

В это время Хранитель бросил обеспокоенный взгляд на принца, он и до этого чувствовал что-то неладное, но, увидев, как побледнело лицо Дениэля, решительно направился к бурому исполину.

— Мой мальчик, ты еще маленький и не понимаешь, как важна для мужчины семья. Любящая жена, дети. Ксандриэль всего этого был лишен, вся его жизнь — это служение своему Повелителю. Ни любви, ни домашнего очага. Думаю, это несправедливо по отношению к нему. Бедный Хранитель, столько веков страдать, столько веков быть в одиночестве! Ой, прости, Дени, — дриада увидела, как побледнел ее мальчик, но это было необходимо, чтобы раз и навсегда избавить его от страданий, — Я не хочу тебя обвинять, тебе действительно необходим тот, кто научит магии, кто поможет овладеть собственной силой...

— А как же Аарон? — голос Дени становился все тише и тише.

— О, ты и сам прекрасно знаешь, как опасен твой Хищник. Может, он и помогал в прошлом, но твоя смерть привела его к безумию. Он совершенно не контролирует себя, ты же чувствуешь это?

Уголки губ эльфенка опустились, чуть дрогнув:

— Да, я чувствую, — Дени притронулся к груди, где стучало еще одно, раскаленное, сердце.

— Тебе нужно научиться владеть магией, управлять Зверем, чтобы он не растерзал невиновных, научиться защищать свою мать от издевательств Ставруса. Ты же сам сказал, что я не должна вмешиваться в ход истории, но я могу взять под опеку сына Дракона. В этом случае Ксандриэлю не нужно будет работать нянькой. Твой Хранитель и так слишком долго служил тебе. Разве ты не считаешь, что он заслужил хоть немножечко счастья?

Дени отвернулся от темнокожей дриады, чтобы она не видела предательской влаги, выступившей на глазах. Он поднялся и пружинистой походкой прошелся по ветке. Родной дом окутывал теплом, и эльфенку так захотелось спрятаться внутри этого дерева, чтобы не нужно было ничего решать, чтобы не нужно было отпускать Хранителя.

'Разве я смогу жить без своей Тени? — не верил эльфенок, — Но разве Ксандриэль — тень? Нет, кто угодно, но только не он. Настоящий друг, тот, которому можно доверить жизнь — вот кем был для него Ксандр и в прошлом, и теперь, в настоящем. Эра права, я не должен быть эгоистом, я должен отпустить его. Все, что угодно, лишь бы он был счастлив'.

Дени облокотился на один из балкончиков и стал наблюдать за приближающимся Хранителем.

'Наверняка женщины считают его симпатичным', — мальчик в другом свете увидел своего воина.

Высокий, поджарый, с классическими, хотя и несколько резковатыми чертами, Ксандр действительно был красив той мужественной красотой, которая не оставляет женщин равнодушными.

'И такой, как он, обязан со мною нянчиться'.

Ксандр подошел к дереву и посмотрел снизу вверх в кристально-чистые глаза своего Повелителя.

— Дени, с тобой что-то случилось? — Хранитель не на шутку забеспокоился, он знал, что за внешним спокойствием Дени всегда прятал самые тяжелые переживания.

— Со мной все в порядке, — улыбнулся эльфенок, но эта улыбка не затронула его глаз.

'Такие мудрые и печальные глаза не могут принадлежать ребенку', — пронеслось в голове Хранителя.

— Я так не думаю, — Диеро оттолкнулся, перепрыгнул сразу через пару ветвей и мягко приземлился рядом с Повелителем.

Дени опешил — он считал, что бурый исполин никого не пропустит к нему, но дерево слишком хорошо знало, чего на самом деле желает его Хозяин. Мальчик пытался отвести взгляд, но Ксандриэль приподнял его подборок и заставил посмотреть прямо в серебристые глаза.

— Тебя кто-то расстроил? Это Аарон? Кто-то из воинов? Глэнтон или Эра? Что случилось, пока я разговаривал с Каминой?

При имени Хранительницы Дени дернул головой, и ткани понье полностью слетели с лица. Воспользовавшись предлогом, мальчик медленно стал натягивать их обратно, а потом отступил на полшага.

— Значит, Камина?

Дени энергично завертел головой из стороны в сторону.

— Значит, точно Камина.

Хранитель прищурился и дернул себя за зеленый локон.

— Нет, Ксандр, ты ошибаешься. Просто... — Дени не знал, как начать этот разговор, внизу стояла дриада и делала вид, что занята чтением охранных рун на древнем стволе, чуть в стороне за каждым его движением следил Глэнтон, да и остальные без конца поглядывали в их сторону.

Круглая балконная дверь с тихим скрипом отворилась. 'Ну конечно же! — Дени хлопнул себя по лбу, — Можно поговорить и внутри!'

Эльфенок прошел в комнату и замахал Ксандриэлю.

'Как в старые добрые времена', — у Диеро защемило в груди, он вспомнил то время, когда не был еще Хранителем, когда Даркус был для него непостижимой загадкой.

Дени в это время нервно расхаживал из стороны в сторону, смахивая пыль со стульев-грибочков, напрочь забыв о таких естественных для каждого эльфа вещах, как заклинания и магия. Закончив с благородным делом — а попросту покрыв и себя, и Хранителя кучей пыли, Дени указал на стул, сел сам и о чем-то задумался. Причем он так глубоко ушел в себя, что вздрогнул от неожиданности, когда Ксандр присел и окликнул его:

— Дени, ты так и не сказал, что с тобой, — Ксандриэль весь подобрался, его интуиция, веками закаленная неуемным Даркусом, кричала о том, что сейчас будет что-то.

— Ты хочешь пышную свадьбу?

Если бы стул не рос из самого пола, Ксандриэль навернулся бы вместе с ним.

— Ккакую ссвадьбу? — сначала из-под стола показалась рука, потом ошарашенное лицо Хранителя.

— Я говорю о твоей с Каминой свадьбе.

На Ксандриэля стало жалко смотреть, в его голове танцевали Булочки в свадебных платьях.

— Ксандр? — Дени помахал рукой перед лицом Хранителя.

Но Ксандриэль в это время решал задачи посложнее.

— Мой Повелитель изволит шутить? — Хранитель сел напротив Дени и схватил его за руки.

Глаза Хранителя потемнели и стали напоминать хмурое небо, — Что я сделал такого, что ты пришел к подобному выводу? Посмотри на меня, Дени!

— Я думаю, тебе будет лучше без меня, — Дени отводил взгляд, он не отел говорить о своих страхах, о том, что чувствовал — без своей Тени Пустота поглотит его целиком.

— А я думаю, что лучше знаю, где и с кем я должен быть! — Ксандр нахмурил темные брови.

— Должен? — огромные голубые глаза проникли в самое сердце, — Я говорю не о долге, не о твоей службе. Я говорю о твоем счастье.

Ксандриэль притянул руки Правителя, положил на них голову и повернулся так, чтобы видеть эльфенка. Маленькие ручки Дени казались белоснежными на фоне загорелой кожи Хранителя.

'Дени не понимает, что для меня он — бог'.

— Что станет с рыбой, если вытащить ее из воды? — Ксандриэль посмотрел на принца снизу вверх.

— Думаю, она задохнется, — два сердца в груди Дени заколотились, как сумасшедшие.

— Правильно, — Ксандриэль поднялся и обошел стол, — А что будет с птицей, если ей оторвать крылья?

— Она не сможет взлететь, она погибнет от тоски или боли, я не знаю...

— Знаешь, — прошептал Ксандриэль, опускаясь перед Повелителем на колени, — Ты знаешь. Я пес, который не сможет без Хозяина, как та птица без крыльев, я не могу без тебя. Если ты хочешь уйти, то просто убей, так будет милосерднее, но никогда не говори, что без тебя я могу быть счастливым. Мой воздух, моя жизнь, мой Повелитель...

Хранитель склонился до самого пола, задевая лбом ноги ребенка.

Дени зажмурился, думая, что это поможет сдержать глупые слезы.

— Немедленно встань, что это такое! Где ты видел, чтобы друзья так вели себя?

Эльфенку стало не по себе, все это было неправильно. Он же просто Саша, зачем такие сложности? Неужели Ксандр не видел в нем 'человека'? 'Да, Пустота, оставленная моей половинкой, отпускала рядом с Тенью. Но разве могу я держать Ксана возле себя вечно?'

Дени с горечью понимал, что слова дриады справедливы, и он не может вечно держать при себе Хранителя. Ксандр должен быть счастлив, у него должны быть дом, жена, дети... Он заслужил это право, и Дени не станет тем, кто лишит его счастья.

'Но если Ксандр сейчас уйдет, между мной и зияющей Пустотой не останется никого. И она поглотит меня. Это действительно страшно, — Дени вытер ладошками слезы, — Прости, Ксан, как только я найду способ справиться с Пустотой, я отпущу тебя, я сделаю все, чтобы ты нашел свое счастье. Вот такой у тебя эгоистичный и глупый друг'.

Мальчик дотянулся до тугого пучка на голове Тени и распустил его.

— Дени, — рассмеялся Хранитель, — Ты опять за свое!

— Мм? — эльфенок зачарованно перебирал блестящие изумрудные пряди и ни на что более не реагировал.

'Тепло', — глаза ребенка закрывались, он зевнул и положил голову на плечо Диеро.

— Устал, Господин мой?

— Нет, конееечно, — но еще один заразительный зевок выдал его с головой.

Губы Хранителя дрогнули.

— Пойдем, нужно попрощаться с Праматерью и жрицами ту Эрро, и в карете ты сможешь вздремнуть.

— Нам еще далеко до дворца?

— Думаю, ночью мы будем на мест...

— Мой мальчик, ты заставляешь себя ждать, — темнокожая дриада заслонила свет из балконной двери, и на лицо Ксандриэля упала тень, — Пойдем скорее, Верховная жрица хочет с тобой побеседовать.

Дени кивнул, но не сдвинулся с места.

— Дени, — Праматерь настойчиво на него посмотрела, — У нас мало времени. Не заставляй Ставруса отыгрывать злость на твоей матери.

Эльфенок вздрогнул и протянул Ксандру его шпильки. Тот молча взял их и быстрым движением заколол волосы.

'А без меня у него лучше получается', — из пучка не выбивалось ни пряди.

На лицо Хранителя вернулось то же холодное и бесстрастное выражение, но глаза хищно сверкнули на Эру.

Следующие полчаса Дени только и делал, что со всеми здоровался. Ему представились все жрецы и жрицы ту Эрро, находящиеся в священных владениях. Эльфенок не один раз поблагодарил про себя Ксана за закрытый наряд, потому как не смог бы столько времени натягивать на лицо улыбку, как это делали Ксандр и Рэйа.

Верховная жрица, без конца извиняясь, отвела Дени с Праматерью к одному из самых огромных исполинов. Как оказалось, это был дом Верховной жрицы до тех пор, пока священный лес не закостенел. Сейчас деревья просыпались от долгой спячки и тянулись ветвями к принцу, пугая своим видом молодых эльфов. Плоскую зеленовласую эльфийку с романтической родинкой над губой, как оказалось, звали Нинэль. Она на удивление быстро пришла в себя, и если бы не грязные пятна на золотистой тунике, Дени ни за что бы не сказал, что около часа назад она чуть было не лишилась жизни. Эра была настроена доброжелательно, и Верховная жрица поверить не могла своему счастью. Приближался День почитания предков, когда Праматерь делилась с народом своей силой, а при Даркусе лично присутствовала на торжествах и одаривала иллитири особыми способностями. Нинэль, как и каждый из присутствующих эльфов, хотела узнать, почтит ли Эра своим присутствием этот праздник.

Крутящийся рядом с принцем Глэнтон исчерпал весь энергетический запас, стараясь узнать, о чем говорит жрица, но Ксандриэль непринужденно облокотясь на ствол, не позволил красноволосому ни на сантиметр приблизиться к Дени. Глэнтон рвал и метал, особенно после того, как воины попросили его успокоить Павлиэля. Бывший эльф стонал в одной из повозок, причем делал это отнюдь не от боли — охлаждающего заклятия от Хранителя хватило бы и на безногую лошадь. Павлиэль не мог пережить, что никто так и не навестил его. Супримо пришлось пройти в повозку, пропахшую зельем, он все время морщился и прижимал кружевной платок к губам. Так как Комподжоу стал смертным, ему могли помочь лекарства человеческого знахаря. И Дудок, добрая душа, не жалел 'благовонных' припарок, заставляя весь отряд зажимать чувствительные носы и втайне костерить и Павлиэля, и самого лекаря.

— Я прибуду на праздник, — пообещала Праматерь, — Но вести его непременно должен Истинный Правитель, я не приму оскорбления, если вместо наследника Даркуса придет какой-то Наместник.

Голос Эры прозвенел по лесу и каждый мог услышать ее обещание. Ксандр ухмыльнулся, когда воины начали возмущенно переговариваться:

— Вы имеете что-то против святой Праматери? — Хранитель полоснул по эльфам ледяным взглядом.

Мужчины стиснули кулаки, но идти против Эры... Помимо Павлиэля, самоубийцы в отряде не числились.

Роми, наверстывая упущенное, всячески пытался подружиться с Джимми. Бедный подмастерье уже и ног под собой не чувствовал, но так же, как и маленький эльф, был потрясен величием древнего леса. Балкончики, мосты и окошки, причем на самих деревьях, которые могли вырастить лестницу за одну минуту или шлепнуть по попе детишек, пытавшихся отколупать древесину, все это поражало воображение. Больше всего мальчишек заинтересовали не гигантские деревья, в которых можно было жить, не крошечные феи, выглядывающие из-под листвы, а таинственные надписи, которые опоясывали бурый ствол. Им было жутко интересно, что же написано на древнем языке. Но кого им об этом спросить? Конечно, легендарный Хранитель наверняка знал об этой тайне, но они слишком страшились суровых черт и ауры безоговорочной Силы. Глэнтон вызывал еще меньше доверия, Предрассветным было не до любопытных мальчишек, а Молли и вовсе ни о чем не знала, поэтому они решили спросить того, кто наверняка смог бы ответить.

Когда Роми с Джимми подошли к Дени, и, перебив Праматерь, поинтересовались:

— А что означают те надписи на стволе? — Роми махнул на бурый исполин.

Тариэль с Молли чуть не грохнулись в обморок. Дени посмотрел вдаль. Тонкая вязь горела на солнце червонным золотом, и эльфенок вспомнил, как он выводил ее когтями Аарона.

— Это древнее заклинание, защищающее от врагов и всяческих бедствий, — пояснил маленький принц.

— И все? — Джимми совсем засмущался, а Роми разочарованно пожал плечами, — А я-то думал...

— Роми, — громогласный шепот леди Тариэль мог не услышать разве что глухой, — Иди сюда. Немедленно!

Темноволосый мальчик вжал голову в плечи. 'Ох, и попадет мне от мамки!'

Дени улыбнулся и продолжил:

— Эти слова написаны на таком древнем языке, на котором общаются только духи.

— Праавда? — интерес к надписям вновь разгорелся в неуемном Ромуэле, — А кто же писал их тогда?

— Даркус, — спокойно ответил Дени.

Никто уже не делал вид, что не прислушивается к разговору. После слов эльфенка повисла тишина, Эра опустила голову и сжала руками плечи, Ксандр куда-то запропастился, а Роми с Джимми заохали и побежали обратно к бурому исполину, на ходу крикнув:

— О, и здесь тоже какие-то надписи!

Дени обернулся к дому Верховной жрицы. Вязь не отливала червонным золотом, но твердый и в то же время изящный почерк нельзя было не узнать. Эльфенок хотел узнать, что за послание запечатлел великий Предрассветный, которого так боготворит Ксандр.

'Глупый, какой же я глупый, зачем я сравниваю себя с собою же прошлым?' — Дени стыдился своих мыслей, но он не мог не чувствовать, что не достоин своего прошлого, что ему никогда не сравниться с Даркусом.

'Я — лишь тень его, бледная и беспомощная, и когда-нибудь Ксандр поймет это. Когда-нибудь все поймут, — эльфенок прикоснулся к высеченным словам, он знал, что увидит мудрость веков, причем от того, с кем он никогда не сможет сравниться.

Крученая вязь стала складываться в знакомые буквы, и эльфенок отчаянно проглотил весь текст.

'Не понял... — Дени снова прочитал заклинание, потом еще и еще один раз, — Может, я что-то напутал?'

Первая строчка великого и божественного Предрассветного гласила: 'Здесь был Даркус', вторая, будто вырезанная когтем и наполненная золотистой пыльцою: 'И Аарон великий, мудрейший, красивейший, несравненный' и снова рукою Даркуса: 'паразит и пиявка'.

И тогда к Дени впервые пришла в голову мысль, что Даркус мог быть не таким уж божественным и великолепным. 'Может, Ксандр и все остальные ценили его не за это?'

Эльфенок завертел головой в поисках Хранителя и увидел его возле бурого исполина. Дени тихонько попрощался с Эрой, пообещав ей увидеться на Дне почитания предков, и направился к Тени.

Нинэль пригласила отряд наполнить фляжки водой из святого источника, и все с энтузиазмом поспешили за расщедрившейся жрицей, Глэнтон вместе с Дудоком успокаивали Павлиэля, а Молли с Тариэль пытались отловить мальчишек. В лесочке остались только Ксандр и Дени, но Хранитель не видел подошедшего принца. Диеро поклонился древнему дому и прильнул к шершавой коре. Заколки в виде драконов сливались с бурым стволом, и Дени улыбнулся, вспомнив, как вырезал их для Ксана. Он хотел было окликнуть эльфа, но тот упал на колени и стал покрывать золоченую вязь поцелуями. Дени пораженно застыл — столько мольбы было в лице Хранителя.

— Даркус, — стон раненного животного, — Даркус...

Дени прижал руки к губам: 'Я здесь, Ксан, я живой. Почему ты не видишь меня?'

Дени ничего не понимал, он лишь знал, что Ксандр если и принадлежал кому-то без остатка, то это был не он, это был Даркус. 'Но почему? Разве я настолько хуже его?'

Аарон разозлился, он не мог разорвать цепи, но смог послать слабенький импульс, и ноги эльфенка сами направились к каретам. Дени не захотел сопротивляться, он сломанной куклой уселся на сидение, и стал ждать остальных. Мимо проходили эльфы, о чем-то говорили своему Повелителю, кажется, он что-то отвечал, но не мог вспомнить, кому и что именно. Пустота в груди выла вьюгой, стало так холодно. Дневная жара сменилась весенними сумерками, что принесли туманы и холод. Дени задремал, сжавшись в уголке, и очнулся уже в пути, когда Ксандриэль накрывал его своей курткой. 'От него пахнет морем, хотя его так укачивает на волнах', — вспомнил Дениэль.

— Спи, я просто укрою тебя, так внезапно похолодало, — Хранитель поменялся местами с Рэйей, но Глэнтон ни слово на это не сказал. Ему и так было над чем подумать.

Ветер крепчал, и Дени непроизвольно поежился.

— Совсем замерз? — Ксандр стал растирать холодные пальцы эльфенка, — Рэйа, достань из-под сидения плед.

Глэнтона даже не пришлось просить, он сам встал и даже приподнял сидение, чтобы русоволосой Комподжоу было удобнее.

— Не надо, Ксандр, со мной все в порядке, — безжизненный голос совсем не успокоил Хранителя.

Он просто притянул к себе Повелителя и укутал в теплый плед. Дени ненавидел себя за то, что ему стало так хорошо и уютно. Он видел только макушку Диеро, над которой величественно взлетали деревянные драконы. Под мерный стук колес Дени задремал и очнулся уже Даркусом, спешащим подарить бурых дракончиков своему Ксану.

— Как думаешь, Аро, он хотя бы раз их наденет?

Глава 35

— Ну и где этот пухлик? — Дракон в нетерпении забил хвостом, он бы и под страшными пытками не признался, что так же, как и Даркус, хотел увидеть реакцию Ксандра.

Даркус прижал к себе шпильки и обвел взглядом площадку, на которой они с Ксандром познакомились и вот уже больше месяца ежедневно встречались. В ветвях мелькнули зеленые локоны.

— Ксан! — Даркус энергично замахал рукою, обрадованный, что его друг не забыл об обещании, что он не бросил его, — Я уж думал, ты не придешь!

Но счастливая улыбка слетела с губ принца, когда он понял, что это всего лишь ветер, раскачавший молодую листву.

— Да ладно тебе, — Аарон 'слегка' толкнул мальчика в бок, отчего тот чуть не распластался на камнях, — Нужен нам этот пупсик! Подумаешь, нам и вдвоем неплохо живется.

Ресницы Предрассветного дрогнули.

— Да нет, не переживай так, он же просто ребенок, тем более сегодня День его рождения, он мог остаться праздновать, его могли не пустить гулять, наказать за обжорство. Кто знает, может на этот раз он все же не смог протиснуться в двери?

Аарон понимал, что Даркус мог открыться только Ксандриэлю, быть может, потому, что тот выглядел младше, беззащитнее, он не был взрослым, который мог бы поиграть с диковинкой, а потом бросить без сожаления. Первый друг его малыша, первый, кому он доверился после болезни.

— Ты думаешь, он просто не смог прийти? — огромные глаза ребенка, которого один раз уже бросили, проникли в сердце Дракона.

— Ну конечно! Об этом я и говорю. Да наверняка его матушка снова готовила, он, конечно же, отравился, а теперь и с горшка слезть не может!

— Правда? — лицо мальчика засияло.

— Ты страшный друг, Даркус, — ухмыльнулся Древний, — Так что не расстраивайся, он, без сомнения, отравился, и теперь между жизнью и смертью, а, может быть, даже умер. Так что, как я и говорил, переживать не о чем!

Аарон лучился от собственной гениальности.

— Сейчас кое-кто чешуйчатый и мордатый будет между жизнью и смертью, — Даркус ухватил Дракона за хвост и вернул в собственное тело.

— Ты меня не любишь, — насупился Древний.

— Нужно проверить Ксандриэля.

— Я один из самых могущественных из оставшихся Древних.

— Только как я могу появиться в замке, если дед запретил мне даже показываться на глаза эльфам?

— О моем уме слагали легенды.

— Но должен я хотя бы узнать, как он там.

— Меня называли божественно прекрасным, — Даркус знал, что о себе Древний мог говорить вечно.

— Ну вот кто, кто тебя так называл, если ты был невидим?

Дракон откашлялся.

— Ты забываешь о влюбленных в меня богинях.

— Нет, ты серьезно?

— Когда это я был несерьезен, если говорил о себе?

Даркус поднял золотистые глаза к небу:

— Ну, вот за что мне все это?

Дракон укрыл мальчика крыльями и положил на плечо тяжелую голову:

— Потому что я люблю тебя, маленький.

Даркус улыбнулся и погладил между чешуйками у рогов, Дракон почти что мурлыкал.

— И не бойся, что эльфы во дворце могут тебя узнать, те тряпки, в который закутала тебя дриадка, носят почти все отты.

Предрассветный натянул на голову серебристые ткани и прикрыл лицо специально прикрепленным лоскутком в цвет.

— Ты прав, Миримон ничего не узнает, мало ли кто может скрываться в этом коконе.

Выразительные, будто подведенные углем, янтарные глаза сверкнули на солнце, и сын Дракона, с легкостью оттолкнувшись от земли, вскочил на нижние ветви и понесся с удивительной скоростью в сторону замка. Гибкий, притягательный, он приковывал взгляды одним лишь движением, и не походил ни кого другого в этом мире, даже если и скрывался под тканями понье.

* * *

— Ты правильно расслышал меня, отец, я не собираюсь становиться ничьей Тенью! — зеленовласый малыш вцепился в кольцо на входной двери Замка, который недавно построил Миримон в качестве загородной резиденции, — Я не пойду на тренировку, меня ждут!

— Тебя жду я, да еще сотня нормальных эльфов твоего возраста, которые, в отличие от тебя, понимают, какая эта привилегия — сражаться за Повелителя! — высокий жилистый эльф с темно-синими волосами и серебристыми глазами пытался оторвать сына от этого демонова кольца, но ребенок вцепился намертво.

Раздувая пухлые щечки, маленький Ксандриэль чуть не рыдал от обиды. Почему отец не хочет слушать его? Он ненавидел все, что связано с кланом Хранителей, особенно он ненавидел тех, кто стремился стать Тенью. Таких, как его отец.

Ксандриэль попытался продеть голову в кольцо, чтоб уж наверняка не поддаться отцу. Ему было так страшно, что Даркус не дождется его, что он уйдет, и Ксан его больше никогда не увидит. Сердце ребенка сжалось от нехорошего предчувствия. Он был сыном Шейлы, одной из жриц Праматери, которая, как и многие из ту Эрро, обладала даром предвидения. Ксандр, хоть и не унаследовал ее дара, но мог предчувствовать, если надвигалось непоправимое.

'Я не выживу, если Даркус оставит меня', — с неожиданной ясностью понял Ксандриэль.

Такого с ним никогда не случалось, его замутило от ужаса. Черноволосое чудо, которое он принял сперва за настоящего духа, не покидало его мыслей ни на мгновение. Ксандр приходил за несколько часов до назначенной встречи, а после того, как они прощались, еще долго стоял и смотрел ему вслед. Раз за разом прокручивая каждое слово своего Дара, он не мог уснуть, пока усталость не отключала его разум, но даже во сне этот мальчик звал его, и Ксандр вскакивал посреди ночи и бежал к скалом, чтобы убедиться — Даркуса здесь нет, это был всего лишь сон. Иногда он засыпал на каменной площадке возле обрыва, и мечтал, чтобы поскорее наступило утро. Страх, что они больше никогда не встретятся, не отпускал ребенка, что бы он ни делал.

После самой первой встречи мальчики виделись каждый день. Ксандриэль сбегал от отца, не желая ходить с ним на тренировки, как делали это все ребятишки из клана Диеро. Варниэль рвал и метал, видя, как сын делает все, чтобы лишиться единственного в своей жизни шанса стать настоящей Тенью. Сам же Глава клана Диеро был первым Хранителем при Миримоне Справедливом, но больше всего он хотел стать частью своего Правителя. Но Миримон был неумолим. По какой-то причине государь не хотел видеть Вара своей Тенью. Это убивало отца Ксандриэля. Чувствуя себя неполноценным, Варниэль мечтал, чтобы Тенью стал его сын. И отказ ребенка даже попытаться сделать это, приводил его в бешенство.

'Этот маленький паршивец не хочет понять своего счастья!' — Варниэль опасался, что кто-нибудь из его подчиненных подсунет своего отпрыска внуку императора.

И еще был этот Полдон, со своими серыми, как сама тень, глазами. Рожденный в благородной семье Комподжоу, занимавшихся внутренней политикой, он унаследовал способности и цвет глаз своей матери, Биэль, которую так ценил и по которой так скорбел Миримон. Варниэль понимал, что Полдон был рожден, чтобы стать Тенью. Но только у Ксандра было то, что и не снилось Полдону — умение любить без остатка. Именно это считал Варниэль главным качеством любого Хранителя, поэтому так мучился, что его хозяин не просил разделить с ним тяжесть правления.

Диеро знал, что скоро между детьми развернется настоящая битва за право называться Тенью, а Ксандр не хотел даже слышать о том, чтобы принять в ней участие.

Варниэль тяжело вздохнул, когда его сын просунул-таки голову в кольцо. Ребятишки, сбежавшиеся на шум, засмеялись при виде того, как довольный карапуз корчит рожицы своему отцу. Малыш не продумал лишь одного — как будет доставать свою ушастую голову из антимагического кольца. Без Миримона, и без того занятого с делегацией демонов, здесь не обойтись, а уши Ксандриэля уже сейчас топорщились и отдавали малиновым цветом.

— Ты — позор всего рода Диеро! — не выдержал Варниэль, — Тебе действительно никогда не стать не то что Тенью, но и самым последним Хранителем!

— Вот и отлично! — зеленовласый карапуз пыжился, пытаясь выбраться из кольца. До него только сейчас дошло, что он не просто таким образом избежал тренировки, но и лишился единственной возможности застать Даркуса на месте.

Ксандр отчаянно затрепыхался, пытаясь освободить голову, уши нещадно горели, но ему было все равно. Главное — застать Даркуса. 'Что же я наделал?' — он был в ловушке и выбраться из нее — было вопросом жизни и смерти.

— Мастер, почему мы должны так долго ждать?

'Только не это!' — застонал Ксандриэль.

Из-за поворота вышел русоволосый Полдон с неизменной шайкой шестерок, исполнявших каждый приказ своего лидера. Он шел неторопливо, наслаждаясь вниманием к своей персоне. Серые глаза могли обеспечить ему место главы клана Диеро, а ежедневные тренировки помогли в совершенстве владеть собственным телом. После того, как Миримон объявил о том, что наследник, наконец-то, почтит их своим присутствием, Полдон не мог дождаться, когда сможет увидеть своего Хозяина. Если для Варниэля Повелитель был важнее всего на этом свете, то для Полдона его Хозяин станет источником неограниченной власти. Главное — чтобы наследник не подкачал, и был если не сильнее Миримона, то хотя бы не намного слабей. А уж об остальном Полдон и сам позаботится.

— О-хо-хо, Ксандриэль, на тебя, наконец-то, надели ошейник, как на буйного? Давно пора, — приятели Полдона загоготали, а Ксан продолжал вырываться, еще больше провоцируя учеников Варниэля.

Полдон потеребил густые брови и выдвинул вперед массивную челюсть. 'Что это с коротышкой? Раньше он всегда реагировал'. Полдон был на пару десятков лет старше Ксандриэля, выше головы на две, если не три, и, конечно, на порядок хитрей. И он ненавидел зеленовласого пухлика, который смотрел на этот мир такими невинными, чистыми глазами. Даже Миримон выделял его из остальных Диеро. Но почему? Ведь именно он, Полдон, собирал большинство призов в различных соревнованиях, это он, не достигнув и первого совершеннолетия, уже мог победить любого Хранителя, который, правда, не входил в личную гвардию императора и, тем более, в отряд Теней. Но он работал над этим. Его Повелителю не нужно будет краснеть за него, Полдон будет сильней остальных Диеро, ведь он был сыном своей матери, именно Биэль должна была по праву стать Тенью Миримона, а не этот выскочка Варниэль!

— Вылезай оттуда, я кому говорю! — Варниэль сжал губы, отчего они превратились в тонкую полоску, скулы его побелели.

— Я... Я не могу! — задохнулся Ксан, он с такой силой тянул голову, что сорвал кожу под ушами, и теперь тоненькие струйки крови стекали на тренировочную верхнюю тунику. И так как она была белой, пятна особенно выделялись и еще больше злили отца.

— У других дети как дети, все ранения они получают в схватках, когда становятся сильней! А ты, позор рода, пачкаешь вещи собственной дуростью. Мне стыдно, что у меня такой сын, ты слышишь меня, Ксандриэль, я говорю это при всех учениках — твой отец стыдиться тебя!

Ксандр поджал губы, чтобы не показать, как они затряслись. 'Даркус, неважно кто, главное, что Даркус не видел этого. Я бы не выдержал, если бы именно он меня презирал'.

— Лучше бы Полдон был моим сыном... — сказал Вар тихим, спокойным голосом.

Ксандриэль потрясенно уставился на отца, непривыкший к подобному тону. Отец мог кричать на него, оскорблять, позорить перед другими, но никогда в его голосе не звучало такого разочарования, как сейчас.

— Отец, прости меня, я...

Но Глава клана Диеро не стал слушать очередные глупости сына, вместо этого он развернулся, махнув темно-синей косой, и направился к теплице на заднем дворе замка, где мог найти Миримона. Повелитель как раз демонстрировал канрии делегации демонов. Чем быстрее он освободит сына, тем скорее сможет начать тренировку. Повернув за поворот, Варниэль остановился, раздумывая, правильно ли он поступил, оставив беспомощного сына в компании Полдона и его прихлебателей. И Шейла, конечно же, будет на стороне ребенка... 'Нет, может, Полдону удастся выбить из него эту дурь, раз уж у меня не получилось?' И он поспешил к теплице, где раздавался голос его Повелителя.

* * *

— Вы только посмотрите на этого жирдяя, — косоглазый розоволосый Зайниэль с одобрительного кивка Полдона начал травлю, — Что, Ксандриэль, так растолстел, что застреваешь даже в дверях?

— А я вот все удивляюсь, как он умудрился так растолстеть на жратве, которую даже свиньи девятой дорогой обходят? — шатен Кориниэль эль Амон, телосложением и манерами напоминающий проснувшегося медведя, ущипнул Ксана за бок.

Ксандр продолжал молчать, все также пытаясь освободиться.

— Зай, Кори! — Полдон неодобрительно зацыкал, — Ну разве так можно? От нашего малыша только что отвернулся родной отец, никакие способности своих предков он так и не унаследовал, так еще и мамаша неизвестно чем в замке занимается. Думаю, его и пожалеть можно.

— Это тебя пожалеть нужно, ты сам — ничто без своих шестерок. Только и делаешь, что издеваешься над всеми, да хвастаешься своей матерью, словно она действительно была Тенью Миримона...

Полдон схватил Ксандра за шею:

— Что ты сказал, твареныш? — зашипел русоволосый.

— То, что слышал, твоя мать, хоть и была сероглаза, но так и не стала Тенью Правителя!

— Она бы стала ею, если бы не умерла!

— Но этого мы не знаем, да, Полдон?

Полдон выставил вперед квадратный подбородок, лицо его побагровело. Увидев, как из леса возвращается Лилириэль, темно-русая молодая эльфийка из клана эль Амон, которая так нравилась Ксандриэлю, Полдон ухмыльнулся и моргнул приятелям.

— Пожалеешь розги, испортишь ребенка, да, Ксааандрик?

Подняв с земли несколько прутиков, Полдон связал их и протянул синевласому Мориэлю. Тот покачал головой. Мори был одного с Ксандриэлем возраста, и они часто вместе сбегали с занятий, не в силах терпеть издевательства Полдона. Невысокий, щуплый Мори с синевато-серебристыми глазами также не был в восторге от того, что его отправили в клан Хранителей. Он мечтал о путешествиях, о том, как и его отец, станет настоящим капитаном и будет бороздить моря в поисках приключений. Они с Ксаном часто сбегали к морю и представляли себя пиратами, пока их не ловили, и пытка под названием 'тренировка' не начиналась заново.

— Ты что-то сказал, задохлик? — розоволосый Зайниэль ткнул синевласого в грудь перетянутыми прутиками. Сосредоточив энергию на кончиках пальцев, розоволосый соединил прутики в массивный хлыст и вырастил на его конце острые шипы.

— Зай, не нужно, — лениво протянул Полдон, — Если не хочет он, может и Кори начать перевоспитание.

Мори покосился на скалящегося Корниэля. Медведеобразный шатен потянул руки к хлысту.

— Нееет! — закричал синевласый, — Я сам.

Последние слова он прошептал так тихо, что услышал его только Ксандр. Зеленовласый малыш покачал головой, понимая, как после этого будет мучиться Мори.

— Я тебя не расслышал, — Полдон воистину наслаждался спектаклем. Он моргнул Зайниэлю, тот подошел к застрявшему эльфенку и, подождав, когда Лилириэль приблизится, быстро спустил его штанишки.

Ксандр охнул, Мори попытался натянуть на друга штаны, но Корниэль схватил синевласого и приподнял над землей.

— Так-так, и что это у нас? — Полдон брезгливо притронулся к широким трусикам-шортикам с цветочным узором. — У твоей бедной матушки плохой вкус, как видно, не только в готовке?

Лилириэль ахнула и побежала за помощью, мальчишки засмеялись, а Ксандр, извернувшись, пнул Полдана в низ живота и сплюнул на землю:

— Ты не достоин не только зваться Хранителем, но и называть себя мужчиной, раз издеваешься над тем, кто младше и потому слабей. Тебе никогда не стать настоящей Тенью, слышишь? Ты этого не достоин! Новый Владыка никогда не выберет тебя!

Полдон согнулся от боли и зашипел:

— Сделайте так, чтобы он пищал о пощаде!

— Раз, — взревела толпа разгоряченных мальчишек.

Кори, швырнув Мориэля на землю, со всего размаха ударил Ксандра хлыстом по ягодицам. Острые шипы вонзились в кожу, прорывая цветные шортики.

'Слава Праматери, что Даркус не знает, какой я жалкий', — мальчик выдохнул и сжал кулачки в ожидании второго удара.

Воздух во второй раз пронзительно свистнул, Ксандр зажмурился, но удара не последовало. Удивленный ропот наполнил двор. Около сорока эльфят заинтересованно выгнулись, чтобы рассмотреть, кто посмел остановить наказание Старосты.

Полдон покачнулся, не понимая, почему его сердце стало таким горячим. А эльфы гудели:

— Кто это?

— Это один из оттов?

— Вы видели, как он появился словно из воздуха?

— Нет, он летал, уши на отсечение, что он спустился с небес.

— Посмотрите на его глаза. Просто невероятные!

Теплые руки стерли слезинки с щеки Ксандриэля.

'Мама? Она всегда приходила на помощь, хотя после этого издевательств становилось еще больше', — зеленовласый малыш приоткрыл глаза и испуганно отпрянул.

'Нет, только не это, святая Праматерь!'

Перед лицом Ксандра яростно разгорались две янтарные бездны.

Глава 36

Узкие зрачки Даркуса пульсировали, заставляя воздух дрожать и разряжаться крохотными молниями.

— Ты еще кто такой? — медведеобразный Кори попытался выхватить у закутанного в понье хлыст.

Это не должно было стать проблемой — хрупкий, невысокий, скорее всего миролюбивый отт или изнеженный наследник какого-нибудь дроу. В любом случае, двухметровому Кори он не соперник.

— Отдай прутик, цаца, и твоя мордашка не пострадает.

Толпа захохотала, Корниэль дернул за хлыст, а Даркус медленно развернулся к противнику и полоснул по нему драконьим взглядом.

Кори замер, когда сияющие бездны поглотили его волю и душу. 'Прекрасен', — было последней мыслью до того, как Даркус отпустил хлыст, и за мгновение до того, как шатен рухнул на землю, Предрассветный перехватил его руку, молниеносно встал на одно колено и перебросил двухметрового подростка через плечо.

Эльфы загалдели, Корниэль в недоумении уставился на закутанную в серебристый атлас фигурку и попытался подняться.

— Правило первое: познай свою силу, — проникновенный голос заставлял подчиняться.

Эльфы замотали головой, пытаясь прогнать наваждение. Даркус грациозно склонился над шатеном и протянул ему руку. Корниэль, как кукла на ниточках, протянул свою.

— Правило второе: нельзя недооценивать противника, — сын дракона схватил Кори за локоть, и во дворе раздался оглушительный треск ломающихся костей.

Ксандр зажмурился, Корниэль заорал, прижимая сломанную в трех местах конечность к груди, эльфы кинулось было перехватить незнакомца, но Полдон поднял руку, останавливая их. А сам пожирал глазами неизвестное чудо, чувствуя, как невидимые нити связывают их судьбы.

Розоволосый Зай, встретившись со светящимися янтарем звериными глазами, развернулся и сиганул в сторону леса. За спиной Даркуса развернулись иллюзорные крылья.

— Правило третье: всегда оставляй пути для отступления, — и по-ястребиному ринулся на добычу.

Эльфы в ужасе отступили, но не подумали сбежать. Чарующий голос притягивал так, как ничто до этого. У эльфят не было шанса устоять перед подобным могуществом.

Аарон выбрался на свободу и мрачной тенью закрыл небеса. Зайниэль запнулся о камень и, распластавшись на земле, затрясся.

— Нет, не бей меня, пожалуйста, я ничего не делал, меня заставили. Это Полдон, это он, я ни в чем не виновен! — розоволосый запрокинул голову и округлившимися глазами смотрел на зависшего в небесах Даркуса.

— Правило четвертое: защищаясь — будь готов убивать, нападая — учти, что готовишься к смерти, — длинные рукава Даркуса серебрились воздушными змеями, а облепивший тело атлас горел и переливался на солнце.

Когтистая лапа Зверя, прозрачная, как вода, ухватила Зайниэля за ногу и подняла вверх. Щелчок Предрассветного — и из-под земли стали прорастать мощные стебли. Все выше и выше тянулись они, пока не достигли висящего вверх ногами подростка и не обвили все его тело, сжав так крепко, что не вырвешься. Остановившись, отростки потемнели, превратившись в темно-коричневые, и из них с лопающимся звуком стали появляться шипы, такие же острые и красноватые на концах, какие Зайниэль вырастил на кнуте для Ксандриэля. Розоволосый дернулся, понимая, что длинные шипы насквозь пройдут сквозь его тело, но Даркус остановил их рост за миллиметр до этого. Зайниэль замер, боясь пошевелиться и наткнуться на острие.

— Правило пятое: невинный и слабый противник — позор для настоящего воина, — бархатный голос, идущий, казалось, отовсюду, проникал под кожу.

Полдон прижал руки к груди, его сердце стучало так громко, что подростку казалось — его слышит каждый: 'Кто это? Почему мне хочется повиноваться ему? Посмотри на меня, подойди, ближе. Кто же ты? Кто ты?'

Даркус, на лету развернувшись к подросткам, выхватил из толпы взгляд русоволосого и прищурился. Полдона словно ледяной волной окатило, он стоял рядом с Ксандриэлем, умирающим от стыда и смущения, и не мог насытиться незнакомцем. Притягательность, чарующий голос и удивительная Сила. Грация, которой нет равных. Все это притягивало. Серые глаза встретились взглядом с янтарными, и воздух вздрогнул. Полдону стало неважно, что со дня на день прибудет наследник, что скоро нужно будет завоевать его внимание и получить неограниченную власть. Все стало неважным, кроме обладателя этих удивительно ясных глаз. Полдон был пленен, и он зашагал навстречу своему Повелителю.

Даркус же плавно опустился на землю, внутри него клокотало два раскаленных сердца. Унижение, которое перенес Ксандр — все это вина этого мерзкого эльфа! Сын Дракона не знал, как сдержался и не растерзал обидчика. Даркус был хищником, он никогда не обижал невиновных, но и мерзавцам не прощал оскорблений. Дракон взревел, соединяясь мыслями и чувствами со своим воплощением, Сила раскаленным потоком закрутилась вокруг Предрассветного и сорвала серебристый капюшон с его головы.

Эльфы ахнули. Нереальная красота резала по живому: высокие скулы белоснежного лица, горящие расплавленным золотом чарующие глаза, а эти черные стрелочки, что тянулись от кончиков глаз! Издревле считалось, что именно эльфы — вершина творения Создателя этого мира, по крайней мере, красота их не знала равных, но теперь, глядя на это создание, иллитири усомнились в правдивости этих слов. И эльф, и не эльф одновременно.

'Создатель, да кто это может быть?' — Мори открыл рот и ухватился за Ксандра.

А зеленовласый малыш был ни жив, ни мертв от унижения. Он с тоской посмотрел на неморгающего Мори и начал понимать, почему Даркус скрывал от него собственное лицо. 'Такой красоты быть не может. Почему так невыносимо, так больно любоваться им?'

Аристократ, нет, некто, превосходящий правящую верхушку эльфов, стоял перед ними. Словно вылепленные самими Создателями прямой нос и яркие губы создавали неуловимый контраст. Не просто длинные волосы — черный огонь обрамлял лицо молодого дракона, выразительные смоляные брови гордо взлетали, заставляя признать его превосходство. Божество, спустившееся с небес.

— Такой красоты не бывает, — Полдон покачнулся.

А Даркус, понимая, что натягивать капюшон уже бесполезно, махнул головой, освобождая шелковые пряди, и приготовился наказать русоволосого.

— Я могу простить, если предали меня, но не оставлю безнаказанным того, кто обидел моего друга.

Ксандр распахнул глаза: 'Дар, не надо, я недостоин этого'.

Но тень Дракона уже накрыла небо. Мир затаился, предчувствуя гнев Мироздателя.

— Какая прелесть, эльфики развлекаются!

Стихийная энергия демонов натолкнулась на драконью — мироздания.

Первое, что бросилось Даркусу в глаза, когда он повернулся на властный голос, это рыжая грива, второе — это массивные, изогнутые остроконечные рога и третье — абсолютно черные глаза, без всякого намека на белки, которые ощупали его и заблестели от предвкушения. Если Корниэль до этого момента казался массивным, то по сравнению с юными демонами эльф смахивал на дохлую тростинку с мурашками на костях.

Высокие, мускулистые, эти демоны одним своим видом внушали страх и благоговение. Если бы можно было двумя словами описать расы, то для эльфов этими словами стали бы красота и изящество, для демонов же — сила и мощь. Их было четверо, но только один из них был предводителем, хотя и был младше и тоньше остальных. Рыжая непокорная грива их лидера горела на солнце, как знамя, мощные руки были обнажены, а запястья охватывали массивные золотые браслеты. Отделанная черным мехом короткая безрукавка сцеплялась на груди продолговатыми брошками, похожими на гигантских пауков. Штаны ему заменяла длинная юбка насыщенного багрового цвета с глубокими разрезами по бокам, открывавшими натренированные ноги и высоко зашнуровывающиеся сандалии.

Крупные черты лица дышали пороком, они не были гармоничными: крупный нос с небольшой горбинкой, глубоко посаженные глаза, широкие скулы. Но никто бы не назвал этого демона некрасивым. Жестокий, опасный, но по-своему притягательный. Было видно, что это очень молодой демон, что он не достиг еще пика своего физического развития. И было страшно представить, каким могучим он может стать с возрастом.

Остальные демоны были не менее колоритными. Видимо, чем старше они становились, тем больше на их телах проявлялось цветных узоров и своеобразных знаков отличия. Тело Роя, старшего, но не самого высокого демона, покрывали застарелые шрамы. На темной, практически черной коже они переливались перламутром и дорисовывались белоснежной краской в сложный не то рисунок, не то послание на демонском языке. Лысую голову темнокожего венчали темно-коричневые рога, не такие изогнутые и большие, как у их лидера, но широкие и чуть стертые на концах.

Два оставшихся демона были ненамного старше рыжего. Оба загорелые, высокие, с короткими и торчащими в разные стороны красноватыми волосами. Их рога походили на белоснежные бычьи, ноздри раздувались в предчувствии схватки. Только что копытом не били. Все трое были одеты в такие же короткие безрукавки, только из обычной, хоть и отлично выделанной кожи, да в такие же юбки, но черного цвета, из-под которых видны были узкие штаны в тон. На плечах красовались толстые серебряные браслеты с изображениями битв и охоты. От них так и веяло нерастраченной Силой.

— Господин Зордан, ваш опекун будет гневаться, что вы покинули его и отправились блуждать по вражеской территории практически без защиты, — темнокожий демон опасливо склонился перед рыжеволосым господином и неодобрительно уставился на эльфов, — Мало ли что с вами может случиться.

Зордан обнял молодых демонов и, вперив алчный взгляд прямо в глаза Даркуса, вогнал острые когти в их плечи:

— Не дождетесссь!

Братья, зашипев, отскочили, Зордан рассмеялся и начал медленно слизывать кровь с когтей, внимательно наблюдая за реакцией Предрассветного. Даркус и бровью не повел.

'Кто это? — Зордан чувствовал вибрации неизвестной, но удивительно притягательной Силы, — Эльф? Не похоже. Полукровка? Возможно, но я не чувствую крови ни демонов, ни оттов. Неужели дух? Прародитель, как же я хочу выпить его! Сейчас, немедленно!'

Наследник империи демонов сделал шаг, за ним тут же последовали его провожатые. Братья, быстро отошедшие от выходки господина, вновь встали по обе стороны от рыжеволосого, темнокожий Рой предосудительно покачал головой, но не решился спорить с неуправляемым высшим. Рыжий встал, широко расставив ноги и скрестив руки на мускулистой груди, и начал сканировать ауру Предрассветного. Демоны питались чужими эмоциями, а необычная аура принца казалась оазисом для потерявшегося в пустыне. Демон облизнулся, Даркус сверкнул янтарными глазами и ответил твердым, решительным взглядом. Ни демон, ни дракон и не подозревал, что это было лишь началом легендарного противостояния, расколовшего мир пополам и изменившего ход истории.

— Вторая группа укрывает малышню, первая — в защите, отряд Зеро — ко мне. Рассредоточиться, быстро! — Полдон мгновенно уловил изменения в энергетическом потоке и принял командование на себя, ведь вокруг было столько маленьких и толком не обученных эльфят.

Атмосфера накалялась, не только Полдон, но и остальные эльфы почувствовали, что один из демонов плетет заклинание.

Несколько подростов постарше и явно отлично владеющие различным оружием: от луков и мечей до кнутов и кинжалов, встали полукругом рядом с русоволосым. Те, кто был во второй группе, схватили самых маленьких и оттащили их к замку, где отчаянно вырывался из кольца Ксандриэль. Мори толкал его голову, уже не задумываясь ни о стыде, ни о насмешках. К Мори присоединились эльфята постарше, чтобы помочь Ксандру, остальные уводили детей в замок. Кори прижал сломанную конечность к груди и встал перед дверью, разрабатывая левую руку, чтобы можно было защитить мальчишек, Зай косил глазами на друга и покачал головой, когда тот собрался подойти и освободить его. Полдон встал между Предрассветным и демоном, вынул из ножен меч и приготовился защищать неизвестное чудо.

— Что ты делаешь? — голос Даркуса разорвал тишину.

Полдон крепче перехватил меч, пытаясь полностью прикрыть собой сына Дракона:

— Я не знаю кто ты, не знаю на что способен, но твои фокусы здесь не сработают. Если ты думаешь, что высшие демоны так же слабы, как идиот Кори или бесполезный Зай, то ты крупно ошибаешься.

Полдон развернулся к Даркусу и встретился с заинтересованным взглядом потеплевших янтарных глаз. Русоволосый запнулся на ровном месте.

— Тебе стоит отойти к малышне. Там... безопаснее.

— А ты не так безнадежен, — улыбнулся Даркус и похлопал эльфа по плечу.

Кровь Полдона вскипела, он еле удержался на ногах и прикусил губу, чтобы не заорать. В венах замелькали огненные змеи. От правого плеча к левому, вверх — по квадратной челюсти к вискам, проедая серые глаза, вниз — считая позвонки, прожигая бока, сухожилия. От внешней стороны бедер через стопы к внутренним. Живот — Полдон согнулся, грудь — словно когти разорвали кожу и добрались до источника жизни. Стук, второй и на третьем сердце запнулось. Жжение усилилось, и русоволосый схватился за середину груди, а там, прорывая светлую кожу угольно-черным узором, проявлялся красавец-дракон. Только штрихи, только наметок клейма настоящей Тени, так являла себя единственная и неповторимая печать Мироздателя.

Полдон отрыл рот, чтобы глотнуть, воздуха катастрофически не хватало.

Зордан стиснул челюсть: 'Никто не смеет трогать мою еду. Этот красавец мой! Или он будет принадлежать мне, или умрет. Я так решил!'

Даркус прищурился, услышав мысли наследника демонов, и решил в открытую бросить вызов: 'Мы еще посмотрим, кто от чего умрет. Так решил Я!'

Зордан отскочил назад, прервав заклинание, и завертел головой, стремясь понять, чей голос чуть не разорвал его голову. Так могло делать только одно существо на свете. Тот, кто даровал ему столько Силы и столько страданий. Тот, от чьего имени волосы вставали дыбом. 'Страх и боль, мой Прародитель!'

Полдона в это время согнуло пополам, и Даркусу пришлось развернуть эльфа, чтобы коснулся его груди.

'— Что за?..'

Приподняв белую тунику русоволосого, Предрассветный увидел собственный знак. 'Не может этого быть, Аарон!'

Даркус нырнул на Изнанку и выжидающе уставился на Дракона. Аарон отвел взгляд, разглядывая несуществующую тучку, и фальшиво засвистел:

— О-оу.

— Аарон, ты ничего не хочешь мне объяснить? — никто, кроме Дракона и Предрассветного не видел, как пылает древняя печать на груди Полдона, — Ты опять пыльцой фей надышался?

— Я старый больной дракоша. Ну, напутал старичок с заклинанием, что ж меня, убить за это?

— Я запретил тебе даже на километр приближаться к феям! Ты ослушался меня, Аро?'

— Ну что ты со мной делаешь? Эти аппетитные козявочки так и порхают, так и порхают над тобой, пока ты спишь, а я Хищник... Нет-нет, Древний забавно попятился в воздухе, когда Даркус сощурился, — Мы же помним, что я старый и больной Хищник?..

— Ящер, что с Кнопкой и Лютиком?

— Одно из двух, Даркус, одно из двух, — похоронным тоном произнес Древний.

— Либо перевариваются в твоем бездонном брюхе, либо уговаривают Праматерь спустить с тебя шкуру?

— Это кто еще с кого шкуру спустит? — возмущенно пыхнул огнем Хищник.

— Ааррро! — зарычал сын Дракона.

— Как я и сказал: одно из двух. После милой беседы с мудрым и гениальным мной, — торжественная пауза, — Эти козявочки либо напиваются и требуют Праматерь сменить им имя, либо выясняют, за что родители их так ненавидят. Лютик и Кнопочка... Ха, с такими именами и проклятий не надо! Проклинаю тебя, недостойная Кнопочка... Ой, не могу!

Дракон схватился крыльями за живот, отчего со свистом грохнулся на землю и продолжал ухахатываться.

— Нет, ну просто умора! Лютик Бесстрашный, Кнопочка Несгибаемая... У-хо-хо.

— Аро, а ничего, что в реальности сейчас будет бойня между иллитири и демонами?

— Слушай, слушай, что я еще придумал...

Но Даркус не дал Аарону договорить, схватив его за хвост и выдернув в реальность.

Дракон тут же собрался и выставил энергетический щит между демоном и Мироздателем.

'— Уговаривать тебя не вмешиваться бесполезно?' — Древний для надежности накрыл Даркуса своими крыльями и просканировал энергетическое поле. Взгляд Ящера разрывал пространство и остановился на колоритной четвертке.

'— А эти демоны не так просты, как кажутся', — встревожился Древний.

'— Знаю, погляди на ауру рыжеволосого'.

Дарус не мог понять, как может энергетический запас превышать врожденный баланс. Зордан был под навязку накачен Силой, которую не должно было вынести его тело.

Древний замахал хвостом из стороны в сторону:

'— Думаешь, этому Зордану покровительствует некто настолько могущественный, что смог изменить природу демона?'

'— Это единственное, что приходит в голову. Сам бы он этого сделать не смог, не тот уровень, тем более видны едва заметные следы чужого влияния'.

'— Но не настолько чужого, что вмешательство практически незаметно'.

'— Вот именно, и это наталкивает на определенные выводы. Аро, ты случайно не знаешь, могут ли духи изменять природный баланс своих подопечных?'

