Ее глаза напоминали бриллиантовые осколки, когда директриса посмотрела на мальчиков. Джеймс вдруг понял, что дебаты взволновали ее намного больше, нежели им показалось.
— И даже если я вызову мисс Корсику в свой кабинет и строжайше запрещу ей распространять эту ложь и искажать факты… Неужели вы всерьез предполагаете, что «Прогрессивный Элемент» так просто сдастся? Как вы думаете, сколько времени пройдет прежде, чем в «Ежедневном Пророке» появится статья о том, что администрация Хогвартса работает в сговоре с Департаментом Мракоборцев и пытается задушить «свободный обмен мнениями на территории школы»?
Джеймс был поражен. Он ведь был убежден, что директриса просто потакает Табите Корсике по непонятной причине, позволяя той продолжать свою деятельность. Для него стало откровением, что МакГонагалл не могла, по сути, решить эту проблему, не ухудшая ситуации.
— Так что же нам делать, мэм? — спросил Джеймс.
— Нам? — переспросила МакГонагалл, вскинув брови. — Мой дорогой Джеймс, сознаюсь, что вы изумляете и поражаете меня. Несмотря на то, что вам может казаться, будущее волшебного мира, на самом деле, не лежит на ваших плечах и двоих ваших друзей.
Увидев выражение досады на его лице, она подарила ему одну из своих редких улыбок. Она немного наклонилась, чтобы говорить более доверительно, обращаясь ко всем трем мальчикам.
— Те из нас, кто хоть раз сталкивался с Темным Лордом вживую, не очень-то любят воскрешать о нем воспоминания. Это каприз впечатлительных людей и, каким бы раздражающим он ни был, это пройдет. Между тем, вы трое можете посещать лекции, делать домашнее задание и продолжать быть умными и сильными духом мальчиками, какими вы, очевидно, являетесь. И если кто-нибудь рядом с вами попытается сказать, что Том Реддл был лучшим человеком, чем Гарри Поттер, у вас есть мое разрешение, даже мой приказ — превратить его тыквенный сок в тухлую воду.
Она серьезно обвела взглядом мальчиков, одного за другим.
— Просто скажите им, что я велела вам попрактиковать это особое заклинание. Ясно?
Зейн и Ральф ухмыльнулись друг другу. Джеймс вздохнул. МакГонагалл коротко кивнула, выпрямилась и бодро продолжила свой путь. После пяти шагов она обернулась.
— И, мальчики?
— Да, мэм? — сказал Зейн.
— Два резких взмаха и слово «Нургламониас». Акцент на первый и третий слог.
— Да, мэм! — ответил Зейн, ухмыляясь.
Учебный год перевалил через осень, приблизились зимние каникулы. Футбольное поле покрылось ковром из листьев, шуршащих и разлетающихся под ногами команды по изучению маглов профессора Карри. Неофициальный футбольный турнир закончился победой команды Джеймса. Джеймс лично забил победный гол, третий за день вратарю Хорасу Бирчу, гремлину из Когтеврана. Его команда собралась вокруг Джеймса, прыгая и крича, словно они только что выиграли Кубок школы. На самом деле, команда победившего факультета получала от профессора Карри сто очков, что было лучшим призом, какой она могла предложить. Команда окружила Джеймса, подняла его к себе на плечи и понесла во внутренний двор школы, словно он только что вернулся, одолев дракона. Он широко улыбался, его щеки раскраснелись на холодном осеннем ветру, а настроение было лучше, чем в течение всего предыдущего года.
Уроки и домашняя работа, которые так пугали в первые недели, стали скучными и предсказуемыми. Профессор Джексон задавал бесконечные устрашающие эссе и проводил внеплановые контрольные на своих занятиях каждые пару недель. Зейн рассказывал Джеймсу и Ральфу забавные истории о столкновениях между профессором Трелони и мадам Делакруа на ночных занятиях по вторникам в Астрономическом клубе, который, как и занятия по прорицаниям проводился обеими профессорами.
