| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Считаю золотые царской чеканки монеты — николаевские империалы, складывая их для удобства столбиком. Советские червонцы, их тоже было немало, уже были в аккуратно перевязанных, подписанных пачках по номиналам. Мишка внимательно наблюдает с непонятным выражением на лице (но не жадностью!) и, когда дело идёт к завершению "аудита", спрашивает:
— Серафим! Помнишь, при первом нашем "серьёзном" разговоре ты говорил — что "защищаешь Отечество, Родину"... Здесь — в Ульяновске.
— Конечно, помню — такое разве забудешь! Как наяву вижу — как ты себе на мотню горячий чай пролил... Хахаха!
— Хахаха! Я верю тебе, знаю — что не себе в карман ты эти деньги кладёшь... Но не пора ли открыть карты — для чего они тебе? На что они идут?
Конечно, такой разговор должен был рано или поздно состояться. Не спеша закончив подсчёт, сажусь и смотря в Мишкины глаза отвечаю:
— Тебе отец рассказывал — как Русская Императорская армия воевала? Против японцев? Против немцев?
— Конечно, рассказывал. Воевала плохо...
— Он тебе рассказывал, как русские солдаты воевали — заваливая германцев собственным мясом и заливая кровью, так как даже одна винтовка на пятерых была — не говоря уже про пулемёты, гаубицы, аэропланы?
Кивает головой:
— Рассказывал, да — помню.
— Да, что там — "аэропланы", — махаю рукой, — тебе твой отец-генерал рассказывал — как армия ходила чуть ли не босиком, а за утрату сапог — нижних чинов пороли?
Угрюмо молчит: видать, у егойного покойного папани — у самого было "рыло в пуху".
— А про тупых царских генералов — посылающих солдат и офицеров "не в бой, а на убой"? По принципу "бабы ещё нарожают"?
Признаёт нехотя:
— Было дело...
— Так вот: я хочу сделать так, чтоб такого больше никогда не повторилось. У русской армии должны бы лучшие командиры, лучшие оружие, лучшая техника... И этого всего должно быть...
— МНОГО!!!
Реакция была неожиданной. Мишка соскочив с места закричал на меня:
— Бред! Целая Империя не смогла этого сделать. У тебя ничего не получится — ты один! Я всё поставил на сумасшедшего!
Я молчу...
— Ты мне что обещал? Должность чекиста и доступ к архивам — а ты, что? Ты меня обманул! Бред, у тебя ничего не получится!
Должно быть Мишка рассчитывал, что поднакопив бабла, мы с ним уедем в Северную столицу и будем там делать карьеру в соответствующих структурах. Надо было с ним раньше поговорить — да всё откладывал... Ладно!
Бью кулаком об стол:
— Я не один! У меня есть команда: ты, Ефим, Лиза, Брат-Кондрат, Домовёнок, Санька да Ванька... Все наши ребята.
— Да, кто мы такие?
— Мы — единая команда, действующая по единому плану... По МОЕМУ(!!!) плану.
— А ты — кто такой?!
— ...Кто я такой, спрашиваешь?
А, вот здесь надо подумать... А действительно — кто я такой?
Рано или поздно, у ученика возникают сомнения в учителе — тому ли он учит, туда ли ведёт. Кто-то промолчит, кто-то обязательно спросит:
"А имеешь ли ты право учить и вести?".
Славные ульяновские ребятки, по-детски, по провинциальному наивны — они смотрят мне в рот и безоговорочно верят каждому слову. Моего звания красного командира, недолгого мнимого участия в войне и псевдо-страданий в плену — достаточно, чтоб быть у них в непререкаемом авторитете.
Мишка-Барон же — прошедший все круги ада, тёртый жизнью и всеми её коллизиями, видавший такое за свои неполные семнадцать лет, что и, не каждой сотне взрослых — за всю жизнь увидеть доводится...
Что мне надо ему сказать, чтоб быть для него в авторитете?
Встаю и прошедшись не торопясь по комнате, подхожу к окну и довольно долго смотрю через обледеневшее стекло на зимний ландшафт за ним.
Затем, не оборачиваясь:
— Я тот, кто обладает знаниями.
