— Благодаря вашему предупреждению, Хранитель, авиацию удалось сохранить. Немцы смогли сжечь на земле всего десятка полтора неисправных самолётов. Очень большие потери среди аэродромных команд, до тридцати процентов. Люди ещё не научились укрываться и вовремя объявлять воздушную тревогу. Но и мы успели хорошо огрызнуться. В пять утра нанесли удар по скоплениям сил вдоль границы. В семь двадцать ударили двумя полками по аэродрому истребителей в районе Жешува и по штабу семнадцатой армии. Сожгли на земле мелкими бомбами свыше сорока самолётов, штаб разбомбили до основания. Я приказал, чтобы вместе с ударными самолётами выслали разведчиков с фотоаппаратурой, и засняли результат бомбежки. Полчаса назад прислали снимки, показал Музыченко разложенные на столе десяток фотографий. На отходе потеряли два бомбардировщика и много истребителей в воздушных боях. У немцев самолёты побыстрее, и с лучшей скороподъёмностью. Доклады пока идут.
Но счёт всё равно в нашу пользу. Мы подняли ещё один истребительный полк и немцев основательно причесали, уже над нашей территорией. Планируем днем совершить налет по танковым дивизиям немцев, а к вечеру нанести удар по аэродрому бомбардировочной авиации. Да вот и вы нашим соколам ещё одну жирную цель подбросили. Звонил командующий Юго-Западным Фронтом, завтра к нам перебросят ещё полк истребителей и полк бомбардировочной авиации. Так что чем бить немца с воздуха у нас будет.
— Ну а как дела у границы?
— Пока держимся. Немцы захватили три плацдарма на нашем берегу реки Сан, тянут мосты. Под Перемышлем стационарные мосты взорвали, немецкий плацдарм уничтожили. У этих двух плацдармов вяло обороняемся, ждем пока наведут переправу и отправят на наш берег побольше людей и техники. Чтобы всех их здесь и закопать. Серьёзные бои на границе там, где нет водных преград. Пограничники, кто уцелел, отошли. УРы пока держатся, и перемалывают, сколько могут. Завтра, как начнут наседать, откроем им дорогу вот здесь,— показал командарм на карте, предварительно посмотрев по сторонам, чтобы не увидел кто-то из штабных. Попытаемся провести их, а я надеюсь, что танковые колонны войдут в прорыв, вот по этому коридору, до этой точки. Здесь остановим и будем уничтожать! Восьмая танковая отрежет их от границы, назад они уже не выскочат. Единственное, что меня смущает, сможем ли удержать эту массу активных войск в мешке. Уж больно стенки тонковаты.
— Сорок первая стрелковая дивизия у вас наиболее стойкая. Её можно направлять на самые серьёзные участки. А вообще этот мешок надо резать танковыми клиньями на части и, желательно, в первую же ночь. Пока не очухались, и не встали в оборону. Если будем опережать в темпе действий, то перемелем за три дня. Отрезали кусок и съели, отрезали и съели. А восьмую танковую надо усиливать пехотой. Коммуникации они, конечно, разнесут, но немцы непременно усилят на них своё давление со стороны границы. Они сразу же поймут, что их танковый клин отрезали. Значит, надо будет кого-то в оборону сажать.
— Вот я и хотел по этому вопросу переговорить. Сил у нас мало, и очень будет нужна своевременная разведка, чтобы мы успевали реагировать на все перемещения их войск. И мы, и пятая армия.
— За это не беспокойтесь Иван Николаевич, разведку я вам обеспечу, — пообещал Глеб.
На этом и расстались.
