Мечты Идиота

Но жить в такой загородной усадьбе и так очень даже непросто. Жрать нечего. Хорошо, если рядом имеется какой-нибудь полигон бытовых отходов. Но на каждом таком полигоне — своя мафия. Чужаков там очень не любят. Хорошо, если просто побьют, если поймают. А то ведь могут тут же, в мусоре, тебя и закопать.

Да, странная штука — жизнь. Странное устроение общества. Вот, вроде, свалка мусора, а какая конкуренция за достойное место на ней! Какие нешуточные битвы иной раз происходят за человеческие отходы, за списанное в утиль и никуда не годящееся дерьмо!

Нет нигде на земле человеку места, где он чувствовал бы себя абсолютно свободным, совершенно независимым. На любой помойке он вынужден принимать правила сосуществования и отчаянно бороться за место под солнцем. Ибо место это уже готов занять кто-то другой. Бомжи мрут пачками, но их количество из года в год, по крайней мере, не уменьшается.

Даже маргинальное общество обладает своей собственной структурой, своей иерархией. И если уж ты выпал из нормального человеческого социума — изволь тут же учиться находить себе место в новой социальной общности. Без этого нельзя!

Вот солнце уже закатывается за горизонт, сумерки сгущаются над городом. Люди возвращаются домой, стремясь насладиться заслуженным покоем — тем самым, который в избытке имеется у меня.

Вот опять прошел день, и опять я могу себя поздравить с тем фактом, что я до сих пор жив.

Завтра снова будет новый день, и новая борьба за свое физическое существование. Как и заведено было в живой природе еще задолго до того, как человеческое общество водрузило на первый план какие-то свои вздорные идеи.

Мне пора возвращаться в свое живописное жилище, чтобы там еще раз освидетельствовать свою добычу за день. Надо успеть домой раньше, чем городские улицы окончательно погрузятся в ночную тьму. В ночное время бродить по улицам опасно. Был случай — несколько молодых парней в кожаных куртках, в каких-то высоких, чуть не до колена, шнурованных ботинках, пристали к нам с другом одним. И, без всяких разговоров, начали нас этими самыми ботинками пинать. Больно! А они нас, уже лежащих на земле, все пинают и пинают, да еще приговаривают: "Вы, — говорят, — дерьмо ходячее, убивать вас надо. Засрали весь город, поганите его. Вот, мы вас сейчас здесь "замочим", в санитарных целях" А я лишь лежу на земле, только руками голову прикрываю.

Думал — все, конец. На наше счастье, их спугнул кто-то. Собака, помню, какая-то залаяла, и их как ветром сдуло. А мы с приятелем потом еще дней десять в ближайшем подвале отлеживались, встать не могли. У меня после этого случая до сих пор в боку иногда такая боль начинается, что орать охота. И голова все время кружится.

Это, кстати, к вопросу о цивилизованности обитателей культурного мира. Как раз ночью вся неприглядная изнанка этой так называемой человеческой цивилизации и видна во всей своей красе. Мир культурных людей нередко вторгается в наше ночное спокойствие своими шумными проявлениями. Ходят посреди ночи всякие пьяные прохожие, песни распевают во всю глотку. Рядом же люди спят, уважать же надо чужой сон! Нет же, идет, орет, хулиганит.

Совсем недавно вообще неописуемый случай был. Проснулся я среди ночи от того, что сирена завыла автомобильная. В ночном воздухе, на фоне тишины, всякий звук кажется громче, чем на самом деле. Ну ладно, казалось бы, что с этого — сирена работает? Но потом вдруг раздаются крики: "Вот он!", "Туда побежал!", "Что смотришь, догоняй!", "Лови его!", "Вот он, сволочь!". Какие-то люди куда-то бегут, потом возня какая-то начинается. Крики, нецензурщина. Бьют кого-то.

Цивилиация!

После этого я до утра уснуть не мог. Все давно уже успокоилось, а я все лежу, смотрю на звезды.

Раньше на звезды я мог смотреть часами, даром, что в городском воздухе они совсем не так отчетливы. Но все равно они видны, все равно они стремятся напомнить людской цивилизации о своем существовании. О существовании других миров, о бескрайних просторах Вселенной, и о бесчисленных загадках мироздания.

Нет, не хотят люди задирать головы вверх в бесплодных усилиях постигнуть эти тайны. Свет ночной рекламы светит ярче, и обещает гораздо более понятные и гораздо более доступные вещи и удовольствия такого простого и уютного, такого своего мира.

Я, впрочем, тоже звезд уже больше не люблю. За что мне любить их? Загадки Вселенной для меня тоже давно уже померкли, а звезды в ясном ночном небе обещают мне лишь одно — холодную ночь.

11.

Озлобляться на окружающий мир бессмысленно. Мало того, что это абсолютно не продуктивно, в ответ сам мир озлобится на тебя.

Есть и другая причина смотреть на мир несколько отстраненно.

Наш мир — это одна большая иллюзия. Иллюзия, тщательно сконструированная нами же самими. Мы сами возводим декорации для собственного обмана. Изобретаем все новые и новые условности, которых не было и нет в реальности. Мы формируем новую реальность, целиком состоящую из условностей.

