Идиллию нарушил комок стального цвета с воплем Пффуф... бросившегося в ноги Антона из кустов с одновременным желанием укусить ногу и потереться об неё загривком.
**
Прошли две недели, Антон был счастлив, и как мог, обустраивался в доме на озере. Ханна часть дома выделила под чисто колдовские нужды. На стене пучками висели травы, настойки и амулеты стояли на полках. Частично травы были принесены Ханной с собой вместе с настойками. Часть трав была собрана на месте. Правда Ханне настойки и тем более амулеты были не нужны, — скорее они служили для создания нужной атмосферы и поддержания имиджа колдуньи. Ханна работала мысленно, и могла видеть как результат своей, так и чужой деятельности над человеком. Зверек, которого прозвали Паф, вися под потолком, выступал в качестве прирученного демона, чем немало удивил Антона, который считал, что таких зверьков в округе должно быть много.
'Привет из города', если это так можно назвать, прибыл на показавшейся знакомой, виденной у дома Дона карете, правда, в отличие от той, утыканной обломленными стрелами. Из нее возницей был вытащен грузный мужчина, весь в крови. Хорошо, что не Дон: уж его-то, ни раненого, ни здорового, в целости и сохранности, видеть было неохота, причем, не только Антону. Возница с помощью Антона внес в хижину раненого, возле которого тут же стала хлопотать Ханна, распарывая одежду и осматривая рану.
— Легкое пробито стрелой, много крови потерял, шансов выжить никаких, но боль сниму. Обработав рану настойкой, перевязала, из небольшой склянки ложечкой влила в рот снадобья. Раненый стал дышать ровнее и открыл глаза:
— Ханна, вот и свиделись неожиданно.
— Мы встречались? Раненый не ответил, только улыбнулся:
— Меч подай, он в пояс завернут. Развязав пояс на раненом, Антон с Ханной действительно увидели меч. Меч был настолько гибкий и тонкий, что его прятали в поясе.
— Это теперь твой меч, меч Озерной Ведьмы.
Сняв с пальца перстень, протянул вознице:
-Теперь ты в порту главный. А мне, похоже, пора идти, пришли за мной.
Все вздрогнули и оглянулись. Раненый откинул голову и потерял сознание.
Возница, оглядев хижину, положил на стол две золотые монеты:
— На лечение и за хлопоты, я карету должен спрятать в лесу, да и самому мне здесь нельзя находиться. С этими словами он поспешно вышел.
— Что происходит в городе? Ничего себе, сбежала от мужика!
Маара
Гер, стоя у окна, смотрел на дом, который был куплен юношей Доном. Все шло по плану, как говорят в порту 'по сметане'. Ханна сбежала, что позволяет выводить на сцену новую фигуру, а именно Маару. Гер с улыбкой открыл медальон, недавно побывавший в руках у ведьмы Марты. Да, штучка дорогая и редкая, причем это не относилось к самому медальону. Конечно, много проще было просто убить Ханну, но потом жди несколько месяцев, пока уляжется душевное равновесие у юноши. Юношеская любовь не предсказуема. А вот если девушка сбежала, то конечно ей нужно отомстить (причем несколько раз) и желательно с красавицей. А то, что красавица появится в нужное время и в нужном месте можно не сомневаться. За ней уже послали, да и приворот на нее у Дона должен уже вовсю проявить себя. Дело за малым, за псевдослучайной встречей. А уж Маара умеет убедить мужчину в необходимости покупки и нового дома и роскошных украшений, которые ввиду совершенно неожиданной и скоропостижной смерти кавалера или уже мужа, переходят в её единоличное распоряжение. Честно сказать, самой Мааре достается в конце истории не так уж и много, но главное это же работа в команде, Гер сам посмеялся своей шутке.
