Заморье

Доры игрались, потрепывая твирдон из стороны в сторону. Не удержался и вылетел с визгом, как на катапульте, один из пулеметчиков.

Вновь о себе дала знать Спять. На этот раз в ухе не звенели нарочитые фразы. Нет. На запястье замерцал браслет. Попривыкся Вир к этой штуковине. Боли она теперь не причиняла.

Корабль рассыпался на части. Болтался без дела пулемет. Лобовое стекло разлетелось на мелкие обломки. И теперь можно было увидеть довольную морду одного из мирликийцев. Леталка устремилась в пике, потянув за собой волшебника.

Думай, голова, думай! Какое заклинание нужно?! Почему ты молчишь дух, когда так нужен? Отзовись!!!

Спять хранила молчание. Браслет же мерцал в ночи, словно маяк.

Ну же! Сосредоточься! Падение не случится!!! Я не разобьюсь!

Заслышалась мольба о спасении со стороны пулеметчика. Совсем мальчишка. Лет может двадцать пять. Рыжий, с веснушками на всем лице. Заунывная речь его длилась недолго. Очередной толчок в груду метала. Маг и успел лишь увидеть, как острые клыки летающего монстра впиваются в плоть парня. Спустя мгновение волшебника, в полном смятении, оставил и этот последний союзник. Шустрый хищник унес в небытие такого юного и беззащитного.

Куда подевались остальные? Неужто такой же конец ожидает и их?!

Из уст королевича сорвались слова молитвы о спасении. Руку обожгла Спять. Браслет вздумал впиться в запястье с еще пущей силой. Вир не унимался и продолжал обращение к Всевышнему. Никогда он еще не доверял этим словам, а будучи царьком никогда и не вспоминал о них, а если и вспоминал то с юмором. Сейчас же творилось настоящее чудо, в голове пробегало слово за словом из священного писания. И чем больше он говорил, тем больше мутился разум, и он вот-вот готов был расцепиться от балок твирдона и выпорхнуть, словно птица, навстречу погибели.

Помятая консервная банка закрутилась юлой и устремилась в последний полет до земли. Уже унялись доры, оставив в покое измученную железяку, и отправились добивать еще здравствующих.

Странная природа человеческая. Не желается идти легким путем. Нужна дорожка поизвилистей. Заклинаний на превращения целая кипа — лишь вынырни из обреченного твирдона и ты уже дракон, но нет.

Вир сражался за право решать самому, что делать. Продавать душу магии совсем не хотелось. Хватит — напробовался. Вир сам перед собой решил дилемму. Кому подчиняться и перед кем предстать после смерти.

Лишь Бог и только он, а все остальное от лукавого! Он может намного больше, чем самый могущественный волшебник!

Перед взором, там, внизу, замелькали толпы троллей, что с перекошенными от злобы мордами мчались по обожженной безжизненной земле навстречу выдвинувшейся коннице вурдуков. Фрила здесь и не увидеть было. Небо заполонили карки и доры, вступившие уже в бой с драконами и твирдонами. Хаос праздновал победу над светлыми существами Заморья. Не меньший "винегрет" сейчас творился и в сознании Вира. Мир перевернулся, закружился в бесконечном вальсе. Волшебник прищурился и молился, молился, молился... Последним словом перед встречей с землей стало:

Господи!

Массивный хлам со свистом пролетел кометой над строем троллей и рухнул прямо на отрепье, что покушалось на самое святое — мир и порядок.

Глава 9

— Ну, что, ребятки, не удается у вас! На меня покушаетесь! Зверюшки вы неуемные! — Арсел всегда умудрялся, даже в самый тяжелый момент подбадривать самого себя. Юля вильнул вправо, ушел от столкновения с обезумевшим карком. Поворот оказался к месту, ибо через секунду почти впритык замелькала стая ретивых гигантских воронов. — Ой, батюшки! Как много вас тут, и все хотят моей погибели?! Выстраивайтесь в очередь!

Кто же оставит в одиночестве собрата в час опасности. Всегда рядом крепкое драконье крыло.

