Вскоре мы слышим знакомый голос, принадлежащий барону.
Он вываливается в наши объятия с совершенно отчаявшимся видом.
-Там еще две девушки служанки. — Показывает он на соседнюю дверь, — их надо спасти.
Вытаскиваем и девиц тоже.
-Все, надо бежать! — объявляет Брисот.
Нас дружно призывают другие заключенные, но не выпускать же всех. Все-таки, это крепость-тюрьма и в ней сидят преступники. Хотя кто знает, сколько в ней людей, подобных барону.
Мы возвращаемся в караульное помещение — на верхних уровнях тоже есть охрана — ей занимаются, по приказу Брисота, люди набларийца Рантцерга. Мы выбираемся на улицу.
-Что нам делать со сбежавшим заключенным?
-Он выпустил из камеры на первом уровне какого-то старика, и еще троих, — говорит Караэло. — Я не успел ему помешать, хотя он хромой-демон!
Нам некогда думать об этом. Крики и шум могли привлечь часовых с других башен. Набларийцы прикрывают наш отход, а мы, уже не занимаясь скалолазанием, выходим через ворота. Охрана то обезоружена.
Не знаю, как покинул крепость черный хромоногий демон со своими товарищами, может, проскочил в темноте под шумок вместе с нами через ворота, хотя я следил за ним. Но нас уже это не волновало. Следовало торопиться. Пока дозорные с остальных башен не заметили наш побег.
Мы довезли Равгада и девушек в Ладеон и, передав их в руки принца, поспешили в Мэриэг — задерживаться было опасно — на наше счастье был праздник Садов, в который устраивались ярмарки, и в город с утра шло много подвод, приезжих и торговцев.
Днем я на улице Внимания увидел карету со знакомым гербом, она принадлежала Кафирии Джоку.
Она сама заметила меня и велела кучеру остановиться. Я подошел и поздоровался.
-Есть ли какие-то новости во дворце?
Она посмотрела на меня проницательным взглядом.
-Король в негодовании! Прошлой ночью вырезали почти всю охрану крепости Кесрон! Он рвет и мечет. Прямо у него под носом! Все это было очень рискованно.
-Кого-то подозревают?
-Говорят, что сбежало несколько заключенных, но вот что странно — ради заурядных разбойников кто-то организовал настолько опасную и непростую атаку крепости, что это вызывает недоумение.
'Было неплохо, что вместе с Равгадом мы выпустили еще парочку заключенных — это сбило всех со следа, если бы сбежал один Равгад — это было бы слишком очевидно, а так возникал вопрос: кого хотели освободить, ради кого устроили нападение.
Хотя, для короля, я думаю, ответ был ясен.
Я направился в Черный Город — надо было рассчитаться с Рантцергом.
Наблариец покачал головой и принял от меня деньги — плату за участие его людей — пятеро еще не вернулись в город, они сопровождают Равгада и девушек в тайное место, я подозревал, что в Алабен, по Кушпанской дороге.
Принц последовал моему совету и вместо того, чтобы спрятать их в Квитании, решил отправить на корабле за границу.
Чтобы не возбуждать подозрений, все приближенные принца вернулись в Мэриэг засветло.
-Известно, что король посылал за принцем, интересно, о чем у них шла беседа? — задумчиво сказал наблариец.
Это был риторический вопрос — даже со мной принц не стал бы делиться подробностями этого разговора.
Глава 12 Стычка в 'Хромой обезьяне'
Жизнь в Мэриэге шла своим чередом. Вполне мирно и заурядно, если не брать во внимание разные пустяки, вроде встреч с людьми невоспитанными и грубыми, коих следовало бы проучить. И мы ...учили.
Обычно Алонтий засиживался с графом Лону и бароном Равгадом в трактире 'Королевские фазаны', который завсегдатаи нарекли 'Хромая обезьяна', в честь его хромоногого хозяина.
В том же заведении часто собирались молодые люди из королевского лагеря. Некие Саконьен, Фажумар, Бларог, Фесгевон, Ржобен, Лаоджон Фляпрен, то есть мадариане. Часто туда наведывались и неберийцы.
