Божественная любовь

— Значит, теперь можно и картинки посмотреть! — провозгласил Клайд, измаявшийся от любопытства с тех самых пор, как Элия объявила о новой найденной карте.

Злат, не вмешивавшийся ни словом, ни делом во внутренние распри королевской семьи, коротко усмехнулся и с демонстративной медлительностью повернул голову — будто подавал пример — в сторону ростового зеркала на стене.

Поверхность, до этой поры успешно отражавшая пестрое сборище в гостиной и столы со снедью и напитками, к которым не притронулся ни один гость, преобразилась. Вместо хроники фальшивой 'пирушки' в апартаментах принцессы зеркало изобразило сначала абсолютную черноту, потом какую-то серую рябь и, наконец, увеличенное изображение карты Ловчего из Колоды Джокеров во всю ширину и высоту стекла. Связист попытался разобраться, как удается Злату проделывать такие фокусы, не уловил и десятой доли энергетических плетений, совершенно чуждых его структуре Силы, и завистливо вздохнул.

Остальных же больше вопроса 'как' (к фокусам Повелителя Межуровнья, ошивавшегося в Лоуленде чуть ли не чаще, чем у себя в Бездне, боги успели привыкнуть быстро и теперь даже не удивлялись), интересовал вопрос 'кто'.

Портрет Энтиора изучали придирчиво и долго, будто соображали, не фальшивка ли, но, в конце концов, признали факт существования новой карты и приготовились выслушать рассказ Элии о ее нахождении. Поздравлять лорда Дознавателя или заключать в объятия никто не рвался. Повезло гаду и только.

Принцесса тоже не слишком спешила поведать родичам занимательную историю своих погружений к затонувшему городу сальтил. Взяв в руки бокал с вином, женщина пригубила и выплеснула на себя добрую половину от звонкого возгласа кузины:

— Элия! Почему! Почему ты, почему вы все мне ничего не сказали про Джокеров? Про то что я, Гор и ты — это они!

Появившуюся в гостиной босую девушку, закутанную в большое золотисто-зеленое покрывало, буквально трясло от возмущения, информационного шока и обиды. В карих глазах плескалось море эмоций!

Следом за Бэль в комнате, где после нежданного явления и еще более нежданного заявления юной принцессы по-хозяйски обосновалось изумленное молчание, телепортировался герцог Лиенский. Верно, на его долю покрывал не хватило, или его светлость торопился настолько, что захватить что-то из одежды не подумал.

Решая проблемы по мере их усложнения, Элия прищелкнула пальцами, очищая свое платье и заодно одевая молодоженов в нечто более пристойное, чем одно покрывало на двоих.

— Детка, откуда такие байки? Какие джокеры? — первым с показной беспечностью воскликнул сплетник Клайд, тщетно стараясь пригасить блеск жадного азарта в глазах, и затараторил: — Да садитесь вы, коль пришли, вон диван свободный! Мы же тут праздновать вашу свадьбу собирались! Потреплемся, заодно и отпразднуем!

— Это не байки, я знаю... я видела, — насупилась совершенно по-детски Бэль и тут же, покраснев до кончиков ушек, кажется, вспоминая кое-что из обстоятельств, при которых открылось видение, закончила: — Я теперь все знаю, что Гор об этом знал, а еще я колесо и все картинки тоже видела!

Причем, слово 'колесо' было сказано так, будто значило что-то большее, чем часть повозки.

— Колесо? — озадачился Рик, чуя ценную информацию и не в силах уяснить, с какого бока к истории о пророчествах, Джокерах и сумасшедшем рисовальщике приставлено это самое колесо, а так же какого драного демона Бэль, вместо того, чтобы вкушать дивные плотские радости супружества, пристает к родичам со странными заявлениями, да еще провозглашает себя, кузину и мужа предсказанной Триадой.

В общем и целом те же самые вопросы обуревали и остальных богов, Силы и Повелителя Межуровнья впридачу. Даже герцог Лиенский впервые за десятки лет жизни не знал, что сказать или сделать. Он только и мог, что отвести жену к предложенному Клайдом дивану, поспешно освобожденному Элтоном, и сунуть ей в ладошки бокал с легким красным вином.

