— ...Таким образом, — подвел он итоги, — операция 'Стража на Рейне' будет успешной в том случае, если будут соблюдены все оговоренные мною предложения. Иначе нельзя, нас ждет поражение. Мои выводы сделаны из моих видений, а также из четкого изучения боевой обстановки, складывающейся на Западном фронте. Кроме того, экселенц, прошу включить меня в группу генштаба по подготовке операции для детализации высказанных предложений. Прошу вашей поддержки для более четкого взаимопонимания между мной и генералитетом команднооперативного управления ОКВ. Доклад закончил майор Ольбрихт, — с этими словами Клаус, он же Франц, с наклоном головы четко щелкнул каблуками и с должным подобострастием добавил: — Жду ваших указаний, мой фюрер. Готов послужить Великому рейху.

Гитлер стоял, не шелохнувшись. Он смотрел выпученными глазами на офицера, как на музейную диковинку. Он не мог поверить своим ушам и своим глазам. Услышанная им информация была отчасти его мыслями, отчасти — в заданиях для оперативного управления генштаба, но в большинстве своем она была новой и малоправдоподобной. 'Откуда этому молодому мужественному офицеру-разведчику известно о том, что еще только стоит на стадии первоначального планирования или на стадии стратегического замысла? Может, вновь предательство или дезинформация, но уже со стороны генштаба сухопутных войск?' Гудериан никогда ему не нравился своим вольнодумством. Или все же здесь правильные гипотетические видения майора, которые положены в основу высказанных предложений?

Гитлер на мгновение напрягся, пытаясь разобраться в поданном материале. От внутреннего напряжения его левая нога сильно задрожала, и он, теряя равновесия, едва не упал. От падения его спас адъютант, стремительно подбежавший к нему.

— Спасибо, — машинально и тихо произнес фюрер, не замечая услуги генерала.

В эту минуту в воспаленных мозгах Гитлера крутился единственный вопрос: как поступить с майором, с его видениями? Неужели могут быть такие пророческие видения? 'А почему бы и нет? — убеждал он себя. — Ведь майор угадал сведения о наступлении русских 23 июня, об их двойном ударе на участке 9-й армии Йордана, которые подтвердились и были достоверными изначально'. Ведь ему самому также пришло видение, когда он и Мартин Борман лезли на вершину Тибета. Оно заставило его задуматься и быть более подозрительным к окружающему генералитету, более осторожным в выборе мест проведения совещаний.

И все же — это провокация со стороны вермахта или оправданный риск? Как поступить: посчитать провокацией выходку майора и его арестовать? Но высказанные им предложения подтверждают его собственную правоту, что ударить нужно в районе Арденн. Нет, надо поддержать майора, приблизить к себе. Он, немецкий вождь, остро нуждается в смелых, боевых, думающих офицерах. Ольбрихт — находка для него. Теперь Ольбрихт подробно будет рассказывать ему о своих видениях, а он, фюрер, позже будет их излагать как собственные стратегические пророческие решения. Пусть дивятся генералы и фельдмаршалы, эти кайзеровские выскочки, не нюхавшие пороха, не говоря уже о газе.

Вот для чего нужен ему этот майор. Уже завтра на совещании у Кейтеля свалится пенсне, а Йодль поперхнется слюной от зависти к его познаниям численности и мест дислокации противника. Он внесет новое дыхание в подготовку операции. Он повернет историю вспять. Он склонит чашу весов победы на свою сторону. Завтра же он подпишет директиву и направит ее в войска. Подумав так, Гитлер воспарил духом. Он вскинул голову, правой здоровой рукой приподнял спадавшие волосы и засветился в глазах. На его одутловатом воспаленном лице появилась улыбка. Он посмотрел в глаза майора Ольбрихта. Тот не оробел. Еще более вытянулся и вновь повторил:

— Жду ваших указаний, экселенц.

