Зомби застыли, как изваяния, они были совершенно неподвижны. Неестественность такой окаменелости пугала не меньше, чем сосредоточенное выражение лица зараженных или их странные глаза, одновременно излучающие ледяную ненависть и полные чуть ли не буддистской отрешенности. Вторая, кстати, теперь преобладала над первой.
— Они ведь нас сейчас видят, — вдруг дошло до Виктора, и от этой мысли сделалось не по себе.
— Конечно. Но они не уверены, видим ли их мы. Ждут, пока мы окажемся на открытом месте и отойдем от здания на порядочное расстояние, чтобы сразу взять в клещи или даже кольцо. Они не оставят нам шанса. Отходим.
Зомби такой вариант развития событий не устраивал. Едва троица начала медленно отступать, как они ринулись в атаку. Вот гады, сообразили, что их неплохая, в общем-то, засада раскрыта.
— Бежим! — гаркнул Хамза, припомнив киношное клише — ну зачем, скажите, командовать отход, если все и так уже несутся в укрытие?
Анжелика и Виктор первыми промчались по торговому ряду, свернули влево и нырнули в уже знакомый темный коридор. Следом забежал Хамза, захлопнул дверь и запер ее, всадив между дверной ручкой и стеной так кстати подвернувшуюся швабру. Зомби это не остановит, но задержит и даст пострелять их в упор, а то и обратить в бегство.
— Они вряд ли видели, куда мы побежали, и, скорее всего, не найдут нас, — успокоил всех Хамза. — А теперь подумаем, как будем выбираться.
— Давайте со мной, — Анжелика взяла у Виктора фонарик и повела своих спасителей по коридору.
В торговом зале затопали зомби, что-то падало, разбивалось, гремело — они пребывали в озадаченности. Куда же делись люди, которые еще несколько секунд назад были на виду, а потом как сквозь землю провалились. Все стихло только через пятнадцать минут, когда Хамза, Виктор и Анжелика при свете фонарика сидели в той самой каморке, где провела три с лишним дня девушка, точно узница мрачного замка, заточенная в камере без окон. Это была маленькая кухонка для персонала магазина, где обед был за счет администрации, а ужин каждый приносил себе сам. Оставаться здесь надолго, чтобы переждать, не имело смысла — вода из крана еще бежала тонкой хилой струйкой, но последняя нормальная еда закончилась вчера днем. Холодильник не работал вот уже сутки, так что все мясные и рыбные продукты, хранившиеся в нем, навряд ли годились к употреблению. Да и торчать тут без света и понапрасну расходовать батарейки фонариков казалось глупой идеей. Нужно было выбираться, и желательно побыстрее.
18. Ночная встреча
Весь следующий день после спасения Натальи Томаш провел дома. Мать никогда не испытывала восторга по поводу его девушки, их общение, как правило, было натянуто-вежливым. Поэтому Томаш был удивлен тому, как женщины внезапно нашли общий язык и целый день о чем-то негромко и дружелюбно переговаривались, потом вместе приготовили вкусный обед. Интересно, конечно, а он решил посидеть немного дома лишь для того, чтобы предотвратить возможный конфликт...
Но потом, поняв, что его присутствие не требуется, Томаш все-таки не захотел идти на разведку и весь день проторчал за компьютером, собирал информацию. Он правильно поступил, что не стал тянуть с этим — один за другим прекращали работу интернет-сайты, и скоро, видимо, всей глобальной паутине придет конец. Делать в любом случае была нечего, так что Томаш листал ставшие редкими новости. Их все больше писали очевидцы-энтузиасты, большинство новостных порталов прикрылось еще вчера.
Похоже, что американцы тоже начали сдавать под натиском зомби. Писали о том, что твари вдруг стали очень дружными, начали сбиваться в стаи и вообще превратились в непредсказуемых и опасных хищников, атакующих умно и достаточно осторожно. Так что, если зомби не боится вас и лезет под пули, это может значить лишь то, что он недавно заражен. Таких было все меньше, ибо люди разделились на зараженных и выживающих еще три дня назад.
