В общем, первый вечер прошел без происшествий. А вот что было на второй день... А на второй день было продолжение банкета. Хотя нет, сначала был пляж, ласковое солнце на изумрудно-зеленом небе и купание в местном океане, очень теплом, с очень чистой водой. Соломин уплыл километра на два, благо сильных течений здесь не было, и все равно его отнесло от пляжа почти на пять километров. Пришлось возвращаться на своих двоих, хорошо хоть, берег был песчаный и никаких вредоносных гадов здесь не водилось. Ну, часовая прогулка — это тоже не так уж плохо, в замкнутом пространстве корабля такое себе не позволишь, а спортзал — все равно не то.
Потом обед, благо аппетит нагулялся и наплавался, потом вышел в сеть, получил несколько важных и нужных сообщений, в том числе и от англичан. Те были прямо как старая дева — на все согласные. Ну а назначив точку рандеву, отправился в город, там встретил отпускников со своего корабля и продолжил банкет, а вот потом... Дальше память молчала, и это наводило на отнюдь не самые лучшие мысли.
Подхватив одежду, Соломин удалился в душ — он терпеть не мог, когда воняло потом и перегаром и подозревал, что именно эти запахи от него сейчас и исходят. Даже не подозревал — знал, после введения антидота пот с него тек градом, а запах перегара будет держаться еще долго. Минут через двадцать он вышел оттуда — свежий, чисто выбритый, переодевшийся, и сразу натолкнулся на внимательный взгляд серьезных серых глаз.
Капитан, не выказывая стремительно возникшего раздражения, спокойно подошел к столу, набулькал себе в стакан минералки, выпил залпом, потом откусил сразу половину огромного яблока и мерно задвигал челюстями. Яблоко было местное, но все же достаточно вкусное. Внимательно посмотрел на дамочку, и увиденное не добавило ему восторга.
Симпатичная, да. Сидит, задрапировавшись в одеяло, но насчет фигуры он уже определился. Волосы черные, прямо с каким-то синеватым отливом. Ладно, это все нормально, но вот возраст... Если ей хотя бы двадцать лет есть — то это много. А скорее, даже меньше. Конечно, некоторые и в четырнадцать любого мужика много чему научат, но всему же есть границы — Соломину девчонка в дочки годилась... если бы были у него дети.
— Ты вылезай, вылезай. Золушки исчезают в полночь, принцы — утром, а мы с тобой не исчезли — значит, мы нормальные люди. Можно и поговорить. Давай-давай, в темпе.
Она кивнула осторожно и встала с кровати — траходрома, на котором впятером спать можно и место еще останется. О-па! А ведь она одета. Правда, ярко-красное платье достаточно короткое, но все-таки платье, с пояском даже, а не костюм Евы и даже не ночная сорочка. Очень интересно.
— Что пожелает господин?
— Господин пожелает, чтобы ты дула под душ и переоделась. В шкафу вроде есть что-то подходящее. Завтракать будешь? Чего молчишь?
— Да, господин...
— Что конкретно хочешь?
— Что закажет господин...
— Так, стоп. Что ты меня все господин да господин? Других слов не знаешь?
— К своему хозяину положено обращаться именно так...
— Какому хозяину?
— К вам, господин, вы меня вчера купили.
— Так, — Соломин растер виски. — Дуй в душ. Выйдешь — расскажешь подробнее. Брысь!
Пока девчонка плескалась под душем (хотя, судя по шуму, она наполнила ванну), капитан заказал в номер завтрак поплотнее — он был зверски голоден. Ничего удивительного в этом не было — антидот, выгоняя из организма отраву, чувство голода вызывал очень резкое, почти болезненное, поэтому, когда девушка (или уже не девушка, хе-хе) вышла из душа (почти час просидела) на столе дымился ароматный кофе, уютно расположилась куча мелочевки вроде йогуртов и бутербродов, и стояли тарелки с нежно любимым блюдом всех холостяков — яичницей-глазуньей на сале. Капитан и вправду любил яичницу, и поэтому настоял, чтобы именно она, и именно глазунья. Принимавший заказ служащий отеля (принимал вживую, благо сидел в коридоре, совсем недалеко), очевидно, удивился, но лицо его осталось профессионально бесстрастным, и заказ он исполнил в точности, за что получил щедрые чаевые — Соломин считал, что хорошую работу стоит поощрять.