'— Только в виде исключений, и им для этого нужно разрешение своих родичей. В любом случае, мощь этого 'экспериментатора' впечатляет'.

Древний с Даркусом переглянулись, и довольно заулыбались.

'— Даркус, ты думаешь о том же, о чем и я?'

'— Убереги, Создатель. Но сейчас я думаю, что на Галее может быть не так уж и скучно'.

И они посмотрели единым светящимся взором на рыжеволосого демона, грива которого встала дыбом и начала электризоваться. Зордан предвкушающе усмехнулся, уверенный в том, что вернется домой с удивительной добычей. Желтоглазой, непокорной и дарующей ему неиссякаемый резерв новых, неизведанных Сил.

Глава 37

Полдон дал знак своим воинам, а сам насытил меч заклинанием разрыва барьера и с разбега ударил в образовавшийся рядом с демонами водянистый купол. Меч прошел сквозь пузырь, обрызгав русоволосого, и его одежда, зашипев, стала дымиться. Воздух темнел, от едкой гари стали слезиться глаза, а дым все валил и валил. Воины Полдона бросились к нему, думая, что их лидер горит. Но, пытаясь потушить несуществующее пламя, еще больше ухудшили видимость. Демоны рассредоточились. Братья кинулись в разные от Зордана стороны, разбивая эльфийский полукруг. Внезапно выскакивая из тумана, красноволосые демоны четким ударом в висок сбивали одного эльфика за другим и вновь исчезали.

— Серп, — Даркус призвал Силу и воплотил боевую косу с двумя дугообразными лезвиями на разных концах короткого древка. Раскрутив оружие, молодой Мироздатель ринулся на скалящегося Зордана.

— Нет, Дар, это ловушка! — закричал Ксандр, бывший свидетелем одного из демонических турниров.

Предыдущая делегация тогда пыталась поразить Миримона, устроив показательные соревнования, а Ксандр, сбежав с очередной тренировки, спрятался под одной из скамеек и смог увидеть несколько выступлений. Вспомнив, как один из воинов устроил подобную дымовую завесу и смог беспрепятственно добраться до горла противника, зеленовласый малыш отчаянно рванул из дверного кольца. Кожа вокруг ушей стала напоминать ошметки, но Ксандру на это было плевать — его друг был в опасности. Тело двигалось так легко, как никогда прежде, адреналин кипел в крови и выпускал наружу такую Силу, о которой зеленовласый и помыслить не смел. Рванув в последний раз, Ксандр вытащил голову из чугунной петли. Все это длилось доли секунды. Он не чувствовал боли, он не заметил, как разорвал левое ухо, прорезов его пополам и практически оторвав мочку. Главное — он был свободен и спешил защитить того, кто был дороже жизни.

Мори пытался схватить Ксандра за руку и остановить, но тот с удивительной для самого себя силой оттолкнул синевласого и помчался в эпицентр битвы. Для Ксандра время замерло: был только его Дар, ринувшийся навстречу врагу, не замечающий темнокожего демона прямо за спиной, затаившегося в сиреневатом тумане. Рой одной рукой замахнулся кинжалом в спину Предрассветного, другой раскрыл порабощающий ошейник, чтобы мгновенно заковать непокорного красавца и подарить своему господину.

— Неет, Дар! — Ксандриэль накрыл своим телом Даркуса за мгновение до того, как отравленный кинжал вошел в его плоть.

— Ксан? — Даркус молниеносно развернулся и успел подхватить рухнувшее тело своего друга, — Что с тобой? Ксандр, Ксан. Зачем, маленький? Только дыши, слышишь меня! Только не умирай...

Кинжал торчал в груди юного Диеро и только чудом не задел сердце, но пузырящаяся кровь все бежала и бежала, не останавливаясь. Красноволосые братья, рассмеявшись, продолжали атаковать, Зордан одобрительно кивнул им и дал знак темнокожему закончить начатое.

Рой, воспользовавшись потрясением Предрассветного, пошире растопырил ошейник и растворился в тумане. Раз — и он уже возле Даркуса. Зордан в предвкушении откинул голову и издал громогласный рык. 'Скоро, скоро это создание будет моим!' От предвкушения трапезы демон прокусил губу острыми клыками, представляя, как будет укрощать желтоглазого.

Ошейник коснулся белоснежной шеи Даркуса, и в тот же миг Дракон взревел и ухватил темнокожего когтистой лапой. Рой пронзительно завопил, когда невидимый коготь прорезал его живот. Даркус в это время бился над жизнью своего друга. Не знай он основы исцеления, Ксандра было бы не спасти — ни времени, ни целителей у них не было.

Предрассветный с осторожностью вынул кинжал и начал вытягивать яд с открывшийся раны. Ксандр застонал, ему было не столько больно, сколько стыдно из-за того, что вновь подвел своего Дара. Зордан рассмеялся, зная, что пухлого эльфа уже не спасти, а этот черновласый красавец будет мстить. Ноздри Зордана затрепетали. О, как же демон желал этого! Впервые его аж трясло от предвкушения битвы.

— Стазис локалис! — выкрикнул Даркус.

Он побоялся допустить ошибку в излечении эльфа, поэтому воспользовался самой мощной заморозкой, которую только можно было создать. Рана не излечивалась до конца, но и больному не становилось хуже. Предрассветный перелил Ксандру большую часть жизненной энергии, переложил его голову с колен на мгновенно взращенный мох, но зеленовласый малыш захрипел и вцепился в запястье друга, боясь отпустить его от себя.

Даркус вытащил из грудного кармашка деревянных дракончиков и вложил их в пухлую ладошку Диеро.

— Пусть они хранят тебя и даруют удачу. С Днем рождения, Ксан.

Предрассветный склонился к эльфенку, и его длинные волосы черным шелком укрыли их от посторонних взглядов.

Ксандр задохнулся от счастья:

— Ты помнишь? Ты не забыл! И ты это сделал сам, для меня? Ооо!

Даркус улыбнулся ошалевшему от счастья ребенку, который с благоговением рассматривал поделки, боясь не только запачкать их своей кровью, но и дышать на них.

— Это просто нереально. Такая красота, спасибо, спасибо, я не достоин, я... Это просто...

— Я рад, что тебе понравилось, — взгляд Предрассветного прошелся по разорванной мочке уха и кровавым потекам на одежде мальчика, и зрачки черноволосого превратились в ниточки, а истинная природа Мироздателя вырвалась наружу. Не показывая ребенку своих глаз, Даркус склонился к левому виску, осторожно дотронулся целебной рукою до израненного уха и прижался к ранам теплыми губами. Ксандр всхлипнул, потянувшись к своему божеству. Но Даркус мягко отстранил его от себя, а потом резко поднялся, взмахнув серебром одежды и огнем шелковистых волос.

Он наклонился к косе, взял ее за середину древка и раскрутил, гипнотизируя вращением острых лезвий и бьющегося в драконьем захвате Роя, и замерших эльфов, и остановившихся демонов. Зордан был уже на середине заклинания, когда Мироздатель крутанул боевую косу, дважды дернул ее на себя и согнул пополам. Лезвия, еще мгновение назад бывшие на противоположных концах, с лязгающим звоном соединились и увеличились вдвое. Еще один рывок — и древко вытянулось так, что сравнялась с ростом Предрассветного. Коса из темного серебра издала металлическое эхо и по ее краям стали проявляться фазы луны. Лунный серп — одно из самых грозных оружий в мире, где правят духи и их воплощения. Не каждый умел им управлять, тем более в таком раннем возрасте. Невиданное устройство заинтересовало каждого. Даркус словно слился со своим грозным оружием, и теперь никто не смог сказать, что перед ними не опасный, хоть и очень юный, хищник.

'— Ааро, будь моей Силой', — Мироздатель впустил в себя Древнего, соединяясь с ним мыслью и сутью, расправил невидимые крылья и шагнул к темнокожему, забившемуся в захвате воздушных потоков. Рой бешено вращал белками и кривил черные губы, пытаясь произнести защитное заклинание. Но ни одно из них не приходило на ум. Мечты о том, чтобы подарить своему господину лучшую игрушку, а ведь старый слуга знал, как быстро они ломались, разбились о жесткий, несгибаемый взгляд. Даркус прочел в мыслях мужчины судьбы десятка поломанных 'кукол', Рой прочел в глазах Мироздателя свой приговор. Желтые глаза по-звериному засветились, тонкий зрачок дрогнул, и потусторонний ужас охватил Роя. Крутанув Лунный серп, Даркус подпрыгнул и занес косу над плененным. Миг — и острое лезвие со свистом отсекло руку темнокожего демона.

Рука отлетела на пару метров, но продолжала сжимать раскрытый ошейник темными пальцами.

Животный крик Роя пронесся по двору, сражающиеся пораженно застыли, а потом все потонуло в лязге металла.

Полдон нашел нужное заклинание и развеял, наконец, злосчастный туман. По его приказанию молодые эльфы, та пятерка, которая все еще могла стоять на ногах, встала спина к спине, приготовившись отражать нападение. Сражаться на равных со взрослыми демонами они не могли, но готовы были стоять до последнего, лишь бы не пропустить врага в замок. Ксандр сжал деревянных дракончиков окровавленными пальцами и молился, чтобы Даркус остался жив.

Рой продолжал завывать, не понимая, почему демоническая регенерация не действует.

— Какие-то хилые у тебя слуги, Зордан. Так, кажется, тебя зовут? — Даркус, раскручивая косу, неторопливо двинулся на наследника демонов, — Визжат, как девчонки. А вроде бы — взрослые демоны. Жалкая картина для того, кто нападает со спины и практикует рабство.

Зордан запрокинул голову вверх и громогласно рассмеялся. 'Он будет моим, чего бы мне это не стоило!' Махнув рыжей гривой и смахнув набежавшие на глаза слезы, он медленно вытащил прямо из воздуха парные мечи:

— Поиграем, желтоглазка?

Даркус подбросил Лунный серп и поймал его уже в укороченном двустороннем виде.

— Почему бы и нет, рыжик, если приз в этой игре — твоя жизнь.

— Слишком пафосные речи для того, кого подадут мне на ужин.

Скорость, с которой противники набросились друг на друга, поразила бы и старых вояк, не то что молодых и неопытных.

Мори подбежал к Ксандру, опустился на землю и округлившимися глазами стал наблюдать за невероятной схваткой.

Наследники враждующих империй оттолкнулись от земли, поднимаясь по воздуху, как по лесенке, и отбивали удары друг друга. Воздух гремел, разряжаясь молниями, которые полыхали, но не долетали земли — Даркус ловил их и отправлял в сторону Зордана. Демон поглощал энергию и хохотал при виде того, как изгибается черноволосый, не допуская случайных жертв.

— Неужели ты его знаешь? — Мори не мог поверить, что это удивительное создание дружит с неумехой-Ксандриэлем.

Ксандр, боясь, что если он оторвет взгляд от своего Дара, то может его больше никогда не увидеть, просто кивнул.

— И ты даже знаешь, как его зовут?

Ксандр моргнул и еще крепче прижал к себе деревянных дракончиков. Мальчик не мог понять, почему он не хочет назвать не чужому — своему приятелю — просто имя. 'Но тогда его буду знать не только я'. Ксандр мельком взглянул на Мори. 'А вдруг Даркусу он понравится? Вдруг Даркус выберет синевласого, тем более он всегда придумывает такие интересные истории, с ним никогда не бывает скучно? Пусть он не силен и не умен, как Полдон, но у Мори столько замечательных качеств!'

Ксандр впервые почувствовал, что ненавидит добряка Мори. И ему было так стыдно за это, но он ничего не мог с собой поделать, поэтому просто пожал плечами и промолчал.

— Хотя бы скажи, кто он? — не унимался синевласый.

Ксандр зачарованно проследил за тем, как Даркус отшвырнул один из парных мечей Зордана, и прошептал:

— Мой бог...

Зордан стер кровь с рассеченной брови. Он рассвирепел, когда понял, что желтоглазого не так просто пленить, как он думал. Даркус двигался быстрей урагана, его коса то соединялась в одну, то разъединялась, и сын Дракона превращал ее в два бумеранга и направлял в противника, а сам в это время ловил воздушные потоки и оказывался то над головой демона, то слева, то справа. Демон зарычал — его желтоглазка просто играет с ним, не принимая всерьез. 'Тогда и я покажу тебе свою настоящую Силу'. Отбиваясь оставшимся мечом, демон призвал энергетический запас и начал снимать ограничители, которые заставил его нацепить опекун. 'Чертов старик вообще со мной не считается! Думает, я тут же развяжу войну или вначале прикончу его самого? Нет, он, конечно же, прав, но когда еще я смогу сражаться на пределе своих способностей?'

Небо окрасилось в бордовый. Даркус, заметно ослабевший после долгой болезни и лечения Ксандриэля, устало перехватил Лунный серп. Его движения замедлились, а Зордан, наоборот, только набирался сил.

'— Аарон, прикрой эльфов, я попытаюсь сразить его одним ударом'.

'— Мы слишком слабы по отдельности. Я не думаю, что нам следует...'

'— Я принял решение'.

Дракон забил хвостом.

'— Тогда так, я ставлю воздушный заслон на твоих эльфиков. Но всего лишь на пару минут. За это время нужно найти слабое место демона и ударить в него'.

'— Я уже выяснил'.

Дракон прищурился:

'— Рога?'

'— Именно'.

'— Так просто?'

Губы Даркуса устало дрогнули:

'— Ты так думаешь?'

Вокруг Зордана стали собираться искрящиеся тучи.

'— Давай, Аро! Сейчас или никогда', — Дракон с Мироздателем разделились: Даркус взлетел, испарившись в облаках, а Аарон пролетел над пятеркой эльфов, которые продолжали обороняться, и над лежащими ранеными, над умирающими от волнения Ксандром с Мори и над застрявшем в шипах Зайниэлем, который квадратными глазами взирал то на Даркуса, то на безрукого демона и благодарил Праматерь, что так просто отделался. Аарон успел поставить щит и над остроухими малышами, которые повысовывались из окошек замка и стали кидать в демонов все, до чего смогли дотянуться: от канделябров и половников до ночных горшков и рейтузов в горошек.

Дракон, увлекшийся плетением охранных чар, не ожидал подобного коварства от маленьких безобидных эльфят, потому, пролетая под окнами, стал счастливым обладателем тех самых злосчастных рейтуз в горошек. Они упали прямо на морду, и Древний, махнув в сторону, со всей дури влетел в узкое остроконечное окошко, разрушив тем самым защитные заклинания Миримона и включив оповещающую сирену, взвывшую похлеще баньши в поминальный период.

Зордан ошарашенным глазами проследил за полетом веселых рейтуз, когда сверху на него обрушился Предрассветный и отсек сверкнувшим лезвием крученый рог. Демон зарычал и полоснул по груди Даркуса острием родового меча. Так просто подобные раны не заживают. Даркус, зашипев, отскочил влево, но рыжий не дал ему отступить и нанес еще один удар, располосовав тем самым понье и открыв белоснежную грудь Мироздателя. 'У него там какой-то рисунок. Духи, из-за крови не разглядеть!' Но помимо неясной татуировки, на светлой коже горели такие раны, каких Зордан еще не видел. 'Кто его так? И, главное, чем?'

Но Даркус не дал демону времени на раздумья, разъединив лезвия и надев их наподобие перчаток. Зордан притянул к себе второй меч, Даркус встал в боевую стойку. Доля секунды — и лезвия скрещиваются, издавая пронзительный звон, потонувший в вое сирены. От мощного удара на землю обрушились молнии, взорвавшие землю и разбившие принесенные для стройки камни.

Противники прожигали друг друга взглядами, намереваясь сражаться до последнего.

— За это, — Зордан махнул однорогой головой, — Ты до конца жизни будешь гнить в моих пыточных...

— А рог тебе в одно место не вставить? — не выдержал Ксандриэль.

Демон стремительно развернулся на голос, собрав в кулаке достаточно неочищенной Силы, чтобы спалить этого неадекватного пухлика, разрушившего все его планы.

— Сначала победи меня, — Даркус звякнул лезвиями косы, отвлекая внимание демона от раненого Ксана, и улыбнулся так, что для Зордана все остальное перестало существовать.

Отсутствие рога, служившего демону своеобразным накопителем, уравняло их шансы, и противники продолжили битву, вспахивая энергетическими ударами землю и электризуя воздух.

— Что здесь происходит?! — ментальный окрик Миримона Справедливого отбросил сражавшихся в разные стороны.

— Зордан, что ты творишь?! — закричал Куллан.

Куллан был демоном в возрасте, с огромным количеством багровых узоров и надписей на светлой коже. А вот шрамы, как у Роя, не украшали его тело. Он был гораздо ниже своего племянника и практически лыс, если не считать тонкую рыжую косичку на затылке, кокетливо закрученную на конце. Не смутьян и не воин, в отличие от того же Зордана. Сохранение мира было для него важнее всего — прочел Даркус в мыслях Наместника, это внушало уважение.

Прибыли все: эльфийские советники, Старейшины и Хранители Миримона во главе с Варниэлем, около двух десятков демонов и зеленовласая Шейла, бросившаяся к раненому Ксандриэлю. Эльфийка бежала, как по минному полю — до того все земля была искорежена.

— Ксандрик, как ты, мой пирожочек? — Шейла обняла сына, а потом влепила ему хороший подзатыльник, — Все потому, что отца не слушал!

'И это при Даркусе! — от всеобщего внимания Ксандр хотел биться головой о землю, — Ну что за что мне все это?'

Даркус в это время грациозно спустился на землю, Зордан, ни на секунду не теряя Предрассветного из виду, последовал его примеру.

'— Аро, и долго твоя туша будет нежиться в раме? Учти, психика духов не так устойчива'.

Дракон дернулся и вылетел задом наперед из разрушенного окна. Теперь уже и демонская делегация смогла налюбоваться полетом веселых штанишек.

'— Как я демона отвлек, а?'

'— Лучше верни рейтузы, фетишист', — усмехнулся Даркус, поддевая штанишки кончиком закругленного лезвия.

Миримон, увидев, что внук ни капли не раскаивается в дипломатическом скандале, не мог промолчать:

— Даркус, как это понимать?

Даркус откинул рейтузы в сторону Зордана и приподнял левую бровь.

Дед обвел рукою разрушения: двор выглядел так, словно одновременно случилось три самые устрашающие природные катастрофы: землетрясение, извержение вулкана и любовные игрища великанов.

'— Как думаешь, Дар, эти шалунишки-великанши не будут против одного прелестного меня?'

'— Конечно нет, Аро'.

Дракон чуть не подавился на вздохе — когда это Даркус так быстро соглашался с его гениальностью?

'— Просто я еще не встречал женщину, которая бы отказалась от качественных кожаных сапожек и сумочки в тон'.

Пока Дракон бурчал в животе Предрассветного, Куллан подлетел к Зордану и попытался его отчитать.

— Даркус! — Миримон не знал, как поступить. Не представить внука сейчас, когда его видели не только будущие Хранители, но наследник трона враждебной империи, было бы, по крайней мере, странно.

Сын Дракона просто стоял, но было в его позе, в самой ауре что-то такое, что внушало почтение. Такой гордый и величественный даже в своем разорванном и окровавленном понье и с неизвестным оружием в руках, он производил неизгладимое впечатление. Миримон просто не смог унизить это создание криком, но и спустить ему это с рук было бы ошибкой.

— Ты мой наследник, потому и ответственность за все произошедшее я налагаю на тебя.

Присутствующие как по команде уставились на внука Правителя. Мори охнул, здоровяк Кори издал отчаянный писк, Полдон рухнул на колени, а на лицо Ксандра упал тень.

'— Я рожден, чтобы создавать, а не править. Быть Правителем для меня все равно, что оказаться в клетке. Ваше Величество, вы знаете, что Драконы умирают в неволе?'

Миримон сжал виски — ему было непросто общаться телепатически.

'— Теперь ты эльф, а не Дракон Мироздания, просто прими это. Ты — Предрассветный, а у каждого Предрассветного есть долг, отказаться от него — все равно, что предать свое имя и предков. И ответь уже, наконец, что, к демонам бездны, случилось между тобой и Зорданом?'.

Даркус посмотрел на рыжеволосого. Тот ощупывал свои рога и с такой яростью отшвырнул своего опекуна, что тот не удержался и плюхнулся в грязь. Видимо, он уже давно привык к подобным выходкам своего племянника, раз, не слова не говоря, поднялся и поспешил за ним, доказывая, что дипломатический конфликт может перерасти в повод для войны.

— Вот и прекрасно! Война выявляет сильнейшего! — зарычал Зордан. Он развернулся и, тряхнув рыжей шевелюрой, впился черными глазами в Даркуса, — Кому-то очень пойдет ошейник проигравшего.

'У каждого Предрассветного есть долг, отказаться от него — все равно, что предать свое имя и предков', — Даркус посмотрел на свободное небо, вздохнул и обратился к демонам:

— Не переживайте, господин Наместник, мы с вашим племянником просто размялись. Это была обычная тренировка. И Зордан, как старший и заведомо более сильный противник, просто дал мне фору, как и полагается благородному наставнику. А я такой неловкий и неопытный, что моя рука соскользнула и повредила рог. Не передать словами, как мне жаль, — Даркус слегка поклонился, причем сделал это так величественно-неотразимо, что создавалось впечатление, будто это они только что извинились перед Предрассветным, — Примите мои искренние сожаления.

Зордан закусил губу. Сказать, что это была никакая не тренировка, было равнозначно признанию в поединке с младшим и неопытным, который, к тому же, смог повредить символ гордости и источник Силы каждого демона. 'Хорош, чертяга!' — Зордан закинул голову назад и громогласно рассмеялся, — Ну, желтоглазка, ты сам напросился!'

— Даркус прав, Ваше Величество, — демон отсмеялся и вернул поклон, театрально махнув несуществующей шляпой, — Мы просто тренировались.

Присутствующие обвели глазами бугрящуюся землю и расколотые каменные плиты. Раненые эльфы немым укором взирали на красноволосых демонов, вставших по обе стороны от Зордана, и просто вопияли своим видом — 'Нас чуть не прибили, какая, к демонам, тренировка?'

А Зордан оскалился своей желтоглазке и продолжил:

— А поскольку Даркусу есть, чему у меня поучиться, — демон сделал небольшую паузу, — То я не смог не откликнуться на его уговоры еще раз посетить ваш гостеприимный замок и потренировать молодого наследника.

Холодная улыбка растянула губы рыжеволосого:

— А пока я приготовлю для моего подопечного особую программу. Должен же я оправдать все его ожидания и не упасть в грязь лицом перед своим учеником. Поверьте, Ваше Величество, я уж заставлю вашего внука попотеть.

Даркус натянул на лицо приветливую улыбку:

— У меня прямо камень с души свалился, ваш рог до сих пор не дает мне покоя, — молодой Предрассветный посмотрел на здоровый рог на высоком лбу рыжеволосого, крутанул косу и с силой вогнал ее в землю, разрубив пополам изогнутый корень, неуловимо напоминающий отросток на голове противника.

Остальные демоны невольно вздрогнули — они вообще не понимали, как их неистовый господин не сорвался и не начал мстить — отрубить рог было одним из самых страшных оскорблений в империи. За такое не то что не прощали, за такое мстили целыми кланами.

Зордан направился к Даркусу, Аарон весь подобрался, но это было совершенно напрасно — демон прошел мимо и подошел к отрубленной руке своего слуги. Подняв конечность, Зордан, даже не посмотрев на трясущегося от шока Роя, просто распрямил на закоченевшие пальцы, взял ошейник, а руку брезгливо отбросил в сторону. Проходя мимо Предрассвтного, демон крутанул ошейник и предвкушающее шепнул ему в самое ухо:

— Нам это еще понадобиться, — затем положил ошейник в карман и, не оглядываясь, скрылся за поворотом.

Делегация демонов тут же собиралась в путь, Наместник тепло распрощался с Миримоном, Роя в невменяемом состоянии подхватили на руки жутковатого вида охранники, и уже минут через двадцать кареты демонов покинули территорию замка. Эльфы выдохнули.

— Даркус, я все еще хочу знать, что на самом деле произошло... — начал Миримон, но Даркус его даже не слушал — он помчался проверить состояние своего друга.

— Ты как, Ксан? — юный наследник опустился рядом с Шейлой.

Мать Ксандриэля ущипнула себя, а заодно и сына, чтобы поверить — не сниться ли ей это. Глаза Варниэля заблестели — его сын не так безнадежен. И когда он только успел подружиться с наследником?

— Ксан? — Даркус, невзирая на свои раны, начал сканировать состояние друга. Он притронулся теплой ладонью до живота Ксандриэля, — Что-то не так? Скажи мне, где болит? Я не успел предупредить, что из-за заморозки ты совершенно потеряешь чувствительность. Ты из-за этого так переживаешь? Глупый, сейчас придут целители, и мы вместе с ними...

— Нет, — Ксандр сглотнул горький ком, — Я не хочу, чтобы его Высочество пачкал об меня свои благородные руки.

'Предатель, почему, почему ты не сказал мне, что ты и есть принц? — Ксандр сжал заколки, — Ненавижу!'

Даркус отшатнулся. Он не хотел слышать ничьи мысли, но на Галее ему было так сложно контролировать это. Наследник закрылся, поставив на Ксандра мощный ментальный щит.

'Ненавижу себя! Ну почему я такой слабый? Скоро у него будет столько Хранителей... И у него будет Тень. Почему мне так больно, я же не должен ничего чувствовать, ведь так сказал Даркус. Почему же так больно?'

— Ксандр, как тебе не стыдно? — Шейла пораженно уставилась на сына. Что с ее мальчиком? Она никогда еще не видела сына в таком состоянии.

— Все в порядке, госпожа... — Даркус попытался улыбнуться.

— Шейла, Ваше Высочество, просто Шейла, — зачастила эльфийка.

'— У нее такие же волосы, как у Ксана', — заметил Предрассветный, но вслух сказал:

— Я наложил на его рану заклинание стазиса, своеобразную заморозку, — Даркус отступил, когда понял, что со всех сторон его окружили красноволосые эльфы. Они скрупулезно осмотрели раны Ксандриэля и с благоговением уставились на Мироздателя. Самый старый из них откашлялся и представился:

— Мы лекари из клана Супримо, Ваше Высочество. Я Спиритон, это Миноэль, далее Порэль, Тилдон и Виониль.

Эльфы поклонились и фанатично стали рассматривать черноволосого. Даркус отступил еще на полшага.

— Поразительно, Ваше Величество, — Спиритон поклонился подошедшему императору, — Ваш внук сотворил настоящее чудо! Никогда ничего подобного не видел. Это же перевернет всю науку! Если Вы не против, не могли бы мы забрать вашего внука хотя бы на пару недель в свою резиденцию, чтобы он продемонстрировал...

'Нет, не отбирайте его у меня, не увозите!' — Ксандр попытался вскочить, но тело его не слушалось.

— Не думаю, что сейчас благоприятное время, — начал Миримон. Он не хотел показывать, как гордиться своим внуком.

Драконы никогда и никому не подчинялись. Но он знал, что для Даркуса долг — не просто слово. Миримон сделает из него настоящего Правителя, такого, которого еще не видел свет. Император довольно щурился, когда к нему подбежал растрепанный и израненный Полдон.

— Я тоже считаю, что наш господин Даркус не может сейчас покинуть замок, — русоволосый низко поклонился, заглядывая императору в глаза.

— Почему же, Полдониэль? — Миримон расправил невидимые складки на темно-сиреневом длинном кафтане.

В разрезах виднелась туника, чуть короче и заметно светлей. Алые узоры украшали треугольные рукава, а золотые цепочки скрепляли полы кафтана. Миримону можно было бы дать не больше тридцати пяти-сорока лет, если бы он был человеком. Высокий, подтянутый, такой же черноволосый, как и его внук, только что волосы не горели, будто огонь. И проявлялась в его взгляде та мудрость, которая приходит только с годами. Спокойный голос Правителя усмирял непокорных и заставлял прислушаться к голосу разума.

— Ваше высочество, Вы же сами сказали, что Ваш наследник должен выбрать себе как Хранителей, так и собственную Тень. И это, по Вашим словам, не требует отлагательств.

Варниэль поджал губы и схватил за плечо сына, Миримон покачал головой, для него не было секретом, что битва за звание Тени только начинается.

— Ты прав, — Миримон кивнул Полдону, разрешая тому распрямиться, — Даркус должен выбрать Хранителей.

Полдон победно улыбнулся и преданно уставился на юного Предрассветного. Клеймо Дракона жгло его грудь, и он чувствовал, как в груди бьются два раскаленных сердца.

'Лучше бы я никогда тебя не встретил. Лучше бы меня вообще не было!' — Ксандр знал, что ему никогда не стать ни хорошим воином, ни защитником. Он никогда не выиграет у таких, как Полдон, он только разорвет себе сердце и, что еще страшней, — разочарует Дара.

Пока присутствующие разглядывали принца, из леса, порхая, выскочила обеспокоенная стайка фей.

— Лютик, Кнопка, с вами все в порядке? — Даркус выдохнул, когда две крошечные феи отделились от остальных и ухватили за черные пряди.

Лютик, наивный фей с ярко-лимонными растрепанными волосами и такими же крылашками и неугомонная Кнопка с носиком-кнопочкой и двумя ярко-оранжевыми хвостами заверещали, перебивая друг друга:

— Госпожа Эра волнуется, — начала Лютик.

— Волнуется? — Кнопка подлетела к Лютику и ткнула его крошечной ножкой, — Да она нас чуть не прихлопнула, когда поняла, что ты пропал!

Маленькие, толстощекие, вот кто был похож на человеческих пупсиков. Даркус расцепил дерущихся крох. Лютик заревел, и Предрассветный принялся его успокаивать, Кнопка погрозила малышу кулаком, развернулась и сиганула в лес, крикнув напоследок:

— Поспеши, Даркус, я предупрежу Эру, что ты объявился. Но долго я ее сдерживать не смогу. Возвращайся домой и не играй больше с этими жуткими эльфами!

Лютик утер слезы испачканными в пыльце кулачками, только размазав ее по всему лицу, и кинулся за подругой:

— Подожди меня, Кнопка! Я боюсь, что эти эльфрища меня съедят, вон как зыркают. Подожди меня, ну Кнооопочка!

Ааро ухмыльнулся, Даркус покачал головой — еще неизвестно, с кем эти крошечные создания в большей опасности — с ним и вечно голодным Аро или потрясенными 'эльфрищами'.

— Даркус, — Миримон откашлялся, проводив взглядом улетавших крошечных духов, — Ты общаешься с феями?

— Да. И меня, как ты и сам слышал, уже ищут.

— Понимаешь, я не думаю, что кто-то из нас понял, о чем они говорили, — император поправил кафтан.

Ему было неловко сообщать внуку, что даже он, его дед и император, не в силах понять язык духов.

— Странно, они довольно понятно говорили. Но мне пора, не хочу расстраивать Эру.

'Эру? Так вот от кого всегда прятался Даркус? Не от мамы, не от отца, а от самой Праматери?' — Ксандр понял, что ему никогда не дотянуться до Дара, никогда не стать достойным своего друга.

Даркус поклонился деду, и попрощался с остальными эльфами, а потом повернулся к зеленовласому мальчику:

— Ксандр, я не сказал тебе потому, что...

'Ты все равно выберешь не меня. Я такой жалкий'.

— Меня это не касается, принц волен делать то, что взбредет ему в голову, — слова застревали в горле, он хотел кинуться Даркусу в ноги и умолять выбрать его своей Тенью.

— Я потом все объясню. Целители быстро поставят тебя на ноги. Я буду ждать тебя завтра на нашем месте...

'Нет, не давай мне напрасной надежды'.

— Не стоит, Ваше Высочество, — Ксандр благодарил Создателя, что голос его не дрогнул, — И заберите эти жуткие деревяшки, мне они ни к чему.

'Если ты бросишь меня, я умру'.

И Ксандр кинул деревянные поделки в руки черноволосого, но он был так слаб, что шпильки попросту не долетели и шлепнулись прямиком в грязь. Шейла с Варниэлем в ужасе проследили за реакцией императора, но лицо Миримона не выражало никаких эмоций. Даркус опустил голову, посмотрел на запачканных дракончиков и проговорил:

— Что ж, пусть будет так. Еще раз с Днем Рождения, Ксандриэль. Я постараюсь тебя больше не тревожить.

И пошел в сторону леса, ни разу не оглянувшись. Миг — и Мироздатель серебристой птицей вскочил на ветви и скрылся в густой зелени.

В тот же миг эльфы загалдели, обсуждая между собой юного принца. Миримон склонил голову набок и посмотрел на Ксандриэля.

— Шейла, Варниэль, я думаю, вы можете отругать сына и в другой раз. Мне кажется, ему хуже.

Ксандр не отвечал на вопросы родителей. Он смотрел остекленевшими глазами на деревянных дракончиков и хотел одного — чтобы они ожили и побыстрее убили его.

'Лучше бы я никогда не рождался', — это было последней мыслью юного Диеро, прежде чем он провалился в небытие.

А Даркус мчался по древним ветвям, не видя перед глазами ничего, кроме огромных серебристых глаз, наполненных обидой и болью.

'Предатель, почему... ты не сказал мне... Почему? Ненавижу!'

Сын Дракона не знал, что спустя пару часов Ксандр очнулся, не знал, что он сбежал от лекарей и всю ночь искал подарок своего Дара. В ту ночь Эра гневалась, и с небес хлынул небывалый ливень, потому Ксандра не сразу нашли. Только после того, как Миримон запустил поисковое заклинание, малыша удалось обнаружить в одной из изрытых канав. Ребенок чудом не захлебнулся в грязи. Как он там оказался — ни для кого не было секретом. Все, что повторял Ксандр в бреду, было: 'Драконы, они зовут меня. Я слышу вас, не улетайте! Даркус, сзади! Нет, это не Зордан, это Полдон, он тоже плохой, не выбирай его! Даркус, прости, я такой слабый... Даркус, мой Даркус'.

Даркус не знал, что Ксан метался в бреду три дня и четыре ночи. Он напрасно приходил на их с Ксаном место и ждал, уверяя Аро, что это место просто напоминает ему дом. Не знал он и того, что деревянных дракончиков подняли чужие, натренированные руки и с нежностью целовали, пока губы и ливень не смыли с них грязь.

* * *

Карету дернуло и стало раскачивать из стороны в сторону, по мостовой застучали деревянные колеса, а внутри царила полутьма. Дени приоткрыл один глаз, чтобы привыкнуть к слабому свету. Утомленные путешествием Рэйа с Глэнтоном задремали, запрокинув головы на мягкие валики. Через желтые бархатные занавески мелькали огоньки, и Дени прищурился, чтобы рассмотреть их. Со стороны Глэнтона было видно, как проносятся разноцветные двухэтажные домики, свет из их окон был таким теплым и уютным, что Дени захотелось выйти и заглянуть внутрь — кто там живет и что делает. В воздухе ощущалась ночная прохлада, а возле таверны летали дразнящие ароматы мяса и специй.

Видимо, была уже поздняя ночь, раз по улице, шатаясь, брели редкие прохожие, пытающиеся слиться с окружающим пейзажем при виде императорского отряда. Но витым фонарям было все равно, кому освещать дорогу. Они продолжали отбрасывать тени, и к магическому огню слетались ночные бабочки, больше похожие на земных разноцветных стрекоз.

Дени остро почувствовал присутствие Тени, он повернулся и увидел, как в полутьме засияли теплые серебристые глаза. Эльфенок перевел взгляд на ухо Ксандриэля и потянулся, чтобы убедиться, что то ранение затянулось.

'Глупый, этот же другое тело, на нем не может быть чужих шрамов', — но он все равно склонился к Хранителю. И каково же было удивление эльфенка, когда он нащупал тонкий белесовый рубец на мочке левого уха. 'Этот шрам был не только на твоем теле, правда, Ксан?' — Дени потянулся к старой ране. Ксандр дернулся и отодвинулся от принца.

Дени прикрыл рот рукою. Он кусал ладонь, чтобы не закричать: 'Я один, я никому на самом деле не нужен!'

— Мне показалось, что ты запачкался, просто хотел... проверить, — голос эльфенка дрожал, и голубые глаза казались еще ярче.

'Я настолько хуже твоего Дара?'

— Моему Повелителю не стоит тревожиться и пачкать себя моей грязью, — хрипловатый голос отзывался болью.

Дени пересел на свое место, отвернулся к окну и обхватил себя руками. 'Я не твой бог, и, уж, конечно, не твой друг, правда, Ксандр? Я просто Дени, глупый маленький Дени, которому никогда не приблизиться к величию Даркуса'.

— Открыть ворота! Прибыл Его Высочество принц Дениэль.

— Отдать честь!

— Доложить императору!

Дени отодвинул шторку и посмотрел на суетящуюся у дворцовых ворот стражу. Глэнтон с Рэйей, позевывая, сели и стали поправлять одежду, красноволосый Сентриэль с синевласым Вэонелем проскакали мимо кареты, чтобы их командир побыстрее миновал стражу. На крепостных стенах зажгли факелы и направили к отряду магические огоньки. Светящиеся шарики, размером с кулак, закрутились рядом с всадниками и запрыгали по крышам повозок.

Заскрипели ворота, повозки загрохотали по мощеным дорожкам, и отряд потонул в великолепии императорского сада. Предрассветные высунулись из карет, чтобы увидеть некогда принадлежавшее им богатство. Дени также высунул голову из окошка, но увидел только размытое пятно вместо широких дорожек, величественных скульптур и массивных фонтанов. Слезы душили эльфенка, и он не видел, как Роми с Таррием помахали ему, не видел, как бестелесные дворцовые Защитники отделились от стен и закачались на ветру мрачными тенями. Не видел он и того, каким преданным взглядом следил за каждым его жестом Хранитель.

Глава 38

Если бы Дени спросили, как он добрался от кареты до покоев, которые ему выделил император, он бы не смог вспомнить ничего, кроме белых и золотистых пятен. Путь показался ему длиною в вечность, а мысли в голове ощущались, как воздушный шарик. Да и самого его качало так, словно он был пьяным морячком, танцующим во время качки. Если бы не Ксандр с Рэйей, держащие его с двух сторон, дворцовая стража приняла бы Наследника за маленького очаровательного пьянчужку.

Зато потом Ксандриэлю было, что сказать заявившимся посланникам императора:

— Наследник ослаб после болезни. Путь был неблизкий, и он измотан так, что не держится на ногах. Можете допросить стражу, но я бы не советовал вам тревожить Повелителя, — Хранитель как бы играючи вытащил кнут и постучал им по подбородку, — Думаю, Наместник может и подождать, пока наш Господин не почувствует себя лучше. Мы же не хотим злить Истинного Повелителя?

И захлопнул дверь в покои Дениэля прямо перед носом ошарашенных императорских прихвостней.

От Санто Диеро исходила такая мощь неприкрытой Силы, что посланникам не осталось ничего иного, кроме как потоптаться возле дверей и придумать себе оправдание. Разозлить императора и остаться в живых — это могли позволить себе только его сын и жена. Впрочем, никто из присутствующих и не подумал завидовать этим несчастным.

* * *

В тронном зале Его Величество Наместник Светлоэльфийской империи Ставрусиэль эль Комподжоу мерил шагами расстояние от трона до дальней стены. Он был так же высок, как и его отец. Та же массивная челюсть украшала суровое лицо, те же нависшие кустистые брови хмурились и придавали его облику еще больше упертости. Натренированное тело и жесткий, колючий взгляд, но не абсолютно серых, как у Полдона, глаз, а мутновато-зеленых с легким сероватым налетом, пронзали пространство. Ставрус не мог забыть те клочки из воспоминаний Вандера, именно так он называл своего сына, не принимая детское прозвище, которое дала ему покойная мать. 'Что это за имя вообще — Олли? Нечего размягчать этого сопляка! И без того это ничтожество растет таким слабым, что над ним даже смеяться стало неинтересно!'

Но Дениэль! Неужели это то, чего он так долго ждал? Ставрус тряхнул светло-русой косою. 'Создатель, если это правда, то все не зря! Все мои планы, столько усилий!' Наместник откинул походный плащ из черной кожи и тяжело опустился на сидение трона. Щелкнул пальцами, и четверо шатенов-прислужников из клана эль Амон в тот же миг кинулись с опахалами к императору. Развалившись на троне, Ставрус вытянул ногу и приподнял носком сапога окровавленный подбородок старшего сына.

— Еще раз, Вандер, вспомни все, что касается твоего младшего брата. Перестать сопротивляться, и ни тебе, ни Лее не будет больно, больше не будет.

Олли только с третьего раза смог подняться с пола. Густые светлые волосы свалялись на голове и превратились в грязные сосульки непонятного цвета. Кое-где целые клоки были выдраны и только-только начинали отрастать. Если бы не ментальный приказ отца, он бы попросту не смог сделать ни единого шага. Избитый, похудевший от энергетического напряжения. Казалось, даже его кожа стала прозрачной, и можно было увидеть каждую венку на его теле. Распахнутая белая рубашка была продрана, гематомы по всему телу напоминали карту подземных гномьих городов, но принц никогда еще не чувствовал себя лучше — он смог хотя бы ненадолго отстоять свое мнение, смог в открытую не подчиниться отцу и, возможно, дал время своему братишке спрятаться. Они с Леей молились, чтобы Ксандр успел отвести Дени в безопасное место. В любом случае, Ставрус их не убьет, возможно... Но это было не так уж и важно по сравнению с безопасностью Дени.

— Молчишь, слабак? — Император вскочил и схватил сына за горло, приподнимая его над полом, — Еще один ментальный удар, и ты превратишься в овощ! Мне-то все равно, а вот пеленки тебе менять будет... Угадай кто?

Ставрус рассмеялся при виде того, как расширяются в ужасе покрасневшие глаза старшего сына.

— Молодец, догадался. Конечно же, это будет твоя любимая мачеха! Вы же так близки стали в последнее время, разве я могу поступить так жестоко и разлучить вас? О, Лея будет в восторге, она же так заботится о тебе.

— Будь же ты проклят, будь проклят! — захрипел Оливандэр, — Когда-нибудь я убью тебя, Праматерь свидетель...

Ставрус притянул лицо сына ближе к себе и втянул воздух.

— Этот аромат, откуда он на тебе?

От Олли исходил тонкий, едва заметный аромат свежести и лесных трав, а еще чего-то такого теплого, солнечного, чему невозможно придумать названия. Аромат нежности? Солнца? Или же просто запах Дени.

— Ваше величество, отряд господина Глэнтона прибыл, — двери распахнулись, и в зал спешно вошел один из прислужников.

Ставрус отшвырнул сына и выдвинул вперед квадратную челюсть:

— Дениэль с ним?

Слуга в песочной ливрее поклонился, Олли схватился за горло. 'Только бы Дени удалось скрыться. Праматерь, молю тебя!'

— Да, младший принц сейчас как раз направляется в свои покои.

Олли дернулся, пытаясь бежать, чтобы предупредить Лею, но Ставрус выставил вперед правую руку:

— Лежать! — и швырнул в сына мощное усыпляющее заклятие.

Тело старшего принца дернулось и, окоченев от заклятья, повалилось набок.

— Отнесите Вандера в его покои да заприте хорошенько. И пришлите ко мне Глэнтона и Павлиэля. И Дениэль... Приведи моего... сына. Живо! Немедленно!

Слуги, вытянувшиеся у стеночки, тут же кинулись выполнять приказания своего императора. Олли вынесли из тронного зала, и Ставрус вновь опустился на массивный трон. От предвкушения его немного трясло, и он не хотел, чтобы кто-то это заметил. Он отбросил черный подол и приготовился ждать. Если не с Леи или с Вандера, то уж из Павлиэля или Глэнтона он вытрясет все, что им известно о Предрассветном. Ждать осталось совсем недолго.

* * *

Спустя полчаса Ставрус вышел из тронного зала и направился в свои покои. В свои настоящие покои, а не те комнаты, где он делил ложе с императрицей. Никто не смел заходить в это крыло без его особого на то распоряжения. Уж об этом он позаботился.

Встреча с Глэнтоном и родным племянником была несколько другой, нежели он предполагал. Мало того, что Рэйа открыто признала, что перешла на сторону Предрассветных, и печать Хранительницы горела на ее ауре, так еще и Глэнтон заблокировал все свои мысли и даже не счел нужным это скрывать! А о том, что Павлиэль стал смертным — это вообще переходило все грани!

'Дениэль!' — Ставрус сжал челюсти, вспомнив, как его сын воспарил в небо и чуть не убил Верховную жрицу. Воспоминания Павлиэля как смертного были нечеткими, но Ставрусу и этого было достаточно.

Дойдя до массивной двери, испещренной защитными рунами, император коснулся рун верности и подчинения, а потом дернул их и соединил в единую — обладания. Раздался щелчок, и дверь, легко спружинив, распахнулась, открыв вид на просторную гостевую в темных тонах.

— Зай, — император стремительно вошел в покои, — Я надеюсь, у тебя все готово?

— Как иначе, мой господин, — косоглазый розоволосый эльф вскочил с кожаного диванчика и слащаво улыбнулся.

Ставрус перевел взгляд с кланяющегося Зайниэля на жмущихся друг другу человеческих детишек. Малышей было четверо: два мальчика лет семи и две девочки по пять и по восемь лет. Все четверо были темноволосы и то ли смуглы, то ли просто в чем-то испачканы. Император поморщился.

— А почему они молчат? Ты что, притащил мне немых?

— Нет, что вы! Смертные детеныши так верещали, что я хотел отрезать им языки, но не знал, для чего они вам нужны, — Зай выжидающе уставился на императора, но поняв, что тот не собирается делиться планами, продолжил, — Потому просто наложил на них заклятие безмолвия.

— Это правильно, — выставил вперед массивную челюсть, — Мне как раз нужно, чтобы они верещали. Да так, чтобы кровь холодела от их крика.

Дети начали вырываться, но веревки до того крепко стягивали их руки и ноги, что кожа становилась пунцово-синей.

— О, — глаза розоволосого разгорелись в предвкушении очередной оргии, — Но разве для смертных вам понадобились все эти инструменты?

Зай махнул рукой на стеклянный столик, на котором были разложены мощные антимагические наручни, а так же амулеты подчинения и лишения воли. Чуть в стороне лежали два ошейника. Один маленький, из дорогой кожи, отделанный внутри мягким бархатом, чтобы не натирал шею, и второй — просто гигантских размеров, черный, из грубой кожи подземных нарков и острыми иглами из морийской стали внутри.

— Вы как будто бы духа решили поймать, мой Господин, — рассмеялся Зай.

Ставрус усмехнулся:

— Нет, не духа, а некто гораздо, гораздо более интересного. Того, кто все-таки решил почтить нас своим присутствием. Зай, ты когда-нибудь хотел увидеть Дракона?

— Что вы, мой господин! Только лишь дети, да смертные верят в подобные сказки.

— А вы, мои маленькие заложники, вы бы хотели увидеть Дракона?

Ставрус толкнул ногою одного из мальчишек. Мальчик вскинулся и прожег императора ненавидящим взглядом.

— Смотри, Зай, какие волчата.

Самая младшая, в порванном ситцевом платьице, потянулась к Ставрусу. Она же прежде никогда не видела эльфов! И закивала головой, смотря на него с надеждой.

— Значит, малышка хочет увидеть Дракона? — Ставрус наклонился и погладил чумазую девочку по голове. Старшие тут же попытались оттащить сестренку, но затекшие руки и ноги дикой болью отзывались на малейшие движения.

Ставрус с Зайниэлем рассмеялись.

— Такие забавные. Как думаешь, Зай, моему младшенькому игрушки понравятся?

— Конечно, они же как домашние питомцы.

— Нет, Зай, ты не понял, я не о человеческих отбросах говорил.

Ставрус медленно встал и подошел к столу. Взяв маленький ошейник, он нежно погладил его по бархатистой стороне. Взгляд Наместника остановился на неприметной дверце, что сливалась с огромной картиной и вела прямиком в спальню.

С портрета взирали на него чуть раскосые янтарные глаза. Предрассветный Владыка смотрел вдаль, и загадочная улыбка блуждала на выразительных губах. А его Первый Хранитель сжимал плечо Господина, и прожигал его преданным взглядом. Даже на портрете Полдон не мог отпустить своего Повелителя.

Император усмехнулся, глядя прямо в глаза Истинного Повелителя, и в этот момент он как никогда походил на своего отца:

— Не тот, что готовил для тебя Зордан, но мой ошейник гораздо удобнее носить. Он пойдет тебе, Даркус, я обещаю.

И Ставрус насытил ошейник такой силой подчинения, что ткань едва не расползлась по швам, а Зай и дети едва не ослепли.

* * *

С первого взгляда Дени невзлюбил свою комнату. Огромная и пустая. Из мебели была лишь массивная кровать со ступеньками, пузатый шкаф да длинная лавка, явно из дорогой породы дерева, но смотрящаяся так неуместно в пустой и просторной спальне, что ее так и хотелось задвинуть куда-нибудь, чтобы взгляд не спотыкался. И портьеры, и одеяло на кровати, и шкуры на полу — все они были какого-то странного грязновато-бордового цвета. А белые стены били в глаза и создавали впечатление, что в комнате зарезали великана, а потом не сочли нужным стереть запекшуюся кровь. Дени поежился. Мира и Касси, как ни в чем не бывало, доставали из сумок вещи Владыки, а Ксандр пошел разбираться с прибывшими от императора эльфами.

Эльфенок не знал, как вести себя с Ксандриэлем. Та картина, где его Хранитель целует тонкую вязь, так и стояла перед его глазами. Сердце ныло каждый раз, когда он слышал это имя — Даркус. Дени становилось трудно дышать, пустота наполняла изнутри. 'Просто забудьте о том, что я был Правителем. Вы же не знаете, кем были в прошлой жизни. Почему же я должен помнить? Неужели никто не видит, что мне больно, что я не хочу быть Даркусом? Даже Ксандр...'

— Мой Повелитель, пока Касси раскладывает ваши вещи, могу я отойти и проследить, чтобы нам с сестрой отдали наши покой, которые находятся не так далеко от ваших? А также мне нужно узнать, на какой именно из нижних этажей заселили господина Дудока, а на какой — Молли, — Мира обратилась к принцу и замерла в поклоне, ожидая ответа.

Дени приподнял темную бровь:

— А почему Таррий должен поселиться на нижних этажах? Разве он не мой лекарь и не будет находиться поблизости?

— Что Вы! — одновременно воскликнули близняшки.

Мира распрямилась, а Касси подошла к Дени, и, пользуясь отсутствием Тени, взяла юного принца за руку.

— Мой Господин забывает, — Касси наклонилась и коснулась губами его руки, а Дени неловко переступил с ноги на ногу, — Что сейчас правят не Предрассветные, потому и комнаты, которые из поколения в поколения принадлежали нашей семье, могли отдать приближенным Ставруса, а Молли — полукровка. Ни один чистокровный эльф, тем более благородных кровей, не будет спать на одном этаже с представительницей запятнанной крови.

— Запятнанной? — Дени был в ужасе от того, что творилось в империи, правителем которой, как многие думали, он должен был стать.

— Да, запятнанной кровью смертных. А господин Дудок и Джимми для них — это вообще оскорбление глаз и уродство природы. Люди ничтожны в глазах Первородных.

— Но вы же так не считаете, — Дени схватил изящные руки эльфийки, и глаза его заблестели, — Ведь правда?

Касси с Мирой тихонько рассмеялись.

— Конечно, нет, — ответил за сестру Мира, и Дени вздохнул с облегчением, что хоть несколько нормальных эльфов все же осталось на этой земле, — Даркус выбил из нас эту дурь, вернее, из нашего клана. Мы с почтением относимся к каждому живому существу. Не все, конечно, но большинство из Предрассветных считает так же.

'Опять этот Даркус... — Дени опустил руки Касси и прошел к скамейке, — Видно, он был действительно неплохим правителем'.

Мальчик плюхнулся на деревянную скамью и подтянул ноги к груди. Касси с Мирой тихонечко подошли и опустились на корточки перед Господином. Девушки с двух сторон обхватили юного Господина, а Дени, погрузившись в собственные мысли, даже не замечал этого. Так и застал их Ксандриэль.

Хранитель поджал губы при виде того, как Касси заплетает волосы его Господина в косички, а Мира с теплой улыбкой расправляет складочки на его одежде.

— Разве у вас есть время прохлаждаться? Что-то я не заметил, чтобы вещи были убраны, — резкий голос оттолкнулся от голых стен, и девушки подскочили на месте.

Дениэль поднял глаза и посмотрел на Хранителя:

— Думаю, каждому из нас стоит отдохнуть, особенно девушкам.

Голубые глаза смотрели сквозь Ксандриэля, и он непроизвольно потянулся к мальчику, чтобы узнать, что случилось, почему он на него не смотрит.

— Дени...

Дени сглотнул, у него в ушах все еще стоял голос Тени, шепчущий: 'Даркус, мой Даркус'.

— Не стоит распаковывать вещи, — твердо сказал юный принц, Касси с Мирой замерли возле шкафа, — Я не собираюсь оставаться в этой жуткой комнате.

— Мой Господин? — Касси переводила взгляд с Дени на Ксандриэля.

Хранитель подошел к мальчику и погладил по волосам, незаметно расплетая кассины косички:

— Я немедленно дам распоряжение изменить обстановку. Всего лишь полчаса, потерпи немного, и все здесь будет так, как тебе нравится — уют и свобода...

— Нет, — Дени дернулся и отступил на полшага. 'Откуда ты знаешь, как Мне нравится?'

Ксандр мгновенно уловил перемену в настроении принца, но не понимал, что упустил, почему Господин так расстроен.

— Рядом с покоями Олли есть еще несколько пустующих комнат. Нет, они недостаточно хороши, мой Господин, мы можем прямо сейчас пойти и выбрать любую. Скажи, какая — и она будет твоей, я обещаю, — Ксандр вытащил кнут, на концах которого блеснули острые лезвия.

— Нет, — Дени вскинул упрямый подбородок, — Ты же знаешь, моя кровь не чистокровно эльфийская. Раз так, я не имею права находиться на этом этаже. Я переезжаю на нижний, там, где поселили Молли. Передай моей свите — если они служат мне, значит, они служат предводителю запятнанной крови. Пусть нисходят до меня.

Дениэль прошел мимо Тени:

— Касси, Мира, пойдемте найдем господина Дудока, день был трудным, нам всем еще нужно как следует отдохнуть.

И твердым шагом направился к двери. Эльфийки побросали вещи обратно в сумки и поспешили за принцем, Ксандр проводил его обеспокоенным взглядом, а потом закрыл глаза. И гордость за своего Господина затопила Хранителя:

— Как прикажет Истинный Повелитель, — поклонился Диеро, когда за эльфийками закрылась дверь.