Мать не спрашивала, откуда у Томаша машина. Точнее, она прекрасно знала и Дамиана, и Француза, но, увидев, что сын вернулся один на машине друга с оружием в руках и безумным огнем в глазах, все прекрасно поняла. А может, Наталья ввела ее в курс дела. В любом случае, Томаш был безумно благодарен ей за этот покой. Покой, продлившийся совсем недолго.
Вечером двенадцатого мая позвонил отец, Томаш сам говорил с ним. Как выяснилось, польским морякам уже позволили покинуть порт, и даже переправили на вертолете в Швецию. Они добрались до городка Карлскруна на южном побережье скандинавской страны и теперь ждали возможность отплыть в Польшу. Все это делалось, разумеется, исключительно через дружеские и профессиональные связи, которые тоже вот-вот прикажут долго жить.
Увы, до Гдыни на вертолете было не добраться. В теории, конечно, можно было бы уговорить пилота, но ведь ему нужно заправиться перед вылетом обратно, а это не представлялось возможным. К счастью, вариант все же нашелся — проходящее судно, идущее в Таллин. Польским морякам согласились выделить моторную шлюпку и даже сделать небольшой крюк, дабы высадить их в ста километрах от северного побережья Польши.
Отец просил Томаша приехать за ним, успокоив, что тому не придется ехать в одиночестве. Сын еще одного из моряков также должен был приехать из города Торунь — именно оттуда были коллеги отца. Томаш записал телефон этого парня на клочке бумаги. Связь была плохая, звук постоянно прерывался, поэтому долгого и внятного разговора не получилось.
— Когда он приедет? — подошла мать.
— После трех, — ответил Томаш и поднялся на ноги. — Ладно, я пошел собираться.
— Сейчас? Но ведь еще только восемь часов!
— У меня мало оружия, — Томаш начал раздражаться. — Раз уж я выбираюсь из дома, надо запастить как следует. Поеду по полицейским участкам, посмотрю, что там.
— Ты в своем уме?! — вспыхнула Наталья. — Это же преступление!
Томаш задумчиво посмотрел на нее. Эта двуличная девка сегодня вытворяла в койке такие чудеса, что можно бы ее и простить. Да и у нее с тем ботаником вроде ничего такого и не было, так, за ручку подержались, пообжимались, может быть...
Вообще-то у Томаша с Натальей табу на интим, когда кто-то из родителей дома, но минувшей ночью на обоих что-то нашло, точно бес вселился. Мать вроде ничего не слышала, или просто виду не подает, кто ее разберет.
— Оставьте меня в покое, хорошо? Винтовка будет у вас, но не думаю, что она вам пригодится. Не помню точно, сколько там патронов, утром считал. Кажется, пять или шесть.
Томаш торопливо показал Наталье и матери, как пользоваться оружием. Затем, оставив женщин в недоумении, закрылся в своей комнате, подошел к окну и закурил. Он приоткрыл штору, и взгляду открылась серая улица. Начался дождь, небо заволокли тучи, и потому было довольно темно, хотя еще вчера в это же время никакими сумерками и не пахло. Зомби больше не шатались под окнами, пугая своим диким видом. Скорее всего, где-то прячутся и высматривают из укрытий чужаков, посмевших посягнуть на их территорию. А так глянешь — обычный темный двор, ничего подозрительного.
Видеоролики на Youtube и прочих сайтах давали хорошую пищу к размышлению. Зомби начали разбиваться на группировки, каждая из которых пыталась контролировать свой клочок земли. Между собой они тоже охотно ссорились, но это случалось все реже. Столкновения носили главным образом захватнический характер, когда одни зомби хотели отнять территорию других — например, если на ней располагался нетронутый продуктовый магазин. Некоторых побежденных убивали, других принимали в свои ряды как пушечное мясо и в очень редких, даже в исключительных случаях как полноправных членах группы. О критериях отбора рассуждать было сложно, ибо никто не мог даже приблизительно представить, как монстры решают, кому сохранить жизнь. Они часто убивали крепких и здоровых, принимая слабых и больных, что претило не только здравому смыслу, но и инстинктам.