Отныне человеку полагается безоговорочно верить в эту реальность.

Скучно жить в такой реальности! Не хочется соглашаться, что мир от начала и до конца состоит из каменных стен и свалок мусора, из отравленного воздуха и пронзительного визга сирен. Этот мир, весьма вероятно, вполне комфортен для дураков и негодяев, но ведь в нем приходится жить и всем остальным!

Жить в реальном мире! Да что мы знаем о реальном мире? На самом деле мы живем ни в какой ни в реальности, а в своих собственных представлениях о ней. И кто поручится, что эти представления так уж достоверны?

Вот, скажем, стоит дом. Но для кого-то это — плод труда своих рук, для кого-то — объект купли-продажи, для кого-то — место обитания. Для кого-то — архитектурный объект, свидетельствующий о низком вкусе его создателя. А для кого-то этот же самый дом является обелиском светлой памяти находившегося некогда на этом месте тенистого парка.

Так же и квартиру свою — наш уютный маленький мирок, каждый обставляет и благоустраивает согласно своим представлениям об уюте.

Человек подобен Богу именно тем, что является творцом. И в первую очередь — своего собственного, своего внутреннего мира.

Если под понятием "внутренний мир" он будет понимать интерьер своей квартиры, то результаты творческой деятельности ее хозяина будут очевидны каждому посетителю. Если же под внутренним миром мы будем понимать более глубокую сущность, то...

Впрочем, Человеческое Общество вовсе не намерено провоцировать в каждом отдельном своем представителе такое качество. Более того, общественные институты направлены как раз на то, чтобы отвлечь человека от творческого труда на какое-нибудь другое, более общественно-полезное дело — к примеру, чистку сортиров.

Всякий вновь создаваемый мир в этих целях немедленно признается бредом. А его создатель всерьез рискует вступить в конфликт с Обществом, быть признанным социально-опасным элементом и надежно от Общества изолированным. Нет, не может быть в нашем мире места сомнениям касательно его реальности! И отрыв от этой реальности как бы лишает человека высокого статуса Члена Общества. Того самого статуса, который он может заработать, только проявив свою полную лояльность к существующему порядку вещей.

Даже идиоты живут в своем собственном, выдуманном мире. А мы, нормальные люди, живем в мире, придуманном кем-то за нас. Мы, конечно, тоже не прочь временно погрузиться в мир неких иллюзий, но эти иллюзии, как правило, также создаются не нами.

Так и получается, что никто из нормальных людей не имеет СВОЕГО мира. И именно это является основным критерием нормальности человека. Возможность создавать, творить свой собственный мир есть у каждого человека, но пользуются этой возможностью исключительно сумасшедшие.

Вот ведь, до каких мыслей можно додуматься, лежа на диване!

Просто, может быть, это я не могу найти себе применения в этом мире, а в оправдание возвожу личные свои сомнения и метания в проблемы глобального масштаба?

С такими мыслями — прямая дорога в сумасшедший дом. Там поймут, там оценят всю степень верности твоих воззрений. Там можно будет найти внимательных слушателей, а, возможно, и интересных собеседников.

Скорее всего, эти вопросы волнуют только меня одного, ведь все другие и так живут, и чувствуют себя вполне неплохо. Люди ежедневно наполняют свою жизнь совершеннейшей ерундой, придавая ей в своем собственном воображении вид неких значительных деяний. Убеждают себя в важности своей миссии на Земле. Убеждают друг друга в значительности своей роли в этом преисполненном великим смыслом общественном процессе. И с этим твердым убеждением они готовы прожить всю свою жизнь, без каких-то намеков на душевные метания и тень сомнения в заведенном порядке вещей.

Если нет у человека своей оригинальной жизненной идеи, жизненной цели, то он берет в этом качестве то, что ему заботливо предлагает окружающий его мир. Если мы не можем достигнуть своих собственных идеалов, мы начинаем стремиться к идеалам чужим.

Может, попробовать? Может быть, это не так уж и сложно?

Притча. Митинг

Одним прекрасным субботним утром Николай Иванович проснулся от странных звуков, исходивших откуда-то с улицы, через полуоткрытое по причине летнего времени года окно. Николай Иванович, окна которого выходили на не очень оживленную улицу, давно привык уже к шуму, производимому проезжающими по ней автомашинами, и этот шум не мог бы побеспокоить его крепкого трудового сна, особенно по субботам.

Сегодня же все было не так, как всегда — как раз таки автомобилей слышно не было, зато чей-то хорошо поставленный голос, усиленный динамиками, с расстановкой произнес: "РАЗ! РАЗ! РАЗ!".

"Вот тебе и раз!" — подумал Николай Иванович спросонья, — "Что же это делается-то?".

Он сел на своей скрипящей кровати, вздохнул, на ощупь нашел и надел домашние тапки, встал, потянулся во весь рост, и неспешно прошествовал к окну, для того, чтобы составить свои собственные впечатления о происходящем. "Учения, что ли?" — соображал он по дороге. Воображение уже рисовало ему вой сирены воздушной тревоги и нестройные колонны гражданских жителей, трусцой передвигающихся по улицам в поиске бомбоубежища и противогазов. "Бред!" — прокомментировал он эту картину.

