Позволь мне тебя коснуться

— Зачем? — Я оторвался от бутылки и с удивлением оглядел Ребекку: она была в джинсах — раз, без косметики — два (наконец-то походила на молодую девушку благодаря отсутствию обильного макияжа на лице), и она пришла не для того, чтобы соблазнить меня — три.

— Делать вид, что мне плевать на Кайла — это моя привилегия, а не твоя. Ты ни разу не навестил его в больнице. — Она подошла ко мне ближе, вырывая "Джека" из рук одним резким движением.

— А ты что, испугалась, да? — усмехнувшись, замечаю я, закатывая глаза. — Испугалась за то, что ты с твоим образом жизни будешь следующая? Или реально боишься за брата?

— Тебе никогда не понять моих поступков, Кенинг, — отрезала она, убирая виски в холодильник. Ха, она, видимо, думает, что меня это остановит. — Я, может, и ходячее зло, но, да, представь себе... Я переживаю за Кайла.

— Думаешь, я нет?! — Я подскочил на кровати, в упор посмотрев на Бекку: она подпрыгнула на месте, испугавшись неожиданной смене моего тона. — Я тоже переживаю! Но я ничем не могу ему помочь! Уже... НЕТ!

— Иногда, чтобы помочь человеку, не нужно прикладывать титанических усилий — можно просто быть рядом, — отрезвляющим меня голосом произносит она. Затем, она слегка морщит носик и продолжает: — Посмотри на себя в зеркало, Макс. Я не знаю, что происходит в твоей душе, но знаю одно: того сильного парня, что когда-то безумно нравился мне, сейчас в тебе нет. Он прячется и скрывается где-то глубоко внутри. И знаешь... Я даже рада этому, ведь сейчас ты вызываешь у меня лишь отвращение.

— Взаимно, — вскидывая бровь, равнодушно замечаю я, но понимаю, что ей удалось меня зацепить. Когда дверь за Беккой закрывается, я ещё несколько минут пялюсь на свое отражение, понимая, что она права.

И дело не в том, что внешне я всё больше напоминаю себе главного героя фильма "Изгой".

Я опираюсь на раковину двумя руками и включаю воду, всматриваясь в свои безжизненные глаза до тех пор, пока не перестаю видеть ничего, кроме двух самых пустых океанов на свете.

POV Эмили

— Тебе нужно поспать, дорогая, — нежно шепчу я, накрывая Кендалл пледом, потому что знаю, что подруга слишком много мерзнет в последнее время. Это звучит смешно, когда на улице стоит неимоверная жара, но Кенди совсем нечего не ест, и мне тяжело наблюдать за тем, как её запястья уменьшаются на моих глазах.

— Я должна вернуться к нему. Он совсем один, — шепчет она одними губами, и я поглаживаю девушку по плечу, убирая с лица её каштановые волосы, чтобы они не мешали во время сна.

— Сандра и Бекка тоже приходят. И родители. Никто не оставит его одного. Сейчас вместо тебя схожу я — тебе нужно поспать хотя бы несколько часов, — мягким, успокаивающим голосом произношу я и с облегчением замечаю, что веки подруги смыкаются спустя пару минут. Она измотана.

Я только рада позаботиться о подруге — это отвлекает меня от мыслей о том, кого-я-не-хочу-называть. Как только его имя заполняет хоть один нанометр моего мозга, я решительно обращаюсь к себе внутренним голосом:

Прочь. Вон. Убирайся!

Но все тщетно. Макс во всём, что меня окружает.

Он в каждой капле воды и каждом моём вдохе. Он не заполняет мои мысли, словно и так присутствует в каждой клеточке моего тела. Чувство, что я испытываю к Максу — сильнее гордости и сильнее обиды.

Только он никогда об этом не узнает.

Я подхожу к больнице, потому что пообещала Кендалл провести некоторое время рядом с Кайлом — я и сама уже безумно соскучилась по его оживленной улыбке. Он совершил большую ошибку, но я знала, что у него были на то причины. Давление на спортсменов в этой стране слишком велико — пара проигранных матчей, и ты уже никто в этом бизнесе, и, отчасти, я понимала, в каком состоянии находился Кайл.