Куда более страшным открытием оказалось то, что твари стали соображать, с какой стороны браться за нож и как им бить, а заодно научились своевременно убегать при виде оружия в руках человека. Все сделанные прежде загадки подтверждались.
Из оружия остался только пистолет и шестнадцать патронов, негусто, если честно. Стрелок из Томаша не очень хороший, да и пистолет не винтовка, целиться куда сложнее. Зато хоть плечу отдых — оно все еще поднывало.
— Что ты будешь делать, — вздохнул Томаш и метким щелчком отправил бычок в форточку, заодно открыв ее пошире, чтобы проветрить комнату.
Еще возник вопрос, связанный с заправкой автомобиля. АЗС, возможно, еще работают, надо бы запастись топливом. Вообще, стоит раздобыть машину получше. Гольф, конечно, шустрый, надежный и весьма экономичный, но с точки зрения практичности стоит поискать машину побольше и помощнее. А может, просто покруче — когда еще доведется порулить каким-нибудь элитным автомобилем? А страсть, как хочется.
Внезапно Томашу в голову пришла идея. Он вытащил из заднего кармана джинсов ту самую бумажку, где был записан номер сына коллеги отца, и взял в руки телефон.
— Адриан? Привет, это Томаш, сын Гжегожа.
— Ну, здорово. Гжегож — это друг батьки моего, что ли? — пробасил Адриан — голос был пугающе похож на голос Француза, оставшегося в забитой мертвецами квартире.
— Угу, наши отцы уже десять лет вместе плавают.
— Понял, понял. Ну, слушаю тебя, Томек.
— Есть дело. Ты еще в Торуни?
— Ну да, через часика три думал выдвигаться. Знаю, что слишком рано приеду, но лучше уж раньше явиться, чем опоздать.
— Это точно. Ты один едешь? Как с оружием у тебя? Какая машина?
— Хо-хо, — усмехнулся Адриан. — Сколько вопросов. Один еду, братьев с матерью оставляю дома, малы еще, со мной кататься. С оружием не густо, сразу скажу — пацанам 'травмат' оставил, сам вот с вальтером хожу, полмагазина патронов осталось, блин. Я его у взбесившегося охранника отобрал, и им же и застрелил гада. Машина у меня опель астра. А теперь я тебя спрошу — хватит ходить вокруг да около, что предлагаешь?
— Выезжай из дома прямо сейчас. Прокатимся по полицейским участкам, разживемся стволами и встретим отцов во всеоружии, кто знает, вдруг там в канитель какую встрянем. А еще можно попробовать пересесть на тачки получше, сейчас один хрен никому они уже не нужны.
— А дело говоришь, — сходу согласился Адриан. — Ладно, я минут через десять выйду и сразу газу до отказу, за час долечу до Гданьска, а то и быстрее, если только какой-нибудь козел не перегородил дорогу.
— Кстати, — вспомнил Томаш, — На объездной поаккуратнее, поговаривают, что там огромная пробка. Но это севернее Гданьска, вроде бы. В любом случае, будь осторожен.
— Лады, где встретимся?
— Давай на автовокзале, он как раз на въезде будет, с твоей стороны.
— По рукам, через часик буду.
— Не потеряешься?
— Нет, у меня навигатор в машине, спутники вроде фурычат еще. До встречи.
— Ага, отбой.
Томашу не сиделось дома — и правильно, сколько можно торчать в четырех стенах. Едва он положил трубку, как появилось страстное желание отправиться на полную опасности улицу и заняться мародерством. Черт, да это же просто как в компьютерной игре, только по-настоящему! Можно выйти из дома и взять себе все, что хочешь, и никаких проблем. Никто не арестует, никто не будет даже осуждать, ибо это и делать-то теперь, в общем-то, некому. Жаль, что Француза больше нет, они бы сейчас здорово покуражились. Француз, Француз, что ж ты такой балбес, ну как можно было дать тому зомбяку цапнуть себя? Как же жаль!