Разнесся на округу визг. Первое боевое попадание Юли пришлось как нельзя кстати. Посеять смуту в стане врага удалось, хотя и на сущие доли секунды, агрессор дрогнул и подался назад. Карки разлетелись в разные стороны при виде павшего сородича. Драконья армада двинулась на строй доров.

Острые клювы карков так и норовили ухватиться за плоть, посему Данку приходилось то и дело, как гимнасту, прижиматься к дракону, уворачиваться.

Попытки слету сбить наездника не удавались. Отоварить мечом — дело не хитрое, Арселу не привыкать. Оборотням и оставалось, что налететь всей сворой в раз. Острейшие, как лезвия, клювы ранили, истязали, вынимали душу при живом вурдуке. Друг милейший, прятавшийся в мече, не отставал и помогал, чем мог.

"Милейшей природы" большегрузы из Мирлика вцеплялись сходу в шеи драконов, рвали на куски чуть зазевавшихся молодчиков. Целой гроздью посыпались наземь исполины, защитники Сантала.

Ревели, гудели твирдоны, подбитые в неравном бою. То там, то тут вспыхивали новые кострища от упавших Альских машин.

На счастье Фрила сражению был дан старт. Приспешники выполняли работу на пять с плюсом, изничтожая последнее сопротивление. Южанин наслаждался столкновением воздушных войск с противником из своего оригинального укрытия, что двигалось неспешно, почти неслышно. Из Аквиана. Этому сооружению еще предстояло показать себя, вызвать страх, содрогание в коленках у непокорных глупых примитивных племен. А пока он ждал подходящего момента, чтобы появиться в воздухе, как сошедший с небес карающий черный ангел. Арсел Данк с удовольствием отшутился бы на эту тему, сказав, что Фрил — сущий дурак, а больных необходимо изолировать от общества.

Мерцание, вспышки справа, слева. Вурдук все больше пребывал в дезориентированном состоянии. Лишь и успевал провожать взглядом очередного поверженного дракона.

Все реже звучала пулеметная очередь. А вступившая на тропу войны пятитысячная вурдучья конница (состоявшая, конечно же, из беженцев со всех земель Заморья) встретилась с остервенелым неприятелем. Тролли, гоблины, изощренные в делах охотничьих оборотни, смешались с вурдуками в один горящий котел, и "варево" закрутилось в настоящий круговорот. И не возможно было отличить в этой резне кто есть кто. Рой забурлил, как будто потревоженный чей-то хищной рукой. И слышно было ржание израненных скакунов и не менее искалеченных или убитых наездников — бравых защитников Сантала.

И металась конница, и резво отправляла на тот свет грязь, что стремилась к вездесущей власти. И летела стрела вражья в самое сердце, и бросался оскалившийся оборотень тигром, волком или иным существом. И невозможно было остановить напор гнева, ненависти, злобы, что хранились в сердцах этих бесчувственных не знающих сострадания тварях из мира тьмы. Силен был чужеземец, и мощь нарастала с каждой секундой.

Дрогнули войска Сантала, и мощная волна троллей смыла отважных вурдуков-всадников. Еще пуще завопила торжествующая нечисть. Эйфория, знаете ли, дело такое. Победа окрыляет.

Небеса сотрясались от битвы титанов. Превосходящие по численности доры и карки дожимали драконов. От твирдонов не осталось и следа. Одни вышли из строя под действием мирликийского огня, рухнули оземь, превратившись в братскую могилу. Иные вспыхнули еще в небе, разлетевшись на кусочки, словно фейерверк.

Можно было бы вполне отнести поведение Арсела к безумству, ибо он совершал виражи перед самым носом ненавистников. Карки клевали пустое пространство, надеясь зацепить этого шустрого толстяка. Юля слушался. Что само по себе считалось чудом, но сейчас он предпочел не своевольничать. Тем более что основанием для покорности послужили смелые выпады Данка налету в сторону доров. А победа над тремя монстрами совсем уж подняла рейтинг вурдука в глазах друга.