Закутанная в толстый махровый халат, со смытой косметикой, впечатление она производила совсем уж беззащитное. Правда, фигуру халат скрывал полностью — еще бы, он был рассчитан под рост и ширину плеч Соломина. Когда он вселялся в отель, его служащие изрядно побегали подбирая халат под мощную фигуру капитана, и нашли-таки... Дурацкой розовой расцветки. Вот теперь он был на этой вот странной гостье, и при ее невысоком росте не только скрывал ее до пяток, но еще и волочился сзади.
— Присаживайся.
— Спасибо, господин...
— Еще раз услышу про господина — быть тебе битой. А рука у меня тяжелая. Тебе все ясно?
— Да, гос... Да. Спасибо.
— Ну, вот и замечательно. Цивилизуешься помаленьку. Накладывай сама, чего хочешь — я тебе не официант.
Следующие несколько минут прошли под аккомпонимент скрипа вилок по тарелкам и жевательных звуков. Соломин исподлобья одобрительно наблюдал за гостьей — та ела быстро, видать, тоже проголодалась, но очень аккуратно. Несколько раз пыталась остановиться, но, натолкнувшись на грозный взгляд капитана, тут же снова начинала есть с удвоенным энтузиазмом.
Лишь когда они закончили и выпили все кофе, Соломин откинулся в кресле, выудил из кармана трубку... и засунул ее обратно. Курение в номерах отеля было запрещено, хотя, как подозревал капитан, большинство постояльцев не обращало на этот запрет внимания. Но все же к подобным правилам Соломин относился с пониманием и предпочел не злоупотреблять, тем более что рефлекс мог подавить достаточно легко. Внимательно посмотрев на девушку, он тяжело вздохнул и сказал:
— Ну что, рассказывай.
— О чем, гос... — но, наткнувшись на мрачный взгляд офицера, осеклась. — О чем рассказывать?
— А обо всем подряд. Для начала скажи, как тебя зовут, а потом объясни, пожалуйста, как ты дошла до жизни такой. И заодно объясни, как ты здесь оказалась, почему меня господином называешь... Давай, давай, не бойся, я скажу, когда бояться надо будет.
Ну, она и рассказала, и чем дальше она рассказывала — тем больше Соломин охреневал. Оказывается, вчера он накуролесил изрядно, причем в очередной раз стал рабовладельцем да, вдобавок, имел небольшие проблемы с полицией и большие — с торговцами "черным деревом". Последние, впрочем, вчера же и уладил.
По словам девушки (а звали ее, оказывается, Бьянка), Соломин в сопровождении трех человек, среди которых он был самым низкорослым и худощавым, вошел вечером в бар с поэтическим названием "Приморский". Вполне респектабельный, кстати, бар... был. Чем-то они не понравились вышибале (или, как это модно называть, секьюрити) на входе, не прошли, так сказать фейс-контроль, и тот попытался задержать визитеров. Однако становиться на пути русских, которые решили куда-то зайти, да еще находятся в состоянии изрядного подпития — занятие не из самых лучших и долгой, счастливой и здоровой жизни отнюдь не способствующее. Получив крюк в печень и апперкот в челюсть, грозный служащий шлагбаума и свистка успокоился под своим столом с кучей мониторов, а капитан Соломин со товарищи продолжили банкет.
Впрочем, как раз этот момент Соломин вспомнил сам — память, подталкиваемая рассказом, похоже, начала восстанавливаться. Однако в данном эпизоде ничего плохого он не нашел. В конце концов, пираты они или нет? Отдыхают они или нет? Платят они или нет? И пираты, и отдыхают, и платят, и ведут себя соответственно, не нравится — могли не пускать на планету, а возжелали денег — нечего возмущаться.