Обычно они трапезничали своими компаниями, и в прежние годы застолья проходили без каких-либо осложнений.
Но в последнее время все чаще стали происходить столкновения между людьми, принадлежавшими лагерю короля и лагерю коннетабля. Тут была замешана не только религиозная вражда и политические распри. Многие под шумок сводили свои личные счеты. Стычки и потасовки приняли регулярный характер.
О трактирных драках, поединках, взаимных оскорблениях нам часто рассказывала троица из дома Орантона, но 'шипов' там никто не задевал.
Но вот, теперь и графа Лону стали приглашать на поединки, и отказаться он не мог. Дважды он дрался с мадарианами, один раз с неберийцем.
Болтали, что Аров-Мин убил на Веселой Горке двух неберийских рыцарей. Молодые, полные сил, достойные дворяне — гордость своих родителей. Происходит что-то дикое. Но трудно.... в том, с какой неумолимой жестокостью благородные истребляют себе подобных.
-А вот вы, преданные люди принца,— язвительно говорит Алонтий Влару, — почему-то пренебрегаете местом, где мадариане и неберийцы ведут себя самым наглым образом. В этом можно усмотреть либо недостаток смелости, либо недостаток ума.
-Полегче, Алонтий,— урезонивает его Флег.— Принц просил нас не лезть на рожон и действовать осторожно, не подвергая орден опасности.
-А вот теперь принц совсем иного мнения, — процедил Алонтий, — после известных вам событий. (Он имел ввиду убийство эрц-герцогини). Таннах считает, что если вести себя с королевскими лизоблюдами подобострастно, то скоро принц крови будет на правах королевской гончей.
-Что вы предлагаете, Влару?— нахмурился Брисот.
-Разнообразить ваше меню. Даже врачи придерживаются мнения, что всякое однообразие вредит здоровью. В 'Хромой обезьяне' готовят весьма вкусных фазанов по-бирмидерски, а запеканка — просто объеденье.
-Но мне там однажды подали плохое вино! — возразил Паркара.
-Это было однажды. И кстати, кто дал право этим наглецам называть нас сорняками, облепившими королевский дом!
В общем, Алонтию удалось подбить нас на обед в трактире 'Хромая обезьяна'. Сам он каким-то непонятным образом устранился. Кажется, в последний момент нашлась очень важная причина, из-за которой он пожертвовал роскошной едой в нашем обществе.
Возле 'Хромой обезьяны' мы повстречали знакомых: графа Лону и Рамзона Декоприкса. Они пригласили нас присоединиться к ним. В трактире уже собралась шумная компания. Все те же лица — Саконьен, Фесгевон, Ржобен и Бларог — наиболее наглые из мадариан. Были еще и другие. Они уже порядком напились и орали на весь трактир.
-Что-то здесь шумновато,— брезгливо оглядывая помещение, сказал Караэло.
-Что ж, попробуем этих хваленых птичек,— сказал Паркара,— эй, трактирщик, принеси-ка нам вина, да смотри, чтобы оно не было таким кислым как в прошлый раз, а то мы тебя самого поджарим как фазана.
Едва мы притронулись к пище, как к нашему столу подошел Саконьен, и вид его не предвещал ничего хорошего.
Лицо его было искажено злобной гримасой, куртка расстегнута и из-под ремня вылезла рубашка, одна манжета была оторвана.
Он явно переусердствовал с вином, и оно ударило ему в голову, потому что сразу было заметно, что он искал ссоры.
-Мое почтение, почтеннейшие кэллы,— начал он говорить вызывающе и нарочито громко. Он стоял, чуть пошатываясь, и смотрел, не отрываясь в глаза Рамзону.
-Собрались, значит, в нашем добром заведении, чтобы отметить свой обман, кэлл обманщик, и привели своих друзей, надо полагать, таких же обманщиков, как и вы сами!
-Что это с вами, Саконьен?— резко спросил Рамзон,— вы пьяны?
Ему было неприятно поведение барона, и он явно не понимал, почему его внимание обращено на него.
