Дилетант

— А с кем дружит пан Осмоловский?

— Не магу ведаць, вяльможны пан.

— Но он бывал в твоей корчме?

Корчмарь замялся. Не знает, как отвечать. Вдруг за то, что Осмаловский здесь обедал, его накажут.

Надо его дожимать.

Я взял со стола принесённую Суходольским склянку.

Что это? Хрень какая-то серая.

— Это яд? — мой вопрос относился к Макарову.

Александр Семёнович пожал плечами — Мне сдаётся, что это мышьяк.

Мышьяк? Ого!

— Твоё? — Александр Семёнович повернулся к хозяину корчмы.

Бедолага затрясся и побледнел.

— Не, гэта не маё. Гэта Янак з сабой прынёс, вяльможны пан.

— Но ты это у него видел?

— Не, не бачыв. Я думаю, што гэта яго.

— Как тебя зовут?

— Базыль, вяльможны пан.

Его 'вяльможны пан' меня уже бесить начинает.

— Ты, Василий, меня не бойся. — Голос Макарова был сама любезность. — Я тебе верю и зла тебе не желаю. Но вот ты мне скажи, когда пан Осмоловский был в твоей корчме в последний раз?

— Так сёння и быв. Пабыв крыху и далей паехав.

— А куда поехал?

— Так вядома куды — у маёнтак и паехали.

— А он один был?

— Хто, пан Асмаловски? Як можна? Са сваими людбми, вядома.

— Он у тебя один обедал?

— Опять замялся. Патриот недоделанный!

— Да нет, какой он патриот, или хотя бы полупатриот — просто всех боится. Белые придут — грабят, красные придут — грабят....

— А семья у тебя большая, Василий?

При упоминании семьи лицо корчмаря стало ещё бледнее.

— З князем Агинским абедав.

Мы с Макаровым переглянулись.

— А есть ли у тебя лёд, Василий?

Этот вопрос и смена темы озадачили нашего респондента.

— Навошта лёд? Трохи ёсць у леднику.

— Принеси, пожалуйста, и положи на голову этому молодому человеку. — Александр Семёнович кивнул на лежащего, по-прежнему, без сознания Янека.

— И какие выводы напрашиваются, Александр Фёдорович? — Дождавшись, когда уйдёт корчмарь, Макаров опять подошёл и наклонился над нашим пленным. — Пока дышит. А не отдаст он богу душу?

— Не должен. Малый ещё молодой. А выводы... У нас под боком находится отряд противника. Если верить той информации, что доносили мне, отряд Огинского насчитывает около двух тысяч человек. В большинстве своём — крестьяне-косинеры. Отряд занимается... можно сказать так — диверсиями на наших коммуникациях. Я не думаю, что Огинский здесь по нашу душу, иначе здесь были бы все его люди. А две тысячи для нашего эскадрона это ... много.

— Много... Но я думаю, что версия о том, что Огинский здесь, как Вы изволили выразиться, по нашу душу, тоже имеет место быть. ... Мы собирались быстро, но какое-то время это заняло. Наши противники могли послать к Огинскому, или Костюшко, или... к Яси́нскому не одного гонца. ... А захват двух высоких чиновников императрицы может стать очень серьёзным козырем в переговорах... Так они могут думать.

— Никаких переговоров не будет. Вы знаете, как Её Величество относится к любым бунтам, а после гибели Александра Павловича никакой пощады руководителям восстания не светит, а их семьи отправятся в Сибирь. Наше пленение или наша гибель ничего не изменят, разве только усугубят ситуацию для восставших. ... Вы сказали 'наши противники'?

— Я не думаю, что во дворце имеются шпионы Варшавы, но вот в иностранных миссиях наверняка есть те, кто это восстание хотел бы использовать в своих интересах. А как хранятся у нас секреты, Вы сами знаете. ... А то, что Огинский на нас ещё не напал, может говорить только о том, что основные его силы ещё в дороге. Весь этот инцидент с попыткой отравить лошадей может иметь цель задержать нас, а Огинскому тщательно подготовить засаду. ... Но вот если этот Янек был не один, то поляки уже знают, что мы тоже что-то о них знаем, и могут попробовать напасть немедленно. Как Вы думаете, господин майор?

