Ты только побеждай англо-еврейских недочеловеков, адмирал. А люфтваффе тебя прикроет. Ни в один корабль янки не попали, хотя Бресту досталось, в нескольких кварталах вообще ни одного целого дома, трупы возили грузовиками весь вечер, в большинстве это гражданские французы. А после по улице вели пленных американцев, тех кого солдаты вермахта успели взять в плен — кто имел несчастье попасться французам, тех забивали насмерть палками и камнями. Рассказывают, там женщина подошла, с мертвым ребенком на руках, и что-то у американского офицера спросила -тот лишь плечами пожал и на хорошем французском ответил, война, мадам, что поделать, вам не повезло, оказались не в том месте и не в то время. Так какой-то штатский француз, муж ее что ли, выхватил браунинг и выпустил пол-обоймы, трех американцев положил, и одного солдата-конвоира ранил, прежде чем его застрелили. Ну, хоть какая-то польза — после такого, во французское Сопротивление, руководимое из Лондона, верится слабо.

А мы, ночники, сидели на земле. Ну не годится наша техника и тактика для дневного боя, сближаться с целью, как мы привыкли — убьют. Но зато теперь наша время, все сидят, а мы сбиваем! Жаль что мало нас, "Филинов" всего двенадцать, еще старых Ю-88 тридцать — а англичан прилетело не меньше двух сотен. Зенитки взбесились, точно, снарядов не жалеют — ну а мы на отходе будем ловить, когда совсем растянутся, а если кто-то подбитый, так это просто подарок!

Есть цель! Пеленг... дистанция... Ну вот, следующий кандидат в мертвецы. Пока у нас еще боеприпасы есть.

Раков В.И., Крылья над морем. М, Воениздат, 1970 (альт-ист.).

21 декабря 1942 года я был назначен командиром 173го бомбардировочного полка.

Полк пришлось фактически формировать заново. Участвуя в боях на фронте с октября сорок первого на московском направлении, воюя на устаревших самолетах СБ, полк понес большие потери и в еще октябре сорок второго был выведен в тыл для пополнения. Сначала предполагалось вообще переформировать его в полк дальних истребителей, перевооружив Пе-3, затем, в связи с поступлением в войска все большего количества новых бомбардировщиков Ту-2, 173й полк оказался в списке частей, должных получить этот замечательный самолет. Я не знал еще тогда, что моя служба будет надолго связана именно с Ту-2, от начала его широкого использования на фронте, до снятия с вооружения при замене на реактивную технику. Включая весь завершающий, победный период Великой Отечественной Войны.

Первые Ту-2 имели ощутимые недостатки. При вводе в пикирование наблюдалась раскрутка винтов, прогорали выхлопные коллекторы, слабым оказалось шасси, ненадежно работали бомбосбрасыватели. Неудачной была конструкция топливной системы, допускавшей неравномерную выработку горючего из баков в крыле, что нарушало центровку и осложняло пилотирование. Плохая герметизация планера ухудшала аэродинамику. Кабины экипажа, расположение в них приборов и оборудования, были недостаточно удобны. Однако товарищи из КБ Туполева регулярно бывали в нашем и других "пионерских", как их прозвали, авиаполках, честно предупреждая, что именно для скорейшего выявления и искоренения недоработок, и учета требований боевых экипажей, было принято решение о "расширенных войсковых испытаниях". Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать, что это было сделано правильно — ведь даже в "сыром" виде Ту-2 имел ряд преимуществ перед Пе-2 и"бостоном", не говоря уже об СБ. В то же время КБ сдержало слово, внося изменения в каждую новую серию машин, с учетом наших замечаний. И могу с уверенностью заявить, что Ту-2 выпуска июля сорок третьего года, это совсем не то, что Ту-2, вышедший с завода в январе.

