Три дня шло донское войско по степям Крыма подобно могучей стреле, выпущенной из лука. Не обращая внимания на мелкие стычки, что случались с ними тут и там и к утру четвертого дня оказались у стен городка Ак-Мечеть, что стоял на берегу реки Салгир.
Был он важен и нужен донцам не только как место, где было много достойной для них добычи. Здесь находился дворец калги, второго лицо в Крымском ханстве, и пройти мимо него мстители никак не могли.
Появление казаков и калмыков, застало врасплох жителей занятых свершением привычного для себя утреннего намаза. Подобно могучему черному вихрю налетели они на Ак-Мечеть и принялись грабить её и жечь, точно также как грабили и жгли татары русские села Подолии и Волыни, Рязани и Москвы.
Никто никогда не думает, что свершено им безнаказанное зло, однажды придет и в его собственный дом и осквернит его. Рьяно гонит он от себя подобные мысли, но наступает день, когда они становятся явью.
Весь день и вечер грабли и разоряли донцы и калмыки этот татарский городок, и потомки монголов превзошли потомков половцев. Если казаки нет-нет да брали в плен приглянувшуюся им турчанку или татарку, то калмыки вырезали всех беспощадно, сводя свои кровные счеты.
Наблюдая со стороны за действиями казаков, Спиридонов очень боялся, что разграбив Ак-Мечеть, они забудут обо всем и предадутся разгулу и веселию. Подобное поведение было вполне логичным для победителя, но славу богу этого не случилось. Упрятав захваченную добычу в сумки, посадив пленниц на лошадей, казаки и калмыки покинули пепелище разоренного ими городка. Лихие кони несли их на юг, где их ждала главная цель похода — Бахчисарай.
Дурные вести, как водится, чуть-чуть, но обогнали донцов, и застать врасплох сторожей ханской столицы не получилось. Когда они приблизились к его стенам, ворота были заперты, а у бойниц дежурила стража, однако это не спасло Бахчисарай от гибели. Слишком мало сил было у его защитников и слишком много у их врагов.
Перед штурмом стен города казаки и калмыки разделились. Донцы решили штурмовать крымскую столицу в районе главных ворот, а калмыков отослали к другим. И тут воинское счастье потомкам монголов улыбнулось самой щедрой улыбкой.
Пока казаки пытались ворваться в Бахчисарай с севера, калмыки спокойно вошли в него с востока, быстро перебив немногочисленных защитников этого участка стены.
И вновь не ведающие жалости к врагу кочевники, принялись вырезать всех, кто оказался перед ними. При этом калмыки убивали не только тех, кто пытался оказать им сопротивление, но и тех, кто в страхе забился в угол и покорно ждал своей участи. Не взирая, на крики, слезы и мольбы, они убивали всех, до кого могли дотянуться их копья и сабли.
В числе убитых калмыками оказался и сам хан Джанибек Гирей, попытавшийся прорваться сквозь охваченные насилием улицы, надеясь найти убежище в Кафе. Сбросив с себя нарядный чапан крымского хана и облачившись в куда более скромные одежды, он полагал, что это позволит ему оказаться неузнанным воинами князя Эрденея. Однако Джанибек Гирей жестоко просчитался.
Выполняя данное казакам обещание, калмыки бы приложили все силы, чтобы захватить в плен крымского хана живым и невредимым. Однако весь облик прорывающегося через калмыцкий заслон человека мало чем напоминал хана, и два удара тяжелого копья, сократили его дни пребывания среди живых.
Свидетелем его гибели стала молодая, четырнадцатилетняя наложница Иренэ. Она сначала забилась под перевернутую арбу, а потом, когда калмыки стали убивать всех подряд, сумела втиснуться в щель между домами и уцелела.
Столь "таинственное" исчезновение Джанибек Гирея стало причиной изменения планов казаков и возникновения раскола в их рядах, после взятия Бахчисарая. Большинство атаманов стояло за то, чтобы взяв и разрушив татарскую столицу, следовало идти на Перекоп.
