Танцы с духами

— У каждого в глубине души спрятано то, о чем хотелось бы позабыть навсегда. Обычно грязные тайны сознание маскирует яркими плакатами собственного благородства. Согласитесь, тяжело, открывая глаза с утра, чувствовать себя подонком. К тому же окружающие обязательно заметят, что с вами что-то не так и полезут с расспросами. Гораздо проще сочинить красивую сказку о собственной святости, обвинив в жестокосердии кого-то другого. Особенно того, кто не может постоять за чистоту своего имени. — Вздохнул Рочен. — В ее случае рассудок вытеснил факты, подменив истину ложью. Поверьте, такое бывает. В тот день, еще до аварии, она потеряла ребенка и мужа навсегда. Как только женщина это осознала, то прокляла отца своей дочери вербальным посылом, тем самым уготовив им обоим смерть. В оправдание хочу сказать, возможно, это было лучшим жизненным сценарием для крохотной девочки.

— Черт возьми, Вы кто?! — Вплотную подошел к нему Ларк.

Рочен встал, глядя на руководителя группы сверху вниз.

— Возможно, тот, кто читает судьбы, словно открытые книги? — Искривил губы мужчина, глядя на сжатые кулаки Ларка. — Поверьте, господин аналитик, я абсолютно уверен в том, что говорю, безропотно принимая на себя часть вашей ноши. И это... неприятно.

— А Вы можете предвидеть будущее? — Спросил, волнуясь, Сэмп.

— Будущее — это коридор со множеством ответвлений, молодой человек. В своем Вы должны разобраться сами. Но все же, давайте вернемся к Гердену. Госпоже Ханне принесу свои извинения чуть позже.

— И Что Вы предлагаете? — Прищурил глаза Ренк.

— Предлагать станете вы, как специалисты. Я всего лишь вижу незаконченную картину, которую мы, все вместе, должны переписать заново. Итак, принц Герден. Одержимый духами маг обязательно возникнет на месте преступления, чтобы изобразить безутешность и раскаяние. Еще бы! Тот, кого он считал своим советником и лучшим другом, в порыве негативных чувств убил его прекрасную невесту... Невероятная трагедия, узнав о которой, зарыдают домохозяйки и впечатлительные девочки-подростки всей страны. Поэтому, когда он появится на месте происшествия, его будут сопровождать журналисты и представители Двора. Господа! Вы не получите для страны хорошего монарха, не избавив Гердена от теней.

— Да разве это возможно?! — Воскликнул Тайрес. — Как нам, обычным магам, совладать с силами самой земли? Или... Вы поможете нам?

— Увы... — Рочен развел руками. — Я — всего лишь менталист... Наверно, мою магическую специализацию можно назвать именно так. Но среди вас есть тот, кому подвластны силы света. Не так ли, господин Тэйлин?

Все дружно посмотрели на порозовевшего Тэя.

— С детства не люблю игру в солдатики. — Надул губы парень.

— Я пойду с ним! — Свел черные брови на переносице Сэмп. — Тэй, не сомневайся! Я буду рядом!

— Отлично! — Ларк желчно хлопнул по столешнице ладонями. — Роли распределены. Осталось узнать день и час.

— Тоже мне уравнение. — Улыбнулся Рочен. — Перед Вами лежит газета. В ней все написано. Кстати, господин Ренк... было бы неплохо подключить столичную службу безопасности, а также транспортных диспетчеров.

— Значит, все произойдет не во дворце? — Ренк и Асвид обменялись взглядами.

— В честь приезда принца Корвеса и невесты Его Высочества будут подняты магические щиты. Лайсин не сможет туда попасть без приглашения. К тому же, если все случится среди толпы, будет визг, давка... Плохие кадры. Теням Гердена, для наивысшего урожая эмоций, нужны театральные подмостки. Красивый задник с багряным закатом, дымящиеся обломки машин, потускневшие женские глаза с длинными ресницами и заляпанный собственной кровью злодей. А на первом плане — коленопреклоненный рыдающий Герден. Прекрасный, но не сломленный... Ух... Думаю, из меня получился бы неплохой режиссер для мыльных опер. — Рассмеялся Рочен.

