В тени клинка

— Вдвойне? — насторожился Далиат.

— Мы шли к твоему коммуникатору, как к маяку, но, видно, эти проклятые помехи повлияли на наши приборы. Отряд запросто мог выйти к горам в нескольких километрах от этого места. Тогда бы мы точно опоздали.

— Да уж удачно...

— Благодари своего друга. Если бы он нас не нашел, все бы так и было.

— Моего... друга...

— Да, тот белокожий. Ты что, еще не видел его?! Пробраться сквозь целую толпу дикарей, которые в лесу, как дома... Я такого даже в легендах не слышал. Воистину тут есть рука высших сил...

Губы Далиата сжались в линию.

— А сейчас, мой... друг... где он?

— Хочешь поскорее его увидеть? — снова улыбнулся старик. — Тогда не буду задерживать, кажется, он остался вон на той поляне.

Далиат скомкано попрощался и заторопился в указанную сторону. Там где начинался подлесок, он обошел стену колючего кустарника и выбрался на заросший травой пяточек. В центре поляны громоздился небольшой штабель трофейного оружия, рядом, словно на часах, стоял Карион, в руке он, как посох, держал длинное копье. Перед штабелем на корточках сидел рябой охотник.

— Если из такой дуры выстрелить в упор, человека, небось, пополам разорвет, как думаешь?

Рябой щелкнул грязным ногтем по стволу особенно большой винтовки, Карион лениво опустил взгляд.

— Разве что стрелять несколько раз... и специальными патронами... Я конечно, не все тут видел, но сомневаюсь что боеприпасы растут в здешних лесах на деревьях, так что даже огры вряд ли будут тратить их на ерунду... Не волнуйся — в случае чего, домой тебя привезут одним куском.

— Ха, думаешь, успокоил?! С ограми ни в чем нельзя быть уверенным. В той стороне, глубже в лесу, есть распадок. Парни, которые собирают дохлятину, нашли целый десяток уродов. Их просто покромсали на куски, будто великан поработал. Одна голова висела на ветке метрах в шести над землей. Никто из наших, само собой, такого бы не сделал. Так вот Паисий сказал, что иногда, когда дело становиться совсем кислым, огры устраивают что-то вроде жертвоприношения, чтобы вернуть удачу. Вот скажи — разве можно предвидеть, что таким скотам придет в башку?

— Удачу... я не знал... Слушай, эта падаль скоро начнет вонять, — Карион кивнул на лежащих у края поляны окровавленных огров. — Давай я тут посторожу, а ты сходи за ребятами, напомни, что здесь тоже нужно прибраться.

— И верно, дело хорошее.

Рябой охотник закряхтел, встал, и зашагал в сторону Далиата, когда мужчина проходил мимо, он ощутил на себе его любопытный взгляд.

— Вижу, ты и тут продолжаешь веселиться, — сухо сказал лаорец.

— Чему удивляться, это ведь цель моей жизни. Вы сами это сказали вчера ночью.

— И ты обиделся?

— Разозлился.

— И бросил меня!

— Так было нужно.

— Кому?!

— Вам в том числе.

— А кому еще?

— Всему этому несчастному миру.

— На мелочи не размениваешься.

— Стараюсь.

Далиат прошелся по краю полянки и остановился перед двумя убитыми ограми. Людоеды лежали друг на друге, у того что сверху в спине зияла опаленная дыра. Стреляли почти в упор.

— Чтобы вы не думали, господин, я серьезно отношусь к своим клятвам и перед тем, как что-то сделать никогда не забываю о подумать о вас.

Далиат повернулся к слуге.

— Занятно. И почему мне тогда кажется, что мной пренебрегают при первой возможности?

— Потому что никто не отменял клятвы, которые я давал прежде.

— Может, все-таки объяснишь, какие клятвы заставили тебя завести нас в засаду? Чтобы я потом не удивлялся.

— Видите ли...