Глава 39

— Это совершенно другое дело! — заулыбался Дени, оглядывая не большую, но очень уютную комнату в синих и золотистых тонах.

Единственное, что расстраивало его, так это то, что он так и не смог увидеться ни с Олли, ни с Леей. Время было позднее, и все в один голос утверждали, что не стоит будить родных, тем более все так устали с дороги. Дени хмурился, чувствуя, что и близняшки, и Молли с Таррием, и леди Тариеэль чего-то недоговаривают. Но он так устал, что не мог не то что прочитать их мысли, но и дозваться Леи на ментальном уровне. Он чувствовал, что императрица где-то здесь, но что-то мешало ему сосредоточиться.

— Касси, ты уверена, что всем удобно в этих комнатах? Все-таки раньше здесь селили только неугодных... — Дени уже сомневался, правильно ли он поступил, практически вынудив свою свиту расположиться на нижних этажах.

— Мы со своим Повелителем, остальное неважно, — леди Тариэль присела в реверансе.

— Ох, Господин Дени, это так неудобно, жить рядом с благородными эльфами! — Молли краснела от смущения, но Дени и без чтения мыслей понимал, как важен и ей, и Таррию этот переезд.

— О, а вы слышали, что господин Айнон прибыл во дворец? — в комнату вбежали Джимми с Роми, и последний затараторил, — Он, как услышал, что Повелитель тоже во дворце, так сразу потребовал, чтобы его тут же отвели к вам, мой Господин. А как узнал, что Вы переехали, тут уж старичок совсем разошелся...

— Роми, что за манеры! — Леди Тариэль схватила сына и прижала его лицо к своему животу, практически лишив его возможности дышать, — Повелитель должен нас извинить, мой сын еще не изучал этикет. О-хо-хо.

— А фто тохда я делал кафтый бофий день? — неугомонный Роми пытался вырваться из тисков благородной эльфийки.

— Ты изучал математику. Ма-те-матику. Он будет вам идеальным пажом, Повелитель. Ну-ка, мой маленький гений, сколько будет семью восемь?

— Эмм, пятьдесят четыре, нет, пятьдесят восемь, ой, пятьдесят шесть. Нет, все же...

Лицо леди Тариэль пошло пятнами.

— Ну надо же, в таком юном возрасте он уже знает таблицу умножения! — Дени пытался изобразить восторг, — Кстати, а сколько точно вашему сыну лет?

— О, мой Господин, — Предрассветная леди расцветала, — Он очень развит для своего возраста и идеально подходит для того, чтобы стать вашим помощником. Ему всего лишь шестьдесят восемь...

— Да, кхм, я никогда еще не встречал такого... одаренного ребенка, — Дени сжал руку в кулак и со спины погрозил Джимми.

Рыжий подмастерье чуть ли хрюкал от смеха, да и Таррий не смог удержаться от улыбки. Роми обижено надул пухлые щеки. Может, ему действительно стоит уделить внимание тому, что говорит учитель?

— Так что там с Айноном? Ему что-то от меня нужно? — Дени потер лицо, он так безумно устал, что казалось, еще чуть-чуть — и он заснет прямо на месте.

— Он сказал, что будет жить рядом с нами, — продолжил за друга Джимми.

— Что он сказал? — одновременно выпалили близняшки.

— Это... Его вещи уже перенесли в комнату по соседству с моей. И это, сказал он, будто идет убеждать остальных Старейшин присоединиться к нам. Ну, как-то так... — стушевался рыжий подросток.

Дени схватился за голову — только разборок со Старейшинами ему не хватало! Он по привычке завертел головой в поисках Ксандра. Хранитель, как никто другой, мог успокоить эльфенка.

— Ксан... — начал малыш, но тут же отдернул себя. После того, как Дени вышел из своих прежних покоев, Хранителя он так и не видел.

'Может, я обидел его? — Дени сел на небольшой диванчик и прикрыл веки, перед глазами все плыло, — И что на меня нашло? Разве можно было так разговаривать с настоящим воином?'

Молли в это время выразительно посмотрела на каждого из присутствующих, а потом кивком указала на принца. Мальчик выглядел изможденным. Не говоря ни слова, присутствующие занялись делом: Касси стала застилать кровать, Мира побежала наполнять ванную, леди Тариэль забрала мальчишек и, тихонько попрощавшись с Повелителем, вышла, притворив за собой дверь. Молли прошла к столу, чтобы помочь Таррию с настойкой для спокойного сна.

На следующий день император готовил прием в честь младшего сына, и Дени предстояло познакомиться не только с собственным отцом, но и со всем светлоэльфийским двором. И здесь он не сможет спрятаться за тканями понье или проигнорировать 'приглашение' Наместника.

Но совершенно не это занимало мысли юного принца. 'Где сейчас может быть Ксандр? Он узнает, как там Лея, как Олли или просто не хочет меня видеть? Я не должен был так разговаривать с ним. Он был так добр ко мне, а я...'

— Ванна готова, мой Повелитель, — Мира зашла в комнату, и они вместе с Касси подхватили принца под руки.

— Ну что вы делаете? — Дени было так стыдно, что от магического истощения он не смог самостоятельно подняться, но эльфийки оказались крепче, чем выглядели, — Я и сам могу дойти...

Сестры улыбнулись, закивали Правителю, но все равно помогли ему добраться до ванны.

Молли моргнула Таррию, и лекарь, под предлогом выбора ароматной пены, помог Дени помыться и не утонуть в небольшом бассейне, а потом и дойти до кровати.

Приняв травяной настой из рук кухарки, эльфенок повалился на кровать.

— Завтра будет тяжелый день, мой Повелитель, — проговорила Касси и приглушила магических светлячков, — Вам нужно как следует отдохнуть.

— Я оставлю колокольчик на тумбочке. Если Вам что-то понадобиться — только дотроньтесь до него, наши комнаты по соседству, — закончила за сестру Мира.

— Ксандр так и не появлялся? — как бы невзначай спросил мальчик.

Касси покачала головой и поправила легкое одеяло. Дени вздохнул и провалился в сон в тот же миг, как голова его коснулась подушки.

* * *

За окном погасла Эмрад, предвещая приход нового дня. Серое небо распускалось предрассветным румянцем. И из темных углов потянулись тени. Бесшумно крались они с потолка и гардин, мелькнув в голубом ворсе ковра и вильнув на складках белых простыней, чтобы соединиться в одну. Тень вытянулась, обрела цвет и объем и склонилась над заснувшим эльфенком. Зеленые волосы выбились из-под пучка и придавали Тени вид нашкодившего подростка. Быть может, дело было всего лишь в рассеянном свете, но лицо его казалось бледным и изможденным.

Всю ночь Хранитель, пользуясь тайными переходами, встречался со сторонниками Повелителя. Он договорился со Старейшинами, собрал последние сплетни, используя и высокородных фрейлин, и полукровок-служанок, и своих шпионов среди стражи. Сам распустил пару-тройку слухов о возрождении Истинного Владыки и провел тайное совещание с представителями клана Диеро. Он проведал и Лею, и Олливандра, и Айнона и приказал своим иллитири следить за императором.

Но на душе его было неспокойно. Только увидев, как принц, свернувшись калачиком, мирно посапывает, смог успокоиться. Ксандр присел рядом с постелью, облокотился подбородком на скрещенные руки и приготовился ждать, когда первые лучи восходящего солнца коснутся кожи Правителя, когда розовый свет окрасит жизнью Его лицо.

Сколько раз Хранитель наблюдал за тем, как просыпается Повелитель? Он боялся считать, потому как верил, что каждому в жизни отмерено определенное количество счастья, а у него были только эти мгновения, когда он мечтал, что распахнутся густые ресницы и вспыхнут от радости янтарные глаза. Невозможно сосчитать, сколько часов Ксандр стоял на коленях, молясь, чтобы Правитель был поистине счастлив, чтобы из его глаз ушла тоска, что разъедала душу обоих. Но вот только Ксандр не знал, что такое истинная свобода, что такое Небо для настоящих Драконов, и ему было сложно понять, почему Даркус никак не может найти покой, почему так рвется в холодную высь.

'Как многое вспомнил мой Господин?' — Ксандр закрыл глаза, погружаясь в воспоминания.

* * *

— Разве любить — это грех? — Мара развернулась к Ксандру, взмахнув темно-зеленой косою, вернее, целым скоплением мелких, искусно сцепленных косичек, которые соединялись в одну практически у самой земли.

Среднего роста, по эльфийским меркам не очень красивая, но было в ее выразительных чертах столько жизни, столько неистраченной энергии, которые притягивали к себе! Мара отдернула голубую тунику.

— Ненавижу голубой цвет, и эти длиннющие хламиды тоже ненавижу!

— Да что с тобою сегодня? — Ксандр оторвал взгляд от дубовых дверей, в которые только что вошел Даркус, и в удивлении насупил брови.

Взглядом он все еще провожал наследного принца и умирал от негодования, когда Полдон, важно шагая рядом с Повелителем, хлопал того плечу и громогласно смеялся над чем-то... Наверняка, говорил гадости про Ксандриэля.

Первый Хранитель. Теперь Полдон — Первый Хранитель его Дара! Внутри все скрутило в тугой узел.

— Ты ведь тоже не свободен, да, Ксандр? Ты ведь тоже хочешь жить по-другому? — Мара присела на широкую ветку рядом с Диеро. Ее глубокие, как два зеленых озерца, глаза видели больше, чем чьи-либо.

— Тоже? — Ксандр моргнул, — Разве пифии желают свободы?

— А разве ты не желаешь стать Тенью?

Диеро дернулся, чуть не свалившись сам и едва не уронив жрицу ту Эрро.

— Туше, — Ксандр вперил взгляд в землю.

— Мы оба с тобою грешники, — Мара обхватила живот руками и ласкала взглядом четкий профиль молодого мужчины. Того, кто не мог принадлежать ей, даже если бы страстно любил.

— Ты знаешь, что с тобой сделают Старейшины или Верховная жрица, если услышат твои слова? — начал Диеро.

Мара дотронулась до него холодной рукой.

— То же, что и с тобой, если ты все-таки прибьешь Полдона. Не то, чтобы мы все этого не хотели...

Ксандр рассмеялся, но столько горечи было в том смехе, что девушка поежилась.

— Если бы я был достоин стать Тенью Даркуса, ох, Мара, значит, тогда и жизнь была прожита не зря.

— Прости, я не хотела задеть за больное, но я так больше не могу! — эльфийка вскочила на ноги и стала шагать по широкой ветке, — Я женщина, Ксандр, просто женщина. Я хочу любить, хочу чувствовать. А меня скоро закроют в этом склепе. Я буду только видеть будущее, эти расплывчатые картины, а потом пытаться рассказать о том, чего может и не быть. Я не хочу этого! Каждый день под взглядами фанатичных жриц, в копоти свечей и тяжелых благовоний, без глотка свежего воздуха, без друзей, без любимого! До конца дней, Ксандр, я буду гнить там одна, а я жить хочу!

— Мара, — Ксандр сжал мягкую женскую руку, — Я не могу изменить предначертанное. Каждому свое. Но если есть то, что я могу для тебя сделать...

Глаза эльфийки засветились зеленым огнем.

— Люби меня. Только сейчас, только этой ночью.

Ксандр отпрянул от пифии, словно ее рука обожгла его.

— Нет, — хоть Ксандр не Тень, но он и душой, и телом принадлежал одному божеству.

— Ксандр, я знаю, что ты хочешь стать идеальной Тенью. Думаешь, я не вижу, что ты спишь только с теми, с которыми был до этого наш Повелитель?

На Ксандриэля было страшно смотреть — он вцепился в густую листву, и глаза его потемнели:

— Неужели и Он это знает?

— Даркус? Не думаю, хотя даже мне сложно судить о том, что чувствует или думает Повелитель. Он сияет, словно солнышко, но если ты вовремя не отведешь от него взгляд, то везде будешь видеть лишь тень или просто ослепнешь.

— Я уже слеп, Мара, — Ксандр опустил голову, — Я такой жалкий. Каждая женщина, что была с ним, вызывает во мне желание убить ее, лишь бы не допустить, чтобы она спала с кем-либо после Него. И я влюбляю этих женщин в себя, я целую их кожу, я слизываю их слезинки, потому что они плачут о Даркусе, потому что он целовал их, потому что осветил их своим божеством...

— Даркус не бог, Ксандр. Каким бы он ни был сильным, он все равно остается иллитири, пусть и Истинным Повелителем. Только не обижайся, ладно? Но я чувствую в нем какой-то надлом, словно ему чего-то не хватает, и если он это найдет, боюсь представить, каким сиянием озарится его душа. Я хочу этого и боюсь. Когда он найдет дуэно, их любовь, я даже не могу ее описать. Это божественно...

Эльфийка замолкла, глаза ее заволокло голубоватой пленкой. Женщина улыбалась, видя то, что не подвластно обычным смертным.

— Дуэно? Кто она? Ты что-то видела? Что-то плохое случится с Даркусом? Или это из-за Лилириэль? Снова эта Лили?

Мара улыбнулась — Ксандр был неисправим, его всегда интересовал только Даркус, все остальное было неважно.

— Лили? — Мара вспомнила первую любовь молодого принца, вспомнила, чего только не натерпелась бедная эльфийка из клана ту Амон из-за ревности жриц ту Эрро, — Так это из-за нее Даркус больше не выделяет никого из своих любовниц?

— Наверное, он просто не хочет, чтобы из-за него страдали.

— И как всегда страдает сам, — закончила за Ксандра эльфийка.

Ее удивительные глаза видели больше, чем кто-либо. Она видела прошлое, видела будущее. Из-за этого у нее у самой никогда не будет нормального настоящего. Но у нее будет эта ночь, когда она почувствует себя настоящей женщиной. Ночь до посвящения в Главные пифии.

— Так что ты решил?

Ксандр дернул зеленый локон, пытаясь сделать вид, что не помнит ее просьбу.

— Насчет чего?

— Люби меня этой ночью.

— Нет.

— Потому что до этого я не была с Повелителем?

Ксандр отвел взгляд. Где-то за этими каменными стенами, в одном из домов, похожих на муравейник, жрицы ту Эрро соблазняют Даркуса. Полдон подливает ему вино и рассказывает очередную пошлость, танцовщицы оголяют тела, а Хранители все еще пытаются завладеть вниманием Повелителя, чтобы стать Тенью. А Даркус? Ксандр знал, что его Господин хочет одного — вырваться на волю и воспарить высоко в небо.

— Почему именно я?

Девушка обхватила свои плечи руками.

— Я видела наши судьбы, Ксандр. И мне страшно. Прошу тебя, давай сделаем так, чтобы этой ночью мы почувствовали, что такое — быть любимыми.

Мара потянулась к молодому Диеро. Ксандр обхватил ее лицо своими руками и притянул к себе. И за секунду до того, как их губы соприкоснулись, Диеро готов был поклясться, что увидел, как мелькнули черные локоны в просвете окна.

— Пожалуйста, Ксандр, люби меня этой ночью. До самого рассвета, пока я еще жива, пока я все еще просто женщина.

Ксандр застонал и до боли, до исступления впился в ее губы. Мара потянула молодого Диеро к своему дому, и они скрылись за одной из тяжелых дверей, что вела в каменный дом, так похожий на муравейник.

* * *

Даркус отошел от окна.

— Что-то случилось, мой, — Полдон выделил последнее слово и попытался поцеловать янтарный перстень на руке Предрассветного, — Повелитель?

Даркус отстранился, и черные волосы скрыли то, как скривилось его лицо.

— Почему ты считаешь, что что-то случилось? — глубокий голос обволакивал сознание Первого Хранителя.

— Я чувствую Вашу боль, — Полдон приблизился и протянул руку, но так и не решился дотронуться до наследника.

— Если, — русовлосый прочистил горло, — Если Вы...

— Я уже говорил, что теперь можешь обращаться ко мне на ты, — Даркус посмотрел на небо, и звезды заиграли бликами в янтарных глазах.

— Я заметил, что моему Господину ни одна из танцовщиц не приглянулась. Значит, Ваш вечер свободен, а потому... А потому не могли бы Вы провести обряд посвящения уже сегодня? Зачем ждать? Я немедленно поклянусь перед Эрой, ведь она с минуты на минуту прибудет на посвящение Главной пифии. Она закрепит мою клятву, и уже сегодня у Вас появится Тень, и Вам станет легче дышать... — выпалил Полдон.

Предрассветный развернулся к нему, и белый шелк длинных туник закачался крыльями бабочки.

— Ну почему же не приглянулась? Мне понравилась та, что с розовыми волосами.

И Правитель прошел мимо Первого Хранителя, направляясь в шумный зал. Черные пряди коснулись щеки русоволосого и исчезли в свете огней.

Полдон вцепился в татуировку дракона и сжал челюсти — он прекрасно помнил, что ни одна розоволосая эльфийка из клана эль Дурроу не посетила сегодняшний праздник.

— Почему ты не делаешь меня своей Тенью, тогда как я из кожи вон лезу, чтобы ты заметил меня?

* * *

Ночь подходила к концу, когда Ксандр выскользнул из дома будущей Главной пифии и направился к обрыву, туда, где он впервые увидел Даркуса. Ему хотелось побыть одному, хотелось очиститься и забыться.

'Я ненормальный. В моей постели — шикарная женщина, а мне неприятны ее прикосновения. Почему? За что мне все это? Неужели отец прав — и я рожден, чтобы следовать за Владыкой? Почему ничто другое меня не радует? Почему я хочу одного — каждый час, каждый миг посвящать себя моему богу?' — Ксандр закрыл глаза и застонал.

— Ксан? Разве ты не остался у Мары?

'Праматерь и все сущие! У меня повредился рассудок!' — Диеро распахнул глаза и встретился взглядом с Владыкой.

— Даркус, ты настоящий?

Предрассветный ухмыльнулся:

— Можешь потыкать.

Даркус встал с поваленного дерева и распрямил широкие плечи. По сравнению с ними талия Владыки казалась еще уже. В темноте замерцали густые волосы, они казались ярче на фоне белых одежд и золотистых драконов, вышитых шелковыми нитями. Ксандр затаил дыхание.

— Все еще думаешь, что я дух? — Предрассветный озорно улыбнулся и, оттолкнувшись от земли, воспарил в небо.

Он закружил в воздухе, взмахнув рукавами, как крыльями. Своим телом он пел о тоске по дому, о том мире, где правят Драконы, где живут сильнейшие духи и рождаются Мироздатели.

Драконы умирают в неволе. А быть наследником целой империи в чуждом для него мире — это ли не клетка для того, кто был рожден Повелителем Ветра?

Закончив свой танец, Даркус прислонился к верхушке скалы. Луны гасли, и лишь тусклый свет освещал Мироздателя. Перед ним раскинулась вся долина, с бушующим морем, с ревущими водопадами и скалистым берегом. Вдалеке протыкали черноту небес высокие шпили замка, а внизу, на одном из выступов, ждал его Ксандр. Мироздатель вздохнул, он так хотел, чтобы именно Ксан стал его Тенью, а не этот корыстный, жестокий Полдон... Но Ксандр не желал становиться даже Хранителем, и Даркус, больше всего на свете ценящий свободу, не мог допустить, чтобы его друг пошел на подобную жертву.

Зеленовласый эльф задрал голову и прищурился, пытаясь разглядеть в седых облаках Повелителя. Но белые одежды сливались с заснеженными вершинами, а чернота волос Его — с предрассветным небом.

'Недостижим, как и всегда', — подумал Диеро. Но Даркус уже спускался к нему с небес, искренне улыбаясь и освещая ночь своею улыбкой.

Предрассветный коснулся земли и закачался — он не был полноценным Драконом, и подобная страсть к небу забирала слишком много сил.

— Зачем ты летаешь, если это выкачивает из тебя всю энергию? — Ксандр подскочил к принцу и ухватил его за плечи.

Предрассветный промолчал, что Драконы не мыслят себя вне стихии, вместо этого он рассмеялся:

— Ты у меня вместо мамочки. Даже Миримон так не ворчит, как ты. Он говорит, что ты был бы мне идеальной Тень... Ой, прости, пожалуйста.

Ксандр усадил Предрассветного на поваленное дерево, а сам сел на землю и прижался спиною к его ногам.

— Мой отец тоже так говорит, — Ксандр поднял маленькую ветку и стал что-то чертить на земле.

Они помолчали немного, и Ксандр продолжил:

— Почему ты не остался на ночь? И кто на этот раз та счастливица, которую ты одарил своим вниманием?

— Ксандр! Ну, ты завернул. Счастливица, которую я одарил своим вниманием? Это ж придумать надо! — рассмеялся Даркус.

Ксандр продолжал рисовать:

— Но все же?

— Одна из танцовщиц. Я так устал от настойчивости жриц ту Эрро, что решил отдохнуть от них.

'Значит, танцовщица, — Диеро пытался вспомнить всех, кто приехал развлекать верхушку светлоэльфийской знати, — Они уедут только через неделю, значит, у меня в запасе есть еще несколько дней, чтобы найти ее и...'

— Стыдно признаться... — прервал его размышления Даркус, — Никогда не думал, что я такой эгоист, но когда увидел тебя с Марой, я внезапно почувствовал одиночество. Ты так страстно ее целовал... Знаешь, я тоже хочу так любить. Вот только никто не вызывает во мне такого желания. Это ведь ненормально, да, то, что я ничего не чувствую?

— Даже к Лили? — Ксандр откинул голову и вгляделся в лицо Предрассветного.

— Даже к Лили, — Даркус спрятал улыбку, когда заметил, что Ксандр втихушку пытается расплести косички, которые заплела принцу молодая танцовщица.

У Ксандра при этом было такое сосредоточенное выражение лица, будто от этого зависела его жизнь. 'Вот же упрямец', — Даркус потеребил пучок на голове друга.

— Почему ты все время скручиваешь волосы в этот жуткий узел?

— Потому что он вызывает в тебе желание прикоснуться ко мне.

— Глупый, — Даркус уткнулся в зеленые пряди, чтобы скрыть смущение.

— Если так говорит мой Повелитель, — ресницы Ксандра дрогнули, и нежная улыбка коснулась его губ.

На небе взошла Эмрад и озарила Владыку и его будущую Тень. Мрак рассеялся, растягивая тени. Перед рассветом.

Глава 40

— Как это он переехал на нижние этажи? Они же для смертных и полукровок! — крики Наместника с самого утра перепугали не только слуг, но и придворных.

Ставрус схватил со стола высокую вазу из голубого фарфора и швырнул в седовласого слугу, который только утром решился доложить об этом императору. Слуги, привыкшие к срывам главы клана Комподжоу, молниеносно, не издавая ни звука, отбежали к стене и попытались слиться с интерьером. А пожилой эльф схватился за голову — он отклонился, но ваза все равно задела его висок, а потом с гулким эхом покатилась по мраморному полу и разбилась о ступени у трона. Тонкая струйка крови побежала по лицу Гидемона ту Амона, помнящего еще правление Миримона Справедливого. Старый эльф с достоинством поправил алую с золотым ливрею и не торопясь вытащил из кармана кипельно-белый платок и приложил к ране. Это был эльф старой закалки, невысокий, с редкой проседью в каштановых волосах, и с той особой статью, которая присуща только дворецким знатных и древних родов. По сравнению с тонкими чертами ту Амона широкоскулое лицо Комподжоу казалось грубым и простоватым, а придворные манеры, которые Гидемон впитал с молоком матери, заставляли сомневаться, кто из них, император или слуга, является благородным хозяином.

Этой ночью к Гидемону примчались перепуганные слуги, которые так боялись реакции Наместника из-за выходки его младшего сына, что умоляли бывшего управляющего помочь им. Гидемон знал, как неистовы были Комподжоу в гневе, особенно главы этого клана, поэтому он не мог отказать детям и внукам тех, кто еще недавно прислуживал во дворце под его началом. Старый управляющий и сам был словно частью императорского дворца, но прислуживать Ставрусу, которого он ненавидел едва ли не сильней, чем его отца, было выше его сил. После гибели Даркуса он немедленно покинул свой пост и вернулся во дворец только после того, как Лея стала императрицей.

— Кто может указывать Повелителю, где ему ночевать? — Гидемон отвесил Наместнику поклон, который можно было расценить как легкое пренебрежение, не выходящее за рамки приличий. Все-таки тысячелетие службы при императорском дворе откладывало свой отпечаток, и этот представитель семейства ту Амон умел ступать по тонкой грани между почтительностью и оскорблением.

Слова Гидемона заставили лицо Ставруса пойти пятнами.

— Пошел вон! — заорал Наместник, брызгая слюной, — Пока я собственноручно не оторвал твою дряхлую голову! Время Предрассветных закончилось, заруби себе это на носу!

Гидемон невозмутимо смахнул с лица брызги, и Ставрус не выдержал: он подскочил к старику и схватил его за грудки.

— Ты слышишь меня, старик, Даркус сам все уничтожил!

Гидемон поднял на Ставруса выцветшие, некогда ярко-карие глаза.

— Единственное, в чем великий Правитель ошибся — это в том, что он оставил за себя вашего батюшку.

И быстро, пока Ставрус не очухался, вырвался из его захвата и с необычной для его возраста скоростью двинулся к выходу. Уже у самых дверей Гидемон слегка поклонился Наместнику и произнес:

— Мое почтение Наместнику... Истинного Повелителя.

Вторая ваза, пущенная уже в закрытые двери, разлетелась на тысячу острых осколков. А Гидемон поспешил к Повелителю, пользуясь забытыми переходами, чтобы предостеречь: Наместник твердо решил поселить младшего сына в закрытом крыле, в которое даже старый управляющий не решался входить.

* * *

— Нет, стой, прошу тебя, не уходи! Останься со мной!

Дени бежал то по узкой горной тропинке, то по дворцовым коридорам. Колонны, подобно песочным часам, осыпались, поднимая в воздух столпы пыли, похожей на снег. Темное небо пузырилось, превращая синий в зеленый, а зеленый — в ярко-пунцовый. Пустота в груди начала поедать внутренности, и эльфенок хватался за дыру, пытаясь стянуть ее за концы. Но оказалось, что тело его невредимо. Тогда где эта демонова дыра, что так ноет и ноет?

— Стой, остановись же! — тяжелые дыхание разрывало легкие, но мальчик все бежал и бежал за длинной тенью между мраморных плит и цветных облаков.

Еще немножко, еще чуть-чуть, и Дени увидит свою половинку, дуэно. Это за ней он так отчаянно бежал, это ее он боялся потерять из виду.

Кончики длинных волос мелькнули за поворотом. Дени рванул туда, перепрыгивая через зияющие дыры, появляющиеся на мраморной плитке.

'Только бы догнать, только бы не потерять из виду!'

Сердце стучало, как бешеное, пропасть между эльфенком и высокой фигурой, будто сотканной из первозданной Тьмы, становилась все больше и больше. Дыры расползались, меняя белый на черный. Прыжок — и мальчик едва устоял у края пропасти, раскачиваясь, пытаясь восстановить равновесие. Но за первой дырой последовала вторая, а за нею еще и еще одна. Пропасти растягивались, разрывая пространство с металлическим скрежетом.

— Мне не угнаться за тобой! Остановись, прошу тебя! — Дени с разбегу налетел на искореженный пол.

Фигура в темном вздрогнула и кинулась было к нему, но потом остановилась, вцепилась побелевшими пальцами в лицо и закричала.

У Дени внутри все скрутило в тугой узел. 'Половинка — она же единственная. Аро был прав, дуэно — все, что мне нужно!'

Маленький принц вскочил, чтобы побыстрее оказаться в объятьях любимой и утешить ее. 'Только не оставляй меня, не сейчас, когда я, наконец, нашел тебя...'

От резкого движения перед глазами все поплыло, раскрошившийся под ногами мрамор полетел в темноту, а Дени упал и свесился с острого края. Рыдания подступали к горлу, а его половинка обхватила себя руками и пожирала мальчика взглядом.

— Тебе тоже больно? — из-за слез Дени не мог разглядеть ни ее лица, ни фигуры. Он лишь знал, что дуэно — прекрасна.

— Я люблю тебя, — шептали губы маленького принца.

— Я люблю тебя, — отвечали губы дуэно.

Между ними ревела бездна, будто тысячи водопадов обрушивались сверху и издавали утробное эхо где-то на самом дне.

— Останься со мною, — эльфенок вцепился в каменное острие, горло перехватило.

Фигура в черном покачала головой.

Дени упрямо приподнял подбородок, поднялся и приготовился к прыжку — ему было все равно, что он мог не допрыгнуть и разбиться. Те чувства, что воскресли в груди... Они были всеобъемлющи.

Словно земля и небо поменялись местами и стирали между собой границы.

— Прошу тебя, — шепот, что сорвался с губ мальчик, даже ему самому показался тише шелеста листьев.

Но половинка услышала.

— Возвращайся, пожалуйста, — фигура, будто сотканная из тьмы и света, сгорбилась и отвернулась от Дени, — Это место не для тебя.

Этот голос, Дени его уже слышал, он точно знал и не понимал, почему же не может его вспомнить.

— Потому что я не хочу, чтобы ты мучился. Не вспоминай, ради меня. Просто будь счастлив, — бархатный голос с хрипотцой, наполненный мукой.

У Дени защекотало в груди, он помнил, как этот голос ласкал его тело в прошлом. И он шел за ним день за днем, даже когда остался один, и Пустота преданным спутником поселилась внутри.

Маленький принц схватился за голову, казалось, будто гигантские молотки били его по вискам, не давая сосредоточиться.

А на небе заиграло сияние, ярче и насыщеннее земного северного. Оно стало разрастаться и затягивать Дени обратно, в комнату, где он заснул.

— Нет! — закричал эльфенок, еще крепче схватившись за мраморное острие, — Я не отпущу тебя! Нет, никогда! Ты меня слышишь, я вспомню тебя, я вспомню о нас и найду тебя. Я обязательно вспомню...

Дени не видел, но точно знал, что дуэно улыбается. Улыбается самой желанной улыбкой на свете!

— Ты слышишь меня, я обязательно вспомню! — эльфенок кулачком погрозил высокой фигуре.

— Я люблю тебя, — улыбнулась Тьма.

— И тогда я найду...

— Я люблю тебя.

— И тогда ты не сбежишь от меня, — Дени уже не стеснялся реветь в голос, рукавом вытирая слезы.

— Ты даже не представляешь, как сильно я люблю тебя...

Дени вскрикнул, сорвался с места и все-таки прыгнул, протягивая половинке руки, умоляя не прогонять. Но пропасть была непреодолима. Мальчик замер на миг прямо в воздухе, размахивая руками, будто крыльями, а потом начал падать прямиком в черную бездну.

— Нет, Саша! — дуэно ринулась следом, с невероятной скоростью оттолкнувшись от земли, и уже через мгновение Дени оказался в теплых объятиях.

Они падали вниз, в темноту, в неизвестность. Но Дени не помнил, чтобы когда-нибудь был так счастлив.

— Ты правда любишь меня? — эльфенок поднял лицо с груди дуэно, пытаясь вглядеться в ее глаза.

Ветер и гул падающих вместе с ними камней заглушали слова половинки. Но Дени и не нужны были доказательства — дыры внутри больше не было.

— Я счастлив, — Дени вздохнул и закрыл глаза, еще крепче прижимая к себе дуэно, когда почувствовал, с какой нежностью та целует его глаза и шепчет:

— Когда ты рядом, я вспоминаю, что Бог есть.

— Тогда не отпускай меня, и я не дам тебе об этом забыть.

Дуэно засмеялась, горько, с надрывом, с такой силой прижимая к себе эльфенка, будто желал укрыть его своим телом.

— Люблю, люблю тебя, — повторяла дуэно, не в силах оторваться от голубоглазого принца и покрывая его лицо обжигающими поцелуями.

Дени задыхался от счастья, он так боялся, что его бедное сердце не выдержит и все-таки разорвется от радости. Он боялся даже пошевелиться и лишь молился, чтобы всемогущий и жестокий Бог принял их за единое целое. Может, тогда Он не сможет их разделить?

По щекам катились холодные слезы, а под ладошкой билось сердце его половинки.

— Я обязательно вспомню, — прошептал эльфенок, потянувшись к губам любимой. Но вместо тепла он нащупал лишь Пустоту.

Дени в ужасе распахнул голубые глаза. Темноты не было, как не было и дуэно. Первые лучи восходящего солнца заиграли на тюли золотисто-розовым светом.

— Неет! — закричал Дени, заставив скрывающиеся тени собраться в одну и подскочить к маленькому Повелителю.

Ксандр держал эльфенка, бьющегося в агонии, и боялся спросить — сколькое он уже вспомнил.

— Тише, Дени, все хорошо. Я здесь, я с тобой.

Дениэль замер и впился требовательным взглядом в серебристые глаза своего Хранителя.

— Ксан, как думаешь, а Бог есть? — голос принца всколыхнул прошлое.

Хранитель не выдержал и отвел взгляд:

— Ты даже дуэно убедил в этом, а теперь сомневаешься?

— Ксан, пожалуйста, помоги мне все вспомнить, моя половинка, без меня... она же забудет об этом!

Ксандр опустил голову на плечо маленького принца. Но на этот раз Дени не распустил его пучок и не зарылся руками в зеленые пряди.

— Ксан, Ксан, пожалуйста, — Дени положил маленькую ладошку на голову Тени.

Ксандр не ответил, но Дени было прекрасно видно, с какой силой Хранитель стискивает в кулаках белые простыни.

— Во сне ты видел дуэно? — Ксандр осторожно встал и отошел к окну.

Безразличный тон не мог обмануть Повелителя.

— Да, — ответ Дени заставил Ксандра напрячься.

— Но ты все равно не вспомнил, кто это? — вопрос прозвучал скорее как утверждение.

— Откуда ты знаешь? — Дени прищурился, отбросил в сторону простыни и подошел к мужчине, — Ксандр, почему ты молчишь?

Хранитель опустил голову, но так и не повернулся и не ответил принцу.

— Не молчи! Ты слышишь меня?! — Дени затрясло, пустота в груди снова ныла, и теперь, когда он почувствовал, что значит быть полноценным, эта боль стала нестерпима, — Говори! Не смей молчать, я приказываю!

Стены комнаты задрожали, первозданная Сила волнами расходилась от груди мальчика, голубые глаза вспыхнули, а зрачки сузились и начали мелко подрагивать.

— Говори же! — слова Повелителя толкнули Хранителя, он закачался и рухнул на колени, — Почему ты молчишь? Это же моя половинка, я имею право знать!

Ксандр вытянул руки и коснулся ног Повелителя.

— Прекрати немедленно! Не смей унижаться, просто ответь мне, кто это. Ксандр, Ксан, — Дени прикрыл глаза рукавами, — Я не смогу без дуэно.

Было так одиноко. Мальчик чувствовал себя потерянным и обманутым. Он совершенно ничего не понимал и только обхватывал себя руками, не давая дыре заглотить себя без остатка. Быть может, Ксандр был прав, и ему не следовала вспоминать, но было уже слишком поздно. Его половинка целовала ему глаза, половинка говорила с ним и обнимала так нежно, так бережно... Разве Дени может вот так просто забыть об этом?

Ксандр обнял мальчика за талию и прижался щекой к его животу:

— Тебе больно?

— Да.

— Но ты даже не знаешь, кто это.

— Мне все равно.

— Но твоей половинки больше нет.

— Значит, я воскрешу ее, пусть даже в собственных воспоминаниях.

— Глупый.

— Ты забываешь. Это Даркус так тебя называл.

— И я глупый.

Несмелые улыбки преобразили лица обоих. Упрямое и заплаканное — Дени, виноватое — Ксандриэля.

— Ты так и не скажешь мне? — принц облокотился подбородком о макушку Хранителя.

— Прости, но я слишком люблю тебя.

— Это проблема, — протянул Дени.

— Еще какая, — вздохнул Хранитель.

Ноющая боль слегка отступила, и Дени выдохнул:

— Пора собираться. Мне нужно о многом узнать перед праздником.

Ксандр, не вставая с колен, протянул руку и достал со столика колокольчик. Мелодичная трель разнеслась по комнате, и спустя пару минут в двери вошли близняшки, невероятно очаровательные в легких светло-лиловых платьицах.

И все завертелось с невероятной скоростью — омовения, плетения ритуальных косичек, основы этикета, система тайных знаков, особенности расположения знати за столом, имена советников и тайных управленцев. На балу должны были присутствовать и иностранные делегации, потому краткий курс в историю этих стран также запланировал на сегодня Хранитель.

Дени усиленно делал вид, что внимательно его слушает. Принц кивал головой, в нужное время угукал, но мыслями он все еще был со своей половинкой и прижимался к ней, живой, любящей.

'Мои руки слишком маленькие, может, поэтому я не смог ее удержать?' — эльфенок рассматривал тонкие пальцы и ненавидел себя за слабость. Он касался лица, волос, тех мест, где целовала его дуэно. Ему казалось, они горели, и было странно, что никто этого не замечает. Только Хранитель странно смотрел на него, когда думал, что мальчик не видит этого.

Все приготовления к празднику слились для Дени в одно размытое пятно: бордовые, синие и сиреневые одеяния, которые мог носить только Глава Предрассветных, мелькание темноволосых близняшек, бриллиантовые блики его собственных белоснежных волос, которые на макушке подняли высоко вверх, а по бокам оставили свободно струиться. Янтарная печатка на указательном пальце и корона из старого серебра. Ксандр, переодевшийся в традиционный наряд из темно-зеленых обтягивающих штанов и белых и изумрудных верхних туник с кожаными заклепками и ремешками... Пучок наконец-то не уродовал его волосы. Если Дени правильно запомнил, именно Касси напомнила Хранителю, что Тени не пристало являться на бал в таком виде. После этого Дени всерьез забеспокоился, когда Касси исчезла и не появлялась около часа.

Комната теперь казалась совсем крошечной: в нее то и дело входили знакомые и незнакомые эльфы, которые считали своим долгом перекинуться хотя бы парой фраз с Истинным Повелителем. Один только Айнон раз пять заходил и каждый раз приносил новые вести, да и Ксандр впихал в мальчика все, о чем должен был знать Наследник.

— Ставрус рвет и мечет.

— И никогда не следует показывать большой палец, тем более вверх...

— Нижние этажи, на которые даже не ступала нога многих Первородных, практически переполнены. Каждая комната — на вес золота. Живших там слуг пересилили в комнаты знати, видели бы вы лица этих полукровок, когда за их каморочки началась настоящая бойня среди Старейшин!

— Ставрус сорвался на каком-то Гидемоне ту Амоне, и теперь разносит тронный зал.

— Если провести языком по верхней губе и смотреть при этом в глаза эльфийке, то это означает, что ты приглашаешь ее в свою постель, но не желаешь брать на себя какие-либо обязательства....

— Молли огрела половником одного из Старейшин, когда тот пытался занять ее комнату.

— Не кланяйся в ответ, лишь легкий кивок, небрежный или легкий, но только если ты хочешь показать свое расположение...

— Таррий вступился за Молли, Клозильда — за Старейшину, и только благодаря Глэнтону...

— Поговаривают, что этот бал собираются почтить своим присутствием члены темноэльфийской правящей семьи. Но это неофициально, поэтому нельзя...

— Ставрус выпустил Лею из антимагической комнаты, и теперь Таррий помогает императрице восстановить силы к вечеру.

— Никогда не следует долго смотреть в глаза смертным, особенно не стоит делать это Повелителю, чтобы не лишить людей воли и разума...

— Ставрус заперся в закрытом крыле...

— Такое человеческое государство, как Парея, важна для нас потому, что она владеет ценными...

— Средний палец, выставленный на иллитири, означает, что ты вызываешь на смертный бой и...

Когда наступил вечер, и пора было выходить в тронный зал, Дени казалось, что голова его стала такой огромной от всего этого мельтешения и объема информации, что он попросту не протиснет ее в двери.

Но, как оказалось, боялся он зря. Когда молодой Владыка вышел из ванны, в которой заперся вместе с Ксаном и близняшками, в комнате забыли, как нужно дышать.

Красота и грация молодого Правителя потрясала. Дени не вышел из ванной комнаты, он словно бы выплыл, настолько его движения были плавными и естественными. Гордая осанка, прямые черты истинного аристократа и аура Мирозателя заставили всех: и Айнона, и Гидемона, и леди Тариэль с сыном, и вернувшихся Молли с Таррием опуститься на колени.

Близняшки склонили голову и улыбнулись Правителю. Именно они облачили его в темно-сиреневую длинную тунику, расшитую серебряными и золотыми нитями. Восходящее солнце и пожирающий луны дракон горели на ткани, оттеняя корону из древнего серебра и янтарную печатку, доставшуюся от Даркуса.

Ксандр поправил Наследнику белоснежные волосы, вплетая жемчужины на кончики длинных волос. Ему стоило только взглянуть на Касси, когда она попыталась сама заплести Господину волосы, чтобы серовласая девушка отшатнулась и больше даже не думала прикасаться к голове Повелителя.

— Все в порядке? — тихо шепнул Ксандр в ухо эльфенка, когда склонился, чтобы завязать последнюю ленточку, — Дени?

Маленький принц загадочно улыбнулся, заставив Хранителя замереть, как зачарованного, и направился к выходу. Гидемон, с несвойственной для его возраста скоростью, кинулся открывать Правителю дверь. Передать, что чувствовал старый слуга, увидев наследника Даркуса в здравии, было невозможно. Управляющий закачался от счастья, когда маленький принц глянул на него пронзительным взглядом лазурно-чистых глаз. Эти породистые черты лица, этот упрямый подбородок и первородная грация не оставляли сомнений — перед ними тот, кто по праву должен наследовать трон не только светлых, но и темных эльфов. При Правителе была Его неизменная Тень, и Гидемон выдохнул:

— Даркус Предрассветный!

Ксандр дернулся, впившись взглядом в ребенка, боясь, как он прореагирует. Но Дени только покачал головой, он больше не злился, когда его сравнивали с Даркусом. И разве он мог злиться, если дуэно любила его, когда он был Даркусом, любила, когда он был Сашей, и любит сейчас, когда он стал Дени.

'У любви нет имени, потому она — вечна', — бархатистый голос дуэно мурашками ласкал тело эльфенка. Дени зажмурился, пытаясь не разрыдаться.

'Я найду тебя', — пообещал эльфенок.

И когда он распахнул длинные ресницы, его глаза засияли, завораживая невероятной теплотою и нежностью. Дениэль стал поистине прекрасен, и Ксандру не нужно было гадать, кто был причиной подобного чуда.

Глава 41

Маленькая процессия во главе с принцем Дениэлем направилась в тронный зал. Ксандр ступал по правую руку от Повелителя, Касси — по левую. Гидемон прошел вперед, чтобы открыть своему Господину двери и настроить прислугу к встрече с Повелителем. Широкие коридоры дворца сейчас, как никогда прежде, показались узкими, потому как все, начиная от стражи и знатных придворных, заканчивая мелкими служками, замирали в том положении, где их заставал Владыка. Они открывали рты, не веря своим глазам, — миниатюрный бог сошел с древних полотен и сейчас проходит мимо них. Каждый эльф знал о том, какое впечатление производил Даркус, даже его портреты казались нереальными, но видеть Владыку вживую оказалось настоящим испытанием. Начиная от русоволосых Комподжоу, заканчивая красноволосыми Супримо, никто не смог сдержать древний инстинкт и не упасть на колени. Даже стража, и та пала ниц.

Дениэль, придерживая длинный темно-сиреневый подол, наклонял голову на каждое приветствие и загадочно улыбался. Не в силах оторваться от маленького Господина, эльфы, как один, вставали с колен и присоединялись к его свите. Когда они добрались до места, за Повелителем шли уже больше сотни придворных.

Дверь в тронный зал распахнулась, глашатай в золотистой ливрее прочистил горло и закашлялся, глянув на Дени. Наверное, впервые в жизни он не знал, как объявить прибывшего, и часто-часто захлопал светлыми ресницами.

— Его Высочество младший принц Комп,.. — но Комподжоу издревле были вассалами Предрассветных.

Что сказать? Как представить юного принца? Он — единственный наследник Даркуса, глава всех Предрассветных и, судя по ауре, бесспорный Истинный Повелитель. Но если Кармиэль объявит его так, Комподжоу не задумываясь снесет его голову, если не вырежет поголовно всю семью.

— Кх, кхм, — закашлялся Кармиэль, бледнее с каждой секундой, — Глава Предрассветных... Принц, Владыка, Наследник...

На глашатая было страшно смотреть. Лицо молодого эльфа побледнело так, что Дени мог бы принять его за вампира, если бы они водились в этом мире. Но их не было, Дени спрашивал.

Глашатай в это время вращал округлившимися глазами, переводя взгляд с замершей в предвкушении делегации дроу на подобравшегося Ставруса, с гордо вскинувшей голову императрицы на прищурившегося Диеро. Положение спас Дениэль, шагнувший к молодому эльфу и потрепавший его медовые кудряшки.

— Меня зовут Дениэль Предрассветный. Для друзей просто Дени.

Кармиэль чуть не заплакал от ужаса, Ксандр закатил глаза, а Дени продолжил:

— Хотя я не думаю, что здесь найдется хоть один настолько неадекватный эльф, который бы не знал имени своего Повелителя, — с этими словами маленький Правитель вошел в залу.

Одежды эльфенка колыхались при малейшем движении, а длинные рукава походили на крылья. Создавалось впечатление, что он вот-вот вспорхнет и скроется за облаками. Именно таким и увидел его Глава Комподжоу и вздрогнул. На миг Наместнику показалось, что в зал впорхнул не его сын, а самый настоящий Дракон. Ставрус стиснул в складках кафтана маленький ошейник. 'Еще немного, Даркус, еще чуть-чуть и твоя сила станет моей'.

А Дени в это время не мог наглядеться, до того поразила его красота... океанских глубин. И не его одного, каждого прибывшего ожидал шедевр архитектурного искусства, который не мог не ошеломить. Редко кто мог похвастаться, что бывал в этом месте. Большой тронный зал последние семь веков практически не использовался. Ставрус, как и Полдон до него, не очень жаловал огромное и просторное помещение. Ни сын, ни отец Комподжоу не могли долго находиться в том месте, откуда отдавал приказания последний Предрассветный Властитель. Но малый зал для приемов был разгромлен, и Глэнтон с подчиненными не успели бы восстановить его к приему гостей, как бы Ставрусу того не хотелось. Тонкая структура защиты дворца не допускала грубого магического вмешательства, а после недавнего нападения оставлять императорскую семью без защиты казалось полным безумием.

Гетада — так называли тронный зал и приписывали этому месту особые энергетические поля. Выполненный в виде семиконечной звезды, зал был вписан в круг, представляющий из себя крытый аквариум. Каждый угол был украшен цветами древних родов: нежно и ярко-розовые, алые, медовые, светло и темно-зеленые, они гармонично оттеняли водную синь и поднимались вверх цветными медузами. Медленно и величественно плыли шарообразные и хвостатые охранники над находящимися в зале, словно не замечая ни пестрых рыбок, ни морских коньков, проплывающих за прозрачными стенами и потолком. Прямо в воздухе медузы создавали светящиеся пузырьки, которые и освещали зал, бросая бирюзовые и голубые тени на песочного цвета мраморную плитку. Соединяясь в центре зала, магические медузы спускались прямиком к трону и исчезали в драконьей пасти, что украшала верхушку золотисто-черного престола.

'Да это же голова Аро!' — не мог не узнать собственного Дракона эльфенок. Тогда понятно, кто вырезал и этот трон, и создал это великолепие. Дени знал, что сам ни за что не создаст нечто подобное. 'Все-таки Даркус был удивительным чело... эльфо... драконом'. Мальчик все же не мог ассоциировать себя с древним Правителем. Он чувствовал трепет и боль, когда думал о нем. Его янтарные глаза были слишком пронзительны и слишком многое повидали... А еще эти глаза ласкали дуэно. Дени обхватил себя руками. 'Только дыши, только не перед этой толпой', — теперь Дени понимал Ксандриэля — чтобы дышать, нужно жить. А что, если тебя уже нет?

Свет мистической синью переливался в глазах молодого Правителя, и эльфы непроизвольно начали придвигаться ближе к нему. Изумрудная дорожка, что вела от входа прямиком к трону, казалась травой под ногами. Создавалось впечатление, что мальчик ступал по дну морскому. И до него долетел пораженный шепот:

— Настоящая сирена.

— Когда он достигнет первого совершеннолетия?

— По договору он обязан выбрать супругу.

— Уж не себя ли ты имеешь в виду, сестрица?

Последние два голоса раздались совсем близко. Дени повернул голову направо и споткнулся о взгляд блестящих слегка раскосых глаз. Сразу видно, что брат и сестра. Глаза и волосы цвета вишни с редкими зелеными всполохами, сами смуглые, подтянутые, мускулистые. Правда, сестра значительно старше брата и, без сомнения, наглее. Одеты в черные кафтаны, отороченные светлым мехом и серебром. Темные эльфы. Дени даже не нужно было спрашивать сжавшего его локоть Ксандриэля, чтобы понять, что перед ним принц и принцесса дроу, настолько высокомерные и снисходительные физиономии были у этих нелюдей, да и аура отличалась от светлых темными всполохами. Но Дени был бы не Дени, если бы не отметил у старшей прическу а-ля брокколи и не окрестив ее про себя капустоголовой.

Заминка Дениэля на пути к трону не осталось незамеченной. Принцесса дроу нахально ухмыльнулась, сверкнув небольшими острыми клыками, и начала нагло, не таясь, пожирать маленького Властителя жадным взглядом.

'Да эта мисс Рембо меня в бублик завяжет — и не вспотеет, а все туда же! — Дени начинал звереть, легко читая в мыслях дроу планы по объединению империй. — Какая я ей игрушка!'

Дени прищурился, Ксандр занервничал, а младший принц дроу сделал шаг по направлению к мальчику, намереваясь представить сестру.

Дениэль распахнул лучезарно-голубые глаза и призывно улыбнулся принцессе, поднеся изящные пальцы к ярким губам. Дроу замерла, потянувшись туловищем к Дениэлю и сглатывая откуда-то взявшийся в горле комок. Дени приоткрыл рот, очерчивая губы тонкими пальцами. Темная эльфийка задышала чаще, а Дени... громко и протяжно зевнул. А потом скользнул безразличным взглядом по ошеломленным брату и сестре и как ни в чем не бывало продолжил свой путь. У принцессы в прямом смысле этого слова отвисла челюсть, ее брат хрюкнул, не в силах справится со смехом, а горящие глаза придворных сплетников могли посостязаться блеском с кружащими вокруг Правителя светящимися пузырьками.

Ксандр, желая замять готовый в любой момент разгореться дипломатический скандал, догнал Правителя и дотронулся до его плеча. Дениэль остановился, приподняв левую бровь и не понимая, почему Хранитель не обратился к нему мысленно, тем более мальчик в это время вовсю прожигал взглядом ерзавшего на предрассветном троне 'папаню'.

— Мой молодой Повелитель, конечно, не узнал дорогих гостей, но я хотел бы представить Вам представителей правящей семьи Темноэльфийской империи, — и Ксандр развернул принца.

Дени встретился взглядом с дроу. Скулы темной эльфийки побелели от гнева, а глаза чуть ли не молнии метали. Дени бы извинился, он и сам понимал, что поступает по-детски, но вот картины в голове этой капустоголовой не способствовали тому, чтобы он успокоился и вел себя соответственно. Поэтому Дени уперся руками в бока и начал также нагло ее разглядывать. Снизу вверх, нарочито медленно, а потом протянул:

— Ну, не знаю, Ксандр. А что, этидроу могут меня чем-то поразить?

Ксандр стрельнул взглядом с закрывшей глаза императрицы на подобравшуюся вмиг темную эльфийку. Зал замер в попытке не пропустить не только ни единого слова, но и движения, даже слуги с опахалами застыли, тыча в шею императора пушистые наконечники.

— Мой Повелитель шутит. Вы же сами так хотели, чтобы я Вас представил, — Ксан не оставлял надежды воззвать к совести маленького негодника.

— У принцессы что, говорящий третий сосок? — Ксан моргнул, думая, что ослышался.

— Ммой Повелитель...

— А у ее брата железные яики?

Ксандр пораженно замотал головой.

— Ну, тогда меня они совершенно не поразили, — Предрассветный сверкнул ямочками, глядя прямо в глаза темной эльфийке, которая запрокинула голову вверх и заливисто расхохоталась.

Уж что-что, а язык силы и непокорности дроу уважали. Смех эльфийки прорвал плотину настороженного отчуждения, которое царило в зале. Даже делегация смертных присоединилась к веселью Первородных.

'А не все с этими эльфами, что светлыми, что с темными потеряно', — Дени искренне улыбнулся, и принцесса Лиона эль Санто, представительница клана, который в глубокой древности служил Предрассветным, поклялась, что только такая улыбка, теплая, настоящая, будет сиять на лице ее будущего супруга.

Под одобрительный гул Дениэль прошел к трону, на котором восседал его 'батюшка'.

Глава 42

Рядом с величественным, но в то же время изящным троном расположились два пуфика, по-другому не скажешь, до того они казались низкими, даже куцыми по сравнению с вырезанным из черного дерева престолом, на котором вольготно мог поместиться и бегемот, не то что один светлоэльфийский Наместник. Ставрус исподлобья наблюдал за происходящим в зале, избегая смотреть в глаза младшему сыну. Высокий, какой-то излишне массивный, будто неумело накаченный в тренажерном зале. Его лицо напомнило Дени суровые памятники защитникам родины, вот только те скульптуры никогда не дышали той агрессивной жестокостью, которая уродовала и без того массивные для эльфа черты. Квадратная челюсть Наместника выдвинулась вперед, и эльфенка прожгли вмиг потемневшие колючие глаза. Ржаные брови сошлись над переносицей, и до Ксандра долетело хихиканье маленького Правителя:

— Монобровь.

Рука Наместника взлетела к бровям, словно он мог услышать приглушенный шепот, а Ксан потянул носом, проверяя, уж не пронес ли лекарь спиртное маленькому негоднику. Ничем другим Хранитель не мог объяснить, что сегодня нашло на Правителя.

А Дени все стало казаться каким-то нереальным. И еще этот подводный зал, в котором создавалось ощущение, что плывешь. Может, Даркусу рыбки и помогали сосредоточиться, а вот на Дени это оказывало действительно пьянящий эффект. Незаметно бросив взгляд на смертных, которые жались к стенкам аквариума, эльфенок заметил, что и они ведут себя, будто их укачало. Люди явно чувствовали себя неуютно рядом со знатными Первородными, и то, что они находились в стеклянной звезде, отнюдь не делало их счастливыми. Темно-синие толщи воды давили на человеческую психику и заставляли людей непроизвольно жаться друг другу, оттого делегации разных стран решили на время забыть о своих разногласиях и выступать как единое целое. Довольно разномастное целое. Каких только оттенков кожи и каких невероятных покроев одежды там не было! Жгучие брюнеты с бронзовой кожей в высоких тюрбанах, низкорослые, но мускулистые светловолосые воины в латах, среди которых Дени насчитал одиннадцать женщин, худые старцы с бородами почти что до пола. Туники, кафтаны, тоги, длинные и укороченные платья и самые смелые прически на головах и у мужчин, и женщин. Казалось, что снимали историческое кино о самых разных эпохах, вот только массовка смешалась и не догадывалась об этом.