— Раскусил я вас, ребятки. Уж очень вы предсказуемы, — меч лишь и успевал метаться из стороны в сторону, туда, откуда исходила опасность. Аверх совершал невероятные действия. Он не просто управлялся, но повелевался еще воле того самого духа кузнеца, который сейчас получал несказанное удовольствие оттого, что снова был при деле.

— Кажется, нам надо уходить! Нас всех перебьют как мух! Поддержки-то нет, — совсем рядом, перед физиономией Юли, просвистел подбитым бомбардировщиком собрат. Дракон очень уж хотел положительного ответа, мол, скорее назад, но вместо этого дождался лишь вселенского молчания от вурдука. — Значит, придется погибать!

— Не волнуйся, девчушка! — ох, и злопамятны драконы на такие вульгарные фразочки — тем более от вурдука, еще и восседающего на спине. Ждать великану вендетты. Ну, не такой уж и вендетты, но поджарить мягкое место, нижнее полушарие мозга — дело чести. Пусть побегает по ромашковому полю с визгом. Будет знать, как разговаривать с "кораблями неба". Но до этого еще предстояло дожить, если получится. — Давай к низу! Попробуем измотать их!

— Как бы для нас не оказалось это фатальным мероприятием! — резкий разворот и уход в штопор получились бы, если бы на Юлином хребте не появился тот, кого считали давно почившим.

Квик, в черном облачении в стиле "морпеха", запрыгнул на дракона, ухватившись руками за гребенчатую чешую у основания хвоста. Искусством обращения он овладел на отлично, ибо принял облик человеческий за доли секунды. Юля попытался скинуть с себя воскресшего из мертвых. Помощник Фрила, охотившийся целенаправленно на своих обидчиков, проявлял не дюжую сноровку. Подбирался карк все ближе к Данку. Доселе активные доры, наконец, подались вперед, оставив Арсела и Юлю на растерзание Квику. Бывший советник королевича привстал, как будто сейчас катался на сноуборде. Данку оставалось лишь повернуться лицом и взглянуть в бездушные очи оборотня. Эта секунда длилась вечность. За ней последовал не то кувырок, не то прыжок нечисти на вурдука, а в Юлю угодил прицельный выстрел из пасти караулившего дора-одиночки. Дракон был повержен.

Никогда еще не приходилось бывшему воришке драться в воздухе, да еще и не думая о том, что там, у земли, не будет батута. Квик же душил, цеплялся в шею окрепшими руками, а затем, наигравшись, поспешил оторваться от вурдука и обернуться вновь в ворона.

— Ты, кажется, не учел вот чего — еще от Данка никто не уходил. Хочешь разбиться?! Хорошо. Дело твое! Может, все же превратишься в птичку?! Или так сильно полюбил меня, что расстаться со мной не хочешь, красавчик! — ехидная и одновременно озлобленная морда вурдука в раз взбесила чудище. Оборотень метнулся в сторону, чтобы совершить превращение. Уловку трудно было не понять, но Данк ухватился за худющие ноги нечисти обеими руками. Арсел успевал благодарить бога за то, что успел втиснуть Аверх за пояс до бешеного прыжка исчадия ада. Великан поступал, как не стал бы делать в былые дни, когда еще в этом миру была его принцесса. Теперь же, когда Урсула почила, бывший воришка предпочел участвовать в отчаянных сражениях с тем, чтобы найти, наконец, свою смерть.

Карк извивался, как змея, прежде чем обернуться в животное (Какое?! Фантазии у перевертыша бы хватило, чтобы придумать эдакое!). Сил у чудовища явно не хватало, чтобы вытянуть и себя и вурдука. А земля с неминуемой скоростью приближалась. Квик метался, размахивал крыльями, как обезумивший мотылек, попутно стараясь сбить с себя весьма и весьма крупный груз, что выкрикивает все возможные ругательства на вурдучьем. Даже боги этого племени сейчас предпочитали закрывать уши, чтобы не слышать этого отборного сквернословия.

