Хранимая Духом. Легенда о бессмертии (общий файл)

Единственный, кто хоть как-то попытался наладить со мной контакт (я имею в виду нормальный, без недвусмысленных намеков и неприятных взглядов) — тот самый придворный маг, что забрал Эрфелио. Он часто заходил ко мне, интересовался не нужно ли мне чего и заводил непринужденную беседу. Я на контакт не шла, потому что мне не нравились вопросы, которые как бы между прочим задавал маг. Я не любила, когда лезут мне в душу, а он после нескольких отстраненных фраз о погоде и прочей подобной ерунде неизменно переходил к расспросам обо мне, моем прошлом и мире, в котором я родилась. Я на это лишь угрюмо отмалчивалась или отмахивалась, в свою очередь прося вернуть мне мое кольцо, на что всегда получала вежливый, но категоричный отказ, смягченный намеком на то, что у духа-хранителя еще не достаточно сил, чтобы покинуть артефакт-ловушку. И что мне на это было возразить? Не отбирать же кольцо с боем, тем более, что маг его с собой не носил. В итоге он всегда уходил с неудовлетворенном интересом, оставляя и меня ни с чем, да еще и в невеселых раздумьях.

Я скучала. По родному миру, по дому, по родителям и даже по Васе с Кешей. Сейчас, оказавшись запертой в императорском замке, когда каждый мой день вновь стал похож один на другой, как было до моей встречи с даймоном, тоска по прошлому стала особенно острой. Но мое прошлое навсегда останется только прошлым. Пути назад нет и не будет. Вряд ли мне захочется возвращаться в мир, где я родилась, через полвека, когда снова откроются Врата Миров. Тот мир уже не будет моим. За пятьдесят лет он сильно изменится. Да и я тоже изменюсь. Уже меняюсь. Встреча с Тэем многое перевернула в моей душе. И в первую очередь представление о жизни.

Тэй...

Смогу ли я когда-нибудь перестать думать о нем?

Сомневаюсь.

И тот день, когда я видела его в последний раз в своей жизни мне тоже никогда не забыть...

...Время стремилось к полудню. Три ярких солнечных диска каскадом украсили непривычно светлое небо. Почти белое от их ослепляющих лучей. Ни одно облачко не пятнало режущий глаза белизны. Зато на земле сверкало такое разнообразие красок и оттенков, что становилось тошно.

Настроение вообще было не самым лучшим, так что расстилающиеся перед глазами великолепие изрядно раздражало. Давно заметила, что когда кому-то плохо, радужное состояние окружающих вещей выводит его из себя. Так и меня сегодня злило абсолютно все. В том числе и Дворец — конечный пункт моего вынужденного путешествия по Авалонии. К слову, Дворец оказался целым городом, а не просто замком, как я наивно считала. За крепостными стенами располагалось огромное множество всевозможных построек, начиная от жилых и заканчивая хозяйственными, которые образовывали целые улицы и кварталы, разбавленные зелеными насаждениями, садами и скверами. Все вокруг буквально дышало чистотой, богатством и великолепием. Элитное жилье для высшего света Империи, по другому и не скажешь. Сам Император жил в сердце этой роскоши — в возвышающемся в центре Дворца-города замке, к которому лучами тянулись все улицы. Вот его бы как раз и стоило назвать дворцом. Величественный, окруженный еще одной стеной, несколько уступающей размерами крепостной, он казался сказочным видением из-за окутывающей его сияющей дымки. Он словно светился изнутри. Впечатляюще.

Император встретил нас во дворе замка. Лично. Со свитой.

