— Зря смеешься. Все это гораздо серьезнее, чем тебе кажется.
— Я не мой отец, ба, — произнес Элкси давно заученную фразу, — Я не собираюсь проводить никаких реформ и кричать о правах шеану. Постою у стенки, посмотрю на высокородных девиц.
— И не вздумай пригласить танцевать девушку из враждебной партии!
— Откуда же я узнаю...
— Спросишь у своей обожаемой эрселессы. Слушайся ее во всем. Никто лучше ее не знает всех... нюансов. На самом деле, это очень хорошо, что в свет тебя введет именно она.
— Ты опять себе противоречишь, бабушка. То плохо, то хорошо...
— Ничего подобного, — принцесса улыбнулась и отправилась к коммпорту, — У всего есть и хорошие и плохие стороны. И это большое искусство, мой мальчик, научиться использовать хорошие, и не попадать на плохие.
Бабушка долго беседовала по комму с разными людьми, кажется, поставив на уши весь дворец. Визажисты, парикмахеры и костюмеры ввалились в ее покои толпой, ужасаясь выдвинутым требованиям и тому, что на все про все им отведено часа два и не больше. Особенно удрученным выглядел визажист.
— Что с вашим лицом? — спросил он, скорбно взглянув на Элкси. Но к счастью, ответа на вопрос дожидаться не стал и начал копошиться в своем арсенале.
— Предупреждаю сразу, окончательно от этого ужаса избавиться не получится, — сказал он, втирая кончиками пальцев в его щеки какое-то прохладное бесцветное желе.
— Ну и не надо, — ответил Элкси, — Я, слава Богу, не барышня.
Костюм сшили прямо на месте, он был сложным, неудобным, но однако же, весьма красивым. Представлял он собой нечто с одной стороны совершенно архаичное, но в то же время весьма элегантное, по стилю напоминающее старинный мундир, времен героической войны с Лирой, только без лычек и знаков различия. Костюм должен был кроиться непременно из натуральных тканей и бабушка постаралась, приобретя лучшую, которую тут же привезли, раскроили и сшили двое портных и три маленьких робота-швеи. Сидел костюм совершенно великолепно, и вообще после окончания трудов бабушкиного штата, Элкси стал выглядеть очень прилично. Он даже сам себе нравился. И велел себе не думать о том, насколько лучше он смотрелся бы в настоящем парадном мундире.
Бабушка осталась довольна. Обещала всем выплатить премию, а визажисту в двойном размере.
Эрселесса Аландер казалась довольной тоже.
Элкси прибыл без опоздания и даже заблаговременно, ее собственные дети так же были уже готовы и все шло как нельзя лучше.
— Великолепно! — сказала она, — Просто великолепно!
Джес в парадном мундире был неотразим, над его внешностью тоже, несомненно немало потрудились и выглядел он хотя и несколько заморенно, но это даже придавало его образу какую-то романтичность. Он выглядел сурово и мужественно, как солдат, вернувшийся с передовой, а не как мальчишка только что закончивший Академию. Элкси решил, что сердца дебютанток, совершенно точно будут разбиты, он смотрел на Джеса и не мог оторвать взгляда, и это было совершенно неприлично, учитывая, что чуть позади брата, как и предписывалось этикетом, стояла юная и миленькая Катарина, закованная, как в броню, в роскошное белоснежное платье.
Катарина очень изменилась с тех пор, как Элкси видел ее, как-то вдруг превратившись из девочки в девушку. Причиной тому, может быть, являлся тот факт, что на предыдущем балу она уже получила предложение руки и сердца. Кандидатура жениха, по мнению ее матери, не была подходящей, но, как говорится, начало было положено. Девочкой заинтересовались, и это вскружило ей голову.