И выглянул в окно. За окном у Николая Ивановича лежала улица — довольно узкая и обычно мало оживленная. Но сегодня, против всякого обыкновения, она вообще была пуста — ни машин, ни пешеходов, и только легкий ветерок гнал вдоль по ней рваный полиэтиленовый пакет белого цвета.

"Странно", — подумал Николай Иванович. Мысли его, не иначе спросонья, были на редкость коротки. Он поглядел дальше по улице, вслед улетающему пакету. Благо из его окна, особенно хорошенько высунувшись из него, можно было разглядеть ближайший перекресток. Там он увидел, что проезжая часть улицы перегорожена поперек металлическими барьерами, а непосредственно за ними неспешно прохаживается человек в форме инспектора дорожно-постовой службы, небрежно помахивая своим полосатым жезлом.

"Заминировали!" — екнуло сердце у Николая Ивановича. Да, он читал, он видел по телевизору, он точно знал, что такое случается в жизни — неизвестные террористы закладывают в жилые дома ужасно взрывоопасные бомбы, а доблестные государственные спецслужбы их быстренько находят, эвакуируют жильцов близлежащих домов, после чего приступают к их обезвреживанию. Воображение и тут не подвело, нарисовав картину нестройных колонн гражданских жителей, обремененных какими-то сумками и свертками подмышкой, трусцой передвигающихся по улице в направлении металлических барьеров, обозначающих видимую границу опасной зоны.

Самое время было ударится в панику, но Николай Иванович не стал торопиться этого делать. Тем более, что давешний трубный голос снова проявил себя. "РАЗ! ДВА! ТРИ!" — внятно произнес голос, обнаруживая местонахождение своего источника. Николай Иванович немедленно обратил свой взор к эпицентру шумовых эффектов, который, как он с большой долей уверенности мог установить, находился в диаметрально противоположной стороне от скучающего постового милиционера.

Другая сторона улицы упиралась в небольшую по своим размерам городскую площадь. И на этой площади в настоящий момент явно что-то происходило. Николаю Ивановичу и теперь было видно не особенно хорошо, но он заметил на площади необычайное скопление народа — человек сто, не меньше. Большую же часть площади загораживал от взгляда дом, стоящий на противоположной стороне улицы.

"А из нашего окна, — вспомнил Николай Иванович детское стихотворение, — площадь Красная видна. А из вашего окошка — только улицы немножко".

"Митинг" — решил Николай Иванович и успокоился. Все-таки митинг — акция мирная и не требующая немедленной эвакуации мирных жителей.

Пора было бы и позавтракать. Однако, пройдя на кухню, налив воды и включив чайник, Николай Иванович с досадой обнаружил, что хлеба в его доме нет, и только не сметенные со стола крошки напоминали теперь о былом хлебном изобилии. И, конечно, Николай Иванович вспомнил, что собирался купить хлеб еще вчера вечером, по дороге домой. И, конечно, вспомнил, что забыл это сделать. Неприятная ситуация.

Ничего пригодного для завтрака, кроме сливочного масла, в холодильнике не было. Пришлось довольствоваться пустым чаем, да еще и заваривать его по второму разу. Свежего чая в доме так же не было. Зато досада на отсутствие необходимых для нормальной жизнедеятельности человека продуктов питания сменилась конструктивной идеей похода в магазин.

"Заодно и на митинг посмотрю!" — решил Николай Иванович, натягивая брюки.

Выйдя из дому, Николай Иванович специальным образом решил зайти не в ближайший продуктовый, а тот, что на площади. Во-первых, там и выбор был больше, да и по пути можно было бы прояснить для себя сложившуюся там, на площади, политическую ситуацию.

Поворотив за угол дома, Николай Иванович несколько опешил, поскольку в зоне его видимости, охватывающей всю небольшую площадь целиком, неожиданно оказалась достаточно внушительная толпа людей. Неизвестно откуда взявшийся помост в центре площади, рядом с фонтаном, был занавешен белыми полотнищами, по бокам весело реяли на ветру гроздья белых же воздушных шаров, а на огромном транспаранте вверху являла себя надпись крупными синими буквами: "Партия Личной Свободы!"

На помосте суетились какие-то люди, очевидно, завершая необходимые технические приготовления к намечающемуся политическому мероприятию.

Заинтригованный происходящим, Николай Иванович продолжил свое движение, держа курс чуть левее толпы собравшихся, пока путь ему не преградила симпатичная девушка в ослепительно белой футболке, на которой было написано все те же три загадочных слова, и пачкой листовок в руках.

— Возьмите! — протянула она ему одну из листовок.

Николай Иванович машинально взял предложенный ему листок бумаги. И даже вознамерился задать активистке какой-нибудь вопрос по поводу происходящего события, но она уже упорхнула, — так же стремительно, как и появилась. Видимо, в атаку на еще одного зазевавшегося случайного прохожего.