— За хищение военной собственности Центрального Королевства в особо крупном размере, повлекшим за собой угрозу жизни жителей королевства, Верховный Трибунал Сантарина постановил приговорить Долвораса к изгнанию из мира живых. Дарованной мне по праву рождения силой, я вверяю дальнейшую судьбу этой души Иллюне.
Под дробь барабанов хранительница подняла руку и, повинуясь её воле цепь, словно змея обвила Долвораса и подняла его над тёмной дырой колодца. Колодец казался сейчас голодной пастью, а цепь — её языком. Из толпы слышались кровожадные крики, многие хотели крови. Длительной и мучительной смерти.
Артелайл же, все так же закрыв глаза, повернулась спиной и резко сжала ладонь в кулак, стараясь не слушать последовавшего хруста костей, который не мог заглушить даже рев толпы. Благодаря своему трижды проклятому дару, даже отвернувшись, она видела все в мельчайших подробностях. И от этого ей становилось дурно. Артелайл расслабила и опустила руку. Все было кончено. Послушная ей цепь заняла своё обычное положение, выпуская из своих смертельных объятий изуродованное тело, которое вскоре скрылось в глубинах колодца. На древних, как этот мир звеньях цепи не осталось даже малейшего следа крови.
Толпа была недовольна, то и дело были слышны крики "легко отделался!". Многие пришли сюда не ради секундного зрелища, а ради многочасовой пытки, которую рассчитывали увидеть. Кикарос говорил, что настоящие проблемы королевства будут тогда, когда хранительница будет дарить преступникам долгую и мучительную смерть. И храни Иллюна тех несчастных, кому доведется жить при правлении хранительницы способной на такое.
Артелайл молча проследовала со свитой во дворец, все так же сохраняя невозмутимое выражение лица. Оставив в холле охрану, она в сопровождении Фетты, Тетты, Кридоксена и Женекерса проследовала дальше. И лишь когда за ними закрылись двери ее покоев, эта маска треснула и разлетелась. Кридоксен пытался успокоить её, в то время как Женекерс пытался прикинуть свои дальнейшие действия.
Увы, он не мог полностью оградить Артелайл от окружающего ещё мира. Слишком многое ей необходимо было решать самой. И от её выбора зависело очень многое. Ядовитый это прекрасно знал, и своими действиями лишал её самой главной силы человека — возможности делать рациональный взвешенный выбор.
— Женекерс, — хрипло произнесла Артелайл, все ещё с большим трудом сдерживания рыдания, — в такие моменты, я, наверное, завидую тебе. Прости за слабость, но это для меня и впрямь очень тяжело.
— Я понимаю. Если я сейчас и не чувствую ничего, это не значит что я забыл каково это. Постарайся успокоиться. Ты же знаешь, кто это все подстроил.
— Да. Но от этого мне не легче. Я чувствую себя игрушкой. Моими руками он может казнить сотни и это будет все строго по букве закона.
— Я постараюсь, чтобы этого не повторилось, и не дошло до трибунала. В конце концов, просто можно устроить "несчастный случай" при наличии веских улик.
— Спасибо... Мне льстит, что ты ради меня готов нарушить закон, но не стоит. Это неприятная обязанность, но нужная. Только страх неотвратимого наказания держит многих от страшных преступлений. Это страшно и жестоко — но его надо поддерживать. Просто... Просто слишком много на меня всего свалилось в последние дни.
— Я понимаю. Я думаю, Кридоксен лучше меня сможет найти слова, чтобы тебя успокоить. Мне это едва ли теперь под силу.
— Я понимаю, я...
Артелайл вымучено улыбнулась. Женекерс пошёл бы на огромный риск, лишь бы избавить ещё от этой обязанности, но тогда... Артелайл соврала, что все способы избежать казни ведут к нежелательным последствиям. Ее дар позволил ей во всей красе увидеть нестандартное мышление и изворотливость мага пустыни.