Карион поднял копье и без замаха швырнул в Далиата. Острие свистнуло рядом с лицом, тугой ветер потревожил волосы, он пригладил их и не спеша оглянулся. Огр, который прежде лежал под застреленным людоедом оказался прискорбно менее мертвым, чем хотел казаться. Он выбрался из-под трупа приятеля и успел вытащить из кобуры чудовищный двухствольный пистолет. Копье Кариона пригвоздило его к земле, как жука, из распахнутой пасти текла струйка крови, распахнутые глаза уже стекленели.

— А я все гадал, насколько его хватит, — сказал слуга. — Не дотерпел. Услышал про похоронную команду и задергался.

— Позер.

— Не без этого, — Карион изысканно поклонился. — И так на чем меня прервали... Ах, да... Видите ли, эти существа обладают интересной способностью — они чувствуют чужие эмоции. Если бы я вас предупредил, они бы, скорее всего, не напали. А для меня очень важно было посмотреть на них в бою.

— Хватит кривляться... Почему местные ни о чем таком не говорили?

— Они не знают, что такое возможно. Иначе давно бы заметили. Хотя... в глухих уголках здесь ходят истории, но для большинства это бабушкины сказки.

— Предположим. А что такого жизненно важного было в том, чтобы ты удовлетворил любопытство?

Карион подошел к убитому огру, присел, вытащил тесак и несколько раз ударил по бедру людоеда, так что обнажилась кость. Далиат сморщился и отвел глаза, послышался треск, как от ломающейся мокрой ветки.

— Любопытная у них генетическая структура...

— Только не говори, что можешь оценить их гены на глаз, — сказал Далиат упорно глядя в сторону.

— На глаз нет, а вот на вкус. Особенно на вкус костного мозга...

— Если хочешь чтобы меня стошнило, ты почти у цели.

— И почему вы всегда думаете, что я развлекаюсь за ваш счет? Не отвечайте! Вопрос был риторическим, — снова раздался противный хруст. — Так вот, у этих тварей в крови есть странная примесь. Чужая примесь. Примесь, которой там быть не должно.

Слуга замолчал... Далиат досчитал до десяти, потом до тридцати...

— Ну, хорошо, что ты там нарыл? Видишь? Ты добился своего, я спрашиваю, мне любопытно.

— По многим признакам они напоминают гомункулов охотников за головами. Интересно, что они вдруг стали такими активными, правда?

Далиату показалось, что его ударили.

— Гомункулы... Охотники спрятали среди уродов свой передовой отряд... скрестили... Думаешь, после штормов будет вторжение?

— Вы, кажется, побледнели, господин? С чего бы это, неужели никак не можете забыть нашу вечеринку в Огненном?! Ладно, ладно, не злитесь... от этого цвет лица портится. Нет, я не думаю, что они атакуют так скоро. Инвазия началась лет тридцать назад. Плод почти созрел, но, пожалуй, года два у мира еще есть.

Почти минуту Далиат молчал.

— Да, узнать это было очень важно, — сказал он, наконец, — риск был оправдан.

— Вот видите, — хихикнул Карион, — это совсем не больно. Соглашайтесь со мной почаще, и увидите — это даже приятно. Еще войдете во вкус.

Далиат подобрал с земли тяжелый пистолет огра.

— Где прячется, Квинт? Надеюсь, ты его не прикончил? Мне бы хотелось самому с ним... потолковать.

— Хороший слуга, предвидит желания господина... Его ставка там. Идите все время прямо и увидите расколотое дерево, по дороге смотрите под ноги, будет обидно наступить на живого огра.

Далиат фыркнул и направился к разрыву в кустах, на самой границе поляны он остановился и обернулся к Кариону. Слуга по-прежнему сидел над убитым людоедом и рассматривал его, как энтомолог смотрит на редкую добычу.

— Последний вопрос, мне это кажется, или ты действительно расстроен, что мы уберемся отсюда раньше, чем начнется вторжение?

Карион поднял голову и улыбнулся открытой, искренней улыбкой.

— Ну, разумеется! Ведь орду наверняка поведет Варт Девятиглавый. Должен же я убить его в третий раз!