— Слишком далеко зашли мы в степи крымские и прошли до Ак-Мечети и Бахчисарая и захватили их. И нужно быть последними дурнями, чтобы думать, что и дальше, у нас будет все легко и просто. Что после того как мы Бахчисарай взяли, татары разбегутся от нас как тараканы и попрячутся по щелям. Не будет, этого. Не надейтесь. Не тот это враг. Стоит только крымскому хану объявиться, хоть в Кафе, хоть в Козлове, хоть в махонькой деревеньке, как все татары мигом устремятся туда и, встав под его знамя, будут драться как черти! — говорил Дружина Романов атаманам и те кивали ему головами в знак согласия.
— Верно, говоришь, Дружина! Татарин опасный враг! А после того как калмыки всех татар в Бахчисарае вырезали, они будут в двойне опасны!
— Поэтому, братья, нам нужно как можно быстрей идти на Перекоп и брать его. Не ровен час, калга с главными силами в Крым вернется, и попадем мы, тогда как кур в ощип. Второй раз Сиваш перед нами не расступиться, и пропадем мы не за понюшку табака. С одной стороны калга ударит, с другой хан и передавят как курей!
— Верно, верно! — понеслось по рядам атаманов. — На Перекоп идти надо! Возьмем его, а там пусть хоть калга наступает, хоть хан! Встретим любого в поле и разобьем басурман во славу батюшки царя и святого Отечества.
— Рано нам на Перекоп идти! — не согласился с верховным атаманом Марко Козлов. — Раз выпала такая возможность, нам надо Кафу взять! Раздавить и уничтожить этого кровавого клопа, за стенами которого томятся в неволе православные люди! Наши, русские люди, угнанные татарами в рабство! Разве можно пройти рядом с ними и не помочь!? не по-нашему это, не по-христиански!
И вновь закивали головами атаманы, ибо в словах Козлова была своя правда жизни. Многие из них попав в плен, прошли через рабские рынки Кафы, оттуда на турецкие галеры и. выбрав удачный случай, бежали на родной Дон.
— На Перекоп сначала идти, а потом, бог смилуется и на Кафу! — предлагал Дружина, но Марко не хотел его слушать.
— Это если смилуется, а как нет? Что тогда? Сможешь спокойно спать?
— Ты надеешься в Кафе свою сестру отыскать, вот и баламутишь воду!
— Да ищу!! Вместе с теми двумя тысячами, что тогда татары угнали, и мы отбить не смогли, потому, что побоялись!
— Да сил у нас тогда не было! Сил не было! Сунулись бы тогда и татары всех бы нас перебили, и никто перед тобой не стоял и не спорил!
— Это ты тем скажи, кто по дороге в степях сгинул и кого татары за малейшую провинность саблями рубили! — не унимался Марко и, видя, что спор заходит не в ту сторону, в дело вмешался Спиридонов.
— Мне видится, что в этом споре правы оба атамана — неторопливо изрек царский посланец, умело изобразив на своем лице мучительное раздумье. — Не будь я государевым человеком, ни минуты не раздумывая, пошел бы за Марко Козловым громить Кафу. Ибо нельзя сосчитать горя, которое она нам всем принесла. Однако интересы государя вынуждают меня держать сторону Дружины Романова и призывать вас идти на Перекоп.
По рядам атаманов пронесся недовольный гул словами посланника, но опытный Спиридонов моментально пресек его на корню.
— Повторяю! Я согласен с обоими атаманами и для блага дела, предлагаю разделиться.
— Как разделиться!? Что за глупость!? Никогда такого раньше не было, чтобы казаки разделялись! Тогда татары нас точно поодиночке перебьют!! — изумились казаки. — Ты воевода гни палку, да не перегибай! Всему предел есть!