По случаю появления Джеса, дядя Кальм был освобожден от обязанности сопровождать семейство своего брата и на бал не явился, у него самого не было дочерей подходящего возраста. Поэтому руководить всем предстояло эрселессе, чему она, без сомнения, была очень рада. Балы являлись, по сути, единственным развлечением женщин высшего света, и как-то негласно сложилось так, что и правили балом именно они. Под присмотром мужчин, разумеется. Но мужчины, чаще всего, предпочитали ни во что не вмешиваться, если, конечно, дело не касалось помолвки.
— Все не так сложно, как кажется, — рассказывала эрселесса, пока они плыли в изящном маленьком флайере по самом нижнему уровню городской трассы, пробиваясь в центр города, — Конечно, сейчас кое-какие пары уже сформировались, но все еще можно изменить. Если вам понравится какая-то девушка, вы можете подойти к ней самостоятельно и попросить у нее танец. Она либо откажет вам, либо примет предложение. Конечно, девушки прекрасно знают, с кем могут идти танцевать, а кому должны отказать, все эти тонкости им разъяснили еще задолго до бала, но... — эрселесса загадочно улыбнулась, — они могут и своевольничать. Немного.
Элкси неудержимо клонило сон, и, судя по несколько остекленевшему взгляду Джеса — его тоже.
— Поэтому, мальчики, — заключила эрселесса, видя, что те страшно скучают и все равно ничего не запомнили, — чтобы не поставить себя в глупое положение, прежде чем пригласить какую-нибудь девушку, советуйтесь со мной.
Мальчики обещали.
* * *
Когда-то ежегодные балы устраивались в поместьях именитых особ, но последние несколько лет они проходили в старом здании парламента. Политики, наконец, переехали в более современное помещение, а это осталось пустовать, и его обустроили для светских мероприятий, тем более, что оно просто идеально для них подходило. Расположенное в самом центре города, всего в двух кварталах от императорского дворца, здание было вычурным и претенциозным и имело всего три этажа. Ввиду дороговизны земли в столице, такие приземистые и в тоже время занимающие огромную площадь дома, считались очень престижными. Нижний этаж состоял в основном из подсобных помещений, на втором было множество отдельных кабинетов, часть которых теперь переделали под будуары для дам особо знатных семейств: в этих комнатах дамы могли привести себя в порядок и отдохнуть между танцами. И разумеется, пригласить туда подруг, чтобы посплетничать. А огромный зал на третьем этаже, где раньше проходили заседания правительства, роскошно отделали, украсили старинными зеркалами и люстрами, в одной из стен дополнительно пробили несколько окон и сделали общий широкий балкон, выходящий в сад. Никаких технических изысков — вроде силовых полей вместо потолка и роботов вместо официантов, все очень строго и торжественно.
На стоянке перед входом стояло уже множество флаеров, и они все прибывали. Каждой семье было отведено собственное место, согласно ее положению в обществе, и пилоты, ознакомленные со схемой заранее, аккуратно и чинно сажали машины точно туда, куда полагалось, хотя никаких опознавательных знаков на стоянке и не было. Флаер Аландеров плавно опустился на свободное место, очень близко от входа парк. Здесь были места для знатнейших аристократов из военной касты, выше были только стоянки членов императорской семьи, племянников и племянниц Фарниса с потомством и прочих еще более дальних родственников, большинство из которых Элкси не знал ни в лицо, ни по именам. Наследные принцессы не танцевали на балах дебютанток, они были лишены даже этого развлечения, женихов для них выбирал лично император.