Красота эльфов, к которой Дени уже привык, теперь, на фоне простых человеческих лиц, показалась мальчику нереальной. Он и не задумывался о том, что сам был прекраснейшим из присутствующих. От него дух захватывало, и человеческие делегации, состоящие из нескольких королей и магов высшей ступени, нарушая все приличия, уставились на маленького принца, и ничего более не замечали.

'— Дени!' — родной голос, который уже не казался холодным и безразличным, раздался в голове молодого Правителя.

'— Лея? То есть... мама?' — эльфенок поднял взгляд на возвышение.

На низеньких пуфиках, на одну ступень ниже трона, сидели изможденная Лея и Олливандер, весь в синяках и кровоподтеках, которые не смог за такой короткий срок излечить господин Дудок. Олли от всей души улыбнулся брату, и Дени заметил, что у него не хватает пары зубов.

Маленький принц на мгновение закрыл глаза, чтобы не показать, как они превратились в драконьи, и сосчитал до десяти.

'Спокойно, Дени, — уговаривал себя мальчик, — Папик-монобровь еще получит свое'.

Намеренно не глядя на Наместника, чтобы и взглядом не выдать 'коварных' планов, Дени обратился к матери:

— Приветствую императрицу всех иллитири и моего дорогого брата. Господин Наместник, и вы здесь, — последнюю фразу мальчик произнес скучающим и слегка пренебрежительным тоном, а потом склонил голову в сторону Леи и прижал руку к груди, как некогда делал Рокус.

Величественная, облаченная в темный пурпур императрица под взглядами сотен гостей грациозно спустилась с возвышения, подошла к сыну и опустилась у его ног. Вытянув руки, она коснулась пальцами кончиков его туфлей и склонила голову.

— Мои жизнь, душа и посмертия принадлежат Тебе, Повелитель.

Толпа загудела, Ставрус нахмурил кустистые брови. И тогда к императрице присоединился старший принц и, до этого дня, наследник светлоэльфийской империи.

— Мои жизнь, душа и посмертия принадлежат тебе, Повелитель, — повторил уверенный голос побитого принца, — Используй и властвуй.

Ставрус скривился, будто съел за раз пару лимонов. Губы Ксандриэля дрогнули в победной улыбке, и император прожег Хранителя злобным взглядом.

— Песс, — воздух со свистом вырвался сквозь стиснутые зубы Ставруса, и Дени непроизвольно посмотрел на отца.

Ставрус вздрогнул, и эльфенок готов был поклясться, что не увидел в его глазах ни страха, ни ненависти. Только какое-то болезненное предвкушение. Дени поежился, и в ту же секунду Ксандр оказался перед своим Господином.

Комподжоу с видимым усилием взял себя в руки и начал тяжело спускаться со ступеней трона. Время тянулось густой патокой, и Дени стало страшно. Что он мог сделать со взрослым и опытным противником? Как должен повести себя? Легко было сказать, что он поквитается с мерзким узурпатором, который посмел поднять руку на жену и на сына, но что конкретно он мог сделать? Его Драконом вновь овладело безумие, потому Хищник и был скован глубоко внутри, а сил на то, чтобы справиться самому, совсем не осталось. И Ксан был вымотан, и Лея только что вышла из антимагической комнаты, так что и у нее не было сил оказать хоть какое-то сопротивление мужу. Лея в это время поднялась с пола и встала по правую от Дени руку, Олли расположился по левую. Но как бы они не храбрились, постоянные избиения и унижения не могли не оставить след на их психике. И Дени видел, как задрожал Олли, когда отец окинул его презрительным взглядом. Первая ступенька, вторая, третья, на пятой Ставрус остановился, небрежно откинул подол кукурузного цвета тоги, и его зычный голос всколыхнул зал.

— Друзья мои, сегодня для меня и, я надеюсь, для каждого из вас особенный день.

'Какой он высокий и массивный', — подумал Дени, когда Ставрус приблизился настолько, что мальчик мог почувствовать едва различимый запах крови, лееной крови!

'— Мерзкая тварь!' — едва не выпалил мальчик, сжимая кулаки, когда Ставрус развязной неторопливой походкой приблизился к своей семье. И Дени скорее почувствовал, чем увидел, как вжалась голова брата в худенькие плечи и как подобралась императрица, готовая до последнего защищать свое единственное дитя.

— Я бы даже сказал, счастливый, долгожданный день, — Ставрус помолчал и обвел присутствующих радостным взглядом, — Мой сын наконец-то с нами!

Смертные, не знающие всех тонкостей эльфийской политики, захлопали в ладоши, но уже через пару секунд поняли, что что-то не так, стоило лишь посмотреть, как делегация дроу хмурит лоб и как опасливо косятся иллитири на своего императора. Редкие хлопки прекратились. В абсолютной тишине Наместник вплотную подошел к Дениэлю, плечом оттеснив старшего сына, и стиснул Предрассветного в железных объятиях.

— Заставляешь себя ждать... Повелитель.

Последние слова, произнесенные вкрадчивым голосом, заставили мальчика вздрогнуть. Не разжимая объятий, Ставрус чуть отодвинулся и посмотрел прямо в глаза маленького принца.

'А ведь он действительно рад, нет, он просто счастлив!' — пронеслось в голове Дениэля. Он не мог прочитать мысли Наместника, но в какой-то момент смог уловить эмоции. Радость и предвкушение бурлили в душе Комподжоу. Дени не знал, что и думать, он уже привык считать своего 'отца' исчадием ада, и вот теперь тот искренне радуется возвращению сына? Того, кто по праву должен занять трон? Ксандр разделял сомнения Дени, его рука держала рукоятку кинжала, и он в любой момент готов был проскользнуть между Комподжоу и Повелителем.

'Что происходит, почему Наместник так рад меня видеть?' — на этот раз Дени искренне сожалел, что не может посоветоваться с Аароном. Он бы с удовольствием проведал Хищника, но не был уверен, что его отсутствие не заметит Ставрус или еще добрые пять сотен гостей. Но на всякий случай мальчик сделал зарубку на память — нужно обязательно проведать Дракона и как можно скорей. Он хотел убедиться, что Аро окончательно не слетел с катушек. А еще он хотел узнать о дуэно. Хоть что-нибудь, что угодно, только бы поговорить о ней, тем более с тем, кто также, как и он сам, ощущал любимую частью себя.

Удивительно, как перевернулось сознание юного принца: стоило появиться дуэно — и Дени уже не мыслил себя без нее. В груди снова заныло, и Дени поежился. Холод шел, будто кто-то отворил дверцу в студеное утро, но Дени не знал, как затворить эту дверь, а снежинки все падали и кружили, и некуда было деться от холодного пепла.

Тронный зал подернулся дымкой, и Дени увидел, как золотисто-черный трон не возвышается, а стоит вровень с остальными креслами и баюкает сидящего Повелителя. Смутное видение. Даркус практически не различим, лишь только его лицо, изможденное, с заострившимися чертами и такими темными кругами под глазами, что было удивительно, как молодой мужчина не свалился от истощения. 'Какой он худой', — подумал Дени. Перед эльфенком предстало не лицо, а предсмертная маска. 'Неужели никто этого не замечает? Неужели никто не видит, что Правитель ни жив, ни мертв от истощения?'

Даркус улыбался той самой тихой улыбкой, которая освещает лики святых и мучеников, и Дени передернуло, ему хотелось ворваться в зал прошлого и трясти этого полумертвого Мироздателя, пока румянец не вернется на его щеки, пока мертвенная пелена не спадет с некогда сияющих глаз. 'Неужели я выглядел так жутко? Может, тогда я узнал, что потеряю дуэно или уже ее потерял?'

Даркус сидел в центре стеклянной звезды, и только теперь Дени смог оценить ее по достоинству. То, во что превратится тронный зал в будущем, не шло ни в какое сравнение с великолепием прошлого. Трон из черного дерева мерцал каждой вырезанной чешуйкой, казалось, что он был живым, что он в любой миг взмахнет перепончатыми крыльями, отбросив разноцветных медуз, и разобьет стеклянный потолок. Но деревянный дракон не улетал. Не поддаваясь законам природы, едва дракон заметно наклонял морду или шевелил резными крыльями так, чтобы подстроиться под движения Предрассветного Повелителя. Дени видел лишь профиль молодого мужчины, но и этого хватило, чтобы понять — перед ним сидел тот, кто медленно умирает, тот, чье тело отдает последние силы на поддержание светлоэльфийского рода. От центра его груди тянулись прозрачные трубки. Сияя и таинственно изгибаясь, они тянули из Правителя последние Силы и исчезали в мерцающем воздухе.

'Так вот зачем был нужен этот зал!' Вода, полностью окружившая эльфов, служила прекрасным проводником, и Даркус мог безболезненно наполнять энергетические запасы своих подопечных. Но эльфы ничего этого не замечали, они видели лишь серебристые переливы, которые можно было списать на отблеск воды и стекла. Дени затошнило при виде прозрачных труб, по которым утекала животворящая Сила. Кто знает, если бы Дени не видел, что они высасывают из Предрассветного жизнь, быть может, он сам залюбовался бы их переливами?

Светлые эльфы расположились вокруг Повелителя. Все они были наряжены в традиционные цвета: синие и зеленые, красные и желтые, розовые и коричневые. Ближе всех сидели Главы, сразу за ними Старейшины кланов, а прямо за Даркусом стоял Ксандр и уже за ним — все Хранители и воины, облаченные в серые одежды. Зал мерцал мистическим голубым светом. За стеклянными стенами плавали морские духи, освещая темную синь, над головой проплывали русалы и посылали Правителю воздушные поцелуи, и даже пол был стеклянным. Под ним вода казалось практически черной, и только маленькие огоньки иногда вспыхивали, освещая хищных рыб и их глупых жертв, плывущих на огонек. Даркус проследил потускневшими глазами за тем, как хищная рыба, похожая на раздувшуюся щуку, заглотила прозрачно-золотистую рыбку, а потом указал рукой на кого-то справа. Прищурившись, Дени разглядел Полдона, так похожего на своего сына, что вначале Дени подумал, что это был именно Ставрус. Глава Комподжоу отчего-то был в таком бешенстве, что скулы его побелели, но он все же взял себя в руки, поклонился Правителю, а потом обратился к присутствующим:

— Я, Полдониэль эль Комподжоу, как Глава клана и первый Советник, от имени своего клана выдвигаю вотум недоверия своему Правителю и Господину, пусть простят меня Создатель и Эра.

За Полдоном встал его клан и прижал руки к груди в знак одобрения. Зал загудел, как растревоженный улей.

— Мы тоже недовольны действиями Правителя! — закричали Супримо.

К ним присоединялись согласные голоса зеленовласых ту Эрро:

— Почему Праматерь больше не общается с нами? Почему не делится силами?

Темновласые ту Амон застыли, пораженные подобным святотатством, синевласые Нуэро и розовласые эль Дурроу начали спорить между собой, а Диеро выхватили мечи и окружили Владыку, готовые за него вырезать и родных, и друзей.

— Довольно, — спокойный голос остановил ор, и уставшие глаза посмотрели на Полдона, — Если мой народ того хочет, я отрекусь от трона и...

Эльфы в священном ужасе уставились на Предрассветного.

— Неет! — Полдон вцепился в русые волосы и в отчаянии впился глазами в Повелителя, — Нет, нет, ни за что, только не это! Просто... вернись к нам, мы нуждаемся в Повелителе, мы не можем больше видеть, как ты губишь себя, как... Что ты творишь, Даркус, как ты можешь так унижаться и позорить весь светлоэльфийский род?.. Ты же... наш бог, ты наш Правитель.

Даркус с силой сжал подлокотники:

— Я... не могу иначе, Полдон, у меня есть на это свои причины.

— Какие еще причины? Все это из-за проклятой... — Полдон собирался выплюнуть имя дуэно, Даркус враз подобрался, поняв это, но Ксандр опередил Владыку и, подскочив к Комподжоу, со всей силы врезал кулаком по скуластому лицу. Полдон дернулся и взревел:

— Пессс! Это ты, ты не досмотрел, будь я на твоем месте, Даркус бы не умирал, он бы не унижался перед этими человечишками!

Как искривилось в этот момент лицо Ксандриэля! Дени не узнавал в этом исхудавшем и обезумевшем звере своего заботливого Хранителя, в такой агонии исказились его черты. Но Даркус не видел лицо своей Тени, он смотрел на Полдониэля, вцепившегося в растрепавшиеся косы.

Полдон затрясся от ужаса и отчаяния, когда его Владыка не смог с первого раза подняться с трона. Ноги отказывались держать ослабевшее тело, и молодому мужчине пришлось откинуться на деревянные крылья, служившие подлокотниками. Ксандр метнулся к своему Господину, чтобы он смог на него опереться, но Даркус едва заметно покачал головой, и Хранитель замер, кусая губы, чтобы не закричать. Деревянная морда дракона подтолкнула Владыку, и он выпрямился. Гордый и ни от кого не зависящий, он закачался, пытаясь найти равновесие, и, собрав последние силы, твердой походкой направился к Полдону. А Комподжоу пылал от бессильного гнева. Толстые косы, сдвинутые на бок, русые и совершенно растрепанные, придавали его скуластому лицу вид побитого мальчишки, который еще не решил, что ему делать — дать сдачи или заплакать. Даркус подошел к нему и погладил по саднящей щеке:

— Полдон, не вини Ксандра, я сам выбрал свой путь. Ты не знаешь, как я был счастлив, — улыбка Мироздателя осветила измученные черты, как всегда, когда речь заходила о дуэно, — Только за это я должен Создателю...

'Ты ничего ему не должен! — хотел закричать Полдон, — Клянусь своей сутью, я стану твоей Тенью и сделаю все, чтобы ты выжил! Все, все что угодно, только не умирай!'

Дени покачал головой, не так горестно, как делал это Даркус мгновение, вернее, семь столетий тому назад. Эльфенку до сих пор было тяжело смотреть на Предрассветного. Он был не просто красив, он был не по-человечески притягателен. На самого себя Дени старался не смотреть, но вот прекратить видения прошлого не получалось так же легко, как отводить взгляд от зеркал.

'Как умер Даркус? Неужели от истощения? Почему он был так слаб и почему Ксандр с Аро ничего не смогли сделать?' — тысячи вопросов роились в голове мальчика, — И Аро, почему я его не почувствовал в Даркусе, словно Дракон исчез, словно его никогда и не было?'

Как всегда после видений оставалось больше вопросов, нежели ответов. Неожиданно плечи ребенка кто-то сжал. 'Ну, конечно же Ставрус! Только я могу умудриться забыть о враге, находясь в его же хватке! Дени, ты не тряпка, ты полудурок', — и мальчик, вдохновленный одой собственной дурости, еще на пару минут забыл о Наместнике, пока Касси не подошла и не дотронулась до его плеча, мысленно спрашивая разрешение занять свои места в одном из семи лучиков стеклянной звезды. Дени задумчиво кивнул, и немногочисленные Предрассветные двинулись к остроконечному тоннелю под сиреневыми медузами-стягами. За Касси следовали Мира с госпожой Тариэль и ее сыном, а также Молли с господином Дудоком и его подмастерьем. И если Молли гордо подняла голову и едва заметно смахивала влагу с уголков глаз, для нее это так много значило, что она просто не могла сдержать слез, то человеческий лекарь чувствовал себя мерзкой букашкой, посмевшей угодить в суп знатной особе. Он то и дело одергивал длинный камзол, который давно был ему мал. Но одежды наряднее у человека попросту не было. Джимми же совершенно забыл, что выглядит еще большим оборванцем, нежели полураздетые полукровки с опахалами, приставленные к Ставрусу. Рыжий мальчишка попросту не мог оторваться от невиданных рыбок, и Роми посмеивался над новоприобретенным другом. Ему было стыдно признаться, что и сам никогда и ничего подобного не видел.

Остальные эльфы и полукровки из свиты маленького Правителя расселись кто куда — в луч для Супримо под алыми стягами, в луч под зелеными — для ту Эро, и даже под желтыми — для Комподжоу, последовав за миниатюрной Рэйей, чеканящий шаг под хмурыми взглядами сторонников Ставруса. Напряжение витало в воздухе, заставляя смертных то и дело переглядываться. Шептаться они не решались, прекрасно зная о тонком слухе всех Первородных.

Пытаясь сбросить руки Комподжоу, Дени дернул плечами, но Ставрус, похоже, и не собирался отпускать младшего сына из железной хватки. Ксандр тихонько зарычал, но не решался в открытую нападать на Наместника, — со стороны все выглядело так, словно отец был безумно рад увидеть своего сына живым и здоровым, оттого и не мог отпустить его от себя. К правящей семье начали подходить Старейшины и зарубежные делегации. Вот перед Леей склонились бородатые маги в длинных хламидах туманных тонов, вот Ставрусу пожимает руку низкорослый толстяк с такой массивной короной на голове, что он едва может ворочать шеей. Ставрус снисходительно морщится, а потом незаметно вытирает руку о складки бархатистой тоги. Обряженный в ярко-лимонные бриджи и жилетку шут, явно из полукровок, забавно кланяется, звеня бубенчиками на малиновом колпаке, и беспардонно тычет пальцами на синяки Олливандра. Олли делает вид, что ему все равно, главное — не встречаться взглядами с императрицей.

Удивленные поведением императора Старейшины из клана Комподжоу пытаются оттеснить Ставруса подальше от толпы и выведать у него, что происходит и как вести себя дальше. Но и тогда Ставрус не разжимает цепких рук. И только принц и принцесса дроу заставляют Наместника подобраться и отпустить мальчика. На фоне смертных темные эльфы, со своими строгими серебристо-черными нарядами, казались пантерами, случайно попавшими в стайку разноцветных попугайчиков. Дени не прислушивался к их разговору, но по одному лишь взгляду брокколиголовой 'невесты' эльфенок догадался, о чем шла речь.

— Даже речи быть не может о браке, да он не достиг и своего первого совершеннолетия! — голос Ставруса звенел от гнева.

Дроу что-то резко сказала в ответ, отчего глаза Ставруса превратились в щелочки. Что Комподжоу ответил принцессе, Дени не слышал, его все еще не отпускало видение. Золотисто-черный трон притягивал его взгляд, словно в нем был заключен мощный магнит. Перед глазами все еще стоял образ истощенного Даркуса. Дени казалось, что он мог увидеть дыру внутри Повелителя, которую тот не хотел даже прикрыть. 'Холодно, холодно'. Неосознанно эльфенок потянулся к ступеням. Прикрыв глаза, он впитывал в себя цвета и запахи прошлого. Его ни на минуту не покидало видение Даркуса. Той самой улыбки, тихой и нежной, что таинственно мерцает на ликах святых. Даркус думал о своей половинке. Дени знал это также верно, как и то, что Солнце встает на востоке. Лицо любимой стояло перед глазами черноволосого, вот только Дени не дано было видеть его.

Как Дениэль оказался сидящими на троне, никто из нескольких сотен гостей так и не увидел. Казалось, прошел всего лишь миг — вот император снисходительно разговаривает со смертными королями — вспышка, и перед присутствующими загорелся воздух, заставив кого дернуться, а кого и подпрыгнуть на добрых полметра. Вода вспыхнула лазурным, золотым, бирюзовым, и воздух засиял, насытившись силой. Волосы Дениэля затрещали, поднявшись вверх, и запас Сил и светлых, и даже темных эльфов начал стремительно наполняться. Стенки невидимых сосудов становились мощнее, крепче. Они расширялись, раскрывая невиданные возможности для жизни и магии, и эльфы начали хватать ртом воздух, показавшийся вдруг таким чистым и вкусным, что его хотелось пить, не дышать. Легкие раскрывались, будто гости попали из душной комнатки прямиком на морской берег.

Джимми с Роми и еще парой смертных вскрикнули, когда из пузырящихся глубин на них взглянули пять пар жемчужных и лучезарных глаз самых настоящих русалок и русалов! Загребая чешуйчатыми серебристыми хвостами, духи воды спешили поприветствовать вернувшегося Повелителя. И только тогда, когда русалы зависли над троном, практически лежа на стекле и радостно маша руками, собравшиеся увидели того, ради кого капризные обитатели водных пучин появились во всей красе. Конечно же, это мог быть только Предрассветный Владыка! Дениэль задумчиво гладил деревянные крылья трона, и один из бородатых магов ахнул, когда статуя ящера зашевелился, подставив под изящные пальцы довольную морду. Ставрус хотел было подбежать к сыну, но пол задрожал, и золотые ступени начали таять, словно были вылеплены из сливочного масла. Песочного цвета напольная плитка подернулась маревом и становилась прозрачной, открывая вид на морское дно и тех самых хищных раздутых рыб, которых разглядывал когда-то Даркус.

Джимми с Роми, уже не стесняясь, метались между стенками аквариума, чтобы не пропустить ничего из подводного великолепия. Не забывали они и поглядывать на Дениэля, враз показавшегося им не просто подростком, таким же, как и они, а кем-то настолько величественным, что им трудно было узнать в нем своего Дени. И не только они любовались принцем. Смертные и Первородные не отрывали завороженных взглядов от маленького Владыки. Гордая осанка, взгляд, казалось, видящий больше, чем кто-либо, и теплый свет, исходящий из его ауры, согревающий и дающий надежду. Ступеней у трона больше не было. Как и Даркус, Дени ненавидел власть и ее демонстрацию. Эльфенок не знал, что повторял один в один движения прежнего Повелителя. Господин Айнон толкал в бок одного из Старейшин, замершего и не верящего, повторяя:

— Вот видишь, видишь. И кто теперь прав?

Гидемон рухнул на колени, закрывая лицо. Старик не хотел, чтобы кто-нибудь видел его слезы. А Ксандр попытался проглотить горький комок — Дени только что дотронулся рукой до груди, словно убеждаясь, что раны нет. О, Ксандру очень хорошо был знаком этот жест! Хранитель закрыл на мгновение глаза, пытаясь спрятать глубоко внутри все свои страхи, весь тот ужас, который поглотил его при воспоминании... 'Выдержит ли мое сердце, если и Дени не станет?' — Ксандр знал ответ, и он бы отдал все, что угодно, чтобы мальчик не вспоминал прошлое, но Дени вспомнит. Даже дуэно не в силах уничтожить те нити, что связывали их крепче стали. Лишь несколько дней — вот и все, что есть у его маленького Господина до того, как надломится его жизнь. Ксандр удивлялся и этим дням — все-таки половинка у Дени была нереально сильна, раз смогла хотя бы на это время оградить упрямца от боли.

Ксандр скользнул за спину Господина, и деревянный дракон в привычном жесте опустил левое крыло, чтобы не закрывать Хранителю вид. Дени, даже не замечая этого, поднял руку и потянул ее назад. Хранитель осторожно дотронулся до холодной ладошки. Их пальцы переплелись, и разноцветные медузы воздушными змеями закружились над троном и спустя пару минут поплыли по залу. Конопатый подмастерье пытался ухватить за хвост одну из сиреневых медуз, что отделились от красных и розовых сестер. В возмущении надув капюшон, сиреневая красавица поднялась к самому потолку и зависла в немом укоре прямо под серебристой русалкой.

Ставрус вновь попытался добраться до трона, но деревянный дракон махнул мощным хвостом, чуть не вспоров Наместнику живот, и толкнул его к лучу, где столпились Комподжоу. Зарычав, Ставрус насытил кулак ничем не очищенной Силой и замахнулся на чешуйчатую деревягу, но не смог не то что раскрошить, но даже дотронуться до нее. Словно два магнита с противоположными сторонами, они разошлись друг от друга: хвост, извернувшись, сложился кольцами у ног своего маленького Господина, а Ставрус опрокинулся на спину, налетев на не успевшую отскочить Рэйу.

Желваки заиграли на скулах русоволосого. Он только теперь понял свою ошибку — в этом зале, накаченном силой Предрассветного, противостоять эльфенку было равносильно самоубийству. Ставрусу не подобраться к младшему сыну, создание Даркуса не даст ему тронуть мальчика, пока они находятся в этом зале, потому как признал кровь и дух своего Создателя. И Ставрусу, под взглядами сотен гостей, пришлось отойти в луч под желтыми стягами, заняв кресло рядом с Рэйей и бросая ядовитые взгляды на ненавистный трон.

Краем сознания Дени отметил, что эти гневные взгляды, эта ярость — все напускное, и Наместник практически наслаждается происходящим. Он был доволен, он был расслаблен и предвкушал что-то, чего ждал очень, даже слишком долго. Ни эльфы, ни смертные — никто не решался, но каждый страстно желал обсудить то, как младший сын играючи унизил императора, показав всем Силу Истинного Повелителя.

Все, кто хоть сколько-нибудь владел магией, едва могли держать себя в руках — настолько бурно Сила кипела в их жилах. Нуэро почувствовали зов океана, перед глазами Комподжоу и ту Амон проявились нити, что связывали всех иллитири, Супримо, не веря своим глазам, увидели оболочки аур, которые были скрыты от их взоров более семисот лет. Розоволосые эль Дурроу ахнули, когда поняли, что могут чувствовать эмоции, могут чувствовать ложь, а значит, и судить беспристрастно. А ту Эрро? Они услышали, как бьется сердце Праматери. И зеленовласые жрецы и жрицы в благоговейном порыве рухнули на колени. Их клан, первый по значимости после Предрассветных, больше всего пострадал от гибели Даркуса. Служить той, которая отказалась от них, предав того, кто делал для них все? Они не смели надеяться, что Праматерь откликнется на их молитвы. Ту Эрро всегда отличались страстной преданностью своей богине, и теперь они смотрели на Дениэля цепкими взглядами настоящих фанатиков. Для них Дени был той самой ниточкой, тонкой, единственной, которая крепко связывала их с воплощенной богиней. Супримо же, возводящие эксперименты до настоящего культа, не могли лишиться подобного шанса, равно как и эль Дурроу, которые уже собирались пересмотреть решения суда последних столетий.

Касси с Мирой понимающе переглянулись с императрицей. Было необходимо собрать всех оставшихся в живых Диеро и Предрассветных, чтобы оградить принца от влияния других кланов. Как ни крути, но Дени был еще таким наивным и таким неопытным. Лея боялась, что он сгорит, со всей своей драконьей Силой, за других и ради других, если прежде его не убьет тоска по дуэно.

Лея посмотрела на огромный трон, слишком большой для такого хрупкого тела ее маленького сына. Сердце заныло, когда она увидела, как ее мальчик сжимает руку Хранителя и неосознанно тянет к груди. 'Ему больно', — Лея потянулась к сыну. Она все бы отдала, чтобы дыры внутри ее мальчика больше не было. 'Как страшно, что я ничего не могу сделать, только смотреть, как он сгорает, как Даркус. И это невыносимо, просто невыносимо', — императрица, не отрываясь, вглядывалась в лицо Дени.

'О чем он думает? Сколькое он уже вспомнил? Что он сделает, когда вспомнит?' — как бы императрица не относилась к Тени, она была благодарна Ксандру уже за то, что он не даст ее мальчику совершить самую страшную глупость. Ксандр всегда будет рядом, он удержит, а потом и она сделает все, что угодно, чтобы бездна не поглотила ее дитя целиком.

Дыра вновь холодила внутренности, и Дени притянул руку Ксандра к груди, стараясь согреться. Он узнал одного из русалов, того, что с серебристым хвостом и жемчужными глазами. Но у эльфенка не осталось сил, чтобы помахать юркому и словно покрытому светлой ртутью морскому духу. Русал крутанулся над головами эльфов, пытаясь привлечь внимание Предрассветного, но тысячи пузырьков, которые русал сам же и создал в круговороте движений, отвлекли непоседливого духа, и он сиганул вверх в попытке обогнать воздушные пузырьки.

Дени улыбнулся, но на том месте, где секундой назад крутился морской дух, он разглядел лишь свое отражение. Та же улыбка, тихая, горькая, те же черты, что и у другого Владыки.

Дени опустил уголки губ.

'Несправедливо, Даркус. Ты ласкаешь дуэно каждым взглядом, мысленно ты целуешь каждую черточку, каждый изгиб, а я... я даже не помню ее лица! Неужели именно этого она и хотела? Жестокая, какая она жестокая, не правда ли, Мироздатель?' — Дени прикрыл глаза, ему казалось, что умирающий Предрассветный смотрит на него сквозь века все понимающими янтарными глазами. Протяни руку — и коснешься этой нереальной красоты.

'Притворюсь, что у меня нет глаз. Это так просто. Зачем они мне, если я не увижу дуэно?'

Ресницы Даркуса дрогнули, как будто он услышал эльфенка. В тот же миг отражение дернулось. И последнее, что скорее не увидел, а почувствовал Дени — это безграничную нежность.

'Мое новое тело просто не знает Ее прикосновений, но вот душа... Как думаешь, Даркус, наша душа помнит?'

Желтоглазый Владыка исчез, но казалось, что в этом зале все еще билось его сердце, и каждым стуком, сильным и таким чистым, оно пело Дени, какой была его половинка. И эта была самая прекрасная песня, которую мальчик когда-либо слышал.

Глава 43

'Ненавижу! Первородные твари. Чтоб вы сдохли!' — мысли, наполненные гневом и болью, прервали песню, и Дени едва не застонал от разочарования.

Мальчик попытался выбросить их из своей головы, чтобы ничто больше не отвлекало его от отголосков прошлого. Чего только стоило избегать цепких взглядов Ставруса, Глэнтона и еще сотен гостей, которые пронзали его, которые трогали его своими грязными мыслями, решая, как подобраться к нему, как использовать в своих целях. Ксан сжал его руку, а Дени пытался вспомнить, как выглядела его половинка. Похожа ли она на тех разодетых в шелка светловолосых леди, которые строили ему глазки, или же на тех страстных кочевниц, которые даже на бал явились в полном обмундировании?

Дени улыбнулся: 'Интересно, я могу вспомнить вкус Ее поцелуев?'

'Хоть бы эти тонкие стенки, наконец, лопнули!' — не унимался незнакомец.

Дени напрягся — сердце Даркуса стучало все тише, и мальчик изо всех сил старался удержать подарок Владыки, игнорируя столь 'светлые' мысли.

'О, если бы они захлебнулись, забавно раздувая щеки и выпучивая глаза. Может, тогда их постные физиономии перестали бы взирать на меня, как на мерзкое насекомое?'

'Так, Дени, вдох-выдох, сердце дуэно стучит в унисон с Дарку...'

'Или стекло лопнет и пронзит их ледяные сердца, чтобы они корчились в агонии!'

'Дыра внутри затяяягивается', — процедил Дени.

'И чтоб в каждом — по тысяче дырок, чтоб уж наверняка не очухались, поганые...'

'Я повторяю — дырка затяяягивается'.

'Сдохните! Сдохните! Сдохните! Сдохните!' — мысли неизвестного стучали по голове отбойными молотками.

'Ну все, блаженный, ты — покойник!' — чуть не зарычал по-драконьему мальчик, когда песня окончательно стихла, и холод вновь проскользнул в его сердце.

'У меня будет всего лишь один шанс. Только бы попасть, только бы не убить сразу. Это тварь должна ответить на пару вопросов! — мысли раздавались откуда-то сзади, там, где в лучах располагались эль Амон и Санто Диеро, — Медленно выйти вперед, чтобы оказаться слева от трона. Так, а теперь взять опахало, слава Создателю, что эти узкие шаровары все-таки налезли на меня, — горечь наполнила мысли крадущегося, — Может, в том, что нас держали впроголодь, был какой какой-нибудь смысл?'

Дени скосил глаза влево и увидел, как один из зашедших слуг поднимает огромный веер на длинной резной палке. Широкие синие перья напоминали павлиньи, только краснели по краям. Из-за перьев невозможно было разглядеть лица нападавшего. Высокий, почти как Ксандр, слуга был обряжен в полупрозрачные желтые шаровары, широковатые в бедрах, но узкие в талии. Штаны заметно перетягивали голень, мешая свободно передвигаться. Складывалось впечатление, что сшиты они были на женщину, а вовсе не на жилистого, хоть и очень худого молодого мужчину.

'Не смотреть ему в глаза, говорят, он умеет читать мысли. Вот же монстр! Пусть это будет последнее, что я сделаю в своей жизни, но я выясню, где дети Майи и живы ли они вообще'.

Последняя мысль заставила Дени напрячься. Что этот самоубийца задумал, и так было понятно. Но Дени интересовало, зачем понадобилось шантажировать или убивать его? Мальчик ничьих детей не похищал.

Пока принц пытался разобраться в причинах, побудивших слугу совершить подобную глупость, одновременно случились три вещи: паренек в шароварах выхватил длинный кинжал из-под украшенного самоцветами пояса и кинулся на Дениэля; Ксан, накрыв малыша защитным куполом, молниеносно оказался между нападавшим и Повелителем; и Ставрус, невероятно быстро для его массивной фигуры, подлетел к Предрассветному и накрыл его своим телом. Из Дени словно дух вышибли, он только успел приглушенно пискнуть, прижатый немалым весом Наместника:

— Ксан, нет!

Ксандриэль замер, будто окоченевший, с занесенным у горла нападавшего лезвием. Все это произошло за считанные секунды, смертные и глазом не успели моргнуть, как обнаружили маленького Повелителя трепыхающимся под весом императора, Лею и Олливандра, подскочивших к трону с обеих сторон, и полукровку, схваченного Ксандром с Каминой. Миниатюрная Рэйа спешила на помощь розоволосой, а Тень Повелителя холодно смотрел на вырывающегося пленника. И каждый, кто видел в тот момент глаза Санто Диеро, готов был поклясться, что посмотрел в глаза зверю.

— Мой Повелитель? — хрипловатый голос Диеро не смог обмануть Дениэля: Хранитель едва сдерживался, чтобы не перерезать глотку тому, кто посмел напасть на его Господина.

Глаза Ксандра сощурены, губы плотно сжаты, сам он, как натянутая тетива, готовая в любой момент оборвать чью-то жизнь. Если Дени не поторопится, Ксан все-таки прикончит парнишку.

Из-под Наместника донеслось придушенное кряхтение, и через пару секунд выглянула разрумянившаяся мордашка. Ставрус выпрямился, но не встал с трона, а грубо притянул к себе сына и развалился на мягком сидении. Его жилистые руки незаметно сжали тонкую шею сына. Дени напрягся, видя, как придворные следят за каждым его шагом. Закатив скандал, Дени вряд ли заручился бы их поддержкой.

'Но почему этот парень решился на такую глупость, он же знал, что живым отсюда не выйдет? Почему он пошел на это? И с чего решил, что я знаю, где дети какой-то там Майи?' — Дени натянуто улыбался, едва сдерживаясь, чтобы не врезать Наместнику.

Деревянный дракон нервно забил хвостом, но не стал сгонять Ставруса, вместо этого поднялся вровень с грудью полукровки и превратил свой кончик в длинное жало. У парнишки задергался левый глаз, он то и дело переводил взгляд с лица легендарной Тени на лезвие в его руке, с замершей в ужасе толпы на ожившего деревянного дракона. А потом посмотрел на трон и рядом с ненавистным Наместником увидел самого прекрасного эльфа на свете. На последнем взгляд полукровки споткнулся. 'Кто это, демон дери, такой?'

Такой маленький, хрупкий и беззащитный на фоне массивного трона и не менее монстрообразного императора. Породистое лицо, четко упрямый вздернутый подбородок, небывалого оттенка белоснежные волосы и глаза пронзительно-голубые. Они затягивали, словно омуты. У полукровки закружилась голова.

Парнишка захлопал пушистыми светлыми ресницами, не в силах оторваться от маленького Владыки. А Дени, в свою очередь, разглядывал несостоявшегося убийцу. Убийцу Ставруса, а не его, не Дени!

Невероятно худой молодой человек, вернее, полукровка, по человеческим меркам лет двадцати-двадцати трех с торчащими во все стороны короткими светлыми волосами, едва прикрывавшими чуть заостренные уши. С длиннющей челкой, из-под которой сверкали злые серовато-карие глаза. Парень не был так изысканно красив, как большинство иллитири, он не был грациозен, не был так гибок, но и с человеком его нельзя было спутать. Нечто среднее между очарованием светлых эльфов, кипучей энергией неловких смертных и отчаянной безысходностью дикого зверя, которого долго травили и, наконец-то, поймали.

— Повелитель? — серый клинок Ксандра дрогнул, царапнув полукровку и вызвав его судорожный вздох.

С правой стороны к нарушителю стали подходить розоволосые эль Дурроу. Первыми шли Старейшины в темных накидках с капюшонами. Они, не мигая, смотрели на оружие в руках Тени.

— Господин Диеро, не могли бы вы отойти и позволить нашему клану заняться своими обязанностями?

Ксандр еще больше сощурился:

— Нападение на Владыку — святотатство. Только Тень имеет право наказывать за подобное преступление. Я перережу ему глотку и медленно выпью душу до самой последней капли, пока он не взмолит о пощаде и не...

Полукровка замер, поднявшись на цыпочки, чтобы лезвие зеленовласого психа не разрезало горло. 'Вот же жуткий эльф! От него прямо мурашки бегут!' — блондин приготовился к смерти.

— Нет! — Дени вырвался из хватки Наместника и подбежал к Ксандриэлю, практически повиснув на его руке. Рука Хранителя дернулась, и полукровка мотнул головой, пытаясь сквозь длинную челку разглядеть того сумасшедшего, который не побоялся вступиться за него.

Их взгляды с Дени встретились, и эльфенок удивился, что полукровка не восхитился его красотой. Растрепанный паренек сверкал серовато-коричневыми глазами и пытался убедить себя, что все эльфы — твари, не достойные жизни. Но доброта голубых глаз с теплыми золотистыми лучиками убеждала в обратном.

'Почему этот... эльф так на меня смотрит? Не смей жалеть меня! Ненавижу! Всех вас ненавижу!' — страх за судьбу племянников и племянниц, которых отобрали у его сестры, собственная беспомощность и дикая злость на всемогущих Первородных мощным потоком обрушилась на Дениэля. Принц качнулся, но тут же взял себя в руки, когда заметил, что к нему скользнули розоволосые эль Дурроу. Дени прочел их мысли — никакого снисхождения, немедленный приговор и смертная казнь. И еще пара-тройка мыслей от розоволосого клана:

'И пусть Предрассветный мальчишка знает свое место!'

'Мал еще, указания Воплощенному Закону раздавать!'

'После первого совершеннолетия он от матери перейдет под опеку к отцу, какой тогда смысл ссориться с императором?'

От последнего замечания Дени вздрогнул — поэтому Ставрус не беспокоился? На его стороне закон — если сейчас между Дени и Наместником стояла Лея, то после его первого и до второго совершеннолетия Дени будет полностью под властью Ставруса? Принц обернулся и окинул взглядом Наместника — уверенность в собственных силах, предвкушение и ни капли сомнений — вот чем пылала мутно-багровая аура.

— Мой Повелитель? — повторил Диеро.

А мысленно обратился: 'Дени, сейчас не время проявлять снисхождение. Убийца, пусть и несостоявшийся, должен быть уничтожен. Если не наказать одного, это послужит сигналом для остальных. Это недопустимо!'

'— Я понимаю, Ксан, я действительно все понимаю, но он не обычный убийца, он...'

Ксандр поудобнее взялся за клинок и сжал губы так плотно, что они превратились в полоски.

'— Верь мне, я знаю, что делаю', — продолжал мальчик, но Ксандр больше не прислушивался к словам.

Его Хозяин слишком добр. Что ж, у пса найдется жестокости для обоих. Хранитель вынес приговор — и у напавшего на Владыку не было ни единого шанса.

Пока принц пытался убедить свою Тень, эль Дурроу окружили полукровку плотным кольцом. Блондин сверкнул на них злыми глазами и сплюнул на пол:

— Плевал я на тот закон, который защищает убийц и карает их жертв!

Люди переглянулись и начали в открытую перешептываться, сестра Глэнтона, красноволосая, с острыми, даже мелковатыми чертами, о чем-то заспорила с братом, а бесстрастные дроу ничем не выдали своих эмоций, только их принц и принцесса подошли еще ближе к маленькому Предрассветному. Подтянутые, сосредоточенные, они следили за каждым шагом эльфенка, изредка бросая взгляды на веселящегося Наместника. Ставрус пригладил густые брови: 'Пусть восхищаются Даркусом, пока могут. Уже сегодня его Сила станет моей'.

Наместник сжал маленький ошейник. Он знал, что ради близких Повелитель пойдет на все, что угодно. Ставрус перевел взгляд с дроу на своего сына и усмехнулся. Дени был таким глупым и таким неопытным, Наместник прогнет его под себя, в этом он был уверен. Любящие — заложники своих чувств. А уж любить Даркус умел, как никто другой.

— Оскорбление Закона не поможет тебе оправдаться, — один из Старейшин эль Дурроу отделился от остальных и одобрительно похлопал Камину по плечу, — Теперь о нем позаботимся мы.

По сравнению с высоченной розоволосой эльфийкой щуплый Старейшина казался еще ниже. Седые волосы выглядели так, словно их посыпали розоватой пудрой, черная накидка делала светлую кожу почти восковой, и жесткие складки у губ в придачу с тяжелым взглядом бледно-рубиновых глаз выдавали в нем одного из самых старых эльфов в этом зале.

Камина в нерешительности отодвинулась от полукровки, решая, передать ли Старейшине клана несостоявшегося убийцу. Ее взгляд обратился к Ксандриэлю, тот чуть заметно покачал головой. На стоявшего буквально в трех шагах Дениэля никто из них не обратил внимания. Как оказалось, напрасно.

— Я, кажется, дал понять, что займусь этим делом лично, — голос Владыки ворвался в сознания эль Дурроу, и даже Старейшины согнулись от осознания безоговорочной Силы.

И только розоволосый старик не покачнулся, но было видно, как затряслись от напряжения его руки.

— Маленькому принцу не рассказали, что эль Дурроу являются воплощенным Законом? — вкрадчивый голос Старейшины источал снисходительность и высокомерие.

Лея вскинула голову и прожгла старика разгневанным взглядом, немало удивив тем самым придворных. Увидеть столь яркие эмоции на лице Ледяной Леи? Воистину, этот вечер пошатнул мировоззрение иллитири.

Императрица гордо тряхнула черными, как ночь, волосами, и ее холодный голос прорезал пространство:

— Кажется, это эль Дурроу запамятовали, что Повелитель стоит во главе каждого из восьми кланов, в том числе и Воплощенного Закона. Кто, как не Истинный способен поведать нам правду?

— Так уж и правду? — скептические нотки в голосе старого эль Дурроу взбесили не только Лею.

Отрицать то, что каждый эльф почувствовал небывалый приток энергии, было чистой воды лицемерием. Но Старейшина впился взглядом в маленького Правителя и ни за что не признался бы и себе, что ищет в лице ребенка сходство с предыдущим Владыкой. Те, кто не застали его живым, не могли понять стариков: Даркус был для них нечто большим, чем просто великий правитель. Он стал их наставником, строгим отцом и любимым сыном. Его смерть казалась нереальной. Она была невозможной, жестокой шуткой Создателя. Иллитири осиротели, и чувство утраты не проходило со временем.

Эльфам до сих пор казалось, что они слышат его чарующий голос и видят, как грациозно он двигается, на балу ли или в смертельной битве. Поверить в то, что стоящий перед ними юнец обладает теми же силами, еще можно, но то, что он способен заменить Даркуса — Старейшина считал подобные мысли кощунством.

— Не правду, — процедил Ксандриэль, вытаскивая хлыст и сжимая его в руках, чтобы не сорваться, — А истину.

— Можно подумать, он может, — Старейшина пренебрежительно махнул на Дениэля.

— Он может, — улыбнулся Дени, сверкнув ямочками, — По крайней мере, он попытается, господин...

— Суон эль Дурроу, мой Повелитель, — последние слова так легко слетели с губ зачарованного Суона, что он не сразу осознал, как только что назвал зарвавшегося мальчишку, да еще и с подобным почтением!

Губы Ксандриля чуть дрогнули, императрица попыталась спрятать улыбку, а Дени продолжил:

— Суон? Знакомое имя, где же я мог его слышать? — от нетерпения Дени прикусил губу и начал ходить между Ксандром и Леей. — Нет, в прошлом, лет восемьсот назад, когда вы еще не были Старейшиной, я точно вас знал. Как же тогда вас прозвала Мара? Ну, конечно, Суон-скелетон или 'доходяга Суон'!

Суон раскрыл рот и захлопал розовыми ресницами, а из луча клана эль Дурроу донеслось приглушенное хихиканье. О, молодые представители Воплощенного Закона чуть ли не визжали от восторга, узнав, что их худощавый блюститель порядка был известен как Суон-скелетон. Да за одно это они готовы были расцеловать беловолосое чудо! Молодые эльфы в черных накидках, нарушая стройный ряд, начали протискиваться, опережая друг друга, чтобы получше рассмотреть принца Дениэля. Неужели этот забавный малыш и есть Истинный Повелитель?

А Дени в это время, запинаясь в длинном темно-фиолетовом подоле, дошел до Старейшины. Казалось, эль Дурроу разучился моргать.

— Вы же были самым тощим эльфом, какого я когда-либо видел! Миримон так переживал, что вы не можете переносить даже запаха шейлиных кулинарных изысков! О, как же я скучаю по незабвенным пирожкам твоей мамы, Ксандр. — Дени обернулся и тепло улыбнулся Хранителю, вспомнив, как в прошлом гоняла их его матушка.

Замечательная была женщина. Ох, и влетало Даркусу от нее! Наверное, она была единственной, кто мог отшлепать будущего Владыку, а потом разреветься, расцеловать в обе щеки и впихнуть в него с десяток-другой пирожков. Так, что стряпня камнем оседала в желудке, и молодой Правитель не мог даже выползти из-за стола, а только отчаянно сигнализировал Ксану о немедленной капитуляции. Вот тогда и начиналась настоящая пытка для самого Ксандриэля, когда Шейла вспоминала, что юный Владыка — самый настоящий сиротинушка, но такой умный, красивый и замечательный, не то что ее пухлый лентяй.

Ксандр прикрыл глаза, боясь, что они выдадут его с головой, и Дени вновь повернулся к Хранителю.

— Суон, Суон... Ну где же еще я мог слышать это имя? — мальчик задумчиво потер подбородок, не замечая, как застыл Старейшина. Весь зал замер в оцепенении, а потом разразился оглушительным шепотом:

— Что только что сказал этот мальчик?

— О каком прошлом идет речь?

— Неужели маленький принц — это и есть Даркус?

— Невозможно!

— Разве он может помнить?

— Ничему не удивлюсь, если речь идет о Правителе!

Глаза Суона горели от непролитых слез, он начал задыхаться, не в силах вздохнуть.

'Даркус? Не может быть! Я не верю, если это ложь, я не выдержу!'

— Вспомнил! — радостно завопил Дени, мгновенно восстановив тишину. — Именно Суон помог коню перебраться по мосту и не свалиться в пропасть! Ксан, Ксан, того эльфа из отряда Глэнтона действительно звали Суон?

Лицо Ксандриэля осветилось улыбкой, он с нежностью посмотрел на ребенка и потянулся к нему, не в силах оторваться от своего Господина. Дени протянул руку, и его маленькая ладошка уютно устроилась в больших и теплых руках Тени.

Суон вскрикнул, он столько раз наблюдал за тем, как менялось бесстрастное лицо Ксандриэля, когда Даркус обращался к нему. Мог ли Хранитель так смотреть на кого-то другого? Какие еще доказательства были нужны, чтобы убедиться, что Владыка вернулся? Губы Старейшины затряслись, он не мог вымолвить ни слова, в то время как Дени забрасывал его вопросами:

— А это, случайно, не ваш внук? Или сын? У эльфов так сложно определить возраст. Сколько вам теперь? Больше тысячи? Ой, не надо, можете не отвечать. Наверное, это некрасиво, спрашивать эльфа о его возрасте. Я совсем еще не разбираюсь в ваших эльфийских тонкостях, ой, то есть, в наших... Не то, чтобы я не причислял себя к эльфам, просто до сих пор не могу очнуться, и все это для меня необычно и странно... — Дени, все тише и тише бурча себе что-то под нос, плавно двинулся в сторону трона, отчего белоснежные волосы, раскачиваясь из стороны в сторону, замерцали алмазными бликами.

Суон, как зачарованный, последовал за Правителем, а вслед за ним и остальные эль Дурроу. От нетерпения их разбирала дрожь — принц собирался Открыть им Истину. Если у него действительно получится — это изменит все.

Дениэль дошел до центра зала и приподнял левую бровь — Наместник сидел, развалившись на троне и пронзая сына мутным взглядом, и даже не собирался отправляться в 'луч' для Комподжоу.

Самоуверенную физиономию Ставруса прорезала плотоядная ухмылка, и Дени обеспокоенно посмотрел на Хранителя. В мыслях ребенка Ксан уже ринулся на Наместника, раздвигая лезвия хлыста и целясь прямиком в горло... Но Ксандр стоял чуть позади Дени, приподняв уголки губ. Дени поежился. Если уж Диеро не дали расправиться с Полукровкой, то уж на Ставрусе он собирался оторваться по полной.

— Ксан, — нарочито громко протянул Дени, — Что-то не так?

Ксандриэль моргнул, пытаясь стереть красную пелену с глаз, до того Ставрус напоминал своего отца. Диеро попытался сосредоточиться на Правителе.

— Нет, мой Господин, я просто намеревался освободить Ваше место.

Эльфы клана Комподжоу, одетые в разнообразные желтые туники, начиная от пастельно-песочных до ярко-лимонных тонов, повскакивали со своих мест и начали возмущенно переговариваться. Они искренне не понимали, почему Наместник терпит подобное от какой-то малявки и демон откуда взявшейся Тени.

'Он что, из могилы вылез?' — услышал Дени мысли одного из Комподжоу.

Единственное, что сдерживало русоволосых — это именитые гости: не смертные маги, пусть и высшей ступени, и уж, конечно, не человеческие короли. Их сдерживала малочисленная делегация дроу и тот факт, что в рукаве императора должен был припрятан такой козырь, о котором и не догадываются Предрассветные. Комподжоу слишком хорошо знали и Полдона, и его наследника, чтобы так просто стать марионетками даркусова отродья. Ставрус что-то задумал, им стоит лишь подождать и увидеть, как он поставит на место зарвавшихся выскочек.

Дениэль прикрыл глаза, пытаясь сдержать поток разъяренных мыслей русоволосого клана. Как он умудрялся разбираться с сумбуром чужих эмоций и планов — для него самого оставалось загадкой. Лишь мысли Ставруса были окружены непроходимой стеной, принц только чувствовал скрытую угрозу, знал, что не стоит расслабляться, но ничего не мог поделать с собой. При виде сросшихся бровей и квадратной челюсти 'папани' у Дени руки зачесались отвесить ему хорошую оплеуху.

'Хороший пинок тоже подойдет, — Дени так и видел, как подскакивает к Наместнику, пинает его под зад, а потом начинает смеяться, словно мультяшный злодей, — И как только из доброго и заботливого отца и мужа, готового на все, чтобы защитить жену и сына, могло вырасти подобное чудовище? То, что он вытворял с Леей и Олли...'

У Дени скулы сводило от напряжения, так сильно хотелось высказать Наместнику все, что он о нем думает. Но вместо этого маленький Повелитель задорно улыбнулся, глядя прямо в мутноватые глаза императора:

— Ксан, оставь Наместника в покое, ну, устал от трудов праведных, с кем не бывает? Разве нам жалко какого-то кресла? Пусть старичок отдохнет.

— Но трон — Ваш по праву, — мгновенно подыграл Хранитель, незаметно обводя цепким взглядом весь зал и выискивая несогласных.

— А какая разница, кто на нем отдыхает? — почти пропел маленький Повелитель. — Разве трон не там, где восседает Владыка?

И невинно захлопал густыми ресницами. Ксандр закатил глаза, Ставрус начал закипать от ярости, а вошедший во вкус Дени во всю строил глазки принцессе дроу и смертным воительницам. И только позабытый всеми связанный полукровка пытался незаметно ущипнуть себя, чтобы убедиться, не снится ли ему это.

Глава 44

Дени надоело натянуто улыбаться. Он хотел разозлить Ставруса — он этого добился, но не учел одного: того, что ненавидит, когда на него смотрят так оценивающе. Внимание гостей нервировало, от их взглядов хотел убежать и где-нибудь скрыться, а старинный серебряный обруч так плотно сжимал голову, что у эльфенка разболелись виски. Дени потер лоб и попытался хоть немного сдвинуть корону, но добился только того, что натер кожу до красноты.

'И как только Даркус это выдерживал? — натянутая улыбка то и дело норовила сползти с побледневшего лица маленького принца, но он упрямо заставлял себя выглядеть спокойным и беззаботным, — Меньше часа я при дворе, а мне уже хочется скинуть все эти шелковые туники и залезть в шорты. Нет, ну правда, выгляжу, словно на мне три сорочки, длиннющие, женские, века этак позапрошлого. Шут, да и только!'

Но придворные так не считали, любуясь летящими одеждами юного принца. Только полукровка затравленно глядел на происходящее сквозь косую челку, и Дени не мог отделать от ощущения, что на него смотрит волчонок, испуганный и озлобленный. Серовато-карие глаза едва заметно светились, или же это блики воды создавали подобный эффект, но Предрассветному захотелось как-то подбодрить парнишку, и он незаметно подмигнул ему и произнес одними губами: 'Все будет хорошо. Не трусь, прорвемся'. Блондин часто-часто заморгал, не понимая, что здесь вообще происходит.

Ставрус заметил, как сверкнула ямочка на щеке младшего сына, и это разозлило его больше, чем все предыдущие выходки Предрассветного вместе взятые.

'Не смей улыбаться так, будто ничего не случилось!' — ошейник жег руку Наместника, до того он хотел надеть его на Владыку, а затем заставить все вспомнить.

Олли мгновенно уловил перемены в настроении отца, что не раз спасало его от очередных побоев. Поправив серовато-песочный кафтан, который делал и кожу, и светло-русые волосы тусклыми, а изумрудные глаза — мутными и невыразительными, он отошел от Дени и направился к отцу, чтобы отвлечь его внимание на себя.