— Ты — профессионал, каждый день пишущий сценарии чьих-то судеб. — Посмотрел на торчащие белые волосы Асвид. — Похоже, придется полностью экранировать коридор следования кортежа.

— Но, как известно, сбой природного фона можно устроить, несмотря на экраны! — Возразил Ларк.

— Значит, мы должны прежде Гердена и Лайсина найти то самое привлекательное и доступное место. — Резюмировал Санс.

Оперативники загорелись, вычерчивая прямо в экране схемы с учетом погодных условий и природных аномалий. А Рочен, ими незамеченный, встал со стула и тенью скользнул в тихо скрипнувшую дверь.

Ханна сидела на лавочке у обрыва и смотрела в небо, не замечая бегущих из глаз слез. "А ведь господин Рочен прав". — Осознала она, вновь прокручивая в голове события того дня. Вместе с визуальными воспоминаниями всплыли бродившие в голове мысли. Некоторые из них были откровенными пожеланиями смерти бывшему мужу. Кажется, она хотела броситься на него с ножом, но... не смогла. Зная, что он ищет ее по всей стране, чтобы отобрать дочь, она, в своих видениях, представляла его перед собой на коленях с огромным букетом цветов и слезами покаяния на лице. Возможно, вопреки всему, она продолжала на что-то надеяться?

Оглядываясь на прошлое, она вдруг поняла, что движущей силой ее непроходящего презрения к тряпке-мужу и его окружению стала... банальная зависть. Скрывая низменное чувство от самой себя, она завидовала любви свекрови к своему сыну. Завидовала чистым и веселым взглядам его друзей. Завидовала их беззаботному счастью. И всеми силами пыталась вырвать мужа из этого круга, поселив в его душе тот же страх и неуверенность, которыми жила она. Своим поведением добившись прозвания "странной", а потом и вовсе "чокнутой", молодая жена с удовлетворением ловила на себе косые взгляды. "Видишь," — говорила ему, — "они ненавидят мои плебейские корни! Для них я — недостойная тебя чернь!" Боги! Она носила это презрительное прозвище, как флаг. И только работа в Службе безопасности, среди грязи человеческих отбросов, позволяла ей чувствовать себя высшим существом.

— Это я во всем виновата... — Твердила Ханна, как заклинание. — Я убила двух невинных людей... Мне никогда не будет прощения!

На спинку скамьи легла твердая мужская рука. Ханна вздрогнула и подняла голову вверх. На нее смотрел этот страшный северянин — Рочен.

— Я присяду? — Спросил он и уселся, не дожидаясь разрешения. — Надеюсь, Вы смогли беспристрастно разобраться в себе?

— Конечно. — Ответила она. — Я — убийца.

— Ханна, Ханна... — Мужчина посмотрел ей в лицо. — Если разобраться, первой убили тебя. Чистую и хорошую девочку предали родители. Сначала отец, потом — мать. Ведь она не встала на твою защиту перед отцом и его развратным братом, а просто выпихнула тебя за дверь. Между собственным одиночеством и мужем она выбрала мужа. И до сих пор выбирает его и твою младшую сестру. С радостью исполняя любые желания подростка, женщина до сих пор заглаживает свою вину перед тобой, по-прежнему не давая тебе ничего. Именно поэтому ты живешь здесь, а не дома, как все местные сотрудники.

— Да. — Согласилась Ханна. — Я не хочу домой.

— Выйдя замуж, ты пыталась научить своего мужа выживанию. Но он тебя не понял. Ведь его мир был совершенно иным.

— Иным. — Повторила молодая женщина. — Теперь я понимаю.

— Подавляемые тобой страхи даже в спокойной среде все равно вылезали наружу. И эти люди, вместо того, чтобы помочь разобраться, тоже тебя оттолкнули, пытаясь захлопнуть единственную дверь, ведущую к свету. Им это удалось.

— Да. Я была в отчаянии.

— Поэтому ты перечеркнула свою жизнь и жизнь крохотной девочки.

— Да-а-а... — Ханна зарыдала.