Здесь, за оградой, отделяющей основной город от обители венценосного правителя, тоже все казалось каким-то чересчур пафосным. Белые стены, сплошь увитые незнакомым растением с толстыми лозами и раскидистыми листьями, больше похожими на пальмовые. Мраморная плитка под ногами, надраенная до такой степени, что в ней можно было разглядеть собственное отражение. Роскошный фонтан, украшенный до безобразия дорогой золотой скульптурой, покрытой разнообразными драгоценностями, блики от которых расцвечивали танцующие струи воды во все цвета радуги. Возвышающийся за фонтаном изукрашенный лепниной фасад замка из странного белоснежного материала, слегка светящегося серебристым ореолом. Даже многочисленные вооруженные стражники в парадных доспехах на своих постах и встречающая нас высокопоставленная делегация выглядели слишком роскошно. Красиво, не спорю. Однако вскоре безумное великолепие начало резать глаза, вызывая раздражение и даже отвращение. Не люблю позерство, а показная пафосность Дворца именно им и являлась.

Сразу видно, что Император любит роскошь и не стесняется ею себя окружать. Даже его наряд кричал пошлым богатством. Красиво расшитая золотом и драгоценными камнями бархатная ткань идеально сидела на статной фигуре имперского правителя, подчеркивая все достоинства атлетичного сложения и царской выправки. На гордо расправленные плечи была наброшена отороченная мехом алая мантия, крепящаяся к костюму довольно большими драгоценными брошами с рельефным рисунком герба Империи. На шее красовалась толстая цепь с не менее тяжелой бляшкой — символом имперской власти. Вообще множественные украшения должны были бы иметь немалый вес и давно пригнуть Императора к земле, но он держался так, словно стержень проглотил. Непоколебимо и властно. Казалось, тонны навешанного на нем богатства не доставляли ему никаких трудностей, будто и не золото вовсе он носил в избытке, а невесомый пух. Я бы так не смогла.

Сам по себе Император был достаточно красив. Для человека. Хотя на мой вкус, его красота несколько экзотична. На взгляд ему можно было дать лет тридцать. Достаточно молодой возраст для правителя. Высокий, царственный, уверенный в себе. Настоящий король. И черты лица вполне привлекательны: овальная форма, волевой подбородок, прямой с хищно вздернутыми крыльями нос, правильной формы темные брови, высокий лоб и острые скулы. Он чем-то напоминал хищную птицу. Орла, уверенно парящего над своими владениями, от взгляда и острых когтей которого нигде не скрыться. И такая красочная аналогия, неожиданно пришедшая на ум, совершенно не приводила в восторг. Скорее пугала. Как и сам Император. Точнее его холодный до дрожи взгляд.

Самое удивительное, что никакой короны, как я ожидала, на правителе не было. Впрочем, в сложною прическу вплеталось столько украшений, что они вполне заменяли этот атрибут власти. Золотые нити и скрепляющие кольца удивительно гармонировали с густой гривой цвета крови. Сама прическа тоже заслуживала отдельного внимания. Настоящий шедевр! Спутанные пряди в творческом беспорядке разметались на макушке, к затылку все более укорачиваясь, а потом неожиданно переходя в ряд перевитых нитями тонких косичек, кровавым дождем укрывающих плечи. С висков до самого пояса спускались толстые пряди, перехваченные в нескольких местах широкими золотыми кольцами, а на конце скрепленные причудливыми украшениями в виде трех золотых сосулек, средняя из которых была чуть длиннее остальных.

Но больше всего в Императоре меня поразило не богатство его одежды и не парикмахерское чудо на голове, а пронзительные холодные глаза, привлекающие к себе внимание даже издалека. Глаза цвета льда. Они взирали на меня, да и на всех окружающих, с пробирающим до костей безразличием и высокомерием. Ни единой эмоции, ни одной теплой мысли не мелькало в этих колодцах бесконечной мерзлоты. Жутко и неприятно. И вот в это мне предстояло заглядывать каждый день?.. Хотя какая разница, во что смотреть, если с некоторых пор я не желаю видеть подле себя ничего, кроме изумрудных змеиных очей? Которые на меня после нашего с даймоном последнего разговора на обрыве перед Дворцом ни разу больше и не взглянули. Я же всю дорогу до резиденции Императора не сводила с Тэя глаз, стараясь запечатлеть в памяти каждую его черточку. Наверное, это мазохизм, и лучше бы мне было постараться забыть Тэтэйуса, как он и советовал, но я не собиралась этого делать, хотя и знала, что вижу даймона последние часы перед тем, как он навсегда исчезнет из моей жизни.