Сержант вышел на Михайлова:
— Борис, командиру дивизии я доложил, он назвал всех молодцами и порадовался успешным действиям командиров и бойцов. С НКВД договорился, пленного они у нас заберут, возможно, и самолёт. Караул там пока держи, но проинструктируй, что там две бомбы и могут взорваться в любой момент. Я на часок слетаю к немцам, посмотрю, что там делается. Как закончу, появлюсь в батальоне. Ты людей можешь из леса вернуть, вряд ли немцы сегодня ещё будут в городе что-то бомбить. Только их надо чем-то полезным занять, чтобы бесцельно не шатались, особенно штабные, так как приклонить голову им теперь негде. Подумайте там с Кульчицким, может часть людей ночью вывезти в дивизию. Да и батальону при боевых действиях, надо находиться в боевых порядках дивизии, а не у чёрта на куличках. А охрану для складов всё равно придётся оставлять. Жилые палатки к вечеру можно будет ставить обратно. И посмотри, в каком состоянии убежища, где бомбы рядом взорвались.
— Хорошо, Глеб, я тебя понял.
Ткачев представил себе Жешув и немецкий штаб семнадцатой армии, напрягся и оказался в нужном месте. Да, фотоснимки не врали. От особняка ничего не осталось. Немецкие солдаты разбирали руины и доставали тела, выкладывая их в рядок. Офицеров отдельно, унтер-офицеров и рядовых тоже отдельно. Глеб не злорадствовал над убитыми. Эти люди ещё себя ничем не замарали, ни убийством мирных жителей, ни изнасилованиями, ни лагерями смерти. Они были солдатами и считали, что защищают Родину. Но жалеть он их тоже не жалел. Враг должен быть убит. Это аксиома воина. Тел уже достали с сотню, как минимум треть были офицеры. Наши, видно, застали штаб врасплох, большинство укрыться не успело.
Сержант перелетел к аэродрому. Здесь тоже хорошо поработали советские бомбардировщики и истребители. Глеб насчитал всего шесть самолётов, около которых суетились техники. Остальные были разбиты в хлам, или сожжены. Больше чётырёх десятков. Похоронная команда быстро копала могилы, на большой поляне с хорошей землёй. Погибших пилотов и солдат аэродромной обслуги сложили в тени деревьев. Их было много. Над полем боя, где погибло много людей, всегда витает много запахов: запах гари, кисловатый запах взрывчатки, запах крови, отдающий железом, сладковатый запах начинающих разлагаться тел, запах испражнений. Здесь же всё покрывал мощный запах сгоревшего бензина.
Г Л А В А 4
Глеб начал осмотр границы от Перемышля. Что знал сержант о Перемышле? Знал он мало. Когда князь Владимир отвоёвывал у ляхов Червону Русь, поселение здесь уже было. Во времена первой мировой войны австрийцы здесь создали крепость, с гарнизоном в сто пятьдесят тысяч человек. Русские войска после длительной осады эту крепость взяли. Сейчас же река Сан делила город на две части. Советская сторона города носила старое названием Перемышль. Противоположная, принадлежащая немецкому генерал-губернаторству — название Прёмзель. На двадцать второе июня тогда в городе стрелковых частей не было. Дрались насмерть пограничные заставы 92-го отряда, три взвода 150-го пульбата восьмого укрепрайона и рота 66 полка железнодорожных войск НКВД. Дрались против 101-й легкопехотной дивизии немцев численностью двенадцать тысяч человек. За сутки немцы захватили лишь оба моста и часть города. Горкомом партии был сформирован отряд ополченцев в 150 человек. Ночью перегруппировавшись, пограничники создали сводный батальон НКВД, и вместе с ополченцами ударили по врагу, завязав тяжёлые уличные бои. Подошедшие части нашей 99-й дивизии, помогли выбить немцев из города, боевые действия перекинулись даже через реку в немецкую часть города. Перемышль был первым советским городом, освобождённым от фашистских захватчиков. Немцы так и не смогли больше взять Перемышль. Он был оставлен войсками по приказу лишь 27 июня. Хотя гарнизон дота на берегу реки Сан под Замковой горой, держался до тридцатого июня, срывая немцам переправу. Командовал этим дотом младший лейтенант Чаплин.
