Один из Восьми (книга вторая закончена)

С другой стороны, это даже хорошо. Будем знать, что есть в ней эмоции, которых она так стесняется наяву. Только вчера немного расслабилась, да и сейчас...

Альбина не постеснялась и пересняла эту 'картину маслом'. Если нас всех не убьют, подумала она, эта фотография будет напоминать о том, что ничто человеческое нам не чуждо.

— — — — — — —

— — — — — — —

— — — — — — —

Луна 1965 (1/2)

Повсюду оранжевый свет приборов, если только не смотреть в иллюминатор. Но как можно туда не смотреть? То, что плывет сейчас за большими иллюминаторами спускаемого аппарата, почти никто из людей не видел. Хотя предыдущий экипаж снижался почти до десяти километров над поверхностью и это до сих пор рекорд. С другой стороны, эти данные позволили очень точно откалибровать навигационные системы, чтобы сесть с промахом не более километра. Для современников такая точность в новинку, но кое-кто знает, что в другом мире прецизионную посадку в нужной точке Луны исполнили всего на четыре года позже. (Аполлон-12, ноябрь 1969 года — прим.авт.)

Задача амбициозная и сложная, но вполне по плечу при нынешнем развитии техники. Слабым местом по-прежнему остается доводка носителя, две аварии сильно сдвинули сроки. Из-за этого, пришлось отрабатывать лунный комплекс по частям, пуская на средней ракете. Эта импровизация стоила приличных денег, но позволила сэкономить время и подготовиться. Как радовались все причастные, когда огромный носитель наконец-то отработал полную программу и вывел на опорную орбиту макет лунного комплекса из разгонного блока и экспедиционного корабля, всего сто двадцать пять тонн массы.

Потом был пуск с полноценным разгонным блоком. Облегченный лунный Восход с мелкой живностью прекрасно облетел вокруг Луны и вернулся на Землю. Искушение отправить на следующей машине экипаж было велико, но Королев помнил грустную историю первых облетов и очередной корабль отправился к Луне с собаками Чернушкой и Звездочкой. Поскольку предполагалось вернуть хвостатых космонавтов домой, криков от 'зеленых' почти не было. Потрясающие кадры с Чернушкой и Звездочкой, радостно воющими на Луну, плывшую совсем рядом в большом иллюминаторе, обошли весь мир.

Для непосвященных, конечно, может показаться странным то, что собаки отправились к Луне уже после людей, но тут даже пресса постаралась объяснить разницу. В отличие от прежних облетов 'Восход-7', даже не имея возможности сесть на поверхность Луны, в течение трех дней оставался на окололунной орбите. Таким образом, на собачках испытали несколько критически важных элементов лунного комплекса, и только после этого в полет отправился первый экипаж, в данном случае опытные Владимир Комаров и Иван Аникеев.

'Восход-8' благополучно добрался до лунной орбиты и снизился до тех самых десяти километров, убедившись в корректной работе посадочного радара. В конце полета они провели сброс посадочной ступени, чтобы имитировать старт с Луны. Злые языки утверждали, что корабль не был полностью заправлен во избежание самовольной попытки сесть и таким образом войти в историю. Однако, по факту, это было не так. На Земле никто даже подумать не мог, что Комаров способен не выполнить приказ ради какой-то призрачной славы. Он что, без этого недостаточно известен?

Другое дело, что на восьмом корабле не было такой малости, как лунные скафандры, вместо которых полетели макеты. Испытать их успели в более ранних полетах, а везти с собой и не использовать, не было никакого смысла. Поэтому, даже если сядешь, выйти погулять не получится. Но Комаров и Аникеев не подвели и вернулись, привезя с собой целый ворох дельных замечаний. Настолько дельных, что сам Королев засомневался, уж не снятся ли странные сны этой парочке?