— Я поддержу вас, майор, — громко, тожественно, срываясь на хрип произнес Гитлер. — Нет, не майор, подполковник. Так вам будет легче разговаривать в штабе ОКВ. Бургдорф! — Гитлер повернул голову в сторону адъютанта. — Записывайте, Вильгельм. В завтрашний приказ по кадрам включить* два новых пункта: первый — о присвоении майору Ольбрихту воинского звания подполковник. Второй — о назначении подполковника Ольбрихта моим личным помощником по оперативно-стратегическим вопросам и личным представителем на Западном фронте. Для этой цели выдать подполковнику Ольбрихту gelber Ausweis ('желтый пропуск'), где указать, что он является моим личным помощником и консультантом по военным вопросам. Обязательно внизу, как обычно, сделайте приписку, что фюрер просит представителей полиции, военных ведомств и гражданских служб оказывать всяческое содействие предъявителю сего пропуска, что он может пересекать все кордоны и преграды по всей территории страны, посещать любой военный объект, воинскую часть, штабы, в том числе и рейхсканцелярию для встречи со мной. Записали, генерал?

— Так точно, экселенц.

— Хорошо. Очень хорошо, — Гитлер быстрыми шагами подошел к столу, взял лупу и наклонился над картой Западного фронта, стал что-то там искать, оглянулся в сторону Ольбрихта, вновь приник к карте.

Уверенный и энергичный Франц Ольбрихт. Его небезосновательные предложения, связанные с подготовкой и проведением рождаемой в мучениях и спорах с генштабом операции, произвели на Гитлера неизгладимое впечатление. Он поверил молодому офицеру-разведчику больше, чем своим старым опытным фельдмаршалам.

'Все, что я услышал, — бездоказательно, но как убедительно! — подумал фюрер, приняв кадровое решение. — Главное — огромные склады горючего в местечке Ставло'. Его взгляд был устремлен именно в эту точку на карте. 'Захватить, непременно захватить Ставло. Техника без бензина — груды железа. Этот юноша — настоящая находка, он блестяще поддержал его своими видениями. Операции Wacht am Rhein быть!' — нацистский вождь отстранился от карты, выпрямился. Его левая нога по-прежнему дергалась, глаза слезились, однако в эту минуту Гитлер был полон решимости и внутренней силы, которые давно покинули его дряхлеющее тело. Он с благодарностью посмотрел на Шпеера...

'Один — ноль в твою пользу, Клаус, — мысленно поздравил Франц друга. — Извини меня, струхнул перед Гитлером, когда тот был в ярости'. — 'Проехали. Все обошлось. Ты рожден и воспитан в нацистской Германии и поэтому не смог полностью освободиться от его тлетворного влияния. А для меня Гитлер — преступник и изверг номер один. Сколько лет прошло после вашей войны, а мы, немцы, до сих пор чувствуем груз ответственности перед народами Европы за ее последствия. Поэтому, когда придет время, одним пальцем раздавлю этого червяка. И ты мне не помешаешь. Запомни это, Франц. С этого дня я беру над тобой шефство'. — 'Спасибо, друг. Буду рад твоей поддержке в трудную минуту'.

— Господа офицеры! — вдруг засуетился Гитлер. — Предлагаю выпить по бокалу шампанского по случаю встречи. Бургдорф! — фюрер бросил на адъютанта оживленный требовательный взгляд. — Ведите гостей к столу...

* Главный адъютант в немецкой армии одновременно исполнял обязанности и начальника отдела кадров рейха.

Глава 23

Ноябрь. Берлин. Ресторан 'Папа Карло'. Третья встреча сотрудников Смерша

с Францем Ольбрихтом

Несмотря на то что нацистская Германия была зажата со всех сторон русскими и англо-американскими армиями и ее участь была предрешенной, жизнь простых граждан мало изменилась к концу войны. Введенное с 1939 года нормированное распределение продуктов питания, одежды и обуви позволило Третьему рейху почти до последних дней своего существования обеспечивать население всем необходимым.