*
Стоя на толстой ветке предпоследнего яруса огромного дерева, Дек смотрел на каплю дождя, повисшую на листе. В лучах Светила она сверкала как драгоценный камень. Конечно, он поднялся не капли рассматривать, но ждать вестей, и то, что они просто обязаны быть, он не сомневался. Белка летяга с шумом влетела в почтовый ящик. Дек выждал некоторое время, в течение которого раздавался хруст орехов, сунул руку в почтовый ящик и вынул белку наружу. Залазить в почтовый ящик руками к голодной белке летяге не рекомендуется, — будет, как минимум, один прокушенный палец. Поэтому дно почтового ящика устилали орехи хуань, которые любили и сами эльфы. Вынув из ошейника белки свернутый трубочкой лист бумаги, прочитал послание от Аэль:
— Как говорится, орехи упали. Отпустил белку и по толстому канату, сдирая кожу на ладонях, слетел на первый ярус дерева.
— Все, кроме дежурных, в лес, тот, что у портового города. Следим за каретой с единорогом.
*
Уже в четвертый раз Тын вытаскивал Дона из таверны в состоянии очень сильного опьянения, как говорится, нарубил секиру. Отличие от предыдущих трех попоек Дона было в наличие спутницы, которая буквально на его шее висела. Кого-то она Тыну напомнила, прошло много лет, но ...
— Ого! Да я вспомнил её по порту, возил её по клиентам! Меня бы не признала...
— Куплю большой дом и всю в золоте купать буду, — лепетал Дон.
Тын, взвалив на плечо Дона, донес его до кареты и загрузил как мешок с орехами. Наудачу обоим Дон уснул, и Тын вежливо выпроводил красавицу, имевшую сильное желание загрузиться рядом. Кто эта женщина и зачем она появилась около Дона, у Тына сомнений не было. Нужно было действовать.
Всю ночь Тын не спеша ездил по ночной столице, с открытыми окнами, на то, что Дон простынет, расчета не было, расчет был на протрезвление. К утру карета встала у конторы уважаемого в городе стряпчего, и Тын стал ждать её открытия. Пока есть шанс переписать дом на отца Дона, нужно им воспользоваться, а то завтра может быть и поздно. Как и при каких обстоятельствах внезапно умирали её возлюбленные? Данная тема была под запретом и в порту не обсуждалась, — себе дороже. Но именно из-за одного такого случая Тын стал возить не красавиц в порту, а караваны с зерном и мукой. А случай хороший. Как аргумент — не будет же такая красавица жить с Доном в таком маленьком доме. Возможно, и с отцом помирятся. И у Дона шанс появится пожить подольше, а соответственно и у Тына самого — подольше поработать на такой шикарной карете, это вам не мешки с зерном возить.
*
Выслушав доклад от Хока, Гер тут же отправил его в порт. Пусть собирает всех, в этот раз у эльфов не будет ни единого шанса. Самый плохой арбалет лучше самого хорошего лука. А плохих арбалетов у подручных Гера не было.
Раз Маара доложила, что утром едут забирать клад, значит так и будет. Маара останется здесь в столице, а я сам прослежу за каретой Дона до Накосила. Как выяснила Маара, клад находится где-то недалеко от порта, в скалах, на побережье. Ночью ей и не такие секреты рассказывали, ничего удивительного, просто это ее работа, и, в общем — то неплохо оплачиваемая.
Слуг Гер не держал, хоть это и было странно для соседей, но на то были причины. Как он сам говорил:
— Слепой и глухой слуга мне не нужен, а слугу видящего и слышащего придётся каждый вечер убивать; — Что было слишком даже для Гер. Правда, соседи весело смеялись над чудным объяснением Гер, считая его просто милым соседом, но со странностями.
Поэтому всё приходилось делать самому. Выведя оседланную лошадь из стойла, Гер стоял на углу, ожидая, когда к дому, где проживал Дон с Маарой подъедет карета.
*
Карета была запряжена, конь сытый, и тщательно прочесанный, шкура аж лоснилась в лучах поднимающегося Светила. Идиллия.