— Знаешь, почему ты это сделала? — Рочен положил локоть на спинку лавки. — Потому что ее ждала жизнь гораздо хуже твоей. Ты это поняла и сделала правильный, с собственной точки зрения, шаг.

— С моей?! А с общечеловеческой?

— Глупая. Причем тут другие? У каждого — своя судьба. Разве ты хотела для своего ребенка жизни в полном подчинении людям без чести и совести? Нет. К чему мучить существо, прикрываясь кем-то написанными нормами морали. Не укради... Боги! Да наши чиновники эту заповедь нарушают каждый день. Не убий... Если бы ты знала, Ханна, сколько женщин с ножевыми ранениями попадают ко мне на стол... А ведь мужчины, кромсая их плоть, знают, что женщина не даст сдачи. Не возжелай жены ближнего своего... Думаю, об этом говорить вообще не стоит.

— Но как же мне быть? — Подняла глаза, полные муки, Ханна.

— Помнить, милая. В следующий раз, когда ты посчитаешь, то твой любимый человек неправ... Выдохни и попытайся увидеть мир его глазами.

— Да... — Ханна скомкала в руках мокрый носовой платок. — Но теперь все посмотрят на меня, как на убийцу!..

Слезы вновь покатились по ее щекам.

— Они все забыли, Ханна. — Рочен посмотрел на расстилающийся перед ними пейзаж. — Но, если ты посчитаешь нужным когда-нибудь рассказать об этом своему будущему супругу...

— Нет! — Женщина шумно выдохнула. — Ни за что. Лучше... посмотрю на мир его глазами.

— И разрешишь смотреть сквозь твои.

— Конечно. Господин Рочен... Вы тоже заключили с духом сделку?

— Да, Ханна. Можешь называть меня на "ты". У нас небольшая разница в возрасте.

— А в статусе?

— Сейчас он неважен. Да, я заключил с духом контракт.

— Можно задать нескромный вопрос?

— Полагаю, насчет желания?

— Ну... да.

— Что ж... Раз я порылся в твоей голове, имеешь право на ответный ход. Мое заветное желание — освободить друга детства Лайсина от рабского ошейника.

— Но почему Вы, прости, ты не заставил Гердена его снять, если умеешь приказывать без слов?

— Все не так просто, как кажется. В нашем случае желание не должно быть внушением.

— Значит, именно сейчас настал такой момент...

— Надеюсь, Ханна.

— Я... помогу тебе, Рочен!

— Это потому, — мужчина искоса посмотрел на лицо женщины, — что ты его любишь?

— Я не могу назвать это чувство любовью. Скорее, преклонением перед его добротой и светом.

— Да, он всегда был светлым и чистым. Даже пройдя через всю грязь, он сохранил в сердце огонек надежды.

— Рочен... Ты любишь его?

— Люблю, Ханна. И хочу, чтобы он стал свободным.

— Если сумеешь его освободить...

— Условием моего контракта является полное забвение. Я продал за желание свою любовь.

— А... ты справишься?

— Не знаю. Наши души соединены с детства. Если я потеряю его... Что останется мне? Впрочем, сейчас это не важно. Ханнушка, кажется, тебя заждался тот, кому ты нужна.

— Тогда мне пора. — Женщина встала. — Рочен!

— Что? — Мужчина посмотрел на нее яркими голубыми глазами.

— Не знаю, стоит ли говорить... Но я хочу, чтобы ты тоже был счастлив в своей новой жизни.

Рочен рассмеялся.

— Делим шкуру неубитого медведя!

— Я уже ушла. — Наконец, улыбнулась Ханна.

Достав сигарету, Рочен чиркнул зажигалкой и выпустил в воздух струйку белого дыма. Город под обрывом лежал, как на ладони: узкие извилистые улочки старого района, прямые — трех центральных проспектов и круглые блюдечки площадей. Красные крыши между зелеными ивами и акациями. Серебристая лента опоясывающей город реки... Вон там, на недалеком берегу, купался с восходом солнца Лайсин. А Ханна смотрела на него из кустов...