Поначалу все шло чинно (Бьянка сидела в дальнем углу и, хотя место было неудобным, видела происходящее неплохо), однако не прошло и пяти минут, даже бутылку вина (это сколько же его он выпил вчера, мысленно схватился за голову Соломин) допить не успели, как по лестнице примчался тот самый секьюрити в сопровождении группы поддержки из трех товарищей по несчастью. По несчастью потому, что русские встали и тут же сели, оставив у входа лежать четыре бесчувственных тела в живописных позах.
Все бы ничего, если бы бар, как и почти все подобные заведения в "цивилизованных" государствах (русских в них традиционно цивилизованными не считали, но вслух об этом предпочитали молчать, а то, не дай бог, обидятся — и прости-прощай, цивилизация) не находился под "покровительством" местного криминального деятеля. Ничего особенного в этом не было, более того, не слишком законопослушные граждане были весьма заинтересованы в том, чтобы эти заведения исправно отчисляли им процент с дохода, а значит, и в том, чтобы порядок в них поддерживался железный. В результате они работали, порой, эффективнее полиции. На планетах, подобных этой, живущих за счет туризма, такие вот криминальные деятели научились работать аккуратно и тихо, чтобы не навредить имиджу курортов, но то, что информация о них нигде не фигурировала, не говорило о том, что их не было.
Вот и сейчас, едва лишь русские прикончили еще пару бутылок и собрались уходить, совершенно спокойно и никому не причиняя вреда, как в бар вошли восемь крепких ребят в аккуратных пиджаках. На их счастье старший из них, очевидно, уже имел дело с русскими. Во всяком случае, услышав русскую речь, он не стал командовать атаку, а приказал своим людям повернуться и быстро-быстро сваливать. Один, очевидно, самый молодой и горячий (а может, просто самый глупый) начал вопить по поводу того, кто здесь хозяин. Угу. Когда он прекратил орать и схватился за пистолет, то обнаружил, что на него смотрят целых восемь стволов. Русских десантников и офицеров военного космофлота учили стрелять с обеих рук.
В общем, малый подавился собственным воплем, аккуратно убрал руки от оружия и последовал за своими более предусмотрительными товарищами, а их командир, заверяя, что "никаких проблем" и "выпивка за счет заведения" прикрывал отход, испуганно глядя на идущих за ними свирепо переговаривающихся русских. Русские посмотрели на то, как они садятся во флаер веселенькой желтой расцветки, и вернулись в бар — раз уж выпивка за счет заведения, то грешно не воспользоваться такой оказией. Любовь к халяве характерна для всех народов без исключения.
А еще через десять минут приехала полиция. Ну, приехала и приехала. Что обнаружила? Да ничего. Сидят русские, мирно дегустируют вина. Побитых секьюрити уже отнесли в караулку (хотя какая там караулка — вполне благоустроенная комната с парой диванов, на которых пострадавших и уложили), так что вроде как спасать никого не надо.
Естественно, то, что полицейские приняли за ложный вызов, их весьма и весьма расстроило, и реакция стражей порядка была вполне предсказуема. Однако арестовывать было, в общем-то, некого — никто не пытался буянить и бить морды. Русским бить морды боялись, русские бить морды не хотели, а друг с другом местным драться было как-то неинтересно — зачем? Полицейским оставалось только провести профилактическую беседу.
