— Разумеется, — расплылся Граф в широкой улыбке. — Всенепременно!
Через полчаса в мягкой и пушистой комнате Графа состоялась почти официальная церемония нашего взаимного ознакомления с текстом вариантов Сценария будущего Акта Пьесы друг друга. Мы, не без подчеркнутой торжественности, вручили свои рукописи друг другу, и тут же приступили к их подробному изучению. При этом от меня не укрылось, что, едва взглянув на мою рукопись, Граф позволил себе некоторую саркастическую ухмылку. И я сразу догадался — почему. Моя рукопись была именно рукописной, в то время, как его текст был отпечатан на Компьютере.
Мгновенный острый приступ стыда пронзил мое существо. У всех уважающих себя обитателей мира имелся собственный Компьютер, а у меня его до сих пор не было! "Первым же делом, — подумал я, — надо приобрести Компьютер. Без обладания им в приличном обществе чувствуешь себя неловко".
Впрочем, мне все же удалось переключиться с мыслей о насущной необходимости Компьютера на тему, еще более актуальную. В данный момент я имел уникальную возможность ознакомиться со стилем творчества Графа, в обмен на ту же возможность, предоставленную ему мной.
Во время чтения графской рукописи, меня никак не могло оставить какое-то неприятное ощущение. Причиной тому служил тот факт, что сейчас мы с Графом вот так сидим, не выпуская друг друга из поля своего зрения, и придирчиво проверяем плоды работы человека, с которым ранее достигли некоторого твердого соглашения. И при этом совершенно не стесняемся продемонстрировать всю степень недоверия друг к другу.
Лично мне очень бы хотелось доверять людям. Твердо знать, что если тебе дали обещание, то его обязательным образом исполнят. И сам бы я хотел поступать именно так. Но Граф, надо отдать ему должное, обладал гораздо более богатым жизненным опытом, и опытом взаимоотношений с местными обитателями. И, пока мой собственный опыт не показал мне все прелести "нормальной практики человеческих взаимоотношений", мне просто остается принять это к своему сведению.
Откинув, наконец, эти не слишком своевременные мысли, я целиком переключил свое внимание на изучение графского варианта Сценария будущего Акта Пьесы.
В варианте Сценария Графа, конечно же, просто нельзя было не заметить его явного стремления выдвинуть своего собственного персонажа на первые роли, и придать ему наиболее достойный вид. Впрочем, мне ли было осуждать его за это? Я и сам со своим собственным персонажем поступил точно также. И Граф, читая мой вариант Сценария, тоже имел полную возможность отметить это обстоятельство. Нет смысла высказывать претензии друг к другу по этому поводу. Главная договоренность соблюдена — ни мой персонаж, ни персонаж Графа не покушается ни на жизнь, ни на честь, ни на достоинство другого. А насчет того, кто из нас будет блистать на Сцене, а кто окажется на вторых ролях — это мы еще посмотрим! Все-таки, у меня имеются два козыря за пазухой — поддержка Барона и Маркизы. Впрочем, такие же козыри могут оказаться и у Графа...
Взаимное чтение рукописей мы закончили почти одновременно. По предложению Графа, и с все той же торжественностью, мы вложили свои варианты Сценария в специально предназначенные для этого именные конверты, запечатали их, и вместе отправились по направлению к Гостиной.
На этот раз положенных в Черный Ящик конвертов оказалось чуть ли не в два раза больше, чем неделю назад. Если учесть то обстоятельство, что главной интригой следующего Акта Пьесы должно было явиться продолжение нашего с Графом конфликта, можно было предположить, что именно это послужило фактором повышенного общественного интереса к драматическому творчеству. Видимо, желание попытаться внести свой посильный вклад в перипетии сценической судьбы другого персонажа были не чужды большинству местных обитателей. Чуть ли не каждый второй из них решил изложить свой вариант решения судьбы главных участников этой драмы.
У меня возникло опасение, что такая творческая активность населения может подорвать наши с Графом планы. Были все основания предполагать, что большинство предложенных вариантов Сценария, за исключением тех из них, на которые я и Граф смогли повлиять, могут содержать пожелания трагического исхода либо мне, либо Графу.
Я не нашел ничего лучше, как высказать свои опасения самому Графу. Тот мгновенно впал в задумчивость. А потом, с некоторым намеком на глубокомыслие, изрек, что, в сущности, пожелания самих деятельных участников события относительно дальнейшей сценической судьбы их персонажей должны перевешивать прочие мнения на этот счет. Однако в голосе его явно чувствовались нотки великого сомнения в своих же собственных словах.
Это не смогло прибавить мне достаточного душевного спокойствия. Впрочем, так или иначе, нам оставалось лишь ждать. Ждать целые сутки, прежде чем узнать, какой же из вариантов Сценария Пьесы будет "утвержден".
После Церемонии Закрытия я возвращался к себе домой в обществе Маркизы. Настроение мое было подавленным, не смотря на то, что моя нежная подруга всячески пыталась меня приободрить.
