| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Но, как говорится, Бог миловал! Хотя разок они и получили снарядом по лбу. Но он отрикошетировал, не нанеся повреждений! Дмитрий засёк вспышку. Рутковский тоже её заметил. Стеклову подсказали. И сосредоточенным огнём они уничтожили противотанковое орудие, стоявшее на открытой позиции.
'На БТ я бы тебя гусеницами быстрее сделал, чем снарядом!' — подумал Дмитрий.
Но в этот день постреляли не только пушечные башни. Лютиков с Гуревичем тоже внесли в свою лепту в удар по врагу. По их докладам каждый подстрелил, как минимум, по два смертника с бамбуковыми шестами. Или даже по три.
'Может, шестов у них и не было. Я, во всяком случае, не разглядел! Но это, однозначно, были смертники, раз сунулись под кинжальный пулемётный огонь!' — подумал Дмитрий и объявил обоим благодарность.
Когда стало смеркаться, он приказал роте сосредоточиться. И запросил по радио у комдива по стрелковому взводу на каждый танк, в охранение. Что ему и было предоставлено ещё до темноты.
Стрелки майору Погодину требовались не для караульной службы. С этим они и сами справятся. Они ему были нужны для прочесывания близлежащих окрестностей и ночного поиска. Когда пехота доложила о том, что в округе чисто, в чём, на самом деле, он и не сомневался, майор приказал разделить все пять взводов на три смены, по отделению в каждой. Одна смена отдыхает, вторая занимает свой сектор круговой обороны, а третья патрулирует по маршруту. Маршруты он указал каждому взводному на местности.
Если стрелки и остались недовольны его командирским решением, то свои мысли оставили при себе. Спорить с майором Героем Советского Союза никто не решился.
Майор Погодин окончил академию и, вообще, был тёртый калач. Ему сюрпризы были не нужны. Он прекрасно помнил, что самураи всегда славились не только своим коварством, но и умением вести ночной бой...
8. Когда страна быть прикажет героем...
Приморский фронт, конец августа 1939 г.
...Командарм второго ранга Конев выдвинул передовой НП вперёд, в полосу наступления своего фронта. Собственно это был не столько передовой НП, сколько подвижный, потому что представлял собой два специальных броневагона прицепленные к бронепоезду. Впереди и позади передового НП комфронта, на расстоянии нескольких километров, двигались ещё два бронепоезда. А между ними курсировало по мотоброневагону. Конев в Гражданскую войну был военкомом бронепоезда, и с тех пор полюбил этот вид транспорта. В любом случае, это был наиболее быстрый и удобный способ передвижения в данных конкретных условиях. Удобный, в смысле наличия нескольких радиостанций, достаточной площади для размещения штаба и высокой степени охраны и обороны.
К исходу первой недели наступления основные бои, как и предполагал комфронта, разгорелись за этот самый город Муданьцзянь, или, как там его переиначили бойцы... Член Военного совета (ему политотдел регулярно донесения пишет) вчера рассказывал, как красноармейцы коверкают китайские слова и названия, так штабные чуть животы не надорвали от смеха.
К этому времени с помощью авиации, артиллерии, танков и такой-то матери, УРы они одолели. И продвинулись вперёд на расстояние от пятидесяти до ста километров. Благодаря разумному применению частей усиления пехота больших потерь не понесла. В смысле, понесла меньше, чем могла бы при их отсутствии.
Но войны без потерь не бывает. Как ни берегли общевойсковые командиры, приданные им тяжелые танки, семь штук самураям удалось подорвать. Живыми человеко-минами. Смертниками. У самураев оказывается их сотни и даже тысячи. Регулярные, заранее подготовленные подразделения самоубийц. Которые охотятся за танками, отдельными автомобилями, и даже за отдельными людьми. В основном за командным составом! Вычисляют по форме и фуражке, подбегают и подрываются!
