Mass Effect: Immortal Code

Таури улыбнулась.

— Скажем так, есть некоторый спектр личностей, которым несколько все равно, кто вы и как выглядите. Главное — это то сколько вы платите.

— Информация по наемникам... — Лелуш чувствовал, как его настроение существенно улучшается. Да, заигрывания с другим неизвестным галактическим государством — это такая себя идея, но не то, чтобы у него был выбор, а такая, пускай и очень неофициальная поддержка — это уже весомый аргумент, если правильно разыграть данные ему в руки карты.

— А также пиратам, контрабандистам и прочим интересным личностям, обитающим в Системах Терминус.

— Ваша выгода? — Лелуш не имел ни малейшего понятия, что такое система Терминус, но, исходя из контекста, похоже что не все так ладно в датском королевстве и там существует своя вариация на тему Тортуги, где околачиваются те самые сомнительные личности, про которых ему сейчас и говорили.

— Совет Матриархов считает, что инцидент у ретранслятора 314 был чудовищной ошибкой вследствии несовершенства Протоколов Первого Контакта и желает приложить максимум усилий для скорейшего улаживания конфликта мирным путем.

Лелуш улыбнулся под маской. Дела в Датском Королевстве были куда как интереснее, чем ему могло показаться. Это была опасная игра, прежде всего для людей. Если он провалится, то людям нельзя будет позавидовать как расе. Но... это был риск, на который он был готов пойти. Эта игра стоила свеч.

— Орден Черных Рыцарей также крайне обеспокоен всем произошедшим и также надеется на скорейшее разрешение возникшего конфликта. Могу я задать несколько вопросов?

И все же, люди и азари были действительно похожи. Потому что в один момент двое разумных в этой комнате одинаково улыбались. Улыбкой хищника, увидевшего, что жертва заглотила наживку.

-Спрашивайте, Зеро.

* * *

Пока техники в четвертый раз проверяли модифицированные системы жизнеобеспечения спасательной капсулы, Лелуш уже сидел в специальном противоперегрузочном кресле, переделанном специально под него, в очередной раз изучая полученную от К`нами информацию. Пару раз он уже успел поблагодарить Коллективное Бессознательное за то, что турианцы действительно решили сдаться, а не идти до конца. Потому как в противном случае его задача была бы куда как труднее. Впрочем, он не без оснований считал, что удача — это один из весьма и весьма важных аспектов хорошего командующего. Да, в глобальном плане удачи не могло существовать как класса — все более-менее крупные события были всего лишь закономерным итогом тех или иных действий всех причастных сторон, но в таких микромоментах как секундные решения, траектория пуль, момент выстрела — здесь этот фактор существовал и Лелуш попросту не мог не признавать факта его наличия.

С К`нами ему банально повезло. Повезло, что она выжила в этой бойне. И он собирался воспользоваться этой удачей по полной программе.

Информация, полученная от азари была невероятно ценной. Намного более ценной, чем даже сама Таури могла себе представить. Лелуш без тени сомнения мог признаваться самому себе, что его навыки конкретно подрывной деятельности, также как и банальный опыт в оной, превосходили навыки и опыт в войне открытой. Тоже самое касалось и той дипломатии, к которой Лелуш привык. Да, он был мастером интриг самого большого из возможных калибров, но большую часть своей деятельности он провел отнюдь не в переговорах со Шнайзелем и создавая ССШ, нет. Контрабандисты, сепаратисты, террористы, коллаборационисты, — у тех людей, с которыми Лелуш привык иметь дело, было много имен, но все они сводились к одному знаменателю — обычный люд считал их отщепенцами и преступниками, а они прятались в тени и копили свои силы, выжидая своего часа.

Поэтому, когда ему в руки попали сведения о состоянии дел в Системах Терминус со множеством перекрестных ссылок и кратких досье, Лелуш на миг вдохнул практически позабытый воздух старой-доброй передвижной базы Ордена. Той самой, что он выменял у графа Деклана, после чего, использовав Гиасс, заставил графа позабыть про огромный автобус класса люкс. Но только на миг, не больше.

Потому что правила игры изменились. Как, впрочем, и сама игра, которая перешла в куда более многомерные плоскости. Сейчас время играло против него и ресурсы были куда более ограничены, чем тогда.

Больше у Лелуша не было ультимативного права на ошибку в виде Гиасса, который всегда давал результат в те моменты, когда слова были бессильны. Не было у него и чего-то, что он мог предложить всем этим наемникам и прочим отбросам галактического общества в обмен на помощь. Вернее, подобные ценности были, но либо Лелуш считал фатальной ошибкой разбрасываться такими вещами, либо же даже его власти как Главнокомандующего не хватило бы для того, чтобы единомоментно пожертвовать такое количество ресурсов с неизвестным результатом.

Да и сама концепция использования наемников в бою против Турианской Иерархии была, по меньшей мере, глупой. Нет, наверняка среди обитателей Терминуса найдутся достаточно отмороженные индивиды, что согласятся идти на верную смерть против многократно превосходящего их силами врага с четкой и отлаженной военной машиной, но Лелушу это было не нужно. Он не хотел создавать прецедентов и плодить сущностей больше, чем это было необходимо.