Ночью я спал плохо. Снились мне всякие кошмары, и только проснувшись наутро, я понял, что во сне я видел самую настоящую войну.
Глава 3.
День среды не обещал ничего, кроме томительного ожидания.
Настроение у меня с утра было подавленное, и ничто не могло развеять тревожных моих предощущений. Даже мысль, о том, чтобы можно было бы пойти и развеяться игрой в "Биржу" не вдохновляла.
Наконец, я вспомнил о том, что накануне дал себе торжественную клятву при первой же возможности серьезно взяться за изучение прошлого Сценария Пьесы. И пусть эта мысль тоже не вызывала у меня никакого энтузиазма, отделаться от нее я не смог. Как ни крути, сегодняшний день предоставлял мне прекрасную возможность исполнить данное самому себе обещание, и внутренний голос взывал к тому, чтобы эту возможность использовать. Какой, однако, он бывает настойчивый, этот самый мой внутренний голос! От него положительно некуда деться! А деться иногда куда-нибудь хочется. Остается надеяться, что когда-нибудь мне удастся научиться хоть как-то на него влиять, а может быть, и совсем от него избавиться?
Но явно не сегодня. Хотя и без всякого удовольствия, я полез в ящик своего письменного стола, где лежали две пухлых папки Сценария Пьесы, которые я уже несколько дней назад принес из Библиотеки, но так ни разу и не открывал.
Как можно более основательно уселся я за свой письменный стол, положив на него одну из папок, на корешке которой значился символ "I". Долго смотрел на нее, прежде чем открыть. Собирался с духом. И, наконец, открыл.
То, что я обнаружил, меня поразило. Внутренность папки состояла из чистых бумажных листов, на которые были наклеены другие, пожелтевшие от времени фрагменты рукописей, иные из которых хранили на себе явственные следы воздействия огня и воды. Клочки эти, как правило, не превышали своими размерами половины нормальной страницы, а то и вообще походили на кусочки некоторого "пазла".
Пожелтевшие фрагменты были испещрены непонятными письменами, и мне понадобилось приложить немало интеллектуальных усилий, прежде чем я убедился, что мне не удастся постичь их смысла. Более всего написанные от руки символы напоминали мне ту самую загадочную надпись над входом в Актовый Зал.
Лишь в одном месте я вроде бы смог прочитать странное слово "возопил". На следующей странице я наткнулся на фрагмент текста, следующего содержания: "... и от меня дается повеление о том, чем вы должны содействовать...".
Маркиза, которую я призвал себе на помощь, не смогла мне дать по этому поводу никаких пояснений. Оказалось, она и сама видит эту папку впервые, а об ее содержимом до сих пор не имела и малейшего понятия. Неожиданно она проявила к этому загадочному фолианту большой интерес — завладела им, забралась с ногами на кровать, и принялась листать страницы, то и дело, издавая восхищенные возгласы.
— Наверное, это что-то очень древнее! — предположила она. — Может быть, еще до начала Пьесы!
— А что было до начала Пьесы? — спросил я ее.
Но она только пожала плечами.
"До начала Пьесы"! Интересно ли мне самому, что было до начала Пьесы? Пожалуй, что нет. Какая разница, что там было до ее начала? Было ли что-нибудь вообще? Если и было, то, по-видимому, очень давно. Так давно, что об этом никто и не помнит. И, конечно, не расскажет.
Гораздо интереснее было бы узнать, с чего же началась сама Пьеса, в коей мне посчастливилось принять участие. Папка, обозначенная символом "I", вполне очевидно, не могла дать ответ на этот вопрос. Поэтому искомый ответ я решил найти в папке, на корешке которой было изображен символ "II".
Эту папку я открыл с некоторым сомнением, но как раз сейчас оно оказалось излишним. Здесь все было нормально — листы с текстом, отпечатанным на Компьютере. Нормальные буквы складывались в знакомые слова. Очень удобно для чтения! И я принялся читать, пытаясь проникнуть в мир событий, произошедших в сценическом мире задолго до моего в нем появления.
Правда, я тут же столкнулся с проблемой, что у Пьесы отсутствует начало. По крайней мере, в данной папке никакого Сценария, который можно было бы озаглавить как "Акт 1", я не обнаружил. Действие начиналось как будто ниоткуда. Какие-то персонажи фигурировали там на правах давно действующих лиц, и было совершенно непонятно, откуда они взялись, и чем занимались до этого. Какие-либо указания или разъяснения на этот счет отсутствовали.
Немного поразмыслив, я решил махнуть на это обстоятельство рукой.
С грехом пополам я вник в проистекающий сюжет, и стал следить за его постепенным развитием. Поначалу все было очень интересно. Меня захватывали то и дело возникающие по ходу Пьесы интриги, коллизии и драмы. Персонажи, большинство из которых мне было неизвестно, жили весьма активной жизнью. Любовь и ненависть, дружба и предательство, обман и честность — все переплелось на страницах этого Сценария, как и в судьбах его персонажей. Романтические сцены перемежались тут с комическими ситуациями, а те вполне свободно могли перерасти в события трагического характера, вследствие чего численность действующих лиц Пьесы сокращалось. Но не надолго, поскольку в Пьесу тут же вводились новые персонажи, которые начинали принимать в развитии ее сюжета свое самое деятельное участие.
