Лоскутки

"Будет ли так хорошо в саду Демиры? — думала Эля. — Будут ли там местечки, где она будет радоваться? Ну, сливовые кусты там тоже есть... — И, поймав себя на мысли, что она думает о сестре, которая останется в том мире, испугалась так, что дыхание перехватило. — Я не хочу, чтобы она там, без меня... Но как оставить бабу Нюсю? Нет, здесь в деревне, полно наших родственников... Но это значит — как я останусь без бабы Нюси? Вот ведь глупости... Пока жила себе в городе, даже не думала о том. Почему же сейчас?.. Потому что будущее без кого-то из них становится всё ближе?.. Мне страшно..."

От неожиданного кошачьего шипения, перешедшего в рычание, под боком Эля чуть не свалилась с кучи досок — растерявшись: то ли кольцо прятать, то ли вглядываться в темнеющее пространство перед собой, чтобы понять, кто тут появился и нужно ли от него прятаться. И над всем этим — сожаление, что прервали одиночество...

А темнота впереди сгустилась и обрела человеческие очертания. Вот только узнать из-за расстояния трудно: идёт и идёт кто-то высокий, приближаясь к ней... Щурясь и поспешно засовывая колечко снова за пазуху, Эля осторожно поднялась с досок, стремясь спуститься на землю, где можно уверенно стоять на подмёрзшей земле. Да кто это?..

— Эльмира!.. — выдохнул темный силуэт.

Ахнув, девушка бросилась навстречу Гарму.

А он обнял её, и она засмеялась, нечаянно мазнув щекой по его мокрому камзолу: снег, редкий-редкий, успел приземлиться на плечи Гарма. Она хотела спросить: "Как ты меня нашёл?" И не успела.

— Я так испугался, что тебя нет, — прошептал Гарм и крепко поцеловал её.

И все объяснения пришлось отодвинуть на ближайшее будущее.

Глава двадцатая

Целовались, встретившись.

Целовались суматошно, спотыкаясь и медленно шагая по кочковатой земле к куче досок и брёвен — ловя дыхание друг друга маленькими, быстрыми прикосновениями губ.

Целовались с тихим смешком, когда тыкались не в губы, а скользили по лицу; потом с испуганным оханьем — устраиваясь на замшелой от долгого лежания под открытым небом древесине, слишком ненадёжной, чтобы вот-вот не обвалиться.

Целовались, прижавшись друг к другу, чтобы не терять тепло в октябрьский вечер, когда небольшие дневные лужи между кочками медленно, но неотвратимо подёргивались узорчато-морозной льдинкой.

А потом притихли, тяжело дыша и улыбаясь в подкрадывающуюся тьму.

И тут Эля выглянула из-под его руки, обнимающей её за плечо, и радостно сказала:

— Ты без обруча!

Скажи это кто-то другой, Гарм бы нейтрально, даже дипломатически улыбнулся, но затаил обиду. Но в поблёскивающих от далёкого света глазах девушки он увидел надежду. И понял её вопрос правильно.

— Ещё несколько дней — и мне снимут сдерживающую тату, — прошептал он.

— И тогда можно будет... — вскинула она глаза на него.

— Да, тогда можно будет встречаться не таясь, — подтвердил Гарм. И огляделся. — А что это за поселение? И как ты здесь оказалась? Я думал — перейду в твою комнату.

— Отдельной комнаты у меня нет. Есть одна на нас двоих с Демирой. А это, — она обвела рукой плохо видимое в вечерних сумерках пространство, — деревня. Ну... Здесь выращивают основную пищу для людей. Я сюда утром приехала. Демирин дядя сказал, что уберёт моё имя из портала, чтобы я не могла попадать в ваш мир. Ну, я... Я немного переволновалась, а эта деревня — она меня всегда успокаивала. Здесь и поработать можно, и отдохнуть. Смотри-ка... Марта сначала сбежала от тебя, а сейчас нюхает. Запоминает...

— Какая мелкая...

— А у вас кошки есть?

— Есть, но... Очень крупные породы. Эльмира, а вот эта земля кому принадлежит?