-А как же! Продать мне больную лошадь! Такие штуки даже жадные крестьяне в плохой день на ярмарке себе не позволяют. А вы! Благородный элл!
-О чем это вы?— рассердился Рамзон,— что вы несете?
-Что я несу? Вот все эти кэллы, — он повел рукой в сторону своих собутыльников,— свидетели: конь, которого я вчера купил у вас, сегодня мучается жуткими коликами и вот-вот сдохнет! Вы ничего не хотите мне объяснить. Хотя чего тут объяснять! И так все понятно — заметили, что лошадь больна и решили побыстрее избавиться от нее!
-Клянусь, что ничего такого и не думал,— вскипел Рамзон,— и я, в самом деле, не понимаю, в чем дело. Моя лошадь была совершенно здорова, в великолепном состоянии — и вы это видели, когда ее покупали! Мне, честно говоря, было даже жаль расставаться с конем. Но содержать сразу трех коней накладно, только поэтому я предложил гнедого вам, зная, что вы подыскиваете себе коня.
-Как бы не так!
-Вы испытывали коня. Проскакали на нем все утро, и видели, что он в отличной форме. Как вы теперь можете утверждать, что я подсунул вам плохую лошадь?! Может, с ней приключилось что-либо на вашей конюшне? Допросите-ка лучше вашего конюха.
-Ну, уж, нет! Так легко ты от меня не отделаешься! Восемьдесят золотых баалей, получается, что я их выкинул на ветер?
Но я не только из-за них зол! Меня, благородного человека, вздумали провести как какого-то сэлла! Нет, кэлл Обманщик, вы ответите мне за это.
Рамзон схватился за меч, Саконьен вытащил свой клинок из ножен. Они встали друг напротив друга и готовились к драке.
-Нет, Рамзон, нет! Так не годится! Король запретил устраивать поединки в черте города! Надо идти в другое место, — сказал Брисот.
Саконьена не стали удерживать его приятели. Они стали орать и подбивать его на драку.
-Вот так пообедали,— хмыкнул Паркара,— может, ты проспишься сначала, Саконьен, а потом будешь драться, как подобает благородному.
-А это еще, чей голос прорезался?— заорал Бларог,— он был самым грубым и тупым среди всей этой толпы.
-Мой голос, может, и прорезался, только, в отличие от твоего, он говорит разумные вещи!
-А это мы сейчас посмотрим,— прохрипел Бларог и тоже вцепился в рукоятку меча.
Столы оказались тотчас перевернуты, и к воплям хозяина присоединилось улюлюканье зрителей.
И вместо благородного фехтования началась обычная трактирная драка, в которой мечи уступают место скамейкам и бутылкам.
Рамзон сразу же выбил меч из руки Саконьена, но тот взялся за тяжелые предметы, попадавшиеся ему под руку и метил ими в противника.
Вся эта безобразнейшая потасовка закончилась тем, что у Фесгевона была сломана рука, Саконьена вырубил глиняным кувшином, подкравшийся сзади, Паркара, а на Бларога он вылил половник горячего жира и всадил в его ляжку кухонный нож, Ржобен и несколько других неизвестных нам мадариан получили чувствительные удары по всем болевым точкам. И оказались связанными спинами друг к другу и усаженными на пол. К тому времени, как пожаловал отряд королевской стражи, в 'Хромой обезьяне' уже были водворены мир и покой.
На меня, злорадно улыбаясь и, надо думать, предвкушая удовольствие от встречи со мной, смотрел капитан Фантенго.
Еще бы — у него появилась возможность устроить мне мелкие неприятности!
-Кто зачинщики?— спросил он хозяина, даже не обращаясь к нам.
Трактирщик, нисколько не сомневаясь, показал рукой в нашу сторону.
-Эй, ты хромая обезьяна!— зарычал Паркара,— как ты смеешь нас оговаривать. Ссору начали они!
-И потому-то эти пострадавшие от вашего разбоя сейчас лежат и сидят на полу?— язвительно сказл Фантенго.— Всем присутствующим приказываю сдать мне оружие.