Иногда, правда, в тексте Сценария можно было обнаружить отсутствие некоторых страниц. Иные из них были кем-то вырваны с превеликой небрежностью, а других как будто не было и в помине. И только по вопиющей несообразности текста можно было догадаться о том, что какая-то часть Сценария в папке попросту отсутствует.
Несмотря на эти досадные обстоятельства, я продолжал скрупулезное изучение сюжета Пьесы. С особым интересом я уделил внимание описанию в Сценарии военных действий. Благо, такие драматические эпизоды здесь встречались с завидной регулярностью. Оказывается, не слишком уж мирно жило наше Братское Королевство. Активность Варваров превзошла все мои ожидания. То и дело мне попадались упоминания о проистекавших где-то за пределами Сцены боевых действиях. Иногда эти действия выплескивались и на саму Сцену, внося известное разнообразие в размеренно текущую сценическую жизнь. Я пытался мысленно представить себе то или иное батальное театральное Действие, и воображение услужливо предоставляло моему вниманию весьма зрелищные и эффектные картины.
Короли в Пьесе менялись реже, но именно эти моменты в жизни Пьесы отличались особым драматизмом. Насколько я мог судить, ни одна смена правителей в нашем мире не происходила мирным путем. Для ее осуществления всякому амбициозному кандидату в короли обязательно нужно было предпринять целую серию интриг, в сети которых вовлекались почти все достойные уважения персонажи.
Короли, как будто руководствуясь каким-то общим для них правилом, с успехом разоблачив пару заговоров против своей монаршей персоны, в дальнейшем по ходу Пьесы исправно становились жертвами чужих интриг и предательства. После чего на освободившийся трон взбирался новый правитель, и все действующие лица Пьесы хором произносили ему торжественную клятву верности. До следующего неминуемого дворцового переворота.
Нечего сказать, Сценарий Пьесы увлекал. Вот только ближе к концу папки у меня сложилось впечатление, что ее сюжет раскручивается по какой-то затейливой спирали — то и дело мне попадались отдельные эпизоды, как две капли воды похожие на те, что уже происходили когда-то ранее по ходу действия. Иногда даже, переворачивая новую страницу, у меня невольно складывалось впечатление, что я заранее знаю, что там смогу обнаружить. Снова мне на глаза попадались какие-то любовные интриги, не страдающие излишним разнообразием. Снова возникала над Королевством военная угроза, снова каждый значительный персонаж вещал со страниц Сценария об "нависших над Отчизной тучах", и снова очередные агрессивные поползновения Варваров были посрамлены. А в это самое время в недрах ближайшего окружения Короля снова начинал зреть очередной заговор.
Я отложил папку со Сценарием Пьесы в сторону, и крепко задумался. Снова меня посетил вопрос, который давно уже занимал меня, и на который я до сих пор не смог получить сколько-нибудь внятного ответа.
Кто же утверждает Сценарий Пьесы?
Правда, раньше этот вопрос интересовал меня весьма отвлеченно. "Этого тебе пока что знать не положено!" — так мне ответил Барон на мой вопрос, когда я задал его впервые. И я принял этот ответ как должное. Раз не положено — значит, так надо!
До сих пор я был более всего озабочен трудностями создания собственных вариантов Сценария. И казалось, что стоит только написать толковую вещь, как она тут же будет утверждена в виде Сценария очередного Акта Пьесы. Вроде бы, все так и было, и до сей поры было для меня вполне достаточно такой убежденности.
Но сейчас мне бы очень хотелось узнать подробности самого процесса утверждения Сценария. Кто занимается его утверждением? Что из себя представляет эта таинственная процедура? Какие принципы и механизмы задействованы в ней? Много, много у меня накопилось вопросов!
Для начала очень бы было интересно узнать — кто он, этот загадочный Утвердитель? Кто эта таинственная личность, в ведении которого находится сюжет Пьесы? Судьба персонажей Пьесы, и участвующих в ней актеров?
Я откинулся на стуле и закрыл глаза. Я попытался сосредоточиться на поставленном вопросе и попробовать найти ответ самостоятельно.
Понятно, что Процедура Утверждения Сценария Пьесы — это самое важное событие в жизни этого мира. Событие, которое определяет все дельнейшее течение Пьесы. Которое неумолимо влияет на сценическую судьбу ее персонажей, на распорядок жизни актеров, исполняющих их роли. Ну, и, конечно, напрямую определяет количество заработанных каждым из актеров "понтов". А уж количество "понтов" определяет и все остальное.
Что может быть важнее этого в этом мире? Пожалуй, ничего.
Личность Утвердителя (или Утвердителей?) в таком случае приобретает просто-таки грандиозный масштаб. От него, от его воли зависит все в этом мире. Пожалуй, что и само существование мира зависит от него!