Проходя мимо Леи, Олли коснулся ее руки и всего лишь на миг сжал кончики холодных пальцев. Императрица опустила смоляные ресницы, пряча счастливый блеск светло-янтарных глаз. 'Никто не оспорил слова Диеро. Никто не пошел против Дени. Неужели власти Наместника приходит конец?' — хотелось кричать Олливандру. Хотелось выплюнуть слова ненависти в жестокое лицо своего отца, хотелось обнять Лею и говорить с ней, хотелось обнимать свою гордую, свою златоглазую женщину. Но вместо этого он опустил голову, тихонько прошмыгнул к трону и опустился на пуфик у ног императора. Ставрус презрительно сморщился при виде Олли, и снисходительная улыбка искривила его мясистые губы.

'Хороша иллюзия!' — подумал Наместник, рассматривая, как замаскировали разбитую в кровь физиономию старшего сына. Конечно, опытные маги и любой Первородный могли без проблем развеять ее, но смертным и в голову бы не пришло, что старший принц иллитири будет маскировать побои, а светлые эльфы и так знали, каково место Вандера при дворе. И не на такие синяки успели налюбоваться.

Дени не замечал, как желваки заиграли на скулах Комподжоу. Мальчик устал, и, почувствовавшие это медузы радужной стайкой подлетели к нему, соревнуясь за внимание своего Господина. Легко и непринужденно, словно он делал это тысячи раз, Дени махнул рукой, и темно-фиолетовая красавица опустилась вниз, едва-едва касаясь пола прозрачными хвостиками. Эльфенок присел на нее, и они медленно стали парить в воздухе. Русалы сребристой стайкой крутились над головой Предрассветного, вызывая восхищенные возгласы толпы.

Отвечая на многочисленные вопросы розоволосого Старейшины, Дениэль, по совету Диеро, подлетал к именитым гостям. И Суон эль Дурроу с восторгом описывал делегациям, как происходило установление Истины при правлении Даркуса. Человеческие маги возбужденно перешептывались, боясь не увидеть процесс, и эль Дурроу вместе с красноволосыми лекарями и учеными Супримо начали ожесточенно спорить, каким именно способом нужно воспользоваться, чтобы не только розоволосые судьи смогли убедиться в невиновности полукровки.

Весь зал гудел, словно растревоженный улей, а Дениэль неторопливо продолжал парить над галдящей толпой. Ксандр, не отставая ни на шаг, тенью скользил позади и помогал Господину вести непринужденную беседу.

Видя, как зеленовласый крутиться вокруг его сына, Ставрус нахмурился, заставляя Олли сжать голову в плечи. Дени же поболтал в воздухе ногами, направляя медузу, и улыбнулся очередному смертному королю.

'Уродливый коротышка, как он смеет хлопать самого Даркуса по плечу?' — Ставрус встал, откинув темно-желтый подол и поманил Дениэля пальцем. Эльфенок выгнул левую бровь, едва удержавшись от того, чтобы не показать язык, но вовремя вспомнил, что не все жесты в этом мире могли быть восприняты адекватно.

'С моими знаниями местных обычаев прослыть или юным извращенцем, или первым в истории полоумным иллитри я всегда успею', — усмехнулся эльфенок, демонстративно наклоняясь к лысоватому коротышке, который был королем какой-то небольшой, но довольно сильной страны, — Вейлория, Валория, Вулория или какая-то там Лория важна потому, что...'

Дени нахмурился, вспоминая пятичасовую лекцию Ксандра о том, что ни при каких обстоятельствах не должен забывать принц иллитири. Тогда Дени еще подумал, что как только встретит Олли, так прямо и расскажет ему об этом. А что? Ксан не уточнял, какой именно принц, старший или младший, должен помнить о каких-то там Лориях.

Ставрус нетерпеливо указал на Дени пальцем и вновь поманил к себе.

'Жди-жди, пока тыкалка не отвалилась', — Дени от всей души улыбнулся Наместнику, раскачивая медузу, словно качели, и даже не думая скрывать свои мысли.

Император не выдержал:

— После того, как ты достигнешь первого совершеннолетия, — зашипел русоволосый гигант, — я вдолблю в твою бестолковую голову то, что не смогли объяснить твои мать с вшивым псом.

Дени грациозно спрыгнул на пол и распрямил плечи, намереваясь раз и навсегда прояснить вопрос с этой нелепой опекой, но Ксандр не дал ему и подойти к императору.

— После того, как Повелителю исполнится восемьдесят, его опекуном стану я, — голос Хранителя стал ледяным.

Диеро встал между мальчиком и Наместником. Ставрус глядел исподлобья:

— Да неужели? И кто же дал тебе это право?

— Сам Даркус Предрассветный, — голос Тени чуть дрогнул.

— Пессс, угробил одного Повелителя, так решил взяться за другого, авось повезет? Глупенький маленький Господин, не такой упертый и своевольный, как в прошлом?.. — зашипел Наместник.

Губы Ксандриэля побелели, но ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице. Дени переводил взгляд с Тени на Ставруса.

'— Ксан, все в порядке?' — коснулось мыслей Диеро.

Бескровные губы зеленовласого растянулись в улыбке, но Дени-то чувствовал, как сжигает его Хранителя осознание вины.

Полукровка не переставал наблюдать за происходящим, с жадным любопытством смотря то на голубоглазого эльфенка, то на легендарную Тень. Сколько раз Рой видел это бесстрастное, порою жесткое выражение лица на портретах? Всегда позади Даркуса, но непременно рядом. А непроницаемый взгляд цепких серебристых глаз? О, таким взглядом можно и заморозить. Далекий, загадочный Хранитель самого удивительного и непонятого Повелителя иллитири. Словно луна, следующая за своим Солнцем. Для полукровки они оба оставались загадкой.

И перед глазами Роя то и дело вставал один из огромных портретов Даркуса, перед которым еще мальчишкой он замирал в восхищении. Полукровки взрослеют быстрее, но тогда он еще не понимал, как велика разница между ним, жалким маленьким представителем запятнанной крови, и тем, кто даже с холста мог повелевать сердцами Первородных.

Время шло, Рой повзрослел, но он все также приходил в одну из гостиных своего отца 'встретиться' с Повелителем, которого обожествляли, казалось, все иллитри. Но тогда он уже не стоял в священном благоговении, думая, что вот сейчас это божество сойдет с картины и заговорит с ним как с равным. Нет, то были детские мечты, восхищение, навеянное добротой янтарных глаз.

'Как может быть кто-то настолько прекрасен и в то же время так жесток? — рассуждал Рой, глядя в лучистые глаза Даркуса, взирающего на него с холста с неподдельной добротой и заботой.

'Зачем ты разрешил существовать такой мерзости, как я, как десятки таких же уродов-полукровок? Зачем тебе, самому прекрасному из всех Первородных, думать о каких-то отбросах? Зачем ты заставил кланы заботиться о своем потомстве? Зачем ты притворяешься добреньким? Так нравится над нами глумиться? Неужели я мог бы смотреть на мерзкое насекомое и думать о нем, как равном себе? Так и ты... Лицемер, лжец, ненавижу! — внутренне заорал полукровка и натолкнулся на заинтересованный взгляд беловолосого эльфенка. — Это еще кто? Почему все на него смотрят с таким почтением? И почему Ставрус, этот ублюдок, кинулся его защищать?'

О младшем сыне Наместника не принято было говорить при дворе, а в провинциях о нем и подавно не слышали. Известно лишь было, что маленький принц смертельно болен и в любой момент мог перестать дышать. И Рой практически ждал этой новости. Почему-то само существование наследника Даркуса смущало его.

'А что, если он будет похож на своего прадеда? Что, если один его взгляд заставит меня подчиниться?'

Никто из Первородных не мог пошатнуть ненависть Роя, никто, кроме этого янтароглазого Повелителя. 'Будь он неладен!'

Пока Ксан со Ставрусом обменивались 'любезностями', Дени, склонив голову набок и прикрывая челкой вспыхнувшие драконьи глаза, вслушивался в мысли Роя, предавая часть воспоминаний представителям розоволосого клана. Суон зажмурился, не стесняясь своих слез, остальные Эль Дурроу замерли в зале, кто где стоял, и со стороны казалось, что они превратились в статуи — до того их поглотили чужие эмоции.

Воспоминания проносились яркими вспышками, затягивая замерших эльфов в те места, где побывал полукровка.

Одно из поместий клана Комподжоу. Вычурный кабинет с портретом Полдона во всю стену. Русоволосый отец Роя знакомит сына с чистокровными сестрой и братьями, говоря, чтобы их не смущало сходство — иногда и домашняя скотина похожа на своих хозяев, как, в принципе, и на этот раз. Не проронив при родных ни слезинки, мальчик днями и ночами тренировался на специальных площадках и просто заглатывал те книги, которые предназначались братьям. Как он хотел доказать отцу, что он лучше изнеженных эльфов, что он умнее, выносливее. Но как бы он не старался, братья были быстрее, сильнее и запоминали мгновенно все, что бы ни рассказывал им учитель. Рой глотал горькие слезы, начищая очередной бальный зал едким блеском и все убеждал себя, что рано или поздно докажет, что и он чего-нибудь, да стоит.

Двенадцать лет, и Роя высекают за то, что он прикасался к клинкам старшего брата, пятнадцать — и его высмеивает эльфийка за одну лишь попытку сделать неловкий комплимент. Двадцать лет, и Рой сбегает в деревню к матери, где знакомится с Маей, своей младшей сестрой, единственной из людей, кто не боится его. Тогда еще совсем подросток, такая же светловолосая и кареглазая, только худая, угловатая и не настолько красивая. Сбегая в лес от недобрых настороженных взглядов, они болтали не останавливаясь обо всем на свете, а иногда часами молчали, исследуя звериные тропки и поднимая ногами опавшую листву.

Эти несколько дней были наполнены не только горечью, что он чужой среди людей, но и счастьем, что у него есть сестренка, которая любит и искренне печется о нем. Если бы только мать не отправила весточку Комподжоу, к которым принадлежал и полукровка, вернее, которым он принадлежал. Роя поймали, избили и в назидание за укрытие беглеца на глазах всей деревни повесили старосту. Мать Роя была безутешна, ведь староста приходился ей мужем. Она проклинала весь светлоэльфийский род, не забывая при этом обрушивать на голову собственного сына пожелания скорейшей и мучительной смерти. Майя кое-как оттащила ее от брата, когда обезумившая женщина кинулась с ножом на собственного сына в попытке исправить грехи молодости и уничтожить чудовище. О, как же смеялись тогда прибывшие за ним Комподжоу! После этого братья Роя не забывали напоминать ему каждое из слов матери, которые и так горели внутри, будто выжженные на его теле:

— Ублюдок, монстр, такие, как ты — ошибка природы! Вы не должны жить, вас при рождении должны вырезать, как бешеных тварей! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Зачем ты только пришел к нам, неужели ты, уродец, думал, что кому-нибудь нужен? — седовласая женщина хрипло рассмеялась, — Чтоб ты подох, чтоб все вы сдохли, твари! Ненавижу!

Дени ахнул, желая сжать всклокоченного блондина в объятьях и утешать, доказывая, что это не так, что все достойны жить и быть счастливыми. Доброта голубых глаз выбила дух из полукровки.

'Нет, не смотри на меня таким взглядом! Все иллитири должны умереть. Среди них нет ни одного, кто был бы достоин жизни! Так не смотри на меня так! Не смей, не притворяйся добреньким! Я не куплюсь на это! Только не в этот раз!'

Отвратительное чувство. Если столь прекрасные существа ненавидят его, значит это он, Рой, не достоин жизни, значит, это он омерзителен.

'Это со мной что-то не так? Но в чем я виновен, в том, что моя шлюха-мать бегала за вшивым эльфом, а потом без сожаления бросила? Отдала отцу, которому я никогда не был нужен, который презирал людей и морщился от отвращения при одном моем виде?'

Если бы Рой не видел, с каким трепетом отец относится к другим детям, прекрасным чистокровным, настоящим Первородным... Блондин дернулся, и высоченная розоволосая эльфийка, глядя на Хранителя преданными коровьими глазами, подтолкнула Роя к голубоглазому эльфенку.

'Зачем я понадобился этой малявке?'

Дени фыркнул, а Камина снова толкнула полукровку. Тот закачался и непроизвольно посмотрел в серебристые глаза Тени. О! Рой и не думал, что взглядом можно ударить. Колючий, ненавидящий. Для Хранителя он был смертником, для которого не было будущего.

У Роя подогнулись колени, и он упал на колени перед мальчишкой.

'Зачем они тянут? Неужели им просто нравится унижать таких же, как я? Пусть побыстрее убьют, только бы не тянули'.

— Камина, нельзя осторожнее? — воскликнул Дениэль, и Рой еще ниже опустил голову.

О, ему это было знакомо. Сколько раз за его жизнь эта показная доброта заставляла его поверить в то, что и среди эльфов 'есть люди'. Хотя... Люди не пылали страстью к таким, как он. Да и с чего им любить их и относиться как к равным, если никогда не узнаешь — каким будет именно этот, конкретный полукровка.

Когда он повзрослеет умственно, когда физически? К шестнадцати, к тридцати или к восьмидесяти годам? Будет ли он стареть? И если да, то с какого возраста? Будет ли он обладать светлоэльфийской магией? И хватит ли у него сил и опыта не подорвать всю деревню в приступе ярости или не навредить любому, кто расстроит его?

Как можно было выйти замуж или жениться на тех, кто, скорее всего, не сможет иметь детей? Как будет чувствовать себя женщина, если ее муж-полукровка и через пятьдесят лет после свадьбы останется восемнадцатилетним? А муж, когда его жена-почти-иллитири постареет и умрет от переизбытка магии всего лишь за год или сломает ему кости в порыве страсти?

Голубоглазый эльфенок протянул полукровке руку:

— На полу грязно и холодно, — мелодичный голос проникал в самое сердце, — Вставай. Я не хочу, чтобы ты испачкался — слишком многие эльфы здесь наследили.

'Да кто же он?' — Рой неверяще уставился на протянутую хрупкую ладошку.

Полукровка потянулся к ребенку, но Камина мгновенно встала между ними:

— Мой Повелитель, это преступник, который хотел убить Вас. Я не могу позволить...

Но ответил ей вовсе не Дени.

— Ты ошибаешься, дорогая племяшка, — Суон вновь потрепал Камину по плечу; возможно, он хотел потрепать ее по голове, но с его ростом это было просто нереально. — Повелитель показал нам достаточно, чтобы с уверенностью говорить о том, что этот паренек не хотел лишать жизни наше сокровище.

Суон тепло улыбнулся эльфенку и склонился в ритуальном поклоне:

— Мои жизнь, душа и посмертия принадлежат Вам, Повелитель. Используй и властвуй.

И весь розоволосый клан опустился на колени и повторил слова своего Главы. Рой приоткрыл рот от удивления:

'Повелитель? — он, наконец, обратил внимание на эти слова, на поклоны, на заботу Наместника, на нереально прекрасные и породистые черты беловласого малыша — мозаика сложилась в его голове, — Он же... Он — наследник Даркуса, истинный Повелитель!'

Полукровка впился взглядом в эльфенка. 'Ну конечно, тот же породистый прямой нос, те же брови вразлет, высокие скулы... Они так похожи и... не похожи одновременно!'

Дени приподнял левую бровь: 'Неужели паренок увидел то, что не хотели признавать большинство эльфов? А он интересный, этот полукровка, нет, не полукровка, просто Рой'.

Дениэль взглядом приказал Камине отойти, потом принял клятву Суона и всего его клана и, не смотря на возмущение Намесника, помог Рою подняться.

— Ты хотел убить меня, Дениэля Предрассветного? — громко и отчетливо спросил маленький принц, и все в зале обратили свои взоры в его сторону.

Блондин растрепал короткие волосы и твердо ответил:

— Нет. Я просто хотел спасти детей моей сестры, Майи.

— И для этого ты собирался шантажировать Наместника?

— Да, я готов был даже убить это чудовище, — зрачок Роя расширился, он не контролировал движения собственных губ.

— Спасибо. Все остальное мы с эль Дурроу уже знаем. Не так ли, господин Суон? — Дени повернулся к розволосому Старейшине.

— Так и есть, мой Повелитель. И мы ждем Вашего приговора, мудрейший.

Дени чуть не рассмеялся. Это он-то — мудрейший? Все силы ушли на то, чтобы лицо выражало торжественность и строготь.

— Рой Комподжоу, слушай наше решение. Ты, пытавшийся угрожать жизни Наместника, не можешь остаться безнаказанным. Но нам известно, что ты попросту защищал родных. Оставить тебя на свободе будет грубым нарушением Закона, но и казнить тебя нет оснований. Поэтому, — Дениэль повысил голос, когда увидел, как Ставрус хмыкнул. — Тебя, как иллитири, ненавидящего власть над собой, я приговариваю к своеобразному аресту. Ты будешь полностью мне подчиняться, выполнять всю черную работу и не отойдешь от меня и на пару сотен шагов до того момента, пока я не достигну совершеннолетия. Таков мой приговор. Господа эль Дурроу?

Розоволосые склонили голову и прижали ладони к сердцу:

— Закон справедлив, — ответили они хором, и золотистые ленты потянулись от каждого из них к Рою, связывая его энергию и отдавая бразды правления Предрассветному.

Рой только яростно дергался, сверкая серовато-карими глазищами. Дени было жаль его, он понимал, каково это — жить в неволе, но не мог поступить по-другому: отпусти он блондина, и уже утром обезглавленный труп полукровки валялся был на обочине. Хранители или те же сподвижники Ставруса не оставили бы ему и шанса. Опека Дениэля — это был единственный шанс выжить. Жаль, что Рой этого не понимал.

— Нет! Не смейте! Я никогда не буду прислуживать Предрассветному. Это Даркус виноват в том, что я родился и выжил! Нет, не хочу, не буду!

Но розоволосые судьи уже наносили печать полного подчинения на плечо полукровки. Вот только Дени не собирался ею пользоваться.

Печать была магическая, а вот ожог — настоящий. Дени не ожидал этого, вздрогнув, когда повиснувшее в воздухе облачко размером с монету с шипением вгрызлось в плечо полукровки. Тот всхрапнул и стиснул зубы, чтобы не кричать. По залу поплыл приторно-сладкий запах паленой кожи. Рой повис на руках Камины и одного из эль Дурроу.

'Ужасно, ужасно!' — Дени моментально оказался рядом с Роем и прошептал ему в самое ухо:

— Ты будешь свободен, просто потерпи немного. Молли с Таррием помогут тебе освоиться. Они хорошие, вот увидишь, — несмело улыбнулся голубоглазый принц, и побелевшие губы Роя дрогнули в ответ, до того этот принц иллитири был обаятелен. Настоящее чудо! Таких чистых глаз и озорных ямочек на щечках полукровка еще не видел. — Молли, Таррий, Джимми, подойдите, пожалуйста.

Рой затряс головой, пытаясь освободиться от наваждения. Чтобы он, да подчинялся Предрассветному? Нет, не бывать этому!

— Дени, звал, солнышко? — полненькая полукровка подошла и потрепала принца по голове; Дени сморщил нос, улыбаясь, — Ты, случайно, не голоден? Я уже проверила местную кухню, и вот что скажу — травить ею своих домашних я не собираюсь!

Таррий с Джимми закатили глаза. И лекарь закашлялся, пытаясь замаскировать смех:

— Ваши порции под наблюдением Хранителей, я проверил еду на наличие ядов, все в порядке.

— Да что это ты говоришь, старый? Да такое количество жирных соусов на одну малюсенькую порцию мяса ты считаешь съедобным? — темновласая полукровка показывала пальцами, какие именно порции им подадут на ужин.

В животах у присутствующих заурчало. Лея сделала знак рукой, и под одобрительный гомон придворных, дворецкий ударил в гонг, приглашая гостей насладиться трапезой в честь выздоровления принца Дениэля.

По дороге в столовую Молли с Таррием продолжали спорить о пользе еды, Джимми весело болтал с Ромми, обсуждая, какими именно деликатесами будут угощать при дворе, и не подадут ли им копченых русалов, как рассказывал ему главный конюх. Дени заливисто расхохотался, когда серебристые духи воды погрозили конопатому подмастерью кулаком, а охнувший Джимми начал чертить защитные руны на лбу и руках.

Рой переводил взгляд с полненькой полукровки, которая осмеливалась трепать Господина по голове, на рыжего мальчишку. Джимми чуть ли не ревел в голос, обещая, что и близко теперь к воде не подойдет. Ромми, в котором блондин не уловил и капли человеческой крови, утешал друга и обещал, что не отойдет от него ни на шаг, когда тот будет купаться.

'Что это с ними? Почему они так ведут себя? Как Первородные могут общаться не только с полукровками, но и с простыми смертными? Немыслимо! Недозволенно! Это все Предрассветный. Это он, сумасшедший, все перевернул с ног на голову, больше некому!'

Зал постепенно пустел, Ставрус с Леей на правах хозяев прошли первыми, за ними потянулись гости, многочисленные кланы, а после и радостные Старейшины. Айнон с Суоном все никак не могли договориться, кто из них первым начнет обучение маленького Владыки, а дроу пытались уговорить императора о необходимости скорейшей помолвки.

Дени проводил их взглядом, продолжая вслушиваться в мысли блондина. Когда в зале остались все свои, эльфенок опустился перед Роем на корточки, и тот ошеломленно распахнул серо-карие глаза.

— Пойдем кушать, Рой. Твоих племянников мы найдем. Я обещаю, что сразу же после бала мы приступим к поискам. К сожалению, пока гости не разбредутся по комнатам, я не смогу уговорить Ксандра выделить Хранителей для поиска детей. Ксан, скольких ты мне сможешь дать?

Диеро откинул зеленые косы и нахмурился. Будь его воля, этому блондинчику уже гроб бы заказывали.

— Не более...

'— Дениэль? — тягучий голос ворвался в сознание Дени, — Не узнаешь родного отца, Поелииитель?'

Эльфенок вздрогнул. 'Ставрус! Что еще задумал мерзкий эльф?'

'— На твоем месте я бы не разбрасывался словами. Взгляни-ка на Лею, пса и этотого плаксу Вандера. Ничего, случайно, не замечаешь?'

Дени мгновенно перевел взгляд на Лею, потом на брата и, наконец, на свою Тень, и смертельная бледность покрыла щеки ребенка — на шеях близких клубились багровые сгустки, сжирая жизненные потоки.

'Аро, Аро! Что это?' — закричал мысленно маленький принц.

Дракон загремел цепями:

'— Демонские ошейники. Их так просто не снять. Даже не суйся в это, я запрещаю'.

'— Что значит ты запрещаешь? — затрясся эльфенок, видя, что никто, даже Ксандр, не замечает проклятия, — Как мне их снять? Аро, что делать?!'

Дракон нервно забил хвостом, Ксандриэль обеспокоенно покосился на Дени.

'— Не можешь справиться с собственным Драконом? Как мило. Но даже если бы он и помог, то не смог бы спасти всех, тем более сейчас, когда Зверь так слаб, — довольство в голосе императора заставило Древнего зарычать, — Ну, тише, тише. Дени, уйми своего питомца, я не отличаюсь терпением, могу и не удержать потоки силы, и демонический огонь вырвется из-под контроля. Хм, кого бы мне первым поджарить? Нет, Лею я бы не стал, она так мило кусает губы в постели. Слишком гордая, чтобы заплакать или кричать. Может быть, Вандера? Только и знает, что мозолить глаза, позор всего эльфийского рода! Но нет, первым я все-таки убил бы Диеро, этого вшивого пса. Я так долго этого ждал. О, ты даже не представляешь, как долго!'

Эльфенок проглотил появившийся ком, и Ксандр прикоснулся к его руке:

— Все в порядке? — цепкие глаза засеребрились от беспокойства, и Дени глядя, как темно-бардовый огонь сжирает его Хранителя, едва смог ответить.

— Я просто очень устал. Ксан, могу я не идти на ужин? Пожалуйста.

Голубые глаза смотрели с мольбой, Ксандр моргнул, теряясь в их синеве. Разве он мог отказать своему богу?

— Конечно. Я провожу и покараулю твой сон, — Диеро склонился в низком поклоне. — Ты столько сделал сегодня. Ты даже не представляешь, как я горжусь тобой.

Дени прикрыл глаза, стараясь не зареветь.

'— Как трогательно. Я почти плачу. Отошли его, Дени, немедленно. Ни слова по ментальной связи. И приходи один в левое крыло новой пристройки. Не придешь через полчаса — первым умрет Диеро. И знаешь, я даже хочу, чтобы ты хоть немного, но опоздал'.

'— Стой, Ставрус, я не смогу так быстро отослать куда-нибудь Ксандра. Ставрус, ты слышишь меня, Ставрус?'

Но ответом ему была тишина.

Что же делать? Как сделать так, чтобы Ксандр догадался и подыграл ему?

'Ни слова по ментальной связи', — билось в голове ребенка.

— Дени, с тобой точно все в порядке? Ты можешь встать?

Эльфенок кусал губы, чтобы не закричать. 'Что же мне делать? Аро, прошу...'

'— Немедленно прикрой нашу связь, это во-первых. Во-вторых, не смей идти к Ставрусу. Более явной ловушки я в жизни своей не видел'.

'— Ты думаешь, я не знаю?' — и тут же обратился к Хранителю.

— Все нормально, правда, — для правдоподобности Дени зевнул, — И я бы с удовольствием поспал, тем более глаза просто слипаются, но я дал слово, что помогу Рою...

Дени наблюдал из-под полуприкрытых ресниц реакцию своей Тени.

— Я пошлю стольких Хранителей на поиски смертных детей, сколько скажешь. Ты можешь быть спокоен, они справятся.

— Неет, — Дени покачал головой, — Я могу доверять только тебе.

Ксандр колебался. Он знал маленького упрямца — Дени не заснет до тех пор, пока дети не найдутся, но и отдохнуть ему просто необходимо.

— Хорошо, — отрывисто бросил Диеро, — Я сам отправляюсь на поиски. Но с тобой побудет Камина, а через пару минут я пришлю Рэйю. Как только закончится трапеза, Лея также проследит за тобой.

— Хорошоо, — в очередной раз зевнул Дени.

Мальчику тяжело дался этот обман, но что еще он мог сделать?

Ксандр проводил своего Господина до покоев, дал указания Камине, и прикрыл за ними дверь. Сверля Роя тяжелым взглядом, он отправил его в комнату лекаря. Прикрыв глаза, и наложив на двери и окна сильнейшие охранные заклинания, с тяжелым сердцем Диеро отправился на поиски смертных детей, от всей души проклиная блондинистого полукровку, и не переставая думать о том, как еще можно защитить Дени.

* * *

— Я постелю свежие простыни, — Камина зажгла магические светлячки и откинула одеяло с кровати, — Касси с Мирой получили от бывшего управляющего такие потрясающие простыни из тончайшего...

— Спи, — Дени заглянул в глаза розоволосой эльфийки, и она тотчас повались на кровать.

Эльфенок укрыл ее одеялом и погасил светлячков. Света от лун хватало, чтобы разглядеть потайные двери.

Дракон рычал и вырывался, пытаясь остановить эльфенка, но тот не мог подчиниться своему Зверю. Лея, Олли, Ксандр... Разве он мог подвергнуть их жизни опасности? Тяжело вздохнув, Дени отворил потайную дверь и проскользнул в узкий коридор. Дверь с тихим щелчком вернулась на место, являя собой идеально ровную стену. Захочешь — выход не найдешь.

* * *

Эльфенок едва передвигал ногами, все внутри кричало о том, что это ловушка, что не стоит туда идти. Он и сам это прекрасно понимал. Приглушенные крики Дракона, перешедшие в рычание, также не добавляли оптимизма: 'Немедленно возвррращайся! Это ловушка. Ты что, думаешь, что твои пес с матерью обрадуются, если обнаружат тебя на утро с перерезанным горлом? Они будут счастливы, если Ставрус накачается твоей силой? Да он окончательно обезумит, это я тебе обещаю! И как ты думаешь, что он тогда сделает с Леей, с Олли и Ксандриэлем? Погладит по головке, и все будут счастливы? Приди в себя! Они жизнь готовы отдать, чтобы уберечь тебя... '

'— Я тоже, Аро, я тоже ради вас готов рискнуть'.

'— Дурак, нет, даже дуракам присущ хоть какой-то инстинкт самосохранения! Предупреждаю, Дени, если ты немедленно не возвратишься в зал и не позовешь Хранителя, я сам о тебе позабочусь!'

Дени остановился, в очередной раз почесав кожу на лбу, а потом не выдержал, сорвал корону и отбросил ее в строну. Серебряный обруч с лязганьем покатился по каменному полу.

'— Ты позволил мне заковать себя в цепи. Тебе не вырваться'.

'— Не вырваться, если я не хочу причинить тебе боль'.

' — А ты этого хочешь?'

Дракон обиженно фыркнул, и Дени устало улыбнулся.

'— Обещаю, как только Ставрус отвлечется и перестанет контролировать ментальные связи, я тут же позову Ксана. Что бы ты там не думал, я не самоубийца и не собираюсь становиться жертвой'.

Дракон выдохнул.

'— Эти ошейники, они действительно являются одними из самых сильных демонических проклятий?' — спросил Дени.

'— Да, уж в чем в чем, а в разработках рабских ошейниках демоны достигли небывалых высот'.

'— А Ксан действительно не сможет их снять?' — лицо Дени побледнело от напряжения.

Дракон замялся, но так и не смог солгать:

'— Да, пока что у него слишком мало сил, как, впрочем, и у меня'.

'— Но ты действительно поможешь мне сделать это?'

'— Нет, я попробую усыпить тебя и разорвать Ставруса в клочья, тем более я так давно не обедал...'

'— Нет, Аарон, пожалуйста, это убьет их, прошу тебя, нет, умоляю...'

Горло эльфенка перехватило, и Дракон нервно забил черными крыльями, заставив бордовые портьеры заколыхаться с порывами ветра. В темном и узком коридоре это зрелище выглядело устрашающе.

Дени поежился, и обхватил себя руками:

'— Аро, не лишай меня моих близких. У меня и так больше никого не осталось'.

Дракон отвел радужные глаза в сторону.

'— Прости, но я сделаю все, чтобы ты жил', — хрипло отозвался Ящер.

И Дени со стоном облокотился о каменную стену. Холод пробирал до костей, эльфенок затрясся в своих легких сиреневых одеждах, и Дракон не выдержал: '— Ладно, у тебя есть ровно две минуты, чтобы отвлечь Наместника, если не получится, ты немедленно освобождаешь меня и позволишь защитникам телепортировать нас к Хранителю. Ты мне это обещаешь?'

Дракон был серьезен, как никогда. Дени радостно вскрикнул:

— Спасибо! Да, да, я...

'— Мысленно, Дени, говори со мной мысленно!'

'— Ой, прости, это все еще непривычно для меня', — Дени на радостях чуть было не пошел в обратную сторону, Дракон закатил глаза, возвращая потеряшку обратно.

'— Ты обещаешь? Всего две минуты — и телопортация в случае неудачи', — настаивал Древний.

'— Да, да, конечно, обещаю. Как думаешь, как именно ошарашить Наместника — броситься в объятья с криком 'Папаня!' или же сразу пнуть промеж ног — и отвлечется тиранчик, и мне приятно?'

Аарон не мог скрыть улыбки.

'— Вот и покои нашего губошлепа'.

Перед Дениэлем предстала массивная дверь, испещренная мелкими рунами и металлическими заплатками.

'— А, ты про нашу монобровь, — хихикнул эльфенок, — Нет, ну сколько ему прозвищ можно придумать, просто идеальный объект для фантазии'.

И началось...

'— Масляные глазки?' — входил в азарт Древний.

'— Потные ладошки?' — не отставал Дени.

'— Лицо-квадрат?'

'— Скорей уж кирпич', — потер подбородок Дени.

'— И его брови напоминают гусениц'.

'— Да-да, точно, маму-гусеницу и ползущего прямо за ней детеныша!'

'— А его ноздри. Ты видел, Дени, его ноздри? Да там феи могли спокойно лагерь разбить!'

'— За что ты так ненавидишь маленьких духов? — закатывался от смеха эльфенок, — Представь, Аро, если бы он нас сейчас слышал, ха-х...'

Но, судя по громогласному рычанию за дверью, император их все же улышал.

'— Зато как колоритно рычит, — протянул Дени, — Прям как твой желудок, когда ты съешь очередную гадость. Да, Аро?'

И до того невинный взгляд уперся в дверь, что, если бы она была живой, то в ту же минуту поклонилась бы маленькому Правителю.

— Ты здесь, Ставрус? — Дени толкнул тяжелую дверь, и она со скрипом, словно нехотя, приоткрылась, — Ставрус?

Дени проскользнул в комнату и прищурился. В абсолютной темноте ему не сразу удалось разглядеть высокую фигуру.

— Свет! — вместе с Аароном прокричал Дени, но магия не послушалась. Видно лишь было, как всполохи тьмы мелькают по стенам, пытаясь предупредить...

— Ставрус, прекрати свои игры. Я здесь. Я пришел, чтобы ты немедленно освободил Лею, Ксандра и, конечно же, Олли. О чем ты вообще думал, когда сделал подобное с собственным сыном?

В темноте послышался резкий гортанный смех.

— А какое мне дело до этого слабака? Была бы моя воля, и я бы придушил его своими руками.

Дракон втянул в себя воздух, принюхиваясь к изменившемуся запаху, и нервно забил цепями:

'— Освободи меня, Дени, немедленно!' — все внутри Хищника кричало о нависшей опасности. Он узнал этот запах! Глаза древнего вспыхнули безумием: 'Мой Дени, Дени в опасности!'

И он начал скрести когтями землю и тянуть цепи, пытаясь вырваться. Дени закричал от внезапной боли:

— Аро, ты... Больно!

Мальчик согнулся, схватившись за живот и начиная хватать ртом воздух. В тот же миг комната вспыхнула, перед Дени очутился русоволосый мужчина, схватив эльфенка за шею и рванув резко вверх. Эльфенок захрипел, распахнул глаза и чуть не задохнулся, но уже от ужаса.

Комподжоу изменился до неузнаваемости. Нелепое нагромождение мышц превратилось в хищное, поджарое тело. Одутловатое квадратное лицо стало жестче, выразительнее и глаза... Это были не мутноватые зеленые озерца, нет, на Дени смотрели свирепые и абсолютно серые глаза цвета тени! Мальчик уже видел такие, но только не в этой жизни, и принадлежали они... 'Нет, нет, этого не может быть!'

— Ты, — Дени дернулся, пытаясь вырваться из захвата, — Ты не Ставрус!

Голубые глаза распахнулись от потрясения:

— Ты Полдон!

— Ну, наконец-то! — улыбнулся Полдониэль, впиваясь ногтями в кожу эльфенка и упиваясь его беспомощностью. — Я уж подумал, что ты забыл обо мне.

Дени не сдержался и показал 'отцу' средний палец. Расхохотавшись, Наместник тут же разжал руки, и мальчик с криком полетел на пол.

— С возвращением домой, Повелитель. Не хочешь поприветствовать собственную Тень? — прошипел Полдон.

И ошейник с лязгом захлопнулся на горле эльфенка.

Глава 45

Дракон взвыл, оглушая Наместника:

— Не сссмей прикассатьсся к Дени!

Полдон оскалился:

— А то что? Захлебнешься собственным ядом?

Ярость Древнего не знала границ. В этот миг он стал настоящим Зверем, готовым разорвать русоволосого эльфа на клочки. Единственное, что его сдерживало — это боль самого Дени.

Эльфенок сжался в комочек и закрыл руками лицо, до того было противно и мерзко.

Полдон схватил мальчика за ошейник и потянул в стороны потайной комнатки. Ноги Дени скользили, он открывал рот в попытке вздохнуть, но ошейник стягивал горло все туже и туже.

— Дени! — ревел Древний.

Полдон потянул ошейник на себя, и лицо Дени оказалось напротив Наместника. Ноги принца забарахтались, хрип оттолкнулся от стен и замер в горле.

— Шшш, Повелитель, — Наместник защелкнул наручники на запястьях Дени и тут же принялся их целовать. — Мой Даркус, мой бог, мой Владыка. Я избавлю тебя от этой пиявки, ты не больше зависеть от чужих чувств и чужой воли...

Полдон провел пальцам по щеке Дениэля, его глаза фанатично блестели. А Дени хотелось сломать эти пальцы, чтобы они больше никогда не дотрагивались до него. Но ошейник так и горел на шее, не давая возможности шевелиться. 'Отвратительно, Боже, как отвратительно!' — застонал эльфенок.

И Дракон рванул в сторону Полдона, прорвав внутренности Дени.

Крик эльфенка прорезал пространство. А Древний все бился внутри него в попытке выбраться и разорвать Наместника на клочки. В животе все горело, Ящер тянул жилы и разрывал органы.

'Аа... Ар...о', — Дени заходился в крике, и Полдон сжал челюсти.

Наместник знал, что Дракон не выдержит и вырвется в этот мир, тогда уж и он своего не упустит. Он поймает Древнего, и Даркус не сможет улететь. Без Дракона именно он, Полдон, возьмет верх над своим Повелителем.

'— Убери цепи, Дени!' — зарычал Древний, он не мог вынести, что ранит ребенка.

Тело Дени дугой выгнулось на руках императора, от боли он практически не соображал, а антимагический ошейник и цепи внутри не давали Дракону поделиться силой.

'— Цепи, Дени, немедленно!' — Аароном овладевало безумие.

Красная пелена гнева застилала глаза. Он не собирался сдерживаться. Если будет нужно — он прорвет тело своего мальчика, лишь бы спасти его от насилия. Если промедлит — Дени уже не спасти. Из-за этого проклятого ошейника выбраться по-другому невозможно. Лишь пара мгновений боли — и Дракон излечит каждую ранку на теле принца, пусть это и будет маленькой смертью для самого Хищника.

Полдон подхватил извивающееся тело сына и понес куда-то.

Дени разлепил слипшиеся ресницы: '— Аарон? Аро, спаси меня, умоляю!'

Дракон только и ждал этого.

'— Сними цепи. Просто держи заслон, чтобы моя мощь не коснулась тебя. Ты слышишь меня, маленький? Не бойся, лишь тебе я не причиню вреда'.

'— Мне? А Полдон?' — даже мысленно Дени едва мог говорить, казалось, что ошейник прожег его связки и даже голос в его голове стал казаться все тише и тише.

'— Я не смогу сдержаться. Прости'.

Дени медлил. Он и не сам не мог объяснить почему. Какая-то мысль... 'Ставрус на самом деле — Полдон. Но тогда, тогда где же настоящий отец Олли? Что с ним случилось?'

Словно в ответ на его сомнения в голове вспыхнуло, и Дени увидел хорошенького молодого эльфа, такого же русоволосого и сероглазого, как Полдониэль, но как же сын был не похож на своего отца!

'— Умри, тварь! — кричал Ставрус, протыкая кинжалом русоволосого гиганта, — Как ты посмел сделать это¸ отец? Это ты, ты убил... Ириме! Мою Ириме! Ненавижу!

Ставрус проглотил комок в горле, он до сих пор не мог осознать, что случившееся — правда. Крики Ириме, искаженное в страхе личико Олли, и кровь, кровь, кровь. Повсюду. Этот запах Истинного Повелителя, сводящий с ума. Ставрус сутками напролет пил эту проклятую кровь, чтобы только приблизиться к отцу и нанести удар, лишь бы оградить сына от этой твари. Олли — он единственный, кто остался после Нее.

'Ириме, Ириме, Ириме', — губы дрожали, но рука была тверда, как никогда.

Ставрус крутанул кинжал в груди Полдона. Тот даже не дал ему ни похоронить жену, ни успокоить сына... Олли и Ириме были для него всем. И что сделал его собственный отец? 'Изнасиловал и убил мою жену, убил при нашем сыне! Нет, это чудовище не имело право на жизнь!'

Только вот Ставрус не знал, что его отец на то и рассчитывал. Драконий кинжал помог душе Полдона занять тело сына, тело, накаченное кровью Владыки. Идеально подходившее для ожидания Господина.

Дени прикрыл глаза. Значит, убей Аарон Полдона, тем самым он лишь уничтожит Ставруса, а душа этого маньяка возвратится в его старое, пусть и немощное тело, спрятанное неизвестно где. Все внутри мальчика поднималось против этого.

В это время Наместник, ногой распахнув дверь, швырнул Дени в комнату, и тот полетел прямо на пол, больно ударившись об угол стола. В глазах потемнело. Крики Аро, умоляющего освободить его, глохли в приступе тошноты — Дени увидел, обо что он ударился, и чуть не задохнулся от ужаса. Огромный стол, похожий на хирургический, стоял посередине, и на нем было столько ремней и похожих на скальпели ножей разных размеров, что хотелось завыть в страхе.

Массивные металлические цепи с наручниками на концах свисали с изголовья 'стола', а рядом с ними... Дени вцепился в волосы Наместника и потянул за толстые косы:

— Какого демона ты творишь, Полдон? — прохрипел мальчик, он не мог поверить, что нормальный чело... эльф мог до подобного додуматься, — Что здесь делают дети?!

Грязные, оборванные кареглазые малыши, не такие чистенькие и ухоженные, как в воспоминаниях Роя, жались друг другу и раскрытыми от ужаса глазами наблюдали за вошедшим Наместником. По тому, как дернулся один из близнецов, мальчик лет семи-восьми, Дени понял, что Полдон уже проявил свой характер при них. Самая младшая из сестер, которой вряд ли было больше пяти, вжималась в старшую и тихонько всхлипывала на холодной мраморной плитке.

Полдон хмыкнул, прекрасно понимая, что Даркус не позволит своему Зверю безумствовать там, где находятся дети.

'— Дени? — Ящер замер, предчувствуя, что решит маленький принц, — Даже не думай, слышшишшь?'

Дени распахнул голубые глаза. Эти дети, они были детьми Майи, замечательной, доброй сестренки Роя, той, что не оттолкнула полукровку. Наоборот, именно она пришла повидать его и познакомить с племянниками.

'Зачем они Полдону? Что он с ними сделал? Почему малыши так напуганы?' — Дени уже не чувствовал боли.

Как всегда, когда он видел, что кто-то нуждается в нем, все остальное казалось неважным. Дракон вздохнул — не нужно было ждать слов Повелителя, чтобы узнать, что решит его маленькое доброе сердце.

— Отпусти их, Полдон, прошу тебя, — сухие губы не слушались Дени, — Я все сделаю.

— Даже не сомневаюсь, — Наместник довольно хмыкнул и осторожно опустил 'сына' на стол.

От движения звякнули тяжелые наручники, дети вздрогнули, а самая младшая, со сбившимися хвостиками на макушке, заревела в голос.

— А ну заткнись, человеческое отродье! — Полдон, в гневе, что его оторвали от Даркуса, стремительно развернулся к детям и со всей силы пнул в их сцепившиеся тела.

Дени, не помня себя, бросился на императора и вцепился ногтями в широкоскулое лицо. Магия так и бурлила в его крови, но ошейник сдерживал и без того истраченный магический запас.

— Прекрати, тварь! — кричал Предрассветный, пытаясь расцарапать глаза русоволосого.

Дени не сомневался в том, что сделает все, даже станет убийцей, лишь бы успеть спасти...

Полдон рассмеялся и легко, как пушинку поднял вырывающегося мальчика над головой:

— Даркус, Даркус, какой же ты все-таки воинственный.

— Не прикасайся ко мне, тварь! — Дени трясло от гнева и отвращения.

Он был изранен, он был обессилен, и больше всего на свете хотел разорвать этого монстра на части.

'— Прравильно, Дени, разорррвать! На части! Вместе!' — Дракон внутри становился все больше, от его гнева перед глазами самого эльфенка все расплывалось красной пеленою, — Уничтожить, разорвать, всеххх!'

'— Всех? Аро? — Дени по-настоящему испугался, Аро не отвечал ему, он лишился последних крупиц разума и желал одного — уничтожить того, кто напал на его мальчика, и ему было не важно, выживет ли при этом хоть кто-нибудь, — Аро, прошу, ответь мне!'

Но Древний не слышал. Дракон поднял острую морду вверх и издал такой рык, который потряс не только Предрассветного. Дети вмиг прекратили плакать. Их рты исказились от страха и ужаса, но не единого звука не вырвалось наружу. Они словно заледенели. А Ящер рванул вверх, разрывая цепи и прорывая нарисованные когда-то Дениэлем белоснежные облака.

Дени согнулся в приступе боли. Его кожа, и без того белоснежная, стала просвечивать, она обтянула кости так сильно, что Полдон испугался и метнулся к нему:

— Даркус, что с тобой? Дракон? Почему он до сих пор внутри? Почему он не вырвется?

Дени повернул голову к Полдону и уставился на него горящими в агонии глазами — он своим телом сдерживал Хищника, который разрывал его внутренности.

— Даркус, не нужно геройствовать, просто позволь Дракону выбраться.

— Нет, — прохрипел Дени, судорожно сжимая края стола и извиваясь от боли.

Покрасневшими глазами он следил за сжавшимися ребятишками. Эльфенок знал — не сдержи он Зверя, и дети вместе с Полдоном превратятся в кровавое месиво.

'Господи, прошу тебя, помоги мне сдержать Аро. Прошу тебя, дай мне силы', — капилляры на глазах лопались от напряжения, и Дени не видел, как заметалась по комнате Тьма, только почувствовал, как кровь заливала лицо. Казалось, она текла отовсюду.

Полдон по-настоящему испугался. Он же все рассчитал: то, что ошейник не позволит Дракону поделиться с Даркусом Силой, то, что Хищник ринется защищаться, и то, что присутствие детей сдержит Повелителя, и тот не даст своему зверю полностью воплотиться. Но Наместник не учел одного: того, что Дени не посмеет рискнуть чьей-либо жизнью... ничьей, кроме своей.

Аарон рванул когтями, располосовав живот, и Дени выгнулся, издавая леденящий крик. Из его живота торчали три острых изогнутых когтя, а эльфенок все давил и давил на них, стараясь затолкнуть внутрь и достучаться до сознания Аро. Полдон заметался в поисках ошейника для Дракона.

'Он показался, Дракон действительно показался! Главное теперь — накинуть ошейник', — Полдон мгновенно оказался у стола, нависая над 'сыном'. А Дени вращал красными белками, ничего больше не видя, лишь чувствуя, как скрипит стол под тяжестью чужого тела. Сказать, что мальчик испугался, значило ничего не сказать.

'Что происходит, что делает этот псих?' — ослепший принц стал извиваться, пытаясь сбросить с себя тело Наместника, но мужчина весил не меньше центнера. Русоволосый схватил руки ребенка, и подтащил к креплениям дужки. Одним наручником, таким толстым, что им можно было удержать тигра, Наместник приковал Дени и ножом стал чертить на коже какие-то знаки.

— Все хорошо, потерпи, Повелитель, — Полдон нагнулся и стал целовать изящные запястья в том месте, где вырезал руны.

Дени дернулся:

— Не трогай! Не прикасайся ко мне! Неет! — рывок — и от резкого движения когти Дракона прорезали низ живота, так глубоко, что стали видны внутренние органы, из дыры показалась черная скалящаяся морда, покрытая кровью, с такими яркими желтыми глазами, что Полдона прошиб холодный пот.

Дракон, выбираясь из живота малыша, становился все больше и больше, черная чешуя пылала мрачным огнем, а его взгляд... Полдон отполз от ребенка — ни одно живое существо не могло внушать подобного ужаса. Русоволосый схватился за горло, воздух не хватало, казалось, сами стены стали пылать. Так страшно Полдону еще не было.

Дети, наконец, отмерев, завизжали, когда их кожа стала пузыриться, а воздух дрожать и резать внутренности, будто стекло. Дракон заревел. Ни одно существо на Галее не могло сравниться по мощи с этим Хищником. Ни одно, включая сильнейших духов, богов и богинь, как называли их подопечные. Куда уж какому-то эльфу тягаться с Древним своими жалкими силами! Если бы Ящер не был ослаблен, если бы только Полдон не выкачивал силы из Предрассветных. 'Если бы, если бы, если бы...'

'Кто это? Кто кричит? — ослепший Дени дергал наручники, — Холодно, животу холодно. Меня кто-то раздел? И так темно. Ксан, Ксан, включи свет. Где ты? Мне страшно, Ксандр!'

Крики детей, рев Дракона. Стекла, посуда, вазы, фарфор — все разбивалось, звеня и вторя звериному вою.

'Нет, там же дети. Майя, Рой, они ищут их. Я обещал... Не расслабляться! Соберись, давай же, не время отключаться, ну же, мне не больно, нисколько не больно, — Дени стиснул зубы, — Только бы не закричать. Ну же, Дени, давай, ради детей'.

Предрассветный знал — стоило ему сейчас закричать, и он бы не смог остановиться. Больно было настолько, что хотелось сделать все, что угодно, только бы все прекратилось. И если бы не одна мысль — дети — он бы уже приказал Аро разнести все.

'Больно, Господи, как же мне больно', — Дени погружался все глубже в замутненное сознание Хищника.

'— Не смей, Аро!' — схватив цепи, душа Дени кинулась на Дракона, повиснув на его шее.

'— Дени? — Хищник моргнул, внезапно оказавшись на полянке с разорванными облаками, — Где ты? Малыш?'

Дени спрыгнул с шеи Дракона и оказался прямо под его мордой. В окровавленной тунике, с разорванным животом, мальчик закачался и упал бы, не подставь Хищник крыло.

— Дени? Дени, Дени! — узкий зрачок Зверя подрагивал. Он был в таком ужасе от того, что сам натворил, — Зачем, зачем ты сдерживаешь меня?

— Дети... — прошептал мальчик, на изнанке его рот не был покрыт кровавой пеной, он смог даже улыбнуться уголком губ, — Пожалуйста...

И сознание окончательно покинуло ребенка, оставив его бездыханную душу в трясущихся лапах обезумевшего Ящера.

В реальности Полдон подскочил к сыну, когда маленький принц, изогнувшись дугой, забился в агонии. Когти уже не торчали из его живота. Но то, что мальчик никак не реагировал, привело императора в настоящий шок. Он зажимал кровоточащие раны руками, он держал бьющееся тело, но все было напрасно. Кровавая пена стекала изо рта, и этот запах привлек Наместника. Ноздри мужчины затрепетали.

От будоражащего аромата первозданной крови Наместник терял голову. Он поднес окровавленные руки к лицу и начал слизывать желанную влагу. Казалось, он не пил ничего вкуснее до этого. Пульсирующим током Сила проникала в вены, возбуждая так, как ничто до этого. Дени не реагировал, он сломанной куклой лежал на блестящем столе, его бледная кожа казалась прозрачной, а белоснежные волосы багровыми потеками облипали заострившееся лицо. Полдон задрожал в приступе жажды.

'Даркус, я... Я только попробую. Тень ведь должна знать Господина как самого себя, разве не так?' — и он начал слизывать кровь с рук и живота своего Повелителя.

— Еще, еще! Не могу насытиться! — Полдон не мог больше сдерживаться, он пил и пил вязкую жижу, ощущая, как потоки Силы пронзают его существо.

Острый скальпель резанул руку Наместника, тот зарычал и, не останавливаясь, смахнул все ножи в сторону. Лезвия полетели в одного из мальчишек, но тот и не шевельнулся — Сила Дракона была столь велика, что смертные не выдержали и лишились рассудка. Неосознанным, ничего не понимающим взглядом дети наблюдали за тем, как огромный мужчина с рыком и чавканьем пожирал исполосованную плоть маленького эльфенка, пачкая в крови широкоскулое лицо, и скулил:

— Повелитель...

Из живота Дени показалась когтистая лапа.

* * *

Когда за Ксандриэлем закрылась дверь, Рой оглянулся и презрительно скривил губы. Обведя пристальным взглядом крошечную комнатку человеческого лекаря, блондин махнул головой.

— Я что, эту подсобку еще и с человечишкой должен делить? — не такое величественное, как у илллитири, но и не жалкое человеческое — вот где было его место, отец хорошо вдолбил это в голову своего сына.

'Даже дома у меня была настоящая комната'.

Рой ненавидел людей, едва ли больше, чем самих эльфов. Единственным исключением была Майа. Ее детей он так и не успел еще толком узнать. Говоря по правде, он им даже завидовал — у них было все то, чего так не доставало ему самому — любящие отец, мать и друзья, которые не считали их грязным отродьем. Рой вздохнул, прислонился к стене и взъерошил и без того растрепанные светлые волосы.

— Надо все же найти их.

Он даже представить себе не мог, как покажется перед сестрой и скажет, что дети пропали, а он и не знает, где их искать

Полукровка сжал кулаки и с силой ударил ими по стене.

'Больно, — но не так, как внутри, — Нужно обязательно что-то сделать, нужно продолжать поиски, иначе я просто сойду с ума. И не важно, что сказал этот Повел... Нет, язык не повернется назвать эту малявку Повелителем. У этого красавчика все есть: и отец, и мать. И они явно без ума от своего чада. Какие у него вообще могут быть проблемы? Родовитый, чистокровный и самый прекрасный Первородный на свете! Подумать только, одолжение он мне сделал! Да лучше бы убил. Может, я и полукровка, но гордость у меня, как у всех иллитири. Я не буду спать в одной комнате с грязным человечишкой, я не буду ютиться в этой кладовке. Сам, небось, нежится в комнате раз в двадцать больше этой! А какая, должно быть, у него кровать! Человек десять поместится, не меньше! А еще добреньким прикидывается. Вот сейчас пойду и найду его, пусть в глаза мне посмотрит и скажет, к чему был этот спектакль. Пусть попробует выкрутиться. Я все ему выскажу! Я еще не спросил, что это он там вякал про какие-то воспоминания'.

Рой прищурился:

— Если хоть одно из воспоминаний ты сумел вырвать из моей головы, я покажу тебе, что жизнь полукровки — это не сплошной праздник, как ты, наверняка, думаешь. Уж я расскажу тебе, невинная куколка, что в жизни есть вещи и пострашнее, чем качаться на магических качельках перед восторженной толпой.

Рой выскользнул из комнаты Таррия и, воспользовавшись ментальной связью, двинулся туда, где наверняка развлекался голубоглазый Владыка.

Глава 46

Ксандр со своими тенями прочесали буквально весь замок, все близлежащие постройки, начиная конюшнями и заканчивая покоями императора. Серые накидки мелькали то тут, то там, едва видимые за пеленой надвигающегося тумана. На улице резко похолодало, и первые капли дождя упали на землю. Откинув влажные пряди со лба, Диеро посмотрел на небо. Тучи сгущались, и весенний ветер показал свой истинный характер, пробирая Хранителей до костей. Ксандра начало потряхивать от непонятного беспокойства, ему так хотелось вернуться к Дени, но и ослушаться прямого приказа он также не мог. Радовало, что Камина была при эльфенке, да и Лея не собиралась задерживаться на обеде. Ксандр так надежно защитил покои мальчика, что даже Повелитель демонов не смог бы пробраться внутрь. Но тревога не оставляла Хранителя.