Тын во второй раз обошел карету кругом, попинал колеса. Как всё плохо... Положил десяток пустых мешков в карету по просьбе Дона, что не добавило энтузиазма, а скорее наоборот. Поездка за кладом невесть кем заложенным под надзором портовых убийц? Полная ... длинная фраза на эльфийском. Как Дону это всё объяснить? Уже несколько дней он ходит как околдованный, сам не свой. Петляющая вдоль леса дорога успокаивала, но, к сожалению, не сильно. Для человека, у которого почти вся жизнь прошла на колесах, дорога это родной дом.
Светило было в зените, а Тын, сидя на облучке и понукая коня, всё ворчал себе под нос: да все произошло именно так, как он и предполагал. Но от этого легче не становилось. Прошло три дня после оформления дарственной на дом и вот уже утром Тын встречает на пороге дома заспанного Дона, которого отправляет в портовый город Накосил (или куда ещё) мало одетая красавица.
Да, точно, лечить голову нужно Дону, и срочно, может хорошей деревянной колотушкой. Одно хорошо, успел с отцом помириться, дом на него записать. А мне сейчас главное его подольше повозить, желательно эдак с месячишко, может, и правда по голове стукнуть хорошо, чтобы дурь вышибить.
Клад забирать поехали, что за клад, непонятно, да ладно, может за пару дней и обернемся. Пока в порт, потом вдоль побережья. Мешков пустых на целую телегу сокровищ. Ага, так, где то лежат и только ждут нас. Ох, нужно лечить парню голову. Если эта ... (Тын произнес длинную фразу, характеризующую моральный облик красавицы и сплюнул в сердцах на дорогу), если эта ... в курсе клада (не дай Бог реально существующего), то обратно можем и не вернуться живыми. Как только мысли о засаде пришли в голову, Тын стал крутить головой в стороны и оглядываться, ничего опасного не увидел, одинокий всадник скакал далеко позади и все. Но топор, лежащий под сиденьем, Тын ногой потрогал, — на месте. Это успокоило.
*
Хок тащил на себе волоком раненого Гера и матерился на нескольких языках. Да, в порту Гер был, как говорится, на месте, все принадлежало ему так или иначе, а что не принадлежало, так за то ему платили. Но какой из него командир? Да никакой! Он и сотником никогда не был. А туда же! С эльфами войну затеял! И получил. Хотя, когда засели за камнями и встретили первых пять эльфов, вышедших из леса, дружным залпом из арбалетов, он подумал, что все, можно спускаться по скале и вытряхивать сокровища из юнца на пару со старым хрычом. Но потом, перезарядив арбалеты, первый же неосторожно выглянувший из-за камней боец Гера получил сразу три стрелы в голову. И Хок должен был признать, что стрелы легли очень кучно. А когда стрелы стали рикошетом отскакивать от камней и ранить даже тех, кто не высовывался из укрытия, стало понятно, что где-то в расчеты Гера вкралась ошибка. Гер тоже не сразу поверил в свою ошибку и на мгновение выглянул, чтобы оценить обстановку. Оценил. Вот только Хоку не нужно было выглядывать, чтобы понять в каком месте игольщика он оказался. Где оставил карету юнец, он запомнил. К ней и тащил себя и Гера, не отрывая головы от камней. Ему казалось, что сотрет щеку о камни до зубов, но ведь это такая мелочь, по сравнению со стрелой в голове. Что все кончено, и нужно уносить ноги он понял чуть быстрее, чем оставшиеся в живых бойцы Гера. Теперь главное успеть доползти до кареты самому и дотащить до неё хозяина. Куда потом ехать не важно, главное удрать отсюда. Чей-то предсмертный хрип усилил мотивацию Хока.
*
Тук сам решил устроить проверку экипажу. Отплыв недалеко от порта, судно легло в дрейф, и старший матрос Тоц построил команду с личными вещами на палубе.
— Вытряхивайте под ноги, я сам всё осмотрю, Тук стал внимательно перебирать вещи, небольшими кучками, лежащие под ногами моряков, причем сами вещи как таковые его не интересовали, он нюхал сами мешки.
— Так, где трава? С этими словами он вцепился в горло одного из матросов.
