— А кто ж ты есть? — улыбнулась Марина, — Так и есть — иканутый!
— Не герой я, — покачал головой участковый, но разулся и снял штаны, пошёл к реке, недоверчиво крутя рукой и шевеля пальцами. И, так же как и Колян, прыгнул с обрыва рыбкой. И восторженный рев пронёсся над водой.
— Какого ты парня себе отхватила, Алёнка! — покачал головой Бабуин, — Был бы бабой — отбил бы!
— Сиди, уж! Отбивальщик! — пихнула его жена, — И так — отбитый!
— Что ж ты вцепилась в меня, отбитого? — шипит Бабуин. Рука жены, вроде и жиром заросла, а локоть — острый!
— Вцепилась? Нужен ты! — фыркнула Марина.
— Началось! — закатила глаза Даша.
— Дай полаяться-то! — отмахивается Бабуин, — А, по-твоему — как должно быть? Люблю-асисяй? Тьфу! Тошно! Мыльные розовые сопли! Настоящая любовь — такая! Все эти 'люблю — не могу' — лицемерие! Ты меня любишь — ага! А ты со мной будешь — ага! Так будем же вместе, так будем же рядом... А потом муж Алёнки будет составлять протокол об массовом отравлении целого семейства грибочками. И чудом уцелеет лишь безутешная вдова, что грибочки не ела лишь из-за месячных. Ох, горе-то какое! А самая красивая любовь — в фильмах про убийства и мошенничество. Вот где они 'люблю' играют-то как! Аж трусы у девочек потеют!
— Папа!
— Сашка!
— Да ну вас! Плакают они, десяток раз смотрят, как парочка мошенников, родственные души, даже без предварительного сговора, мастерски тырят огромный драгоценный кристалл самого твёрдого минерала у богатея. Так вот только — не судьба! Потонул пароходик-то! Ай-ай-ай! А какая любоффь была! А как лапой крысиной по запотевшему стеклу! Платочки — хоть отжимай!
— Какая же ты сволочь, Бабуин! Не веришь ты в любовь! — качает головой Марина.
— Не верю, — соглашается Бабуин, — А государь наш, вон, в героизм не верит. А Колян, вон, в сказки не верит, да, Колян?
— Кругом одни сказки! — отмахнулся Колян.
— И то верно! — вздыхает Бабуин, — Мрачные, матерные сказки. Только вот не сказки это. Вот в чём беда! В сказках же всегда есть герой — добрый молодец, злодей — Кащей, что как хищник, принцесса с золотой косой в высокой башне. И — хеппи-энд. Героя ждёт дальняя дорога, верные друзья-товарищи, верный сказочный скакун, найденный в канаве эскалибур, множество трудностей и испытаний на усердие, на верность их братства, на смекалку и отвагу, ждёт их генеральное сражение с силами зла, неизбежная победа и — утешительный приз — удушливые объятия спасённой крысавицы.
Дашка заливалась хохотом. Марина продолжала хмуриться, Алёнка с удивлением смотрела на Бабуина. В этом образе она его ещё не видела. Сказочника-мечтателя. Не едкого сатирика и циника, а — философа. Настороженно прислушивается и мокрый участковый.
— И где всё это? Где добрый молодец? Одни злые, как черти, отморозки! Немного вороватые, быдловатые, хамоватые и абсолютно беспардонные! Бабуины, гля! Чисто — обезьяны! И — ни одного Кащея! Где злодей? Берёшь такого, начинаешь его трясти, оказывается, что — не он такой, жизнь такая! Где верные друзья-товарищи?
Бабуин оборвал сам себя, скривился, как от прострела зубной боли, но продолжил:
— Раз нет злодея, нет и генеральной баталии сил света с силами тьмы. Нет баталии — нет победы. Один только удушливый утешительный приз. Пилоткой по лицу.
И Бабуин получает пухлой ладошкой по губам. Будто ничего и не заметил, Санёк поворачивается к участковому:
— Милостивый государь! Поучаствуй в нашей забаве! Называется — найди ошибку в логическом построении.
И Бабуин излагает ему схему 'сферического коня в вакууме'.