Что касается квиддича, Джеймс продолжал осваивать искусство полета на метле с помощью Теда и Зейна, пока не начал ощущать некоторую уверенность в том, что он реально сможет попасть в команду Гриффиндора в следующем году. Он начал мечтать о том, как получше выступить на отборочных следующей весной, чтобы затмить все воспоминания о его неудавшейся попытке на первом курсе. Зейн, в свою очередь, продолжал необычайно хорошо летать в команде Когтеврана. Несмотря на свое довольно специфичное магловское происхождение, он изобрел прием, который назвал «жужжащая башня», в котором он отбивал бладжер вокруг комментаторской будки, позволяя ему набрать скорость по окружности, и затем встречал его с другой стороны, отбивая уже с большей силой и немного меняя направление. Используя этот трюк, ему удалось полностью сбить с метел двух игроков, с извинениями отправив их ненадолго в больничное крыло.
Жизнь Ральфа на факультете Слизерин какое-то время была унылой. Табита никогда открыто не говорила с ним о его дезертирстве во время дебатов или о том, что он бросил посещать собрания Прогрессивного Элемента. Джеймс и Зейн поняли, что она прекратила все отношения с ним, когда он снова стал другом Джеймса. В конечном итоге, старшие слизеринцы просто забыли про Ральфа, исключая несколько прохладных взглядов и ехидных замечаний в гостиной Слизерина. Затем, неожиданно, Ральф подружился с некоторыми студентами Слизерина первого и второго курса. В отличие от владельцев голубых значков, никто из них, казалось, не был заинтересован в расширении своего кругозора относительно политики и первопричин. Конечно, первокурсники в Слизерине могли оказаться изворотливыми обманщиками, но парочка из них, похоже, так искренне полюбили Ральфа, что даже Джеймс решил, что они забавные, в своем роде.
Защита от темных искусств стала любимым предметом Джеймса, Зейна и Ральфа. У Профессора Франклина был очень практичный подход к занятиям, со множеством волнующих историй и реальными примерами из собственной долгой жизни и его всевозможных приключений. Джеймс, что никого не удивило, оказался очень хорошим дуэлянтом. Он признавался с застенчивой улыбкой, что многим оборонительным приемам научился у своего отца. Никто, тем не менее, включая Джеймса, не хотел выходить на дуэль против Ральфа. Казалось, палочка Ральфа проявляла невероятно случайное мастерство, когда он применял оборонительные заклинания. На своей первой дуэли Ральф попытался применить простое заклинание Экспеллиармус на Виктории. Он взмахнул палочкой, правда немного резко, и из ее конца выстрелили голубые молнии, опалив волосы Виктории так, что на ее макушке образовались проплешины. Девушка ощупала их руками, и ее глаза почти вылезли из орбит. Она яростно закричала, и лишь три ученика смогли оттащить ее от Ральфа, втрое превосходящего ее размерами. Ральф пятился, усиленно извиняясь, кончик его палочки дымился.
Лишь однажды вечером в гостиной Когтеврана нашелся тот, кто опрометчиво заговорил о дебатах с Джеймсом, Зейном и Ральфом. Они только закончили свою домашнюю работу, когда высокий четверокурсник по имени Грегори Темплтон сел за стол напротив них.
— Эй, вы двое участвовали в дебатах, так ведь? — спросил он, указывая то на Зейна, то на Ральфа.
— Да, Грегори, — ответил Зейн, запихивая свои книги в сумку, его голос выдавал величайшую неприязнь к старшекурснику.
— Ты тот, что был за столом вместе с Корсикой, так? — сказал Грегори, поворачиваясь к Ральфу.
— Э-э-э, да, — ответил Ральф — но…
— Ты передай ей от меня, она права в своих замечаниях, да? Я читал книгу, где рассказывается обо всем этом. Она называется «Замысел Дамблдора», и там все о том, как старик и Гарри Поттер состряпали это дело от начала до конца. Вы знали, что они придумали всю историю о Реддле и крестражах в ночь, когда старик умер? Кое-кто даже говорит, что Гарри Поттер сам убил Дамблдора после того, как они разработали этот план.