Из дальних углов стоянки горделиво шествовали провинциальные дворяне, стараясь держаться с тем большим достоинством, чем ниже было их происхождение. Теоретически на бал приглашались все эрселен, в действительности же около трети юных дебютанток не могли приехать в столицу за неимением средств. Многие семьи выкладывались до последнего кредита, чтобы вывезти в столицу хотя бы одну из дочек, наиболее красивую, в надежде на то, что сердце какого-нибудь богатого юноши пронзит внезапная любовь. Такое случалось. Красота ценилась достаточно высоко — почти наравне со здоровьем и плодовитостью (последнюю оценивали, исходя из того, плодовиты ли были другие женщины этой семьи, то есть мать и сестры дебютантки). Красота ценилась даже выше, чем богатство... Но, разумеется, не так высоко, как хорошее происхождение. Посему в крупных провинциальных городах регулярно устраивались собственные балы, поскромнее. Кстати, их тоже посещали порой сановные аристократы, чаще всего из тех, кто потерял детей или отчаялся обзавестись потомством, и пытался теперь подыскать пусть бедненькую и не слишком знатную, но красивую и пышущую здоровьем девушку, способную подарить ему долгожданного наследника. Для девушки это был шанс, но шанс слабоватый, потому что если наследника не получалось, молодая особа с позором возвращалась к родителям и тогда уже она не могла рассчитывать даже на самого завалящего жениха из родных мест. Впрочем, вернуть "неудачную" жену могли и в столице. Правда, тут это случалось реже: если девушка была родом из знатной семьи, с ее родными не рисковали ссориться. Вот против такого потребительского отношения к женщинам и выступал сенатор Сайгерон.
Джес вышел из флаера первым и подал руку сначала матери, потом сестре. Элкси был сам по себе и, как всегда в подобных обстоятельствах, чувствовал себя неловко. Все остальные семьи прибывали в количестве как минимум троих человек, а то и целыми кланами, в одиночку не топали даже самые захудалые дворянчики, это, может быть, даже считалось неприличным. Впрочем, как раз по этому поводу Элкси совсем не переживал, уже смирившись с мыслью, что само его существование — верх неприличия. Да и не очень-то ему хотелось бы вести сейчас на бал свою сестру. Быть сыном сенатора Сайгерона, прямо скажем, не слишком просто, а уж быть его дочерью — это, должно быть, совершеннейший ужас.
Господа и дамы двигались к широко распахнутым воротам, которые вели через благоухающий фруктовый сад к сияющему тысячью огней зданию, откуда уже доносилась музыка. На балах играли исключительно живую музыку, причем перед началом каждого вечера сезона оркестр исполнял новую мелодию, которую не слышал еще никто и никогда, и которая была написана специально для этого мероприятия. Согласно традиции, Джес шел впереди, поддерживая под руку сестру. Его матушка шествовала чуть сзади, велев Элкси держаться за ней на расстоянии двух или трех шагов, чтобы выглядеть самостоятельно.
Медленно брести через сад было страшно утомительно и мысль о том, что напрасно он потащился на этот бал, формировалась все отчетливее. Ну хорошо, Джес сопровождает сестру... Ну ладно, этим новоявленным офицеришкам вообще положено во время отпуска посещать балы и танцевать с юными девственницами, выбирая себе невесту... Но что здесь делать ему? Он не офицер, сестры у него нет и девственницы его не прельщают. А думать о том, чтобы найти себе жену, как-то совсем уж рано, да и дедушка Фарнис может взбелениться, паскуда. В общем, бабушка была права!
Меж тем, они поднялись по ступенькам и вошли в широко распахнутые двери, где у зеркал уже колыхалось бесконечное белоснежное море и стоял возбужденный девичий гвалт. Катарина, может быть, была бы не прочь к этому гвалту присоединиться и тоже посмотреть на себя в зеркало, прежде чем подниматься в зал, но Джес, пребывавший в задумчивости, сразу направился к лифту, и все последовали за ним.
При входе в зал какой-то служащий, вероятно, все-таки усиливая голос каким-то техническим приспособлением, объявлял вновь прибывших.
— Эрселен Джес Аландер с матерью и сестрой, — провозгласил он.
А потом:
— Эрселен Александр Сайгерон.
