Она увернулась, нервно прошлась по белому ковру, не замечая, что оставляет следы от дождя, обернулась. Ее глаза лихорадочно блестели, губы притворно растягивались в беззаботной улыбке, руки предательски сжимали платье.

— Я имела неосторожность назвать тебя сумасшедшим сегодня...

— И не один раз.

— Но у тебя больше прав называть так меня.

— Вот как?

— Если ты задашь хоть один вопрос, пока буду рассказывать, если перебьешь, не уверена, что смогу собраться и продолжить.

Михаэль промолчал.

— Готов?

Пожал плечами.

— Начнем с главного. Я родилась в одна тысяча девятьсот восемьдесят третьем году...

Пока Мэри рассказывала, он чувствовал себя так, будто с него снимали скальп. Медленно, очень медленно, растягивая мучения, заставляя желать, чтобы все это кончилось и одновременно — оттягивать, хватаясь за соломинку вероятности.

Он слушал, не перебивая, запоминая каждое слово где-то на глубинном уровне, чтобы суметь ее удержать, чтобы заставить верить в него, а не капризных духов. Эсма, он уже слышал это имя, и думал, что Брайн сможет помочь, а вот Джед был окутан таинственностью, недомолвками, опасением.

Она боялась, что он вернет ее в двадцать первый век. Но у Михаэля должны быть открыты глаза, чтобы защитить ее. Когда Мэри закончила, он задал вопрос:

— Он — один из твоих любовников?

— Он не входил в меня, — уклонилась от ответа.

— Ты жалеешь, что не вышла замуж за Пола?

— Я жалею, что не могу подарить тебе свою девственность.

— Ты веришь, что я найду способ тебя удержать?

И единственный прямой ответ:

— Да.

Он пересек комнату, зашел в ванную, открыл кран с горячей водой, вернулся к себе. Мэри стояла на прежнем месте, не делая попытки рассмотреть свои будущие покои.

— Иди сюда, — он протянул руку, и Мэри с готовностью подошла. — Раздевайся.

— Что?

Он ввел ее в ванную комнату, выключил воду, обернулся на изумленный вздох.

— Она просто огромная!

Михаэль был польщен, но не показал этого.

— Уверен, ты заметила, что я отдаю предпочтение большим размерам, — притворился распутником. Или не притворился — без разницы. Развернул Мэри спиной к себе, так легче расстегивать бесконечный ряд пуговичек.

Платье упало к его ногам, корсет, сорочка, чулки и туфельки... Туфельки и чулки он бы оставил, но купаться в одежде — моветон, или? Нет, туфельки и чулки в другой раз. Он взял Мэри на руки, бережно опустил в ванну.

— Это и есть сладкое, на которое ты намекал? — невинно поинтересовалась она.

Граф сбросил рубашку, снял ботинки.

— Еще нет, — вышел из ванной, вернулся через секунду с корзинкой, полной лепестков красных роз, бросил горсть на ее грудь, вторую — в области бедер, взял один трепещущий лепесток губами.

Поставил корзинку на пол, расстегнул брюки, отбросил их, положил лепесток на свою плоть и с улыбкой предвкушения сказал:

— А сейчас мой ответ: да.

Глава N 33

День рожденья незаконнорожденного племянника — неслыханно! Пригласить на праздник всех сельских жителей — немыслимо! Леди Элфорд под руку с лордом Блэкберном — невероятно!

Но Михаэль сказал, если она думает признать мальчика, лучшего повода не найти. Билли и Джесс не подозревали о сюрпризе, нет, мальчик, конечно, донимал вопросами, не забыла ли Мэри о подарках, но не ждал, что ему устроят праздник. Он говорил, что будет торт, и все, из гостей — виконт, и граф, которых успел пригласить, и слуги — больше никого, а когда увидел огромные столы, украшенные воздушными шариками и разноцветными лентами, которые ломились от яств, ватагу мальчишек, настороженно наблюдающих за ним подле своих родителей, взвизгнул от радости.

— Это мне? — спросил у Мэри.

Она кивнула.

— И все эти люди пришли, чтобы поздравить меня?