Но дальше откладывать посадку никто не собирается, американские коллеги наступают на пятки, несмотря на собственные аварии, в том числе и с 'Сатурном-5'. К огромному удовольствию всех инстанций, весной 1965 года Королев смог объявить, что к первому полету на Луну все готово.

Что касается места высадки, то выбор стал непростым. Центральный Залив это лишь один из вариантов, но в итоге выбрали именно его. Изначально, ориентиром должна была стать 'Луна-6', удачно севшая в этом районе целых шесть лет назад, но не сумевшая передать панораму. Собственно, станция и должна была разведать этот район перед будущей высадкой людей, но позже выяснилось, что она немного промахнулась и села северо-восточнее, почти вплотную к семикилометровому кратеру Брюс. Местность там не такая ровная, но все же, решили садиться именно туда. Если получится добраться до кратера, то это станет огромным подарком науке.

Более того, на гладкую и почти пустую равнину точно в центре видимого с Земли полушария обратили внимание и американцы. (в нашей истории район рассматривался для посадки Аполлона-11 — прим.авт.), Но когда стала известна точка посадки советского аппарата, они перенесли область своего интереса юго-западнее, и благополучно посадили свой 'Сервейер-6' на залитое древней лавой дно кратера Фламмарион. Пешком туда идти далековато. Споры о рисках, как всегда, случились нешуточные, но Королеву с Келдышем удалось продавить перестраховщиков.

— Нам нужна не просто посадка! — горячо разъяснял Главный. — Наши ребята справятся, посадят машину. Нам нужна цель! Конкретная цель! Зачем мы туда летим? Уж точно не затем, чтобы доказать, что это в принципе возможно. Кто-то в этом сомневается? У нас уже летное 'железо' на стапелях, слишком поздно сомневаться! А так, мы получим не одну, а две цели! Найти 'Луну-6' и добраться до кратера Брюс. Нам еще рано соваться в настоящие горы, или в кратер Тихо, будь он неладен! Но неужели мы в плоский залив не сможем сесть?!

С этим, в принципе, согласились все, как и с тем, что огромная доля успеха будет зависеть от экипажа. У нас, конечно, все экипажи хороши, но для такого случая нужен особенный!

— Отклонения по МФИ-3 в пределах, — доложил бортинженер. — Можно не корректировать.

— 'Кедры', все верно, коррекция не нужна, — подтвердила Земля. — Отсчет продолжаем, пять минут до включения.

— Принято, пять минут до включения, — бодро ответил Гагарин и ехидно кивнул напарнику. — Молодец, Блондин! Уважил!

Кто тут спрашивал про лучший экипаж? Вот он, пожалуйста! Гагарин уже опытный космонавт, три полета, из них два в качестве командира. И то, что он сам выбрал вторым номером Леонова, никого не удивило. Каманин даже как-то обмолвился, что если бы Юрка выбрал кого-то еще, то он бы Гагарина уважать перестал. Действительно, лучшие из лучших! Самые опытные, при этом очень молодые, и что важно, самые здоровые. Мало ли что им встретится там, внизу?

Через пять минут, как и планировалось, легли 'на спину', заработали двигатели, и тридцатитонная машина стала замедляться. Пилоты не видят, как серая поверхность постепенно наплывает на космонавтов, ускоряя свой бег, но в этом нет необходимости. На десяти километрах радар благополучно зацепился за поверхность, наполнив БЦВК цифрами, а ЦУП долгожданным облегчением.

Нужно сказать, что пилоты тоже почувствовали облегчение, поняв, что совершать подвиги не потребуется. Дело в том, что попытка сесть без радара на первый взгляд стала бы чистым самоубийством. В самом деле, как выдержать профиль снижения, если точно не известна высота и скорость? Первоначально, инструкция предписывала выполнить аварийное прекращение спуска и вернуться на орбиту. Понятно, что это означает провал полета и возвращение на Землю несолоно хлебавши, но решение должен принять только командир. И понятно, что ни один командир не станет упускать шанс на спасение программы полета.