Несколько минут мы с Императором, молча, изучали друг друга, после чего он все же соизволил заговорить:

— Рад приветствовать долгожданную невесту в стенах своего Дворца и Империи.

Голос его, к слову, оказался приятным. Я даже не ожидала. Мягкий, вкрадчивый баритон. Хотя все впечатление портил холодный тон. Под стать ледяным глазам.

Я что-то пробурчала в ответ, даже сама не разобрав что. Впрочем, большего от меня никто не потребовал.

Имперский правитель еще раз окинул меня оценивающим взглядом, скользнул им по единорогу, наглядно свидетельствующем о невинности восседающей на нем девы, и иронично выгнул бровь. Я смутилась. Ну да, получилась прямо-таки наглядная демонстрация, что ему не порченную невесту привезли. Противно-то как! Словно я тут перед всей толпой обнажилась. А все Тэй с Леи виноваты! Это они настояли, чтобы я въехала во Дворец непременно верхом на Широ. Поборники чести, чтоб их!

Венценосный жених подошел ближе и протянул мне руку, чтобы помочь спешиться. Широ ревниво дернулся в сторону, угрожающе замахнувшись рогом на Императора. Я испуганно вцепилась в золотистую гриву, а один из свиты правителя — стоящий ближе всего к нам пожилой мужчина в странной мантии — замысловато взмахнул рукой, и единорог тут же замер как вкопанный. Император же остался совершенно невозмутимым. На его лице даже ни один мускул не дрогнул, когда мой скакун взбрыкнул.

Приняв помощь жениха, я скользнула на землю и неожиданно оказалась совсем близко к нему.

— Могли бы и не утруждать себя демонстрацией, я бы принял любую невесту, — кивнув на единорога, насмешливо, но достаточно тихо, чтобы услышала только я, бросил Император и отступил на шаг, увеличивая между нами расстояние.

Я скрипнула зубами. Гад! Я, конечно, понимаю, что ему важнее легендарные возможности Хранимой Духом, но мог бы хотя бы сделать вид, что ему не все равно, какой будет его будущая супруга. Хорошо хоть не во всеуслышание заявил! Но все равно неприятно.

— Полагаю, мне стоит представиться, — уже громче заговорил мой нареченный. — Император Люцерон фон Фатум.

— Никониэль, — машинально представилась в ответ. Похоже, я начинаю привыкать к своему авалонскому имени.

Отдавая дань вежливости, Император галантно поцеловал мне руку, слегка нахмурившись, заметив сковывающие мои запястья веревки, которые до сих пор были скрыты под длинными рукавами, но ничего не сказал по их поводу, лишь чуть удивленно переспросил:

— Никониэль? — и тут же задумчиво протянул: — Вот как. "Дарящая жизнь", значит. И когда моя драгоценная невеста успела удостоиться чести получить эльфийское имя?

Его взгляд в третий раз скользнул вдоль моей фигуры, что-то выискивая — словно рентгеном прошелся — и остановился где-то в районе груди. Я задохнулась от возмущения, прежде чем осознала, на что именно смотрит жених. Подаренный Лесным Королем в честь сомнительной помолвки алмазный кристалл так и болтался у меня на шее. Удивительно, как только не потеряла за всеми сумасшедшими скачками по пещерам. Помнится, я решила не выкидывать "обручальный кулон" из чисто меркантильных соображений. Ведь ни денег, ни других средств на проживание и даже собственных вещей в Авалонии у меня нет, а кулон — какая-никакая драгоценность, и в случае чего его можно кому-нибудь продать. Материальные накопления еще никому не мешали. Хотя сейчас, глядя в ледяные глаза, буквально прилипшие к алмазному украшению, я сомневалась в верности последнего утверждения. Вид подарка эльфийского правителя на шее невесты явно не доставлял Императору удовольствия. Более того, он, кажется, серьезно разозлился.