— Какими?
— Разными, Миша, разными, — оборачиваюсь и прямо в глаза, — например я знаю, что ровно через месяц — 21 января 1924 года, умрёт Ленин.
Это не произвело ровным счётом никакого впечатления и слышу насмешливое в ответ:
— А когда ты сам умрёшь — знаешь?
Это прозвучало несколько угрожающе!
Знаю я одну древнюю легенду, в которой после такого же вопроса — последовал самоответ:
"А вот и не угадал, предсказатель фуев — ты умрёшь прямо сейчас"!
И, затем удар топором в лоб — завершивший карьеру незадачливого "Нострадамуса".
Образно говоря, конечно, я приручил и дрессировал молодого волка — опасного хищника и, сразу не строя никаких иллюзий — прекрасно об этом знал. А дрессированного хищника надо время от времени ставить на место — показывая кто здесь хозяин. Иначе, почуяв слабину — он вцепится в глотку. В той "хулиганской" истории — когда он спас мне с Лизой жизнь, Барон эту мою "слабину" почуял.
Подхожу к столу, сажусь на своё место и смотря прямо в глаза:
— Как и все рождённые женщиной, я конечно умру, Миша... Но не сегодня. Хочешь проверить лично?
— Ты думаешь, я тебе угрожаю? — он открыто надо мной смеётся, — мне кажется, ты меня испугался, "предсказатель".
Убить можно не в буквальном смысле этого слова — убить можно морально, после чего — делать с "зомби", что хочешь. Барон, по ходу, решил перехватить в нашей компании лидерство. Если я ему сейчас же не отвечу — я мёртв...
Открываю ящик стола и достаю револьвер. Крутнув барабан и проверив патроны, я вынул один из них, крутнул барабан ещё раз и приставил ствол к виску:
— Миша! Или, как там тебя... Барон? Мне нечего бояться тебя или кого-нибудь другого — ибо, я умру не сегодня.
Глядя в расширившиеся мишкины глаза, я нажимаю спуск:
— ЩЁЛК!!!
Крутнув барабан ещё раз, я перехватываю наган за ствол и протягиваю ему:
— А вот про тебя я не уверен! Давай — теперь ты...
Настроение у Миши начинает резко меняться, но всё равно:
— Этот дешёвый трюк мы с тобой уже проходили... Опять порченные патроны?
Кручу барабан снова и, не целясь стреляю поверх его головы:
"Баааххх!", — аж волосы пулей взлохматил.
Глядя в глаза, говорю:
— Твои шансы выжить немного увеличились, Миша... Ну?
Тот, просто "убит"!
Обернувшись сперва на пулевое отверстие в стене за спиной, пригладив ладонью волосы, он затем взяв оружие в руки — крутит его вертит, не поймёт в чём дело...
Но выстрелить себе в голову не решается.
* * *
Конечно же, все знают о знаменитой "русской рулетке" — якобы забаве русских офицеров, да?
А вот попав сюда, я даже названия такого ни разу не слышал!
Об обычаях "их благородий" много чего интересного и поучительного в народе рассказывают: и о том, как они перепив шампанского лишку — голыми на крышах скакали и мяукали, но вот об таком способе лишать себя жизни — нет, ни слова. Возможно это какая-то "параллельная" Вселенная — спорить не буду, но такое явление среди хроноаборигенов неизвестно. Поди, опять что-нибудь из мифов — придуманных пиндосами про этих "ужасных русских ".
Другая легенда, с этим мифом связанная...
В своё время был зачётный срач в Инете: мол, в отличии от иностранных револьверов — барабан у "Нагана" на оси свободно вертится (особенно, если оружие уже изрядно "раздолбано" частым использованием и хорошо смазано) и, по законам всемирного тяготения — сверху, напротив ствола — всегда располагается его пустое гнездо... Особенно, если перед тем как нажать спуск оружие слегка стряхнуть.
Тоже, всё оказалось фигня: вращение барабана в "Нагане" затрудняет дверца (конечно, кою можно и открыть) и находящаяся внутри него пружина — которая отодвигает барабан от передней части рамки. А ещё мешает свободному вращению барабана "собачка" — коя его поворачивает перед каждым выстрелом во время взведения курка.