Сейчас же картинка была совсем другой. Железнодорожный мост взорвали, загнав на него мотодрезину, загруженную взрывчаткой. И хотя с взрывчаткой, по мнению Глеба, слегка перестарались, но результат был налицо, два пролёта и центральная опора лежали в реке. Двигатель от мотодрезины взрывом вогнало в одну из ферм, и он висел на ней, обняв прогнувшуюся толстую балку. Командир 99-й дивизии видно был стратег. И по автомобильному мосту немцев пропустил, устроив перешедшему на нашу сторону батальону огненный мешок. Мост расстреляли из крупнокалиберной артиллерии, как и весь батальон немцев. Их тела усеивали всё предмостное пространство. Трупы никто пока не убирал. Немцы пытались организовать переправу на лодках, но пулемётчики мощных бетонных дотов укрепрайона поливали струями свинца всех, попавших в поле зрения. Сержант увидел по берегам реки десятка два выброшенных лодок. Видно попытка переправиться была не первой.
В районе 257-й немецкой дивизии плацдарм не увеличился. Нитку моста им протянуть удалось, но накопление войск происходило медленно. Мост русские практически не обстреливали, а вот подходящим к переправе частям доставалось в полной мере. Артиллерия била постоянно, а пытавшиеся нанести бомбовый удар по артиллерии самолеты, отогнали русские истребители. Дивизия несла серьёзные потери. Пожалуй, русские выбивали на плацдарме людей не меньше, чем туда прибывало с противоположного берега. Немцы срочно тянули нитку основного моста, чтобы можно было перебросить и тяжёлую технику.
В районе Ярослава, где наступала 68-я пехотная дивизия, было наведено уже два моста, и плацдарм подрос. Переправилось уже не меньше полка. Пора было его ликвидировать, не дожидаясь прорыва. Глеб связался с Музыченко и обрисовал ситуацию. Командарм сказал, что меры примет.
Рава-русский укреплённый район держался отменно. Немцы ещё не заняли даже предполье, с подготовленными позициями для батальонов и рот. Глеб не знал, но предполагал, что там дрались бойцы нашей сорок первой дивизии. И наверняка немцы удивились, встретив вместо пустых позиций, заполненные красноармейцами укрепления.
У соседей в пятой армии дела тоже шли неплохо. Мосты у Крыстонополя, Устилуга через Южный Буг и железнодорожный мост у Выгоданки были взорваны. Мосты эти пытались ночью захватить диверсанты, но пограничники и войска НКВД не сплоховали, все группы по тридцать человек, переодетые в нашу форму были уничтожены. Сокаль в нескольких местах горел, подожжённый то ли дальнобойной артиллерией, то ли после бомбёжки. Сержант поднялся чуть выше и сместился вдоль границы на север. Мост на шоссе Хелм — Ковель тоже был взорван. Южный Буг отрезал немецкие войска от частей пятой армии, и хоть речка была не широкой и во многих местах не превышала тридцати метров, но всё же это была водная преграда с обрывистыми берегами. Технику просто так на тот берег не перебросишь. Немцы во многих местах наводили переправы, но попытки форсирования реки встали дорого, по обоим берегам валялись выброшенные тела убитых, разбитые плотики и лодки. Наиболее удобным направлением удара становился Сокаль. Здесь река далеко отходила от границы, и можно было нанести удар, не мучаясь с переправой, в направлении на Горохов и Радехов.
Сержант поднялся ещё выше и ахнул. Со стороны немцев от Замостья в сторону Устилуга по шоссе ползла тёмная танковая колонна, скрытая поднятой пылью.
"Четырнадцатая танковая дивизия, — сообразил Глеб. — Она первая из группы Клейста должна наносить удар". Колонну прикрывали десяток истребителей. Он прошёлся по району Замостье — Томашув, остальные танковые дивизии соблюдали маскировку и в колонны не вытягивались. Видно немцы решили удары пехотных дивизий подкрепить танковым кулаком.
Сержант тут же вышел на Музыченко:
— Иван Николаевич, это Глеб. Четырнадцатая танковая дивизия немцев начала движение по шоссе от Замостья на Устилуг. До границы передовым частям еще около десяти километров. Вполне можно разбить эту дивизию авиационным ударом. Прикрытие — десять истребителей. У вас связь с командармом пять есть? Или мне самому выйти?