Эту ихнюю самурайскую философию Конев не понимал, и понимать не хотел! Конечно, воин может погибнуть при выполнении боевой задачи! Более того, он должен быть к этому готов, потому что профессия у него такая. Такие правила игры! Но заранее сформированные и обученные части оболваненных самоубийц — это уже чересчур! Смертники — это одно. А высокое самопожертвование ради великого дела, гибель за Родину или при спасении товарища в бою — это совершенно другое!
Такие человеконенавистнические антинародные государства как самурайская Япония, вообще, надо ликвидировать! И очень жаль, что высадка на Японские острова не планируется! Потому что японский народ ни в чем не виноват и его-то, как раз, надо бы освободить! А, этих микадо и прочих генералов-милитаристов самих к минам привязать, выдернуть чеку и пусть побегают!
Ну, ладно, это он отвлёкся.
Муданьцзянь ему удалось уже охватить и с севера, и с юга. И выйти на окраину города. Бои идут ожесточённые! Самураи стоят до последнего. Смертники поганые. Мало они их бомбили в предыдущие дни! А восемнадцатого и девятнадцатого не бомбили вообще, потому что вся тяжелобомбардировочная авиация работала по Японии.
И разведка малость сплоховала. У них там оказывается УР похлеще, чем на границе! И пять пехотных дивизий обороняется!
Поэтому командарм решил чуть-чуть притормозить и дать возможность авиации отбомбиться сегодня по выявленным целям и в самом городе, и на оборонительных рубежах по рекам Мулинхэ и Муданьцзянь. А он пока подтянет к городу освободившиеся гаубичные артполки большой мощности.
Лишь к утру двадцать второго августа войска Приморского фронта командарма второго ранга Конева, наконец, овладели важным укрепленным пунктом и узлом сопротивления противника городом Муданьцзянь. И двинулись дальше.
А Японское море ещё с вечера, разгоняя волну, чертили линиями кильватерных струй линкоры, тяжёлые и лёгкие крейсера, авиаматки и эсминцы Императорского флота Японии, практически в полном составе вышедшего на Владивосток. Урок, преподанный самураям военно-воздушными силами Тихоокеанского флота семнадцатого числа, похоже, впрок не пошёл. Ну, что ж, повторение — мать учения.
Вчера капитан Галушка прилетел на решете. Поэтому сегодня не летал. И завтра не будет. Инженер сказал, что его аппарат починят дня через три. А может на чужой машине в рейд сходить? Угостить какого-нибудь самурая торпедой? Или взять бомб и махнуть, например, на Хакодате?
Он никак не мог позабыть белое, как мел, лицо Гали Якушенко...
Вчера, вернувшись из того вылета, не заходя домой, он сразу пошёл к ней. Постучал... Она открыла, улыбаясь, с малышом на руках. Года ещё нет Ваське. В таком возрасте ничего они не запоминают. Теперь только на фотографии отца и увидит. Галушка стоял в дверях и мял в руках фуражку, не зная, что сказать... Но ему ничего не пришлось говорить.
Она сразу всё поняла. И только спросила:
— Сам видел?
Он кивнул. И лишь после этого её лицо стало белеть. Он испугался за неё, хотел подхватить. Но она отвела его руки, и молча закрыла дверь.
Постояв немного перед дверью вдовы своего лучшего друга, капитан домой не пошёл. Вернувшись на аэродром, он заперся один в каптерке, и напился вусмерть. Очнулся только утром. От стука в дверь. Открыл. В каптерку зашёл военком полка старший политрук Гапоненко. Посмотрел на него, на пустую тару. Ничего не сказал и вышел. Хороший мужик у них комиссар. Понятливый... Это, наверное, потому что сам летчик. Не во всех полках комиссары летали. Их полку в этом смысле повезло. И на эскадру ходил вместе со всеми.
Похмеляться Галушка не стал. Пришёл домой трезвый. И вот сидит теперь на кухне. И не знает, что делать дальше... А может, все-таки знает? Детей они не нажили. А любовь... А была ли она у них? Хотя у неё, во всяком случае, судя по слухам, любовей было достаточное количество.