Нынешняя техника гораздо гибче и совершеннее, чем у первопроходцев в другом мире, и имеет лучшую защиту от дурака. На всякий случай, вариант без радара тоже отработали на тренажере. На корабле нет стыковочных механизмов, но лазерный дальномер остался и по нему можно получить представление если не о скорости, то хотя бы о высоте. Инерциальные системы имеют приличную точность, и солнце светит сзади, позволяя ориентироваться по тени. Короче говоря, шансы есть, но тут все зависит от мастерства и здравого смысла командира. Космонавты это смелые люди, но не самоубийцы.

— Минимальное обновление по радару, — прокомментировал Леонов. — Платформы совмещены, идем точно.

(Историческая справка из реальной истории. На Аполлоне-14 во время спуска радар не сразу захватил поверхность. Его позже удалось включить, но если бы не удалось, это означало автоматический 'аборт' на высоте около 3 км. Но на А-14 был программный 'патч', запретивший автоматический 'аборт', это мог сделать только экипаж вручную. После полета Шепард говорил, что он бы попытался сесть и без радара, но в ЦУПе были убеждены, что ошибка инерциалки не дала бы сесть прежде, чем кончится топливо. В реальности, когда включился радар, ошибка по дальности оказалась всего лишь около 150 метров и по высоте около 100 метров. То есть, у Шепарда и Митчелла были все шансы сориентироваться и благополучно сесть. Предполагается, что в альтернативной реальности таких шансов намного больше. Прим.авт.)

Корабль легонько дрожит от работы всех четырех тормозных двигателей на полной мощности, и траектория постепенно заваливается вниз. Слышно, как срабатывают двигатели ориентации, слегка покачивая машину, но в целом полет очень плавный и устойчивый.

— Полтора километра, — донеслось из ЦУПа. — Готовьтесь к перевороту, 10 секунд. И камеру включите.

— Камера включена, — отозвался Леонов. — Переворот начали.

— Есть переворот, — подтвердил Гагарин, когда в назначенное время звезды в его поле зрения поплыли вверх, а из-за нижнего края иллюминатора вынырнула яркая полоска лунного горизонта. Корабль, гася горизонтальную скорость, постепенно переворачивается с положения 'на спине' в положение 'днищем вниз', и теперь командир визуально ищет место посадки. Бортинженер лишен возможности 'смотреть в окошко', он не имеет права отрываться от приборов.

— Брюс как на ладони, — уверенно определил Гагарин. — Очень яркий и резкий край. И вся мелочь тоже на месте. Как в кино! Только проверим ТП.

— ТП шестьдесят один, — подсказал Леонов.

— Возьму чуть правее, — моментально сориентировался командир. — А то впритирку к Брюсу идем. А по дальности, кажется, все отлично.

Аббревиатура ТП, несмотря на обидный вариант из будущего, означает всего лишь точку посадки, которую командир может легко определить по градуированной шкале на стекле иллюминатора. Теперь ему показалось, что машина ведет корабль слишком близко к краю большого кратера, и легким движением ручки управления он эту точку подкорректировал, отодвинув от опасного края. Корабль чутко подвернул на едва уловимую пару градусов, выполняя пожелание командира.

— Топливо тридцать пять, — подсказал бортинженер. — Высота тысяча триста, скорость сто на пятьдесят, высоковато идем.

— Сейчас поправим, — Командир ввел несколько цифр. — 'Заря', я 'Кедр', проверьте нам арифметику.

— Все нормально, 'Кедры', принимаем, — быстро ответил ЦУП. — Будьте начеку.

— 'Заря', не беспокойтесь, мы идем точно, — утешил Землю Гагарин. — После коррекции ТП лежит прямо перед Лайкой, промах меньше километра.