— Сначала — бабушке. А потом здесь поселилась её сестра — Анисья. Мы зовём её баба Нюся. У нас за спиной ещё сад есть. А это, впереди, огород. Вся полоса бабушкина. Часть перед нами — были грядки на всякую мелочь: на помидоры, огурцы, морковь, лук... А дальше половина поля — картошка, а вторая половина — под сено для коровы. Мы почти всё лето здесь раньше жили.

Усилив магическое зрение и убедившись, что здесь оно только чуть слабей, Гарм сощурил глаза: за той полосой, где заканчивалось поле здешней владелицы, вздымалось явно невидимое местным жителям странное марево.

— Здесь... просторно, — неуверенно сказал он. — А что там — за полем?

— Там ещё одно поле, бывшее колхозное — ну, это когда всей деревней обрабатывают. А сейчас здесь только сельхоз — в него не все входят. Я не знаю, как объяснить, — улыбнулась Эля. — Разве что рассказать тебе всю историю нашей земли.

— И только поле? Больше ничего?

— Почему ничего? Там, дальше, — луга овражные. А если чуть вправо — березняк. И опять почти овраг, потому что на одной его стороне березняк, а на другой — сосняк. Когда сосенки только-только посадили, мы туда несколько лет бегали — вёдрами маслята собирали. Это грибы такие — вкусные! А в березняке — грузди, белые и чёрные... А если этот овраг пройти — там будет такая небольшая равнинка с прудом. А ещё дальше — леса и другие деревни. А слева смотреть — старый-старый бывший колхозный сад. Он такой огромный!.. Его не убирают, потому что экономически невыгодно — так сказали. Зато там рядом клуб есть, а потому можно после кино гулять по этому саду. Там здорово!

— Ты гуляла?

— С Демирой.

— Эльмира, а есть возможность дойти до конца этого поля?

— Темно же, — сомневаясь, сказала она. — Ничего не видно. Или... ты видишь?

— Вижу. Эльмира, нам надо двигаться, чтобы не замёрзнуть, поэтому я предложил...

Они встали с кучи древесины и сразу свернули к меже, отмеченной удобной тропой. Приглядываясь к ней, Гарм спросил:

— Ты здесь, в деревне, очень занята? В первой половине дня?

— Ну, если расписание бабы Нюси не изменилось, то рано утром надо будет побегать по хозяйству, а потом она оставит меня дома, а сама пойдёт к своим родственникам, которых я еле-еле знаю. И будет у них до обеда.

— Если я приду к тебе в это время, ты не будешь против?

— Конечно, нет! А ты сам сделал портал?

— Сам. И ещё у меня к тебе, Эльмира, просьба: как только твоя родственница уйдёт, надень кольцо. Я буду знать, что ты одна.

— Вот почему ты появился!.. Как в сказке! — тихонько рассмеялась девушка. — А я в деревню привезла конспекты Демиры по магии! — похвастала она. — Правда, я не везде почерк разбираю, но пытаюсь понять.

— Именно магией мы и будем заниматься, пока есть время, — серьёзно сказал Гарм.

— Я согласна! — быстро сказала она, и он поцеловал её.

А потом они стояли у примитивной ограды, сколоченной из досок и жердей, опираясь на эти низкие доски, и болтали. Точней — болтала Эля, рассказывая, как хорошо в деревне летом. А Гарм переспрашивал и удивлялся... А ещё он смотрел на забавную, такую же примитивную калитку, которая наивно закрывала вход в огород, держась на верёвке, накинутой с ограды на гнутый гвоздь, вбитый в одну из её досок. Иногда Гарм, так, чтобы не смущать Элю, посматривал себе под ноги, а потом поднимал глаза в ту темень, в которой где-то там, недалеко, прятались в овраге березняк и сосняк. Что это такое — он пока не знал. Их он не видел, зато у него захватывало дух при зрелище: в той стороне вздымалась та самая прозрачная магия, которая волновалась вокруг светленькой девушки и невысокими волнами под его собственными ногами.