И вот тут вдруг наступила тишина. Тихая музыка продолжала играть, но голоса смолкли, и все взоры изумленные и любопытные, презрительные и сочувственные на какой-то миг устремились к Элкси. Это было сродни удару под дых. Такому удару, как если тебя вдруг на полном ходу сбивает тяжело груженный торговый крейсер. Потом все снова вернулись к прерванным беседам, но должный эффект был произведен.
Джес кинул на Элкси быстрый обеспокоенный взгляд, а эрселесса ободряюще улыбнулась, и тот с трудом перевел дыхание.
— Бал вот-вот начнется, — проговорила госпожа Аландер, — вы, мальчики, можете пока присоединиться к своим друзьям, наверняка, все они где-то здесь. Катарина будет со мной, я сама прослежу за тем, с кем она будет танцевать.
Тут они разделились. Эрселесса с дочерью отправилась общаться с подругами, — Элкси подозревал что главной темой для разговора станет его персона, судя по тому, как часто он ловил на себе взгляды из той части зала, где в мягких креслах чинно восседали дамы.
Сами они отправились к группе товарищей по Академии, которые действительно были здесь почти в полном составе и как раз сейчас опустошали поднос одного из лакеев, разносивших по залу легкое вино.
— Очень жалеешь, что пошел? — сочувственно спросил Джес, пока они пробирались сквозь толпу.
— Ничего. Я уже привык, что все на меня смотрят как на отвратительного и гадкого шеану, обманом затесавшегося в их ряды.
— Я не могу понять такого тупоумия, — сказал Джес с досадой, — Какое-то стадо баранов!
— Вот так и становятся бунтовщиками, — пробормотал Элкси, — когда не могут понять...
Он не успел договорить, потому что увидел мчащийся навстречу реальный торговый крейсер в виде Аксела Вермонта, ставшего за последний год еще огромнее.
— Сайгер! — протрубил он радостно и заключил Элкси в объятия, едва не переломав ему ребра, — Все такой же мелкий и хлипкий, впрочем, жизнь на гражданке не способствует укреплению мышц!
— Хочешь пинка под зад, и погоняться за мной по залу, распихивая юных дев? — пробормотал Элкси, осторожно делая вдох, чтобы убедиться, что кости целы, — Ты передавишь половину, и будет скандал.
— Ну нет, давай лучше выпьем! За встречу!
Аксел поймал лакея и забрал у него с подноса еще два бокала, которые всучил вновь прибывшим. Тут как раз подошли остальные однокурсники, и все выражали бурную радость.
— Ну, Сайгер, ты снова шокировал общество, — улыбнулся Слай Теронт.
— Для этого многого не надо, — пробормотал Элкси.
— Ты правильно сделал, что появился. Не будешь позиционировать себя изгоем и скоро все к тебе привыкнут.
— И насколько скоро?
— Я думаю, если ты появишься завтра, никто уже не обратит на это особого внимания. Ну конечно, если ты сегодня будешь вести себя правильно.
Зал как-то сам собой поделился на две части. У той стены, что выходила окнами в сад, и где полукругом стояли диванчики, расположились дебютантки в окружении родственников. На противоположной стороне, под сенью колонн, активно общались соискатели девичьего внимания, умеренно подкрепляясь вином, — напиться до окончания бала было бы очень дурным тоном. Большинство молодых людей было в форме курсантов Академии, но кое кто уже носил и офицерские погоны. Присутствовали и штатские, но эти больше частью были постарше, и явились не просто потанцевать, а уже с конкретной целью выбрать жену.
Как и полагалось, женская половина зала с любопытством стреляла глазками в сторону мужчин, обсуждая знатность рода и стать потенциальных женихов. Те же в свою очередь посматривали на барышень, и обсуждали не положение в обществе, а миловидность юных особ.
— Новеньких никого?
— Что-то не видно... Да и какая теперь разница. Любая покажется дурнушкой в обществе Маризы. Не верю, что в этом сезоне появится дебютантка, которая могла бы соперничать с ней. Это просто невозможно.