Эльфийка глотнула, собралась что-то сказать, закашлялась и Элегор, тут же позабыв обо всех пророчествах и обидах, принялся заботливо постукивать жену по спинке.

Элия задумчиво прижмурилась, разглядывая кузину, долбанувшую родственников своим заявлением, как кувалдой промеж глаз. Отпираться смысла больше не было, любой из собравшихся мог отличить ложь от правды, а значит, уже успел почуять, что каждое словечко, сказанное Бэль, ИСТИНА в высшей инстанции. Вот так всегда, строишь планы, рассчитываешь их логикой, а кто-то берет и рушит все одним необдуманным предложением. Неужели именно таков был промысел Творца? Неужели именно сейчас покров тайны должен пасть? Семья, Колода, сами Джокеры еще не сформированы, не готовы. Почему сейчас? Уж не потому ли, что дальнейшее формирование самой Триады и ее Колоды возможно лишь на основании знания? Рано, опасно, рискованно, но иначе нельзя? Возможно, она, Элия, ошибалась, стремясь оберечь семью, и Творец, не дожидаясь, пока Богиня Логики осознает свою неправоту, дал событиям пинка в своем неповторимом стиле — ниспослал Мирабэль видение? Что ж, коль так, значит, и в самом деле пора. Охота за Картами Либастьяна стала очередной ступенью формирования реальной Колоды Джокеров, сбор карт-картинок спровоцировал и спроецировал реальную ее компоновку. А теперь наступил следующий этап.

Повинуясь невысказанному пожеланию Джокера, Ферзь усилил защиту покоев принцессы.

Теперь никто на Уровнях не смог бы подслушать ни единого слова, произнесенного в гостиной. Тени, незримые, лишь ощущаемые, заплясали по стенам комнаты, отгораживая Триаду и ее Колоду от любопытных.

Элия вздохнула и промолвила:

— Стало быть, долее скрывать нет смысла. Бэль права.

— Так значит, вы трое Джокеры? — выпалил Клайд. — И ты молчала до сих пор!? Элия, ты что не доверяешь нам?

Остальные молчали, но молчали согласно с рыжим сплетником. Пораженные известием, признавшие его, но все равно слишком удивленные и шокированные, чтобы вот так прямо сейчас, запросто начать обсуждение. Такое следовало сначала осознать.

— Доверяю, люблю и боюсь за вас, — честно ответила богиня. — Я хотела защитить вас, родные.

— А может быть это нам стоило бы защищать вас, дорогая? — тихо, но с очевидным укором, проронил Тэодер.

— Возможно, — согласилась принцесса. — Всем свойственно ошибаться. Прости Туз Теней.

Тэодер, чье инкогнито раскрыли перед семьей, молча склонил голову, признавая очевидное: если уж раскрывать тайны Колоды, то все.

— Так вот кто был на той карте в атласе Кэлберта, — пробормотал Джей, изучая неприметного кузена.

Тот ответил белобрысому шулеру холодным и острым, как стилет взглядом. Вор, передернув плечами, отвел глаза.

— Я расскажу то, что знаю, — провозгласила Элия. — Да, карты трех Джокеров колоды Либастьяна найдены. Одну обнаружила я в разрушающемся урбо-мире, вторую отыскал в сокровищнице пирата-некроманта Элегор, третью мы заполучили не далее, как вчера из рук принца Дельена, думающего, что дарит сборник легенд. Подробности их появления вместе с демонстрацией доказательств предлагаю устроить позднее, в более уединенной обстановке, желательно вне пределов Уровней. Я не хотела говорить об этом сегодня и не заговорила бы, если бы не откровенность Мирабэль. Полагаю, она при первом полном соединении тонких структур и телесном контакте с Элегором, невольно считала свежую память супруга. Такое случается у половинок. Возможно, это спровоцировало и видение о Колесе. Пророческое оно или нет, давайте сейчас выясним. Если ты можешь говорить, сестренка, опиши увиденное.