Но познакомившись и довольно часто занимаясь с этим оружием, я заметил — стоит взглянуть на барабан "Нагана" сзади, становится видно какая камора при взведении курка встанет напротив ствола — пустая или заряженная. Любой более-менее ловкий человек, да еще в момент, когда внимание всех приковано не к револьверу — а к исполняющему "трюк", просто пальцем малость довернет барабан так, как нужно и всё.
С тех пор, я в те редкие минуты времени — когда заняться конкретно нечем, практикуюсь и, вот — пригодилось!
* * *
Насладившись произведённым эффектом, забираю оружие и говорю предельно жёстко:
— Ты тоже не сегодня умрёшь — ибо сегодня ты сцышь. Короче, теперь забирай один из саквояджиков, Барон и, проваливай ко всем чертям.
Сидит ошарашенный и не знает — что даже подумать, не только, что делать.
— Тебе просто всегда везёт!
— Всегда везёт тому, кто "тащит". Слышал, что я сказал? Саквояджик в зубы и на выход.
Раздумывает, сомневается, на лице видно раскаяние:
— Куда я с ним?
— Да, куда хочешь — я тебе больше не советчик и не указчик.
— Как же я без... Без ребят?
— Твои проблемы, Барон. Тебе помочь и дать ускорительного пинка под зад?
Саквояджик, он конечно не взял. Просто вышел вон и, очень долго мы с Михаилом Гешефтманом не разговаривали. Хотя он никуда не уехал, живёт на полустанке у бойцов ОВО, продолжает ходить в школу, активно участвовать в комсомольской работе и общественно-политической жизни.
— А что Миша то, не заходит, — спрашивает как-то перед Новым Годом Отец Фёдор, — неуж поссорились?
— Не то слово, отец... Разосрались просто в хлам.
* * *
Обдолбавшись чем-то конкретным видно — кто-то придумал, а вслед за ним представители "хавающего электората" повторяют как попугаи: мол, убивший дракона — сам же в него и, превращается. После операции "Хулиганов нет" и особенно, после операции "Чужой", я все чаще бреясь перед зеркалом рассматриваю свою внешность — а не превращаюсь я ли в этого самого "дракона"?
В "зло", то есть?
И каждое утро я вижу в зеркале вполне человечье лицо и уверенно отвечаю сам себе:
— Брешут, собаки!
И, вообще — никаких драконов не бывает, а динозавры — те сами вымерли.
* * *
На следующий день после того, как трудящиеся всего мира справили шестилетие Великого Октября, 8 ноября произошёл нацистский "пивной" пучь в Мюнхене. Путч довольно оперативненько подавили, а небезызвестного Адольфа Алоизовича посадили в тюрьму — где он от нечего делать напишет книжку "Майн Капф".
Событие локального масштаба: 15 ноября ГПУ РСФСР было уже на союзном уровне преобразовано в ОГПУ при СНК СССР.
Ну а про события декабря 1923 года и вообще вспомнить нечего...
Глава заключительная.
В конце декабря в "Ульяновский исправительно-трудовой лагерь" наконец-то прибыл по этапу прежде — гражданин, а ныне — зэка Фаворский, в определённых кругах более известный под прозвищем "Филин". Это у него я учился мастырить ксивы когда прошлой осенью, находился — то ли в вынужденных гостях, то ли — в почётных заложниках у Ксавера и его гоп-компании.
— С Наступающим, Модест Модестович, — с неподдельно искренней радостью встретил я его в своём кабинете, — Вы бы знали, скольких трудов стоило мне Вас разыскать — не зная ни вашей фамилии, ни имени вашего с отчеством...
Тот, щуря на меня подслеповатые глазки:
— Мы разве знакомы, гражданин начальник?
— А вот наденьте вот эту штуку на нос — может признаете...