'Почему следы этих детей так плутают? — раз в десятый оказавшись в одном и том же тупичке между двух крепостных стен, Ксандр нетерпеливо дал знак своим воинам рассредоточиться и поискать на крыше и в западном крыле. В остальных местах они просмотрели каждый закуток, И Диеро точно знал, что дети здесь были. Складывалось впечатление, что смертных просто водили по всему дворцу, оставляя яркий след, и в то же время надежно пряча.

Дени передал Ксану воспоминания Роя, и Хранитель с легкостью мог узнать отпечаток простой человеческой ауры.

'Так какого демона здесь происходит?' — происходившее все меньше и меньше нравилось Тени.

Внутри все ныло от беспокойства за маленького Господина, и Ксан то и дело проверял его самочувствие по ментальной связи.

Все хорошо — показывала их связь, с Дени абсолютно все в порядке. Он не испытывает никаких отрицательных эмоций, абсолютно никаких эмоций... Диеро, пробегая по кромке крепостной стены, замер и чуть не свалился с высоты, сжав кулаки и ругнувшись так, что его Хранители в шоке уставились на своего Главу.

'— Дени! Беспокойная ты дурашка!' — Диеро прекрасно помнил, чем обычно заканчивались замыслы Даркуса, когда тот скрывал от Тени свои спасительные миссии и нестерпимую боль.

Диеро так быстро рванул в сторону дворца, что его воины увидели лишь, как мелькнул кончик зеленых волос, хлестнув одного из них по лицу прежде, чем исчезнуть в тумане.

* * *

Гидемон ту Амон обводил банкетный зал радостным взглядом, и все еще не мог поверить, что Повелитель вернулся. Многочисленные гости возбужденно переговаривались, имена принца Дениэля и Даркуса Предрассветного не сходили с их уст, и никто даже не думал переключаться на другую тему. Принцесса дроу гневно крутила головой и ее красновато-зеленые волосы, скрученные на манер брокколи, забавно раскачивались над головой из стороны в сторону. И Лея с сидящим рядом Олли, как зачарованные, не сводили с ее прически взгляда.

Принцесса яростно доказывала необходимость скорейшей помолвки. Лея крутила в руках вилку, и подавляла внезапное желание запустить ею в 'брокколиголовую'. Да, Дени бы это понравилось. Императрица улыбнулась, враз похорошев, и Олливандер просто не мог оторвать от нее взгляда.

Спустя минут двадцать после начала пира император вынужден был их покинуть, и Олли, наконец, смог расслабиться и не бояться, что под пристальным взглядом отца еда встанет поперек горла. Нападения демонов на границе были не редкостью, поэтому не было ничего удивительного в том, что Зайниэль отвлек императора, и тот, извинившись перед гостями, спешно покинул зал.

Лея не раз была свидетельницей подобных сцен, но обычно Ставрус так сильно хмурил брови, что они сливались в одну, и от его вида молоко могло скиснуть. Сейчас же эльф не мог скрыть радостный блеск потемневших глаз. Он шел быстро, не важно ступая по центру зала, как делал это обычно, а передвигаясь скользящим шагом настоящего воина. Удивительно, но он не только не отругал слугу, что тот чуть было не опрокинул на него горячее блюдо, но даже подмигнул ему. Молоденький служка замер, его правое веко дернулось, и поднос с оглушительным звоном грохнулся на пол.

Олли вздрогнул. Он не выносил громких звуков. Ему до сих пор снились по ночам крики его отца и смех Полдона, когда тот убивал его маму. Сейчас движения Наместника были такими четкими, резкими, что напомнили принцу его деда. Олли передернуло. 'Если бы не Полдон, как знать, может, и папа был бы другим, я ведь помню, что когда-то он любил меня'.

Лея наблюдала за выражением Оллиного лица. Ей было его так жаль. Он был таким молодым, совершенно не знал ласки и готов боготворить любого, кто уделил ему хоть кроху своего внимания. Маленьким хвостиком Олли с детства следовал за ней и, забившись в какой-нибудь темный угол, мог часами наблюдать за молодой женщиной своими огромными зелеными глазами. Для нее он до сих пор оставался маленьким мальчиком, худющим, забитым и не расстающимся со своим медвежонком.

Олли едва заметно улыбнулся императрице, словно говоря, что все в порядке, и продолжил разговор с королем Велории о новых месторождениях растов, светящихся камней. Расты вполне могли заменить магических светлячков, которые ежедневно тратили магический резерв десятков придворных магов. Переговоры о поставке этих камней велись уже больше года, но король Ивий III выставлял все новые и новые требования.

Лея же сидела, как на иголках. Она уговаривала себя, что переживать незачем, что с Дени лучший охранник, которого только можно себе представить. Вот только она знала ход мыслей своего сына и то, что он мог вертеть Тенью, как только заблагорассудиться. Императрица вновь и вновь пыталась дозваться мысленно то Ксандриэля, то самого Дени, но все было бесполезно — Ставрус намешал в зале столько охранной магии, что от нее становилось дурно и невозможно было сосредоточиться.

Пустой стул мужа нервировал эльфийку, и ее беспокойство не мог не заметить тот, кто разбирался в ее эмоциях лучше самой императрицы. Олливандэр подозвал Гидемона и что-то тихо сказал ему. Седовласый управляющий мгновенно оценил обстановку. За Ставрусом были посланы слуги, чтобы узнать его местонахождение, количество блюд резко сократили, и музыканты начали свое представление практически на час раньше запланированного. Клан Комподжоу недовольно посматривал на императрицу, но Олливандэр поднялся со стула и во всеуслышание заявил:

— Дорогие гости, сегодня мы приготовили для вас особый сюрприз, — принц сделал паузу, привлекая внимание гостей, — Чтобы вы все почувствовали себя как дома и могли поговорить друг с другом без привычных масок, мы приглашаем Вас принять участие в бале-маскараде.

И принц махнул рукой. Зал потонул в звуках оркестра, темноволосые эльфы из клана ту Амон стали подходить к удивленным гостям и уводить их в магически созданные ниши, чтобы подобрать костюмы. Воодушевленные гости с радостью следовали за темноволосыми эльфами, а придворные иллитири вопросительно посмотрели на Лею. Императрица величественно встала и обратилась к Олливандру:

— Благодарю Вас, ваше Высочество, за столь чудесный сюрприз. Думаю, Наместник оценит ваше старание. Жаль только, что наш Повелитель пока еще слишком слаб после болезни и не смог присутствовать на банкете, — красноволосая Клозильда попыталась что-то возразить, но Лея продолжила, словно не замечая этого. — Надеюсь, он уже отдохнул и сможет присутствовать на маскараде. Прошу меня извинить, я направляюсь за нашим Владыкой.

И Предрассветная прошествовала мимо приближенных своего мужа с гордо поднятой головой.

— Ледяная сучка, — послышалось шипение Клозильды, но Лея никак не прореагировала это.

'Хорошо, что Дени этого не слышал, иначе я даже не знаю, что бы он ответил этой выскочке из клана Супримо', — императрица мысленно усмехнулась.

Ее сын менял всех вокруг, менял он и саму Ледяную леди. Она ведь даже не помнила, испытывала ли когда-нибудь столь яркие эмоции, не боясь, что ее драконья сущность возьмет над ней верх.

Неторопливо выйдя из зала, императрица подняла подол платья и, сопровождаемая ошарашенными взглядами слуг, со всех ног помчалась в комнату сына. Через пару минут ее догнал Олливандэр, и они вместе вбежали к Дени.

Но там они нашли только сонную Камину, которая не могла прийти в себя, и разъяренного Диеро, голыми руками срывающего со стен панели.

— Что здесь происходит? Где Дени? Где мой сын, Ксандр? — Лея схватилась за горло, когда Диеро повернулся, и она увидела, как исказилось его лицо.

— Дени решил сам спасти человечишек, — прошипел Хранитель.

Ноги женщины подогнулись, и она упала, закрыв руками лицо.

— Лея? — Олли присел на корточки и дотронулся до ее руки.

— Что случилось? — резко спросил Диеро, ему было некогда разбираться с припадками императрицы, ему нужно было срочно найти маленького глупышку, пока Ставрус не вернулся с обеда.

— Ставрус, — прошептала Предрассветная побелевшими губами.

— Что Ставрус?

Еще одни панели полетели на пол. Диеро с остервенением искал потайной ход, который каким-то чудом умудрился отыскать сам Дени. 'Откуда он только узнал о нем?'

— Ксандр, Ставрус не на обеде. Он уже полчаса как сбежал с Зайниэлем.

Ксандр резко развернулся, черты его лица заострились, а в глазах плавилась сталь. Это звериное выражение лица напугало даже императрицу.

Четверть секунды — и Диеро, ни слова не говоря, отшвыривает найденную дверь и скрывается в темном проходе.

Олли моргнул, посмотрел на Лею, и они как по команде рванули за Тенью.

* * *

— Разве это не тот обруч, что был сегодня на Повел... Тьфу ты, на этой высокородной малявке? — Рой крутил в руках корону из темного серебра.

Изящный обруч мерцал в руках полукровки, витой, похожий на переплетение тонких веточек.

— Ха, не мог себе поприличнее что-то найти. Не понимаю, зачем носить какое-то серебряное старье, если можно заказать хоть бриллиантовую корону, — Рой искренне не понимал, почему Предрассветный выбрал себе именно эту корону. Обычный обруч, ничего более. — Не понимаю...

— Откуда у тебя эта корона? — холодный голос, пробирающий до костей, раздался у самого уха.

Рой вздрогнул, он даже не заметил, как Диеро подобрался так близко. Удивительно.

От неожиданности обруч едва не выпал из рук полукровки.

— Я не буду сейчас спрашивать, почему ты не в комнате, где я приказал тебе быть, — зашипел Диеро, схватив блондина за шиворот и приблизив к лицу. — Но ты немедленно ответишь, где взял эту корону.

Ксандр тряхнул полукровку, и тот закачался, как тряпичная кукла.

— Отвечай мне, немедленно!

— Щас, разбежался, спешу и падаю, — Рой подбоченился и нагло уставился на Хранителя. Он вспомнил, как тот малявка командовала зеленовласым эльфом. А Рой теперь под его защитой.

'Так-то, Диеро', — нагло ухмыльнулся блондин.

Ксандр не ответил, он отпустил полукровку, отошел на шаг назад и тихо спросил:

— Последний раз — где ты взял эту корону?

— Где взял, там уже нет. Что, потерял малявку? Конечно, во дворце столько веселья, где уж тут усидеть этому выскочке...

Уголки губ Ксандриэля дернулись:

— Прости, Господин мой, я пытался быть добрым. Руо сен поло!

И полукровку что-то дернуло вверх, завертело и с силой приложило о каменную стену.

— Где ты взял эту корону?

Ксандр махнул рукой, прикладывая блондина к противоположной стене. Тот вскрикнул:

— Я... Стой, тот малявка приказал тебе не трогать меня... Он!..

Ксандр с размаху врезал по лицу Роя и зарычал:

— Ты думаешь, меня это остановит? Где он?

Хранитель достал хлыст и ударил им в миллиметре от лица блондина. тот скосил глаза на раздробленный в пыль камень и заорал:

— Откуда я знаю, где веселится эта малявк?.. — Ксандр перехватил хлыст. — Ой, то есть Повелитель. Я просто решил найти его и высказать все, что думаю о своем так называемом 'спасении'.

— Ты чувствуешь Повелителя, знаешь, где он сейчас? — Хранитель сощурился и нетерпеливо встряхнул полукровку, — Не молчать!

Руки Диеро сдавили полукровке горло, и он захрипел.

— Ксандр, что ты делаешь? — запыхавшаяся императрица выбежала из-за угла.

У Роя глаза округлись. 'Они что здесь все, с ума посходили? И это та, которую называют Ледышкой?' Черные волосы императрицы были растрепанны, длинный пурпурный подол заткнут за пояс. Глаза Предрассветной светились в полумраке желтым огнем.

За Леей выбежал Олливандэр и махнул кому-то рукой. В пустом коридоре раздался такой топот, что это могли быть только смертные.

— Матерь Эра, господин Диеро, что это вы делаете с парнишкой? — запыхавшаяся Молли чуть не врезалась в старшего принца, всплеснула руками и повернулась назад, — Ну где ты там, Таррий? Не умирай, давай, осталось немного!

Предсмертные хрипы эхом отдавались от каменных стен, и через минуту из-за поворота показался запыхавшийся господин Дудок, поддерживаемый с двух сторон эльфийскими старцами: зеленовласым Айноном и седовласым Гидемононом.

Ксандр закатил глаза:

— Лея, какого демона они здесь делают? Хотя неважно, — и пронзительный взгляд стальных глаз вновь обратился к блондину. — Ты чувствуешь, где сейчас Дени?

На этот раз полукровка ответил мгновенно, он чувствовал, что сейчас его никто не пощадит:

— Да, он прямо за этой стеной, но я никак не могу найти дверь или какой другой вход.

Ксандр швырнул полукровку на пол и стремительно развернулся к бывшему управляющему:

— Гидемон, ты знаешь все тайные переходы. Где может быть вход?

Седовласый постучал по стене, закрыл глаза и мысленно обратился к духам-защитникам. Бестелесные домовики ответили сразу же.

— Сейро! — толкнул стену седовласый эльф, камни пошли рябью и рядом с тем местом, где сидел полукровка, появилась испещренная древними рунами дверь.

Ксандр, не медля, дернул за ручку, но руны сверкнули, и ударной волной Хранителя отбросило на противоположную стену. Диеро ругнулся, выставил перед собой энергетический щит и с разбега попытался проломить дверь. На этот раз его отбросил так, словно он прыгнул на батут. Не теряя времени, за Хранителем пыталась пробиться Лея, потом Айнон с Олливандром, но все было без толку, их швыряло, словно котят. Глаза Леи превращались в драконьи, она с трудом могла контролировать себя. Ксандр попытался объединить их силы.

— Ресо ту даро! — закричал Хранитель, и все иллитири направили Силы на разрушение охранных рун. Энергическая охранка истончилась, превратившись в тонкую пленку, и до присутствующих донеслись леденящие кровь крики Дениэля.

Хранитель всем телом бросился на дверь, пытаясь пробить защиту, но его ошпарило так, что в коридоре запахло паленым. Лея кинулась вперед, но ее перехватил Олливандэр:

— Нет, пусти меня! Дени! — кричала женщина, вырываясь.

Она призывала своего Хищника, корчась от его Силы, Диеро же бился над дверью, вновь и вновь практически соскребая себя с пола и бросаясь в атаку. Растрепанный, окровавленный зеленовласый Хранитель мог думать только об одном: 'Дени, Дени, Дени!'

Гидемон пытался договорится с домашними духами и найти хотя бы одну лазейку, хотя бы щель, чтобы Ксандр сумел проскользнуть, но Полдон, видимо, учел все. Все, кроме одного — того, что ему может помешать простой смертный.

Рой поверить не мог в то, что видит собственными глазами. То, как с каким затравленным видом смотрит на дверь наследный принц, то, каким звериным оскалом исказилось лицо Ледяной Леи и то, с каким сумасшедшим упорством Диеро насаживается на охранные щиты.

Таррий с Молли, услышав, как кричит их маленький принц, не смогли стоять в стороне. Не думая о том, что охранка попросту поджарит их, они кинулись на едва светящуюся упругую пленку. И каково же было удивление всех иллитири, когда охранка без проблем пропустила смертных.

Диеро заорал:

— Открывайте дверь! — то, что Дени уже не кричал, сводило его с ума. Серые глаза горели в безумии, и он вновь напоролся на магическую стену, и по коридору запахло горящей плотью. — Дверь! Не стойте столбом, мать вашу троллем!

Таррий оторвал взгляд от ожогов Хранителя и дернул за ручку двери. Ничего. Молли толкнула Таррия и начала тянуть дверь на себя, но руны только вспыхнули, и полукровка закричала, обжегшись о раскалившееся металлическое кольцо.

— Ломайте дверь! — закричала Лея.

Рой проскользнул между принцем и императрицей. Обвязав руку шелковым поясом, он потянул за кольцо. Ткань зашипела и начала плавиться.

— Стирайте руны, — Диеро перепробовал все, оставалось лишь убрать то, из-за чего смертные не могут попасть внутрь, — Они не вырезаны, как делал обычно Даркус, они просто нарисованы. Их можно с легкостью стереть. Аквато сурро!

Руки смертных покрыла желеобразная пленка, и они стали стирать ею руны. Древние письмена вспыхивали, искрились и обжигали, но Диеро с иллитири все подпитывали и подпитывали заклинание, пока охранка не лопнула, и Ксандр не оттолкнул полукровок, за мгновение выбив дверь в покои Наместника.

— Дени! — ударная волна от Хранителя сшибла Полдона со стола. Ксандр столько Силы вложил в этот удар, что император не сразу поднялся. Но Ксан уже не смотрел на него. Убить эту тварь он успеет.

Дени — единственный, кто волновал его. Диеро кинулся к своему Господину, а Лея со звериным рыком бросилась на мужа. С разбега она запрыгнула на его согнутую спину. Удлинившиеся когти впились в его лицо. Женщина рычала так, словно львица, защищающая детеныша. Сузившийся зрачок дрожал, но даже ее сил не хватило на то, чтобы уничтожить этого монстра. Полдон резко распрямился, схватил молодую женщину за шею и поднял над полом. А потом резко сжал руку, так, что послышался хруст тонких костей. Ноги Предрассветной задергались. Сама она захрипела, в напрасной попытке ослабить хватку русоволосого. Олли кинулся на императора, но тот только посмотрел на него яростными серыми глазами, теми самыми, что являлись ему в кошмарах.

'Глаза деда!' — принц дернулся, рухнул на пол, схватился за голову и стал раскачиваться из стороны в сторону, оказавшись разумом в прошлом:

— Мама, мам, посему кичит папа? Посему ты совсем голая? Ты игаешь с дедушкой в лекая? Нет, деда, нет, я не тус, это не лузя подо мною. Я больсой, я босе не писаюсь. А де моя мама? Мамочка, мама!

Одной рукой Полдон душил Лею, другой держал энергетический аркан, сдерживающий стариков-иллитири и мешающий им дышать. Сила, бурлившая в жилах Комподжоу, позволяла размазать всех тех, кто помешал ему подавить Даркуса.

— Даркус, — простонал Полдон. — Мой Даркус...

Глаза Наместника налились кровью, когда он заметил своего врага, своего извечного и единственного соперника — Ксандриэля эль Санто Диеро, который посмел прикоснуться к его и только его Повелителю!

— Прочь от моего Господина! — заорал Полдон, отшвыривая Лею.

Роя чуть не вывернуло наизнанку от того, что он видел. Огромный стол был залит кровью, обнаженный Наместник был выпачкан ею, и сейчас перешагивал через скорченную императрицу. Блондин никак не мог узнать в этом гибком и накачанном воине обрюзгшего императора. Глаза абсолютно серые, пылающие настоящим безумием. Возбужденный, тяжело дышащий, весь рот его был испачкан кровью, и он слизывал ее, словно не мог насытиться, а сам продолжал смотреть на стол, а там... Рой выдохнул... там лежал маленький Предрассветный принц, Повелитель! Нет, это было то, что осталось от мальчика. Рой ужаснулся. Он в жизни своей не видел ничего подобного.

Диеро бился над эльфенком, нажимая на огромные когтистые лапы, торчащие прямо из разорванного живота и что-то говоря на древнем наречии. 'Зачем он это делает? Нет, отойди от ребенка! Это же убьет его!' — шептал пролукровка.

Рой подскочил к постели и замер в ужасе — он готов был поклясться, что увидел черную скалящуюся морду, пытающуюся вылезти из разорванной раны. Горящий желтый глаз уставился на полукровку. Жажда убийства — вот что выражал этот взгляд, пробирающий до костей. Словно стеклом по обнаженной плоти.

Глубокие морщины прорезали лоб Диеро, он продолжал давить на когти, уговаривая Хищника, что теперь Дени в безопасности, что не нужно причинять ему еще больше вреда.

Полдон в это время был уже за спиной Ксандра, и полукровка исказил рот в беззвучном крике, пытаясь предупредить Тень, но Лея опередила его.

— Ставрус! — окликнула она мужа, не зная, что перед ней не он, а его обезумивший отец. — Если тебе нужна кровь, то вот она. Иди, бери, сколько хочешь, мразь! Хоть подавись ею!

И Предрассветная резанула себя по груди, насыщая кровь ароматом драконьей силы. Ноздри Наместника затрепетали. Он не мог контролировать жажду, и теперь, когда запах Леи перебивал Денин, он понял, что не сможет остановиться с Даркусом, что попросту осушит его до дна.

— Нет! — замотал головой Полдон.

Он сглатывал, пытаясь унять жажду. Жжение в горле мешало сосредоточиться. Ему было так тяжело променять кровь Даркуса на разбавленную Лееную подделку. Но Даркус был для него на первом месте, он обожал его так, что не смог бы пережить во второй раз его гибель.

— Даркус, — со стоном разочарования Полдон подскочил к черноволосой красавице и впился зубами в ее грудь. Лея улыбнулась и схватила русоволосую голову, прижимая к себе ближе, ближе, боясь, что мужчина оторвется от нее и вновь перекинется на умирающего сына.

— Пей, тварь, пей не отрываясь.

Ресницы Дени затрепетали, он едва разлепил их. Моргая и не видя ничего, кроме красной пленки.

— Ксан? — первое, что пришло в его голову.

Диеро выдохнул — белки ребенка были алыми, он абсолютно ничего не видел!

— Повелитель, — охрипший голос срывался, Диеро было нечем дышать. Он сжимал маленькие холодные пальчики, растирая в попытке согреть.

Дени закашлялся, пытаясь узнать, где дети.

— Молчи! Не смей говорить! — закричал Ксандр, прижимая руки к животу ребенка, чтобы закрыть открытые раны.

'— Дети, Ксандр, это все Полдон. Это он похитил их. Как они? Скажи мне. Их необходимо вернуть Рою и Майе...'

Тело мальчика сотрясала дрожь, изо рта вновь пошла кровавая пена. Диеро в отчаянии посмотрел на лекаря:

— Умоляю, — бескровными губами промолвил Хранитель, от слез он не видел, как человек пытается отодвинуть его, чтобы подойти к ребенку.

Маленькие ручки легли поверх натренированных, загорелых. Ксандр нагнулся, и Дени осторожно прикоснулся к его горлу. Демонское проклятье все еще действовало, обжигая принца. Полдон не снял его. Дени чуть не заревел, понимая, что не может ничего сделать.

'Почему я ничего не помню? Почему я такой слабый? Я ничего не могу, даже спасти... Точно! Ребятишки, они же не в себе!'

'— Ксан, где дети?' — слабый голос его Повелителя в голове.

'— Дурашка, Дени, какой же ты...' — Ксандру захотелось завыть от бессилия. Что творит Мироздатель, почему он настолько не дорожит собой?

Дени часто моргал, словно это помогло бы вернуть зрение.

'— Аро, ты видишь детей?' — если не получилось узнать у Тени, Дени узнает у своего Зверя.

Аарон метался внутри, латая дыры в созданных Дени облаках. Сейчас его лучше не трогать — решил Предрассветный.

А Рой замер посередине разрушенной комнаты.

'Неужели это сделал его собственный отец? Император что, пытался съесть собственного сына?! Демон меня раздери! Да мой отец по сравнению с ним... Эра, Эра, как такое может быть? Он же чистокровный, он же Владыка, такой красивый, такой крошечный!' — Рой не мог оторвать взгляда от искореженного тела ребенка.

Чавкающие звуки сосущего кровь императора вызывали рвотный рефлекс, а внутренности, торчащие из раны ребенка совсем не помогали его заглушить.

'Такого не может быть! Как так, они же чистокровные иллитири, у них все должно быть прекрасно!'

'— Рой, Рой, это ты?' — ворвавшийся в сознание голос Предрассветного заставил блондина отскочить от постели.

'— Что? Кто это? Как? Я схожу с ума?' — Рой вертел головой, не понимая, как может слышать голос ребенка, если человеческий лекарь в это время стирает кровавую пену с его рта.

'— Твои племянники, — измученный голос, едва слышный, — Они за кроватью. Как и обещал тебе, я нашел их'.

На негнущихся ногах Рой обошел старшего принца. Тот лепетал что-то, раскачиваясь из стороны в сторону. 'Создатель да этот эльф окончательно сбрендил!'

Олли в это время улыбнулся и пополз к нему, протягивая руку, замотанную в простыню:

— Ня, ня медвезенка!

Рой испуганно отскочил от принца и наткнулся на детей Майи.

— Сей, Тая, Роб, Зоуи! — полукровка кинулся к ним, обнимая, но дети никак не реагировали.

'— Рой. Ты слышишь меня? Слушай внимательно и повторяй за мной', — голос Дени становился все тише и тише, и полукровке показалось, что он слышит, как что-то хлюпает в горле ребенка.

'Но это же ментальный голос! Создатель, что сделал Наместник со своим сыном?'

'— Посмотри в глаза каждого из детей, не медли, и скажи им, что все, что они видели сегодня — это всего лишь страшная сказка, сон, который закончился хорошо, что им нечего больше бояться. Туэ сент даро. Я даю тебе Силу'.

Дени, откинувшись на подушки, закатил глаза.

Он не видел, как Ксандр схватил его на руки и помчался вон из покоев, не видел, как лекарь с Молли старались поспеть за ними, и как старики-иллитири, едва живые после удара Полдониэля, подхватили лепечущего, как ребенок, Олливандра, и выбежали следом.

Полдон, не отрываясь от окровавленной груди Леи, проводил их разъяренным взглядом и позволил своей магии пропустить их из комнаты.

'Не сейчас, Даркус, дай мне немного времени, чтобы не кинуться на тебя. Все равно тебе от меня никуда не деться', — Наместник застонал от наслаждения, представив на месте Леи своего Повелителя, и кинул женщину на окровавленный стол, где только что корчился в агонии ее маленький сын.

Глава 47

Занавешенные окна не пропускали свет, лишь магические светлячки бросали на стены серебристые блики. Но даже эта игра теней заставляла эльфенка вздрагивать, а малейший шорох — вжаться в матрас и судорожно цепляться за Ксандра. Хранитель осторожно погладил мальчика по голове, приказав близняшкам плотно задвинуть портьеры и потушить лампады.

Комната погрузилась в полумрак. Касси с Мирой, бледные, собранные, мгновенно исполняли приказы Тени, а сейчас это было непросто — любые колебания магии Дени чувствовал так остро, что Ксан не мог приказать мысленно, а любой звук заставлял ребенка непроизвольно сжиматься. И Ксандру приходилось одним лишь взглядом обращаться к близняшкам. Но девушки и не нуждались в подсказках, они скользили по покоям младшего принца, как тени. Темно-фиолетовые, практически черные волосы Миры создавали ощущение ожившей тьмы. Как ни странно, но это успокаивало Дени. Он лежал, весь укутанный в одеяла. Но перед глазами Ксандра до сих пор стояло изрезанное тело маленького принца

Хранитель закрыл глаза. Сколько сил и времени ушло на то, чтобы остановить кровь, на то, чтобы успокоить Хищника! Только несколько минут назад Дени начал видеть. До этого его постоянно рвало, и Тень придерживал белоснежные волосы, вернее, некогда белоснежные, а у самого руки дрожали. Дени тогда еще, смущенный, что Ксан видит его в таком состоянии, пытался улыбнуться ему, словно извиняясь за это. А сам не видел ни подставленного тазика, ни Молли, обтирающую его мокрым полотенцем, ни Таррия, зашивающего раны на животе. Тогда еще в комнату ворвался Суон Супримо, и они с Дудоком подняли такой ор, решая, как именно залатать раны ребенка.

Перевязки, травы, заклятия... Лекари бились над Дени несколько часов, а Ксан нависал над ними с таким мрачным видом, что Суон с Таррием не выдержали и гаркнули, чтобы он не мешался. А Дени все тянул к Хранителю руки, боясь, что тот отправится к Полдону. И пока Ксандр не пообещал, что не выйдет без своего господина из комнаты, маленький принц не смог успокоиться. Только после этого сонный настой начал действовать, и Дени погрузился в лечебный сон. Теперь его жизнь была вне опасности.

* * *

Ксандр сел осторожно, так, чтобы не потревожить ребенка, и сжал в руках ритуальную плеть. Глаза застилала багровая пелена. Он не справился, не уследил.

'Я слабак, эта мразь была права — я не достоин быть Тенью Правителя. Но есть то, с чем даже я не могу не справиться... напоследок', — Хранитель знал, что в своем нынешнем состоянии он не сможет убить Комподжоу. Но смерть Тени Истинного Владыки, вернее, взрывная волна, которая последует за ней, напрочь выбьет все силы из любого в радиусе нескольких сотен метров. И Полдон не будет исключением. Эта тварь не умрет, нет, но будет так слаб, что Лее останется только завершить начатое Диеро.

Ксандр склонился к эльфенку, нежно отвел белоснежные волосы с лица и поцеловал мальчика в лоб. Он смотрел так, словно прощался, словно пытался запомнить своего Господина.

Дени нахмурился: 'Ксан, ты что это там задумал?.. Даже не думай, слышишь?'

Но ментальный голос не слушался его.

— Куда ты? Ты... обещал! — пытался закричать Дени, но хриплый голос сорвался, и эльфенок начал задыхаться от кашля.

'Ксан, вот же... Он же не может всерьез думать о мести? Он же погибнет! Полдон убьет его!'

Таррий с Суоном мгновенно надели на нос и рот ребенка похожую на медузу присоску. Ксандр вцепился в свои растрепанные волосы и прокусил губу, чтобы не заорать, враз потемневшими глазами он следил, как вздымается располосованная грудь его Повелителя. Вздох — и тело принца вновь извивается дугой, рваный выдох — и этот душераздирающий кашель, который срывает голос. 'Медуза' продолжала дышать за ребенка, то раздуваясь, то опадая, как воздушный шарик. Три долгие минуты, которые кажутся часом, и Дени распахивает обеспокоенные глаза. Голубые, чище и ярче неба. Хранитель тонет в их глубине.

— Все хорошо, Дени, я просто хотел ненадолго отойти, чтобы проверить охрану... — осторожно начал Хранитель, но внутри он готов был сорваться и быстрей ветра ворваться к ублюдку...

'Полдон, мразь, я располосую тебя, я вобью кол в твою задницу и посажу на него, вновь и вновь возвращая с того света. Ты будешь так медленно умирать, как никто до тебя!'

Дени одной рукой вцепился в плечо Хранителя, другой пытался сорвать 'медузу', что мешала сказать. Господин Дудок, с удивительным для смертного проворством, перехватил руку мальчика от дыхательной маски. В тот же миг подоспели близняшки:

— Нет, Повелитель, маска помогает дышать.

— Не снимайте ее, прошу Вас! — одновременно пытались они образумить своего Господина.

' — Пожалуйста, не оставляй меня одного!' — крики ребенка дошли до его Тени.

Ксан с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели. Он просто не мог оставаться здесь, в одной комнате со своим Господином. Растерзанным, испуганным, зная, что эта мразь насилует и сжирает внучку его Дара, а потом вспомнит о Дени...

Эльфенок замер от ужаса: 'Что делает Полдон с моей мамой?'

С мамой. Ребенок и не понял, что Лея стала ему ближе, чем те далекие люди с Земли. Он любил их, но он практически ничего не помнил. Тоска по Земле. Что она по сравнению с утратой дуэно? А сейчас из-за него страдает та, которая признала его сыном и стала родной, любимой, самой лучшей и любящей мамой на свете!

'— Полдоооон!' — закричал Дениэль, ментальный зов был такой силы, что он пробил все энергетические блоки во дворце и снес обнаженного Наметника с потерявшей сознание Леи.

Полдон встал с пола, вытянувшись во весь свой немалый рост. Массивный, обнаженный, весь выпачканный в запекшейся крови. И Лееной, и самого Дени. Улыбка победителя прорезала скуластое лицо. Подойдя к кровати, мужчина грубо схватил жену за волосы, приподнял над кроватью и двумя пальцами растянул ее веки.

'— Не ссмей', — зашипел Дени, нависая над Ставрусом прозрачным духом.

Глаза Леи закатились, но не рассмотреть бледно-янтарную радужку было невозможно.

— Ледышка так похожа на своего деда, — задумчиво, почти нежно проговорил Комподжоу. — Думаю, поэтому я и не убил ее. Знаешь, с ней я всегда был очень осторожен во время соития, не то, что с остальными. Я даже ни разу не довел ее до грани. Сначала боялся, что она не родит Тебя, как было предсказано, но потом она все же соизволила разродиться, но вот ребенок... Слабый, болезненный, практически овощ. Я был в отчаянии. Разве я мог подумать, что ты выберешь именно этот сосуд, мой Повелитель? — Наместник на полном серьезе низко поклонился Правителю. Его абсолютно серые глаза зажглись фанатичным огнем. — Я так хотел, чтобы Лея опять понесла, чтобы родился Ты, но эта сучка давно уже что-то принимала, я так и не смог понять, кто проносил во дворец цветы полонянки...'

Наместник начал щипать русые брови, с наслаждением скользя взглядом по синякам и кровоподтекам на теле молодой женщины.

— Красивая, правда? — Полдон погладил самый темный, почти фиолетовый синяк под левой грудью, а потом резанул неровным ногтем. Лея дернулась, и Полдониэль улыбнулся воспоминаниям о том, как появился этот кровоподтек.

Дени затрясся, не замечая, как Суон с Таррием меняют очередную 'медузу', заставляя дышать его тело там, в маленькой комнате на нижних этажах, а Ксандр с близняшками вливают остатки собственных сил. Нет, всем своим духом принц был в покоях Полдона.

— Дени, Дени, ты слышишь меня? Прошу, моргни, если слышишь, ответь мне, умоляю, Правитель! — Ксан начал трясти эльфенка, отталкивая лекаря и пытаясь пробиться в сознание. — Дар, Дени, Дар, пожалуйста.

Тень безумно заметался по комнате:

— Я никуда не ухожу, ты видишь, ты слышишь, я рядом, я всегда буду рядом! Тень не отходит от Господина. Это Господин покинул меня, это ты приказ мне жить. Зачем, зачем? Без тебя...

Хранитель метался хищником в клетке, то подскакивая к закоченевшему Дени и растирая его холодные пальцы, то отскакивая от него, плетя новое заклинание, которое черпал уже из жизненных запасов. Магический резерв был пуст, но Тень даже не замечал этого.

Дени же был далеко, он видел одного лишь Полдона с истерзанной матерью.

— Люблю брать ее так, чтобы она орала от боли. Ты бросил нас, Даркус, ушел за Грань, когда все нуждались в тебе. Так что смотри, как твой потомок бьется в агонии. Я знал, ты вернешься, хотя бы для того, чтобы спасти ее.

Полдон схватил Лею за черные, как смоль, волосы и начал поцелуями-укусами прокладывать дорожку от шеи эльфийки к ее животу.

— Довольно, тварь! — заорал Дени.

— Ну уж нет, Даркус, так не пойдет, — рассмеялся довольный Наместник. — Теперь твоя очередь умолять. Проси меня пощадить ее.

Русоволосый вновь распрямился, швырнув императрицу на кровать, и расплылся в улыбке.

— Тебе же не впервой, давай, Даркус. Проси за своих любимых. Предложи мне то, от чего я не смогу отказаться.

Полдон стал слизывать кровь со своих рук, вызывая у Дени рвотные спазмы.

'Это я, это я во всем виноват', — Дени заметался на постели.

— Что, Повелитель? — отчаянье Хранителя прорвалось сквозь щиты и заслоны. И Диеро замер, услышав последнюю мысль ребенка.

— Нет! Не смей даже так думать! Ты лучше всех, слышишь, Дени? Ты лучше всех нас вместе взятых, ты даже не знаешь, насколько ты удивителен.

Ксандр схватил Дени за плечи и стал трясти:

— Ты слышишь, Правитель? Ты ни в чем не виновен!

— Нет, Ксан, — Дени вынырнул из покоев Наместника в свое тело и все же сорвал маску, да так глянул на близняшек и лекарей, когда они пытались надеть на него новую 'медузу', что те согнулись, прося снисхождения.

Дени покачал головой, на них он совершенно не злился, просто его в очередной раз скрутило в рвотном позыве, заставив лекарей ахнуть и заметаться в поисках тазика. Но рвать уже было нечем, и ребенок откинулся на смятые простыни. Взгляд его был серьезным и сосредоточенным.

Бестелесным духом он возвратился в покои Наместника.

— Полдон?

— Да, Повелииитель, — усмехнувшись, протянул Полдон.

— Я согласен, — мысли Предрассветного отзывались эхом от стен в покоях Комподжоу.

— На что же? Я ничего конкретного не предлагал. Так не терпится убедиться, что я во много раз лучше твоего пса?

— Я согласен, — не поддавался на провокацию Дени, — сделать тебя истинной Тенью и добровольно насытить своей кровью и Силой, но только после своего совершеннолетия.

— С чего ты взял, что я дам тебе время?

— Ты забываешься, Полдон, — стальные нотки в голосе Предрассветного привели Наместника в дикий восторг.

— Повелитель, — жалобно заскулил русоволосый мужчина, рухнув перед прозрачным Дениэлем на колени.

Голос Правителя, живой, настоящий, а не воссозданный в воображении, возвращал Полдона в прошлое. Глаза его заблестели. Он вспомнил, как хотел служить Даркусу, как хотел стать его Тенью, почувствовать ту неограниченную яростную Силу, которая давала связь с Древним. Император облизал толстые губы. Он чувствовал, как горло пересыхает в нестерпимой жажде, утолить которую может только одно — кровь его Повелителя. Не помня себя от жажды, Полдон встал и двинулся в сторону Дени.

— Стой, — одно слово Предрассветного, и Полдон замер. — Я не собираюсь оставаться с тобой, пока ты не возьмешь себя в руки и не будешь контролировать жажду. Зачем мне такая Тень, которая набрасывается на меня от одного лишь запаха крови?

— Тень? Зачем тебе такая Тень?.. — Полдон задыхался от радости.

Даркус желает сделать его, его, Полдона, а не это пса Ксандриэля, своей Тенью!

— Ты действительно хочешь этого? — Полдон все ближе и ближе подходил к Дени.

'Вот так, тварь, отходи от Леи, не смей даже воздухом одним с ней дышать!'

ѓ— Тень. Я буду частью Правителя... — Полдон застыл, осененный догадкой. — Но зачем мне становиться Тенью, если я могу полностью подчинить тебя? Ты и сейчас слаб, да ты никуда отсюда не денешься. Лея, эта тряпка Вандер и... песс. Все они здесь... Значит, и ты никуда не уйдешь!

Мысли Наместника путались, оттого и ментальный блок не был столь крепок, и Дени без труда обошел его.

— Я готов подчиняться, — горечь в голосе мальчика и осознание, что ему никуда не скрыться.

Дени дернул за жесткий ошейник, забыв, что сейчас он парит свободным духом.

— Но ты и сам знаешь, — продолжил эльфенок, — что это будет только моим и ничьим другим решением. Выбирай — или ты перестаешь третировать невиновных и справляешься с собственной жаждой, и тогда я дам тебе силу, или я просто убью себя.

Полдон смотрел куда-то вдаль долгим немигающим взглядом. Он знал Даркуса, и знал, что тот мог творить невероятные, просто удивительные вещи. Полдон знал, что попросту не удержит Правителя, когда тот вспомнит все, когда он наберется опыта. Знал он и то, что если Даркус что-то обещает, он во что бы то ни стало это исполнит.

— По рукам, — отрывисто бросил Комподжоу. — Только учти, я не смогу сдержать слово, если снова почую твою кровь. Мне нужно время.

— Тогда мне нужно уехать как можно дальше отсюда.

— Нет! — непроизвольно вырвалось у Наместника.

Дени застыл полупрозрачным видением перед мужчиной.

— Я не сбегу.

— Я... знаю, — Полдон отвел от Правителя взгляд и увидел избитое и искусанное тело жены. Раздетая, сломанная кукла. 'Ледышка'.

Пара секунд — и наглая улыбка вновь кривит скуластое лицо.

— Да, ты никуда не сбежишь, у меня ведь останется Лея. Ты же не хочешь, чтобы с твоей, хм, как бы правильнее сказать, внучкой или матерью, что-нибудь случилось?

Полдон провел руками по багровым синякам на шее молодой Предрассветной. По рамкам иллитири, Лее еще рано было задумываться и о замужестве, не то что о материнстве. У нее не было нормального детства, у нее отобрали беззаботную юность, но Дени так хотел подарить ей счастливое будущее.

Спазм перехватил горло эльфенка:

— И еще одно — ты никогда не прикоснешься и пальцем к моей маме.

Полдон впился безумным взглядом в лицо Господина:

— И отказаться от такого развлечения?

От его смеха кулаки Дени сжались. 'Урод! Как бы я хотел в мазать ему как следует!'

— Именно, — Дени сдерживался из последних сил. — Клянись, что ты не коснешься ни Леи, ни Олли, ни какого другого светлого, темного эльфа, отта или же смертного... Никаких убийств и пыток.

Полдон выпятил квадратную челюсть, его трясло от желания вновь почувствовать эту невероятную силу:

— Если ты поклянешься, что будешь моим рабом, я не буду насиловать и принуждать, не буду пытать и убивать никого, туэ се энто, — охрипшем голосом проговорил Полдон ритуальную клятву.

— Клянусь своей сутью, туэ се дэо, после первого совершеннолетия я буду служить тебе и только тебе, — твердо выговорил Дени, сосредоточившись на том, чтобы не зареветь и не позвать кого-нибудь на помощь, а самому сбежать куда-нибудь, а потом мыться, мыться, чтобы стереть с себя ощущение чего-то грязного, липкого и смердящего. 'Мерзость! Не хочу! Что же мне делать теперь, что же мне теперь делать?'

В воздухе вспыхнула золотистая вязь — клятва была принята магией.

— Тогда ты завтра же уезжаешь, — деловито начал довольный Комподжоу, не замечая, что маленький принц ни на что больше не реагирует. — Вот уже несколько веков мы раз за разом отправляем к оттам свои делегации. Но эти гордые недоэльфы даже не допускают послов на свои территории. Демоновы затворники, совсем помешались после твоей смерти. А все эта Лала, будь она трижды неладна...

— Лала? — только это имя вывело мальчика из некоего транса.

Лала, Лала. Имя билось в голове серебристыми колокольчиками. Маленькая, солнечная, капризная и властная. Лала. Жемчужно-розовая кожа, пухлые щечки, стройное тело. Лет четырнадцать или пятнадцать на вид. Озорная, наивная, хитрая и жестокая. Лала — вечно юный дух оттов. С шапкой золотистых кудряшек, худенькая, с россыпью веснушек на прекрасном лице. Каждый шаг — это танец. Она не умела делать ничего медленно, она не умела ждать, она всегда получала то, что хотела. Грозная богиня и любимый ребенок оттов, всех, без исключения. Если остальные духи обязаны были присматривать за своими подопечными, то Лала становилась их головной болью. Это отты бегали за ней, как за неразумным чадом, исполняя приказы и заботясь о том, поела ли она, не хочет ли спать, кто на этот раз будет ее жрецом или жрицей. Нянькой, а не священнослужителем.

Прошлое ворвалось в сознание Дени ярким лучом.

* * *

'— Почему ты не целуешь меня, Даркус? Я разрешаю, — кокетливо закручивая и без того кудрявый локон, дулась Лала.

Повзрослевший Даркус, привыкший к самому изощренному флирту, спрятал улыбку:

— Я не целую детей.

— Мне уже пять тысяч лет. Или шесть? Не помню точно... — нахмурилась Лала, вмиг сбросив с лица невинную маску.

— И геронтофилией я не страдаю, — не смог удержаться и сверкнул белозубой улыбкой Правитель.

— Геронт... Чего? — Лала вскочила с ветки бурого исполина, того самого, в котором раньше жил Предрассветный. — Ты считаешь меня старухой?!

Вечный подросток, со всеми нервными срывами и желанием что-то доказать взрослым — такой видел ее Правитель. Вот только взрослые все умирали и умирали, а духам не было до нее никакого дела. Эра — единственная женщина, которая могла бы заменить ей мать или стать подругой, презрительно отмахивалась от нее, а с появлением Даркуса даже перестала впускать на свои территории. Но разве Лалу удержишь?

— Поиграй со мной, — тут же забыв об обиде, потянула она волосы Даркуса. — Какие мягкие, даже мягче моих!

'Ксандр весь свой зеленый пучок от расстройства общипал бы. Хорошо, что он этого не видит', — ухмыльнувшись, подумал Предрассветный, осторожно вынимая черные локоны из цепких пальчиков кудрявой богини.

— Эра знает, что ты здесь? — о ревности своего духа юноша знал не понаслышке.

— А ты как думаешь? — лукаво заблестели перламутровые глаза богини.

Даркус тяжело вздохнул, предчувствуя гнев темнокожей дриады, а Лала вспорхнула вверх, покружилась, потоком воздуха сорвав с веток осенние листья, а потом рухнула на Правителя. Даркус едва успел поймать неуемного духа.

— Вот ты и попался! — засмеялась богиня, целуя Даркуса в нос и забавляясь растерянным выражением самого прекрасного лица, которое она когда-либо видела.

'— Пожалуйста, не прогоняй меня', — перламутровые глаза показались Мироздателю древними.

— Лала, ты знаешь, что не имеешь права влиять на жизни ни своих, ни чужих подопечных, в том числе и мою?

Девушка сморщила курносый носик:

— Вот только не нужно об этом. Ты считаешь, я совсем глупая и не смогу отличить Дракона от простого галейца?

— Ты видишь Аарона? — Даркус не понимал, почему же тогда Дракон скрывался от его родителей, да и всех остальных у него дома? Или это не Аарон виноват? И раз драконья суть проявилась, может, тогда Предрассветный сможет вернуться домой? Ведь когда-нибудь родители соизволят его навестить? Они же не могли на самом деле его бросить?

Черноволосый Правитель опустил руки, и не подозревающая о подобном коварстве Лала, вопя, полетела на землю.

— Лалаотта, какого дракона ты здесь делаешь? — цепким взглядом Эра подмечала все: и рухнувшую девчонку, и своего ошарашенного мальчика, с подозрением смотрящего на негодницу Лалу.

— Что значит 'какого дракона'? — Даркус скрестил на груди руки и приподнял бровь.

— Я не это хотела сказать, мой мальчик. Это всего лишь оборот речи. Но что она здесь делает? — завопила дриада, указывая пальцем на оттку.

Лала поднялась, отряхнулась и прижалась к боку Предрассветного. Она едва доставала ему до плеча и по сравнению с гибким натренированным телом молодого Правителя казалась совсем крошечной.

— А что, боишься, что уведу?

— Поганка! Как ты смеешь общаться с моим иллитири?

— Ох, ох, так уж и твоим, так уж и иллитири? — Лала показала дриаде язык и потянула Даркуса за руку. — Ну, давай, Даркус, пожалуйста, просто зайдешь в гости. Ты не обязан становиться оттом по духу, ты можешь стать оттом по зову сердца.

Последние слова Лала произнесла с придыханием, внимательно следя за реакцией темнокожей дриады. Даркус переводил взгляд с одной на другую, не понимая, чем отличаются отты по духу от оттов по зову сердца. И он-то здесь причем?

Эра не произнесла ни звука, но так резко вытянула вперед руки, что стремительный воздушный поток отбросил жемчужную богиню в сторону. Лес завыл, послышался громкий скрип, ветви начали гнуться к земле, а потом с силой вцеплялись друг в друга, не давая Лале сбежать. Земля задрожала, но Лала лишь беззаботно расхохоталась:

— Подумаешь, как страшно! — и щелкнула пальцами.

В тот же миг небо сотрясли раскаты грома. Вот только молний все не было, лишь тучи набежали и становились все темнее и темнее, пока не превратились в фиолетово-черные. А потом начался кошмар: из сгустившихся туч полетели разноцветные молнии, Эра рассыпалась тысячью маленьких темнокожих фей, и разряды, не долетая до земли, стали гоняться за ними. Лала хохотала, пока из земли не вырвались острые корни и не врезались в жемчужное тело, исторгая из горла оттки удивленный и яростный крик.

Между деревьями петляли темнокожие феи, посылая на голову Лалы все новые и новые проклятья. От центра леса стали расходиться круги Силы, сминая все на своем пути. Коричневатые и зеленые цвета Праматери и морские — Лалы, эти круги со скоростью ветра мчались друг против друга, сталкивались и оглушая звоном округу. Схватившиеся земная и водная стихии разлетались из леса, поднимая воду из ближайших рек и озер и корежа землю глубокими трещинами и острыми скалами.

Казалось, сама земля гудела, а озера и реки посходили с ума. Потрескивающие молнии не успевали за маленькими Эрами и со свистом врезались в деревья. Лес вспыхнул. Древние исполины, исторгнув из глубин единый гортанный стон, закачались, заскрипели ветвями в попытке потушить пламя.

— Они живые, вы что, совсем ополоумели? — закричал Даркус, распахивая черные иллюзорные крылья.

Потоки воздуха, созданные мощными крыльями, пытались потушить пламя, Даркус выкрикивал слова древнего заклинания и втягивал в себя разбушевавшуюся стихию. И богини, залюбовавшись разгневанным Предрассветным, отвлеклись и забыли, из-за чего в очередной раз повздорили. Под натиском Правителя реки возвращались в свои берега, земля латала дыры и затягивала скалы в свои глубины. А Даркус бился с пламенем, пытаясь спасти древний лес от полного уничтожения.

Только на следующий день Предрассветный узнал, что маленькая ссора богинь унесла жизни более сотни смертных и пару десятков светлых эльфов. Посевы были уничтожены, близлежащие деревеньки смыло водным потоком. В городах начался голод. А Эра с Лалой не соглашались вмешаться, твердя Даркусу о сохранении баланса.

Даркус высказал все, что о них думает. Он был в такой ярости, мечась в попытке помочь пострадавшим, что духи первые дни не решались заговорить с ним. Эра даже не знала, что в том пламени погибли не только древние исполины, но и маленькие феи, в том числе и родители Кнопочки. У Лютика обгорели крылья, из ярко-лимонных они превратились в черные, и фей не мог больше подняться в небо.

Все попытки духов к сближению пресекались Предрассветным мгновенно. Ни угрозы, ни уговоры не помогали богиням помириться с Драконом. Даркус их просто не замечал, будто смертный, прошедший мимо феи.

Рыжая Кнопочка, необычно тихая для своего неуемного характера, не слезала с рук Мироздателя, а Лютик заполз на его плечо и только подрагивал обугленными крыльями, не в силах взлететь. У Дара сердце кровью обливалось, когда маленький фей судорожно сжимал его волосы в пухлых ладошках, пытаясь укрыться в черном шелке всякий раз, когда Эра или Лала проходили мимо. Малютки даже спали в постели Правителя, и Даркус боялся лишний раз повернуться, чтобы, не дай Создатель, не раздавить кого-то из них. Аарон же гневно сопел в обе дырки, но Дар прекрасно знал, что и Хищник также волнуется.

Вместе с Ксандром и Полдоном Даркус организовал несколько отрядов: лекари и строители сновали то тут, то там по всей территории иллитири. Предрассветный не мог покидать Светлоэльфийскую империю, но послал на помощь человеческим государствам несколько сотен красновласых эльфов из клана Супримо.

Затаившись в глубине леса, Эра наблюдала за своим мальчиком глазами выживших фей. Лала же ходила за ним, как привязанная, искренне не понимая, за что он так злится на нее. Но шло время и бессмертный дух, этот беззаботный и вечный ребенок, с каждым днем становилась все молчаливее и все ниже опускала кудрявую голову. Вынужденная находиться в душных комнатах, где стонали больные и раненые, она поражалась, с каким терпением Даркус раз за разом плетет заклинание стазиса, своеобразной заморозки, чтобы облегчить страдания перед операцией, или ассистирует красноволосым лекарям клана Супримо.

Из-под длинных ресниц Предрассветный наблюдал, как капризная богиня подает бинты или вытирает испарину со лба раненых, и тихая улыбка освещала его лицо.

Полным ходом шла работа по восстановлению поселений: стараясь заручиться поддержкой Правителя, знатные эльфы один за другим предлагали свои услуги. И у деревенских глаза на лоб полезли от удивления, когда вместо подачки в виде пары-тройки рабочих в ворота под предводительством самого желтоглазого Владыки десятками входили Старейшины и министры в простых штанах и рубашках нарочито потрепанного вида. Полдон вместе с Ксандром таскали доски, Провидица Мара с остальными эльфийками готовили обеды, а Даркус, развлекая детей, вырезал им из дерева игрушки, да вплетал охранные руны в узоры домов. Местные девушки хихикающей стайкой сопровождали Правителя, мешая Ксандру с Полдоном нормально работать. Хранители то и дело посматривали, с кем заговорил их Владыка, и до Дара стали долетать проклятья то от Диеро, то от Комподжоу, когда один из них отвлекался и либо ронял на другого тяжеленные брусья, либо вколачивал гвоздь прямиком в руку.

'Сущие дети', — качал головою Правитель.

Ни с Эрой, ни с Лалой он так и не разговаривал. Духи терпели две недели. На третьей Даркусу удалось взять с них клятву не мериться силами и не выступать друг против друга, раз это причиняет вред окружающим. Эра кривилась, Лала же виновато качала головой. Но никто из них не хотел лишаться Даркуса, и клятва была принесена.

С той самой осени разрушительные природные катаклизмы прекратились на долгие годы, в человеческие храмы приходило все больше и больше верующих, а жрицы клана ту Эрро славили Праматерь за любовь и заботу о своих детях'.

* * *

— Даркус! Ты меня слышишь, Даркус? Или ты теперь принципиально откликаешься на Дени? — насмешливый голос Полдона выдернул Дени из прошлого.

От воспоминаний еще сильней разболелась голова.

'Нет, звать Эру на помощь — чистое безумие, но вот проведать Лалу... — Предрассветный прищурился. — Захочет ли вечно юный дух помочь мне? Хоть какая-то, но надежда'.

— Я устал и хочу спать, — отрывисто бросил Предрассветный.

Полдон приблизился к полупрозрачному 'сыну', Дени попытался не кривиться от отвращения.

— Не забудь свои клятвы, Даркус. Несколько месяцев — и ты мой. Поверь, я смогу распорядиться твоей Силой.

— Не сомневаюсь, — сглотнул Дени подступивший комок. — Жду этого дня с нетерпением.

И под громогласный хохот Наместника его душа возвратилась в тело.