Впервые 173й полк на новых самолетах пошел в бой в апреле сорок третьего, над Керченским плацдармом. Однако в начале мая, в самый разгар боев, полк был неожиданно выведен с Черного моря на Балтику, где позже участвовал в боях на Свири, над Карельским перешейком. В середине июня, когда линия Маннергейма была взломана, меня неожиданно вызвали в Москву, вместе с командирами 1го гвардейского и 51го минно-торпедных авиаполков, и 12го гвардейского бомбардировочного (этот полк еще недавно носил номер 73, до получения гвардейского знамени за бои при снятии блокады Ленинграда). Так началась история Первой гвардейской морской ударной авиадивизии, командиром которой я стал через год.

В Кремле нас принял сам товарищ Сталин. И сказал нам запомнившиеся слова. У СССР пока нет сильного военно-морского флота, потому вы, ударная морская авиация, должны стать на страже наших берегов, противовесом линейных и авианосных эскадр — это должно стать для вас предполагаемым противником. Принято решение сформировать морскую бомбардировочно-торпедоносную дивизию Резерва Ставки Главного Командования, наподобие того, как у истребителей, корпус Савицкого, решивший исход воздушного сражения над Керчью. А пока — учитесь, осваивайте новую технику и тактику.

В условиях войны даже неделя тренировок с освобождением от боевой работы равна минимум месяцу в мирное время — за счет гораздо большей интенсивности. Нам была выдана литература с грифом "сов.секретно", описание морских авианосных сражений на Тихом океане — помню, что нас еще удивило, в некоторых эпизодах были убраны даты, а в ряде случаев и названия кораблей, и даже координаты, зато весь ход битвы, тактические схемы, приводились предельно точно. Сошлись на том, что по-видимому, в штабе у американцев тоже есть люди, о которых нам лучше не знать, и далеко не факт, что между страной социализма и капиталистическим окружением не начнется завтра новая война. На то мы, люди военные, принесшие присягу, и потому обязаны выполнить любой приказ Партии и правительства. Хотя наверное, у любой страны могут быть военные планы "на всякий случай"? Нет, похоже было на то, что готовятся к чему-то всерьез.

Завершалась великая битва на Днепре. Советская Армия перешла в наступление в Белоруссии. А мы летали над Ладожским озером, отрабатывая учебно-боевые задачи. И корабли Ладожской флотилии, канонерские лодки, переделанные из грунтовозных шаланд, или просто тральщики, буксиры и какие-то невооруженные пароходики играли в наших схемах роль авианосцев, линкоров и крейсеров врага. Затем были большие учения, когда вылетали полным составом дивизии, нанося удар по "вражеской" эскадре в условном составе трех тяжелых авианосцев типа "Тайхо", двух линкоров тип "Ямато", шести крейсеров типа "Могами" и двадцати эсминцев (все это изображали те же канлодки и тральщики). После чего все дружно решили, что очень скоро придется лететь на Дальний Восток, восстанавливать историческую справедливость после Порт-Артура и Цусимы.

6 августа официально вышла из войны Финляндия. И уже 24 августа наша дивизия вместе с истребительными и штурмовыми полками авиации Балтфлота была перебазирована, согласно условиям перемирия, на финские аэродромы. В Прибалтике наши войска вышли к морю у Тукумса, отрезав в Эстонии половину войск группы армий "Север", снабжать ее немцы могли лишь по морю, в Таллин, поскольку Рига находилась слишком близко к фронту, практически под огнем нашей артиллерии. Конвои, состоящие обычно из двух-трех транспортов и пяти-шести кораблей охранения, стали главной нашей целью.

Охота на конвои велась по схеме, отлаженной на Ладоге. Цель обнаруживалась, чаще всего, с самолета радиоразведки, оснащенного РЛС, после чего вылетала ударная группа, самостоятельный поиск в Финском заливе практически не применялся. Было налажено четкое взаимодействие как с истребителями, в зависимости от обстановки или осуществляющих непосредственное прикрытие наших Ту-2, или высылающих группу "расчистки воздуха", а также со штурмовиками, подавляющими ПВО эскорта и немецкую службу воздушного наблюдения. Отдельно хочется отметить "службу спасения", одна-две летающие лодки ходили на удалении над заливом по курсу отхода домой, чтобы подобрать подбитых, не сумевших дотянуть до базы. Всего до ликвидации эстонской группировки было потоплено, по уточненным данным, 48 транспортных судов и 51 корабль охранения (тральщики тип М, "раумботы", вооруженные гражданские суда).