— Связь есть, выйдите на меня минут через десять, мы всё решим.
"Пока провозятся — немцы уже подойдут к границе, а там у них своя ПВО для прикрытия пехотных частей. Посшибают наших соколов. Мост для танков наведут за час, и вперёд, куда захотят, хоть на Устилуг, хоть на Сокаль, хоть на Владимир— Волынский, если через УР пройдут. Хотя возможно они и проходы знают между укрепрайонами. Надо что-то делать!"
Львовский выступ прикрывали четыре укрепрайона: Владимир-Волынский N2 , Каменка-Струмиловский N4, Рава-Русский N 6, Перемышльский N8. Имелся ещё Ковельский укрепрайон N9, но он еще строился и многоэтажных бетонных дотов не имел, только дзоты. Между всеми укрепрайонами имелись значительные промежутки в несколько километров, которые должны были закрываться частями прикрытия границы. Собственно УРы и не предназначались для отражения наступления противника, они предназначались для поддержки обороняющихся частей на наиболее важных направлениях. На вооружении дотов стояло как пулемётное, так и пушечное вооружение. Массивные железобетонные сооружения, заглубленные в землю на два, а то и на три этажа, взять было довольно сложно, при наличии в них гарнизона и боеприпасов. Сто пяти миллиметровые немецкие гаубицы их не брали. Только при стрельбе прямой наводкой при попадании в амбразуру артиллерия могла нанести какой-то вред. Авиация — только очень крупными бомбами. Пехота — после установки мощного заряда взрывчатки специальными штурмовыми группами. Маленькая автономная крепость — вот что такое дот. И таких дотов в каждом УРе насчитывалось свыше девяноста, только в Струмиловском было чуть меньше — восемьдесят четыре.
Глеб спикировал на танковую колонну и проник в первый танк. Это был Т-2. Убить водителя удалось секунд за двадцать. Танк повело и развернуло поперёк дороги. Колонна встала.
— Курт, ты чего? Вправо давай! — прокричал лейтенант в ТПУ, толкнув механика-водителя в правое плечо.
— В обмороке, наверное, выдвинул свою версию радист.
— Какой обморок, он ехал первым с открытым люком, продувать должно!
— Всё равно жарко, — упрямо сказал радист, сдвинув шлем и вытирая со лба пот.
— Покинуть машину! — приказал лейтенант.
Минуты две извлекали из люка Курта.
— По-моему он преставился, герр лейтенант, — сказал наводчик, подняв веки и пытаясь нащупать пульс у танкиста, посаженного на землю.
— Тело на броню! — скомандовал командир танка.
Пока грузили тело, подбежал оберлейтенант, командир роты.
— Что случилось, Рудольф?
— Механик водитель умер! Сердце, наверное. Разрешите продолжать движение?
— Да, давайте! Мы и так уже задержали колонну на пять минут.
Командир танка забрался на место механика-водителя. Тронуть танк с места Ткач ему не дал. Лейтенант лишь охнул, схватившись за сердце, и умер. Экипаж шустро полез из танка. Командир роты растерянно замер.
Сержант поднялся вверх. Пыль осела, или её сдуло слабеньким ветерком. Колонна была как на ладони, грозная, ощетинившаяся пушками и пулемётами.
"А это я их удачно остановил, — подумал Глеб. — Отсюда им и деться некуда, никуда не расползутся". Шоссе пересекало болотистую низину, и было поднято над поверхностью минимум на метр. С трудом объезжая танки, подъехала легковая машина.
К машине подскочил командир роты.
— Герр оберст! По непонятной причине скончался механик-водитель и командир танка лейтенант Рихтер, попытавшийся его заменить. Экипаж покинул машину.
— Так,— сказал полковник, вылезая из машины. Он подошёл к танку, заглянул в открытый люк механика-водителя, увидел лейтенанта, державшегося за сердце.
— Запаха никакого не почувствовали?
Командир роты вопросительно посмотрел на оставшийся экипаж.
