— Я тебе так нужен?
— Да. Андрей...ты мне очень нужен.
"Да, Андрей, ну и заварил ты кашу..."
Спокойней не стало, и тревога тоже никуда не ушла, но, по крайней мере, думаю об этом не я один. Ведь касается нас обоих.
Пиздец подкрался незаметно. Поэтому он и пиздец.
Со спины.
Я почувствовал её взгляд спиной. Никакого удивления.
В последний вечер. Гулял с мальчишками на улице и не обернулся, услышав её голос:
— Тебе идет Андрюшенька.
— Здравствуй, Анжел. О чем это ты?
— Строить из себя заботливого и внимательного, — она обошла скамейку и села рядом. — Я и не знала, что ты на такое способен.
— А ты, как я вижу, времени тоже зря не теряла, — говорю спокойно, потому что мальчишки начали оборачиваться и смотреть на не знакомую тетю. — Раздобрела на домашних харчах.
— Ты в этом тоже помог, Андрюша.
— Чего? — обернулся.
— А того мой, сладкий, сейчас конечно ещё не так заметно, — она белоснежно улыбнулась и сняла с плеча сумку. — Но...у тебя есть два выхода, — она достала из неё какую-то розовую папку и протянула мне. — Либо мы женимся, либо я подаю на алименты. И можешь быть уверен, — она улыбнулась мальчишкам, не сводящих с нас своих глаз, и прошептала. — Я высосу из тебя все деньги, и о твоей драгоценной семье некому будет заботиться.
Я хорошо знаю её сучью сторону, потому что как её не поверни. ОНА СУКА!!!
В папке оказались какие-то справки, снимки, результаты анализов. Я смотрел, но глаза ничего не видели. Не хотели видеть.
— Надеюсь, любимый, ты не будешь против, если я сразу отвечу на все твои немые вопросы.
Молчу.
— Ребенок твой. Можешь не сомневаться. Срок семь-восемь недель, а мы тогда ещё жили вместе. Но если всё-таки неуверен, то я с удовольствием пройду ещё какие-нибудь анализы. И нет, на аборт я не пойду.
Молчу.
— Мамочке своей об этом ты уж сам скажи, а то мы как-то не поладили, — мальчишки, не отрываясь, смотрят на нас. — Ну и вещи, так уж и быть, я привезу сама. Когда твои улетают?
— Завтра в три, — прошептал в ответ.
— Вот и славненько, — она поднялась, поправляя задравшуюся юбку. — Отдохнул без меня и хватит. Попрошу с аэропорта не опаздывать, иначе я зайду сама.
"Сука! Сука! ТВАРЬ!"
— Ты так и будешь молчать? Анрюшееенькаа?!
— Сука...— процедил сквозь зубы.
— Нет, любимый, — она наклонилась и хотела поцеловать, но я отстранился. — Я ещё не сука.
Сижу на улице. ОХУЕВШИЙ!!!
Сжимаю. Сминаю. Делаю месиво из папки и всего её содержимого.
Мне не хватает воздуха. Что-то давит на грудь и не дает сделать вдох.
Я не шевелюсь и даже не чувствую, что близняшки меня обнимают.
— Мне не понррравилась эта тетя, — шепчет один.
— И мне... — соглашается второй.
"Сука! Сука! Откуда она взялась??? Что я Саше скажу???"
Глава 95. Мама
В голове сумбур и сплошные нецензурные выражения.
Её появление было предсказуемо.
"И как она раньше не объявилась?"
— Андрюш, ты в порядке? Ты там уже полтора часа сидишь...
Я в туалете. Включил воду и сижу на краю ванны.
— Да, мам, сейчас выйду.
Рассказывать об этом родителям я не собирался. Мальчишки и так весь вечер носами хлюпали и тут ещё такой сюрприз. И то, что он не добавит положительных эмоций, я уверен.
— Андрюш, что случилось? — мама ходит за мной как хвостик, а на мою рожу улыбка почему-то не натягивается.
— Ничего, всё нормально.
— Да, как же, нормально. Ходишь бледнее полотна.
— Ну, вот всбледнулось мне, что поделать, — поднимаюсь с дивана и ухожу на балкон, закрыв за собой дверь. Знак для мамы, что лучше не лезть.