— Да.

— Ух ты! И с подарками?

— Уверена.

— Настоящий день рожденья! — он подпрыгнул от нетерпения. — У меня настоящий день рожденья!

Мэри взяла мальчика за руку, подвела к главному столу, на котором красовался высокий торт с восемью свечами.

— Ухтышка! — выдохнул мальчик, и облизнулся.

Несколько мальчишек хихикнули, и он улыбнулся им в ответ.

— Энн полночи пекла его для тебя.

Мальчик вырвался, подбежал к поварихе, которая с остальными слугами стояла у стола, дернул за подол, и когда она склонилась, громко чмокнул в щеку.

— Спасибо, ты настоящий друг!

Повариха расцвела майской розой, Джесс к чему-то прослезилась, граф одарил Мэри жарким взглядом и шепнул:

— Скоро у нас тоже будет мальчик.

— Постараешься? — усмехнулась она.

— Не сомневайся.

Он стоял рядом с ней, оказывая поддержку и увеличивая значимость происходящего. Они почти не разлучались последнее время, но при посторонних приходилось соблюдать хоть какие-то приличия. Не то, чтобы их это волновало, но граф иногда был зануда и педант, а Мэри не возражала.

Мальчик вернулся к Мэри, стал рядом, но не мог оторваться от торта и восьми горящих свечей. Он стал взрослым, как и хотел. Вернее, думал, что стал взрослым.

— Билли, — Мэри обвела взглядом собравшихся, — сегодня тебя пришли поздравить те, кто знает тебя с рождения. Но знает, как Билли Старлинга.

Приглашенные кивнули — кто доброжелательно, кто — с опаской.

— Я хочу, чтобы каждый из вас, — обратилась Мэри к гостям, — запомнил, что я признаю Билли Стерлинга как своего родного племянника и восстанавливаю в правах на ЭлфордХауз.

Мистер Элитон передал ей свиток, Мэри раскрыла его, чтобы была видна печать, и не оставалось сомнений в подлинности, вернула поверенному.

— Ты даришь мне дом? — не поверил мальчик.

— Я его тебе возвращаю, — уточнила Мэри.

Он заглянул в самую душу, сказал:

— Склонись — и я тебя поцелую.

Мэри улыбнулась, но послушно склонилась над ним. Маленькие теплые ладошки обхватили за шею, губы прижались к щеке, и тихий шепот в ухо:

— Ты даришь дом, потому что переезжаешь к графу?

— Чшш, это секрет.

— Я хочу, чтобы у тебя тоже был мальчик, и чтобы ты жила недалеко от меня. Соглашайся, пока он не сбежал, как мой папа.

— Хорошо.

Мэри поднялась, старательно отогнав тревогу. Уильям — вот проблема, которую надо разрешить в первую очередь. Возможно, если она попросит его вернуться, расскажет, как скучает ребенок, он забудет об уязвленной гордости?

— Джесс!

Горничная подошла.

— Не плачь, — Мэри достала платочек из складок платья. — Поможешь сыну?

— Я?

— Ты — мать Билли, — громко сказала Мэри, — его опекун и полноценная хозяйка ЭлфордХауз. А мы — ваши гости. Ты позволишь нам увидеть, как вы задуваете свечи?

— Мамочка, не плачь! Не хочу, чтобы ты плакала!

Он взял мать за руку и подвел к столу. Мэри и граф стали за их спинами.

— Свой подарок я покажу Билли позже, — сказал тихо граф, — боюсь, что слишком обрадуется и все ваши подарки будут ему неинтересны.

— Ты бесподобен! — возмутилась Мэри.

— Продолжай в том же духе, и я забуду, что я цивилизованный человек.

— Ты не посмеешь, сейчас, когда столько людей на нас смотрит...

— Доводишь меня до безумия и сомневаешься, что посмею? Кстати, я не говорил, что сейчас и при всех. Это твоя фантазия, но она мне слишком нравится, чтобы отказаться.

— Ты невозможен!

— Я предупредил.

Голос графа стал вкрадчивым, и Мэри прикусила язычок.