Джеймс постарался сдержать свой гнев. Ровным голосом он спросил у Грегори:
— Тебе известно, кто я такой?
Зейн пристально уставился на бутылку в руке Грегори.
— Эй, — спросил он с показной небрежностью, тайком направляя свою палочку, — что это ты пьешь?
Девяносто секунд спустя Джеймс, Зейн и Ральф убегали прочь из-за общего стола, который Грегори весь оплевал тухлой водой.
— Практика! — кричал Зейн, уворачиваясь от цепких рук Грегори. — Я клянусь! Я просто практиковал трансфигурацию! Твое питье случайно попалось на дороге! Спроси МакГонагалл!
Трое мальчиков счастливо выскользнули из комнаты, громко смеясь над устроенным хаосом.
На Рождественских каникулах Джеймс собирался домой. После обеда в последний день семестра он отправился в спальню Гриффиндора, чтобы собрать свои вещи. Небо за окном башни было холодным и серым. Джеймсу немедленно захотелось оказаться сейчас в доме под номером двенадцать на Площади Гриммо у большого камина с чашкой горячего шоколада в руках. Состав напитка, который готовил Кикимер, был довольно сложным, по последним подсчетам, включал в себя четырнадцать неизвестных компонентов, в число которых, как он был уверен, входила щепотка настоящего шоколада.
— Эй, Джеймс! — раздался голос Ральфа с лестницы. — Ты там?
— Да, поднимайся, Ральф.
— Спасибо, — Ральф запыхался, поднявшись по лестнице, — я пришел сюда после обеда с Петрой. Она сказала, что ты пакуешь вещи. Умираешь от желания уехать, я так понимаю.
— Еще бы! В этом году мы все собираемся в нашей старой штаб-квартире на праздники. Дяди Джордж и Рон, тети Гермиона и Флер, Тед и его бабушка, Виктория, и даже Полумна Лавгуд, ты ее не знаешь, но она наверняка бы тебе понравилась. Это самая странная взрослая, которую я когда-либо встречал — в хорошем смысле. Скорее всего, бабушки и дедушки с нами не будет. В этом году они отправились навестить Чарли и его семью в Праге. Еще, как мне кажется, Невилл тоже будет там. Я имею в виду профессора Долгопупса.
Ральф мрачно кивнул, глядя на чемодан Джеймса.
— Звучит классно. Да, что ж, тогда я надеюсь, у тебя будет счастливое Рождество и все такое.
Джеймс прекратил паковать чемодан, вспомнив, что отец Ральфа уехал по работе на все каникулы.
— О, да… Что ты будешь делать, Ральф? Проведешь Рождеcтво со своими бабушкой и дедушкой или как?
— Хм? — сказал Ральф, глядя вверх. — О, нет. Все идет к тому, что я зависну здесь на все каникулы. Зейн не уедет до следующей недели, так что, по крайней мере до выходных мы будем торчать тут вместе. После этого… Я буду предоставлен сам себе.
Он глубоко вздохнул.
— Ральф, — спросил Джеймс, бросая в чемодан пару не подходящих друг к другу носков, — ты не хочешь провести Рождество со мной и моей семьей?
Ральф выразил удивление:
— Что? Нет, нет… Я совсем не хочу вклиниваться в ваше большое семейное собрание после всего, ты знаешь… Я не могу. Нет..
Джеймс нахмурился.
— Ральф, ты идиот! И если ты не поедешь со мной на каникулы, я лично применю к тебе случайную трансфигурацию твоей же собственной палочкой. Как насчет этого, ну?
— О, это серьезная угроза! — воскликнул Ральф, затем его лицо озарилось улыбкой. — А твои мама и папа не будут возражать?
