Крестоносец: Железная Земля

— Ответ прост, — сказал старший из мистиков. — Меч Зералина не просто оружие. Он символ верховной власти. Владеющий им будет наречен королем возрожденного Аэрдвиарна.

— Благодарю, — я кивнул мистику. — Теперь смотрите, кто честен с вами — я, добровольно прибывший сюда и готовый отдать вам меч в обмен на свободу своей возлюбленной, или же посланец Суль, ссылающийся на договор, который сами сулийцы не соблюдают. Пусть лорд Исан`д`Кур встанет и скажет вам, почему так упорно сулийцы охотятся за Брианни!

— Ты воин и не знаешь законов Силы, — ответил посланец. — Сила опасна. Только магистры Суль могут контролировать ее. Мы забираем детей арас у Морского народа, чтобы они не причинили зла.

— Отлично, лорд Исан`д`Кур. Тогда почему магистры не требовали у империи выдать им виари Кару Донишин и ее сестру Элику, присутствующую здесь? И в чем причина того, что капитан Эледар Лайтор когда-то скрыл свою дочь от вербовщиков? Ты говоришь, что я всего лишь воин и не знаю законов Силы. Но кое-что мне известно. Я знаю, что означают слова Блаийн О`Реах и Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр!

— Ну и что? — насмешливо кривя рот, осведомился сулиец. — Не понимаю, что ты хотел этим сказать.

— Ты все прекрасно понимаешь, лорд Исан`д`Кур. И вы, — я обвел рукой членов Совета домов, — тоже все прекрасно понимаете. Вы не можете не осознавать последствия. Что случится со всеми нами, если наследница тысячелетней крови владык Аэрдвиарна будет служить магистрам. Никакой меч из пророчеств не спасет вас. Вам вести ваш народ, и на вас ляжет тяжесть принятого решения. Сегодня вы собираетесь отдать живую кровь Зералина заклинателям мертвых из страха перед ними. Верю, что вы хотите любой ценой сохранить мир и спасти свой народ. Но спасете ли вы его? Сейчас, стоя перед вами, я вспоминаю историю своего мира, и говорю вам — никому не удавалось купить собственное благополучие, обрекая невинных на страдания. Выдавая Суль ваших детей, вы не купили себе свободу — вы лишь оттягивали наступление дня, когда на ваши шеи наденут вечное неснимаемое ярмо. И ныне этот день близок. Вы знаете, почему. Я вижу ваши глаза и понимаю, что каждый из вас уже знает, как поступить. Посему мне нечего больше сказать. Лишь повторю слова Брианни, которые она сказала мне в замке Фор-Авек. Ne vai luttea ain martier uthar geh allaihn. Так вот, знайте, что я не отступлюсь от своего, потому что люблю Брианни. Только ради нее я пришел сюда, и буду драться за ее счастье со всем светом. Пока я жив, магистры не получат дитя королевской крови и не сделают из нее чудовище, которое погубит этот мир. Я этого не позволю!

— Самонадеянный юнец сотрясает воздух пустыми и пафосными речами, — засмеялся посланник. — Неужели ты думаешь, что твой детский лепет и твоя щенячья бравада может впечатлить магистров, повелевающих Жизнью и Смертью? Даже если бы за тобой стояли сто тысяч копий императорской армии, Суль никогда не откажется от того, что наше по праву. Ты жалок и смешон, имперец. Ты...

Сулиец осекся, потому что собрание уже не слушало его. Все взгляды были обращены на седоволосую слепую женщину, которые девушки-поводыри вели ко мне. Эзиле подошла так близко, что я невольно сделал шаг назад.

— Это будет скоро, — сказала прорицательница, проведя по моему лицу тонкими и сухими как птичьи лапки пальцами. — Я чувствую смрад порождений Ваир-Анона. Стяги и гербы падают в пыль, от топота коней трясется земля, дым заволакивает небо, и даже звезды кажутся раскаленными углями в черноте неба! Стены городов рушатся, я слышу звон клинков, крики и проклятия. Немного осталось нам, совсем немного! Вот он, берег, куда пристают корабли виари, под луной мерцает броня витязей, и стрелы, сорвавшись с тетив, поют свою песню! Война, великая война утопит наш мир в крови...

— Что ты еще видишь, матушка? — шепнул я.