Суходольский, до этого только внимательно нас слушавший, потёр переносицу (видимо у него привычка такая) и задумчиво посмотрел на двоих стоящих у дверей, кирасир.

— Мой эскадрон, конечно, не чета этой банде, но две тысячи... — Он покачал головой и опять потёр переносицу. — Им желательно вас захватить живыми. Я думаю, что они нападут под утро. Сейчас ночь на дворе. Если они главной целью ставят ваш захват, то ночью вам уйти проще, а вот утром вероятность вас захватить выше. Я немедленно отдам приказ усилить караулы, но... Две тысячи... — Он опять потёр переносицу.

Вошёл корчмарь, неся в ковшике лёд.

— Поставь, голубчик, и ступай... — Но тут Макаров ка-будто что-то вспомнил. — Нет, подожди. А сколько людей было с князем Огинским?

Корчмарь как-то обречённо вздохнул и опустил голову.

— Ня знаю, вяльможны пан. Много. Можа сто, а можа дзвесце ... Яны мяне на кол пасадзяць за тое што я выдав их.

— Ну, во-первых, откуда они это узнают? А во-вторых... с чего ты решил, что выдал их? О приближении отряда князя Огинского я, голубчик, знал и без тебя. — Удивлённый взгляд Суходольского я заметил и мысленно усмехнулся, а Макаров продолжил блефовать. — Следом за нами идёт полк егерей, а из Вильно нам навстречу высланы казаки, поэтому князь Огинский и ваш пан Осмоловский сами будут думать, как не попасть на кол. ... Но я человек миролюбивый и лишней крови не хочу.

Дождь зарядил, как только выехали из Браслава.

Погода — пипец ... Надо было ехать в карете. Нет, кретин, решил верхом.

— Надо было не ехать вообще. Где гарантия, что это не западня? Слово Огинского? Ага! Он тебе его лично давал?

— Написал.

— А ты его почерк знаешь?

— Печать Огинского приложена. Да и время сейчас ещё такое, что слово дворянина что-то ещё значит.

— Ерунда. Ян Собеский вон вечный мир с Россией подписал и что?

— Так Польша на Россию вроде бы больше и не нападала...

— А варшавская заутреня?

— Я уже еду, и думать надо о том, как вести переговоры.

Александр Семёнович Макаров предложил вступить в переговоры с Огинским — наш эскадрон насчитывает-то всего 128 кирасир, ну ещё плюс десяток людей Макарова, да четверо моих... Маловато будет... А ведь у Огинского не только косинеры в отряде. Уйти, обойти или отступить нам уже некуда — кругом озёра и болота, а назад... Ну, они уже наверняка и там заслон поставили. Блеф о том, что за нами идёт целый полк, а навстречу казаки, мог заставить Огинского отказаться от столкновения с нами, а мог и поторопить.

То, что будущий автор полонеза здесь по нашу душу, мы убедились уже после того, как вернулись наши разведчики и доложили, что в версте от Браслова по дороге на Вильно (а другой здесь и нет) замечены посты поляков (или литовцев?.... ну, в общим, противника). Вот у Макарова и возникла мысль написать письмо Михаи́лу Клео́фастовичу свет Огинскому, казначею Великого княжества Литовского с предложением переговоров. А почему бы и нет? Всегда ведь лучше сначала поговорить, чем сразу кулаком в морду (ну, или в лицо — кому куда больше нравится). Посыльным естественно стал корчмарь, а в знак нашей доброй воли мы с ним отпустили и неудачливого отравителя, который немного оклемался.

Ждали мы его к утру — десять вёрст туда, десять сюда, да там час Огинскому на обдумывание, а то и больше. Да и не галопом же он на телеге поедет. Но посыльный наш обернулся неожиданно быстро, часа за два. Оказывается, что наш адресат находится несколько ближе — всего в трёх верстах на хуторе возле озера.