Рочен усмехнулся. Как подчас странно складывается жизнь! Если бы в замке Който не появился Герден, ему, сыну повара, пришлось бы занять место отца, готовя разносолы для семьи своего бывшего приятеля, даже не помышляя о близости. Ведь у обслуги и наместника неподходящий для дружбы общественный статус. Возможно, потом мать сговорила бы для него хорошенькую девчонку-соседку. Он стал бы кругленьким и плешивым добропорядочным отцом семейства. И никогда не узнал бы о своей магической предназначенности...

— Извините... — От раздвигаемых рукой кустов послышался молодой мужской голос. Рочен повернул голову.

— Вы сказали, что мы можем поговорить наедине... — На него смотрел черноволосый и синеглазый молодой аристократ, нервными пальцами перебиравший золотые браслеты на тонком запястье.

— Конечно. — Кивнул головой Рочен и ткнул сигаретой в сторону лавочки. — Сейчас докурю...

Салих сел рядом, опустив голову.

— Вы посмотрели в душу каждому. — Тихо сказал он. — И мне тоже. Но... — Голова резко поднялась вверх, и на северянина взглянули горящие нетерпением синие глаза. — Вы можете сказать, что случилось с моим братом?

Рочен медленно покачал головой.

— Я не знал Вашего брата, поскольку далек от власти. И о Вашей беде узнал исключительно по ауре.

— Но почему... — Салих стукнул кулаком по сиденью. — Почему я не могу узнать того, что с ним произошло?!

— Вам нужно не знание. — Рочен снова достал пачку с сигаретами и покрутил ее в руках. — Вы хотите видеть его лицо. Слышать слова любви, обращенные к Вам...

— Да! — Плечи Салиха дрогнули. — Я хотел бы...

Пачка сигарет снова нырнула в карман.

— Взгляните мне в глаза. — Неожиданно приказал Рочен.

Когда Салих повернулся и поднял ресницы, его душу обожгло невероятное чувство: на него смотрели темно-синие глаза брата!

— Хайсо? — Недоверчиво спросил он, пытаясь отвести взгляд. Но не смог. Синие глаза держали его крепче рук. — Хайсо...

— Мой ненаглядный малыш!

Салих почувствовал, как теплая рука гладит его волосы, плечи, касается лица...

— Ты очень вырос. — Казалось, Хайсо торопился сказать все, что скопилось в душе за время, которое они не виделись. — Стал таким взрослым и самостоятельным. А еще — очень красивым. Эти браслеты... Я так рад, что ты их носишь!

— Хайсо! — Синие глаза размыло текущими слезами, и Салих быстро стер воду пальцами. — Ты здесь, со мной! Мой братик! Как я скучал! Ты не представляешь, как я винил себя в том, что ты уехал в столицу!

Ладони Салиха вслепую потянулись к лицу брата.

— Все в прошлом. — Вздохнул Хайсо. — Иди ко мне. Хочешь, я обниму тебя, как прежде?

— Да! — Салих бросился навстречу, стискивая руками шею, покрывая поцелуями синие глаза, щеки, темные, с седыми нитками, пряди волос. — Мой Хайсо!

Родной запах кружил голову, а сильные надежные руки обняли, крепко прижав к себе его худощавое тело... Не мужчины, а подростка, влюбленного в старшего брата.

— Мой малыш... — Синие глаза строго взглянули в такие же синие. — Ты знаешь, что я тут ненадолго. Не хочется тебя расстраивать, но мы видимся последний раз. И еще... Все, что случилось со мной, это — судьба. Не вини себя в том, что не отговорил меня от поездки. Уже тогда, прощаясь с тобой, я знал, что впереди — черная пустота...

— Но почему?!

— Мой маленький братец... — Глаза Хайсо грустно улыбнулись. — Потому что я не должен был так тебя любить и увлекать... своими фантазиями. Если бы я остался жив, то никогда бы не отпустил тебя от себя. Не дал бы тебе жить своей жизнью. Ты стал бы той драгоценностью, которую прячут от чужих взглядов. А теперь скажи, разве у таких отношений могло быть будущее?

— Хайсо! Мне все равно, кто что подумает!

— Не все равно. Если бы сейчас я предложил забрать тебя с собой, смог бы ты оставить работу и друзей? Молчишь?