Немецкие бауэры (фермеры) по-прежнему варили и коптили колбасы, окорока, уток и гусей, у них бесперебойно работали маслобойки и сыроварни. Они сдавали государству абсолютно всю продукцию, а для себя покупали по карточкам в магазине все то, что и городские жители.

До конца войны пекари выпекали отличный хлеб из смеси пшеничной и ржаной муки в виде тупоносых килограммовых батонов в многочисленных мелких частных пекарнях. Каждый батон был обернут широким кольцом бумаги с рекламой пекаря.

Пивовары варили светлое и темное пиво, и его лучшие сорта бесперебойно доставлялись в столицу.

По-прежнему после работы немцы коротали свободное время во множественных кафе и ресторанчиках. За рюмкой шнапса или кружкой пива они вели тревожные разговоры о состоянии на фронтах и продолжали верить в благополучный исход войны, уповая на фюрера и бога.

В своем обычном деловом ритме работал и популярный столичный пивной ресторан 'Папа Карло' на бульваре Унтер-ден-Линден.

В тот неприветливый ноябрьский день шел мелкий дождь, было холодно и сыро. Ресторан довольно быстро наполнялся фронтовиками, хотя не предполагалось выступление известных певцов или артистов. Белокурые официантки в национальных костюмах не успевали подносить пиво и еду. Со всех сторон разносились недовольные возгласы заматерелых унтер-офицеров, требовавших, чтобы на них обратили внимание и быстрее обслужили.

Более дорогие гостевые кабинки также были заняты. Здесь располагались офицеры старшего звена. Они, как правило, обслуживались вне очереди.

В одной из таких кабинок сидела небольшая компания из двух офицеров и девушки, одетой в костюм модного покроя в стиле милитари. Компания пришла сюда раньше, до основного притока посетителей, и уже отдыхала. Офицеры разговаривали тихо и не привлекали к себе внимания, допивая по первому бокалу пива. Девушка безучастно покуривала сигаретку через длинный мундштук и изредка смотрела на входивших в зал посетителей. Подле нее стоял неполный бокал с горячим и ароматным глинтвейном и тарелка с тонко нарезанным сыром, тут же лежало почти нетронутое пирожное.

Выбранное место позволяло троице находиться в уединении — ее закрывали наполовину плотные шторы — и наблюдать одновременно за тем, что происходило в зале.

— Ваше пиво, господа офицеры! — энергично и весело произнесла официантка, вошедшая в кабинку по просьбе подполковника. Она аккуратно поставила на вспомогательный столик поднос и затем оттуда водрузила на рекламные кружочки запотевшие бокалы с холодным баварским пивом: подполковнику — бокал светлого 'Вайсбир', майору — бокал темного 'Дункельбир'. — Пожалуйста, — проговорила подчеркнуто вежливо девушка и кокетливо улыбнулась, на мгновение задержав свой взгляд на незнакомом майоре с колкими черными глазами.

— Вы свободны, чаевые потом, — небрежно отреагировал майор-пехотинец, бегло взглянув на нее. На мундире офицера было несколько нашивок, указывавших на ранения, а также знак за штурмовые атаки. Возле него у стены стояла деревянная трость.

Официантка мгновенно покраснела и быстро вышла из гостевого кабинета.

— У нас не принято говорить о чаевых, — сдержанно заметил подполковник разведывательных частей панцерваффе. На его шее на ленте висел Рыцарский крест Железного креста.

— Да? — удивленно произнес майор, щуря глаза и обжигая танкиста холодным взглядом. Рука потянулась к кобуре.

— Их просто оставляют при расчете, примерно десять процентов от стоимости заказа, — хладнокровно, без улыбки добавил подполковник.

