Маг вышел к завтраку неумытый, помятый, но донельзя довольный. Глубокое удовлетворение светилось даже сквозь его обычную мрачность. Он всю ночь просидел над расчётами, думал, где ошибка во вводных и под утро нашёл. Съев пышный омлет с сыром и луком, он впервые поблагодарил Виолу за вкусный завтрак, а потом добавил:
— И ещё должен сказать спасибо за вчерашний совет. Я действительно ошибся, определяя исходные данные.
— Теперь всё хорошо? — улыбнулась Виола.
— Теперь всё просто отлично! — подтвердил маг, — Всё как я и предполагал! Минус три целых девяносто семь сотых!
Жером, который не проникся ликованием своего патрона, извинился, встал из-за стола и вышел. Виола с Мельхиором остались с глазу на глаз. Она не могла не воспользоваться моментом: когда ещё у мага будет такое хорошее настроение, а у неё со вчерашнего дня созрел важный вопрос. Взяла и ляпнула:
— Господин маг, а как так получается, что у вас денег нет?
Вся радость с Мельхиора мигом слетела. В первый момент Вилька вся сжалась: судя по выражению лица он готов был на неё наорать, если не пристукнуть. Но потом сообразил, что они в одной лодке, и со вздохом ответил:
— Не знаю. Клянусь Доброй Матерью, сам понять не могу. В Эдель меня в своё время послали в качестве поощрения. Уверяли, что место хлебное, мол, буду как сыр в масле кататься. Поначалу мне так и казалось. Дом предоставили отличный, я за него не плачу ни гаста. Вроде бы сплошная выгода. Правда, бесплатной работы на город много, но и денежных заказов хватает. А как начну подсчитывать, получается, что всё уплыло. Расходы равны доходам. Содержать дом надо? Слугам платить? Надо. Есть-пить надо? А как же! Мои занятия для повышения квалификации денег стоят: материалы, книги, поездки. От этих трат я отказаться не могу. Ещё налоги в казну и в Валариэтан. И в результате у меня ничего не остаётся. В банке, смешно сказать, за тринадцать лет беспорочной службы накопил двадцать три гита. С таким капиталом я до нового места не доеду, квартиру не смогу снять. Я маг, меня учили заклинаниям, рунам, зельям и пентаграммам, но совершенно не учили обращаться с деньгами и людьми. И очень зря. А говорят, что мой предшественник уезжал отсюда с тугой мошной, за пять, пять, а не пятнадцать лет, скопил чуть не тысячу. Вот вы детство провели среди купцов, должны разбираться в таких вещах. Можете сказать, что я неправильно делаю?
Вилька надулась и поджала губу, что у неё всегда было связано с усиленной работой мысли. Потом резко выдохнула и махнула рукой:
— Сейчас ничего не скажу. Тут думать надо. Анализировать и наблюдать. Давайте вернёмся к этому разговору через декаду, хорошо? Может я что и соображу.
Через декаду она ничего не придумала, хотя кое-какие идеи появились. Но всё это требовало проверки и доработки, поэтому она снова отложила разговор, теперь до праздника зимнего солнцестояния.
* * *
Накануне того сезона, который в окрестностях Балинара считался зимой, Регина с Жеромом перекопали огород и посадили то, что тут сажали под зиму. Виола тихо радовалась: она в огородничестве ничего не смыслила, всё-таки потомственная горожанка. Несмотря на это возрождение огорода её радовало: можно было надеяться, что всего через семь декад их стол украсят ранние овощи.
По собственной инициативе на рынке в Балинаре она прикупила луковицы цветов и высадила их в палисаднике. Заставила под эту марку Жерома выполоть весь бурьян и привела в порядок вид перед домом. Сейчас он выглядел мрачно, под стать хозяину, но теперь можно было рассчитывать, что весной тут будет красота.