Забываясь, заворожённый этой необычной магией, он не сразу спохватывался, чтобы вслушаться в рассказ Эли. И, снова слушая её звонкий голосок, улыбался. Девушка думает — он придёт к ней завтра и будет сидеть вместе с ней за учебниками и конспектами, читая и объясняя. Что ж. Кое-что из этого он и сделает. Но главный сюрприз для Эли будет в другом. Они начнут заниматься в прекрасно оборудованной для учёбы комнате в апартаментах Гарма. Ведь он собирается вписать имя Эли в личный портал. И сделает всё, чтобы исполнить одну свою мечту, которую лишь раз высказал в разговоре с девушкой.

Гарм улыбнулся, представив, как это будет изумительно. И, обняв Элю за плечи, повёл её к дому. Неизвестно, вернулась ли её бабушка, но, судя по голосу, девушка начинает замерзать.

Они распрощались у той же кучи досок и жердей, под присмотром бдительной Марты, а потом Гарм ушёл к временному порталу — быстро, чтобы Эля не ждала и не мёрзла. Дел у него на вечер теперь много: главное — надо тщательно продумать, с чего начинать учёбу девушки, которая не получила даже зачатков того магического образования, которое имела её старшая сестра для поступления в академию.

Лиза сидела за машинкой, когда в дверь стукнули. Наида?

— Заходите!

В комнату вошёл Кристиан, и она улыбнулась ему, привычно недовольному, с высот своего роста озирающему "пространства", то бишь её комнатушку. Тем не менее, он молча подошёл к ней и, приветственно поцеловав её куда-то в висок, сел рядом. Мгновенно вспомнив этот его поцелуй, она улыбнулась, склонив голову, словно пытаясь рассмотреть шов: ему нравилось, как пахнут её волосы. Мягкий вдох она услышала.

— Добрый вечер, Лиза, — суховато сказал он.

— Добрый, Кристиан.

Она опустила уставшие руки. Шитьё продолжалось где-то полтора часа, почти беспрерывное, — она кинула взгляд на будильник, примостившийся на полке старенького стеллажа. Хороший стеллаж — на шести полках книги и журналы, в его тумбочке — всё, что необходимо для шитья.

— Я помешал? Почему ты прекратила работу? — кивнул на машинку барон.

— Я помню, что тебя раздражает стук.

Он посидел немного — с безучастно каменным лицом, а потом его губы шевельнулись в едва заметной усмешке.

— Но ты знаешь, что меня раздражает и поведение моей племянницы и твоей дочери. Но почему-то не делаешь даже попыток заставить их вести себя подобающе.

— Подобающе чьим правилам поведения? И, если это упрёк, — спокойно сказала Лиза, — то ты и сам знаешь, почему я разрешаю дочерям своевольничать. В нашем мире они взрослые и самостоятельные. Ну что я в этом случае могу сделать? Кардинально изменить их представления о том, как надо вести себя, сложно. Да и в твоём мире, если уж быть откровенными... Демира ведёт себя достойно. Жалоб на неё от академии пока нет. Если что-то и было, то только со стороны, в чём она не виновата.

— Ты имеешь в виду проделку Бринэйнна-младшего? С "огненным зовом"? — нахмурился барон.

— Нет, Кристиан. — На его хмурость она больше не велась, зная, что под нею скрывается. — Я имею в виду, что нет миров совершенных. И ты это знаешь.

— Знаю, — тяжело сказал он и снова усмехнулся. — Таким образом ты намекаешь, что не надо вмешиваться в жизнь Демиры и твоей дочери?

Лиза спокойно взглянула на него. Вроде бы привычное уху, разделение девочек на "Демиру и твою дочь" всё-таки резало слух. Но ещё больше её беспокоило другое. Ремонт дома Дэланеев заканчивался — и приближался тот страшный день, когда придётся решать главный вопрос будущей жизни и судьбы.