Качая бедрами, к нему подошла жена. Её халат был небрежно завязан, предательски открывая грудь. Она села к нему на колени и стала целовать.
'Какая же ты лярва...' — подумал Галушка, аккуратно спихнул её со своих коленей и сказал:
— Хватит, Лариса. Не надо. Больше я с тобой жить не буду.
Она отскочила от него с вытаращенными глазами. А потом закричала что-то, схватила и разбила об стенку тарелку, стоящую на столе. Он молчал. А она бегала по кухне, что-то выкрикивая, разбила еще две или три тарелки. Он встал, и ушёл в комнату. Она прибежала за ним, продолжая орать. Распахнутый халат вообще уже ничего не скрывал. Галушка смотрел на эту женщину и думал: 'И вот это... И только-то'. А потом ушёл из дому.
Вот, такая беда...
— Пётр Никанорович, может, ты всё-таки ещё подумаешь? — Гапоненко вздохнул.
Галушка посмотрел на него, и помотал головой.
Военком ситуацию понимал. И понимал, что эта женщина не постесняется, дойдёт и до члена военного совета. Но, глядя сейчас на этого крепкого мужика, настоящего моряка, пилота, и просто хорошего человека, Гапоненко решил его отстоять. И пусть они там что хотят, то и делают! Эта баба совсем нюх потеряла! Замордовала человека! И что тут ещё говорить! Нет, он знает, что сказать, если придётся! А, скорее всего, придётся... Ну, и ладно!
— Ладно, Петро, делай, как знаешь. Что я не человек что ли! — старший политрук стукнул кулаком по столу, и отвернулся, глядя в окно.
— Спасибо, Василь Палыч... — сказал капитан. Поднялся и вышел из кабинета.
С этого дня Галушка ночевал в каптёрке. Откаряка была у него бронебойная. Ремонт бомбардировщика. И, кстати, это была чистая правда.
Потом они несколько дней подряд бросали мины на фарватеры у Японских островов.
А двадцать второго августа снова атаковали торпедами самурайские линкоры и крейсера. Потому что в море вышел практически весь Императорский флот.
В небо поднялось сорок машин. Все, сколько было исправных, на тот момент в полку. И эскадру они раздолбали. Но назад их вернулось только девять из сорока... А Галушка опять уцелел. Заговоренный он, что ли?
Инженер осмотрел его изрешеченный ДБ (как будто и не чинили до этого!) и сказал:
— Ничего страшного. Летать будет... Через неделю.
Капитан кивнул и пошел в штаб. Возле штаба он увидел пустую, тихо урчащую 'эмку'. Краснофлотец Тюкавкин, командирский шофер, отлучился по естественной надобности. А мотор, как обычно, не заглушил. Галушка, не раздумывая, сел за руль, нажал на газ и поехал в город.
Нарсуд он нашел методом опроса местного населения. Без проблем. Где расположен суд, знала каждая собака. Он написал заявление на развод, и спросил:
— Когда?
Очкастая секретарша прочитала и глубокомысленно изрекла:
— Ну... Это будет зависеть от разных обстоятельств.
Галушка кивнул и вышел.
По пути в полк он заехал в винно-водочный и купил водки. На все деньги, что нашлись в карманах. Хватило еще на батон колбасы. Вернувшись на площадку, он подъехал к своему капониру. Штурман всё понял без слов, подхватил ящик с бутылками и утащил в каптёрку. А Галушка отогнал 'эмку' обратно к штабу.
К нему, задыхаясь, подбежал краснофлотец Тюкавкин и попытался что-то высказать. Но Галушка холодно посмотрел на него, и сказал:
— Заткнись.
Краснофлотец моргнул, и подавился словами.
Командир четвёртого минно-торпедного авиаполка майор Портанский сидел за своим столом, тупо глядя перед собой... Не было больше никакого четвертого минно-торпедного. Вернувшись из боя, он сначала ещё что-то приказывал, куда-то звонил, кого-то куда-то посылал. Подписывал какие-то бумаги. А потом вдруг взорвался, выгнал всех из кабинета, сел и обхватил голову руками... К чему эта суета. Полка больше не было. В том, первом вылете, семнадцатого августа, он потерял девятнадцать самолетов и четырнадцать экипажей. Из сегодняшнего, второго, вылета не вернулась тридцать одна машина. Кого-то подобрали с воды летающие лодки. Почиковский звонил. Несколько экипажей... Везут.