После того, как она навела порядок в хозяйстве и ввела в дом на постоянной основе Регину, Вилька стала чаще покидать владения мага. Ходила в библиотеку, изучала здешние лавки, просто гуляла за городом среди садов и полей и не реже раза в декаду ездила в Балинар чтобы забрать письма Теодора и отправить свои.
Пока посольство, к которому был прикомандирован Тео, находилось на территории Девяти королевств, письма приходили ей прямо в руки: магическая почта работала как часы. Но стоило посольскому каравану перебраться в Империю, как начались трудности. Теперь, чтобы получить письмо отца, ей приходилось посещать представительство гильдии наёмников. Их связь работала безупречно несмотря на границы, но сообщения мог получить только член гильдии, коим Виола не являлась. Письма для членов семей приходили обычно в ближайшее отделение: там их можно было забрать и отправить ответ. В Эделе такого не было, оставался Балинар.
Несмотря на то, что это был большой город, во много раз больше Эделя, провинция здесь ощущалась очень сильно. Здесь всё не только выглядело со стороны, но и было на самом деле медленным и ленивым. Так что первый взгляд оказался на редкость точным. Торговцам на рынке было лень продавать свои товары: они далеко не сразу отзывались на обращение к ним покупателей, торг шёл со скоростью раненой улитки, дежурный в отделении гильдии по полчаса искал нужное письмо среди трёх других, запряжённые в повозки лошади и те еле двигались. Даже после неоднократных посещений мнение Вильки о Балинаре не изменилось: сонное царство.
Зато продукты здесь были выше всяческих похвал и за такую умеренную цену, что Виола каждый раз удивлялась. Правда, некоторых видов сосисок, колбас и копчёностей, к которым она привыкла на родине, здесь не знали, зато она освоила много других, незнакомых ей продуктов, особенно сыров.
Поначалу в поездках её сопровождал Жером, но вскоре она обучилась усмирять вредного пони и стала лихо править шарабанчиком, после чего отказалась от сопровождающего. Как выяснилось, зря.
В Эделе её любили ничуть не больше, чем Регину. Здесь всем заправляли женщины, а они не простили Вильке Маризу. Пусть эта ленивая хабалка им тоже не нравилась, но она была своя, местная, и в конфликте они приняли её сторону. Виолу честили на все корки. Стоило двум женщинам встретиться, как они, после пары фраз о мужьях и детях, начинали обсуждать заезжую магову экономку. Сходились на том, что эта хитрая штучка обошла глупого Мельхиора. Не захотел выбрать себе одну из благопристойных эдельских красавиц, а связался со столичной шлюхой. Видно, столичная бездельница занет какие-то приёмы, о которых в провинции не слыхивали, как иначе она могла влюбить в себя стойкого мага? То, что под рукой Виолы дом Мельхиора преобразился и этому было множество свидетелей, в зачёт не шло.
Особенно злобствовали те дамочки, которые безуспешно пытали счастья в домоправительницах. Они всячески проклинали Виолу и доказывали, что она чёрная ведьма, таких как она их предки вешали, а труп сжигали. Были и такие, которые от слов готовы были перейти к делу, он им не хватало решимости. Все знали, что маг своих защищает, а связываться с Мельхиором ни у кого желания не нашлось.
Мужчинам по сути было всё равно. Многие из них слышали хвалебные речи Жерома, которые он не уставал произносить в адрес новой домоправительницы каждый раз, как его заносило в кабак. Они с ним в основном соглашались: и хорошенькая, и работящая, и улыбается как ясное солнышко. Но вот про Вилькину порядочность слушать не хотели: такая милашка живёт в одном доме с одиноким мужчиной… Воля ваша, а не может так быть, чтобы между ними ничего не было. Когда туда перебралась и Регина, они только плечами пожали. Эта тощая вешалка никому и ничем помешать не может. Если у мага с домоправительницей шашни, то чужачка для них — плохая дуэнья. Так что в городе все были уверены: Виола — любовница Мельхиора.