— Ну, вот и смотри! — завершает он, — Прихлопываем этого нехорошего человека, редиску и нового хероносца — Бабуина. И находим, что схема осталась на месте. Никому не полегчало. Подставление в схему любого другого лица в качестве знаменателя или знаменосца, как и в качестве козла отпущения — никак не способствует решению задачи. Делаем вывод, что дело не только, да и не столько — в личности злодея. И даже не в его наличии или отсутствии. А в чём? В чём дело? Где мы неверно перекинули логические мостики предпосылок?
— Я как-то не думал об этом, — честно признался участковый, — Для меня стало откровением и сама эта схема.
— В какой именно её части? — насторожился Бабуин.
— Что если устранение злодея не приносит облегчения — он не злодей, — сказал участковый, не зная, куда деть свои же руки, — Это уже — крах шаблонов! Ведь огромный пласт массовой культуры как раз и нацеливает людей на поиск, идентификацию и устранения злодея.
— Для меня твоё видение моей же схемы — тоже откровение, — признался Бабуин, — А про огромный пласт? Да ещё и в купе с утверждением, что общепризнанный злодей вовсе не причём — как раз и логично. Разделяй и властвуй!
— 'Разделяй и властвуй' — подразумевает злодея, — улыбнулся участковый, — Это его слова. А при более пристальном рассмотрении эти же 'разделители' и 'властители' оказываются — героями. Что спасают человечества от хаоса.
— Получаем, что причина — сами люди. Несовершенство человеческой природы? Получаем, что я, ты, он, она, и она — тоже, не только вместе — дружная семья, но и — как и все остальные — скоты? Ты с этим согласен? Что нам без власти этих Тайных Отцов — никак?
Участковый чесал затылок:
— Вот даже не знаю, что и ответить! И они, вроде бы и нахрен не сдались никому! Но, я же — часть их самих, как представитель властей. Я и есть же — Держиморда. Я же — часть государства. Служу в органах власти. С монопольным карательным правом. И я точно знаю — я — нужен! И — очень!
— Сейчас вы договоритесь до того же абсурда, что и все остальные философы, — поднялась Алёнка, — Я тогда решила на начфак поступить для галочки. И — увлеклась. Весь этот спор длиться веками. Последний всплеск — в фантастике. Ну, Азимов, Быков. Импортные фамилии не помню. Тогда все эти философы пытались продумать, предугадать — что такое 'не человеческий разум'? Компьютерный. Что он такое — быстро забыли. Забили на этот вопрос. Потому как упёрлись в другой вопрос — а что такое 'человеческий разум'? И вообще — что такое человек? А как в науке принято? Надо дать определение, формулу, числовые значения критериев. Всё они это сделали. И оказалось, что — всё сделанное можно смело выкидывать. Или большая часть людей не соответствуют критериям человечности, или, по крайней мере, у нас имеется несколько никак не связанных меж собой видов людей. А так как после крайней мировой войны любое разделение людей по любому признаку — табу, то вся тема была похоронена совсем. Иногда — вместе с головами мыслителей. Вот и вы — договоритесь. Истину они ищут! Сократы из Мухосранска! Пошли, любовь моя, оставь этих блаженных!
— Ибо их есть Царствие Небесное, — кивнул, улыбаясь, участковый.
— Государь! — вдруг обратился к нему Колян, — Первое испытание ты прошёл. Как Бабуин говорит — получил утешительный приз. Я, правда, про 'пилоткой по лицу' не понял.
Смутились оба — и участковый, и Алёна.
— Но, испытание — лишь первое! — жёстко заявил Колян.
— Испытание? — тут же раздул ноздри участковый, — В чём оно заключается? Кто испытывает меня?
— Ничего я не могу тебе сказать. Ибо сам не ведаю, — развёл руками Колян.
— А в чём было предыдущее испытание? — спросил Бабуин. Колян опять развёл руками.
— Искушение, — поморщился участковый, — Алчность и страх. И — долг. Если бы я поддался искушению — они бы убили тебя, Александр Бабаев. И всех, кто был рядом.
Алёнка ахнула.
— Я не знал этого тогда! — тут же зачастил участковый, — Позже узнал. И то — из газет.
— Вот так судьбы сплетены! — кивнул Бабуин, — Бывает! И сомневаюсь я, что Ханк сумел бы пройти через Коляна. Да, Колян?