Майору Портанскому хотелось достать ТТ и застрелиться. Там, в городке, десятки женщин ждут своих мужей, отцов своих детей. Но ждут напрасно... Что он им скажет? Господи, ну, почему он уцелел, а они погибли! Его торпеда попала! Стрелок-радист доложил. Они порвали самурайскую эскадру на части! Но, боже мой, как дорого за это заплачено...
Его глаза внезапно наполнило слезами. И он сжал лицо ладонями, сдерживая, но не в силах сдержать рыдание. И вдохнул несколько раз поглубже. А потом проглотил горькие слёзы, и прикусил губу... Умереть за Родину не сложно, жить труднее.
В кабинет без стука вошел капитан Галушка, молча сел на стул напротив комполка и поставил на стол бутылку водки. Портанский посмотрел на него, а потом, также молча, выдвинул ящик письменного стола и достал два давно немытых стакана...
Неделю спустя, двадцать девятого августа, Указом Президиума Верховного Совета СССР тринадцати пилотам четвёртого минно-торпедного авиаполка ВВС Тихоокеанского флота было присвоено звание Герой Советского Союза. Из них девятерым посмертно. За огненные тараны.
За мужество и героизм личного состава полк был награжден орденом Ленина.
Начальник ВВС ВМФ комдив Жаворонков лично проследил, чтобы четвёртый минно-торпедный в кратчайшее время получил пополнение. Три эскадрильи торпедоносцев были срочно переброшены с Черного моря, а одна с Балтики. И теперь в полку снова имелось шестьдесят два ДБ-3Т. Помкомполка, вместо геройски таранившего вражеский крейсер капитана Синякова, был назначен капитан Токарев...
О том, что ему присвоено звание Герой Советского Союза лейтенант Полищук узнал в госпитале. Сначала он не поверил и думал, что ребята опять его разыгрывают, но ему показали газету, и он долго читал и перечитывал этот Указ:
'УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР
О Присвоении Звания Героя Советского Союза
Командирам Рабоче-Крестьянского Красного Флота
За образцовое выполнение боевых заданий и геройство, проявленное при выполнении боевых заданий, присвоить звание 'Героя Советского Союза'...
Неужели это про него? Николаю казалось, что ничего он такого особенно геройского не сделал. Сделал то, что должен был сделать. И всё. Он, между прочим, вообще, никаких подвигов совершать не собирался.
Список был длинный. Тридцать девять фамилий. Глаза Николая выхватывали знакомые и незнакомые имена:
'Лейтенанту Василенко Александру Ивановичу
Сашка! Молодец! А ещё говорил, летаем низко — Мама Будет Рада.
...Капитану Галушке Петру Никаноровичу
Ага, и Петро тут! Альбатрос тихоокеанских морей!
...Старшему политруку Гапоненко Василию Павловичу
Комиссар четвертого минно-торпедного.
...Капитану Душину Алексею Захаровичу
А вот и комэска!
...Полковнику Ермаченкову Василию Васильевичу
Командир бригады.
...Комбригу Залевскому Адаму Иосифовичу
Этого не помню.
...Капитану Коккинаки Константину Константиновичу
Второй из династии Коккинаки... Значит, теперь Сашка на очереди.
...Комбригу Лемешко Петру Николаевичу
Командующий ВВС флота. Ну, а как же... Это само собой.
...Капитану Осипову Евгению Викторовичу
Кажется из пятидесятого минно-торпедного.
...Майору Петрову Борису Лаврентьевичу
Комполка!
...Лейтенанту Полищуку Николаю Матвеевичу
Полных тезок, да ещё в том же звании, у меня пока не наблюдалось. Значит, всё точно.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