Он нашел Квинта там, где и говорил Карион. Полицейский расположился перед большим сломанным бурей деревом, рядом горным хребтом высились сваленные тюки. Других охотников видно не было. Квинт стоял спиной к лаорцу, его винтовка была прислонена к узловатому стволу, в руках он держал кинжал, острие чертило на почерневшем стволе странные знаки. Далиат кашлянул, он не сомневался, что Квинт давно услышал шаги, но все равно хотел заявить о себе.

Кинжал даже не дрогнул, клинок продолжал выводить загадочные линии. Не прекращая своей забавы, Квинт повернул голову.

— Кого я вижу! Наш герой! Прости, что еще не поздравил тебя с твоим подвигом.

— Говорят подвиг одного — следствие глупости другого. Или подлости.

— Хм, тогда бы подвиги совершались каждый день.

— А может так оно и есть. Просто не каждому удается об этом рассказать.

— Пожалуй, это к лучшему, иначе люди могли бы задуматься как много на свете глупцов. И мерзавцев.

Далиат почувствовал, что его зубы обнажись в оскале.

— Скажи, Квинт, как давно ты задумал сделать из меня приманку для огров?

— Не воображай, что мир вертится вокруг тебя. Я отправил три отряда, а маршрут выбрал ты. Никто не мог заранее сказать кому... повезет.

— У тебя странные понятия о везении.

— Разве? Я организовал лучшую охоту за последние несколько столетий — наградой мне будет слава и репутация. Ты совершил ради этого подвиг и можешь пожать плоды своего успеха.

— Не похоже чтобы это входило в твои планы. Я узнал, ты собирался выйти к предгорьям в стороне от боя.

— Хотел надежней перехватить людоедам пути отхода. Твой человек чуть не испортил мне всю игру.

— Печально, ни один план нельзя довести до конца без накладок.

— Верно, зато я смог тебя увидеть. Если ты понимаешь, о чем я. Только испытание может раскрыть нутро человека, как ракушку, и показать есть там жемчужинка, или одна слизь.

Далиат взвесил в руке пистолет.

— Любопытство сгубило не только кошку. Скажи — почему мне тебя просто не пристрелить, а потом свалить все на недобитых огров?

— О, вот мы, наконец, добрались до по-настоящему интересного вопроса... Ты ведь пытаешься связаться с руководством Братства Крови?

На миг Далиат остолбенел.

— Откуда ты знаешь?!

— Такое удивление... Это даже оскорбительно. Я умею слушать, умею думать, анализировать. Вполне достаточно, чтобы разгадать, твою невеликую тайну.

— Предположим ты прав и что с того?

Квинт шагнул в сторону от дерева, Далиат напрягся, но полицейский не попытался схватить винтовку. Он чуть улыбнулся, острие кинжала коснулось рисунка на дереве. Далиату стало жарко, он хорошо знал этот символ. Правое крыло Феникса — эмблема боевого лидера Братства.

В Небесных Башнях не бывает тишины. Даже здесь в отрезанной от мира комнатке слышался неумолкающий шепот — бессонные машины поддерживали жизнь в огромной постройке. Кого-то это успокаивало. Кого-то наоборот.

Езекия Салаф сидел в кресле рядом с наполненной водой мраморной чашей, из центра миниатюрного озерца к потолку тянулись стебли лунной розы. Приглушенный свет искрился на белых цветах, вокруг плавали чернильные тени.

— По последним оценкам наша поддержка среди знати куда меньше, чем мы рассчитывали, — продолжил доклад Иаким. — Агитация Василиона приносит плоды и... Если честно... мы очень непопулярны. Вся наша служба и вы лично. Я боюсь, в случае конфликта, первое сословие может опереться на широкие слои непривилегированных граждан. Хуже всего ситуация в Тальге, но и в целом на планете обстановка очень сложная. Мы легко можем оказаться в изоляции. Если хотите, я приготовил цифры...

Мерцающий лепесток упал в воду, закружился и уперся острым носиком в кромку чаши, словно причаливший корабль. Езекия наклонился и осторожно подул. Поднялись крошечные волны, лепесток развернулся и поплыл под тень влажных листьев.

