Лишь одна Звезда

— Я сохраняю вам жизнь, — сказал Адриан. — Возвращайтесь в свои земли. Расскажите Степному Огню и всем другим о том, что произошло здесь. Передайте: чтобы разбить вас, мне не нужны Персты Вильгельма.

Меч

6-8 сентября 1774г. от Сошествия

Первая Зима

Пожалуй, спать двоим одновременно — это была не лучшая идея...

Джоакина разбудило ржание Леди. Стоял теплый денек бабьего лета. Разморенный сладким сном, парень не сразу очнулся. Аланис схватила его за подбородок и резко встряхнула:

— Проснитесь же! Блэкморцы!

Теперь он различил в отдалении приглушенные подлеском мужские голоса:

— Туда...

— ...кони, что ли?..

Он мигом сел и взялся за меч.

— Ни в коем случае! — шикнула девушка. — Прячемся!

Она перекатилась на живот и поползла, прижимаясь к земле. Джоакин напялил на голову шлем, подобрал меч, пополз следом.

Шаги приближались, под сапогами хрустели веточки. Голоса слышались уже ясно:

— Дик, смотри: и вправду кони! Двое.

— А то сам не вижу...

Аланис проползла под кустами малины и оказалась на краю оврага. Недолго думая, юркнула вниз. Джоакин едва поспевал за нею. На склоне, вцепившись растопыренными корнями в откос, располагался дуб. Дожди вымыли часть грунта, и ниже дерева возник грот — впадина в склоне, накрытая мшистыми дубовыми корнями. Туда и нырнула девушка, цепляясь за дерево, чтобы не скатиться с обрыва. Джоакин последовал за нею. Позади тревожно заржала кобыла: чужаки вышли на их место ночевки.

— Откуда знаете, что это блэкморцы? — шепотом спросил Джо.

— По голосам слышу...

Джоакин ничего особого не замечал — голоса как голоса. Молодые парни — вот все, что можно сказать.

— Оглядите тут все, — говорил один, более хриплый.

— Нечего оглядывать, сир. Тряпье какое-то...

— Тряпье осмотри. А ты, Харрис, — коней.

Тот, кто звался Харрисом, издал смешок:

— Ну и лошади, сир! Гнедая — ничего, но вторую и лошадью-то не назовешь. Посмотри на нее, Дик!

— Таким чудищем только детей пугать...

Леди Аланис прыснула и быстро зажала рот рукой.

— Не зубоскалить! — рявкнул командир чужаков. — Кто приехал на этих лошадях?

— Да крестьяне какие-то, сир... Кто бы еще сел на этакую образину?

— Ага, Дик верно говорит. На гнедой был паренек из не самых бедных — какой-нибудь сын старейшины, вот его рубаха. А на второй — мелкая пигалица. Никого крупнее лошаденка не вынесла бы.

— И где эти крестьяне? Найдите же!

Прижавшись к уху миледи, Джоакин шепнул:

— Их, вроде, всего трое. Я с ними справлюсь.

— Сидите тихо!

— Но я могу...

— Тихо, сказала!

Судя по хрусту веток, Дик и Харрис обшаривали кусты вокруг места ночевки.

— Не видать, сир... — сказал один.

— Ищите лучше!

Над головами беглецов затрещала малина.

— Малина... — сказал блэкморец, — спелая!

— Тебе только жрать...

— А за малиной овраг какой-то. Наверное, они там внизу, в овраге!

— И что им там делать?

— По грибы пошли...

Дик и Харрис отчего-то загоготали. Сир не понял:

— Какие еще грибы?

— Ну, мальчик с девочкой пошли в лес по грибы. Девочка увидела гриб, наклонилась, а тут сзади мальчик...

— Ооох, какой грибочек! Какой... крепенький! И еще грибочек. И еще! Еще! Да-аа!..

Заржали все трое. Этот сир был не лучше своих сквайров.

— Грубое мужичье, — презрительно шепнул Джоакин, но по искоркам в глазах Аланис понял, что она тоже не прочь посмеяться.

— Ладно, довольно, — напустил на себя серьезность командир блэкморцев. — Лезьте в овраг да найдите мне этих двоих.

— Зачем? — спросил Харрис. — Что с них толку?

— Уши оборву, — пригрозил сир.

— Нет, правда, зачем? — поддержал Дик. — Они там любятся где-нибудь под кустом... Девчонку вам привести, тепленькую? Это мы устроим! Ну, а парень-то на кой?..

К великому удивлению Джоакина, леди Аланис продолжала улыбаться. Вульгарные блэкморцы не внушали ей никакого отвращения. Правда, герцогиня все же держала наготове искровый кинжал.

— Дурачье, — бросил сир. — Не нужна мне девка. Но может, эти двое видели наших двоих. Допросить надо.

Голос Харриса зазвучал над головой Джоакина, в каких-то трех ярдах:

— Больно крутой овраг, сир. Спускаться долго, а вылезать — и подавно.

— Ты мне договоришься, Харрис.

— Так ведь он прав, сир. Чертову уйму времени убьем, а толку не будет. Никого они не видели. Юнцы в глухомань забрались и любятся — над ними вагон проедет, и то не заметят!

— Черт с вами, — смирился сир. — Шмотки осмотрите — может, жратва есть. Да и поедем дальше.

Хрустя ветками, сквайры выбрались из малинника. Лошадь неспокойно всхрапнула, когда они принялись шарить в джоакиновом мешке.

— Глядите, сир: половина редьки.

— И все? Больше никакой еды?

— Ни крошки.

— Бедняги.

— Видать, их любовь кормит!

— Гы-гы-гы...

Аланис снова хихикнула, и Джоакин заподозрил: она предпочла бы иметь спутниками этих поганых сквайров, а не его!

— Мерзкие грязные животные! — прошипел он и, схватив меч, рванулся вверх по склону.

Миледи поймала его за ногу и резко дернула, он шлепнулся на корень, с трудом удержался, чтобы не покатиться в овраг.

— Сидите, тупица! Сейчас они уйдут!

Действительно, голоса преследователей стали удаляться, шорох копыт становился все тише и, наконец, пропал вовсе.

Беглецы выбрались из грота. Джоакин подал девушке руку, и она воспользовалась его помощью. Впервые он коснулся ее ладони. Тонкие пальцы Аланис оказались на диво цепкими. А кожа была теплой, но не горячей: лихорадка отступила.

— Вам лучше, миледи!.. — радостно воскликнул Джоакин. — Вы все же использовали знахаркино снадобье? Вы... поступили мудро!

Он вовремя сдержался, чтобы не назвать герцогиню "умничкой".

— Еще чего! — фыркнула Аланис и принялась оттирать с платья пятна глины. — Я не трогала ваш сверточек с пометом, не тревожьтесь. Светлая Агата заботится обо мне, потому хворь пошла на убыль.

Она говорила с ехидцей, но благодушно, и в груди Джоакина запели соловьи.

— Миледи, я так счастлив это слышать!.. Мечтаю о дне, когда увижу вас здоровой!

— А вот вам, сударь, явно нездоровится. Что за помешательство случилось? С чего это вы вздумали драться с блэкморцами?

— Я бы разбил их без труда! — сообщил Джоакин, гордо вскинув подбородок. — Вы не успели бы ахнуть, как подонки уже валялись в грязи! И мы получили бы коней, столь нужных нам!

— Вот уж сомневаюсь. Граф Блэкмор держит на службе отменных бойцов. Может, вы продержались бы минуту-другую против сквайров, но рыцарь мигом выпустил бы вам кишки.

— Их следовало проучить, — упрямо повторил Джо. — Мало того, что служат подлецу и предателю, так еще изрыгают пошлости, будто пьяный сапожник!

Герцогиня хмыкнула.

— Обычные сквайры. Где вы других видели?

— Эээ...

— Скажите правду, сударь: вы хоть где-то служили?

— Как я уведомлял вас ночью, — сухо ответил Джоакин, — мне довелось служить у графа Рантигара во время Мельничной войны, а затем — у барона Бройфилда, вашего вассала.

— И Бройфилд с Рантигаром позволяли вам спать в карауле?

Он почувствовал, как розовеют щеки.

— С вашего позволения, я не был назначен в караул...

— Но если бы я не проснулась, а ваша кобыла не заржала, нас бы уже схватили. И в том была бы лишь ваша вина.

Джоакин потупился.

— Простите, миледи...

— Я голодна, — сообщила герцогиня. — И мне по-прежнему нужно снадобье. И конь. Нынче ночью я слышала хруст: позвонки бедной старушки трещали подо мною. Больше я не сяду ей на спину.

— Да, миледи.

— И в будущий раз, когда мне доведется спать, пусть это будет в постели. Слышите? К следующему утру я хочу оказаться в гостинице.

— В Клерми?

— Клерми? Вы из ума выжили? Эти трое двинулись в сторону Клерми! Поедем туда — как раз их нагоним. Нет уж, теперь отправимся в Тойстоун. Тамошний бургомистр — честный человек. Доставьте меня к нему.

— Далеко ли до Тойстоуна, миледи?

— Миль двадцать. При хороших конях доедем за ночь.

Джоакин стал собираться в дорогу.

— Хорошо, миледи. Ждите меня здесь. Я разыщу лошадь и...

— Даже не думайте, такого не повторится. Я не стану больше ждать вас! Мы пойдем вместе, возьмем денег и коня, а затем поскачем в Тойстоун.

— Возьмем коня и денег?.. — не понял Джоакин. — Вы предлагаете...

— Тьфу! Что это за длинная штука у вас на поясе? Похоже на меч, правда? Быть может, вы даже умеете вынимать его из ножен?.. А мне требуются деньги и конь. Что вам неясно, сударь?

* * *

Смеркалось, когда на проселочной дороге показалась бричка, запряженная парой. Ехала неспешно, что было весьма на руку. Сумерки не позволяли разглядеть седоков, но и те не видели Джоакина, притаившегося за деревом. Повозка миновала его и остановилась через десять ярдов. Причиной тому была преграда: худая лошаденка, стоящая посреди дороги, и девушка, опирающаяся на ее холку.

— Вам нужна помощь, сударыня?.. — спросил седок из брички. Приятный низкий голос.

Девушка двинулась навстречу, пошатываясь.

— Сударь... я умираю... помогите, прошу!

Поравнявшись с упряжкой, она споткнулась. С трудом удержалась на ногах, ухватилась за поводья, повисла всем весом своего тела. Упряжная кобыла невольно вывернула голову влево. Теперь бричка не тронется с места. Пора!

Джоакин подбежал и вспрыгнул на подножку, выхватив меч.

— Не двигайтесь и останетесь целы! — выкрикнул он заготовленную фразу.

Внутри сидели двое: седой мужчина в сюртуке и девушка в шляпке — по всему, отец и дочь. Дочь взвизгнула. Отец поднял хлыст. Джоакин направил клинок ему в лицо.

— Не стоит. Нам нужна только лошадь, ничего больше.

— И деньги! — бросила Аланис. — Ваши деньги, сударь.

Ошарашенный мужчина никак не мог понять, что от него требуется. Его глаза прикипели к клинку, страх вытеснил прочь любые мысли.

— Быстрее! — рявкнул Джоакин, для убедительности замахнувшись мечом.

Седой прижал руки к груди, ахнул и... лишился чувств.

— Вот черт... — опешил парень.

Тогда девчонка обхватила отца обеими руками и завизжала:

— Умоляю, не убивайте! Пожалейте нас, господин! Мы хорошие люди, не убивайте нас!

— Мы вас не тронем, только деньги отдайте...

— Прошу, смилуйтесь! Не убивайте, не надо!

Она прижималась к полумертвому отцу и сверкала глазами, круглыми и белыми от страха. Клинок Джоакина смотрел теперь в шею девчонке. Парень смешался, меч задрожал в руке.

— Да сядь же... — в глубоком смущении воскликнул он. — Просто отдайте деньги — и езжайте себе...

— Заклинаю, добрые господа! — причитала девчонка. — Янмэй Милосердная вас благословит! Только не убивайте...

— Умолкни! — отрывисто каркнула герцогиня. Девчонка дернулась от неожиданности и затихла. — Сядь на свое место.

Она повиновалась. Аланис выронила:

— Надоела... Теперь обыщи эту куклу.

Джоакин с девчонкой переглянулись — оба не поняли, кому адресован приказ.

— Путевец, ты!

Джоакин обшарил сюртук путника, нашел в нагрудном кармане золотые часы, которые немедля сунул обратно. Провел рукой по поясу, нащупал кошель, снял. При этом деле мужчина очнулся. Раскрыл глаза и издал какой-то звук, Аланис тут же окрысилась на него:

— Сиди молча, ничтожество!