"Расчетливая, озлобленная тварь, — подошел к перилам. Руки в карманах. Вдыхаю глубоко, выдыхаю медленно. — Дала мне отдохнуть с семьей...какое благородство".
В кармане вибрирует сотовый. Я не выпускал его из рук целый месяц и даже больше.
Но сейчас...
"Прости Сашенька, сначала мне надо обдумать всё самому".
Последний семейный ужин. Тихо. Только ложки и вилки стучат о тарелки. Никто не хочет прощаться и НАДО плохо срабатывает.
— Ты к нам прилетишь...на Новый год? — спросила Маша, не поднимая глаз от тарелки.
— Я постараюсь принцесса, но ничего обещать не буду.
И снова тишина.
Давит, угнетает меня ещё больше.
Мальчишки жались ко мне на диване, и я посадил их на колени. Их маленькие головы лежат у меня на груди, и я слышу, как они тихонько вздыхают. А мы смотрим мультики и должно быть весело.
"Я, ведь, правда, начал верить в то, что легко отделаюсь, — думал, смотря куда-то вперед. — Нет её и нет...Блять! Какой же блять!"
— Андрей, ты мне не поможешь?
Моя мама будет не моя мама, если всё не выпытает.
Зашел на кухню. Она стоит у окна, опираясь о подоконник и, сложив руки на груди, смотрит на меня.
"Черт!"
— Андрюшенька, что с тобой происходит?
— Ничего, мам, — разворачиваюсь, чтобы уйти, но она остановила.
— С Сашей поругался?
"Ебтвоюмать!"
— Нет, — поворачиваюсь обратно.
— А что?
— Ничего.
— Андрей...
— Мам...
— Ты хочешь, чтобы я завтра расстроенная улетела?
— Я тут причем?
— Сходи в коридор и на себя в зеркало глянь. Весь ужин промолчал, ходишь ни на кого не смотришь...
— Я на тебя сейчас смотрю...
— Не умничай...
Сел на стул, прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
— Андрей, неужели это настолько серьезно, что мне рассказать нельзя.
Пожимаю плечами и слышу, как она подходит.
— Тебя Саша заразил чем-то?
От такого её осторожного, вкрадчивого вопроса меня пробило на хихи.
— Мам, ты обалдела? — открываю глаза, она стоит прямо передо мной.
— А что тогда? У меня уже ум за разум заходит от мыслей.
— У тебя все мысли только о Саше? Ничем он меня не заразил, мы предохраняемся, если тебе уж так интересно...у нас с ним всё замечательно... Ещё что-нибудь про него просишь?
— Нет, просто...
— Тебе и в радость, наверное, будет, если мы расстанемся.
— Я тебе врежу сейчас...
— Давай, может легче станет.
Снова закрыл глаза. Не из-за того, что не хочу на неё смотреть, а потому что не хочу, чтобы она меня читала.
— Андрюшенька, что случилось? — её теплая ладошка, прикасается к моей щеке.
— Анжела беременна... — не сдержался, прошептал. Легче не стало. Мама молчит.
"Не молчи..."
— Ну, поздравляю, что ещё могу сказать...
— Спасибо, ма, ты меня пиздец как успокоила, — какого черта язык за зубами не держится?
— Сиди, куда пошел!
Сажусь обратно.
— И головой о стену не бейся. Ума не прибавится, и папу ещё разбудишь.
— Мам, что мне делать? — так и сижу на стуле, спиной и затылком упираюсь в стену.
Мама стоит напротив, прислонившись к раковине, сложив руки на груди, и смотрит куда-то в пол.
— Мам...
— Ты мне вот что сначала скажи, — она медленно подняла глаза. — Что у тебя с Сашей?
— В смысле?
— Экспериментируешь? Играешься? Или действительно к нему что-то чувствуешь?
Я немного опешил, но старался быть спокойным. Не хочу её нервировать своим сарказмом перед отлетом.
— Точно не первое и уже тем более не второе...
— Любишь?
— Похоже на то...
— Не похоже, или мне так кажется, или я так думаю, а четко говори...
— Люблю...— не задумываясь, как само собой разумеющееся.
— А он?
— И он меня любит...
— Но ты же понимаешь, что ребенок не может расти без отца...
— Да.