И обернувшись, увидев лицо Коляна, Бабуин опустил голову:
— Вот теперь и мне страшно!
Но — улыбался. Бабуин есть Бабуин!
— А утешительный приз на следующем уровне какой? — уже язвил он, — Жену он уже нашёл. Детское дело — раскупорено... Упс! Выдал чужие секреты! Алёнка! Виноват! Не знал, что ты ему ещё не говорила! Так что — быть тебе генералом, государь! А Алёнка закончит ещё и филологический и напишет про тебя ЖЗЛ — 'Восхождение Государя!'
— Пошёл ты! Козёл! — огрызнулась Алёнка.
— Приз может быть и неприемлемым, — вздохнул Колян.
— Это — как? — удивился Бабуин.
— Вечная память. И истоки великой реки.
— Тьфу, на тебя! Сглазишь! — кричит Бабуин.
— А вот теперь я верю! — лицо участкового озарила счастливая улыбка, — Именно такой утешительный приз! Это — по-нашему! И — фанерная звезда!
— Колян? Так ты, никак, шутишь? — удивился Бабуин, — Уел меня, уел, дружище! Даже меня, прожжённого циника — уел цинизмом! Молодец!
— Алёна! Будь моей женой! — участковый, всё так же, в распахнутой форменной рубахе, встал на одно колено и протягивает тонкое колечко.
— Не будем терять времени? — улыбнулась Алёна, — Так будем же вместе, так будем же рядом с тобой навсегда!
И кинулась на участкового.
— Счастливые! — вздохнула Марина.
Бабуин косился и на неё, и на влюблённых, грозя заработать себе косоглазие. Потому как поперёк головы стоял ещё один вопрос, требующий немедленного и пристального рассмотрения — а кто выдаёт эти испытания, принимает зачёт и производит начисление бонусных баллов и бонусных милей на личный счёт испытуемого? А? Как тут не окосеть? И пить нельзя! Сухая завязка! А тут без пары литров — не разобраться! Точно!
— Мы проводим вас, молодые! — крикнула Марина, натягивая майку на ещё не просохшее бельё, — Санёк?
— Не Санёк, а Герасим — на всё согласен! — кивнул Бабуин, грозя не удержать равновесие в спешном натягивании штанов.
— Да! — обернулся участковый и полез в задний карман форменных брюк, — Пришёл же ответ на запрос по вашему приятелю. Разрешите представить вам вашего друга. И, как я понял, представить ему самого себя. Николай Арсеньевич Чудинов. Радиопозывной — Угодник. Николай Угодник — по этому хештегу и нашёл. Пропал без вести в зоне АТО. Состоял в добровольческом батальоне 'Азов'. По утверждениям всушников — остался прикрывать отход своего подразделения. Попал под артналёт 'Града'. Обе стороны в обстреле обвиняют друг друга. Там это обычная практика. Одни 'Градом' не дают перебежчикам, насильно забритым в армию — перейти на сторону ополченцев, другие 'Градом' разминируют оставленные нациками позиции. Типичный дурдом гражданской войны. Теперь можно обращаться к нашим за восстановлением документов и прошений. Там, вроде, для таких вот беженцев сильно упростили все процедуры.
— М-да! — качает головой Бабуин: 'Вот и документы! А я говорил!'
А вслух:
— Это тебя, Колян, приложило иконой в лоб! Или сборником сказок Пушкина? Но мозги тебе капитально набекрень поставило!
Колян лишь развёл руками.
Глава 13.
Ещё прощальные встречи.
— Где венчаться думаете? — спрашивает Марина, из-под ладони смотря на сияющие от жаркого летнего солнца купола.
— Да мы как-то не думали, — Алёна была обескуражена, — Думали скромно расписаться и всё.
— Ну, вы блин даёте! — заорал Бабуин, и командирским тоном велел, — Пошли! За мной! За Родину! За... Ну, вы знаете! Равнение — на меня!
— Слушаюсь, товарищ сержант! — поддержал шутку участковый.