— Господь послал нам в союзники калмыков. Они сильные воины. У них в Кафе никого нет, и они пойдут с нами на Перекоп, — продолжал, гнуть Спиридонов. — Пусть поднимут руку те, кто согласен с верховным атаманом и мной, что нужно идти на Перекоп.
Голос посланника обрел властную медь, и атаманы нехотя исполнили его требование. Сторонников похода на Перекоп оказалось больше половины. Как не пылки и верны были речи Козлова, у многих казаков была своя правда.
— Поднимите руки те, кто согласен с Марко — потребовал Фрол, атаманы вновь исполнили его требование, и несогласных тоже было немало.
— Что же, казаки, — Спиридонов окинул взглядом сторонников Козлова, — вы, люди вольные. Перед царем службу сослужили, дальше смотрите сами. Одна только у меня к вам просьба. Если возьмете Кафу, не режьте, армянских купцов. Возьмите с них деньгами. Это и вам выгоднее будет и мне перед государем спокойнее. Лады?
— Лады, лады — радостно заверили Спиридонова казаки. — Не тронем мы твоих армян. Нам и так найдется, кого резать.
На следующее утро казачье войско разделилось, и двинулось в разные стороны. Ватага мстителей Марко Козлова устремилась на Кафу, Дружина Романов с калмыками направился на север, к Перекопу.
Быстро, насколько это позволяла им добыча, мчались донцы через весь Крым, нигде не встречая никакого сопротивления. Лишившись верховной власти, местные беки и малики предпочитали не связываться с казаками, отложив возмездие до лучших времен.
Предчувствие, на которое ссылался на казачьем совете Дружина Романов, не обмануло атамана. Не успели казаки с калмыками подойти к крепости и, навалившись всеми силами взять сначала большой и малый город Ор-Капу, так крымчаки называли Перекоп, а потом и саму цитадель, как через три дня, со стороны степи появились татарские разъезды.
Их внимание наверняка привлек внимание черный дым, что стоял над Перекопом, от сгоревшего малого города. Поначалу, татары посчитали, что в крепости случилось какое-то несчастье, однако когда они приблизились ко рву, из цитадели по ним ударили выстрелы и все сомнения разом пропали.
Подошедшие к Перекопу воины представляли собой один из отрядов татарского авангарда с богатой добычей возвращающегося из похода калги. Об этом рассказали пленные, взятые казаками во время ночной вылазки и сразу, встал вопрос, что делать дальше.
Отчаянные храбрецы, казаки могли просидеть в Перекопе хоть до второго пришествия, довольствуясь тем малым, что у них было. Однако имея за спиной развороченное осиное гнездо под названием Крымское ханство, подобное сидение было сродни самоубийству. К тому же, примкнувшие к ним калмыки не собирались задерживаться в Крыму и требовали скорейшего оставление Перекопа.
Оказавшись в столь трудном положении, верховный атаман принял соломоново решение. Он отправил к Козлову Семена Глуща с известием о том, что через десять дней он оставляет Перекоп, и вместе с калмыками будет прорываться к Дону. Ждать дольше Марко Козлова он не мог, опасаясь подхода главных сил татар.
Чтобы Глущ наверняка нашел Козлова и передал ему тревожную весть, атаман дал ему сотню казаков. Зная, что ждало атаманского вестника на его пути в поисках козловцев, подобная забота была далеко не лишней.
Верный своему слову, атаман простоял в крепости ровно десять дней, но вестей от Козлова так и не дождался. Много дум передумал Дружина Романов в эти дни, глядя с крепостных стен, как с каждым днем увеличиваются татарские разъезды по ту сторону вала, однако, верный слову твердо ждал десять назначенных дней.
Ждал до последнего часа, до последней минуты, но Марко Козлов так и не пришел, и казаки покинули Перекоп без него.
Верные своей старой традиции, донцы сделали это под покровом ночи. Предварительно обмотав копыт коней тряпками, чтобы те во время вылазки не стучали по мосту и по камням.