Кристиан сказал, что вскоре после очистки города от демонических ловушек ему можно будет уйти в отставку. И он хотел бы предложить Лизе не только руку и сердце, но и тихую спокойную жизнь в поместье Дэланеев. Военная пенсия у него будет довольно хорошей. Плюс ко всему — он будет весьма востребован в городе, как потомственный (что значит — сильный) артефактор. То есть семью обеспечить он может. Лизу смущали только две особенности будущей жизни: вынужденное расставание с привычным миром и некоторые качества Кристианова характера. В этом, своём мире у неё какие-никакие, но остаются родственники, друзья с последней работы, с которыми она время от времени встречалась. А барон... Он будто заключил себя в каменный мешок, потом оковал этот мешок металлическими полосами, спрятав таким образом все чувства. Эмоции прорывались, но какие!.. Чаще раздражение или с трудом контролируемый гнев.

Справится ли она в новом браке с характером такого мужчины?

Бывший-то муж как на ладони был: если радовался, так на всю катушку; если злился, так его злость должны были прочувствовать абсолютно все.

— Ты решила? — прервал молчание Кристиан.

Она знала, о чём он. Мурашки по телу... "Не хочу решать... Страшно — в новый мир с его новыми, не всегда понятными правилами..."

— Думаю, — нейтрально ответила она.

— Побыстрей бы надо... — проворчал он.

Она посидела, посидела перед швейной машиной и пересела на диван. Машинка разделяла их... Кристиан немедленно последовал за ней и сел так, чтобы тут же приобнять плечо женщины и прислонить её к себе... Диван стоял в небольшой нише — на месте бывшей кладовки, и можно не опасаться, что внезапно, без стука вошедший в комнату человек застанет их врасплох... Лиза улыбнулась своим мыслям. А что такое "врасплох" в её ситуации? Кристиан никогда не позволял себе лишнего. С ним всегда спокойно, как сейчас, когда он просто сидит рядом, прижимая её к себе и размышляя о своём... Но что же делать? А может, не делать ничего? Просто довериться мужчине, который, кажется, полюбил её? Думай, Лиза, думай...

... Четверо сидели в самом дальнем углу от библиотекарей читального зала. Вид у них был как у заговорщиков, которые запланировали диверсию, но вдруг поняли, что долго лелеемая теория в результате оказалась на ура, так что теперь в бой вступает практика. И что-то стало не по себе.

Инесса шёпотом спросила:

— Теперь, если нам захочется пойти в город Демиры, достаточно возвести портал на этих артефактах, установить связь с Демирой — и всё? Можно шагать к ней?

— Так и есть. — Кристофер и сам растерянно смотрел на расчёты, а потом чуть слышно стукнул с досадой кулаком по столу: — Гарма бы сюда! Вот чьего цепкого взгляда сейчас не хватает!

— Почему только Гарм может уверить тебя, что мы сделали идеальную структуру портала? — поморщился Терренс. — Я вчитываюсь во все ступени разработки и не вижу ни единого ляпа. В конце концов, можно немного схитрить. Сходить к куратору — к мастеру Мелхору. И схитрить, что нас заинтересовала тема курсовой об артефактном портале того перехода. Пусть уж он тогда посмотрит и скажет, всё ли правильно. Но я бы предпочёл опробовать самостоятельно. Демира, ты согласна?

— Если такая тема будущих курсовых есть, почему бы и нет? Согласна. И в первую очередь потому, что портал в нашу квартиру будет нетронутым. Кристофер, а как это — установить со мной связь?

— У тебя должен быть предмет, который сообщается с предметом, оставшимся при мне, — почему-то монотонно, будто заскучал, проговорил тот. — Ты ищешь уголок в своём городе, где мы можем незаметно для всех появиться. И берёшь этот предмет в руки. Руки должны быть без перчаток. Как только предмет нагрет твоим теплом, я улавливаю связь. Держась за руки, мы, все трое, переходим.

— Давайте, перейдём тогда, когда у меня будут деньги, — просительно взглянула на всех Инесса. — Чтобы уж сразу...

— И тогда, когда обзаведёмся соответствующей одеждой, — добавил педантичный Терренс.

Вообще-то, глядя на графа Солтбурга, Демира то изумлялась, то едва удерживалась от смеха: всегда неукоснительно точный и аккуратный — как умудрялся этот человек не просто готовить портал в мир, к путешествиям запрещённый государственными властями, но и активно думать о переходе в этот мир? Никогда бы не подумала, что прагматичный Терренс — настоящий авантюрист!