Это мнение укреплялось тем, что Виола отвергала любые заигрывания. Ни на улицах, ни в лавках, ни за городом ни одному мужчине не удалось привлечь её внимание. Но такое поведение в глазах жителей Эделя было только лишним подтверждением её порочности. Несколько парней из тех, кого обычно называют повесами, были всерьёз уязвлены невниманием со стороны девушки и готовились привлечь его самым простым и глупым способом. Узнав, что она ездит в Балинар без провожатого, они устроили на неё засаду. Насиловать они побоялись бы: Эдель — городок патриархальный, им бы потом самим житья не было. Но вот остановить, напугать, облапать, а потом заявить, что она сама виновата — это самое то.
Отвергнутые девицы прослышали про этот план и придумали, как отомстить той, что украла у них внимание мага. Пусть оно ни одной из них никогда не принадлежало, это не имело никакого значения: в мечтах он был собственностью каждой, которую чужачка нагло присвоила. Они тоже подкарауливали Вильку, но ближе к городу, чем парни. Их задача была опозорить. Для этого они подготовили вёдра с помоями, бычьи пузыри с грязью и прочий мерзко пахнущий и марающий припас. Когда она побежит от парней испуганная, в порванном платье, они обольют её дерьмом в прямом смысле слова. Жаловаться на такое глупо, сама ещё больше в грязи увязнешь. И придётся гордой столичной штучке гонор свой поуменьшить. Ещё бы! После такого на неё все пальцами показывать будут!
Осталось дождаться, когда противная чужачка соберётся в Балинар.
Естественно, Виола ни о чём таком не подозревала. В один прекрасный день она пришла к выводу, что запасы некоторых продуктов подходят к концу и неплохо бы их обновить. К тому же приближался праздник: День зимнего Солнцестояния. В Элидиане он считался и первым днём нового года. Вилька всегда любила этот весёлый праздник. В Гремоне на него пекли пироги с мясной начинкой и готовили блюда из кур и индюшек с сушёными фруктами: яблоками, грушами, курагой, черносливом и изюмом. Считалось, что в этот день надо обожраться до икоты, тогда во все дни года тебе голод не грозит.
Вот Вилька и собралась прикупить к обычному набору продуктов сухофруктов и приправ, а также пару индюшек и десяток битых кур. Маг обожал куриный бульон, а кто она такая, чтобы отказывать хозяину в любимом лакомстве?
Погода благоприятствовала её планам: дождь не лил уже третий день, зато дул ласковый, не по-зимнему тёплый ветерок, дорога подсохла и путь обещал быть лёгким. Вредный пони по кличке Малыш в дождь отказывался выходить из стола, но сейчас он просто рвался пробежаться до Балинара, особенно потому, что на обратной дороге Вилька всегда его угощала сладкой морковкой или яблочком.
Жером несколько раз предлагал составит девушке компанию, но она отказалась? Что тут ехать? И какие ей могут грозить опасности? Не разбойники же? На самом деле Виола хотела побыть одна и обсудить сама с собой кое-что. Ей всегда хорошо думалось под скрип колёс и топот конских ног. То, что сейчас топал пони, особого значения не имело. Ветер выдувал из головы дурь, оставляя там только умные мысли.
Весь Эдель видел, как магова экономка уехала за покупками. Так что те, кто собирался её подкарауливать, уже с утра знали, что сегодня их день. Время возвращения тоже было примерно известно: туда полтора часа, обратно столько же, а больше трех она на рынке не проведёт. Значит, через шесть, много семь часов она поедет обратно.
Парни выдвинулись вперёд почти на лигу. Там дорога изгибалась вокруг густых зарослей дикого тёрна, создавая удобное место для засады. Чтобы их не заметили раньше времени, они пошли пешком и не только надели на себя тёмное, но ещё и прикрылись широкими плащами бурого цвета. В таком виде даже в зимнем безлиственном лесу их трудно было разглядеть через сплетение голых ветвей. С собой они взяли выпивку без закуски чтобы этим древним безотказным методом поддержать собственную храбрость.