Когда экипажам показали фотографии местности, на которой им предстоит работать, они первым делом взяли фломастеры и не жалеючи расписали названия самых ярких кратеров и деталей рельефа. Так на карте появились Лайка (другая собака из АИ, погибшая при испытании САС — прим.авт.), Картошка, Клумба, Русалка и другие. Были попытки запретить такую самодеятельность, недостойную советских людей, да и названия не всегда были идеологически выдержанными. Но космонавтов поддержал не только Королев, но и Каманин, прекрасно понимающий, каково будет запоминать все эти 'прыщики' по номерам. С этой точки зрения простые и запоминающиеся названия намного удобнее.

Тогда, при невозможности предотвратить, начались попытки возглавить процесс и придать названиям верный идеологический лоск. Почему на ваших картах, спрашивали ответственные лица, нет комсомола, Маркса или Октября?

— 'Заря', я космонавт, — мгновенно схохмил Королев, — Мы в комсомол не попали, придется лезть на Маркса.

— 'Заря', я космонавт, — поддакнул Каманин. — А Октября отсюда вообще не видать!

После немой сцены вопрос быстро замяли, а придуманные космонавтами и учеными (в основном, геологами) неофициальные названия утвердили со всей полнотой бюрократических формальностей.

— Дистанция пять, — доложил Леонов. — Высота две четыреста, платформы согласованы. Последняя поправка с радара введена. Юра, ты хотел поправку ТП внести, угол семьдесят.

— Так точно, — подтвердил Гагарин. — Мы идем с перелетом Клумбы почти в километр, даю поправку ТП. Все равно потом вручную довернем. Ориентиры очень яркие, Пуля будто светится, видно издалека. Клумбу тоже вижу, но она пока далеко, не разглядеть подробности. Хотя, Тюльпан вижу рядом!

В ЦУПе в это время благодарят судьбу за то, что 'самопальные' названия прижились, и теперь с одного взгляда можно понять, где летит корабль.

— Проходим над Землянкой, — продолжил докладывать Гагарин, — Она совсем неглубокая, оказывается!

— Дистанция три, высота семьсот, — доложил бортинженер. — Остаток топлива десять процентов. Радар отключился, у нас сигнал горит.

— У нас тоже горит, — забеспокоилась Земля, глядя на телеметрию. — Что по дальномеру?

— Платформы в согласовании, на дальномере шестьсот, очень близко, — ответил Леонов. — Вертикальная скорость двадцать, постепенно гасится. Горизонтальная скорость двадцать пять.

'Восход' скользит совсем близко от поверхности, но тут Гагарин чуть оторвал взгляд от точки посадки и посмотрел немного выше.

— 'Заря', я 'Кедр-1', вижу нашу тень! Теперь точно сядем!

— Четыреста метров, — подсказал напарник. — Вертикальная пятнадцать. Радар мигает, захвата нет.

— Ну и ладно, — спокойно ответил командир. — Дай-ка мне ТП еще разок.

— Угол ТП сорок семь.

— А теперь мы в Клумбу летим, — вздохнул Гагарин. — Ждем до высоты двести и переходим на ручное управление.

— Вас поняли, 'Кедр-1', — голосом Двадцатого доверительно отозвалась Земля. — Теперь все сами, мы помолчим.

Что сейчас творится в ЦУПе, лучше даже не думать, никаких нервов не хватит. Но нервы пилотов, в отличие от своих собственных, там пытаются беречь. И за это им большое спасибо!

— Высота двести, дальность триста, топливо восемь, — подсказал Леонов. — Есть радар, сигнал не горит. Готов, Юра?

— Тридцать три, — кивнул командир. — Поехали, перелетаем Клумбу.

Взяв на себя управление, он первым делом немного уменьшил угол по тангажу, погасив скорость снижения, которая показалась ему чрезмерной. Через несколько секунд он снова наклонил аппарат назад, быстро гася горизонтальную скорость почти до нуля и переходя в зависание на ста пятидесяти метрах.

— Вижу пыль, — успел заметить командир. — Летит не клубами, а словно завеса у поверхности. Мы над Клумбой, над северным краем. Вижу Иглу точно впереди.