Немцы пытались противодействовать, как правило, увеличивая число кораблей эскорта, ставя дополнительные зенитки даже на транспорта, высылая более сильное воздушное прикрытие, и наконец, концентрируя силы, увеличивая размеры конвоев. Результатом же были их большие потери, как например 7 сентября, когда в результате удара всем составом 173го полка и двумя эскадрильями 51го торпедоносного был полностью уничтожен конвой из восьми крупных транспортов, перевозивший в Таллин части датского корпуса СС. Авиации Балтфлота удалось сорвать немецкий план эвакуации из Эстонии кадровых дивизий вермахта, на Висленский рубеж, с заменой их на датскую шваль — вместо этого фашисты должны были осуществлять "капельные" перевозки войск по маршруту Эстония — Моонзундские острова — Курляндия, неся потери, прежде всего в технике и тяжелом вооружении; Кенигсберга достигло, с задержкой на месяц, меньше половины эвакуируемых войск, нуждающихся в пополнении и переформировании. Таллин был освобожден 25 сентября, уже через четыре дня начались бои за острова Муху и Вормси — ближних к материку из Моонзундского архипелага.

Ну а Первая Ударная авиадивизия с конца сентября была привлечена к задаче блокады шведских портов, во исполнение ноты Советского Правительства, что "Шведское королевство снабжает гитлеровскую Германию товарами, имеющими исключительное значение для ее военно-экономического потенциала, как например шарикоподшипники, высокоточное промышленное оборудование и инструмент, и в то же время категорически отказывается поставлять подобные товары в СССР, саботируя заключение взаимовыгодного кредитного соглашения". Из порта Лулео нескончаемым потоком шли рудовозы, снабжая заводы Рейха высококачественной сталью, каждый третий снаряд, выпущенный немцами по советским войскам, был изготовлен из шведского железа. И терпеть это СССР больше не собирался.

С 27 сентября, как было официально заявлено, любое судно под флагом Германии или ее союзников может быть потоплено без всякого предупреждения, вне зависимости от нахождения в пределах шведских территориальных вод. Вражескими также будут считаться любые корабли, осуществляющие эскорт германских транспортов, и самолеты, пытающиеся атаковать наши самолеты и корабли. Советские сухопутные войска сосредотачивались на финско-шведской границе у Лулео. Подводные лодки и катера Балтийского флота перебазировались в порты западной Финляндии.

Мы очень хотели скорее закончить победой эту войну. И ради этого, без всяких колебаний и жалости расправиться с любым пособником немецкого фашизма.

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка "Воронеж". Северная Атлантика, у берегов полуострова Лабрадор.

Они наверху, мы внизу. Наверху шлепает винтами "Локса", американский "либертос" под нашим флагом, мы в глубине неслышно скользим. Охраняем старых знакомых — поскольку индивидуальный акустический портрет этого транспорта по чистой случайности оказался у нас записан, срисовали в марте возле Мурманска. Неужели наш Лаврентий Палыч ничего не забывает, должность такая — "опознать можете, не всплывая?". Судно опять же новое, не совсем "либерти" а более поздняя версия, "виктории", может выдать восемнадцать узлов. Так что погрузка в Нью-Йорке, и приказ нам — время выхода, время и место встречи. А у американских берегов даже под перископ всплывать, теперь возможны проблемы — там янки порядок уже навели, не то что год назад, и катера-охотники бегают стаями, этих "110-футовых" в нашей истории строили многосотенными тиражами, и только нам по ленд-лизу передали семьдесят штук, а еще "сражающейся Франции" полсотни, и еще прочим желающим, вплоть до бразильцев — и на каждом стоит "мышеловка", ранняя версия противолодочной РБУ, и сонар, так что толпой могут любую лодку запинать — и нас, если обнаружат, конечно, но ведь не обнаружат! Тихие мы очень, и на большой глубине. Всплываем под перископ лишь на время сеансов связи.