Заготовленные фразы застряли у Иакима в горле, он расстегнул воротник мундира и прокашлялся.

— Полностью положиться мы сможем только на оперативный отдел и бойцов внутренней службы... Этого не хватит для противостояния со всем миром... Возможно, нам стоит отступить.

Он испугался, едва слова сорвались с губ. То были его тайные мысли, которые много дней созревали в мозгу. Зрелище старшего генерала забавляющегося с лепестком стало иглой проткнувшей нарыв.

Езекия поднял голову и посмотрел в глаза заместителю. Иаким увидел знакомый стальной блеск и вздохнул свободней. Показалось.

— Интересное предложение, — сказал Езекия, — но немного запоздавшее. Мы зашли слишком далеко, нас слишком боятся... Даже если мы сейчас отступим — нас не пощадят.

— Простите, я не это имел в виду...

— Конечно, нет. Иначе это была бы измена.

Из теней, бесшумно, как призрак, вышла Тавифа. Телохранительница поставила на подлокотник кресла дымящуюся чашку. Перед тем как вернуться на место она замешкалась на долю секунды, и Иаким увидел, как сильные пальцы легонько прикоснулись к запястью старшего генерала. Женщина отступила в темноту, Езекия взглянул на чашку и судорожным жестом поправил расшитые манжеты.

От этого движения Иакиму стало плохо, на лбу выступил холодный пот.

— У тебя все, Иаким? Тогда, я тебя больше не задерживаю.

Иаким щелкнул каблуками, развернулся и вышел из комнаты. После полумрака глаза щурились от залившего коридоры света. Должно быть сейчас около полудня. Он спустился на лифте к Малахитовым палатам и зашагал по широкой галерее. Иаким сам не знал куда идет. В голове царил полный сумбур. Только свернув в сводчатый коридор, он сообразил, что направляется к малой смотровой площадке. Оно и к лучшему. Нужно прочистить голову на свежем воздухе...

— Вы должно быть собой гордитесь.

Иаким немного нервно повернулся, из бокового прохода вышел Вассилион. Странно, но вельможу не сопровождала обычная свита. Иаким принял непроницаемый вид. Удивительно так спокойно говорить с этим человеком, в более честном мире они бы уже давно сражались.

— Гордыня тяжкий грех и с ним борюсь, несмотря на многочисленные поводы.

— Поразительная скромность. Враги Перлы скажут, что вы совершили подвиг. Еще бы! Оставили Тальг без Защитника! Войска в столичном округе парализованы. Я слышал, даже охотникам на огров не смогли предоставить военного эскорта.

— Польщен доверием врагов Перлы, но вы с ними напрасно приписываете мне сие деяние. Вацлав Накрес сам подал в отставку.

— Естественно. Что ему оставалось после того как рухнула репутация.

— А ненужно спать с мальчиками из кадетского корпуса, тогда, глядишь, и репутация стоять будет.

— Возможно, вы правы, — неожиданно согласился Вассилион, — возможно Вацлав не самый примерный офицер и не самый хороший человек. Но ведь выступили против него, вовсе не ради очистки рядов нашей армии.

— Не понимаю о чем вы, но в любом случае, если соберусь начать священный поход против порока, приглашу вас на должность капеллана.

— Не понимаете... И снова я вам не верю. Все вы отлично понимаете, Иаким. Ваша жизнь вам больше не принадлежит. Она лишь еще одна ставка в руках зарвавшегося игрока.

— Все-таки записались в театральный кружок? Такой богатый набор метафор...

— Он и сам понимает, что переступил черту... но обратной дороги для него нет. Для вас — есть.

Пальцы Иакима вздрогнули, он сделал вид, что стряхивает пылинку с рукава. Вассилион, словно подслушал его тайные мысли.

— Советую вам перейти на комический репертуар. Для героя-любовника у вас неподходящая фактура. Иаким поклонился и, не оборачиваясь, зашагал по коридору. Затылком он чувствовал взгляд Вассилиона.