Получив у администратора разрешение, я заметила, что дверь в комнату Кайла слегка приоткрыта, будто там уже кто-то есть. Возможно, это Сандра, и ей пригодится моя моральная поддержка. Если это кто-то из родителей Кайла, то я спокойно подожду в коридоре. Тихо прошмыгнув в палату, я замерла на месте и тут же спряталась за стенкой при входе в комнату.

Сердце распалось на части, когда я увидела пряди светлых волос, а затем и широкие плечи в знакомой голубой джинсовой рубашке. Макс сидел рядом с другом и держал его за руку, в то время как к Кайлу были подключены десятки различных датчиков, которые озвучивали его пульс на всё помещение.

Знаю, я должна была немедленно выйти, но замерла, прижавшись к стене, не в силах сделать не единого шага.

— Кайл, я не могу тоже потерять тебя. Я не могу потерять второго брата, ты слышишь? — хриплым голосом произнёс Макс, и я ещё больше вжалась в стену, не сразу осознавая смысл сказанных им слов.

Второго брата?!

— Ты единственный, кто знал о Гансе. Да, я даже не смог рассказать об этом Эмили. — Мне пришлось напрягать свой слух, чтобы расслышать его слова. — Мы, конечно, не близнецы, но ты стал тем, кому я мог доверять всё это время. Моим другом. И мне тошно от того, что я позволил тебе наглотаться этой гадости.

Все конечности моего тела заледенели от того, что я только что услышала. Я едва дышала — настолько шок сковал моё тело. Близнец?!

— Слушай, у меня есть план, — вдруг уже более бодрым голосом заговорил Макс, и я навострила уши. Да, это жутко некрасиво — подслушивать, но меня было не остановить. — Мы с тобой начнём здоровый образ жизни, как только ты очнешься. — Он глухо рассмеялся, и я почти уверена в том, что он покачал головой в этот момент. — Никакой травки. Никаких вечеринок. Только милые посиделки у костра на пляже. Ты вернешься к спорту... Это будет нелегко, но мы обязательно вернем тебя туда. Ты будешь играть в Регби. Ты будешь с Кендалл или Сандрой — неважно, только очнись и сделай этот выбор.

Снова молчание, которое даёт мне понять, что нужно уходить, потому что я слышу, как Макс зашевелился на стуле и, кажется, собрался покинуть комнату. Пульс Кайла оставался ровным и четким на протяжении всего разговора, но мне почему-то хотелось верить, что он прекрасно слышит Макса и намерен бороться за свою жизнь.

— Мы все тебя очень ждем. — Я проглотила 'ежика', что застрял поперек горла, и поспешила выйти из комнаты, направляясь к туалету. Отсижусь там, пока не буду уверена в том, что Макс покинул больницу.

Прислонившись к двери, закрывающейся кабинки туалета, я стремительно скатилась по ней вниз и уселась прямо на пол, стараясь унять дрожь в своих руках. То, что я услышала, совершенно не умещалось в моей голове. Лишь несколько слов о том, что Макс потерял своего брата, отчаянно звучали в моих висках под барабанный рев Тамтамов (прим. Этнический барабан).

Это многое меняет. Позволяет мне посмотреть на ситуацию под другим углом и осознать, как ему сейчас тяжело. Мне лишь обидно, что вместо того, чтобы позволить мне быть рядом с ним и поддерживать, он яростно плюет мне в душу и выворачивает все наизнанку.

У меня никогда не было брата, но у меня есть сестра, которая даже не является мне полностью родной по крови. Но моя связь с Русланой всегда была для меня чем-то особенным. Это же моя маленькая сестрёнка. Она росла на моих глазах: первые шаги; первое слово, которым было мое имя "Эмили". Я никогда не имела настоящих друзей, но всегда знала, что у меня есть сестра. Самая лучшая сестра в мире — такая, о которой другие могут только мечтать. И пусть мы часто ссорились, вплоть до истребляющих драк и синяков с порезами, мы всё равно не могли и часа протянуть порознь. Помню, как захлебываясь в слезах и соплях после драки, мы обнимались, прося друг у друга прощения.