Собор поражал приезжих своей монументальностью. Уменьшенная копия взорванного в бассейне Храма Креста Спасительного, он был столь же величественен, столь же монументален. Правда, избежал утопления с последующим взрывом. Возможно, взрывчатки не хватило. Или, как у нас принято — просто растащили её. На более неотложные нужды. Пошла взрывчатка — нуждающимся. На зарплаты учителям и врачам.
Храм работал, хотя всё ещё восстанавливался.
— А вот и избушка на курьих ножках, — вдруг ляпнул Колян.
— Ох, и крепко тебя ракетой приголубило, — качал головой Бабуин, — Ну где ты куриные окорока увидал? Даже Маринка — и то — сзади!
— Ах ты сучёк! — взорвалась Марина, — Это у меня окорока? Это я — курица?
— Не птица! — кивнул Бабуин, втягивая голову, — Баба — не человек!
— Дурак!
— У тебя в кармане пачка куриных окороков? — меж тем спрашивает Колян, — И ты их ешь?
Бабуин достал пачку сигарет, но на земле храма закуривать не стал.
— Курятину-то? — переспросил он, убирая пачку обратно, — Я её пью! И дымных столбов я тоже не вижу!
Ворота были огромные, на все 4 стороны света. И все закрытые. Лишь калиточка открыта с востока.
— Стоит без окон, без дверей, — кивнул Бабуин, крестясь на входе, — Полна светлица людей!
Им под ноги, как брехливая дворняжка, кинулась какая-то бабка в чёрном.
— Подождите тут, — поморщился Бабуин, — Табу! Священные коровы!
Девушки, оказавшиеся без юбок в пол и без платков, да ещё и не обсохнув с реки, оттого — вызывающе облепленных, остались на улице. Бабуин, словно издеваясь, накрыл косы Даши носовым платком. Даша боялась глубоко дышать — платок ничем не держался. Ей очень хотелось посмотреть на 'Бабу Ягу', хозяйку этой 'избушки'.
Казалось бы, инцидент исчерпан. Но, на троих рослых мужчин и маленькую девочку почему-то оборачивались. К ним устремился служитель храма, судя по спецодежде и козлиной, жидкой бородёнке.
— Дьякон? — переспросил Бабуин, — Смотри, государь, коллега твой! Тоже — ратующий за закон и порядок. За тот самый 'кон'.
— Что вы себе позволяете? — шипел служка.
— Ничего не позволяем, — покачал головой Бабуин. Участковый растерянно улыбался, Коляну вообще всё было по-барабану, он 'картинки' рассматривал.
— Вам нельзя здесь быть! — вдруг выдал служка.
— Слышал, представитель власти? — пихнул локтём участкового Бабуин, — Мне, гражданину, не поражённому в моих правах никаким судом, запрещают находиться на данной территории. В моей собственной стране! И как на это смотрит государство?
— Почему нам нельзя находиться здесь? — спокойным, примирительным тоном спросил участковый, локтём в бок — затыкая поток слов Бабуина, — Мы — ненадолго. Пришли обсудить будущее венчание в этих стенах и полюбоваться шедеврами православных живописцев. Но, если мы тут нежелательны, я поведу свою невесту к другому алтарю. У меня дед — правоверным был, возможно, он был прав.
— Это — храм! А не блудный пляж! — шипит служка.
— Это так. Но, мы ненадолго. Так — с кем я могу обсудить венчание? И мы — спешим. Думаю, это в ваших интересах.
— Пусть этот язычник уйдёт! — срываясь на визг, служка указал на Коляна.
Колян улыбнулся и, возможно, решил больше не скрывать свои намерения, густым голосом, отражающимся от стен, говорил девочке:
— К моему горю, дитя, стены эти даже не помнят Матери. Даже эха её силы не осталось. Смотри, как они стараются стереть образа. Смотри вон туда. Это написано с натуры. Живописец писал вживую. Он её помнил. И я её такой помню.
Все, кто слышал, задрали головы к образу распростёршей руки Богоматери.
Естественно, больше никто ни о чём разговаривать с ними не захотел. Как кричала Маринка! Прямо на земле храма! Да — по матери! Что он, бестолковая обезьяна, опять всё испортил. Что он — бесполезный человек и трепач. И никакого дела ему доверить нельзя! Вообще — никакого! Обезьяна!