— Я предупреждал, у меня на борту мухану не курят! За борт выкину вместе с травой. Старший матрос вмешался и легко разнял Тука и матроса,
— Капитан, моя вина, не углядел наркомана.
— В шлюпку его и на берег. Что и было исполнено. Гребя на веслах, Тоц запоздало подумал, — какой тут берег, куда ссаживать? Одни скалы! Да хоть от Тука оттащил, тот, как запах наркотической травы учуивал, бешенным становился. Значит, за скалы будет держаться, не утонет. Когда шлюпка подплыла к почти отвесным скалам, внезапно в море посыпались люди. Тут стало не до наркомана. Юноша, пытающийся не дать утонуть девушке в одежде портовой проститутки, пожилой кряжистый мужик, барахтающийся рядом с ними. Высоко в расщелине скалы, зацепившись ногой, вниз головой безжизненно висел стражник в боевом облачении. Судя по позе, видимо получил сильный удар по голове и был либо без сознания, либо мертв.
Но проверять, времени нет, нужно спасать людей.
*
Харон поправил орден серебряной секиры на груди, придирчиво осмотрел себя. На левом локтевом защитном щитке появилось потемнение размером с ушко иголки. Это было не допустимо, и требовало немедленной ликвидации с помощью мелкотолченого кирпича и ветоши. Повторный осмотр не выявил изъянов в обмундировании, и Харон, выйдя из небольшой комнаты дома королевской стражи, заспешил по длинному коридору к начальнику караула. Конечно, он не опаздывал, скорее, вышел немного раньше, чем нужно, но в данном случае опоздание было бы равносильно отправлению в отставку с позором и без пенсии. Поэтому Харон, как впрочем, и его напарники, никогда не позволяли себе такой глупой нелепости как опоздание. Отсалютовав начальнику караула и доложив о прибытии на дежурство, стал ждать распоряжений, вытянувшись по стойке смирно. Начальник караула придирчиво и очень внимательно осмотрел Харона. Замечаний не последовало. Сверив время по башенным часам замка, кивнул головой — следуй за мной. Дальше до поста шли, чеканя шаг и вытягивая носок. Отсалютовав мечом стражнику, стоящему у закрытых роскошных дверей, Харон принял от него пост в покои принцессы. Смененный стражник с начальником караула, также чеканя шаг, покинули пост, который по неписаному приоритету считался постом номером один.
Да повезло, что и говорить — взлет по карьерной лестнице головокружительный, как бы не улететь вниз. Доброжелателей, желающих по дружбе подставить ножку, каждый второй, если не первый. И понятие вниз отнюдь не означает, что вернут туда, откуда вытащили в столицу. Это может означать — скучно, буднично и рутинно, — камеру пыток. Тем более, говорят, королевский палач оглох на одно ухо после встречи с демоном и сейчас лютует вдвойне. Двери, ведущие в покои принцессы, отворились, фрейлины вышли, значит, принцесса одета и далее последуют распоряжения уже от самой принцессы. Харон максимально сосредоточился.
*
Тын не переставал ворчать почти сутки. Хорошее настроение не вернулось даже утром, после чашечки наикрепчайшего травяного настоя при выезде из постоялого двора в порту. Непрерывно куря трубку, он ловко маневрировал по узким улочкам из центра города на выезд. Дон ткнул пальцем, в какую сторону ехать, и Тын, ворча, не переспросил: дорога вдоль побережья одна, хотя это скорее тропа, чем дорога. Но карета хорошая, возница был опытный, и самое главное для езды по плохой дороге, — он никуда не спешил.
— Тын, всё! Бери мешки, веревку. Дальше пешком пойдем. Дон был не уверен, что карета подъехала прямо к нужному месту, но решил, что нужно осмотреться уже на скалах.
Ощущение что они не одни не покидало Тына и заставляло мучительно думать, как разрешить ситуацию. Думать долго было для него непривычно и утомительно. То, что им не дадут вернуться живыми, не только в столицу, но даже в порт, было очевидно. Поэтому, его план был прост в теории, а как получится, он старался не думать. Просто поинтересовался у Дона, так, на всякий случай:
