На Изнанке Вселенной: Скрытые-в-Тени

Смит резко развернулся и обомлел: над всем хребтом разгоралось золотисто-зелёное сияние, отчётливо заметное на фоне вечернего неба. Было бы оно иного цвета, Джейкоб счёл бы, что это пожар. Но этот неестественный свет наводил на мысли о призраках и кладбищах, а не о нормальном огне. Рядом громко срывающимся голосом читал молитву Фрэнк. Что за чертовщина?!.. Чёткая, словно вырезанная ножом на фоне неба линия горных хребтов внезапно размылась, а сияние сорвалось куда-то вверх, вспыхнув в небе яркой зарницей, а затем ещё раз, ещё... Джейкоб непроизвольно перекрестился.

Будто в ответ на его жест, с окружающих деревьев с громким шумом вспорхнули птицы — тысячи птиц, больших и маленьких. Они не кричали, но в этом безмолвном дружном взлёте таился лютый леденящий ужас, так что во рту Смита сразу же пересохло, а ружьё упало на землю из бессильно разжавшейся руки. Ещё мгновением позже Смит обнаружил, что сидит на земле, вокруг с сухим треском ломаются вековые тсуги и дико ржут перепуганные лошади. Фрэнк лежал неподалёку, уткнувшись лицом в мох и закрыв голову руками. И в этот момент Джейкоб почувствовал сильный толчок, который наверняка бы бросил его на землю, если бы старатель ещё стоял на ногах.

Затем почва заходила ходуном как палуба корабля во время шторма, и раздался жуткий гул, будто кто-то под землёй бил в огромный колокол. Тряска земли продолжалась, становилась всё жёстче и яростнее. Смиту казалось, что вокруг опустилась тьма, он не мог даже помолиться: в его душе всё застыло, а из головы ушли все мысли. Их место заняла леденящая пустота. Страх. Мир затопил ужас — и ничего кроме. Подземные толчки продолжались, становились всё злее и неистовей. В футах тридцати от Смита с грохотом переломилась огромная тсуга. Последнее, что видел Джейкоб, это огромная ветка, устремившаяся к нему как рука сказочного великана. Потом окончательно пришла тьма и поглотила весь его мир...

— Мере Ичтака, мере Ичтака!

Молоденький стажёр поначалу впал в ступор, увидев незнакомый сияющий символ. Надо отдать ему должное, растерянность продолжалась недолго, с четверть минуты, а затем он, как дежурный оператор транспортного портала, запросил справку. Ещё через пять секунд он получил ответ искина и, после недолгих колебаний, вызвал вахтенного офицера. Тот, недовольно кривясь (мальчишка отвлёк его от занимательной передачи!) соизволил среагировать ещё через четверть минуты:

— Что случилось, Ицтли? Чего ты так всполошился? До очередного сеанса ещё не менее двадцати минут.

На самом-то деле, гораздо больше, в этом альфере Ичтака не сомневался. Ещё ни разу за всё время строительства станции снабженцы не открыли канал вовремя. Почему же сегодняшний сеанс должен стать исключением? И дело было даже не в легендарной лени столичных операторов, нет! Установить прямой транспортный путь на маленькую станцию, болтающуюся меш знает где, да ещё и в чужом домене, крайне непросто. Даже капризная маке Уолцин по этому поводу ни разу не высказала своих претензий — а это, знаете ли, показатель!

— Чужой канал, хефе! Объявляйте тревогу!

— Что за?!... Блокируй его, разберёмся после!

— ...Не могу, хефе, — пожаловался стажёр, но на попытку прервать процесс создания портала ушли ещё десять секунд, — в доступе к управлению отказано...

— Отказано?! Но ведь...

Надо отдать должное вахтенному офицеру: альфере Ичтака сразу же понял, что это означает перехват управления настоящим хозяином домена, Макетаури. К его ужасу, что-либо сделать, кроме как стукнуть по кнопке 'тревога', да одновременно с этим грязно выругаться, он просто не успел. Из диска фокусиратора, висящего на высоте шестнадцати метров над полем перехода, в центр портального круга ударила толстая белёсая молния, волосы присутствующих встали дыбом, а тревожный сигнал, жалобно пискнув напоследок, испуганно затих. Поехавшие было вниз тяжёлые створы, в случае опасности перекрывающие выходы из зала, растерянно остановились и неохотно отправились на свои штатные места.

Одна радость — внутрь зала вбежали два звена охранников-хигуэ, они быстро рассредоточились и взяли на прицел своих штурм-бластеров пространство перехода. Ичтака сокрушённо покачал головой: в обычном случае эти меры были бы достаточны, но не сейчас... не против истинного владельца домена. Все они приговорены, в том числе и многочисленный экипаж акоацатли, пришвартованного к пирсу станции. Никто из них не соперник маке — даже такому слабому и молодому, как Макетаури Яго. Вот если бы здесь была госпожа Уолцин!! Увы, в данный момент она шарила по далёким 'закоулкам' чужого пространства...

Плазменный жгут, злобно бьющий в центр портального круга, резко расширился, 'надулся' и превратился в сияющую бело-голубую сферу открытого портала. На альфере накатила полнейшая апатия. Ичтака успел лишь как-то отстранённо отметить, что образовавшаяся ударная волна легко расшвыряла изготовившихся к бою хигуэ. Она поломала их тела, значительно более прочные, чем человеческие, а затем вырвала из-за потухшего пульта управления и его самого, мгновенно потушив слабое сознание...

Ни альфере Ичтака, ни дежурный оператор Ицтли уже не видели, как распространяющаяся с огромной скоростью ударная волна встряхнула станцию, искорёжив переборки, перекосила причальные туннели и намертво заклинила шлюзы, не позволяя пришвартованному акоацатли отойти на безопасное расстояние. К тому же дрожь 'ткани' пространства вывела из строя двигатели корабля и его системы связи. Эта досадная авария не позволила его экипажу своевременно узнать о происшедшем на станции. Потом стало поздно.

Горы дрогнули. Растекшееся над панамскими Кордильерами золотисто-зелёное зарево сжалось в сияющее кольцо, которое устремилось вверх, вслед за трусливо разбегающимися облаками. Мощный подземный удар, последовавший сразу за отрывом кольца, поломал многовековые деревья в густой сельве и поднял тучи пыли, в которых с треском зазмеились длинные тела электрических разрядов. Во многих местах от многочисленных молний занялись пожары.

Небеса запылали тревожными сияющими сполохами, вставшими в вышине будто души погибших деревьев. Их 'стволы', пронзительно-зелёные внизу, плавно перетекали в розовые 'кроны'. Поразительная сочность красок вселяла в души невольных зрителей благоговейный трепет и суеверный ужас: неужели Бог гневается?!

Рушились скалы, с горных склонов сползали вниз мелкие камни, переломанные как солома стволы деревьев и целые пласты почвы. Земля ходила ходуном, будто твердь превратилась в штормовые океанические воды.

После самого первого толчка начался стремительный отлив. Воды Карибского моря на востоке и Тихого океана на западе отхлынули на сотню километров от берега, бесстыдно обнажив морское дно. А затем, собравшись с силами, кинулись обратно со скоростью в сотни километров в час и уже через несколько минут достигли берегов и захлестнули их вздыбившейся двадцатиметровой волной.

Бунтующая вода почти одновременно в востока и запада обрушилась на прибрежные пляжи Панамы, захлестнула их и помчалась дальше вглубь материка — туда, где нескромно возвышались невысокие Кордильеры. Практически посредине перешейка воды морей встретились и сшиблись с ужасающим грохотом, а затем отхлынули обратно, открывая берега, заваленные древесным мусором. Когда же возмущённые воды окончательно успокоились и отступили, они оставили после себя лишь ровную поверхность пролива, навсегда разъединившего Южную и Северную Америки.

Колоссальный по высоте прилив прошёлся вдоль всего западного и юго-западного побережья Карибского моря от Юкатана и Британского Гондураса до Новой Гранады и Подветренных островов, исключая Ямайку и Венесуэлу. Бушующее море как языком слизнуло Картахену, Санта-Марту, Кюрасао, поглотило многочисленные портовые городки и рыбацкие деревеньки, принеся смерть и разрушения, оставляя после себя завалы из деревьев и сильно изменённую береговую линию.

Но стихия не ограничилась Панамой и Карибами, отголоски колоссального землетрясения ударили по Перу и Чили, причинив значительные разрушения. Его эхо дотянулось и до Калифорнии, опустив дно в заливе Олони и в устье реки Сакраменто. Аналогичное изменение глубин произошло в акваториях многих портов Коабано и Мекситли, однако ни верфи, ни прочие портовые сооружения никакого ущерба не понесли.

Для коабани, таино, майяно и науни всё прошло незаметно и ничуть не нарушило устоявшуюся новую жизнь.

Сияющая сфера открытого пути в родной домен притягивала и манила, но Яго не торопился, дожидаясь рапорта от магов.

— Канал устойчив. Накопители, передатчики и ретрансляторы функционируют нормально. — Тиис постарался, чтобы слова звучали бесстрастно, но Яго уловил лёгкую дрожь в его голосе и одобряюще улыбнулся: всё в порядке! По крайней мере, пока.

Что... или кто ждёт на той стороне? Каким оно станет, его возвращение домой?

— Гарантированное время удержания пути, — Тиис продолжал доклад, и уже всем было заметно, как он волнуется, — сорок одна минута!

Две третьих часа — это много или мало?

Много, очень много. Даже для обычного перехода — а уж для такого как этот — по сути, межмирового, — огромный срок! За это время можно восстановить и наладить всю аппаратуру на той стороне и превратить портал во что-то подобное постоянно работающему 'лифту' между Светлой и Тёмной частями домена Макетаури. Если 'настройка пути' получится, в следующий раз подобное путешествие пройдёт без землетрясений и чрезмерных выбросов энергии. А сейчас всё зависит от Яго — и яриари. Достаточно мысленного приказа — и чёрное тело истинной кагуэ стремительно скользнёт в сияющую сферу.

Вряд ли на той стороне персонал станции Макесэра ждёт универсального разведчика и тайного убийцу, с которым способен справится далеко не каждый маг. Кагуэ быстра, очень быстра, способна быть незаметной, почти невидимой, а её клыки и когти — смертельное оружие. Она — идеальный передовой 'дозор', маке пойдёт следом, а уж за ним — боевые проа с магами и солдадо.

Что ж, пора! Яго возвращается домой...

Что? Не может быть! Уолцин встрепенулась, как потревоженная птица... или как паучиха, ощутившая трепет и рывки жертвы в растянутой паутине. Той самой долгожданной и аппетитной! Малыш Яго... неужели?! Что же ты так неосторожен, дурашка!

Уолцин в возбуждении облизала губы остреньким язычком, заслужив восхищённый и одновременно недоумённый взгляд командира своего акоацатли. Ну конечно же, он — 'простец' и не чувствует восхитительного аромата ауры чужого маке. Уолцин этот аромат просто пьянит! И вправду, как бы долго не бегала дичь, ей никак не скрыться от внимательного и упорного охотника!

— Капитан Кипакта, — женщина с лёгкой насмешкой посмотрела на офицера: ну не должен командир боевого корабля быть столь эмоциональным! — Попробуйте связаться с акоацатли 'Ксипил'...

Могучий корабль, оставленный охранять станцию, полностью оправдывал своё имя 'Великий огонь'. В космическом сражении, в прямом огневом противостоянии он стоит двух или трёх 'обычных' линкоров. Увы, сейчас 'Ксипил' скорее всего, уже захвачен Яго. Вместе со станцией, которую он должен охранять, ага. Ни мощные орудия, ни многочисленная команда, ни опытные искины никак не помогут против чужого маке, вступившего на его борт. Даже такого слабого, как малыш Яго. Все они, и 'просто-разумные', и маги — только трава под ногами маке, готовая мгновенно 'завянуть' по одному лишь мысленному его приказу. Вот если бы там присутствовала Уолцин!!

— 'Ксипил' не отвечает, моя госпожа!

Отлично! Мальчишечка попался!! Ну да, он же не мог проигнорировать активность Макесэра в своём собственном домене, оставив без помощи всех тех, кто на протяжении столетий служил Дому Макетаури. А как же честь, обязанности сюзерена?

Да, именно в этом — главная слабость всех Макетаури, которую так вовремя подметил братик Ферра: они слишком серьёзно относятся к созданной ими примитивной жизни, всем этим 'условно-разумным', 'просто-разумным', наивно полагая, что их обязательства перед низшими имеют хоть какой-то смысл.

Чудаки!

Опасные чудаки.

Маги, как примитивные 'высшие разумные', ещё что-то значат, но всё равно для всякого маке остаются лишь ресурсом. Одним из многих полезных ресурсов, которые по-настоящему могущественному существу ничего не стоит восполнить с помощью магии. А Макетаури ценили все эти 'живые игрушки' — вместо того, чтобы легко отказываться от потерянных или пришедших в негодность. Именно по этой причине они обречены. Слабость завела Яго в примитивную ловушку. Благородный дурачок бросился спасать тех, кто на самом деле — для истинных маке — только пыль на ветру... и увяз, да!

— Открыть переход в портальный зал на борту акоацатли 'Ксипил'. Использовать мой личный код.

— Будет исполнено, моя госпожа! — ответил офицер-оператор. — Адрес... получен... подтверждён! Путь будет открыт через одну минуту.

— Подготовить абордажный отряд, госпожа? — в глазах капитана Кипакта читалось беспокойство. Ну надо же, какая умная 'пылинка'! Быстро сообразила, что и станция, и охраняющий её корабль захвачены противником.

— Оружие ничто перед силой маке. — Такую сообразительность нужно поощрять, поэтому Уолцин снизошла до объяснения. — Воины-простецы и даже маги ничем мне не помогут, просто погибнут зря. То же касается тебя, Кипакта, этого корабля и тлаицатли, который нас сопровождает. Вам всем надлежит немедленно... ты понял, капитан?.. Немедленно уходить в Мундо Принсипи, лишь только я покину борт этого корабля. Тебе ясно?!

— Да, моя госпожа. Абсолютно ясно. Всё сделаю, как вы приказали... но почему?!

Надо же, как простец забеспокоился. Дерзит! Наказать? Жаль, сейчас не время. Пусть сначала уведёт её маленькую эскадру, а вот потом!..

Уолцин мечтательно прищурилась, в красках представляя разрезанную вдоль от паха до подбородка тушку капитана... его липкую сладкую кровь на пальцах... тёплое сердце этого наглеца, беспомощно трепещущее в её руках. Как... волнующе! А потом поместить его дух в хигуэ...

Но это — потом. Сначала — дело. Войну надо завершать. Пленение последнего Макетаури и присоединение этого домена к владениям Ферра умиротворит 'мятежные' Дома. Бузотёры устрашатся, утихнут, и понемногу Владыка Владык восстановит свою власть. Что будет, если планы Уолцин относительно щенка сорвутся, и Яго снова сбежит, думать не хотелось. Это станет ударом и для неё, и для Ферра. По сути, задумка с ловушкой в виде станции — последний шанс решить дело с мятежом без катастрофического ущерба.

Отличный ход! Яго слишком слаб, чтобы победить. Как бы он смог в тысячу раз поднять свой потенциал за три месяца? Нет, это нереально. Но по собственной дурости мальчишка не сможет отказаться от попытки спасти своих вассалов, а значит обречён.