В "той жизни", я где-то с 55-ти лет начал стремительно терять зрение. Не знаю, возможно — это было связано с излишним увлечением компьютером, играми и интернетом — как постоянно бухтела моя "бабушка", но диоптриев я себе приплюсовывал себе — раз в год как минимум. Вследствие того же, что я страшный хомячило — "роялистых" очков у меня к моменту "переноса" скопилось с десяток. Конечно, я уже их частично "реализовал" подогнав Отцу Фёдору — по-родственному, ещё пару — Климу и Деду Мартимьяну, по-дружески.
Надо признаться, случай был достаточно запущенным: Филину подошли только очки что я носил последними — с наибольшими диоптриями. Однако, ещё при подборе, он с непонятной интонацией воскликнул:
— Да, никак это мой ученик!
Вот теперь я понял — почему его "Филиным" прозвали! Глаза круглые и не по-человечьи большие.
— Да! Он самый...
Изумлённо оглядев кабинет, затем уставившись во все глаза на мои "кубики" в петлицах:
— Так, ты что? МЕНТ?!
Пожав плечами:
— Ну "мент", ну и что? У каждого из нас свои недостатки, при возможно общих интересах.
— А, это...
Смотря ему в глаза и отчеканивая каждое слово:
— Излишние любопытство и особенно — БОЛТЛИВОСТЬ(!!!), могут помешать Вам спокойно и здорово отсидеть остаток срока.
Тот, с вмиг вытянувшемся лицом:
— Понял!
Наконец-то подобрав Филину очки, скрестив руки на груди, говорю:
— Если предложу Вам работать во время отсидки писарем в лагерной администрации — не откажитесь, уважаемый Модест Модестович? Или, Вам это не "по понятиям" и предпочитаете торфоразработки?
Конечно, я соврал: наш ИТЛ — никакого отношения к торфоразработкам, или положим — к лесозаготовкам, не имел.
Тот, поспешно согласился:
— Напротив — почту за честь!
* * *
За несколько дней до Нового — 1924 Года, из Нижнего Новгорода приехала Елизавета с Василием Пупкиным...
Извиняюсь, уже — с Василием Васильевичем Путиным!
Сменить фамилию в нынешней Советской России — ещё проще, чем зачать по обоюдному согласию ребёнка.
Лизина мама — Надежда Павловна, уже с месяц как переселилась на ПМЖ в Москву — управлять долей дочери в "Стойле Пегаса", оставив казённую квартиру Аристарху Христофоровичу. Тот, не будь дурак — тут же подселил к себе одну из довольно моложавых почитательниц своего таланта и, Лизе с нашим общим другом ВВП — ничего не оставалось, как остановиться в доме Отца Фёдора.
Тудым-сюдым — буря эмоций при встрече, конечно!
Вижу, Вася вместе с вещами тащит и какой-то внушительный по размерам деревянный ящик и, занеся в дом осторожно ставит его на табуретку. Смотрю на Елизавету, а она светится как неоновая лампочка на рекламе.
Боюсь поверить:
— Неужели...?!
— Да, — кивает, — Василию удалось сделать стержневой пентод!
Тот скромничает, хотя видно что внутренне очень собой гордится:
— Это всего лишь действующий макет, на котором можно проверить сам принцип его работы.
Я нетерпеливо:
— Когда-то и паровоз был "действующим макетом"... Давай показывай, не тяни коня за хвост!
Из большого деревянного ящика был извлечён другой ящик — уже поменьше из толстой покрытой лаком фанеры: похожий на зимний рыбацкий — при виде которого у меня промелькнула мысль:
"Непременно надо будет попробовать какую-нибудь пластмассу попроще замутить, а то никакого вида — полный отстой".
На одной стороне фанерного корпуса находилось несколько разъёмов, переключателей, рукояток приборов неизвестного мне предназначения. А сверху Вася вынув из-за пазухи завёрнутым, установил...
ДА!!!
Я узнал его сразу!
Да, я узнал его сразу, главным образом — по его непохожести на виденные мной в Нижегородской радиолаборатории лампы, напоминающие пузатый стеклянный графин для воды на трибуне.
Это был не что иное, как стержневой пентод!
Правда, до миниатюрности ему было, как отсюда — до Китая гусиным шагом: размерами радиолампа напоминала длинный стеклянный огурец средних размеров... Однако, как говорится — лиха бед начало.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