— А ты уверен, что ребенок твой? Ты веришь этой Анжеле на слово?
Молчу. Жду когда, она закончит.
— Самый глупый мой совет, — она вздохнула и, подойдя ко мне, прошептала: — Если у вас действительно всё серьезно, то лучше тебе всё ему рассказать и вместе решать что делать...
До самого утра пялился в потолок и слушал, как сопят близняшки. Спим с Андреем и всё! Слезы, сопли, хватают за ноги.
— Мам...
— Ладно, фиг с вами, только не ворчи потом, что не выспался.
— Не буду, не волнуйся.
Смотрю на их детские личики и ловлю себя на мысли, что начинаю гадать, на кого больше будет похож ребенок.
"Пусть сначала докажет, что он мой", — двигаюсь ближе к мальчишкам.
Спят лицом к лицу в одинаковой позе, даже рты открыты одинаково.
"А свой ребенок, наверное, здорово..."
Я сказал маме, что люблю его. Не задумываясь. Не сомневаясь.
"Я...люблю...Сашу..."
От одной мысли о нем хочется улыбаться, улыбаться, улыбаться, и внутри каждый раз становится так тепло и столько нежности, что хочется...улыбаться. Никогда прежде такого не испытывал.
Но как рассказать ему об Анжеле, я так и не придумал.
"Саша...любимый...возможно у меня будет ребенок... Ты ещё хочешь быть со мной?"
Бред.
Не выспался. Ничего толком не решил. Но цепляю на лицо расстроенную улыбку и подбадриваю своих как могу.
"Об остальном подумаю потом...сейчас главное они".
Глава 96. Цирк улетел, клоун остался
Вот и всё.
Не спеша собрались. Не спеша проверили паспорта, билеты, свидетельства, посчитали чемоданы. Выяснили, что хоть ты тресни, всё не влезет.
— Либо кого-то придется оставить, — говорю, притащив ещё одну сумку в коридор.
— Меня! — Рома тут же протянул руки ко мне.
— Нет меня! — Женька...он тоже поднял ручки вверх.
"Сейчас зареву..."
Поднимаю обоих.
Маленькие ручки. Душат. Маленькие тельца. Тяжело вздыхают. Отпускать их каждый раз всё труднее. Словно часть себя теряю. Но надо. Завтра мой отпуск заканчивается, и домой буду приезжать, только чтобы переночевать.
— Тачку, наверное, уже поздно заказывать? — спросил папа.
— Ага, не успеем, — ответил совершенно спокойно. — Вчера чего-то об этом не подумал.
— Не удивительно, весь вечер в облаках где-то летел.
Собрался уточнить, о чем это он, но во время осекся.
"Заткнись, Андрей. Заткнись! Не усложняя всё ещё больше".
Но машина, вторая, точно нужна.
Почему я набрал именно его номер, я не знаю. Но когда в трубке раздался удивленный голос, бросать было уже поздно.
— Андрюха?
— Привет, Борь, ты сильно занят?
— Нет. Домой обедать собираюсь. А что такое?
— Блин, — глубокий вдох. На кой я ему то позвонил? — Ты мне не сможешь помочь, семейство до аэропорта довезти. Вещи не помещаются, а такси вчера забыл заказать.
— Да, конечно. Ноупроблема. Сейчас подъеду.
— Спасибо, Борь...большое спасибо.
— Не боись, сочтемся.
И вот на кой я именно ему позвонил?! Но уже не отвертеться, и мы тащим все вещи вниз.
Машка отвлекает мелких.
— Качельки, качельки, качельки! — хоть чем-то удалось их занять, а то смотреть на их грустные личики просто не возможно.
Папа пошел за второй порцией чемоданов, а я чувствую, как мама смотрит, мне в затылок не отрываясь. Наш вечерний разговор никого не успокоил, а от того что она теперь и об этом знает, я нервничаю ещё больше.
— Ты смотришь на меня, — поворачиваюсь от багажника, утрамбовав туда последнюю сумку. — Говори.
— Что ты решил?
— Ничего.
— Андрей?!
— Посажу вас в самолет, — захлопнул крышку. — Дождусь, когда вы приземлитесь, — она закрылась только со второго раза. — Доедите до дома, и тогда буду думать о том, что дальше делать.