На наше приглашение встретиться в Браславе под честное слово русского дворянина в качестве гарантии неприкосновенности, Огинский ответил приглашением встретиться на его территории под гарантии его честного слова. Вот так.

Ну что ж, посмотрим.

На всякий пожарный случай впереди меня, в качестве головной походной заставы, по бокам дороги за полчаса до моего выезда вперёд отправлены Корень и Калина. Пацаны уже вполне в этом деле соображают.

Хоть слову Огинского я и верю, но мало ли что? Макаров вот с Суходольским совсем не хотели меня отпускать. Макаров пытался поехать сам, мотивируя это тем, что у меня нет ещё опыта в такого рода переговорах. Пришлось ему соврать, что у меня есть некое предложение для Огинского из Петербурга, которое может заставить князя перейти на нашу сторону. Кроме того, я заявил, что в нашем тандеме считаю именно его, Макарова, главным, поэтом, ежели рисковать, то мне, а не ему, так как если что, он и без меня вполне справится с поставленной задачей.

Суходольский же просто сказал, что, если со мной 'что', ему голову оттяпают и фамилию не спросят. Ну, этому я просто заявил, что никаких 'что' со мной не будет. Тут главное — уверенный тон.

Майор насупился, но промолчал и пошёл мне подыскивать самого смирного конька.

Ехать я решил, не дожидаясь рассвета — если основные силы отряда к Огинскому ещё не подошли, а вероятно, что ещё нет, то нечего их и дожидаться.

Едем втроём — я, естественно Филька (куда ж без него?) и, естественно Савва. От предложения Суходольского выделить для меня десяток кирасир, я отказался. Зачем?

Не видно ни зги, хоть и рассвет близко. Сегодня 29 сентября, время часов шесть, наверное, но из-за этого проклятого дождя темнота не желает отступать.

— Если бы кто-то захотел устроить на тебя засаду, то погода и время самое то — въедешь прямо в объятия людей Огинского и не заметишь.

— Зачем Огинскому на меня засаду устраивать, я и так к нему еду?

— Огинскому может и ни к чему, а вот тому же Осмоловскому, для того чтобы надёжнее привязать Огинского к восстанию смысл грохнуть тебя на дороге есть. Ведь для Осмоловского поражение — это смерть. Его в петлю, семью с Сибирь. Бежать ему некуда. Кто он? Так, мелкий шляхтич. Кому, где он нужен? Другое дело Огинский. Князь Огинский! Его и в Порте примут и в Париже, и в Лондоне. Да и не факт, что русские, победив, станут таких людей поголовно в петлю совать. К тому же Огинский был в дружеских отношениях с графом Броницким, который всегда вёл пророссийскую политику. А вот ежели Огинский виновен в смерти высокого царского сановника то....

— То, что? ... Ай ладно, посмотрим, что будет на самом деле.

— Ага, слепой сказал — посмотрим! ... Что ты хочешь предложить Огинскому? Распустить свой отряд и сдаться? Для них провал их восстания ещё не очевиден. Это ты знаешь, что Суворов разобьёт Костюшко, они же думают как раз наоборот. ...Кто это там впереди нарисовался? Калина?

— Александр Фёдорович, впереди в полуверсте засада. Двенадцать человек, все на лошадях.

— Засада? — Нет, блин, комитет по встрече в кустах сидит, или это офисный планктон выехал на корпоратив? — Твою ж танькину дивизию! ... Почему ты решил, что засада? Может это просто пикет?

— Может и пикет, но они спрятаны в лесу по обе стороны дороги.

— Гм... Савва ...

— Понял. Вы с Филькой здесь побудьте, Александр Фёдорович, а я с Калиной сбегаю посмотрю, что к чему.

— Давай.

Савва спешился, отдал поводья Фильке, и они с Калиной растворились в темноте, а я в свою очередь, велел Фильке заехать в лес слева от дороги и не лезть никуда ни в коем случае.

— Ну вот! Что делать-то? Возвращаться назад?