Всю ночь, специально оставленный отряд изображал присутствие в цитадели казаков, а рано утром ускакал прочь. До самого вечера, татары ничего не подозревали об уходе казаков и только, когда на стене крепости появился один из чудом спасшихся жителей Перекопа, они узнали правду.
Командовавший авангардом Карим-бек, без раздумья бросил в след ускользнувшему врагу погоню из лучших своих воинов, а сам поспешил занять крепость. К его радости она не сильно пострадала, чего нельзя было сказать о людях. Весь гарнизон во главе с ор-беем Мансуром, а также все жители Перекопа и ближайших к нему сел были полностью вырезаны.
Отправленный в погоню за казаками Куршуд-бек, настиг их на третий день преследования. Завязалась отчаянная схватка, в которой вверх одержали казаки и калмыки князя Эрдене. Татары были разбиты и обращены в бегство, а захваченные в плен татары были перебиты калмыками. Среди них оказался и Куршуд-бек, получивший тяжелое ранение в бою.
Организовывать повторное преследование врага Карим бек не решился и остался дожидаться прихода калги Девлет Гирея, который судя по всему, должен был стать новым крымским ханом.
Дружина Романов благополучно вернулся домой, с богатой добычей и новым союзником, тогда как возвращение Марко Козлове было не столь радостным. Охваченный страстным желанием мщения татарам, он сложил свою буйную голову на просторах Крыма, совершив перед этим много славных и не очень славных дел.
Расставшись с Дружиной Романовым, он повел свое войско к Кафе, но с наскока, захватить эту турецкую крепость он не смог. Комендант крепости Онур-бей выгнал на стены крепости всех, кого только было можно отправить на помощь своим янычарам, и Кафа устояла, а казаки понесли серьезные потери.
Видя, что ещё один такой штурм оставит его без войска, атаман решил применить хитрость. По его приказу с одной стороны крепости было разложено множество костров, вокруг которых казаки громко пели и кричали, изображая приготовление к штурму.
Огни и множественные тени вокруг них ввели в заблуждение Онур-бея и его советников. Не зная, какой хитрый противник им противостоит, они наивно посчитали, что именно с этой стороны и следует ожидать нового штурма Кафу. Комендант стал стягивать к этому месту дополнительные силы, чего и хотели добиться казаки.
В том момент, когда их ждали в одном месте, казаки сумели скрытно подобраться к плохо охраняемой части стены в другом месте, подняться на неё, вырезать часовых и открыть ворота главным силам.
Три дня пылала Кафа, подвергаясь разграблению и разорению со стороны казаков. Узнав о смерти, угнанной в полон татарами сестры, Козлов совершенно потерял голову и приказал уничтожить "кровавого клопа". По его приказу все татары и принадлежавшие им дома были убиты и разрушены или сожжены.
От подобной участи в отношении армянских купцов, которых было в Кафе превеликое множество, атамана удержало данное им Спиридонову слово, а также тот факт, что армяне были христианами. Всем им была сохранена жизнь, но дома также подверглись разрушению.
Из татарской неволи было освобождено много тысяч пленников. Многие из них со слезами на глазах приветствовали своих освободителей, но были и такие, кто не выказывал особой радости от действий Козлова. Будучи славянами, все они приняли ислам, были освобождены от тяжелого труда и занимались различными мелкими работами в Кафе, зарабатывая себе на кров, на пропитание и даже содержания семьи. Приход казаков нарушал привычный для них уклад жизни и потому, они не очень радовались вновь обретенной свободе.
Узнав от Глуща о занятии Перекопа и появившихся возле него татар, Козлов загорелся желанием вывести всех пленных на материк, но его намерения встретили скрытый саботаж со стороны русских мусульман. Когда это вскрылось, атаман пришел в ярость, а затем, разрешил всем желающим вернуться в Кафу. Когда же поверившие его слову люди покинули казачий стан, Козлов сам повел казаков в погоню и, настигнув пленников, уничтожил около трех тысяч человек.