* * *

В полумраке Дени рассмотрел своего Хранителя, его серебристые глаза, наполненные тревогой, горькие складки в уголках бледных губ. Сжавшись в комочек, Дени натянул одеяло до самого подбородка. Было так холодно, словно ледяной ветер дул изнутри. Ксандр закутал его в два одеяла и крепко держал за руку, стараясь сделать вид, что не замечает, как дрожит принц. Сил на слезы у него уже не было, да Дени и не хотел лишний раз беспокоить Хранителя. Некому было рассказать, что все внутренности скрутило от страха, что теперь он будет жить в ожидании того дня, когда обезумивший Полдон получит доступ к магии древних.

'Нет, нет, не думать об этом, я справлюсь, все хорошо, я дышу, все нормально', — Дени натянул одеяло, чтобы Ксандр не видел, как дрожат побелевшие губы.

Самое страшное, если о клятве услышит Ксандр. А Лея? Дени знал, что она предпочтет умереть, но не видеть, как Полдон будет выкачивать из ее сына последние силы. Изо дня в день... Но Лея с Ксандром не понимали, что Дени попросту не сможет лишиться родных.

Замкнутый круг.

Часы пробили сначала полночь, потом час, половину второго... Напряжение не отпускало Дени, и Ксандр все крепче и крепче сжимал его ледяные руки. Три одеяла — а Дени все равно не может согреться.

В изголовье кровати примостился господин Дудок и начал рассказывать о своих странствиях, изредка скрипя стулом и то и дело поправляя очки. Ему вторил красноволосый Суон, отвлекая принца, когда менял повязки или читал еще одно обезболивающее заклятие. Но ничто из этого не трогало Дени, перед глазами все еще стоял Полдон, с головы до ног запятнанный кровью, на полу лежала избитая Лея, а где-то в углу сидел Олли, раскачиваясь из стороны в сторону, и лепетал, как ребенок:

— Мам, где мёй медвезёнок? Посему папа кричит? Я босёй, это не луза подо мной. Мам, мама, дедушка игает с тобой? И посему ты голая, вы игаете в лекая?

'Я справлюсь, я справлюсь', — повторял Дени, как заведенный, пока напряжение не лишило сознания, и он не провалился в абсолютную темноту.

'Я снова ослеп? Почему я ничего не вижу?' — Дени вытянул руку, но не увидел ничего, все та же тьма, а он парил в невесомости, не чувствуя собственного тела.

Тогда Предрассветный взмахнул руками в бессознательном желании удержаться, но земли не было, и он начал падать, все ниже и ниже. С гулом и свистом, один, в абсолютной темноте.

Но не успел он как следует испугаться, как нежные руки обняли и прижали к себе. Падение остановилось.

'Дуэно, дуэно, моя, моя дуэно!' — Дени замер на миг, а потом закричал, заревел, громко, в голос, так, как может позволить себя плакать только ребенок. Руки дуэно дрожали.

Тьма, дыхание, поцелуи.

Дени подставлял лицо, губы, вырывая стон из груди дуэно. Его обнимали, его прижимали к себе самые любимые, самые нежные руки на свете. В этих руках Дени был слабым, в этих руках Дени был сильным, он мог быть каким угодно, оставаясь при этом собой. Не нужно было притворяться, не нужно было изображать Правителя.

— Мне страшно, я не знаю, что делать, — задыхался маленький принц, и Тьма приходила в отчаяние от его горя.

— Как только проснешься... не медли... только кровь... это привязка, она не позволит... — голос дуэно, глубокий, чувственный, Дени тонул в его переливах, забывая обо всем на свете. 'Зачем я здесь? Почему плакал? Все не важно, кроме дуэно...'

— Дени, ты меня слушаешь?

— Ммм?

— Самое главное, чтобы Полдон не...

'В один только голос можно влюбиться...'

— И не забудь о том, что нужен будет только один...

'У меня мурашки по всему телу...'

— Очень важно не перепутать...

'Продолжай, говори, только не останавливайся', — Дени щурился от удовольствия.

— ...потом побрей Ксана наголо, и все же отвесь Полдону хороший пинок под зад.

— Да-да, побрить, пнуть... Ничего сложного... Что? Что ты сказала?

Тьма улыбнулась:

— Неисправимый.

— Этого я не помню, — пробурчал Дени, прижимаясь к дуэно, словно котенок.

— Невозможный.

— А вот с этим можно поспорить, — довольная мордашка тянулась к губам.

— Упрямый, добрый, любимый... — голос Тьмы охрип от желания.

— Да, кажется, это все я, — расплылся в улыбке эльфенок.

Тьма заливисто расхохоталась.

'Что может быть лучше этого голоса? Только смех, — замирал от счастья ребенок. — Ох, нет, я ошибся, я просто забыл... Конечно же! Поцелуи!'

И Дени отдался нежным губам, моля всех богов, чтобы не просыпаться, ведь сны о дуэно — это единственное, что у него было.

— Ты помнишь, как сильно я люблю тебя? — шептал родной голос.

Дени фыркнул от возмущения:

— Благодаря кое-кому у меня весьма избирательная память.

Тьма тихо улыбнулась и потерлась щекой о белоснежную макушку:

— Так нужно, душа моя.

— Я знаю.

— И я сделаю все, чтобы ты был счастлив.

— Тогда просто будь со мной. Разве это так сложно?

Отчаяние дуэно резануло по Предрассветному.

'Нет, я не позволю моей половинке страдать, все, что угодно, только не это!'

Дуэно хотела что-то сказать, но эльфенок не дал сделать этого, потянувшись всем телом и прильнув к желанным губам.

— Тогда просто согрей меня, — выдохнул Дени.

Одно движение рукой — и дуэно разрывает Пустоту, притягивая тем самым звезды, самые яркие, самые чистые, до которых только можно было дотянуться.

— Тепло, — прошептал Дени.

— Люблю тебя, — отозвалась Тьма, целуя эльфенка и укрывая его в свою нежность.

Звезды сияли.

Глава 48

'Мир удивителен. Только что меня разрывало пополам от боли и отвращения, а спустя всего лишь пару минут мое сердце бьется и кричит от радости: 'Дуэно, дуэно!' Если бы только я вспомнил, если бы только Она была рядом...'

Дени открыл глаза и прищурился, стараясь определить, наступило ли утро. В комнате было темно, но на самом востоке небо становилось серым. Скоро рассвет, и до того, как все проснутся, Дени предстояло столько сделать! Его половинка, его дуэно, позаботилась о том, чтобы эльфенок, наконец, прислушался к ее словам, и запомнил, что нужно сделать перед отъездом.

'Дуэно', — Дени зажмурился, улыбаясь. Ему до сих пор казалось, что тепло любимой согревает изнутри, а родные руки прижимают к груди, и желанные губы шепчут, что его любят...

'Куда же мне деть свою нежность? Где мне искать тебя?' — счастье и отчаянье бились внутри, то проигрывая, то побеждая друг друга. А Дени все гадал, как выглядит его половинка, как ее имя. Где они в первый раз встретились? Были ли счастливы? Столько вопросов, столько сомнений! 'Если воспоминания были озарены счастьем, то зачем ты лишила меня их?' — хотелось кричать эльфенку.

Нет, Дени не верил, что эти воспоминания сломают его. Стоило вспомнить лицо Даркуса, когда он говорил о любимой. Верующий, узревший своего Бога, женщина, в первый раз увидевшая свое дитя, не могли выглядеть счастливее Предрассветного. Дени смахнул навернувшиеся слезы. 'Хватит реветь. Мне необходимо быть сильным'.

Эльфенок с трудом повернул голову влево, настолько плотно он был закутан в толстые одеяла. 'Ну конечно же, Ксандр!' Кто еще мог так укутать принца, что тот стал похож на многоярусный торт? Рядом спал Ксандр, трогательно подложив руку под щеку, и Дени не смог сдержать улыбки. Мальчик не сомневался, что Хранитель всю ночь бодрствовал, но и у Тени был свой предел. И сейчас мужчина выглядел уставшим и изможденным. Темные круги под глазами, беспорядок на голове и что-то такое трогательное, почти беззащитное, делало его моложе и ближе.

'Более... человечным', — подумал Дени и натянул на Хранителя одно из своих одеял.

— Сколько же ты нормально не спал, а, Ксандр? — Дени провел рукой по растрепавшимся волосам Диеро.

Дени чувствовал, как воет Дракон где-то внутри, как его сотрясает боль осознания... 'Не сейчас', — Дени не смог заставить себя подойти к Зверю, слишком свежи были воспоминания о его острых когтях, но и обижаться на Аро не было смысла — Древний защищал свое воплощение так, как умел, и не его вина, что Дени готов был жертвовать собой ради жизни других.

— Нужно вставаать, — зевнул мальчик и высунул ногу из одеял, вернее, из настоящего кокона, что сплел этой ночью обеспокоенный Хранитель.

Высунул, пошевелил пальчиками и вновь полностью скрылся под одеялом, оставив наружу лишь белоснежную макушку. Холодно. Но это был не тот холод, что резал внутренности. Дени поежился и положил на живот руку. Шов все еще ныл, а теперь и чесался, и эльфенок прилагал все силы на то, чтобы не податься и не расчесать зашитую рану.

'Я не буду чесаться, не буду, — рука эльфенка замерла на животе. — Разве что только проверю, как там меня заштопали...'

И Дени с самозабвением начал теребить рану.

— Дени, — предупреждающий голос дуэно отозвался где-то внутри.

Дени проглотил комок в горле и с еще большим энтузиазмом принялся беспокоить шов.

'Все что угодно, я сделаю все, чтобы ты была рядом! Да я изрежу каждый клочок своей кожи, если это позволит мне слышать твой голос. Пожалуйста, только не оставляй меня!'

О, как Дени понимал Даркуса! Ради тех, кого любишь, разве не отдашь самого себя?

Тьма мелькнула, чтобы остановить руку ребенка, но внезапно остановилась.

— О да, вот так, да, хорошо, — простонал Дени, подглядывая одним глазом за тем, как реагирует Тьма.

Как бы невзначай эльфенок приоткрыл полоску кожи на животе и принял, как он полагал, соблазнительную позу. Если бы не рейтузы в цветочек, быть может, Тьма и не подумывала бы беззвучно покатываться от смеха, нависнув над Ксандриэлем с твердым намерением разбудить Хранителя.

— Хорошо-хорошо, все, все, я закончил, да не буди ты Ксандра!

Дени взволнованно приподнялся с кровати и насупился.

— Но если ты думаешь, что я не найду тебя, то ты очень плохо меня знаешь, — пробурчал Дени, мысленно обращаясь к дуэно и выбираясь из теплого кокона.

'Так, тише, главное — не шуметь, не разбудить Ксандра, иначе — все пропало!'

Пол был просто ледяным, и Дени с шумом втянул в себя воздух, отпрыгнул к стене, но резкое движение принесло с собой такую боль, что он согнулся пополам, оступился и поскользнулся на 'медузе', которая ночью помогала дышать. Не удержав равновесия, Дени взмахнул рукам.

'Нет, только не падай!' — застонал маленький принц, когда ваза, стоявшая на прикроватной тумбочке, полетела прямо в лицо Хранителя.

Тьма двинулась наперерез, но прошла сквозь белый фарфор, и от бессилия стала еще прозрачней.

Дени заметался, забыв, что эльфийская скорость — не чета человеческой, и с размаха хлопнул по вазе рукой. Звоном ладони о пустую посуду можно было зомби поднять с отдаленных склепов. Эльфенок чертыхнулся и стрелой помчался ловить отлетевший сосуд, забыв, что 'медуза' все еще украшает правую пятку. С ойканьем и пронзительным 'Ммамочки-пиявочки' Дени пролетел мимо упавшей вазы, сбив по пути занавески и налетев на кресло со спящим в нем лекарем. Скрип кресла, грохот гардины... Таррий выпучил глаза — вылитый рак-отшельник — и забормотал молитвы. Проснуться подобным образом он и Клозильде бы с Глэнтоном не пожелал: на него налетела, отчаянно матерясь и поминая свою матушку, самая настоящая баньши! А кто иначе это мог быть — белые волосы, закутанная в саван тонкая фигура, закрывающая рот лекаря от крика, и чарующий голос, шепчущий иноземные проклятия... Таррий приготовился так верещать, чтобы эта нечисть признала в нем сестру по несчастию...

— Ешкин-матрешкин, Таррий, совсем сдурел? Какая я тебе баньши? Нет, ну ты опять меня оглоушил, — острые ушки и лукавые голубые глаза показались из занавески.

Но Таррий, мысленно распрощавшийся с аппетитными формами почтенной госпожи Дудок, приготовился к смерти. Легкое прикосновение принца — и впечатлительный лекарь падает в кресло, оглашая комнату скрипом и воем:

— Прости, любимая, я был не прав!

Дени поджал ушки и с осторожностью развернулся. 'Ох, ну и зол, должно быть, проснувшийся Ксандр!'

Мысли эльфенка метались между планом 'Напомнить, кто здесь Владыка — а чтоб не ругали' до 'Вызвать жалость — прикинуться ветошью'.

Взмахнув белокурой гривой и приняв позу русалочки, забывшей надеть две ракушки, Дени захлопал ресницами и взглянул на кровать.

'Да ладно!' — он не поверил своему счастью, когда понял, что Тень спит, аки мерт... спящая девица. И не проснется, если кое-кто не перестанет так верещать.

— Да я это, Таррий, я, Дени, — принц повернулся к лекарю и прижал палец к своим губам.

— Пповелитель? — человек покраснел и смущенно поправил съехавшие на нос очки. — Очки! Да, я просто Вас не рассмотрел, кошмары там всякие, а я старый, немощный, подслеповатый...

— Тебя.

— Что, простите?

— Не рассмотрел тебя, а не вас. Перестань выкать, мы же об этом давным-давно договорились, — Дени сверкнул ямочками, довольный, что план дуэно он все еще может исполнить, а не провалит по собственной дурости.

'— Не забудь', — Тьма нежно коснулась белоснежных волос, улыбнулась и растворилась в рассвете. Дени потянулся за ней, словно их связывали невидимые нити.

— Да помню, я, помню. Полдон, кровь, тайна и все такое... — заворчал Дени, на самом деле изо всех сил напрягая зрение, чтобы увидеть в клочках тьмы очертания дуэно. Дени готов был жизнь поставить на то, что Тьма вновь улыбнулся и закачала головой.

-... упрямый, добрый, любимый, — хихикнул эльфенок, обхватив себя за плечи и чувствуя, что стал таким легким-легким, что может в любой момент улететь, как воздушный шарик.

Он был не в силах согнать с лица глупую улыбку. Еще бы Таррий так странно на него не косился, и Дени бы вновь нырнул под теплое одеяло и вспоминал бы, вспоминал каждое мгновение, каждое слово...

— Господин Дени, как Вы себя чувствуете? Нигде не болит? Голова точно не кружится, не мерещиться ли чего?

Таррий со скрипом тер запотевшие очки, смущенно отводя взгляд, ведь маленький иллитири смотрел на человека такими сияющими глазами, какими не смотрела на него и почтенная госпожа Дудок в день их долгожданной помолвки.

А Дени прикрыл глаза и воскрешал в памяти эту ночь. Дуэно не знала, что и Дени просто так ушами не хлопал. О, у него был разработал целый План. Именно так, с заглавной буквы, настолько маленький негодник гордился тем, что смог-таки обхитрить свою донельзя заботливую половинку.

Рост, длина волос, черты лица, аромат любимого тела... Дени коварно улыбнулся. Он впитывал своим телом все, что помогло бы узнать, как выглядит его половинка, раз уж глаза отказались ему помочь, предатели! Дени моргнул пару раз, глаза все еще были красными и нещадно болели, но он хотя бы мог видеть. И уж теперь-то он узнает, почему чувствует, что дуэно на самом деле так близко. Дени покосился на спящего Диеро и прищурился. Он помнил, какой удивительный аромат исходил от дуэно.

И Ксандр пах... нет, нет, не также, но что-то неуловимое роднило их ароматы. Подойти сейчас и понюхать Ксандриэля? А если мужчина проснется, и застанет Дени, принюхивающимся?..

'Нет, рисковать я пока не могу, и так меня Ксандр после вчерашнего по головке не погладит'.

Дени не знал, как в этом мире поступали с умалишенными иллитири, но забинтованный и красноглазый ребенок, обнюхивающий своего Хранителя... Вряд ли это убедило бы Ксандра, что Дени в порядке. 'Интересно, а в этом мире желтые домики пользуются популярностью?' Откуда-то пришло осознание, что Ксандр не очень-то и жалует лекарей душ. С чего бы это?

— Дени, с тобой действительно все в порядке? — Таррий этаким всклокоченным колобком суетился вокруг эльфенка, щупая его пульс, проверяя температуру, рассматривая глаза и что-то обеспокоенно приговаривая.

'Добрый, милый Таррий', — Дени с теплотой во взгляде наблюдал за смертным. Эльфенку совершенно не хотелось обманывать наивного лекаря, но нужно было скорее исполнить обещание, которое он дал дуэно.

— ... Дени?

— А?

Эльфенок и не заметил, как Таррий подвел его к постели и пытается уговорить прилечь.

— Нет, Таррий, послушай, — зашептал Дени, опасливо косясь на спящего Хранителя. — Мне нужно уйти.

Лекарь отчаянно замотал головой:

— Даже не думайте, Повелитель.

— Во-первых, не Повелитель, а Дени, — настаивал на своем эльфенок. — А во-вторых, я все равно проведаю Олли и маму, просто хочу, чтобы Ксан отдохнул хоть немного. Давай, Таррий, со мной будешь ты и, я уверен, еще пара-тройка охранников Ксандра.

Таррий молчал, неодобрительно хмуря седые брови. Вкупе с круглыми стеклышками очков и с каким-то цветастым платком на голове, которым он завязал всклокоченные волосы, лекарь походил на одного из гномов диснеевской сказки.

— Я могу уйти и без тебя, и ты знаешь, что никто меня не остановит,— Дени приподнял левую бровь и как никогда стал походить на ледяного принца.

Но эльфенок решил, что блефовать — так по-крупному, лекарь же не знал, что у принца коленки тряслись от слабости. Было чертовски больно, мальчик и сам с трудом представлял себе, как доберется до Полдона.

Таррий открыл рот, намереваясь возразить, но твердый взгляд Предрассветного, так не вязавшийся с испариной на его лбу, убедили лекаря, что с Предрассветным лучше не споить.

— Хорошо, как прикажет мой Повелитель, — человек низко поклонился, и, не смотря принцу в лицо, направился к двери.

Дени потянулся за Таррием, намереваясь все объяснить, чтобы тот не обижался. Но что он мог сказать ему? То, что давно умершая возлюбленная просит сцедить Комподжоу немножечко крови? Конечно, если бы Дени собирался немедленно разбудить Хранителя воплями лекаря. Рассказать, что Ставрус и не Ставрус вовсе, а Полдон, окончательно обезумивший и захвативший тело своего сына? Если бы хотел показаться сумасшедшим — то да. Или поведать впечатлительному лекарю, как поклялся, что после совершеннолетия станет безропотной куклой, практические рабом собственного 'деда'? Нет уж, лишать человека сна Дени не станет.

Вспомнив об этом, Дени почувствовал, как тошнота подкралась к горлу, но он не дал подобным мыслям одержать над ним верх. Казалось, что он упускает из вида что-то очень и очень важное. Но что именно, и с чем это связано?

Натянув поверх цветастых панталончиков светлые штаны, и осторожно застегнув рубашку и жилетку в тон, Дени, стараясь не потревожить раны, засуетился в поисках обуви, но смог найти только легкие тапочки-шлепки. Повертев в руках чуть загнутую к носкам золотистую обувку, он вспомнил истории о восточных гаремах. Да уж, с подобным 'удобством' на ногах далеко не убежишь. 'Интересно, вот кто подбирает мне подобную обувь?'

В комнату заглянул Таррий, надеясь, что принц передумал, и лекарь не будет потом оправдываться перед Тенью. Увидев, с каким трудом эльфенок натягивает на себя шлепки, Таррий поежился, вспомнив, как несколько часов назад зашивал его раны. Какая ужасная ночь, сколько всего случилось!

Лекарь до сих пор помнил, как Диеро отчитывал Камину. Один взгляд его чего стоил! И как эльфийка не умерла на месте? Таррий никогда не испытывал подобного страха. Нет, вернее испытывал, когда увидел, как окровавленный император зубами рвал на куски тело своего сына... О, он, конечно, многое видел на своем веку, недаром вот уже почти что полвека работает лекарем, но то, как искромсали тело маленького принца даже его привело в ужас. Таррий до сих пор поверить не мог в то, что увидел тогда — как, как из тела ребенка могло появиться чудовище?

'Нет, нет, этого просто не может быть. Я подслеповат, дело в этом. Не мог настоящий Дракон появиться из чужого тела. А как хрипел мальчик? Как, не переставая течь, пузырилась его кровь! Если бы не Суон и его лекари, Дени умер бы на моих руках', — Таррий вздрогнул, представив, что бы тогда стало с Диеро.

— Иду-иду, Таррий, — зашептал Дени, чуть не навернувшись в непривычной обувке.

'И как такой маленький и хрупкий эльфенок может производить столько шума буквально на ровном месте? Никогда не встречал Первородного, который бы умудрялся быть таким неловким и в то же время таким очаровательным, — Таррий скрыл улыбку, когда мальчик в очередной раз чертыхнулся, наступив на осколок от вазы. — И как только, Люд всемогущий, Диеро мог спать при подобном шуме? Наверное, это и есть магическое истощение. Ничего удивительного, если учесть, что Хранитель все ночь перекачивал энергию для своего Господина. Не думаю, что кто-то, кроме него справился бы с этой задачей. Восстановить весь узор ауры с точностью ювелира только по памяти! Просто невероятно. А как он смотрел на лекарей, когда они прикасались к ранам ребенка! О, не хотел бы я оказаться на место того, кто обидит маленького Владыку'.

Таррий поежился и придержал для едва ступавшего Повелителя дверь.

Как и предполагал Дени, за дверью дежурили одетые во все серое эльфы. Вот только он не учел того, что Ксандр такой... Ксандр. Их было три дюжины. Целых три дюжины высоких подтянутых эльфов несли караул перед его комнатой! Приглядевшись, Дени заметил еще двадцать хранителей, мелькнувших тенями в закоулках широкого коридора. При появлении Повелителя все Диеро подтянулись и дважды ударили себя по сердцу сжатой в кулак рукой.

'Мое сердце бьется для Вас', — вспомнил значение этого жеста эльфенок.

— Ну, Ксан, а почему ты не всю армию сюда притащил? — протянул Дени и вздрогнул, когда за спиной послышался знакомый голос.

— Это элитный отряд клана Теней, мой Владыка. Эти эльфы могут разорвать на клочки любую армию.

Камина! О, как же он мог забыть, что попросту усыпил эльфийку, чтобы сбежать от нее к 'Ставрусу'! Дени осторожно развернулся и скорчил виноватую мордашку:

— О, Камина, сколько лет, сколько зим. Очень, очень рад тебя видеть. Как поживаешь?

— Хорошо. Хорошо выспалась, — розоволосая эльфийка с укором посмотрела на смущенного принца.

— Хороший сон — залог здоровья, — Дени попятился назад, понимая. что уж Камину он не обведет вокруг пальца во второй раз.

Страшно даже представить, что ей сказал Ксандриэль, когда все-таки смог ее разбудить.

Камина расстегнула верхние пуговицы строгого темно-серого камзола и достала круглый, местами потрескавшийся амулет. Потемневшее от времени дерево сплошь было покрыто древними рунами. И этот почерк показался эльфенку смутно знакомым.

— Красивое украшение, тебе очень, очень к лицу, — Дени судорожно придумывал, что бы такое сделать, чтобы Камина не кинулась будить своего командира.

— Мне дал его господин Диеро, — продолжала эльфийка, и ее голос дрогнул на имени командира. — Как оказалось, очень полезная вещь — отгоняет, скажем так, не совсем запланированный сон.

У Дени даже ушки порозовели от смущения.

— Я тут прогуляться решил, ну, там к Олли забежать, Лею проведать... И Таррий тоже со мной.

Таррий дрогнул под немигающим взглядом розовато-серых глаз и весь словно сжался в ожидании проснувшегося и злого, как демон, Хранителя.

— И Ваш Хранитель, конечно же, идет с Вами? — розоволосая женщина прищурилась и склонилась над принцем.

— Теоретически да, ведь Ксан всегда в моем сердце, — Дени сверкнул улыбкой и сиганул по коридору. Вернее, ему так показалось, потому как заплетающиеся ноги создавали иллюзию невероятной скорости. Крутанувшись юлой, Дени свалился на пол прямо перед застывшей Каминой.

— Троллья ляха, я шикарен!

Женщина отвела взгляд, сжала трясущиеся от смеха губы, но не удержалась, прыснув от смеха.

— Хорошо, мой Господин, раз командир всегда с вами, то и беспокоиться не о чем. — розоволосая подала руку поднимающемуся Дениэлю.

— А? — Дени с силой прижал руки к животу и осторожно поднялся, стараясь не потревожить швы.

Но Камина мгновенно уловила и невероятную бледность ребенка, и то, как он сжимает свои раны и замирает на миг, пытаясь справиться с болью.

— Обопритесь на меня, Господин, я помогу Вам дойти до покоев Вашего брата.

Дени с подозрением покосился на молодую женщину, но от помощи не отказался.

— И ты не доложишь Ксандриэлю? — поверить в то, что Камина ослушается приказа, Дени не мог.

— Не вижу необходимости, — твердо ответила та.

— Хм, — с сомнением протянул Дени.

Чтобы Камина, да пошла против приказа Тени? Быть такого не может! Значит, это Ксандр разрешил ей сопроводить маленького принца. Но как Диеро узнал — первое, что сделает эльфенок — это вновь сбежит от него?

Времени на раздумья не было, и Дени, практически повиснув на Хранительнице, в сопровождении Таррия и пары десятков сероглазых эльфов двинулся в покои своего брата.

Мрачная и безликая — вот те слова, которые пришли на ум Дени, когда они переступили порог безразмерных покоев Олливандра, старшего и наследного принца Комподжоу. Дени замялся у входа, не понимая в полумраке, где же сам Олли.

'Разве здесь может хоть кто-то жить, да еще и не один десяток лет?'

Ни милых сердцу мелочей, ни тепла, ни уюта. Огромная кровать из темного дерева с тяжелым балдахином и массивной спинкой больше походила на клетку, а два овальных крошечных окна, которые были бы уместны в средневековом замке, но никак не в роскошном дворце, практически не пропускали свет. Темно-зеленые портьеры и удушающий желтый оттенок стен давили на психику. Дени тут же захотелось раскрасить комнату в светлые тона, а еще лучше — схватить брата и бежать, бежать отсюда как можно быстрее. Единственное, что привлекало внимание, — это низкий широкий диван в восточном стиле, стоявший в дальнем углу и резко отличающийся от всего окружения.

Диван был обтянут атласными тканями с пестрым орнаментом, и на нем было разбросано столько подушек разнообразных форм и расцветок, что у Дени зарябило в глазах. Большие и маленькие, круглые и квадратные, с искусной вышивкой или гладкие однотонные — все они были украшены шерстяными кистями и будто приглашали прилечь и насладиться удобством. У Дени, словно сговорясь, разом заболели все раны, — от зашитого живота до полопавшихся капилляров на глазах. Низкий диван так и манил нырнуть рыбкой в его объятья.

Дени подошел поближе, чтобы рассмотреть эту красоту, когда внезапно цветастое море подушек зашевелилась, и бледная рука схватила эльфенка за ногу.

— Ой-ёй, — Дени втянул в себя воздух, от резкого движения швы натянулись, но ребенок заставил себя плотно сжать губы. Это ведь всего лишь Олли, забившийся в горы подушек.

— Лея, — сонно протянул старший принц, прижавшись щекой к ногам Предрассветного. — Побудь со мной, я скоро усну, честно-честно.

У Дени на глаза навернулись слезы — синяки брата, замаскированные для торжества, показались теперь во всем великолепии. Светло-русые, почти золотистые, клочки волос местами были просто выдраны. Полдон же так любил таскать 'сына' за волосы.

'Неужели вся эльфийская магия, все это волшебство не может помочь одному-единственному светлому эльфу?'

Олли можно было дать лет двадцать при их первой встрече, но сейчас Дени не дал бы ему и семнадцати.

'Ребенок, какой же мой брат еще маленький, — злость на Полдона окатила принца с новой силой, когда он заметил глубокие порезы на голове брата. — Так бы и треснул этого полоумного императора по его квадратной башке. Олли же его внук! Чем он заслужил подобное обращение? Тем, что был сыном жрицы ту Эрро? Тем, что в нем нет той жестокости, дикости, как в старшем Комподжоу?'

Светло-зеленые глаза молодого Комподжоу были закрыты, и Дени стыдно было признаться, что он этому рад. 'Не хочу смотреть в его глаза. Вдруг, я вновь увижу безумие, вдруг Олли совсем потеряет желание жить?'

Старший принц еще крепче прижался к брату, и Дени начал медленно поглаживать его по голове. 'Я не могу помочь тебе, Олли. Жалкий, такой вот жалкий у тебя брат. Ни сил, ни знаний. Ничего. Скоро и Ксан убедиться в том, что я не его Даркус. Действительно, бледная тень его...'

Взгляд эльфенка наткнулся на небольшую картину.

— Нет, ну вы издеваетесь! — Дени дернулся, чуть не разбудив тем самым брата.

На стене красовалась миниатюрная копия другого портрета, того, что краем глаза эльфенок рассмотрел в покоях Полдониэля. Даркус! Даркус собственной персоной и во всем своем великолепии. Дени чуть было не чертыхнулся вслух.

Разъяренный взгляд голубых глаз встретился с янтарным — мудрым и немного лукавым.

— Да уж, тебе точно не составило бы труда вылечить Олли, — насупился Дени. — Для тебя вообще ничего невозможного не было.

— К сожалению, это не так, мой Владыка, — Гидемон нарочито медленно, чтобы не напугать мальчика, подошел и низко поклонился ему.

Легкая седина темно-каштановых кос засеребрилась в бледном свете. Эльф распрямился и посмотрел сначала на Дени, а затем на портрет Даркуса. 'Котенок против хищной пантеры', — подумал пожилой эльф, сравнивая два воплощения одного Дракона.

— Господин ту Амон? — Дени моргнул, только сейчас осознав, что смотрел на себя прошлого, не мигая.

Губы управляющего дрогнули.

— Какой же я Вам господин? Разве не помните, как раньше меня называли?

— Наседка Гиди? — у Дени было такое забавное и немного потерянное выражение лица, что Гидемон рассмеялся

А Дени вспомнил, как, будучи неуемным свободолюбивым Даром, раз за разом сбегал из дворца, а Гидемон в это время с кряхтением обыскивал каждый чердак, каждое дерево или крышу резиденции Предрассветных, обещая всыпать негоднику и не посмотреть, принц он или простой конюх. Ведь где еще можно было найти упрямого беглеца? Конечно же, на самом высоком месте! А когда Гидемон его находил... О, выражение лица молодого Дракона нужно было видеть! Непроницаемое, оно будто бы вопрошало: 'А разве вы меня потеряли?' И до того далеким и одиноким казался он господину ту Амону в этот момент, что управляющему становилось стыдно, что он посмел беспокоить Владыку, а ведь тогда Даркус считался еще ребенком.

Даркус находился на крышах, высоких ветках, верхних балконах либо с куском дерева и инструментами, либо с очередной книгой о путешествиях вместо того, чтобы присутствовать на уроках этикета, военной тактики, экономики, управления... Если бы Гидемон не догадался следить за Ксандриэлем, убежища Даркуса так бы и оставались для управляющего непостижимой загадкой. Но Гидемон не был бы главным управляющим, если бы не знал своих Господ лучше себя.

Если Дар чего-то не хотел — он это просто не делал, причем не делал с таким королевским величием, что Гидемон еще пару минут мог стоять с глупой улыбкой во все лицо, в то время как будущий Правитель всех иллитири улепетывал с новым 'сокровищем' — очередным свитком о других мирах. Даркус не хотел править, и Миримон с Гидемоном об этом, конечно же, знали. Но кто еще мог стать Правителем, если не истинный Повелитель? У Даркуса на этот счет было другое мнение, но разве он стал бы разочаровывать любимого деда?

— В прошлом я доставлял вам немало проблем, Гиди... господин Гидемон, — назвать старца просто Гиди у Дени язык не повернулся.

От уголков глаз пожилого эльфа лучиками разбежались морщинки, едва ли заметные для человека. Но любой Первородный, глядя на господина ту Амона, понял бы по его блеклым карим глазам и седым вискам — перед ним далеко не юнец.

'Если Гидемон нянчился с Даром, а до этого был другом детства самого Миримона, тогда сколько же ему лет?' — подумал Дени, а потом понял, что уж кто-кто, а этот эльф должен был все знать о Даркусе, вернее, о том, кого он любил.

'Ну конечно! — Дени расплылся в коварной улыбке. — Если Ксан и остальные не рассказали мне о дуэно, то я сам могу найти тех, кто с радость сделает это за них'.

— Вы хотели о чем-то спросить меня? — лукаво поглядывая на принца из-под тяжелых век, как бы невзначай поинтересовался ту Амон.

— Я? Да... — Дени настороженно огляделся, но кроме их с управляющим и спящего Олли, в комнате больше никого не было. — Моя дуэно...

Дени с трудом смог назвать половинку, ни слова больше не мог произнести он, но управляющему и не нужно было продолжение. Гидемон отвел взгляд и показался Дени совсем старым.

— Ну конечно, — изящные эльфийские пальцы, ничуть не тронутые временем, начали теребить серебристо-коричневые косы. — О чем же еще Вы могли спросить меня.

— Так что же? — от нетерпения Дени подался вперед, горло перехватило, и он неосознанно сжал руки Олли, до сих пор удерживающие его подле себя.

— Лучше не думайте об этом, Повелитель. У Вас новое тело, у Вас новая жизнь. Зачем Вы хотите страдать? Неужели прошлого оказалось мало?

— Что ты знаешь о моей дуэно? — глаза Дени засветились голубоватым огнем.

Гидемон отшатнулся, закрывая руками рот, но губы сами отвечали Владыке.

— Что дуэно — вся Ваша жизнь. Миримон был прав, когда говорил, что половинка убьет Вас. Он знал, он подозревал...

— Что значит убьет? Не понимаю! — Дени трясло. Он узнает о дуэно все, чего бы ему это не стоило. — Не молчи, говори. Как ее звали? Кто она? Что с ней случилось? Где? Когда? Скажи мне, говори, я приказываю!

Дени била крупная дрожь, он чувствовал, что готов сорваться, что еще немного, и он все здесь разнесет. 'Она нужна мне. Как, как мне жить без нее?'

Все поплыло перед глазами.

'Невозможно, я устал, я больше просто не могу, я не выдержу', — Дени повалился на бок, и Гидемон едва успел подложить руки под его голову.

Сияющие пряди белым ковром укрыли пол. Дени вцепился в руки старого эльфа и одними губами шептал:

— Дуэно, ска... скажи мне. Кто?

Гидемон зажмурился, перед его взглядом замелькали картины прошлого. Когда он поседел? Было ли это после того, как Миримона убили, или тогда, когда иллитири только начали понимать, что демонов им не одолеть? Сколько потерь, сколько крови!

Нет, это было много позже, тогда, когда он увидел, как умирает их бог, этот удивительный мальчик, который любил так, как никто до него.

— Война с демонами была в самом разгаре, — слова будто бы застревали, а горло жгло раскаленным металлом, но Миримон не мог видеть Дени таким — беспомощным и несчастным. Даркус и так настрадался за свою жизнь.

Гидемону захотелось завыть в голос, вспоминая тот ужас.

— Мы не сразу поняли, что Драконы больше не прилетают в наш мир. Эра, помогая вылечить Вас, поставила это условие. А кто, кроме Мироздателей мог контролировать духов? Первыми поняли это демоны. Они всегда были самой воинственной расой. И Мор — дух демонов и всевозможной нежити, гори он в Преисподней, не мог не воспользоваться подобным шансом. Помните ли Вы, что демоны получают наслаждение, причиняя другим боль?

Дени нетерпеливо кивнул, и Гидемон продолжил рассказ.

— Недаром каждый воин предпочитает умереть, но не оказаться у них в плену. Садизм присущ даже их детям, он в их сущности, в их крови. Но я раньше не знал, откуда в них это. К сожалению, позже узнал. Мор... Каждый дух в той или иной степени зависит от своих подопечных. Мор же нашел способ многократно увеличивать свою Силу за счет пыток. Энергия боли питала его, делая самым могущественным духом Галеи. Осознав это, он пожелал стать настоящим богом. А Зордан, его любимчик, тот, кто поставлял ему эту невероятную Силу через изощренные кровавые оргии, без умолку твердил о том, что когда-нибудь победит Предрассветного. Мор был в ярости. Как так, накачанный силой своего духа, но все же неспособный победить какого-то эльфа? Зордону не стоило гневить своего бога. Мор не мог не заинтересоваться Вами, мой Повелитель. Война была неизбежна.

— Дуэно, Гидемон, дуэно... — Дени чувствовал, что еще немного, и он вспомнит, ему казалось, что он уже видит очертания, чувствует прикосновения...

— Это случилось после той битвы у Куранвета, тогда Вы еще... — Гидемон захрипел, схватился за горло, а Дени, испугавшись за эльфа, попытался подняться.

У Гидемона исказилось лицо, губы его повело, словно невидимой рукой кто-то заклеил рот лейкопластырем или попросту стер его. На лице управляющего не оказалось рта. Ни губ, ни дыры, ни щели. Ничего! Дени пришел в настоящую ярость.

— Кто ты? Кто это делает? — закричал он, разбудив Олли.

В дверь тут же ворвались Камина с парой десятков Хранителей, оглядываясь в поиске угрозы. Таррий подскочил к сидящему на полу Предрассветному. Но Дени только оттолкнул человеческие руки и попытался подняться.

— Покажись, трус! Не смей меня игнорировать! — стены задрожали, и Олли, не отошедши от сна, зажал уши руками, зажмурился и начал громко икать.

— Олли, о, Господи, прости меня. Это я, Дени, твой брат, ты узнаешь меня? Камина, воды, быстро! Таррий, успокоительного!

Приказы Предрассветного исполнялись с невероятной скоростью. Через пару секунд Олли, стуча зубами о стакан, пил мутноватый раствор, а Дени гладил его по спине, расположившись на цветастом диванчике позади брата.

— Все хорошо, я тоже часто икаю. Там, где я жил, это означает, что тебя кто-то усиленно вспоминает.

Олли вздрогнул. А Дени треснул себя по лбу. 'Про кого, кроме Полдона, вернее 'Ставруса', мог подумать бедный Олливандэр? А тут я, весь такой чуткий и, как всегда, сообразительный'. Дени спрятал в ладонях лицо и застонал.

— Дени? — старший принц развернулся и пристально посмотрел на эльфенка.

Предрассветный тут же принял беззаботно-счастливый вид, ослепительно улыбнувшись брату и незаметно застегивая жилетку, чтобы не видно было выступившей на рубашке крови. 'Эти швы все-таки разошлись. Ой, что будет, когда Ксан это заметит!'

— Дени, с тобой все... Хм, у тебя все хорошо? Вчера, после приема, ты пошел к отцу... — Олли не мог подобрать слов.

Он боялся показаться дураком, не различающим сна от яви, но вчерашнее так ярко стояло перед глазами, что не могло оказаться просто кошмаром.

— Вчера? — Дени в удивлении задвигал бровями. — Поел, искупался и пошел спать. Очень плодотворный вечер, знаешь ли.

Олли приподнял уголки губ:

— Правда?

— Ну, почти. Я еще тортик съел, с вишенкой, — и эльфенок довольно зажмурился. Все, что угодно, чтобы Олли не видел его глаза.

— Да, да, вишенки, это хорошо, — молодой Комподжоу растерянно оглянулся, не понимая, что вся эта толпа делает в его комнате.

Но не успел старший принц задать этот вопрос, как Дени затараторил:

— Ты же поедешь со мной к оттам, да, Олли?

— К оттам? — старший принц моргнул, едва ли понимая, о чем ему говорит брат.

Гидемон с Каминой обменялись понимающим взглядом.

— Да, к оттам. Поедем ненадолго, развеемся. Оставим Наместника во дворце, а сами сбежим. Только ты и я, и никаких императоров, — искушал Предрассветный.

— Сбежим? От Наместника? — выдохнул Олли.

Камина закатила глаза и шепнула ту Амону:

— И кто здесь младший, а кто старший брат?

Гидемон подавил улыбку.

— Ну вот и хорошо, а теперь спи, отдыхай. Скоро мы будем в дороге. Поболтаем, посмотрим места, — Дени положил руку на лоб своего брата.

Олли зевнул, моргнул пару раз, веки его потяжелели.

— Спи, я посижу с тобой. Все будет хорошо, — голос Дени действовал успокаивающе, и одетые в серое эльфы, тряхнув головами, отступили в тень, а Камина протянула Гидемону противосонный амулет

Гидемон только покачал головой:

— Несколько сотен лет с молодым Даркусом, Ками, я и сам теперь как этот амулет.

Дени посмотрел на управляющего. Его рот вновь был на месте.

— Не понимаю, — так тихо, чтобы не разбудить брата, прошептал мальчик.

— Я сказал то, чего не должен был говорить. Ваш Дракон напомнил мне это.

— Значит, Аро, — Дени зарычал.

'Да я, да я его... На трусы пойдет, троллям!'

— Да, у Вашего Дракона удивительные способности, — Гидемон поклонился и вместе с Каминой помог маленькому принцу встать с кровати, не потревожив при этом уснувшего Олли.

Дени укрыл брата, убрал волосы с его лица и поцеловал в лоб:

— Спи спокойно, Олли, я обязательно верну тебе папу.

Выходя из комнаты, Гидемон придержал Предрассветного:

— Дракон сейчас слышит нас?

— Вы же сами сказали, что это он натворил, ну, с вашим ртом.

— Да, но это старое заклятие. А сейчас, сейчас он в сознании? — Гидемон понизил голос, словно от этого Дракон не смог бы подслушать их разговор.

Дени прислушался к себе и на секунду очутился внутри собственного измерения.

— Нет, не думаю, что он вообще соображает. Не знаю, что он там делает, но вой стоит просто невероятный, — эльфенок потер уши, невольно беспокоясь за состояние Аро.

Несмотря на то что Дракон натворил, делал он это только ради самого Дени. Эльфенок знал это и пообещал себе, что как только останется один, тут же проведает Аарона.

— Тогда слушайте. Нет, — Гидемон бросил настороженный взгляд на прислушивающуюся к разговору Камину. — Лучше смотрите.

И управляющий взял Повелителя за руку. Комната словно перевернулась, завертелась, закружилась и резко остановилась, поменяв цвета. Нет, это была уже другая комната. Вернее, кабинет Предрассветного, Миримона Справедливого. Высокий, стройный мужчина с темными волосами и ярко-фиолетовыми глазами выглядел обеспокоенно. Он сидел за деревянным столом, на котором были вырезаны удивительно красивые узоры. Создавалось впечатление, что стол овивают кусты дикой розы.

'Все-таки у Даркуса — явный талант. Интересно, а если я попробую что-нибудь вырезать, у меня получится? Например, сделать Олли маленького медвежонка, вот он удивится!' — Дени загорелся этой идеей.

А в кабинет тем временем зашли трое — Гидемон, Шейла и... Ксандр. Дени аж подпрыгнул от желания быстро слинять от гнева проснувшегося Хранителя, но потом вспомнил, что он же в прошлом, в воспоминаниях Гиди, да и Ксандр выглядел заметно моложе.

'Какой лапочка, — хихикнул Дени, подходя ближе. — Интересно, он заметит, если я прикоснусь к нему?'

Дени провел рукой по темно-зеленой пряди, выбившейся из пучка на затылке. Но тонкая рука прошла сквозь Хранителя, а тот, даже не моргнув, вытянулся по стойке смирно, затем резко поклонился и спросил:

— Вы звали, Ваше Величество?

Дени отскочил на полшага и приготовился не упустить ни единого слова. Но даже он не заметил, из какого угла появился синевласый Варниэль. Ксандр даже не шелохнулся при виде отца. Сам же Варниэль скользнул к императору и положил руку на его плечо. Миримон улыбнулся своему Хранителю и чуть заметно кивнул.

А синевласый эльф не мог скрыть гордости за своего сына: высокий, подтянутый, на Ксандриэле идеально смотрелись доспехи не просто воина, а Тени самого Повелителя. Черно-серая ткань плотно облегала мускулистое тело молодого Диеро, тонкий металл прикрывал его плечи и грудь. А у самого сердца горела печать Дракона. И как он сказал Миримону — не Господин, не Повелитель, а Ваше Величество. Да, у Ксана теперь есть Господин, его настоящий хозяин, не то, что у его отца. Миримон сжал пальцы своего Хранителя, и все внимание Варниэля вновь сосредоточилось на Повелителе иллитири.

— Ксандр, Шейла, Гид, присаживайтесь, пожалуйста.

— Что-то случилось, мой Повелитель? — Шейла села, перекинула зеленую косу на плечо и стала теребить ее кончик.

— Да, Шейла, и я знаю, что и ты это знаешь.

Зеленые глаза матери Ксандра наполнились слезами.

— Войны с демонами не избежать? — это было скорее утверждение, нежели вопрос.

Ксандр с Гидемоном вздрогнули, а Варниэль сжал и без того тонкие губы.

— Да, моя дорогая, — взгляд Миримона смягчился, как всегда, когда он смотрел на красавицу Шейлу.

Даркус уговаривал деда признаться эльфийке в своих чувствах, но Миримон однажды сказал, что истинная любовь способна на многое, но только не на разрушения, иначе это уже не любовь.

— Это Зордан, тварь! — Ксандр стукнул кулаком по столу, но ни мать, ни отец на этот раз не сделали ему замечание.

— К сожалению, это правда, — вздохнул Миримон. — Я долго этого не замечал, вернее, пытался отгонять от себя эти мысли. И это я виноват в том...

— Повелитель, — Варниэль прервал императора.

— Нет, Варниэль, — Миримон поднял руку. — Дай мне сказать. Я действительно слишком долго игнорировал то, что нужно было пресечь давным-давно. Дарус... притягивает к себе. Неосознанно, конечно, он и сам ненавидит в себе это, но факт остается фактом.

Император откинулся на спинку кресла и заглянул в серые глаза своего Хранителя.

— Зордан в своем стремлении победить, унизить Даркуса по-настоящему обезумел. А я, дурак, еще радовался, что благодаря их с Даркусом дружбе можно избежать многих конфликтов! И эти их постоянные поединки. А ведь Зордан старше, опытнее, и если бы Даркус хоть раз проиграл... Но не об этом речь.

Шейла с Гидемоном сидели, как на иголках, Ксандр натянутой тетивой следил за тем, с каким фанатизмом отец слушал своего правителя, но ни разу не посмотрел на собственную жену, которая так переживала за мужа и сына. А император? Ксандр знал, что Миримон влюблен в его мать, в детстве это приводило маленького Диеро в такую ярость, что хотелось врезать со всей дури самому императору. Но теперь, когда он сам не просто Хранитель, а истинная Тень, Ксандру хотелось рассказать своему отцу о чувствах Владыки, чтобы посмотреть, такой ли он хороший Хранитель, каким пытался казаться. Откажется ли Варниэль от жены ради того, чтобы сделать Владыку счастливым? Ксандр бы отказался, от всех и всего. Но сможет ли это сделать его отец? Ксандр до сих пор не мог простить Варниэлю того, как он обращался с ним в детстве, не мог простить то ощущение собственной никчемности и ненужности, внушаемое непогрешимым старшим Диеро. Но теперь именно Ксандриэль — Тень, а его отец так и остается, путь главным, но все обычным Хранителем.

— Вчера я спускался к Маре. Думаю, она о многом умолчала, — Миримон помолчал. — Но главное, что мы теперь знаем — войны не избежать. Боюсь, все козыри у демонов на руках. Их армия просто невероятна, человеческие правители не рискнут идти против подобной силы. Только сегодня пришли известия, что Велория пустила войска на свои земли. Демонам зачем-то понадобились оборотни. Территорий у них как таковых нет, приручить их — себе дороже, зато момент превращения насыщен таким количеством магии, которое поможет демонам продержаться на наших землях без подпитки от двух до трех дней. Думаю, мы все понимаем, что подобное ни в коем случае нельзя допустить.

— Я отправил Хранителей предупредить оборотней, думаю, многие из них согласятся поселиться у нас. Хотя бы на время, — отрывисто бросил Варниэль.

— Даркус знает? — Ксандр вскочил, намереваясь помчаться к своему Властителю и немедленно обо всем рассказать. Такая опасность, а Ксан не рядом со своим Даром!

— Нет, Ксандр, сядь. Для моего внука лучше сейчас оставаться в неведении. Ты сам прекрасно знаешь его нрав. Думаешь, он будет сидеть и дожидаться разрешения конфликта?

Ксандр поджал губы на манер отца, но не признать правоту императора он не мог.

— Я специально собрал вас сегодня, чтобы поговорить, но не о войне, а о Даркусе. Зордан готовит ловушку для моего внука, он любыми правдами и неправдами решил выманить его с эльфийских земель, где Эра могла бы помешать навредить своему любимцу. Этого также ни в коем случае нельзя допустить. Я уже говорил с Праматерью, она позаботится о том, чтобы Даркус не пересек границу.

Гидемон покачал головой:

— Не уверен, мой Повелитель, что нашего мальчика это остановит.

— Может, Даркус и сын Дракона, но родители смогли заблокировать его мощь, да и Эра на своих землях практически неуязвима.

— Хорошо же они заперли его силы, если ни один эльф не может в одиночку справиться с ним.

— К этому, мой друг, я и веду, — продолжал Правитель, а Ксан затаился, впитывая все, что касалось его Господина. — Дракон — вот главная проблема. Думаю, молодой Диеро не помнит, но Ауриэль, моя дочь и мать Даркуса, часто навещала меня. Она взахлеб рассказывала о том мире, где рождаются Мироздатели, да я и сам видел, как Рокус отличался от всех на Галее. Ксан, Даркус уже рассказывал тебе, как маленькие Драконы овладевают своей Силой?

Ксандр нахмурился, решая рассказать ли об этом или же нет. Но речь шла о безопасности Дара, и Ксандр решился:

— Да, дети танцуют над бездной, и одухотворенные сущности выбирают их как свое воплощение.

— Интересно. И, главное, так похоже на правду.

Ксандр тряхнул головой:

— Я не вру, именно так мне сказал Повелитель.

— Ну-ну, успокойся, я не говорил, что лжешь ты, — Миримон вздохнул. — Надеюсь, все понимают, что эта информация не для посторонних ушей?

Шейла возмущенно фыркнула.

— Нет, дорогая, во всех вас я уверен, просто неправильно выразился. Я не хочу, чтобы именно Даркус узнал об этом раньше времени.

Все многозначительно посмотрели на Ксандра, и молодой Диеро прищурился:

— Я не понимаю, Ваше Величество, зачем вы позвали в этом случае и меня? Вы же знаете, что я предан одному лишь Правителю.

— Вот именно, знаю. И у меня к тебе будет особая просьба. Но об этом после. Так вот, на чем я остановился?

— На том, как ребенок становится полноценным Драконом, — мгновенно откликнулся синевласый Храниетель и опустился перед императором на колени. Миримон положил руку на голову своего Хранителя, Шейла отвела взгляд, а Ксандр презрительно поджал губы.

— Даркус прав, — продолжал император. — Драконом можно стать только в том случае, если найдешь свою суть, свою Силу. И для того ребенок парит в небе, чтобы его заметил тот дух, с которым он мог бы соединиться.

Ксандр хотел сказать, что это одно и то же, но Шейла шикнула и отвесила сыну подзатыльник:

— Ишь, надумал, ты у меня с императором еще попререкайся.

Ксандр покраснел, а Шейла добавила:

— Дома поговорим.

Дени рассмеялся и готов был поклясться, что Ксандр дернулся, услышав его голос.

— Вы все наблюдали за Даркусом, когда он общался со своим Зверем, — продолжал Миримон. — И все вы видели, как он с ним спорит, ругается или смеется.

Эльфы закивали, улыбаясь. Когда Даркус расслаблялся, а случалось это лишь тогда, когда его окружали родные, он мог забыться и начать вслух болтать с Аро.

— Так вот, дракончики обретают Силу, которая полностью подвластна им. Да, эта Сила может выходить из-под контроля, но это происходит также, как у всех нас, когда мы злимся, боимся или кого-то защищаем. Мы перестаем контролировать себя, но это всего лишь наши чувства, наши эмоции. Иногда мы даже спорим сами с собой, но это всего лишь сомнения. А теперь спросите себя, так ли это происходит у Даркуса.

— Что Вы хотите этим сказать? — Ксандр действительно испугался, он ведь всегда чувствовал, что Зверь настоящий, что он чувствует, злится, ревнует...

— Что бы там не находилось внутри моего внука, это не та Сила, которая достается Драконам. Я не знаю что или, вернее, кто это, но он настолько силен и хитер, что сумел убедил мою дочь и ее мужа, самого Повелителя Ветра, что Даркус неполноценный Дракон, что его необходимо выслать из того мира. Представьте себе — обмануть Драконье гнездо, а потом каким-то чудом сохранить подобную мощь в чуждом мире, где и Рокус, и Эра наложили на Даркуса сдерживающие печати! Мне страшно подумать, что задумал этот Зверь и для чего ему понадобился мой внук.

Ксандр вскочил:

— Но нужно же что-то делать!

— Это еще не все. Не об этом я хотел тебя попросить, — Миримон вновь указал молодому Диеро на кресло, а от Шейлы сыну достался второй подзатыльник.

— Извините, — выдавил из себя Ксандриэль, потирая ушибы, рука у Шейлы была тяжелой.

— Я правитель светлых эльфов, и сейчас мы находимся в состоянии войны с противником, который превосходит нас по многим параметрам. Боюсь, я не смогу проследить за этим сам, — Миримон улыбнулся, когда Варниэль преданным псом прижался к его ногам.

Никто, кроме Хранителя императора не знал: Мара предсказала, что Миримону не пережить этой войны. Но Миримон был рад, что узнал об этом сейчас, по крайней мере, у него будет время завершить все дела, вот только Варниэль не хотел принимать этого. Упрямец, вбил себе в голову, что уйдет за Грань вместе с ним.