— Я вижу тебя — человека от семени человека и твою избранницу, виари от семени виари. Вы обнимаете друг друга, а вокруг вас море огня и крови. Языки пламени пляшут у ваших ног, но не касаются их. Боги защищают вас от скверны, да, защищают, ибо любовь живет в ваших сердцах! Я вижу ваши лица и глаза — в них свет и вера. В ее руке ветвь кардалы, а в твоей руке, человек — меч с письменами, начертанными в кузницах Хартанда в те дни, когда мои косы были золотыми, а глаза видели свет утра. Ты клянешься, что не оставишь дитя моего народа в час, когда матери будут бросать детей своих, а отцы отрекаться от сыновей, когда родственные узы будут цениться менее самой мелкой монеты?

— Клянусь, матушка.

— Человек из другого мира, я помолюсь нашим богам за тебя, — Эзиле еще раз провела пальцами по моему лицу, слабая улыбка будто осветила ее восково-бледное сморщенное лицо. — Будьте счастливы.

— Мы будем счастливы!

Я вздрогнул, обернулся — и сердце мое екнуло от радости. Домино стояла в десяти шагах от меня и улыбалась. Рядом с ней стоял капитан Амель Варин.

— Домино! — воскликнул я и шагнул к ней, но она остановила меня жестом.

— Как ты посмела прийти сюда? — загремел Мераль Варин, встав с кресла. — Ты нарушила мой приказ!

— Да, дядюшка, прости, но так было нужно. — Домино подошла ко мне, положила ладони мне на плечи. — Я слышала твои слова и благодарю тебя, мой рыцарь.

— Домино, я...

— Ничего не говори. — Тут она повернулась к главам Совета. — Я всегда гордилась тем, что принадлежу к народу виари. Но сегодня мне стыдно, потому что здесь, на этой площади, я услышала лишь один голос в мою защиту. И это голос человека!

— Ты не смеешь так говорить! — воскликнул Варин.

— Может быть, однажды я пожалею о своих словах. Но не сегодня. — Домино протянула ко мне руку. — Эвальд, дай мне меч.

— Возьми, он принадлежит тебе и твоему народу, — я отстегнул Донн-Улайн с перевязи и подал ей. Домино взяла оружие, вытащила клинок на две ладони из ножен. Солнечные лучи отразились от полированной стали солнечными зайчиками.

— "Калах-Денар и Кланх-о-Дор, земля Улайна, земля Донн, да возвратит их эта сталь в конце веков, в конце времен!" — громко прочла Домино надпись, выгравированную на клинке. — Отец всегда верил, что этот меч рано или поздно вернется к виари.

— Помнишь, ты рассказала мне однажды легенду о Донн-Улайн, — сказал я. — а теперь вот легенда стала явью. Странно, правда?

— Ты все еще хочешь на мне жениться, Эвальд?

— Как никогда.

— Эта любовь может принести много горя нам обоим.

— Это неважно. Я люблю тебя, Домино.

— Я чувствую, как от лезвия исходит жар драконьего огня, — сказала она. — Это правда. И теперь в моем сердце нет чувства обреченности. Я согласна стать твоей женой.

* * *

День заканчивался, свод неба над океаном окрасился розовым и пурпурным цветом, ветер окреп и развевал штандарты на площади перед башней Гельдавур. Ничего не изменилось на площади, только посланец магистров покинул собрание, мрачный и полный злобы. Я снова смотрел в глаза главам домов, но теперь не видел в них ни вражды, ни подозрительности. Домино стояла рядом со мной, я сжимал ее пальцы. И все, что происходило с нами обоими, казалось мне удивительным счастливым сном.

Мистики обошли нас в последний раз, окуривая дымом священного можжевельника и благовонными курениями, после чего старейший из них возложил на голову Домино легкую и ажурную золотую корону. Сделав это, он поклонился главам домов и отошел в сторону, и тогда Мераль Варин поднялся со своего места.

— Я, Мераль Варин, глава дома Лайтор, старший капитан флота Лайтор, обращаюсь к тебе, Брианни Реджаллин Лайтор, дочь Эледара, дитя моего дома, и вопрошаю тебя — готова ли ты связать себя узами брака с человеком по имени Эвальд Данилов, присутствующим здесь?