В двадцать первом веке было иначе. На глубине выстреливается буй, таща за собой к поверхности кабель. Сигнал, что антенна наверху — и в эфир на спутник выстреливается сжатый шифропакет, меньше чем за секунду. Так же принимается ответ, затем буй отделяется и тонет, а кабель быстро втягивается назад в лодку. Но нет спутников, а до береговой станции в этом режиме не достать, диапазон УКВ не подходит. Потому, ночью выставляем антенну, и также отправляем сообщение, сжатое и закодированное аппаратурой ЗАС (сколько трудов стоило обеспечить, чтобы предки могли это принимать, используя наши компы и изготовленную здесь радиоаппаратуру). Несколько секунд еще ждем ответа — поскольку у нас нет фиксированного времени, когда мы слушаем, не на глубине, то передачи с берега к нам идут ответами на наши послания. Есть, принято! Уходим на глубину, и читаем свежие новости, как сводку штаба об обстановке на театре, так и Совинформбюро.

Запеленговать и перехватить наш сигнал, теоретически можно. Хотя тоже вопрос — сейчас, когда мы сопровождаем "Локсу", скорее подумают, передатчик у нее на борту (а частоту, вступив в сопровождение транспорта, мы сменили). Но вот расшифровать послание, обработанное компами двадцать первого века — ну, тратьте время своих дешифровальщиков, если оно у вас лишнее есть! "Энигма" дает миллионы вариаций — три, четыре ротора, то есть число букв латинского алфавита, двадцать шесть, в третьей или четвертой степени (цифры писались словами)? Ну а в компьютере длина "ключа" может быть и тридцать, и сорок символов — то есть количество вариаций равно числу букв алфавита плюс десять цифр, и все это в сороковой степени — поверим ученым математикам, что расшифровать такое вручную в принципе невозможно. Даже будь ты математическим гением из "команды Рошфора", взломавшим японский код накануне Перл-Харбора...

Гидрология здесь конечно адова. Холодное Лабрадорское течение, от Гренландии вдоль американского побережья на юг, сталкивается здесь бок о бок с Гольфстримом, так что распределение теплых и холодных слоев воды по глубине непредсказуемо — и с гидроакустикой творится невесть что. Успокаивает лишь, что и нас здесь обнаружить было бы непросто даже техникой двадцать первого века, да и нет пока лодок-охотников... ну если только тот сон не был вещим и сюда еще и "Вирджиния" не провалилась, нам в противовес? Но сам Лаврентий Палыч, к этому предположению отнесшийся предельно серьезно, заверил, что наша разведка никаких признаков базирования атомарины в портах США не обнаружила — а благодаря нам, "судоплатовы" очень хорошо знают, что им искать, какое береговое обеспечение для атомной лодки требуется. Да и наши источники в "Манхеттене" бы тоже что-то знали, хоть какое-то "прогрессорство" у американцев в этом варианте должно быть! А нет такого — следов не обнаружено, даже косвенных. Значит считаем, что "Вирджинии" нет. Ну а обычную подлодку этих времен мы по-всякому засечем, даже в здешних адских условиях.

Так что, "не поход боевой, а шикарный круиз". На взгляд берегового. Потому что под килем тысяча метров воды, и труд любого из офицеров, несущих вахту в ЦП сродни авиадиспетчеру, что-то упустишь, и все, песец! Нервный напряг страшный, но не дай бог, восприятие притупится, тогда случись что-то важное, отреагировать не успеешь. Понятно вам теперь отчего сауна и бассейн у нас на борту, это не роскошь а необходимость? Как еще в промежутке между вахтами усталость сбросить и работоспособность в полной мере восстановить?