Он не испытал предпочтений, не имел предрассудков... И использовал все, что только мог добыть, комбинируя самое неожиданное. Трофейные боевые амулеты кроу, яды и эликсиры, заклинанники некромантов и просто законы природы. Имея в своём распоряжении Евклида, он, казалось, может найти решение любой проблемы. И даже эта была для него пустяком.
Просто те немногие способы, что были допустимы заставили бы её спасителя нырнуть с головой в неизвестность, о которой хранительница ничего не знала и которой страшилась больше всего. И что-то, но только не ее ослепший дар, подсказывали ей, что именно там его будет ждать смертельная опасность. И от этого её сердце сжималось. Но этого ему лучше не знать. Наверное. В конце концов, закон есть закон.
Нехотя, но Артелайл понимала, что невольно чувствует за собой вину за то, что сделала с ним Илейния, являясь заложницей обстоятельств. Как бы глупо этот не звучало.
Кридоксен тем временем нервно кусал губу. То, что он видел в эмоциях хранительницы, ему не нравилось. Его дар рисовал ему знакомое пульсирующее сине-сиреневое пятно, окутывавшее сейчас голову хранительницы. Именно так он видел эмоции. Цветами. И эта была очень знакомая картина. Или, лучше сказать, набросок того, что может стать серьёзным недугом, вылившись в беспричинные страхи, приступы паники и будет преследовать ее всю жизнь... И как жаль, что он ничего не может с этим поделать. Артелайл словно не слышала его слов, а травы действовали слишком медленно.
Женекерс же интерпретировал молчание мага однозначно и тем временем ловко выхватил из головы воспоминание и подготовил его. Это уже происходило однажды, и однажды он нашёл слова, когда был простым человеком.
— Послушай, — тихо произнёс Женекерс совсем с другой интонацией. Резкая перемена в его голосе заставила Артелайл вздрогнуть от неожиданности, — я не могу, в отличие от тебя видеть будущее или управлять теми страшными цепями. Один вид того, что они могут сделать повергает меня в ужас. Но я здесь, пока все ещё здесь, и я тебе не дам остаться одной наедине с этим ужасом, слышишь меня?
Стеклянный маг подошел и легко обнял Артелайл, невольно заставив её расплакаться, уткнувшись ему в плечо. Он что-то шептал ей, успокаивая.
Кридоксен боялся пошевелиться. Все его лицо выражало только один вопрос "как?". В его голосе звучала такая забота, которую невозможно подделать. Тем более тому, кто ничего не чувствует. И все же Кридоксен видел, что внутри это все ещё Женекерс. Впрочем, неважно как. Пожилой маг видел, как все переживания, накопленные за эти дни, весь тот яд, что отправлял её душу, выходит с этими слезами. Пускай.
Женекерс же, лишь провёл рукой по голове Артелайл и произнёс.
— Все хорошо, Илейн, все хорошо, я рядом.
Спустя десяток секунд Артелайл отстранилась.
— Женекерс, я...
— Тебе лучше? — голос стал прежним. Нейтральным, ничего не выражающим.
Артелайл кивнула.
— В каком-то плане я сейчас завидую Илейнии. Спасибо, что поделился со мной этим воспоминанием и простите ещё раз за слабость. Я попрошу тебя об одном одолжении.
— Разумеется, Артелайл.
— Ребёнка Долвораса взялся воспитывать его брат. Он неплохой человек, я заглянула в будущее мальчика. Но чтобы он выжил, надо избавить его от остатков той болезни. Тебе это под силу. Я считаю, что после произошедшего, это следует сделать. Пускай хотя бы жертва его отца не будет напрасной.
— Хорошо, сделаю... Да, Евклид.
Голос раздался из браслета, который был на руке Кикароса, что заставило коротышку чертыхнуться в полголоса от неожиданности.
— Есть новая информация о "палаче", наши люди в библиотеке Арсива нашли исторические свидетельства.
— Насколько он опасен?
— Опаснее Ядовитого и всего того, чего мы видели от него. Это я могу сказать точно.
— Он демиург?
— Его история не вписывается в типичную историю демиурга. Он родился смертным, но после смерти обрел силы демиурга. Их он обратил во зло, истребив почти треть населения юга, за что и получил имя "палач". Сведения обрывочны, так как эта фигура жила более двух тысяч лет назад.