Мама вздохнула, покачала головой, посмотрела на меня, как на маленького глупенького и ничего не сказала. И не спросила.
— Мам, — медленно подхожу к ней. — Папе не говори, ладно?
— Ладно.
Её руки всегда такие теплые, а от шеи пахнет детским кремом.
"Поэтому у меня никогда не будет морщин, — объясняла мне простые истины, помахивая указательным пальчиком. — Единственное куда пока не добавляют химии, это детское питание и крема".
Слышу её дыхание и прижимаюсь ещё сильней. В её объятиях всегда так спокойно, всегда так уютно.
— Не вздумай реветь, — еле слышно шепчет и целует в висок. — Я сама на грани уже.
— Это насморк, — закусываю нижнюю губу и глубоко вдыхаю. — Я тебя люблю.
— Я тебе тоже сыночка. Ты справишься. Ты же сильный.
— Ну, да.
Боря приехал минут через двадцать. От его улыбки и подъеба, что я лох и не подумал заранее, я тоже улыбнулся.
— Тут в основном...только Машкино барахло, — говорю, заталкивая розовый в сине-белую крапинку чемодан в его минивэн.
— Ну, вот не надо да! — возмущение малой было безгранично. — Вот это мамино! — она подает Боре, небольшую серенькую сумку. — А это папино! — папа один, у кого только ОДНА спортивная сумка.
— А всё остальное ТВОЕ!!! — не задеть её напоследок я просто не мог.
— Заканчиваем перепираться, — папа закинул сверху свой баул. — Время то идет...
Машка показала мне обиженный язык, за что получила невесомый подзатыльник.
Надо ехать.
Мама и Романыч со мной. Папа с Машкой и Женькой у Бориса. Последний взгляд на двор. Через несколько подъездов, я готов поклясться, я видел машину Анжелы.
— Ну, че? Мы едем? — Романыч выглянул в окно. — А то я ж останусь!
Улыбнулся и открыл дверь.
"Потом. Всё потом..."
Не знаю как в другой машине, но у нас стояла тишина. Мелкий не пел и сидел, прижавшись к маминому плечу. Грустный. Смотрел в окошко и гладил тигра. Ни в сумку, ни в багажник его положить не дал.
— Пап, он реветь будет, — прошептала Машка, когда тот хотел отобрать игрушку.
— И так чемоданов дохрена, ещё это...
— Я сам понесу, — буркнул мелкий и ушел опять на качельки.
Держусь. Держусь, как в детской считалочке...раз на палочке, раз на ниточке, раз на сопельке.
Реветь при Борисе? Ну, уж нет.
Успели минута в минуту. Времени на прощание минимум. Оно и к лучшему.
— Позвоните, как долетите, — обнимаю маму.
— Обязательно, — она шепчет, прижимая меня к себе. — Ты крепись тут. Если что понадобится, сразу звони.
— Хорошо.
Она целует меня в висок. Шумно вздыхает и отстраняется. Глаза влажные, губы дрожат, но она улыбается.
— Папа... — протягиваю руку своему старику.
— Андрей, — он сначала сжимает её, а потом...тянет меня к себе и шепчет. — Ты всегда можешь на меня положиться.
От его слов, всё внутри завязывается в узел.
"Я ему ничего не рассказал".
— Знаю, — шепчу в ответ. — Спасибо.
"Расскажу, когда сам буду на сто процентов уверен".
Машка всё-таки пустила слезу. Одинокую. Вытираю её, висящую на подбородке и от комка в горле, голос немного басит:
— Слабачка...
— Иди, ты...
Она висит на мне, обвив руками за шею, касаясь пола только пальчиками.
— Я уже скучаю...
— Я тоже принцесса...
Я тоже.
Женька один из всех спокоен. По выражению его лица, по глазам всегда было сложно определить, что чувствует этот ребенок.
И сейчас. Стоит, подняв глаза вверх, и держит Романыча, хлюпающего носом, за руку.
Сажусь рядом с ними на корточки.
— Смотрите друг за другом, ладно? — Женька кивает, Ромка вздыхает. — Ромку не обижай, он же ещё маленький, — Женька опять кивает. — А ты брату скучать не давай.
— Вадно, — ещё чуть-чуть и Ромка заплачет и тигр, которого он держит за лапу, не спасет.