Вот тут-то и пошли мелкие неприятности, хотя, конечно, неприятностями это назвать можно было только с легкой натяжкой. Полицейские решили проверить у туристов документы, и были они, теоретически, в своем праве. Туристы документы предъявили, стволы тоже, хотя могли и отказаться, опять же теоретически. Однако, когда им предложили проследовать в участок (полиции никогда не нравится гора оружия, причем оружия серьезного), то они послали полицейских довольно далеко, а полицейским в ответ на это пришлось утереться. И в самом деле — полиция должна обеспечивать спокойствие "основы местной экономики", а не раздражать ее. А тут еще и русские... Наверняка все, кому положено, было давным-давно известно о яхте неприличных размеров и очень характерных форм (а вы попробуйте орудийные башни спрятать) на орбите. Словом, полиция ретировалась, но злыми полисмены были до ужаса, а обиженные стражи порядка могут причинить определенные неприятности. Соломина это волновало меньше, чем кваканье лягушки, хотя Бьянка говорила о гневе полиции с плохо скрываемым страхом. Ну да тут ничего не поделаешь — разница менталитетов. Русские привыкли уважать своих полицейских, но и в ответ требовали уважительного отношения к себе. Вполне разумный подход, это была одна из причин, по которым преступность в Российской империи была традиционно низкой. А вот заграничных полицейских русские не уважали — не потому, что те были такими уж плохими, а потому, что русские изначально не особенно уважали соседние страны. Логика победителей, чего тут поделать.
Ну а дальше русские опрокинули еще несколько бутылок, после чего капитан Соломин вернулся в отель. Сам вернулся, кстати, даже не пошатываясь. Опыт — великая вещь.
— Постой-постой, — тормознул рассказчицу Соломин. — Все это, конечно, замечательно, но каким боком ты здесь оказалась?
Вторая часть рассказа оказалась несколько более драматичной. Бьянку ему, оказывается, подарили. Как подарили? Да просто. Здесь, на Вечном Кипре, рабство было вполне узаконено. Главное, чтобы раб не был уроженцем планеты и притом был рожден свободными родителями. Бьянка подобным похвастаться не могла.
Ее родная планета была когда-то итальянской колонией. Потом пришли финны — и Италия стала их провинцией, а маленькие окраинные планетки, почти незаселенные, без значительных ресурсов и без дополнительных вложений абсолютно нерентабельные, оказались рациональным завоевателям не нужны. Финны взяли то, что было выгодно, прочих же послали достаточно далеко. В результате большая часть таких мелких планет или вымерла в рекордные сроки, или была завоевана теми, кому не лень было вытащить задницы из кресел, прилететь и сказать: "ЭТО — МОЕ!!!". Местные, кстати, обычно не сопротивлялись, очень быстро поняв простую истину — лучше быть провинцией большой и богатой страны, пускай третьесортной, пускай с ограниченным в правах населением, но населением живым и даже не слишком голодным, чем погибнуть в безнадежной схватке, пытаясь сопротивляться десанту, или тихо вымереть от болезней и вырождения.
А планета, где родилась Бьянка, оказалась вообще никому не нужна — на ней не было ничего, кроме очень теплого и влажного климата, зарослей тропических деревьев и туч, полностью закрывающих небосклон и никогда не рассеивающихся. Ее и не завоевывал никто, но и население не вымерло — там на момент краха Италии оказалось слишком много народу. В полное варварство они тоже не впали, но высоких технологий планета никогда не имела. В результате произошла техническая деградация, и люди расселились по многочисленным фермам. Возможно, лет через пятьсот-шестьсот естественный прирост населения создал бы предпосылки к новому витку развития, а пока планета стала не слишком лакомой добычей для пиратов, которые периодически, не очень и часто, устраивали налеты, чтобы пограбить, пополнить запасы продовольствия (больше на сельскохозяйственной планете взять было, в общем-то, и нечего), ну и еще рабов взять, если повезет. Во время одного из таких налетов попала к ним и четырнадцатилетняя Бьянка.
За четыре года из нее хлыстом вытравили всякие мысли о том, что возможно что-то иное, нежели тупое скотское подчинение. Вначале она работала на одной из фабрик по переработке морепродуктов Вечного Кипра, куда ее продали, ну а когда она подросла и стала весьма привлекательной, продали сутенеру, который специализировался на перепродаже таких вот красоток скучающим туристам. И первая же продажа свела ее с капитаном Соломиным