— Самая трезвая мысль. Если целью поляков является захват царских сановников, то ты им сейчас облегчаешь задачу — если у них на самом деле сил недостаточно, то они поостерегутся связываться с кирасирами, а так это им и не нужно будет. Ты сам себя несёшь на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Получается слово шляхтича, да к тому же князя, ничего не значит?

— Погоди ярлыки вешать. Мы не знаем всего. Корчмарь самого Огинского не видел. Допрашивал его Осмоловский, он же и письмо передал, так что Огинский может быть и не причём, а сам Осмоловский тебе ничего не обещал. Так? ... Впрочем, всё может быть и по-другому.

— А внешне картинка сейчас выглядит, наверное, сюрреалистично — предрассветье, темнота только-только начала отступать и на дороге одинокий всадник, этакий всадник апокалипсиса, как у Дюрера.

— У Дюрера вроде четыре всадника и в движении, а ты скорее похож на промокшего придурка, который не знает, что делать.

— А что делать? ... Дождь, кстати, кончился.

— Дождь не кончился, а временно прекратился. Вон кто-то чешет. Сейчас и узнаем.

На этот раз прибежал Корень.

— Александр Фёдорович, к засаде прискакали ещё человек сорок.

Нафига так много? Или они ждут, что я поеду с большой свитой? ... А это кто? Савва? ... Дышит тяжело, видимо что-то случилось, в его возрасте так бегать — это уже чересчур.

— Сюда едут шесть человек, будут через минуту.

Что-то мне подсказывает, что это сам Огинский.

— Где Калина?

— Остался наблюдать.

— Спрячьтесь в лесу вон там. — Я показал туда, где уже находился Филька с лошадями. — Савва, действуйте по обстановке.

Буквально сразу же, как Савва и Корень скрылись в лесу, на дороге появились шесть всадников.

Ну вот и комитет по встрече!

Увидев меня, всадники остановились, как по команде, а может и действительно по команде. Расстояние метров тридцать.

— Ну, правильно, а вдруг это западня, одинокий всадник приманка. ...

— Лишь бы стрелять сдуру не начали. Суходольский хоть и заставил меня пододеть под сюртук кольчужку, но для такого расстояния толку-то от неё...

— Поехать им что ли навстречу?

— Им надо, пусть и едут.

От группы поляков отделился всадник и поскакал ко мне.

— Kto to jest?

— Лет двадцать, не больше. Пекный шляхтич. Всё как положено — усы, сабля, за поясом два пистолета. А этот пояс 'слуцким' называется...

— Вежливые люди вначале здороваются. Здравствуйте, молодой человек. Я Ржевский Александр Фёдорович, еду к князю Огинскому по его приглашению.

— Парень видимо немного растерян. ... А кого вы ждали?

— Książę tuta.

— Ну, так доложите ему.

Шляхтич ускакал обратно. Было слышно, как он что-то докладывает высокому всаднику на великолепном жеребце, ( Кажется это ганноверская порода. ) и тот, что-то отрывисто скомандовав, направился ко мне.

— Je vous salue, monsieur Rzhevsky. Je suis le prince Oginsky. Tu voulais me rencontrer? Je vous écoute. (Я Вас приветствую, господин Ржевский. Я князь Огинский. Вы хотели со мной встретиться? Слушаю Вас.)

— Я тоже Вас приветствую, князь. Но мне казалось, что Вы пригласили меня к себе? И, прошу Вас, давайте перейдём на русский язык, ведь не Вы, ни я не французы, зачем же нам говорить на чужом языке?

— Русский язык для меня тоже чужой.

— Но для меня родной. Так мы едем к Вам?

— До ближайшего моего имения в Залесье почти двести вёрст. Боюсь наше путешествие займёт некоторое время, которого, как я понимаю, у нас с Вами не так много. Поэтому я и выехал к Вам навстречу.

— Предлагаете побеседовать здесь?

— А Вас это смущает?

— Да-а, в принципе, нет, хотя дождь, который то идёт, то собирается, к плодотворной беседе не располагает, но, если Вы настаиваете, я могу и здесь высказать Вам наше предложение.