— Я... я не читала никаких мыслей специально, — виновато поглядывая на герцога, начала рассказывать Мирабэль, машинально наматывая на палец прядку распущенных волос. Голос ее робкий от слова к слову загадочного рассказа становился все уверенней, звонче и звонче. — Только сначала я совсем ничего о картах Либастьяна и пророчествах не знала, а потом раз — и сразу стала знать все, что знает о них Элегор! А потом вокруг зазвенело сильно и стало черно, как ночью, и оно засверкало. Колесо! Огромное, а на спицах висели картинки, карты из Колоды и они звенели и щелкали. Поднялся ветер, колесо закрутилось на месте, а потом покатилось по дороге. Дороги этой сначала не было, она возникала прямо под колесом, и вокруг тоже все зазвенело и закрутилось, становясь другим. И три карты сорвались с обода и улетели в туман, как если б их ветром подхватило, дорога пропала и колесо стало кружиться на одном месте снова. И звон стал тише, а потом что-то зашуршало, как если бы страницы в тысячах книг разом перелистывали, и кто-то засмеялся поначалу тихо, а потом все громче и громче. Затем звездным вихрем три самые большие картинки назад к колесу вернуло, и оно снова покатилось, и снова все стало меняться еще сильнее. И белое веретено я видела, на которое сотни разноцветных нитей стали наматываться, а выходила одна, яркая, ярче радуги. И дорога была уже не одна, а колесо будто по множеству дорог, как по одной, катилось и вверх, и во все стороны разом, и сияли звезды, или это не звезды были а вселенные и наша, и все другие разом. Я испугалась, что утону в видении, и оно исчезло.

Бэль жадно вздохнула воздух, будто не дышала вдоволь, пока вела рассказ, и замолчала почти потерянно и опустошенно.

— Однако, — протянул Эйран, с бешеной скоростью анализируя символику предсказаний, а попутно сам факт наскоро упомянутой причастности Бэль, Гора и Элии к явлению Джокеров.

— Драные демоны... — выпалил не менее впечатленный Клайд, попытался махнуть рукой и с силой дернул себя за бороду, запутавшимися в волосах перстнями. Но даже не заметил ущерба, нанесенного густоте рыжих зарослей.

— Элия, ты можешь истолковать видение Бэль? — раздался тихий вопрос.

Это снова подал голос незаметный Тэодер, испрашивая ответа у той из троих, кто сильнее всего тяготел к работе с пророчествами и их анализу. То, что Джокерами выбраны именно те, кто выбран, ни удивления, ни недоумения, ни вопросов у бога не вызывало. Если мыслить вне привычных рамок, замысел Творца виделся Богу Мафии вполне логичным.

— Только в самых общих чертах, чтобы не строить ошибочных гипотез. Движение, изменение. Изменение для миров и созданий, изменение судеб и самой Вселенной — эти символы ясны и подтверждаются пророчествами. Что до подробностей... Я могу лишь предположить, что формирование Колоды Джокеров и/или их самих еще в такой мере не завершено, что потребуется не только перетасовка, но и временное разделение Колоды. И лишь при новом ее полноценном слиянии начнет воистину сбываться все предсказанное о великих потрясениях основ, — сделала расклад Богиня Логики.

Слушая ее, раздумчиво кивали маги, а Злат бросил вопрос Силам-Посланнику:

— А ты что скажешь?

Если кто и мог что-то добавить к речи Элии, то только Связист. Он задумчиво поскреб грудь, наморщил лоб, выдал несколько слов, имевших лишь весьма отдаленное отношение к толкованию чего бы то ни было, и, отведя душу, высказался более конкретно:

— Вся информация о Колоде, Джокерах и детали их будущности даже для нас, я про любые Силы, закрыта, да так, будто и нет в Информационном Коде ничего, кроме самых общих слов 'Они грядут'. Вот когда я от вас новое узнаю, тогда и в ИК об этом прочесть могу, а до той поры ни-ни. Сейчас только подтверждаю, права принцесса. Так все, как она говорит, или почти так.

— И что нам с этим делать? — хмуро озвучил ставший главным в повестке дня вопрос король, почти оглушенный вестями.

— Жить, — в унисон ответили Элегор и Элия.