— Чего от него ждать?
— Насколько известно, он был талантливым алхимиком. Возможно, одним из самых сильных. Определённые, до этого момента невиданные силы он получал при помощи жертвоприношений. Однако точных данных нет — описаны лишь несколько кровавых эпизодов его биографии. Он имел крайне непредсказуемый характер, нестабильную психику, страдал приступами агрессии, в моменты которых его сила возрастала многократно.
— Ну вот, маньяка из специального крыла госпиталя Милостивой Иллюны заказывали? — пробурчал Кикарос, нервно поглаживая револьвер у пояса.
— Его уничтожили? — осведомился Женекерс.
— Неизвестно. Но известно, что одним из тех, кто встал на его пути был странник Шендар.
— Шендар? Тот самый?
— Да, Женекерс. Есть хорошая вероятность, что это так.
— Имеет смысл к нему наведаться, раз так... Будем надеяться, что он ещё жив. Не знал, что ему столько лет.
— Езжай, Женекерс, пока будущее более или менее чисто, — произнесла Артелайл. Это может быть лишь кошмар, но если нет...
— Я задержусь на несколько дней, мне нужно закончить некоторые дела в Сантарине. Но потом мне и впрямь придётся ехать.
— Постарайся уложиться за четыре дня с делами, — уверенно произнесла хранительница.
Глава 10
Артелайл постучала в дверь кабинета. Она оказалась не заперта и Хранительница зашла.
— Фекларт?
Знаменитый полководец королевства отвлекся от бумаг и поднял свой немигающий взгляд на хранительницу. Пожалуй, его боялись даже больше, чем Женекерса. Из-за особенностей нового тела он стал заметно шире в плечах и выше, отчего смотрелся настоящим великаном. Образ дополняла и тяжелая поступь, которую не могли скрыть даже мягкие ковры, покрывавшие большую часть жилых помещений дворца. Весил знаменитый полководец теперь заметно больше, особенно после некоторых “улучшений” Кикароса. Тихие, но от этого не менее характерные звуки, похожие на шелест, что издавала мощная мышечная сталь, только добавляла людям страху, а вот у коротышек пробуждала в глазах нездоровый блеск.
Люди его боялись, не скрывая этого, коротышки открыто восхищались, частенько ища случая взглянуть на столь чудесную работу.
— Добрый день, Артелайл. Извиняюсь за беспорядок, но мой предшественник наплодил бумаг, и теперь я пытаюсь во всем этом разобраться. Хоть как-то. Без Элмары бы совсем было плохо.
Кабинет, стен которого раньше не было видно за шкафами, забитыми бумагами, был уже наполовину пуст. Отчёты, рапорты, договоры, отчёты о количестве договоров, и рапорты о количестве отчетов... Эта была лишь верхушка бюрократического айсберга, способного свести с ума любого. Легендарный полководец, про которого теперь ходили самые разные слухи был занят уже долгое время разгребанием бумаг.
— Я распорядилась, чтобы Ваши вещи перенесли сюда из музея, когда Вы закончите.
— Мои вещи?
— После войны, Вы стали национальным героем и Илейния посчитала, что весь Ваш кабинет достоин отдельной залы музея. Мне стоило это сделать ранее, но со всей этой суматохой…
— Что ж, это было бы здорово. Вот только избавлюсь от всей этой пакости, — Фекларт указал на шкафы, — хоть место появится. Элмара относит все бумаги библиотекарям, так что если в них и есть что важное — это хоть можно будет найти. Меня не покидает ощущение, что бумаги — это единственный враг Королевства за последние четыре сотни лет. И в борьбе с ним мы потерпели сокрушительное поражение.
— Ваш предшественник утверждал, что в бумагах должен быть порядок. И мог часами в них копаться.
— Утверждал. Да вот только бумаги мало кого тогда защитили. В моё время вся отчетность по расходам на армию умещалась в тумбочке у стенки. А расходы были не в пример выше.