— Нет. Сказать по правде, со всеми гостями, которые там соберутся, скорее всего, они даже не заметят.
Ральф вытаращил глаза.
— Я имел в виду, я был… ты знаешь, на неверной стороне во время дебатов и все остальное.
— Они слышали это по радио, Ральф.
— Я знаю!
— И ты не сказал ни слова.
Ральф открыл рот, потом закрыл его. Он задумался на минутку. Наконец, он ухмыльнулся и шлепнулся на кровать Теда.
— Я понял, к чему ты клонишь. Итак, ты говоришь, Виктория будет там?
— Не стоит особо зацикливаться на этом. Она же наполовину вейла, как тебе известно. Это означает, что любой парень, приблизившийся более чем на десять футов, будет без ума от нее.
— Я просто хотел попытаться каким-то образом загладить свою вину перед ней. Ты же знаешь про тот инцидент на уроке защиты от темных искусств.
Джеймс застегнул свой чемодан.
— Ральф, дружище, чем меньше ты будешь говорить об этом, тем лучше.
Следующим утром, во время завтрака Большой зал был почти пуст. Сильный утренний мороз оставил в углах окон серебряные очертания папоротников, что придавало белесую призрачность виду по ту сторону стекла. Джеймс и Ральф пришли одновременно и обнаружили Зейна за столом Когтеврана.
— Тебе реально повезло, Ральф, — сказал Зейн с ухмылкой, сжимая свою чашку кофе в руках. — Я бы отдал все, что угодно, лишь бы узнать, на что похоже Рождество у волшебников.
— Сказать по правде, — сказал Джеймс, наливая себе тыквенного сока. — Я сомневаюсь, что оно оправдало бы твои ожидания.
— Возможно, ты прав. Даже в лучшие времена я представляю его немного похожим на здешний Хэллоуин.
— Эй, Ральф, — сказал Джеймс, подталкивая своего крупного приятеля, — подожди, вот увидишь наш традиционный Рождественский парад привидений! Мы будем есть конфеты в виде летучих мышей и пить горячий шоколад из черепов эльфов!
Ральф заморгал. Зейн кисло посмотрел на них и закатил глаза.
— Да-да, вы будете предаваться безудержному веселью.
— Ну, ладно тебе, — сказал Ральф, наконец, поняв шутку. — У тебя будет великолепное Рождество с твоей семьей. В конце концов, ты увидишь маму и папу.
— Да, конечно. Восемь часов полета до Штатов с моей сестрой Грир, которая весь путь будет расспрашивать про жизнь в сумасшедшей школе волшебства. Она будет разочарована. Ведь единственное, что я смогу сделать своей волшебной палочкой, это постучать по предмету.
— Нам не позволено применять магию нигде, кроме Хогвартса, — поучительно заметил Ральф.
Зейн проигнорировал его.
— И затем Рождество с бабушками, дедушками и всеми моими кузенами в Огайо. Вы не представляете какое это безумие каждый раз.
Джеймс не мог не спросить:
— Что ты имеешь в виду?
— Представь себе традиционное американское Рождество, словно сошедшее с картины Нормана Роквелла, — сказал Зейн, обводя руками воображаемую рамку. — Распаковываются подарки, разделывается индейка, водятся хороводы вокруг Рождественской елки. Теперь понимаешь?
Ральф и Джеймс кивнули, постаравшись сдержать улыбки от похоронного выражения на лице Зейна.
— Ну, хорошо, — Зейн продолжил. — Теперь представьте болотных духов вместо людей. И вы поймете.
Джеймс рассмеялся, Ральф, как обычно, моргал и смотрел то на одного, то на другого мальчика.
— Потрясающе! — воскликнул Джеймс.
Зейн неохотно улыбнулся.
— Да, полагаю, это выглядит довольно весело со стороны. Все эти визги и царапанья, когда открывают подарки, крошечные обрывки бумаги, летающие повсюду, рано или поздно попадающие в камин и едва не устраивающие пожар.