Я начинаю невольно плакать, скучая по Руслане, и понимаю, что я вот-вот скоро стану 'Ходячим Дождем', как в пятнадцать лет. Каким бы не было кошмаром то, что пережила я... Это ничто по сравнению с тем, что испытал Макс.

— Алло. — Я только что набрала на телефоне сотовый номер Руси, наплевав на заоблачные цены за международную мобильную связь. Голос сестры был слегка удивленным, потому что мы обычно созванивались лишь по скайпу. — Эмилия, с тобой все в порядке?!

— Да, Русь, — шепчу я, вытирая слёзы. Боже, какое счастье. — Я просто хотела тебя услышать.

Глава 24

POV Макс

Серфинг снова помогал мне излечить покалеченную душу. Как только я навестил Кайла в первый раз, возобновил тренировки, оставляя в своей жизни мысли только о спорте, друге и Эмили.

С тех пор, как я узнал о том, что корабль Ганса нашли, мне стало даже немного легче: по крайней мере, я больше не питал пустых иллюзий по поводу того, что он объявиться на пороге моей комнаты по примеру Ребекки, которая любила врываться без стука.

В день соревнований перед самым выходом я обнаружил очень странную вещь, которая нехило потрепала мои нервы. Мне пришло письмо, и это письмо было от Алисы.

Я сжимал белый конверт в своих руках и хотел сжечь его немедленно: негодование о том, как ОНА смеет мне писать, было чертовски сильным, но ещё большим было желание прочитать весь бред, что она настрочила внутри.

Что она хочет мне сказать этим плевком? 'Макс, прости, что это из-за меня Ганс отправился на край света. Ой, прости, что я залетела от другого?'.

— Стерва. — Я сжимаю руки в кулаки и выкидываю письмо в самый дальний угол комнаты так, чтобы оно упало за кровать. — Ещё письма она мне строчит.

Это письмо прибавило мне злости и боевого духа перед соревнованиями. Разъяренный, я схватил борд, что был произведением искусства рук Эмили, и направился к океану.

Народу на пляже тьма — все пришли, чтобы поболеть за любимых серферов, и я знаю, что нахожусь в списках многих присутствующих девушек. На лицах людей безупречные улыбки и искрящиеся глаза, в то время как на моём лице ни единой эмоции.

Если бы не большие волны, по которым я хочу прокатиться, я бы уже давно отказался от этой идиотской затеи. Моя любовь к океану выше этих жалких соревнований.

Первым выступает Томас Митчелл — один из главных конкурентов и явный претендент на победу. Томас занимается серфингом с пеленок, и я бы не отказался взять у него пару уроков. Он скользит превосходно — скорость его движений просто дикая, он то и дело перемещается из одного конца волны в другой, при этом мастерски успевая подпрыгивать над гребнем. Но ему не удается проплыть внутри волны — он просто не рискует заезжать в трубу, выделывая трюки на поверхности.

Мне нравится, как он выступает, и я вижу, что судьи оценили его работу довольно высокими баллами. И всё же эти баллы оставляют другим ребятам несколько шансов на победу.

— Эдвард Блэк! — произносит комментатор, и я уже всё меньше слежу за соревонаваниями, пытаясь разглядеть в толпе присутствующих знакомую копну карамельных волос.

Это глупо. Знаю, что Эмили слишком гордая, чтобы возвращаться к тому, кто её оплевал, как ни в чем не бывало. За это она мне и нравиться. Я бы сказал, что она из тех, кто знает себе цену, но терпеть не может, когда её оценивают.

— Максимиллиан Кенинг! — орёт комментатор, и, проводя по крыльям Феникса — на удачу, — я обнимаю серф и направляюсь к океану, который гонит волны к берегам, радостно приветствуя меня и зазывая в свои пучины.