Фекларт вытащил ещё одну стопку документов, и шлепнул её перед Элмарой, которая, подхватив их, сразу скрылась за дверью.
— Все так плохо?
— Не хочу расстраивать, но да. Я уже даже не пытаюсь вникать, сразу отдаю Элмаре. Даже имея ее и библиотекарей, на разбор текущего положения дел уйдёт ещё неделя. Библиотекарям требуется время, чтобы все прочитать. Остался весь кабинет и еще три архива, к которым почему-то не подпускали библиотекарей. Гвардию я муштрую лично, когда не копаюсь с бумагами, но боеспособность у них... нулевая. Задохлики, стрелять не умеют, чуть непогода — не дворянское, видишь ли, дело. Что касается регулярной армии, то там тоже придется делать кадровые перестановки. Расслабились все. Расслабились.
— Пожалуй, это во многом моя вина. Ведь это я его назначила на эту должность...
Фекларт поморщился.
— Едва ли. Тут уже пару сотен лет не было серьезных военных действий. Поколения, что могли бы рассказать о них и поделиться бесценным опытом ушли. Книги это не то. Мир, конечно, с одной стороны хорошо, но уж точно не для армии. Чтобы мы смогли сделать в бою хоть что-то, надо делать кадровые перестановки, а кадры взять толком негде. Очень многое прогнило...
— Если имеет место нецелевое расходование средств на армию, то...
— Артелайл. Я знаю, что говорит закон, а так же знаю, что за свое правление тебе уже дважды приходилось осуществлять казнь цепями. Я прекрасно знаю, какое это для тебя испытание. Я помню, как Илейн выпадала из жизни каждый раз на неделю после этого. А ей это приходилось делать намного чаще, время было... дурное. Я лучше попрошу Женю сделать несчастный случай, или сразу десяток. Ему-то не сложно, кошмары его мучить не будут.
— Я ценю заботу, Фекларт. Но по закону приговор за казнокрадство должна приводить в исполнение хранительница. Это не прихоть, а чтобы неповадно было другим. И я обречена видеть к каким последствиям приведет неисполнение этого древнего жестокого правила.
— Я знаю. Но мы не можем себе позволить, чтобы Ваше Светлейшество находились не в духе. По крайней мере, пока у нас этот ядовитый на горизонте мелькает.
— Фекларт... Прошу, не надо официоза. Совет это единственные мои друзья, перед кем я не стесняюсь ни слез, ни улыбки.
— Илейн тоже этого обращения не переносила... Артелайл, я знаю этих крыс. Они были, есть и будут. Сейчас же, пока Ядовитый нам угрожает, им можно объявить и амнистию. А уж потом я тебе сам помогу с радостью. За четыре сотни лет они не стали изворотливее, а у меня рука на это дело набита. Сейчас нельзя отвлекаться. На поле бюрократии я не самый лучший маршал, но да Элмара зато не промах... Евклид.
— Тут я полностью Вам доверяю, друг мой. И даже знаю, что Вы справитесь. Но я пришла по другому вопросу. Не могли бы Вы рассказать подробнее о той войне.
— Это легко. Хотя, думаю, в хрониках есть достаточно. Присаживайтесь, чего стоять? Ежели про войну, то это надолго. Что хотите узнать?
Артелайл вздохнула, думая как сформулировать вопрос.
— Не скрою, мне интересна роль Женекерса в ней. Как и то, каким он был до того... как стал... другим...
— Женя... Он был странноватым пареньком, упертым, неунывающим. Когда Илейния притащила его и отправила к нашим колдунам, я уж думал, что он новый архимаг на смену старику Лиерки. Больно пытливый ум у него был. Не успокоится, пока не докопается до сути вещей.
— Но...
— Но сил у него так и не проявилось. Никаких. Для меня не было секретом, что они с Илейнией влюбились, чуть ли не с первого взгляда... Собственно, Илейнии вообще не надо было говорить с Женей, чтобы понять, что он за человек и влюбиться в него. Вы, хранительницы, всегда видите, чем обернется роман с человеком, едва встретив его, не так ли?