Тот повиновался. Джоакин заглянул в кошель.

— Сколько там?

Он пересчитал на ощупь.

— Около елены, кажется.

— Елена и две глории, — тихо сказал мужчина.

— Хорошо. Теперь выпрягай лошадей.

Джоакин сунул меч в ножны.

— Не ты! Пускай он выпрягает.

Седой мужчина выбрался из экипажа, трясущимися руками взялся за упряжь, принялся беспомощно дергать ремни. Аланис озлилась:

— Безрукий идиот!

— Простите, сударыня... Я не умею, конюх делал...

— Путевец, срежь ремни.

Джоакин рассек постромки у левой лошади, Аланис поймала ее под уздцы.

— Вторую!

— Но нам нужна только одна...

— Возьмем двух. Режь.

Он освободил вторую лошадь и лишь тогда понял смысл маневра. Без лошадей бедняги нескоро доберутся до города, а значит, нескоро и заявят о грабеже. Миледи сказала мужчине, указав на свою бывшую лошадку:

— Вон ту полудохлую оставляю вам. С нею вы долго провозитесь.

Сюртук успел забраться назад в экипаж и теперь обнимал дочку, приговаривая:

— Все обойдется. Прости меня, деточка. Все будет хорошо, только не бойся...

Лицо герцогини было, как всегда, укрыто платком, но Джоакин уже научился распознавать ее настрой по выраженью глаз. Сейчас они туманились от презрения.

— В путь, миледи, — сказал Джоакин и протянул ей руку, чтобы помочь взобраться на лошадь.

Аланис сняла с пальца рубиновый перстень — единственную драгоценность, что была на ней при бегстве из Эвергарда. Швырнула седому мужчине со словами:

— Получи оплату, жалкий человечек.

Джоакин мало знал о драгоценностях, но увидел, как вытянулось лицо седого. Похоже, перстень стоил дороже дюжины коней.

— Сударыня... — выдавил сюртук, но Аланис не пожелала слушать продолжение.

Опершись на плечо Джоакина, она запрыгнула на спину лошади и, не оглядываясь, пустила рысью.

Воин оседлал свою гнедую Леди и, ведя на привязи краденую лошадь, нагнал Аланис. Восторг охватывал его до самых глубин души. Как смело и твердо, и властно держалась Аланис во время дела! Никто не мог и пикнуть против! Попадись им не пара напуганных мещан, а целая банда разбойников — и те ходили бы по струнке от одного слова миледи. Так вот что, оказывается, имел в виду Хармон-торговец, когда говорил об "агатовской породе"! Как же прав был Джоакин, что изо всех женщин мира выбрал именно эту!

Он искал слова, чтобы выразить девушке свои чувства, и нашел такие:

— Миледи, вы — прирожденная грабительница!

Она едва не зашипела от ярости:

— Это что было?! Шутка? Ваш мелкий умишко дорос до чувства юмора?

— Миледи, я и не думал насмехаться. Лишь хотел высказать восхищение...

— Восхищаетесь, что я, Аланис Аделия Абигайль рода Светлой Агаты, опустилась до разбоя? Скатилась на вашу ступеньку — это вас радует?!

— Но разве не увлекательно пережить вместе такое приключение? Нам с вами будет что вспомнить. Никто из ваших сверстниц-дворянок никогда не делал подобного! Держу пари, все бы вам позавидовали, если б узнали!

— Боги, какой глупец! Это же из-за вас мне пришлось испачкаться в такой грязи! Вы должны были сами все сделать еще вчера и уберечь меня. Но вы не сумели, лишь поэтому мне пришлось вмешаться. Приключение? Мерзость и позор — вот что это было! Я отрежу вам язык, если посмеете еще раз заговорить об этом.

— Вряд ли у вас получится... — буркнул Джоакин очень тихо, чтобы миледи не слышала.

Дальше ехали молча. Двигались полем, но не теряя из виду дорогу, чтобы не сбиться с пути. Азартная радость парня отнюдь не угасла, когда миледи пристыдила его, а даже напротив, набрала сил. Он был уверен, что позже, когда Аланис выздоровеет, они вместе вспомнят дельце и улыбнутся тому, как ловко все провернули. Что особенно приятно, теперь у них имелась общая тайна — одна на двоих. Страничка жизни миледи, что открыта только ему, Джоакину, и никому более!