— Умница, — похвалил граф и отошел от столов, узнать, как там с его подарком. Чарльз Энси, главный конюший леди Элфорд, встретил его широкой улыбкой.

— Мальчишке жеребенок понравится, милорд, я уверен.

— А где лорд Лэнгли?

Брайн вышел из конюшни, довольно потирая руки.

— Скоро Гер станет лучшим скакуном Англии, у меня глаз наметан.

— Не сомневаюсь.

Граф вернулся к гостям, но Мэри среди них не было. Он несколько раз прошелся, и даже заглянул под стол, смутная тревога грозила перерасти в панику. Мистер Элитон сказал, что видел ее минут десять назад назад, Джо припомнил, что возле нее крутился какой-то незнакомец, а повариха давала голову на отсечение, что леди Элфорд с этим мужчиной отошла в сторонку.

Джед? Первая мысль была отброшена: дух не материализовывался при свидетелях. Но если не Джед, то кто?

Михаэль подключил к поискам слуг ЭлфордХауз, в доме Мэри не оказалось, к гостям она не вернулась, и тревога переросла в ненавистный страх. Не удержал! Не сумел защитить!

Он не хотел убивать, но если придется...

Брайн все еще крутился возле конюшен. Заметив брата, улыбнулся, но, видимо, граф не так ловко скрывал эмоции как думал.

— Что случилось?

— Мэри исчезла.

Глава N 34

Леди Элфорд, старшая дочь виконта Элфорд, жестокосердная старая дева, разрушившая жизнь своего брата, женщина, которая никогда не чувствовала себя женщиной, поставила крест на прошлом.

Она — это ты, — сказал Джед. — Ты — это она

Она приняла настоящее. Она — Мэри Элфорд, у которой теперь все в порядке с памятью, вплоть до интимных подробностей с Полом. У нее сумасшедшая сестра-заноза в заднице, которую снова сдали в платную клинику. У нее совсем нет сбережений. Она зависит от мужчины, который спал с ней... точнее... ну, да, она и Мэри — одно целое, значит, с ней... и который не был против переспать теперь и с ней.

Ужас как путано! Мэри приняла душ, высушила волосы феном — Господи, разве можно расстаться с этим гудящим чудом? — но так и не могла понять, откуда это чувство тревоги. Оно шло изнутри, давило и не давало шанса отмахнуться.

Она увидела смутный образ Мэри, какого-то мужчину, склонившегося над ней, но видение растворилось. Что-то случилось в девятнадцатом веке, и Мэри тянулась к ней. Или все это несерьезно? Маленькое приключение, все пройдет, там есть граф, он поможет и все такое прочее замечательно-розовое, как в мелодрамах? Или зажигательно — страстное, как в романах ее сводной сестренки?

Зоя Совина — будущая звезда российской беллетристики, дочь ее папаши, бывшего алкоголика, а ныне преуспевающего альфонса. Мэри подумывала, что в ее стесненных финансовых обстоятельствах неплохо напомнить кое-кому о родственных связях, ведь она имеет на это право? Ну, да, почему нет. Имеет.

Отвлечься не получилось. Она, действительно, переживала за Мэри. Да, и страх имел под собой реальную почву: если с Мэри там что-нибудь случится, ей никто не оставит наследство.

— Действительно, — усмехнулся Джед, — она собирается оставить тебе приличную сумму. Если, конечно, все обойдется.

— Все очень плохо?

— Думаю, да.

— Ты поможешь?

— Я не всегда могу вмешиваться, особенно, если все уже было налажено, и оставалась прямая дорога к алтарю.

— Значит, поможет кто-то другой?

— Не знаю.

— Материализуйся.

Смешок, и темноволосый воин стоит рядом с ней. Меч, как всегда, в правой руке, килт, оголенный торс. Сердце Мэри ускорило ритм.

— Тебе нравится то, что ты видишь.

Это не был вопрос, и потому Мэри не ответила.

— И ты хочешь помочь ей.

Мэри молча смотрела на воина.

— Я могу все уладить, вмешаться в ход истории, рискнуть еще раз, но...

— Но?