— Учту, — буркнул недовольно пехотинец, положив руку на стол. Чтобы сбить нахлынувшую неприязнь и раздражение к танкисту, он взял запотевший бокал и сделал несколько жадных глотков пива. Было видно, что пиво пришлось по вкусу. Напряжение на лице через несколько секунд сошло. — Не будем отвлекаться на мелочи, господин подполковник, — вновь заговорил майор деловым тоном. — Продолжим наш разговор. Я не намерен долго задерживаться в ресторане.

— Согласен, господин майор. Перейдем к основным вопросам. Вы привезли ваши гарантии?

— Мы ценим свое и ваше время. Вот они, — с этими словами майор достал из внутреннего кармана фото и положил обратной стороной на стол. — Берите, — пальцами правой руки он подвинул фото танкисту.

Подполковник осторожно приподнял фото и взглянул на снимок. Зрачки глаз моментально расширились, учащенно забилось сердце. Немецкий офицер смотрел и не мог поверить тому, что видел. Ресницы вздрогнули и увлажнились.

— Да, это они, — тихим хрипловатым голосом произнес он, сглотнув подкативший к горлу солоноватый комок. — Они устроены хорошо? Этому снимку можно верить?

— На сто процентов. Не беспокойтесь, Франц Ольбрихт. Им лучше, чем того требует ситуация. В следующий раз вы получите от них небольшое письмо.

— Хорошо, — выдохнул удовлетворенно подполковник, справившись с волнением. — Я доверюсь вам. Но хочу заметить, что иду на контакт с вами не только ради этой женщины и девочки. Мне противно все, что делали и делают нацисты. Они погубили мою страну. Они повинны в колоссальных жертвах, и им не уйти от ответственности. Хочу внести свою лепту в победу над фашизмом. Это мое четкое кредо. Скажите, господин майор, что я должен сделать для вас?

— Совсем немного, — ответил пехотинец. В глазах майора засветились искорки. — Будете нас информировать о положении в генштабе сухопутных войск. Мы вам подскажем конкретно, на что вам нужно обратить внимание. Но прежде всего вы должны ответить на главный вопрос: как вам удалось узнать о летнем наступлении в Белоруссии? Только не врите. Я сразу уловлю обман.

— Я знал, что мне придется отвечать на этот вопрос. Ответ мой простой, — губы подполковника разошлись в доброжелательной улыбке. — Ваше дело — верить мне или нет.

Молоденькая фрейлин, затушив сигаретку и сделав глоток еще теплого глинтвейна, как и майор, приготовилась его слушать при показном безразличии к разговору офицеров.

— После получения тяжелой контузии в марте этого года, — повел разговор Франц — ко мне стали приходить видения.

— Что приходить? Видения? Это галлюцинации? — перебил его майор.

— Что-то в этом роде.

— Странно. Ладно, слушаю дальше.

— Они редки и приходят чаще, когда я бываю в боевой обстановке. Я не знаю, как это происходит, но в голове вдруг начинает говорить голос и подсказывать, что мне нужно делать, на какие даты и события обратить внимание. После чего голос пропадает. Этот голос передал мне сведения о готовящемся наступлении. Это, собственно, все.

— Вы думаете, в это можно поверить? — язвительно усмехнулся пехотинец.

— У вас нет другого выхода, господин майор. Я не могу вам объяснить, почему это происходит. Но это так. Ваша операция была строжайше засекречена. Утечки не могло быть, а я знал, что будут два удара на участке 9-й армии вермахта. Этому феномену нет пока научного объяснения.

— Так вы что, можете предсказывать будущее? — еще больше удивился майор и переглянулся с девушкой.

— Да, могу. Но когда придет этот голос, что мне подскажет, я не знаю. Майор задумался. Отпил пива. Ковырнул вилкой в тарелке с мясным салатом.

— Не знаю, удовлетворит ли ваш ответ мое командование. Уж слишком все просто и неправдоподобно. Я посоветуюсь со своими специалистами. Пока примем вашу сказку за первую версию. Хорошее пиво, господин подполковник. У вас прекрасный вкус, — майор переменил тему разговора.