Вариантов было немного, поэтому Зеро решил использовать трюк, который он уже однажды провернул с Кирихарой Тайзо. Идея была предельно простая. Из всех досье полученных от К`Нами, досье на некую Арию Т`Лоак было особенно подробным. Он не очень любил, когда его пытались играть втемную, но намек был весьма непрозрачным. На самом деле, ему даже было интересно, кому принадлежала вся эта идея. Самой азари или же Совету Матриархов. Если первое — то Лелушу стоило взять миловидную синекожую девушку слегка за триста на заметку, ведь подобное стратегическое мышление ему может пригодиться в будущем. Если же второе — и он склонялся именно к этому варианту, то Совет Матриархов действительно доказывал те опасения, что Лелуш вполне справедливо к нему испытывал. Иметь запасной план для ситуации, вероятность которой оценивалась практически как ничтожная — это было весьма продуманным ходом. Все же, будь он хоть трижды гением, но тысячелетний жизненный опыт — это сила, с которой ему придется считаться, хочет он того или нет.

В любом случае, Ария Т`Лоак действительно являлась тем разумным, которого он искал. Де-факто правительница единственного централизованного региона и, одновременно, перевалочной базы во всем регионе Терминус, она единственная обладала необходимым влиянием, знаниями и связями для того, чтобы провернуть задуманное Лелушем дело. Точнее не так. Существовала и некая третья сила, которая по сведениям Лелуша имела едва ли не большие возможности, когда дело доходило до связей и влияния, но Лелуш не имел ни малейшего желания работать через третьих лиц. В этом Серый Посредник слишком сильно напоминал Лелушу Шнайзеля. И такого сходства Лелуш закономерно опасался.

Ему по сути оставались две сущие мелочи — добраться до Омеги, а также уговорить Арию принять непосредственное участие в забавном междоусобчике ССШ и Иерархии. С Гиассом он бы провернул это на раз-два. А вот без него здесь начинались интересные моменты.

От размышлений Лелуша отвлек глава технической команды, который негромко окликнул Зеро.

— Все готово, сэр. Все системы работают стабильно. Генератор помех и перепрошитый аварийный маяк работают в соответствии с вашими инструкциями. И... мы изготовили то, что вы просили. — с этими словами, он извлек из кармана небольшую стальную коробку и передал ее Зеро.

— Благодарю вас, мистер Андерсен. Думаю, что тогда стоит начинать. — Лелуш положил коробку в небольшой бардачок предназначенный для хранения неприкосновенного запаса. Он не рассчитывал на долгое путешествие, да и декстроедой питаться он навряд ли мог, поэтому свободное место там было.

Однако техник замялся.

— При всем уважении, сэр... вы уверены что это хорошая идея?

Зеро обернулся и взглянул на этого немолодого уже мужчину, который с искренним беспокойством смотрел на него.

— Выбор стоит не между хорошей и плохой идеей, а между победой или поражением в этой войне. Я осознаю риски, мистер Андерсен. И только самому себе могу доверить это дело. — и это действительно было так.

Мужчина выдохнул и покинул капсулу.

— Как скажете, Зеро. И... удачи вам там.

— Я не верю в удачу, мистер Андерсен. Я верю в победу.

Что-то щелкнув на инструметроне, Хэнк Андерсен вызвал активацию систем герметизации. С хлопком бронестворки захлопнулись, надежно герметизируя Лелуша внутри спасательной капсулы.

Сквозь иллюминаторы он видел, как сдвинулся с места до того находившийся в специальных держателях фрейм Алого Лотоса. Одновременно с этим, его капсула поднялась в воздух, движимая потолочным краном и аккуратно переместилась в сторону уже открытой грузовой аппарели, за пленкой щита которой виднелась бездонная чернота космоса.

Кран аккуратно подтащил его капсулу к самому краю щита. Аппарель продолжалась еще и в нескольких метрах за щитом, но техники посчитали, что следует сделать небольшую паузу перед началом всей операции.

— Мы готовы, Зеро— прозвучал в шлеме голос Стадтфилд.

— Тогда начинайте. — но ничего не произошло.

— Но... вы ничего не хотите сказать? Это... было бы в вашем духе. — как-то неуверенно сказала ему Ханна.

Лелуш усмехнулся. В чем-то она была права. Но он сказал уже слишком многое.

— Возможно, в другой раз. Я уже сказал этим людям слишком многое. Пора показать людям, что я действительно тот Человек Чуда, каким они меня представляют. Плохого фокусника от хорошего всегда отличает речь. Чем менее разговорчив фокусник — тем больше люди сосредоточены на его движениях. И если трюк удается — то аплодисменты всегда искренни. Я уже вышел на сцену и показал первое чудо. Настала очередь второго. И в этот раз мы обойдемся без слов.

Стадтфилд не ответила ему, вместо этого потолочный кран вынес его за пределы щита эффекта массы. Там магнитные захваты отсоединились, но капсула была перехвачена цепкими руками Алого Лотоса, который аккуратно обнял капсулу, после чего начал свое движение прочь от белоснежного корпуса "Корнелии".