— Я — не добрая фея, и мне нужна жертва.

— Какая?

— Я возьму твою девственность.

Мэри вздрогнула, но не страх питал ее. Она окинула жарким взглядом стоящего рядом мужчину, задержалась на выемки между ключицами, прошлась по загорелой груди, скользнула по талии, крепким бедрам.

— Ты мог взять ее раньше.

— Это не была бы жертва, и ты не была готова расстаться с ней.

— Будет больно?

— Да.

— И приятно?

— Не в первый раз.

Мэри обхватила себя руками, словно пытаясь согреться.

— Помоги ей, — попросила Джеда, кивнула, соглашаясь на сделку.

Дух растворился в воздухе. Итак, скоро она станет женщиной. Мэри с улыбкой посмотрела на свое отражение, и решила на всякий случай еще раз принять душ. Девственной она оставалась только благодаря маленькой пленке, но Джед уже успел развратить ее. Его бесстыдные поцелуи, руки, требовательно прижимающие к себе, ноги, обхватывающие по бокам — чувственное великолепие.

Едва выйдя из душа, Мэри открыла ноутбук. Скайп, мейл Натальи Подковской, который не так сложно найти при желании, трогательное письмо с намеком на готовность к встрече — ух, передышка и практически последний бой.

Мэри спустилась в столовую.

— Не так это и дурственно, благоухать чистотой, верно? — съязвил Пол и вернулся к своей тарелке.

Мэри пропустила колкость мимо ушей. Две пощечины за одну неделю, если зависишь от человека — явный перебор. Первую пощечину он схлопотал, сделав непристойное предложение и пытаясь поставить метку своими губами. Пол не имел права целовать ее после Джеда. Кабель обыкновенный, она искренне жалела Мэри.

— Мне нужен телефон Митча Фаррела.

— Зачем?

— Последний раз, когда он приходил, не мог оторвать глаз от твоего новоиспеченного дворецкого. У меня к нему предложение.

— Хочешь продать ему Эрнеста в сексуальное рабство?

— Деловое предложение.

Пол молчал, предлагая продолжить.

— Я хочу открыть курсы по подготовке дворецких, а Фаррел не против вложить куда-нибудь деньги.

— Дворецкие в Лас-Вегасе?

— У тебя ведь есть дворецкий, и ты живешь в Лас-Вегасе.

Пол пожал плечами.

— Если Фаррел согласится вложить деньги в проект, я съеду из твоего дома.

Пол сказал номер, Мэри запомнила. Их желание избавиться друг от друга в последнюю неделю достигло пика.

— Ты нашел Бьянку, — сменила тему.

— Я нашел Бьянку.

— Клиника?

— Да.

— Как ты думаешь, ее, действительно, имели санитары?

Пол оторвался от тарелки.

— Некоторые из воспоминаний Мэри стали и моими, — пояснила, не вдаваясь в подробности. Если сказать, что она и есть Мэри, Джед останется без жертвенной девственности.

— Как это произошло?

— Во сне.

Он вздохнул, усталость исказила черты лица, но тут же сменилась отрешенностью.

— Как она?

— Баснословно богата.

— Она... может вернуться?

— Она богата, у нее в женихах граф, и она знает, что ты спал с Бьянкой.

Пол ответил на свой вопрос сам:

— Она не вернется.

Он поднялся, прервав завтрак.

— Мне пора в аэропорт. Командировка на три дня. Если не застану тебя по возвращении... Нет, не верю, что ты когда-нибудь оставишь меня в покое.

— Каждому по вере его, — в след пробормотала Мэри.

Кстати, о вере. Визиты отца Роджера не прекратились, но гораздо уютней проходили в церкви; вызвав такси, Мэри отправилась за благословением на грех.

— Скажите, — после продолжительного разговора о приходе и погоде, спросила священника, — если прелюбодеяние совершается не удовольствия ради, а спасения... это засчитывается?

— Вы хотите, чтобы Бог закрыл глаза на прелюбодеяние или открыл на спасение?

Проницательно, ничего не скажешь.

— Посмотрите сами правде в глаза: только ли это причина согласия?