— Дуэно, Ксандр, не допускай, чтобы Даркус соединился со своей половинкой. У моего внука нет истиной Силы, к тому же момент соединения настолько опасен, что за этим действом всегда приглядывают самые сильные Драконы. Ауриэль говорила, что не многие из них встречают дуэно, но я вижу Дара, и мне кажется, что он все время кого-то ищет. И я боюсь, что найдет... Запомни, Ксандр, ни в коем случае не допусти их соединения. Помни, что это убьет твоего Господина.

— Клянусь, туэ сент даро, я не позволю половинкам соединиться!

— Неет, Ксан! — закричал Дени, кинувшись к своей Тени.

Ксандр вздрогнул, а Дени прошел сквозь него, будто в водный поток окунулся. Рев водопада оглушил, завертел эльфенка, закружил и с шумом потянул все ниже и ниже. Дени запаниковал, забарахтался, а потом резко и неожиданно для себя вынырнул в своем теле на пороге покоев принца Олливандра.

Судорожно глотая воздух, эльфенок вцепился в белоснежные пряди.

'Что ж, замечательно. Я виновен в том, что началась война, в том, что Миримона убили, а мой Хранитель действительно поклялся разлучить меня с половинкой. Ничего не забыл? Ах да, Аро, мое ненаглядное чудище. Что или, вернее, кто ты такой и почему никак не оставишь меня? Может, дуэно была права, и мне действительно не стоило вспоминать?'

Глава 49

Дени резко распахнул дверь, и длинные волосы взлетели над головой белым пламенем.

'Надоело!'

Голубые глаза сверкали, черты лица заострились и стали до того притягательными, что даже наученная горьким опытом Ками замерла, забыв обо всем на свете. 'Он прекрасен!' — ни Камина, ни какой-то паренек, придавленный ею сапогом к полу, не смогли отвести от эльфенка взгляд.

А Дени был в дикой ярости на все и всех — на Ксандра, на Аро, на эту дурацкую потерю памяти и, главное, на себя. Каким слабым он себя ощущал, каким беспомощным! Это было просто невыносимо.

'Все болит. Господи, как же мне плохо. Меня снова тошнит, тело ноет, и этот вечный холод... Почему мне так холодно? — Дени облокотился на косяк и медленно начал сползать на пол. — Что, если я ее никогда не увижу? Что, если Ксан действительно ее уничтожил? Смогу я простить Ксана? А жить дальше?'

— Нет, — хриплый шепот сорвался с губ.

Дени осел на пол и прикрыл глаза, все равно ничего, кроме красных пятен, он больше не видел. Гидемон неодобрительно покачал головой, но промолчал. Втихомолку от всех эльфенок все же умудрился перекачать оставшиеся крохи силы своему брату. И если бы не слова дуэно, не его просьба отдать Полдону заговоренной крови, Дени не смог бы и пальцем пошевелить. На одном упрямстве он приоткрыл опухшие глаза. Даже подобная малость далась ему нелегко. Сфокусировав взгляд на Камине, он пытался по ее губам понять, о чем она так ожесточенно спорит с добряком Таррием. Словно через кисель воспринимал маленький принц спор Хранительницы с его лекарем. А спорили они до остервенения — послать или не послать за Диеро и стоит или не стоит Камине сойти с горла какого-то паренька...

'Однозначно стоит, — вяло подумал принц, рассматривая распластанного по полу Роя. — А блондинчик-то, походу, сереет'.

Умоляющий взгляд серо-карих глаз обратился к Дениэлю.

'Парень, ты не к тому обращаешься. Меня нет, я стенка, каменная холодная плитка'.

Но Рой действительно начал задыхаться под далеко не миниатюрной ножкой розоволосой леди. Дени вздохнул.

— Камина, тот, кто под твоей ногой, да-да, правой, нет, другой правой. Ага, так вот, он не дышит.

Пока Таррий откачивал полукровку, которому зачем-то срочно понадобился Дени, а Камина спрашивала одного из сероглазых Хранителей, не проснулся ли командир, Дени погружался в апатию.

'Вот так и уснуть. Ничего не знать, ни о чем не думать, не беспокоиться. Зачем искать то, что приносит такую боль? Я же не мазохист. Вот здесь, на гладких камушках, и заснуть можно. Так холодно. Отдаться этому леденящему чувству... Не гадать, что сделал Ксан, не думать о том, кто дуэно. От нее ли у меня был ребенок? Дочь. Дочь, которая сошла с ума и покончила с жизнью! А меня не было рядом, чтобы помочь, чтобы... Не думать, не сейчас, нет, не могу! Почему же дракон не мог ее защитить? Дракон... Аарон. Кто он? Почему не оставит меня в покое? Кто я ему, и что он скрывает?'

Дени и под пытками не признался бы, как испугала его мысль, что они с Драконом не единое целое. Когда он так привязался к этому жуткому Ящеру? Почему несмотря ни на что верит ему, ощущает частью себя? Так не должно быть. Это неправильно. И почему у Древнего столько секретов?

'И от кого? От меня! Меня, того, с кем он разделил свою сущность! Ну не-е-ет, — Дени поднял голову с колен, распрямился и уже осмысленным взглядом рассмотрел вставших полукругом Хранителей. — Нет, Аро, так легко ты от меня не отделаешься!'

Дени хищно прищурился, и эльфы отошли на полшага назад. Уверенность, сила — вот что излучали сияющие голубые глаза. И никто из эльфов не догадывался, какие грандиозные планы посетили светлую голову их Повелителя. А Дени бился над двумя главными вопросами своей жизни:

Вопрос жизни и смерти номер один: 'Как мне найти половинку?'

Вопрос жизни и смерти номер два: 'С какой ноги врезать по орешкам Древнего Хищника?'

Дени так и представил себя в наряде настоящего воина, в таком, как у Ксана: темном, облегающем, словно вторая кожа. Этот наряд внушает страх и уважение вкупе с со своими торчащими кнутами-мечами-ножами.

Перед глазами Дени так и стояла картина: вот он сам, обвешанный оружием, в своем мужественном костюме медленно подходит к крылатому ящеру. Дени идет уверенно и как бы невзначай приподнимает рукоятку меча, острое лезвие выскальзывает из ножен, бросая блики на стены мрачной пещеры. Зверь нервничает, встает на задние лапы и начинает пятиться. Конечно же, Аарон напуган подобной брутальностью. Хищник нервничает, с опаской поглядывает на остроухого воина и морально готовится к поражению. И тогда Дени, небрежным жестом откинув отросшую челку и неизвестно откуда взявшиеся солнечные очки, хрипло бросает:

— Что за секреты, очкозавр?

Где-то глубоко внутри Дени услышал, как рухнуло на землю нечто тяжелое и стонущее от смеха.

Нервное напряжение и лечение Олли дали о себе знать, и эльфенок начал икать и хихикать.

Камина, кашляющий Рой и еще несколько десятков Хранителей с ужасом уставились на икающего и одновременно смеющегося принца. Слезы покатились по его щекам, икота не давала вздохнуть, и никто из этих Первородных созданий не знал, какая дыра зияла в душе их маленького Владыки.

— Дени, как себя чувствуешь? — человек положил морщинистую руку на голову мальчика, а потом осмелел и, плюнув на недовольство Хранителей, прижал Дени к себе и заговорил какие-то глупости.

— Все пройдет, ты поправишься, все будет хорошо, — те же слова, что принц повторял брату.

Дени смахнул слезы и широко улыбнулся. 'Никто не узнает, ни к чему это. Справлюсь'.

— Ты как, только честно? — очки-кругляшки съехали на нос, но лекарь смотрел только на принца.

— Хочется умереть и... вишенку. С тортиком. И мяса. С подливкой и запеченной картошкой. И огурчиков, хрустящих, маринованных. Ммм! А как давно я не ел чипсы! И обязательно салатик, 'Цезарь' там, 'Греческий'... Ой, ну да, ну да, все это ужасно вредно. Тогда кефирчик. На ночь. Но если уж я потом выпью кефир, то к чипсам тогда добавь газировки, чтоб пузырики там. Пшш...

Дени зажмурился, облизываясь и прижимая ладони к щекам.

Большинство слов так и остались для человека загадкой, но общий смысл он уловил. Таррий заметно оживился, весь подобрался, засуетился. Дени приоткрыл один глаз: лекарь незаметно вытащил из кармана заветный пузырек, и эльфенок подмигнул ему, расплываясь в улыбке. Предвкушение праздника согрело душу остроухого выпивохи.

'А как 'обрадуется' Ксандр! — Дени просто-таки предвкушал, как выйдет из себя его Тень, и уж тогда Дени своего не упустит, он выяснит, почему запах Ксандра так напомнил ему дуэно. Может, его половинка — сестра Тени, или... — Нет, не может быть, чтобы дуэно общалась с Ксандриэлем. Ксан обязательно сказал бы об этом. Я верю ему, но... Все же я как следует обнюхаю хитрого лиса! Русские не сдаются, вернее, русские дракочелоэльфы, эльфодракочелы... Короче, я гений!'

Камина покосилась на довольную мордашку юного Господина. Смутное беспокойство и желание как можно скорее позвать Санто Диеро наполнило сердце эльфийки. Уж если кто и справится с природным бедствием по имени Дени, то только его Тень. Конечно, если в очередной раз не поддастся маленькому интригану.

* * *

— Рой, ты, случаем, не меня искал? Что-то хотел? — Дени с кряхтением поднялся на ноги и стал оттряхивать светлые штанишки.

Блондин открыл рот, растрепал короткие и торчащие во все стороны волосы и приготовился оттарабанить заученную благодарственную речь, но слова встали поперек горла. Рой просто не смог вымолвить все те 'спасибо', 'премного благодарен', 'если бы не Вы'.

Ребенок. Перед ним стоял настоящий ребенок, пусть и выглядевший подростком. Честный, добрый, искренний и совершенно не запятнанный грязью дворцовых интриг. Такой чистый. Пусть он и выглядел на шестнадцать человеческих лет, но глаза этого создания... Наивные и в то же время добрые. Дени зевнул:

— Благодааарить пришееел?

Рой кивнул.

— Не стоит. Детей я случайно там обнаружил. Так что ты мне ничего не должен.

Рой нахмурил пушистые светлые брови, и Дени подумал, что этот полукровка напоминает ему дворового кота, Персика, из той, земной жизни. Персик был светлого, почти кремового окраса, и слыл самым задиристым и пакостным пушистиком на районе. Более мстительного и гадливого кота трудно было представить, даже сердобольные бабульки обходили его стороной. А вот Саше он нравился. Честный, забавный кот. Никогда ни к кому не подлизывался, даже из-за сосиски. Проверено и доказано и расцарапанным носом.

С подранным ухом, невероятно тощий, этот котяра знал себе цену и изредка снисходил к Саше за той же пресловутой сосиской или миской примирительного молока.

Дени улыбнулся. Он вспомнил, как выглядела его комната, небольшая, но уютная и светлая, вспомнил, как Персик проскальзывал в окно и делал вид, что он тут мимо пробегал и нисколько не голоден.

'Сколько времени я не оставался один?' — подумал Дени.

Ксандр, Лея, Аарон... Дени казалось, что он в аквариуме, как золотая рыбка, которой все любовались, но у которой не было шанса на уединение.

'У меня такое ощущение, что все они боятся оставить меня одного. Особенно Ксандр. Аро ведь и так со мною. Но почему? Неужели боятся, что я что-то с собой сделаю?'

— Я был неправ, это я недостоин быть Вашим Хранителем, — Рой распрямился и посмотрел на Дени прямым взглядом, без насмешки, без благоговения.

Камина цыкнула и толкнула полукровку в спину.

— На колени перед Правителем, — громогласно шепнула она.

— Камина! — Дени покачал головой и только порадовался, что здесь сейчас нет Ксандриэля. Вот тогда бы Рою не поздоровалось. — Персик, ой, то есть Рой теперь мой Хранитель.

— Персик? — блондин нахохлился, и Дени прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

'Ну просто вылитый мой котяра!'

Настроение улучшалось. Чем-то этот ершистый полукровка нравился маленькому принцу.

— Ладно, Рой, пойдешь со мной, раз уж теперь ты Хранитель, — при этих словах все до единого Санто Диеро поморщились, а Камина поджала губы и бросила предостерегающий взгляд на блондина. — Мне как раз нужна твоя помощь.

Рой вызывающе посмотрел на Камину и едва-едва поклонился Дени:

— Как прикажет Повелитель всех иллитири.

'Ну до чего гордый, чертяга!' — эльфенок махнул рукой, указывая направление.

— Так, если я правильно помню, комната Леи левее от Оллиной.

— Так и есть, Владыка, — Гидемон, осуждающе глядя на молодого полукровку, склонился перед Дени так низко, что седые волосы коснулись пола. — Следуйте за мной.

Ту Амон торжественно распрямился, и все последовали за старым управляющим до покоев императрицы.

— Дальше со мной пойдет только Рой.

Дени уперся, не пуская ни Гидемона, ни Камину в комнату своей матери.

— Исключено.

— Я не оставлю Вас с этим невежей, — одновременно воскликнули Камина с Гидемоном.

— Хорошо, тогда я возьму с собой еще и Таррия.

— Но... — розоволосая Хранительница разрывалась между приказом Диеро охранять принца и нежеланием этого самого принца подчиняться голосу разума.

— Да я же к Лее, что там вообще со мной может случиться?

Гидемон открыл было рот, чтобы доказать, насколько эльфенок неправ, но Камина предостерегающе подняла руку:

— Хорошо. Даю вам ровно пятнадцать минут, позже мы входим. И еще, мой Господин, не закрывайте от нас Вашу ауру, мне необходимо знать, в порядке ли Вы. Иначе я просто не отойду от Вас и на полшага.

— Эм, ну, хорошо, — Дени судорожно высчитывал, хватит ли ему времени не только на то, чтобы попрощаться с Леей, но и на то, чтобы сцедить кровь и прочитать заклинание. — Тогда я пошел. Таррий, Рой?

Эльфенок проскользнул в приоткрытые двери, человек и полукровка под недобрые взгляды чистокровных иллитири последовали за маленьким непоседой.

Комната Леи была светлой, нежной и очень уютной. И главное здесь слово — была. Сейчас такие же низенькие диванчики, как у Олли, были перевернуты, постель разворочена, а золотистые шторы и кремовая обивка изодраны так, словно здесь Аарон порезвился.

— Лея? — Дени с осторожностью обходил раскуроченную мебель.

Он боялся запнуться, так как знал, что, упав, может и не подняться. Жилетка уже не маскировала раны, она вся пропиталась кровью, и Дени снял ее и свернул испачканной стороной внутрь.

— Это бесполезно, даже я, полукровка, чувствую Ваш аромат, — Рой подошел и взял у ребенка сверток. — Я сполосну ее, может, и получиться согнать запах крови.

Рой отвел взгляд от засохшего и потемневшего пятна на некогда светлой рубашке.

— Дени, тебе немедленно нужно лечь и перевязать раны! До чего ты довел себя, да и мы хороши! — Таррий угрожающе надвинул очки на нос и полез в сумку за аптечкой.

— Нет, стойте, — Дени заглянул в гардеробную, затем в ванную. — Где же Лея?

— Она на площади возле дворца. По крайней мере, пока я шел к Вам, все именно туда и спешили, — Рой взлохматил волосы, вспомнив, как радовалась сестра, когда он вернул ей детей и рассказал, как 'весело' они провели время во дворце.

И чего только он не наговорил ей о каруселях, ярмарках и волшебниках... И ни слова об онемевших от страха детях, об обезумившем императоре и об истерзанном маленьком принце, который, сам едва живой, вернул малышам разум.

'Да мне жизни не хватит, чтобы с ним расплатиться', — Рой опустил взгляд, ему до сих пор было стыдно перед маленьким Предрассветным.

— Интересно зачем? Что там на площади? — Дени остановился, оттянув ткань с раны, и ойкнул — засохшая корочка не давала ему снять рубашку. — Ладно, даже лучше, что Леи сейчас нет. Мне срочно нужна ваша помощь. Пойдемте.

Дени прошел в ванную комнату. Белый и светло-сиреневый преобладали над жемчужными оттенками. Большое трюмо с зеркалом вмещало в себя огромное количество разнообразных баночек и пузырьков. Сразу видно, что ванная принадлежала настоящей женщине. Дени улыбнулся, дотронувшись до крученого флакончика, источающего тонкий аромат, который так нравился его матери.

— Лея точно в порядке?

— Да, Дени, после того, как Ваше состояние стабилизировалось, господин Суон проведал императрицу. Позже он мне сказал, что ей уже гораздо лучше.

Эльфенок сжал кулаки, вспомнив, в каком состоянии была Предрассветная, когда он заключал сделку с Наместником.

— Не сомневаюсь, — процедил мальчик и с силой дернул рубашку.

— Зачем же так, я бы мог...

— Нет времени, Таррий. Найди мне чистый бутылек, — Дени бросил рубашку Рою, и полукровка тут же открыл кран и начал застирывать вещи.

— Зачем это? — лекарь прищурился, предчувствуя неладное.

Зрачки Дени сузились.

— Бутылек, Таррий! — эльфенок чувствовал, что времени катастрофически не хватало, а лекарь, дай ему волю, и вовсе не даст ему возможности совершить задуманное.

'Ненавижу разыгрывать из себя принца. Прости меня, Таррий'.

Лекарь зарылся в своем вездесущем сундучке и, недовольно что-то бурча, начал извлекать различные склянки.

— И еще что-нибудь острое. Скальпель точно подойдет, — Дени начал разматывать повязки, и Рой поспешил ему на помощь.

— Пузырек, скальпель... — Таррий сдвинул седые брови. — Ну все, Дени, вот сейчас я зову Хранителя.

Лекарь вскочил и быстрым шагом направился к выходу.

— Рой, держи его! — Дени покачнулся и плюхнулся на пуфик рядом с трюмо, а полукровка мгновенно перехватил старика.

— Да что ты творишь, мальчишка? — Таррий пытался освободиться от хватки блондина, но полукровка подтащил его к принцу. — Рой, или как тебя там, ты что, совсем ослеп и не видишь, что ребенок не в себе, оно и понятно после случившегося. А перед Диеро, а перед собственной совестью ты что скажешь, если принц покалечится?

Рой поглядел исподлобья сначала на взъерошенного человека, затем на бледного, как сама смерть, принца.

— Мне нужно остановить Пол... Ставруса. Для этого и нужна кровь, — Дени устало облокотился на трюмо, звякнув эльфийской косметикой.

Лекарь перестал вырываться, а Рой уверился, что во что бы то ни стало поможет этому мальчику.

— Какой пузырек хоть? — буркнул лекарь.

Дени пожал плечами.

— Никогда не делал ничего подобно, — а потом, подумав, добавил. — По крайней мере, не в этой жизни.

— Я помогу, я видел, как отец с братьями готовят зелья, — Рой отпустил Таррия и взял пару бутыльков, рассматривая их на свет.

— Поможет, этот неотесанный мальчишка? Ха, да не смешите мои препараты! — господин Дудок засуетился и сгреб оставшиеся пузырьки. — На какой период рассчитано зелье? В какой консистенции?..

Дени прикрыл глаза, радуясь, что не один будет готовить сюрприз для своего 'дедушки'.

— Вот видишь, я делаю то, что ты сказал мне. Не такой уж я безнадежный, не правда ли? — Дени улыбнулся, представляя, как дуэно наблюдает за ним. — Ты же похвалишь меня этой ночью?

* * *

— Пятнадцать минут истекло! — Рой с невероятной скоростью наматывал повязки, на чем свет костеря нерасторопного человечишку. Все-таки как он презирал этих людей! Медлительные, неповоротливые. Фу, гадость!

— Быстрей, Рой, рубашку, любую. Блиин, она же в крови, бери Леену. Да ладно, пусть в цветочек, на мне они все сидят, как девчачьи. Быстрее, Рой, Таррий, давайте же! — Дени морщился, до того туго Рой намотал эти демоновы повязки. — Таррий, отдашь это зелье Зайниэлю. Скажешь, что от меня. Отдай и быстро уходи. Ты человек, тебя он не станет подозревать в сговоре с Первородными.

Таррий в это время сматывал пузырек с кровью, Рой понесся в гардеробную, а Дени встал, качаясь и стараясь не бухнуться на пол.

Через пару минут они с Роем выскочили из покоев императрицы. Дени дышал, как загнанное животное. Волосы его стояли дыбом, а по бокам темно-сиреневой туники с глубоким вырезом весело переплетались цветочные узоры розовых и лиловых тонов.

— Вот видишь, Ками, все не так страшно, мы успели, тебе и нервничать не пришлось!

Но ответил ему голос отнюдь не Камины.

— Я рад, что ты успел попрощаться с императрицей. Не знаю, правда, как, если она на площади. О, и грязнокровка с тобой? — напротив двери в обманчиво расслабленной позе стоял Ксандриэль.

Высокий, подтянутый, в строгом дорожном костюме глубокого серого цвета. Стальные глаза внимательно изучили растрепанный вид эльфенка, подмечая и застиранную до розоватых разводов жилетку в руках Роя, и необыкновенную бледность своего Господина.

— Ккксандр?

Диеро оттолкнулся от стены и сощурился.

— Уже проснулся? — беспомощно оглянулся эльфенок.

— Мой Господин недооценивает собственную Тень.

— Но а как же магическое истощение? Да ты спал, как мертвяк!

— Боюсь, твое невероятно 'тихое' пробуждение и мертвого из могилы поднимет.

— Но почем ты не сказал, что проснулся?!

— И пропустить все веселье? — Ксандр начал медленно приближаться, Дени же было некуда отступать. — Не узнать о твоей гениальной клятве, о дуэно и твоих снах, о том, как именно ты узнал об этом зелье?

— Лис! Ты самый настоящий хитрый лис!

— Согласен, а ты — непослушный ребенок. И ты сам сказал, как нужно наказывать напроказивших ребятишек.

Глаза Тени вспыхнули серым.

— Как чувствовал, зря я тебе рассказал эту истор... Ой, Ксан, ты чего?

Ксандр сгреб принца в охапку и, не обращая внимания на его вопли, закинул себе на спину.

— Караул! Спасите! Хранители совесть теряют! — орал Дени, пока не вспомнил...

'Вот дур-р-рак, я же должен его понюхать!'

Легко сказать — голова Дени сейчас раскачивалась как раз... в районе спины, а Ксан же собирает волосы в тугой пучок на затылке!

'Нет, ну я так не играю!' — извернувшись под немыслимым углом, Дени этаким воротничком обвил шею Хранителя. Ксандр как раз спускался по лестнице и маневры принца едва не отправили их в полет по крутой лестнице.

— Дени! — Ксандра качнуло, и от этого принц уткнулся носом прямо в волосы своей Тени. От громкого сопения в пучок Ксан чуть не выронил драгоценную ношу.

— Дени, ты что там задумал?

'Другого шанса не будет, соберись, шмыгалка!' — и до того громкое сопение раздалось по коридору, что следовавший за ними Рой запнулся и полетел бы вниз, сбив и Ксандриэля, и обвившегося вокруг него Дени, если бы вовремя не ухватился за перила.

— Дени, ты что, меня... нюхаешь? — Ксандр покосился на принца.

Дени захлопал ресницами.

— Ну что ты, Ксандр, просто насморк.

Ксандр моргнул, запрокинул голову назад и расхохотался так, словно избавился от тяжести на душе. Остановился и поставил своего принца на землю.

— Ну и что мне с тобою делать? — Хранитель покачал головой.

— Как это что? ѓ— Дени проникся моментом и ответил со всей серьезностью и от всего сердца. — Любить, кормить и никому не отдавать!

Глава 50

Так с маленьким принцем подмышкой Ксандр и вышел на задний двор, где поджидали слуги. Многочисленные сундуки и тюки стояли полукругом, а шатены ту Амон таскали их куда-то за поворот.

Когда они с Ксандром свернули за угол, Дени ахнул, увидев, на чем именно им предстояло путешествовать. Не то не черепахи, не то не ящерицы, но до чего же они были огромны!

Высокие, размером с большого слона, мойи несли на себе такой толстый панцирь, что в нем можно было не бояться и вражеских снарядов. Голубые, малахитовые, темно-оранжевые панцири в полоску, в горошек и в клетку. О, сколько узоров покрывало эти наросты! Но не это привело Дени в восторг. Верхушка панциря была срезана, и в ней были выдолблены такие углубления, в которых свободно могли расположиться эльфов десять.

Своими узкими темными мордочками мойи больше походили на ящериц, нежели черепах. Черные глазки-бусинки, пушистые светлые ресницы и гибкие, но короткие лапки с очень длинными когтистыми пальцами смотрелись грациозно и, в то же время, внушительно. Дени не сомневался, что при опасности эти животные не спрячутся в панцирь, а умело воспользуются и клювом, и когтями, и шипастым хвостом.

Дени был в восхищении, если бы не слабость, он бы уже раз тридцать оббежал каждое из пяти животных и попытался подружиться со всеми.

— Ксан, Ксан, а кто это?

Хранитель с улыбкой наблюдал за тем, как Дени тянет руки к императорским мойям, а те, высунув длинные раздвоенные языки, приветствуют нового пассажира.

— Это мойи. Мы используем их для передвижений на большие расстояния. По горам, правда, они передвигаться не в силах, но вот на ровной местности у них конкурентов нет. Если, конечно, путешественнику важен комфорт, а не скорость передвижения.

— Да они же размером со слона, если не больше!

— Слона? — Ксандр оглядел самую большую малахитовую мойу.

— Ну, слоны, они такие... — Дени развел руками, чуть не свалившись с рук Ксандриэля.

— Ну, если такие, то ясно, — на темно-сиреневой тунике проступила кровь, и Хранитель плотно сжал губы. — Дени, тебя срочно нужно перевяза...

Но Дени было не до него.

— О-о-о, ты смотри, смотри, да у него же клюв есть!

— Дени¸ раны отрылись, позволь мне перевязать...

ѓ— Нет, Ксан, клянусь богом, он подмигнул, он реально подмигнул мне!

Дени лучился от радости, а у Ксандра комок встал поперек горла.

'Когда ты вспомнишь, пожалуйста, только не прогоняй, только не проклинай меня...'

Эльфенок протянул руку, и малахитовая мойа подпрыгнула от нетерпения, стараясь ее лизнуть. Ксандр издал тонкий протяжный свист, и животное в то же миг успокоилось и опустило голову прямо к земле, чем и воспользовался ее будущий наездник.

— Сентриэль! — Дени замахал рукой, он был рад увидеть красноволосого кузена Глэнтона.

— Приветствую Повелителя! — Сентриэль широко улыбнулся, подмигнул эльфенку и с разбега вскочил на мойину шею, где в многочисленных кожистых складках можно было расположиться, как в люльке.

— Ох, Ксан, а можно я поеду вместе с Сентриэлем? — глаза Дени загорелись от предвкушения.

— Конечно, — Ксандр улыбнулся своей особой улыбкой. — Когда суаты через глаза вытянут мою печень.

— Видимо, это какой-то местный и изощренный вариант 'Только через мой труп'. Ладно, но наверху было бы просто шикарно, как будто в двухэтажном автобусе, нет, раз в сто, в тысячу лучше!

Ксан вряд ли знал, что такое автобус, но вот то, что его принц не поедет ни наверху, ни в этом 'афобузе', это он знал точно.

— Да ты издеваешься! — Дени обвел взглядом площадку, по которой между 'черепах' сновали Хранители и представители ту Амон. — Тогда где и на чем мы поедем?

— Внутри мойи, где же еще? — непринужденно ответил Ксандр и отвернулся от Дени, чтобы указать носильщикам, куда и что ставить.

Дени приподнял брови домиком и посмотрел на задницы огромных 'ящеро-черепах'.

— Страшно не то, как мы туда попадем, а то, как мы оттуда выйдем.

Проходящий мимо молодой ту Амон вместе с Роем прыснули от смеха, а Дени покосился на едва заметное отверстие по бокам панцирей, затянутое полупрозрачным пузырем и смутно напоминающее крохотное оконце.

— Да кто же так с посудой-то обращается? Изверги, вот разобьется любимый фарфор Миримона Справедливого, что вы тогда на это скажите?

Причитания Молли сопровождали каждую коробку, подписанную 'Осторожно, кухня!', и отвлекли Дени от желания пристукнуть невозмутимого Хранителя.

— Да не туда ставь, не видишь, где написано верх, а где — низ?

Из-за поворота появились сначала коробки, затем семеро измученных и злых, как демоны, носильщиков, а вслед за ними и сама Молли. Выглядела она обеспокоенной. Одной рукой прижимала к себе сверток, другой — чертила защитный круг на своем лбу и то и дело оглядывалась.

— Ох, Дени, мой Повелитель, — глаза кухарки были на мокром месте. — Как Вы себя чувствуете? Ох, после вчерашнего-то...

Ксандр цыкнул:

— Почему ничего еще не готово? Где Рэйа с Каминой?

— Они там, — Молли мотнула головой в сторону едва доносившегося шума. — А я Вам завтрак несу. Таррий с господином Суоном разрешили мне приготовить Дени легкий бульон.

— Да-да, Молли, спасибо, но что там происходит? — Предрассветный в нетерпении завертел головой и забавно задергал ушами.

— Да все побежали на площадь, я же говор... — начал Рой, но Ксандр прожег его таким взглядом, что он чуть язык не прикусил.

— Ксан, я тоже хочу посмотреть, — эльфенок дотронулся до шеи Хранителя и замер. — А где? Где ошейник?!

Ксандр недоуменно на него посмотрел:

— Снял.

— Как это снял?! Как бы ты смог это сделать? Это же демонской ошейник, его может снять только тот, кто надел!

— Так я сам его и надел, — спокойно ответил Ксандр.

Перед глазами Дени все поплыло, он затрясся и, оттолкнув руки Ксандриэля, встал на ноги.

— Как так? Зачем тебе это? — Дени не понимал, разве не Полдон надел на всех его родных эти чудовищные штуки, выкачивающие энергию?

Ксандр гордо вскинул подбородок:

— Чтобы ни у кого даже сомнений не осталось, кому именно я принадлежу и телом, и душой.

— Ты... — Дени не находил слов. — Ты просто псих! Ненормальный, фанатик! А Олли? А Лея? На них ведь тоже были эти ошейники!

— Они также хотели показать всем и каждому, что полностью в твоей власти. На Лее, правда, надет и другой ограничитель, как и на всех Предрассветных, но он не помешал нам... — Ксандр мечтательно вздохнул, теребя зеленый пучок. — Я хотел и на ауре выжечь твой знак, но вот после этого дней пять я не смог бы даже вставать, не то что защитить тебя. Но, поверь, как только мы окажемся в безопасном месте, я...

Дени схватился за голову и застонал.

— И как это я не додумался, они просто надели ошейники на прием в честь меня. Это же так элементарно! Хорошо хоть ожоги на всем теле не додумались понаставить!

Дракон зарычал. Ксандр присел на корточки рядом с Правителем.

— Этим он тебя шантажировал? — Ксандр дотронулся до своего горла, страшная правда стала доходить до Хранителя.

Дени отвел взгляд, а Ксандр вскочил, вынув из волос простые деревянные шпильки и с силой швырнув их о землю:

— Я убью его! — зарычал Хранитель, ничуть не уступая Дракону.

— Я уже дал клятву, — Дени успокоился и вздохнул. — Не беспокойся, дуэно уже позаботилась об этом.

— Что? — Ксандр мгновенно казался около Дени, схватив его за плечи. — Что ты видел, о чем узнал?

— Ксандр! — Дени сжался, и Хранителя отскочил от него.

— Прости, прости, — губы Диеро затряслись, но глаза все еще горели странным огнем. — Но это важно, ты даже не представляешь, насколько! Как ты ее видел? Где? Что она рассказала?

Дени молчал.

'Не знаю, почему, но я не хочу говорить ему о дуэно. Ксан ведь все знает. Почему же молчит? Зачем так мучает меня?'

— Дени! — Ксандр протянул мальчику руку. — Прошу, не молчи.

Эльфенок поджал губы. 'Если меня лишат моих снов, я умру. Меня просто не станет. Не отбирай их у меня!'

— Стой, Ксан, а как же мой ошейник? Полдон же и на меня... — Дени схватился за горло

'Так, спокойствие, дышим глубже, я един со Вселенной, я един... Да хрена лысого я един со Вселенной!'

— Где мой ошейник, Ксандр-р-р-р?!!

Дени схватил Хранителя за плечи и начал трясти. Буквально через минуту Дени обессилено повалился на землю.

— Твой Зверь так ревел, что лекари не могли не только исцелить тебя, но даже приблизиться, — Ксандр осторожно усадил принца на одну из коробок. — Оставалось только одно — нужно было как-то занять Аро. Вот я и сказал ему снять ошейник. Он всю ночь бился над ним. Не знаю даже как, в его-то состоянии, но он все же освободил тебя. И как не издох только...

— Аро, — Дени нырнул в мир Дракона. — Ой!

Зверь сшиб мальчика и стал стелиться к земле. Он лизал руки эльфенка и выл, как раненое животное.

— Ну, тише, тише, со мной все в порядке.

— Дени, Дени! — чешуя Зверя поблекла, видно было, что он едва мог передвигаться.

— Спасибо тебе.

Зверь заскулил, опустив морду.

— Я про ошейник, глупый, — Дени погладил черные наросты на его голове, как раз между двумя загнутыми рогами.

И Аро почти замурлыкал. Дени сел на его шею, а потом растянулся, прижавшись щекой к чешуйчатой голове.

— Ты правда не являешься моей Силой? — тихо спросил Предрассветный.

Аро вздохнул и потерся о щеку принца, а тот продолжил:

— Миримон был прав? Ты от меня что-то скрываешь?

— Я никогда не обманывал ни тебя, ни... Даркус знал, что я, скажем так, не совсем обычен. Боги, да разве могло быть иначе? Самый одаренный Дракон, которого я когда-либо встречал, да чтобы он и не заметил?

— Спасибо, что не считаешь меня и Дара одним целым.

Дракон рассмеялся, накрыв Дени огромным крылом.

— А что на это сказал я, то есть не я, конечно, а Даркус?

— Что у каждого есть свои тайны. Он сказал, что однажды я доверюсь ему. А я никогда и не считал, что не могу ему доверять, просто... В моем прошлом столько такого... Я не хотел пачкать своими воспоминаниями его. И, уж конечно, не собираюсь пачкать тебя. Я же тебя знаю: расскажи я все, и ты ринешься в самую гущу... нет, даже представить страшно.

Глаза Аро засветились зеленоватым огнем, и Дени залюбовался красотой радужных глаз. 'Дракон! Подумать страшно, я лежу на настоящем живом драконе! И мне так хорошо, так спокойно и совсем не страшно'.

— Ты расскажешь мне о дуэно?

— Дени, кто о чем, а ты...

— Нет, ты можешь не говорить мне, кто она, просто расскажи хоть что-нибудь, — Дени погладил перепонки на кончиках крыльев. — Ну пожалуйста, А-а-аро.

Дракон поднял голову, и в глазах его отразились звезды.

— Однажды Даркус забыл дышать.

— Как это? — Дени привстал, чуть не проткнув локтем глаз Дракона. — Ой, прости-прости, так что там дуэно?

— Уснул, а Даркус до того не мог налюбоваться ею, что просто перестал дышать. Еще чуть-чуть — и задохнулся бы.

— Сочиня-а-а-ешь, — протянул Дени, завертевшись и стараясь устроиться поуютней в костяных углублениях.

— Да чтоб с меня шкуру содрали! Он тогда и спать перестал. А дуэно, увидев круги у него под глазами, до того разошлась, что пригрозила, будто в постель свою его больше не пустит, если он спать там не будет...

— А Даркус?

— Проникся. Наглотался сонного зелья — и был таков. Два дня откачивали.

Дени рассмеялся:

— Ну, это на меня так похоже. Я бы, наверное, тоже с дозой перестарался.

— Какой там перестарался! Дуэно после такого от него и на шаг не отходила. Даркус был счастлив.

В горле Дракона застрял горький ком.

— Аро, ты что, плачешь? — Дени пораженно застыл.

Аро прикрыл глаза. Его прерывистое дыхание приподнимало Дени, и эльфенок крепко-крепко обхватил морду своего Зверя:

— Все будет хорошо, поверь, мы все равно будем вместе.

Дракон тихо взвыл.

— Тише, Аро, все пройдет, мой хороший.

Дени гладил Дракона, целовал его веки, а тот смотрел на него своими огромными радужными глазами и не понимал, как в таком маленьком и хрупком тельце могло биться такое большое сердце.

— Дени моя жизнь — твоя жизнь, и сердце, и воля...

— Молли! Быстрее, казнь уже подходит к концу, долго он не протянет! — запыхавшийся Джимми влетел во двор, чуть не сбив кухарку с ног.

Дени вскрикнул, вынырнув из объятий Дракона, из тепла и знакомой тьмы в холодное утро.

— Джимми! — Молли ахнула, с ужасом переводя взгляд с Диеро на Предрассветного.

Ксандр сжал кулаки: 'Демон! Мы с Аро только что успокоили Дени!'

Конопатый подмастерье весь побелел, увидев, кто сидит на коробке: 'Мне не жить! Диеро меня как букашку раздавит!'

— Я это... Пошутил, ага. Там никого не казнят, там это, эт самое, театр кукол, ага.

— Что за казнь, Ксандр? — Дени испуганно вскочил с коробки и чуть не упал.

Хранитель мгновенно его подхватил и понес в другую сторону, подальше от шума на площади.

— Стой! Подожди, ты не ответил! Да стой же, тебе говорят! — Дени не мог вырываться, страх судорогой сводил ему горло.

'Кто еще пострадал? Кого из моих родных изводит Полдон? Тварь, мразь, ты же мне обещал!'

Злые слезы выступили на глазах принца, и Ксандр ускорился.

— Нет! Я приказываю! — ментальный крик был такой силы, что Хранитель замер с поднятой ногой и пошатнулся.

— Так лучше, поверь. Тебе не стоит на это смотреть. Клянусь, там казнят всего лишь преступника, — Ксандр глубоко вздохнул и с трудом сделал шаг. — Дени, не препятствуй мне. Зачем тебе смотреть еще и на это?

— Опусти меня, — голос Даркуса.

Ксандр замер, закрыл глаза и повиновался Правителю.

— Джимми? — Дениэль задержал дыхание, поправляя повязки.

— Да, мой Повелитель?

— Веди меня на площадь.

— Нет! — Ксандр встал между рыжим подмастерьем и Дени. — Дени, Дени...

— Я все равно пойду, вопрос лишь в том, пойдешь ли со мною ты или нет.

Дениэль расправил мокрую от крови сиреневую тунику и поспешил за Джимми. Рой подхватил мальчика под локоть, помогая успеть.

— Я сам, — в голосе Ксандриэля звенела сталь.

Он оттолкнул полукровку и снова подхватил Дени на руки. Разве он бросит Повелителя, да еще и в таком состоянии, на потеху толпе?

— Идиоты, даже собраться нормально не в силах! На кой им понадобилась эта площадь? Казней они не видели! — ворчал вполголоса Ксандр, с остервенением шагая на площадь и бросая на Джимми и Роя красноречивые взгляды.

Как бы он хотел ото всех спрятать маленького Правителя! Разве ему мало досталось? Разве может такой кроха управлять государством и хитроумно плести интриги?

Ксандр крепче прижал маленького принца и наклонил голову так, чтобы своими волосами хоть отчасти укрыть его от толпы. Если бы он знал, что так выйдет, он бы вывел Дени через парадный западный вход, тогда бы им не пришлось часть пути проделать мимо зевак.

Рой с Джимми едва поспевали за Диеро, он так быстро шагал, лавируя меж спешащих на площадь эльфов, что порой они видели только кончики зеленых волос, то и дело хлеставшие кого-нибудь из прохожих. Сероглазые Хранители мелькали рядом со своим командиром, ни на секунду не выпуская его из вида и держа наготове кто меч, кто кинжал.

Шум толпы оглушал. На круглой площади действительно королевских размеров собралось столько светлых эльфов, что яблоку негде упасть. Если бы они зашли не со стороны дворца, вряд бы им удалось успеть.

До помоста, где в удобных креслах сидела знать, оставалось пройти немногим более сотни метров, но народа столпилось столько, что нужно было быть тенью, чтобы проскользнуть меж прижатых друг к дружке тел. Гул нарастал. Ксандр дал знак рукой, и его воины образовали вокруг него своеобразный клин. Одинаковые темно-серые костюмы высоких поджарых воинов не могли остаться незамеченными. И вот уже рядом с ними образуется свободное место, а еще через пару мгновений по толпе проносится:

— Разве это не псы Предрассветного?

— И точно, Хранители. Что они здесь забыли?

— А вы разве не слышали? Все империя гудит...

— Смотрите, а там, случайно, не сам Ксандр Диеро?

Не узнать Тень было практически нереально, ведь в каждом доме, у каждого уважающего себя эльфа висел портрет Даркуса. А всем известно, что Повелитель никогда не соглашался позировать без своей вечной и неизменной Тени. Так, на каждом портрете Предрассветного за его спиной проступал лик сурового и преданного Диеро.

— Не может быть!

— Глазам своим не верю!

— Тень действительно здесь.

— Диеро воскрес, это не слухи!

— Неужели и про возрождение Повелителя?..

Пестрая толпа из сотен светлых эльфов и эльфиек, из десятков дроу, полукровок и представители других рас заколыхалась, как море. Все завертели головами, стремясь воочию убедиться, что слухи правдивы, что сам Даркус смог возродиться, как и предсказали когда-то пифии.

Дени выглянул из полога зеленых волос. Первое, что бросилось в глаза — это красота архитектурного творения. Сама площадь из нежно-сиреневого кирпича по форме напоминала овал, и окружали ее две высокие колоннады, выстроенные полукругом. На двадцать пятой колонне Дени сбился, но он не насчитал и десятой доли белоснежных красавиц. В центре площади располагается обелиск, и эльфенок все гадал, на что же он был похож, пока не понял — это же вылитый драконий коготь, чуть загнутый и до того острый, что, казалось, он вот-вот проткнет собой небо.

— Да это же сам Повелитель!

Засмотревшийся вверх Дени и забыл, что они сейчас в самой гуще толпы.

— Глядите, глядите! — маленькие эльфята указывали пальцами, а взволнованные взрослые и не думали останавливать их.

— Какой маленький!

— А хорошенький!

— Настоящий красавец!

— Его волосы абсолютно белые!

— А глаза? Будто небо над головой!

— Что глаза, на ауру, на ауру его гляньте!

— Просто невероятно.

— Не может быть даже сомнений!

— Истинный Повелитель! — выдохнула толпа, и все иллитии, кто раньше, кто позже, попадали на колени.

Остальные расы неловко кланялись, не понимая, из-за чего все эльфы посходили с ума. Дени спрятал горящее от смущения лицо на плече Ксандриэля. Волнение толпы не осталось незамеченным, и уже с огромной крытой платформы придворные и Старейшины встали, чтобы поприветствовать Предрассветного.

— Я сам, — Дениэль скользнул на землю, но непроизвольно схватился за самый краешек туники своего Хранителя. — Только не отходи от меня, пожалуйста.

— Никогда, даже если прикажешь, — и накрыл мозолистой рукой тоненькие пальцы своего Господина.

'Такой хрупкий и одновременно сильный. И как в тебе это уживается, скажи мне, Дени?'

Лея не казалась ни уставшей, ни изможденной. Дени солнечно улыбнулся эльфийке, и она не смогла не улыбнуться в ответ. Естественная и, в то же время, такая царственная. В темно-пурпурном платье, отороченном светлым мехом и украшенным редкими драгоценными камнями, она смотрелась настолько величественно, что Полдон во всем своем блеске золотистого наряда казался шутом, надевшим чужой наряд.

'Ты прекрасна', — мысленно обратился эльфенок к матери.

Императрица подняла на него сияющие глаза:

'Но мне далеко до Истинного Повелителя. Особенно в моей сорочке Вы выглядите... неподражаемо'.

Дени покраснел.

'Я... я не знал. Я просто мимо проходил...'

Лея охватила обеспокоенным взглядом и невероятную бледность сына, и то, как он опирается на своего Хранителя, и то, как держится за израненный живот.

'— Как ты, сын мой?' — Дени почувствовал на себе ожигающий взгляд светло-янтарных глаз.

'— Все хорошо, сейчас все нормально, правда. А как ты? Ничего не...'

'— Надеюсь, я вам не помешал? Не хотелось бы прерывать разговор моей жены и моего... — Полдон так грубо ворвался в сознание говорящих, что Дени с Леей скривились от боли. — Господина'.

Насмешливая ухмылка коснулась кожи эльфенка. Он затрясся, вспомнив вчерашнее. Ксандр сжал его руку, и Дени гордо вскинул голову, громко обратившись к русоволосому:

— Не мог не попрощаться с любимым папой!

Улыбка застыла: '— Ксан, еще немного, и меня вырвет'.

Ксандр скользнул за спину принца и как бы невзначай поправил сиреневый воротник, избавляя от горечи и вливая в ребенка свою Силу. Дени незаметно пожал ладонь Ксана, а в вслух продолжил:

— Я даже оставил тебе небольшой подарок,.. отец. Найди Зайниэля, он расскажет.

Полдон заинтересованно приподнял кустистую бровь и перевел взгляд на каменной стол прямо под гигантским 'когтем':

— У меня тоже для тебя небольшой подарок, Господин мой. Я думаю, ты оценишь.

Дени с трудом повернул голову вправо, рука Ксана до сих пор касалась его горла и мешала взглянуть.

— Не смотри, — шепнул Хранитель.

Дени сделал пару шагов, чтобы рассмотреть. Вся краска спала с его лица.

— Нет, — прошептал он и пораженно перевел взгляд на Лею, — Зачем? Я же сам его наказал!

На каменной плите лежал Павлиэль. Дени прижал руки ко рту и чуть не завыл — бывший эльф был весь в крови и вращал белками, ориентируясь на голос. Рядом с ним стоял Глэнтон в кипенно-белой тунике, и по его бесстрастному лицу скатилась красная капелька. Дени прижимал кулаки ко рту, только бы не кричать. Около плит валялись отрезанные руки бывшего эльфа.

'Раз, два, три, четыре...'

Семь пальцев лежали отдельно, три — все еще принадлежали правой руке, что валялась неподалеку. Кисти справа, локти — слева...

'Они вырезали их по частям', — осознал Дени. — Глэнтон, это он пытал! Из-за меня! А Павлиэль? Неужели он до последнего верил в своего палача, что тот спасет, что тот возведен его на престол?'

— Предрассветный, это ты? Ты слышишь меня? — голос Павлиэля был до того тих, что даже передние ряды едва могли слышать его.

Но слух Зверя превосходил эльфийский.

— Павлиэль? — Дени не знал, как смог ответить.

По толпе пробежал ропот:

— Он же теперь смертный!

— Разве этот человечишка — племянник императора?

— Он покушался на Повелителя.

— Мятеж?

— Заговор?

— Император с императрицей правильно сделали, что приказали казнить...

Дени пошел к тому, что осталось от бывшего эльфа. Ксан хотел было его остановить, но до того маленький принц напомнил ему Даркуса, что ослушаться он был не в силах.

— Я слушаю тебя, — перед Дени расступалась толпа, он твердым шагом ступал через площадь, и только самые близкие знали, чего ему стоило пройти эти несколько шагов и не потерять сознание.

— Пожалуйста, — потрескавшиеся губы бывшего эльфа зашевелились, но если бы Дени не читал его мысли, то не услышал бы и этого.

Кровь от обрубков намочила туфли эльфенка, золотистые, загнутые носом кверху. Дени остекленевшими глазами смотрел, как плотная ткань на ногах становится мокрой и начинает скользить по его коже. 'Холодно, гадко'.

— Какой наглец!

— Пусть Предрассветный вырвет его глаза!

— Пусть пронзит его сердце!

— Как он только посмел прикоснуться к Владыке?

Толпа гремела. Ярость, предвкушение и ни капли сострадания — вот что читал Дени на их лицах.

'— Прости, Дени, но это необходимо. Никто не должен прикасаться к Владыке. Пусть это послужит примером для всех', — голос Леи был бесстрастен и тверд.

'Аро, — позвал Дени. — Ты обещал мне'.

Дракон покачал головой, но он даже не сомневался в том, что решит Предрассветный. 'Маленькое, доброе сердце'.

Дракон занял тело Дениэля, и глаза его полыхнули, едва не ослепив всех, кто собрался на площади. Зрачок Предрассветного сузился, аура полыхнула радужным светом. Эльфы ахнули, жмурясь и ревя приветствие Повелителю.

Дени упал на колени в мире своего Зверя, обхватил себя руками и закричал.

Павлиэль не хотел спастись. Мысленно он просил Дени не о прощении и не о милости. Он понимал, что приговор ему — смерть, ведь от печати предателя никуда нельзя деться. Единственное, о чем он молил — это вернуть ему прошлое тело, чтобы умереть, как эльф и вернуться в лоно Праматери всех иллитири.

'— Пожалуйста, не дай Глэнтону и всем тем, кто верил в меня, увидеть своего принца таким. Я не хочу умереть перед ними грязным, страшным, уродливым, таким... смертным. Умоляю, прошу, Повелитель...'

Аарон руками Дени поднял кровоточащие обрубки. Лея вскрикнула, узрев в облике своего сына звериные черты. Полдон рухнул на колени:

— Даркус, это и вправду Даркус, самый великий, самый могучий. Повелитель, мой, мой Повелитель!

Ксандр подошел к 'Дениэлю', и тот отдал ему культи. Лекари Супримо ахнули, когда куски плоти стали соединяться. Мягкое свечение охватило Павлиэля, и первозданный облик начал возвращаться к нему. Глаза Глэнтона зажглись любопытством. Он присел на корточки рядом с бывшим сообщником.

— Глэ-э-эн, — выдохнул Павлиэль.

Дени схватился за горло, столько дружеского участия было в голосе эльфа, столько смирения.

Красноволосый перехватил сросшиеся обрубки у Ксандриэля и прижал к кровоточащим плечам императорского племянника. Тот захрипел, мышцы и сухожилия его стягивались на глазах. И Глэнтон с интересом следил за тем, как исцеляется Павлиэль.

— Поразительно, какая регенерация!

Павлиэль хотел что-то сказать, но Глэнтон не обратил на это внимание, ему был интересен сам процесс, но уж совсем не подопытный.

Дени сжал кулаки, и Аро не выдержал:

'Скажи своему пособнику, что он был бы лучшим правителем!'

Голос, раздавшийся у Глэнтона в голову, сотряс его до самого основания. Но красноволосый знал, с кем он имеет дело, знал, что Дени не позволит своей Силе выйти из-под контроля, не позволит причинить кому-либо вред, поэтому ответил так нагло: '— А иначе что?'

Мутно-красные глаза уставились на Повелителя, не зная, Кто в этот момент управляет телом маленького принца.

Никто и сообразить ничего не смог, как Глэнтон, привстав на цыпочки, взвыл и стал ногтями карябать виски. Звук, как когтями по стеклу, только многократно увеличенный разрывал его голову. Из ушей красновласого потекла кровь, но Дракон даже не дрогнул.

'— Стой, Повелитель, прошу тебя. Не могу больше, я все, все сделаю, только останови это!' — мысленно орал Глэнтон.

В тот же миг боль прекратилась, как будто ничего и не было. Глэнтон рухнул на землю, ошалело глядя в глаза мальчика и не узнавая их. Жесткий, даже свирепый взгляд, принадлежащий кому угодно, но уж точно не светлому эльфу.

'— Я жду', — стальные нотки резали нервы.

'— Да, да, Повелитель', — Глэнтон вновь повернулся к Павлиэлю и пополз к нему, не в силах встать на ноги.

— Павлиэль, друг мой, ты слышишь?

— Глэнтон? — Павлиэль с трудом разлепил слипшиеся ресницы.

— Да, мой друг и... господин, это я.

Дени поморщился, развернулся и вместе с Аро пошел назад. Больше ему делать здесь было нечего.

— Я знал, я чувствовал, что мои подданные не оставят меня. Друг, мы свергнем Ставруса, мы дадим отпор демонам и вернем былую славу всех иллитири!..

Дени не хотел видеть восторг в безумных глазах Павлиэля, насмешки на лицах собравшихся и приторную и такую лживую улыбку Супримо.

— Ну что ты, как бы я мог, мой господин и правитель? — усмешку красноволосого не распознал только глупец, жаждущий власти. — Ты ведь рожден, чтобы спасти нас и править.

Когда огонь стал пожирать тело Павлиэля, Дени уже подходил к стоящим у края площади мойам. Стремительный прыжок — и Повелитель ухватился за боковые наросты по бокам малахитовой 'черепахи'.

— Добро пожаловать и да будет легким Ваш путь, — Сентриэль широко улыбнулся принцу и пронзительно засвистел.

Выпуклые наросты отъехали в сторону, явив Дениэлю мягкие лавки и резной столик внутри животного. Эльфенок поднялся по ребристым 'ступеням' и нырнул внутрь. Но за мгновение до того, как опустить дверь, он не удержался и все-таки бросил взгляд на каменные плиты.

Тело молоденького русоволосого эльфа было охвачено черным пламенем. Глэнтон все еще что-то говорил своему бывшему другу, а тот просто смотрел и улыбался ему. И Дени подумал, что именно в этот момент Павлиэль действительно был по-эльфийски прекрасен.

Запрыгнувший за своим Повелителем Ксандр не дал увидеть, как обратилось пеплом тело Павлиэля, и скрыл от толпы лицо самого Дени. Прижав голову принца к груди, Ксандр стремительным жестом закрыл дверь, крикнув:

— Сентриэль, быстро!

Солнце поднималось все выше, толпа на площади ожила, заволновалась и загудела о воскресшем Правителе. Глэнтон встал с колен, сморщился и отряхнул запачканную в крови тунику.

Лея положила свою руку на вытянутую — императора, приготовившись вместе с мужем произнести речь о покойном.

— Нападение на Владыку — это не обычное преступление, это — настоящее святотатство. И так будет с любым, кто посмеет поднять руку... — громкий голос Суона эль Дурроу разнесся по площади.

И весь розоволосый клан одобрительно начал скандировать:

— Закон справедлив!

И остальные присоединялись к ним:

— Славься, Владыка!

— Туэ Сент Эрро!

— Эрро, Эра!

Крики толпы смешались с утробным гудением королевских мойй, покидающих площадь. Животные двинулись на запад вслед за высоким солнцем, унося с собой маленького Повелителя, перед глазами которого все еще сияла улыбка казненного эльфа.

— Ксан, а когда половинки не стало, Даркус смог кому-нибудь так улыбаться?

Ксандр молчал, но так крепко прижал к себе мальчика, что тому стало трудно дышать. Но теперь-то Дени знал, что Даркус мог обходиться без сна и без воздуха, если дело касалось дуэно. Значит, и он сможет. Все сможет.