-Щас! Размечтался! Попробуй — возьми!
-Паркара!— шепнул Караэло,— их больше.
-Так что же, позволим себя арестовать! С чего бы это? Мы не виноваты! Драка началась из-за этих идиотов. А они теперь не причем. Ну, уж нет!
Таким образом, вместо приятного застолья мы получили драку с королевскими любимчиками — мадарианами, а теперь еще с королевской стражей. Очень хорошо!
Не знаю, чем бы закончился этот день, если бы какая-то птичка не принесла принцу на хвосте новость, что его люди в безвыходном положении и вынуждены вступить в бой.
Едва, мы стали выбрасывать стражников в окна и двери трактира одного за другим, как раздался топот коней — и громкий голос принца потребовал Фантенго пропустить его.
Они препирались долгое время, прежде, чем Фантенго нехотя уступил — перечить принцу крови было опасным! Кто знает, как повернется история, — а вдруг, однажды Орантон станет королем Ларотума!
Глава 13 Снова Веселая горка
-Итак, эллы!— гневно воскликнул принц,— вам мало неприятностей, и вы решили поразвлечься?
-Принц, позвольте хотя бы объясниться. Они напали на нас!
-Паркара, я не желаю слушать ваших объяснений! Того, кто хочет драки — она всегда находит, так сказал один древний мудрец, и в этих словах есть зерно здравого смысла. Не надо оправдываться. Потому что я уверен, что завтра мне придется оправдываться за вас.
Принца вызвали в Дори-Ден. Он прихватил с собой Караэло, который, в случае чего, мог дать правдивое описание вчерашней драки.
-Король был в не себя,— нервно улыбаясь, сообщил нам Караэло,— он не пожелал выслушать мои объяснения. И я все время простоял за дверью. Но очень хорошо слышал: на каких тонах шел разговор. У его величества уже сложилось определеннное мнение, и он не желает ничего знать. Принц ушел очень злой.
-Значит, теперь мы в полной немилости,— усмехнулся Паркара.
-Очнитесь, Паркара, мы уже давно в немилости, а ты только сейчас об этом заволновался, — сказал Брисот.
-И все же, кэллы, я считаю, что не следует сейчас лезть на рожон, — сказал Караэло,— король будет рад любому поводу, чтобы обвинить в чем-нибудь принца. Не надо давать ему повод.
-Но как-же не давать? Неужели ты думаешь, что Саконьен, проспавшись, отстанет от Рамзона? А даже если он проспится и забудет, что равняется чуду, то сам Рамзон не сможет забыть, что его при всех обвинили в обмане и мошенничестве. Это оскорбление, и его следует смыть кровью. А мы что? Устранимся? Рамзон наш товарищ. Мы должны быть с ним до конца.
Последствия знаменательного обеда не заставили себя ждать. В наш любимый кабачок, где мы обычно заседали в послеобеденное время, пришел Рамзон и, соблюдая все правила и формальности попросил кого-нибудь из нас стать его секундантом, и передать Саконьену его вызов.
Эту миссию взял на себя Брисот. Самый спокойный и хладнокровный из нас.
Он вернулся через час и коротко сообщил, что вызов принят, и от Саконьена поступило встречное предложение — его товарищи тоже хотят скрестить с нами клинки, чтобы взять реванш за бесславное поражение своих товарищей на Веселой Горке и на том же месте предлагает встретиться семерым из нас.
Таким образом, мы снова оказались на месте с таким безобидным названием, щедро политым кровью многих глупцов.
Нас — семь человек: люди-перцы, как нас шутливо прозвал Лону, намекая на нашу привязанность к кабачку 'Корона и Перец', еще нас называли иногда 'золотая пятерка', граф Лону и Рамзон Декоприкс, послуживший причиной новой встречи с лисами.
Что касается мадариан, то среди них было четверо буянивших в 'Хромой обезьяне' и к ним присоеднились еще трое молодых людей.
День для драки был выбран неудачно — небо с утра заволокло тучами и к полудню — времени нашей встречи — уже вовсю пахло грозой.