— Да, согласна.

— Добровольно ли и окончательно ли твое решение, дочка?

— Да.

— А ты, Эвальд Данилов, готов ли ты связать себя узами брака с девой из народа виари Брианни Реджаллин Лайтор?

— Да, согласен.

— Обещаешь ли ты заботиться о своей жене, защищать ее и хранить, как главную драгоценность твоего дома на всех путях вашей жизни?

— Да, обещаю.

— Тогда благословение предков да пребудет с вами. — Варин громко вздохнул, и его взгляд, устремленный на меня из-под седых кустистых бровей, вдруг потеплел. — И мое благословение тоже на вас, дети.

— Ой, все демоны Ваир-Анона, я сейчас заплачу! — всхлипнула за моей спиной Элика. Поскольку брачная церемония проходила на языке байле, магичка вновь выполняла обязанности моего личного переводчика.

— Отныне вы муж и жена, — провозгласил Варин. — По древнему закону вам надлежит обменяться брачными дарами.

— Сначала моя очередь, — предложил я, снял с шеи амулет Лео де Бургоньера и надел на Домино. Она коснулась сердолика кончиками пальцев, и внезапно покраснела.

— Тебе не нравится мой подарок? — шепнул я.

— Нравится. Но ты уже сделал мне подарок, о каком я только смела мечтать.

— Ты принимаешь дар этого мужчины, Брианни? — спросил Варин.

— Да.

— Хорошо. Теперь твоя очередь поднести свой дар.

Домино поклонилась дуайену, подозвала капитана Амеля и взяла у него Донн-Улайн.

— Вот мой дар, — сказала она, подавая мне меч. — Ты лучше меня знаешь, что с ним делать.

— Я..я не могу! Урчиль хотел, чтобы меч остался у виари.

— Он и останется с моим народом. Потому что теперь ты муж Блайин О`Реах. Ты стал Хранителем Королевской крови.

— Ты принимаешь дар этой женщины, Эвальд? — вопросил Варин, испытывающе глядя на меня.

— Да, — ответил я.

— Да будет так!

Наши с Домино губы встретились, слились в поцелуе, и в этот миг с башни на нас обрушился праздничный рев рогов и труб, смешался с сотнями поздравлений и приветствий в наш адрес. Домаш бросился мне на шею, сдавил в своих звериных объятиях, потом меня поздравлял Ганель, потом Джарем. Все кружилось перед моими глазами, ноги подкашивались, а сердце в груди прыгало от радости так, что хотелось петь. И счастье мое было бы бескрайним, если бы не одно ощущение, которое пришло внезапно и оледенило мою душу, как пронзает неприятным холодом похоронная песня, затянутая на веселом празднике.

Когда я прижал Домино к груди, чтобы поцеловать, флакон с Последним Поцелуем, продолжающий висеть на моей шее под курткой, будто обжег меня холодом.

Почему?

" Эта любовь может принести много горя нам обоим."

Боже милосердный, пусть эти ее слова останутся просто словами....

2. Черный корабль

Это было то самое место, Алтарь Дракона на Мьюре, где мы разговаривали с Домино в ночь перед советом. Ничего здесь не изменилось, только стелящийся по влажной земле и накрывший древние менгиры туман придавал всей картине определенную таинственность. В волнах этого тумана, под полной луной, Элика Сонин напоминала призрак. Ее волосы серебрились в лунном свете, а глаза горели зелеными огоньками.

— Опять Иллюзиариум? — спросил я, шагнув к ней. — И ты больше не принимаешь образ сэра Роберта?

— Теперь мне незачем прятаться под личиной. Это последнее путешествие в Иллюзиариум, Эвальд. Теперь у тебя есть Брианни, и мне не нужно будет водить тебя за ручку. Просто я не нашла другой возможности поговорить, — сказала эльфка с грустной улыбкой. — Я не хочу, чтобы Брианни ревновала тебя ко мне.

— Она не станет.

— Ты плохо знаешь женщин, Эвальд. Не нужно давать твоей жене повода для ревности. Наши отношения огорчают ее, я чувствую.

— Хочешь сказать, что покинешь нашу команду?

— Когда вернемся на материк. Твоя жена обладает Силой, несравнимой с моей.Тебе больше не нужна моя помощь. А вот моему народу она пригодится.