Девицы же практически не таились. Они устроились в виду городских ворот со всем возможным удобстовом. Одна, самая умная, привезла им на шарабанчике, похожем на тот, на котором уехала Виола, вина и закуску, а ещё те самые вёдра с помоями, бычьи пузыри с коровьим дерьмом, гнилые овощи и фрукты и прочую гадость. Ум этой девицы выразился в том, что, привезя нужные предметы, она развернула шарабан и поехала домой, полагая, что уже достаточно помогла своим товаркам. Мараться в дерьме у неё охоты не было, да и с магом ссориться тоже.
Надо сказать, прождать им пришлось много дольше, чем они рассчитывали. Кто же знал, что проклятая магова любовница кроме рынка просидит битых два часа в библиотеке, выбирая себе книги на декаду? Так что к тому моменту, когда Вилькин шарабан появился на дороге, и парни, и девицы порядком промёрзли и успели выпить все свои немалые винные запасы. Разумность их от этого сошла на нет, а глупая храбрость просто лезла из ушей. Пари выскочили на дорогу прямо перед носом у пони и попытались схватить его за повод.
Но у них ничего не вышло. Во-первых, Вилька и не подумала сдержать бег своей лошадки при виде людей у себя на пути. Она поздно их увидела, но сразу поняла, что то по её душу. Сдаваться она не собиралась. Наоборот, перехватила вожжи в одну руку, а в другой крепко сжала хлыст, которым обычно не пользовалась. Во-вторых, Малыш отличался отвратительным нравом. Он тут же цапнул того, кто посмел покуситься на хозяйку, за руку, а зубы у пони ничуть не меньше лошадиных.
Парень, который до этого с хохотом и похабными шуточками тянулся к девушке, с воплем отскочил, обливаясь кровью. Рваные раны на его предплечье повторяли форму лошадиной челюсти. Другой протянул руки к Вильке и тут же заработал хлыстом по физиономии. Ему повезло: в глаз она не попала, но щёку разорвала. Шаарабан же тем временем ехал вперёд. Ещё двое, разозлённые неудачей товарищей, побежали наперерез и вцепились в упряжь с двух сторон, надеясь хоть так остановить проклятую девку.
Виола снова пустила в ход хлыст.
Если бы на неё напали наёмники или простые парни из низов, то против них у неё не было бы ни единого шанса. Но Вильке повезло: «золотые мальчики» Эделя, папенькины сынки, бездельники, прожигающие жизнь по кабакам не привыкли к отпору. Хлыст и острые зубы Малыша быстро остудили их пыл и шарабанчик вырвался из ловушки без ущерба. Пострадали только нападавшие.
С девушками получилось много хуже. Вилька и в этот раз заметила их издалека. Она удивилась, что история с парнями получила такое продолжение, но спускать девицам не собиралась. Если надо, она готова была натравить на них Малыша. Тот, пусть ростом не вышел, но потоптать мог, а уж кусался как!
Но девицы победили себя сами ещё до боя. Они в ожидании Виолы успели так набраться, что толком не смогли привести свой план в действие. Всю заготовленную грязь они вывалили кто куда, но по большей части себе на платья. Пара гнилых кочанов капусты всё же полетела в Виолу, но разбилась о борта шарабана, не причинив никакого вреда. Но когда девушка, проехав засаду, оглянулась, ей в лоб прилетела не тухлая репка, и не гнилой помидор, а увесистый камень. Вилька охнула и без сознания свалилась на дно шарабана.
Пьяные девки, увидев, что их враг упал, побежали к ней, желая добить. Сейчас они не способны были рассуждать и напрочь забыли, что им за это может быть. Сердца горели жаждой мести и только она определяла их действия. На этом бы и закончилась Вилькина история если бы не Малыш. Пони злобно оскалился на преследователей и лязгнул зубами как заправский хищник, отчего девицы попятились, после чего взял в галоп и рванул к городу что есть духу. Гнаться за ним на заплетающихся ногах никто попросту не смог.