Лелуша снова охватило то странное чувство, название которому он не мог дать, но которое испытывал после своего пробуждения. Он глядел в космическую бездну, сиявшую мириадами звезд, он видел мелкую точку ретранслятора, там, на краю системы, он знал, что за ним остаются люди, которые доверили ему свою жизнь и судьбу. Но было в этом нечто... большее. Он... практически никогда в своей сознательной жизни, Лелуш не делал что-либо для самого себя. Он был пленником своей идеи, своего желания создать дивный новый мир.

Но сейчас он был свободен. От своей идеи, от неумолимого рока Британской гегемонии, от безумия Гиасса. Ему не нужно было волноваться за Наннали, не было нужды приглядывать за С.С., не было необходимости придумывать оправдания для Милли и членов студсовета. Сейчас он был тем, кем он хотел быть.

Он — это Зеро. Свободный от предрассудков и прошлого. Надежда людей на будущее и причина существования настоящего. И ему это нравилось.

Стоило им отлететь от 'Корнелии' на жалкие триста километров, как вновь ожил экран видеосвязи. Перед ним красовалась Стадтфилд в своем неизменно красном гермокомбинезоне.

— Зеро, я... — но Лелуш несколько бесцеремонно прервал ее

— Мисс Стадтфилд, я очень надеюсь, что вы понимаете насколько это бесполезно — отговаривать меня от моего плана?

Девушка покраснела на секунду, но быстро справилась со своим смущением.

— Вовсе нет, Зеро! Я всего лишь хотела сказать, что я... мы, ну... ценим ваше доверие. То, что вы рассказали нам вчера.

Принц хмыкнул.

— Признаю, это немного некомфортно — рассказывать людям о том, что ты бессмертный член первого состава ОЧР. Но это была та жертва, на которую я был готов. Я рад, что мы друг друга поняли.

На несколько минут установилась блаженная тишина и, Лелуш уже было подумывал вернуться к перечитыванию информации по контрабандистам Систем Терминус, но внучка Карен вновь вышла на связь.

— Зеро, скажите... вы знали мою прабабушку?

Этот вопрос почти застал Лелуша врасплох. Нет... он предполагал что-то подобное. Но, все равно, оказался не готов. Его сердце предательски сбилось со своего спокойного ритма.

— Да, знал. Наверное, мог даже назвать ее своим другом.

...Именно что другом. Они просто... не успели обсудить, могло ли из них выйти что-то большее. Также, как и с Ширли. Также как и с С.С. Он никогда не успевал.

— Скажите, Зеро... какой она была? Тогда, во время Восстания. Обоих восстаний.

— Какой была Карен? — Лелуш откинулся в кресле, складывая руки за головой... — она была... разной. Каллен Стадтфилд, отпрыск аристократической семьи Стадтфилдов, была болезненной меланхоличной девочкой с узким кругом интересов и почти без друзей. Кодзуки Каллен — она была эмоциональной. Упорной до безумия. Преданной до фанатизма. Яростной. Страстной. Сосредоточенной. Для нее не существовало слова 'невозможно'. Перед ней не было преград, которые она бы не могла преодолеть. Она жила этой революцией, жила мечтой о свободе для Японии... больше чем, кто бы то ни было в Ордене. И, одновременно с этим, она оставалась... невинной. Ее так легко было смутить пошлой шуткой или вогнать в краску ничего не значащим комплиментом. Как-будто бы не было Сайтамы, Синдзюку, Нариты, Каминедзимы... я всегда поражался этому. Тогда... после разгрома... я не знаю что случилось, не знаю что происходило в тот один единственный год, который я провел в плену. Не знаю какие ужасы она видела, что испытывала, теряя друзей одного за другим. Но когда я увидел ее вновь... она всего лишь выросла. Не сломалась, не изменилась, не ожесточилась. Всего лишь выросла.

Он говорил. Говорил про нее, слова лились из него бесконечным потоком. Эта рана все еще была свежим рубцом на его душе. Он помнил эти голубые глаза, что со страхом взирали на Зеро, что пронзал Лелуша мечом, когда С.С. уже лежала мертвой у его ног. Он не слышал ее голоса, но читал по ее губам. 'Лелуш!' — кричала она тогда.

Последняя из его Королев. И теперь она была лишь воспоминанием, оставленным в далеком прошлом. Картинкой на фотографии и записью в учебнике по истории. Еще одна цена, которую он заплатил за Реквием.

И одна из четырех жертв, о которых он по настоящему жалел.

Он не заметил, как замолчал, рассказав ее правнучке все что он мог, не раскрывая слишком многого. Но заметил, когда она ответила.

— Вы так много говорите о ней... Она очень редко была такой... после... всего этого. Почти всегда собранная, строгая, идеальная. Мой отец... он очень хотел, чтобы я стала такой же как она.

— Вы даже не представляете, насколько вы с нею похожи, Ханна. Вплоть до движений.

И легче ему от этого не становилось. Только больнее. С каждой минутой все больше и больше.