— Я не собираюсь возвращаться в империю.

— Тебе придется. Ты сделаешь это на благо обеих сторон. Я догадываюсь, что задумал Варин — теперь, когда Договор Двадцати Статей фактически разорван, дуайены будут искать союза с империей. Пусть унизительного, пусть неравноправного, но деваться некуда. В одиночку виари не выстоять против Суль. Предвижу, что Варин попросит тебя быть посредником между Рейвенором и моим народом.

— Опять политика, да? Я-то думал, мы все решили.

— Все только начинается, шевалье. Принятое Советом решение удивило, обрадовало и испугало всех. Впервые за много веков мы сделали очень важный выбор. Возвращение меча Зералина, весть о драконах и слова старой Эзиле убедили дуайенов. Честно сказать, мне до сих пор не верится, что нам удалось отстоять Брианни.

— Я говорил, что у нас все получится.

— Ты счастлив?

— Конечно. Ведь мы с Домино, наконец-то, вместе.

— Наверное, это прекрасно, когда рядом с тобой тот, кого ты любишь, — ответила Элика с печалью в голосе. — Мне не довелось испытать этого счастья.

— У тебя все впереди. Ты молода, красива и...

— Не будем говорить о пустом, — оборвала меня магичка. — Наступает время тяжелых испытаний. Скажи честно — ты готов к ним?

— Я видел, как изменились лица многих членов Совета, когда они услышали про драконов. И помню, как отреагировала на мои слова Домино — она была удивлена. Очень удивлена. Она не поверила мне. Мне кажется, что весть о драконах, которую мы привезли на Мьюр, очень сильно повлияла на исход Совета, не так ли?

— Мой проницательный салард! — Элика засмеялась. — Да, в наших легендах говорится, что великие маги прошлого повелевали драконами и могли использовать их мощь в своих целях. В старых рукописях я встречала мысль о том, что магия виари и магия драконов были неотделимы одна от другой. Драконам поклонялись, но еще они были защитниками нашей земли. Этому есть косвенные доказательства: после того, как драконы вымерли, страшные беды обрушились на наши королевства — сначала Нашествие, потом войны с людьми и, наконец, превращение виари в Морской народ, лишенный своей родины. Но мы своими глазами видели, что драконы вернулись. Не потому ли, что исполняется предсказанное Эскаем?

— Ты так по-детски веришь в пророчества, Элика.

— Я хочу в них верить. Очень хочу.

— Быть Гленен-Нуан-Нун-Агефарр — что это значит?

— Сила хаотична и неуправляема. Чем могущественнее маг, чем большей Силой он наделен, тем труднее ему справиться с собой. Словно канатоходец, он обречен идти над пропастью, и любой неверный шаг, любое неловкое действие, может погубить его. Гленнен-Нуан-Нун-Агефарр — уникальный маг. Наделенный могущественнейшей Силой с самого рождения. Но и особенно уязвимый для нее. Я рассказывала тебе, что в древности виари владели способами обуздания Силы, контроля над ней. Каждый виари с первых лет жизни учился владеть своими способностями и сопротивляться разрушительному воздействию Силы. Старшие маги прекрасно обучали этому молодежь, и Сила не могла причинить вреда ее носителям. Но виари утратили свое наследие, и Сила из блага стала проклятием. Как ты думаешь, почему мы отдавали сулийцам детей-арас? Только ли из страха перед возможным гневом магистров? Нет, Эвальд. Наш народ потерял родину, могилы предков, единство, надежду на будущее — мы были разбросаны по морю, зависели от стихий, наши корабли окружал бескрайний океан, и оставались только воспоминания о былом величии и слабая надежда на то, что однажды мы обретем свою землю. Что придет благословенный день, когда сбудутся пророчества Эская, но она таяла с каждым годом. Нам не на кого было опереться, у нас не было ни друзей, ни союзников. Рождение детей-арас становилось для виари угрозой — что может быть опаснее обезумевшего, утратившего управление своей Силой мага на корабле, с которого невозможно бежать? Магистры Суль знали об этом, они использовали наше несчастье против нас. Империя тоже пользовалась этим, иначе мы с Карой не оказались бы в Рейвеноре, в Охранительной Ложе. Для нас это была трагедия, для них — выгода.