Оборотень все же умудрился взять ситуацию в свои руки, снизил скорость падения, но все же не по силам было остановить встречу с поверхностью Заморья.

— О, черт! Только бы не переломать ноги! — основной удар по волею случая должен был принять Данк. И мешок с грузом, что зовется великаном рухнул, как атомная бомба. Землю молодчик примял.

Кости на ногах явно утрудились, болели от падения, но разбираться было с ними ни к времени. Лишь и успел громила попроклинать весь мир, пожелал Заморью раз так триста перевернуться с ног на голову. После чего причитания прервал заклятый "друг" — Квик.

— Уж здесь-то мы точно разберемся! Посмотри, никого нет! Вон там вдали виднеются войска Фрила, что идут прямо на Сантал! Крышка вам всем на этой выжженной земле! Нам не помешают! Как жаль, что рядом нет твоего дружка — с ним то я расправился бы с еще большим удовольствием! Но, видно, сдох твой товарищ! — оборотень собрался было расхохотаться, но циничный вурдук вставил свое веское словечко:

— И вновь красотка облачился в шкуру человека! А вы, мадам, женственны как никогда в своем обтягивающем костюмчике! Вот умора! — великан явно не собирался останавливаться в словесных издевательствах. Подзуживать-то воин любил. Голова сейчас перебирала на скорости варианты того, как же себя поведет чудо-юдо. — И чем же ты собрался со мной драться?! Ни меча, ни шпаги! Даже палки нет! Придется крошить тебя в мелкий винегрет!

— Я иного мнения, — оборотень знал свое дело — вмиг ослепил соперника припасенным на такой случай хитроумным порошком. Мир вокруг для сначала помутнел, а потом и вовсе глаза перестали видеть свет. — А теперь то как?! Вы все также дерзки или ожидаете с моей стороны милости?

Вурдук привстал и принялся упорно размахивать мечом из стороны в сторону.

— Не подходи ко мне! Я тебе вышибу все твое нутро! Господи, верни мне зрение! — Арсел успевал и угрожать, мотаясь, как пьяный мужик, и призывать к милости Всевышнего.

— Ты говорил у меня нет оружия. А вот и оно! — Квик совершил пару взмахов по кругу вокруг себя. В закрутившемся маленьком торнадо заблистал чудесный на вид и добротный для боя меч. — Сражайся! — клинку оборотня предстояло совершить первую атаку. Данк интуитивно отпрянул в сторону, как будто все же видел. Оружию суждено было уткнуться в землю, словно невзорвавшемуся снаряду в доле сантиметра от ускользнувшего защитника Сантала.

Кто шустряк, того и лавры. Вурдук в мгновение встал по стойке смирно, как оловянный солдатик, не позабыв встать в позицию "а-ля мушкетер". К тому же супостат отчего-то вздумал медлить. Даже с некоторой ленцой вынул перевертыш грозного и острого своего союзника из земли (магический меч!) и встал демонстративно напротив ослепленного чудака, который с чего-то вздумал мериться силушкой с превосходящей силой и в магии и искусстве боя.

— К чему же мне такая честь — быть убитым именно тобою? — Данк надеялся и не зря, что чудище все же вступит в беседу. — Прямо-таки какая-то озабоченность! Небось, выискивал меня в толпе. Если это так, то ох уж и глазастый ты!

— Выискивать не пришлось. Если ты не знаешь, то я тебя просвещу. Карки запоминают запах обидчика.

— Ох, как! И чем же я тебя интересно обидел?! Кажется, при нашей первой и последней встрече ты, мерзость эдакая, хотел сделать тоже самое, что и сейчас пытаешься. И кто же после этого обидчик?! — очевидно оборотень вздумал перемещаться вокруг жертвы, уж опыт сражений подсказывал, что прислушиваться стоит к каждому скрипу и шороху, от чего Арсел принялся крутиться, хотя и медленно, но все же, как юла, надеясь хоть так выиграть время и обдумать, как же выскользнуть из западни.