Поскорбев о друге, Томаш еще раз выглянул в окно. Фонари пока горели, но их бледный свет таял под напором стихии. Дождь монотонно колотил по карнизу, поблескивал черный асфальт. Зомби по-прежнему не было видно. Засели где-нибудь, наверное, твари.
Томаша никак не оставлял в покое чокнувшийся сосед — пан Радослав. Он помнил, как мама сказала ему сегодня днем.
— Томаш, я видела его. Радек бродит где-то здесь! Он убил еще одного человека, помнишь того спортсмена из первого подъезда? Кажется, его звали Габриэль.
Томаш напряг память. Да, кажись, припоминает. Такой высокий, холеный и самовлюбленный тип, постоянно с новыми телками, одна краше другой. Теннисист, вроде.
— Ага, помню.
— Так вот, Радек разбил ему голову камнем, а потом прокусил ему горло. Представляешь? Трепал его, как куклу, пока тот не потерял сознание.
Для Барбары это все было совершенно невероятным. Самым большим злом представители ее поколения привыкли считать своего большого восточного соседа, под игом которого поляки прожили почти сорок пять лет. А тут такие ужасы, да причем не по телевизору, а прямо перед носом. Хотя и те, кто выжил, наверняка винили во всем русских — даже заразу у себя удержать не смогли, щедро расплескали свой яд по всему свету.
Радослав пугал Томаша. Он и в прежней жизни добрым нравом не отличался. Как гаркнет, так и хочется сразу сквозь землю провалиться. Пару раз он гонял Томаша с друзьями прочь из подъезда, когда те искали, где бы попить пивка в тепле, или со скамейки во дворе летним днем. Никто с ним и не пытался спорить. Была в этом человеке какая-то внутренняя сила, и она чудовищным образом сохранилась в нем даже после заражения. Уж лучше встретиться с десятком зомби, чем с одним Радославом.
Еще немного поразмыслив над маршрутом, Томаш решил не колесить по району и сразу выдвигаться в сторону Старого Города, к месту встречи с Адрианом, и заодно попробовать найти машину получше и решить вопрос с оружием. Он оделся тепло и основательно — отцовские непромокаемые ботинки, старые джинсы, вязаный свитер, ветровка, шарф и кепка, полный набор. Теперь погода не будет так досаждать, да и тварям такой прикид не по зубам.
С собой он взял только пистолет и фонарик. Наталья смотрела на его приготовления с таким видом, точно вот-вот разревется, а Барбара делала вид, ничего не замечает, хотя даже из другого конца комнаты было видно, как крепко она стиснула зубы. Лишь когда Томаш уже встал в дверях с оружием наизготовку, мать сочла нужным дать ему хоть какое-то напутствие, незаметно промокнув влажные глаза рукавом халата.
— Сын, умоляю, береги себя, отец на тебя очень рассчитывает.
— Да, конечно, — пробормотал Томаш, он вдруг почувствовал себя неловко. — И если связи не будет — не переживайте. Потихоньку все отключается, даже Интернет. Так что без света вот-вот будем сидеть, готовьте свечи. Есть у нас? Или принести?
— Есть, есть, — ответила Барбара. — Ступайо спокойно, Томек.
Первым делом, выйдя на лестничную площадку, надо немножко послушать. Нет подозрительных звуков? Вроде бы нет, ну и прекрасно! Томаш включил свет на лестничной клетке, замотал предварительно опрысканным одеколоном шарфом нос, и пошел вниз, вытянув перед собой руку с пистолетом.
На весь подъезд воняло мертвечиной, и запах пробивался даже сквозь плотную и хорошенько надушенную ткань. Главным образом смердела проклятая Ядвига, с которой Томаш разделался позавчера, но к ее вони добавлялась и вонь тех, кто умер в своих квартирах. Таких, только что выяснилось, тоже хватало — дверь весельчаков, кутивших в тот приснопамятный день, оказалась буквально вдавлена, вмята внутрь. Из квартиры тоже тянуло гадким душком.