Почти беспечно улыбнулась Богиня Любви, салютуя родичам вновь наполненным Леймом бокалом, и прибавила:

— А сегодня праздновать и радоваться за Мирабэль и Элегора. Какие бы передряги не уготовил нам Творец, неважно, мы семья, мы единая сила. Значит, все равно будет так, как мы желаем, потому, что иначе не может быть. Наши узы прочнее любых невзгод! Так было, так есть и так будет! А посему, да будет так!

— Считаю твою последнюю строчку удачным тостом! — подхватил Клайд, вздергивая вверх полный до краев кубок.

— Да будет так! — хором грянули все собравшиеся в гостиной, единогласно поддерживая идею рыжебородого выпивохи.

Элегор и Бэль, прижавшись друг к другу, пили из одного бокала и не спешили покидать родных. В эти мгновения побыть рядом с семьей казалось самым важным, впрочем, схожие чувства испытывали и другие боги. А попытать троих на тот счет, как их угораздило оказаться Джокерами и каким образом раздобыли картинки, подтверждающие этот факт, да и поглазеть на сами карты Либастьяна можно было чуть позже. Еще бокал, еще один тост, и пусть Вселенная и сам Творец подождет. Боги веселились!

...

ЭПИЛОГ номер один 'Прощание'

Трое ушли через омут Бездны Межуровнья, так, как было предсказано, он, Ферзь, проводил их к берегу и долго стоял у водоворота, поглотившего Джокеров. Он не плакал. Слез не было, была только боль. То, что должно, исполнилось, но свинцовая тяжесть разлуки придавила к земле гробовой плитой из склепа. Как жить, если из мира ушла сама любовь, шальной ветер перемен, участие и веселый смех? Он думал, что будет тосковать лишь по ней, но не хватало всех троих, так, будто из сердца, из души выдрали три куска и оставили кровавые раны, не способные затянуться.

Тем, кто остался ждать троих в мирах, легче. Пелена забвения укроет души до срока, чтобы сохранить нити плетений нераздерганными от непрерывных страданий. Им тоже предстоит испытания: остаться верными тем, кто ушел, сохранить нерушимым единство семьи, помнить, забыв. Сделать невозможное возможным.

А он... Что делать ему?

Молчание длилось вечность, но что такое вечность там, где нет времени, а потом Злат призвал Прорицателя Рока.

— Я ухожу, Приближенный. Отныне ты — Властитель Межуровнья по воле моей, — сказал Дракон Бездны, вручил явившийся из ниоткуда меч, сияющий мраком и серебряным дыханием бессмертного зверя, и шагнул к Омуту.

Теперь он знал, хоть и не перемолвился с уходящей Элией ни словечком:, в Омуте не исчезают бесследно и память не теряют те, кому есть что терять и куда возвращаться. Надо только очень сильно хотеть. Он хотел.

Злат уже не слышал, как Прорицатель Рока задумчиво качнул головой, окутал меч ножнами и шепнул:

— Возвращайся, мой Повелитель, я сохраню твой клинок и трон!

ЭПИЛОГ номер два. Возвращение

— Они вернулись! — от удара двери, грохнувшей об косяк, содрогнулся весь замок. А от крика рыжего бородача, сорвавшего пелену забвения со Вселенной, едва не разлетелись вдребезги окна-витражи и души тех, что ждали и готовы были ждать веками...

У трона короля, близ возникшего портала — причудливого иллюзорного плетения роз и игральных костей, — стояли трое. Светловолосая статная женщина со звездно-серыми глазами и усталыми тенями, залегшими под нижними веками, хранила на губах задумчивую и загадочную улыбку. Черноволосый мужчина с сияющим серебром взглядом встряхивал головой, смахивая непокорную прядь волос со лба, прорезанного вертикальной морщинкой сосредоточения. Пальцы правой руки бога сплетались с тонкими пальчиками миниатюрной шатенки. На ручке ее красовался браслет Звездного Тоннеля, а на руке ее избранника имелась его точная мужская копия. Слезы катились по щекам женщины, но карие глаза сияли восторженной радостью встречи.