Я стою по щиколотку в соленной воде и, дождавшись свистка, захожу в воду полностью. Пока я раздвигаю морскую гладь перед собой и приближаюсь к линиям волн, невольно вспоминаю, как учил Эмили кататься. Как она непослушалась меня тогда, и к чему это привело.

Перед тем, как встать на доску, я оценил размеры необъятной волны: она была великолепна, несколько метров в высоту... Величественная и устрашающая, но не для меня.

Я хотел найти с ней общий язык. И смогу это сделать.

С боевым кличем я взобрался на гребень волны, сделав Shove-it (*трюк, когда серфер в воздухе разворачивает доску на 180 или 360 градусов.), развернулся на вершине и помчался в другую сторону, вихляя восьмеркой по глади воды. Я знал, что должен сделать ещё один трюк до того, как волна начнёт закрываться, и мне необходимы были доли секунды на его выполнение. Быстро проделав, второй, похожий на Shove-it, трюк, я погнал догонять волну, которая уже начинала свертываться в трубу гигантских размеров.

Господи. Как это жутко. Я чувствовал себя вагоном океанского метро и волновался, что просто не успею во время примчаться на станцию.

Кажется, я слышал, как на берегу закричали, когда залетел в трубу и оказался...

Внутри.

Я оказался в океанской воронке, в черной дыре состоящей из одной лишь соленой воды, где я был квантом света.

Мне, правда, казалось, что я двигаюсь с космической скоростью и при этом не ощущаю её. Все чувства отключились, осталась одна лишь невесомость и безумное счастье, которое обрушилось на мои плечи.

Волна поглотила меня, и я слился с океаном, стал его абсолютной частицей.

Чувство адреналина, обуявшее меня, теплым вязким потоком распространялось по моим артериям. Слабость наступила так же мгновенно, как и пришел энтузиазм.

Вылетев из захлопывающейся волны, я слетела с доски, проваливаясь под воду. Моя нога была привязана к серфу, поэтому, при желании, я бы мог легко всплыть на поверхность, учитывая, что глубина воды была довольно-таки смешной.

Но я замер в воде, задержав дыхание, не предпринимая совершенно никаких действий ради своего спасения.

'Ты же не собираешься делать этого, Макс'. — Я закрыл глаза, перестав созерцать вокруг себя песок и небольших серебристых рыбок.

'Почему нет? Назови мне хоть несколько причин. Я хочу сдаться'.

'Ты никогда не сдаешься, Макс. Это я сдался. И мне очень жаль, что во мне нет твоей смелости, нет твоей силы'. — Мой брат был голосом в голове или же просто моей фантазией — это различие было уже не так важно для меня. Главное, что он был со мной.

'Эмили'. — Он повторял это имя вновь и вновь, пока в моих легких не закончился воздух, и я не начал задыхаться. Собравшись с последними силами, я потянулся руками вверх, увидев над собой свет солнца, что преломлялся в воде, и всплыл над поверхностью.

Берег встречал меня пеной и криками людей, смешанных с бурными аплодисментами. Ко мне подоспели врачи, но я кивнул, глядя им в лице, показывая два пальца вверх — я прекрасно себя чувствовал, несмотря на то, что кашлял так, что все вокруг сотрясались.

Я оперся на серф, вытащив его на берег, и вгляделся в безликую толпу, что окружала меня: были ли это галлюцинации от пережитой эйфории или же реальность, но среди них я увидел Эмили, что упорхала тотчас, как я встретился с ней взглядом.

* * *

Конечно же, я не занял первое место на соревнованиях. Ещё, как минимум, трое ребят залетели прямо в трубу и при этом, потом, не свалились с доски. Плюс, ещё Томас Митчелл, который всё-таки, в который раз, одержал верх над всеми, ещё раз доказывая своё лидерство. Серфинг был для меня отдушиной, стилем Калифорнийской жизни, в которой я пребывал последний год, помогал быть ближе к брату, но никак не погоней за медалями и дешевыми кубками из пластика.

Вытирая мокрые волосы насухо, я наклонился под кровать, решив дать этой стерве последний шанс. Нет, мне совершенно не были интересны её оправдания. И всё же, ради Ганса, я должен был это прочитать.