— Плохо справился с порученным тебе заданием, даймон, — продолжая буравить взглядом кристалл, процедил сквозь зубы Люцерон и, грубо сорвав с меня кулон, так что я едва не вскрикнула от боли, когда, порвавшись, цепочка порезала кожу на шее, прошипел мне в лицо: — Ты моя невеста!

Да кто бы спорил? Только зачем же так эмоционально доказывать это? Прямо скажем, вспышка Императора меня отнюдь не порадовала. Сразу стало не по себе, и как-то вдруг разом вспомнилось, что в Авалонии у меня нет ни прав, ни защитников (а Тэя с Леирендом я перестала причислять к ним еще со вчерашнего вечера после задушевных разговоров). Да и жить с человеком, который не испытывает ко мне ничего, кроме чувства собственности — пугающая перспектива. Не о том я мечтала долгими вечерами, когда представляла себе свою семью.

— Почему же плохо, Ваше Величество? — нахально возмутился Тэтэйус. — Я же привел ее Вам. В целости и сохранности.

Странно. Каким чужим кажется его голос. В нем звучат совсем другие интонации, нежели я привыкла слышать. Какая-то бездушность. Точно таким же мертвым голосом обычно в трубке телефона неизвестная женщина сообщает о недоступности вызываемого абонента. Словно по бумажке читает. Или играет роль.

— А еще обрученной с правителем эльфов и в сопровождении эльфийского надзирателя, — парировал Император.

О, так вот к кому причислили Леиренда! Забавно. Значит то, что он может быть просто встреченным в пути другом даже не рассматривается?

— Помолвка разорвана, — вмешался в разговор Леи. — В Великом Эльфийском Лесу леди Никониэль отныне нежеланная гостья.

— И ты здесь только для того, чтобы сообщить мне это? — насмешливо осведомился Люцерон.

— Я здесь по собственной воле. Ради леди Никониэль, — с чувством собственного достоинства надменно сообщил эльф. Н-да, высокомерия у него не отнять. Даже Император ему нипочем.

— Что ж, тогда добро пожаловать, — вроде даже доброжелательно улыбнулся ему мой жених, но в ледяных глазах отразилось нечто странное, заставившее меня насторожиться. Сдается мне, Леиренд не пришелся по душе Императору, и его гостеприимство всего-лишь показное.

— Мы так и будем стоять на пороге? — вновь подал голос Тэтэйус.

Мне только кажется, или он действительно ведет себя неестественно? Откуда эта напускная наглость? Он, конечно, и раньше не отличался особой скромностью, но не до такой степени. Что-то в его поведении явно было не так. А еще меня сильно беспокоил тот факт, что он избегал смотреть в мою сторону. Я безумно желала заглянуть ему в глаза. Мне почему-то казалось, что в них я смогу прочесть разгадку его сегодняшним странностям.

— Тебя никто не держит, даймон. Ты можешь идти, — немедленно отозвался Люцерон.

Тэй едва заметно нахмурился. Маленькая складочка пролегла между его сдвинувшихся к переносице бровей.

— А моя награда?

— Контракт еще в силе, — вместо Императора ответил тот мужчина в мантии, что всего одним жестом смог усмирить Широ.

— Я же выполнил условия, — складочка между бровей стала глубже.

— Не до конца, — возразил мужчина.

Меня удивило, что Люцерон не стал вмешиваться в разговор, уступив право оратора этому незнакомцу в мантии. Почему он позволял кому-то говорить от своего имени? Ведь насколько я помнила, Тэтэйус обмолвился, что контракт заключил именно с Императором. Так почему другой сейчас вещает о невыполненных условиях? Не понимаю.

— Я привел ее. Передал с рук на руки. Сделка должна состояться, — разозлился Тэй. — Сними Клеймо, Архиус!